— "Ничего себе" — мало, надо "ого-го!", чтобы чего-то добиться за бугром, — Завадский напряженно смотрит на меня.
— У меня получается "ого-го", я просто страдаю скромностью настоящего гения! — я насмешливо улыбаюсь.
Леха хмыкает.
Димон нейтрально молчит.
Завадский встряхивает своими длинными лохмами:
— Спой...
Взгляды всех троих скрещиваются на мне. В них недоверие и..?
Мне по фиг. К этому я тоже был готов.
— МузЫки нет, так што звиняйте хоспода хорошие, буду блеять акапелла!
Я встаю спиной к зрителям и, глядя на солнечные блики балтийской воды, начинаю мурлыкать музыкальное вступление, помогая себе держать мелодию, партией "ударных пальцев" по подоконнику.
Начинаю полушепотом:
Time, it needs time,
Со второй строчки взлетаю голосом почти в полную силу:
To win back your love again,
И снова ухожу почти в "piano":
I will be there, I will be there,
Love, only love,
И снова голос качелями улетает вверх:
Can bring back your love someday,
И падает вниз:
I will be there, I will be there...
Ничего не выдумываю, "Скорпионс" все сочинили за меня, надо лишь постараться передать, как можно ближе к оригиналу:
I'll fight, babe, I'll fight,
To win back your love again,
I will be there, I will be there,
Love, only love...
Can break down the walls someday,
I will be there, I will be there...
С непривычки выдыхаюсь и решаю демо-версию на этом прекратить. Со спокойной рожей поворачиваюсь к зрителям и сообщаю:
— Ну вот... как-то так...
"Мамонты" оценку моих воплей на импортном языке ищут на лице Завадского.
Николай слушал сидя и низко наклонив голову, длинные волосы закрыли лицо.
"Все-таки, надо бы ему покороче стричься. Хоть так сейчас и модно, а покороче ему было бы лучше..."
Я не напрягаюсь, если Завадский балладу не оценит, значит или я плохо исполнил, или он дурак. Ничего мир сошел от этой песни с ума один раз, сойдет и еще разок. Но уже в моем исполнении...
Николай резко встает:
— А еще что-то есть?
— Есть, но не на русском я даже собственные тексты забываю. Записаны дома. На английском это пока лучшее...
— А ты знаешь еще какой-то язык?! — глаза у Завадского лезут на лоб.
— Итальянский самостоятельно изучаю. Язык простой, по телеку на образовательной и самоучитель... Ну, и пластинку купил с уроками... — я пожимаю плечами, — рифмуется легко, а мелодию пока родить не получается. Обычно одновременно все выходит, а в этот раз пока "затык". Но не страшно, справлюсь... — я самоуверенно машу рукой.
Завадский пристально, в упор, меня рассматривает, как будто видит впервые. Но этим меня уже давно не пронять.
Работая в Минюсте, мне приходилось ездить с проверками по тюрьмам и колониям. Гнилая тема — повальное воровство и тотальная коррупция "ИСПРАВИТЕЛЬНОЙ" системы... Но не об этом речь, там я научился выдерживать любые взгляды и сверла матерых уголовников, и омутную тоску зэчек, и "анал" проверяемых...
Впрочем, Завадский смотрел иначе.
Наконец, он отвернулся от меня к "братьям" и, отвечая на их невысказанный вопрос, негромко сказал:
— Я не знаю... Не уверен пока полностью, но похоже Витя, и правда, гений.
И с непроницаемым лицом снова уселся на свой стул.
Димон легонько присвистнул. Леха криво ухмыльнулся:
— У меня тоже такие подозрения иногда появлялись!
В комнате опять повисло молчание.
— Послушайте, — неуверенно начал я, — если я все-таки гений, может за мясом для шашлыка тогда сбегает кто-нибудь из вас?!...
..."Стратегический" разговор в "ЛодкаHouse" расставил точки над "i". Наш квартет рисковал превратиться в трио...
"Средний братец" моими талантами сражен не был. Свое будущее Димону виделось прямым и понятным — Совторгфлот. Там плавал его отец, там свое будущее видел и он. Хорошие деньги, импортные шмотки, заграничные порты... Чего дергаться? Отец и поездку то в Ленинград организовали Дмитрию, чтобы тот мог отдохнуть и развлечься перед дальними рейсами. Я это знал, но, в полной мере, не учел..
...После моей шутки про шашлык, причем шутки — в расчете на веселый дружный смех присутствующих, я, как холодный душ, услышал димин вопрос:
— Предлагаешь нам сразу привыкать? Ты — гений, пишешь песни, а мы, как менее талантливые, тебе за шашлыком бегаем?
Леха удивленно обернулся к сослуживцу, Завадский открыл рот что-то сказать... но промолчал. "Единомышленнички!"
Но эту паузу затягивать было нельзя никак:
— Нет, Дима, просто в магазине, в силу возраста, я не смогу договориться с мясниками на вырезку, они не станут у меня брать деньги. До рынка надо ехать, а я не умею водить и у меня нет прав. Но ты, похоже, не про это спрашивал... Если ты считаешь, что я вижу в вас прислугу, то тогда тебе, действительно, все, что я предлагал не должно быть интересно. Если ты считаешь, что лучше по полгода жить в маленькой каюте и, думаешь, что интереснее считать центы в иностранных кабаках... то тебе, конечно, виднее.
Я раздраженно встал и подытожил:
— Забыл о самом главном: как по возвращению на Родину, увлекательно будет спекулировать шмотками и искать приключения себе на жопу по "валютной" статье... Поеду-ка я домой. Доберусь сам, вы тут пообщайтесь и дайте мне знать, что надумаете.
Ни с кем не прощаясь, я, чуть ли не кубарем, скатился по лестнице на первый этаж и пулей выскочил из ангара, не реагируя на лехин окрик...
...Я бодро перся по пустой, залитой солнцем, улице и злился. На себя. В первую очередь, на себя! Очень злился. Всех троих я уже считал "своей собственностью", а себя считал жутко умным и очень "просчитанным"... Ну, вот и досчитался, "счетовод сраный".
С Лехой все получилось просто и понятно. Добрый хороший парень, хлебнувший лиха и расставшийся с иллюзиями. Провинциал, оставшийся один на один с огромным городом. Пресс и надзор милиции. Несправедливо, одиноко и... скучно. Главное СКУЧНО. В "Скорой" — взрослые семейные работяги, в секции — менты. Лехе было скучно и он не видел никаких перспектив. Большой спорт для него закрыт из-за судимости, нормальной работы нет, по той же причине. Пить не приучен, девушку постоянную пока не завел...
В общем мне вся карта в масть... В этом случае.
С Николаем все еще лучше! И еще легче... Безумная благодарность за дочь и потерянная, в результате ресторанной драки, работа. Да и его профессионализм, дающий возможность оценить мой "заоблачный талант"! Тут ли не поле для перспектив, самореализации и материального процветания?!
С Димоном расклад получался другой. Совсем другой...
В довершении всех неприятностей, выяснилось, что у меня с собой нет денег, даже завалящего "пятачка". Точнее у меня было в потайном кармане джинсов аж пятьсот "резервных" рублей, но таксист или сдачу не найдет, или еще чего хуже... если тут так уже бывает.
В итоге, я на все плюнул и пошел пешком под палящим солнцем. Можно было проехаться на автобусе и "зайцем", но я рассудил, что лучше мне в таком состоянии прогуляться.
Вообще непонятно, с чего я так "завелся"? Может и правда гормоны подростковые шалят. Нужно себя, все-таки, контролировать получше. Держал бы себя в руках, может и нашел бы доводы для Димона, а так, как настоящий ребенок, психанул и убежал. Не сильно похоже на пятидесятилетнего взрослого и опытного мужчину.
С Клаймичем вчера играл, как с ребенком, а сегодня сам ребенку уподобился.
"Дяттттел", мля... Я зло сплюнул и ускорил шаг.
К счастью, подобная физнагрузка вскоре позволила "спустить пар" и обрести душевное равновесие. С ним вернулась и способность здраво рассуждать. Время к обеду, а планов особых нет, поэтому ничего не мешает заняться подчисткой образовавшихся "хвостов".
Я, все-таки, исполнил роль "зайца" и залез в попутный, моим планам, автобус. Пристроился на задней площадке, чтобы быть поближе к двери, и всю дорогу до Невского изводил себя ожиданием контролера и желчью от осознания бесполезности "своих миллионов", на которые даже автобусный билет не могу купить.
В итоге, в опять вернувшемся состоянии тихого бешенства, я доехал до центра и направил свои стопы в самый известный книжный магазин Ленинграда.
Впрочем, прохладный полумрак и камерная обстановка "Дома книги" довольно быстро погрузили меня в состояние умиротворенности. Я больше двух часов прошатался среди стеллажей, рассматривая книжные корешки, снимая приглянувшиеся книги с полок и листая пахнувшие типографской краской страницы. Но результатом этого "релакса" стали всего лишь два самоучителя по по итальянскому и английскому языкам с грампластинками. А так же совет от словоохотливого старичка, жутко интеллигентного и старорежимного вида, посетить букинистический магазин на Литейном проспекте.
Пробив в кассе 11руб.43 коп. и вызвав нездоровый интерес кассирши своей "соткой", я двинул к Литейному.
Спавшая полуденная жара и безумно вкусный пломбир в вафельном стаканчике позволили мне, в очередной раз, смириться с несовершенством мира!
Я шел по заполненному людьми Невскому проспекту, вглядывался в веселые и открытые лица прохожих. Короткие платьица и юбки позволяли любоваться попадавшимися стройными ножками. Старомодные мужские рубашки с большими воротами и подвернутые от жары рукава вызывали умиление. И женский смех, и веселые детские возгласы, и шествующая гуськом группа иностранных туристов, во главе с гидом — средних лет дамой в цветастом кремпленовом платье — неожиданно все радовало взгляд!
По пути к цели, я отстоял небольшую очередь к аппаратам с газировкой и совершил весь "священный" ритуал: помыл стакан, вставив его в специальное углубление и надавив сверху, чтобы в него забрызгали струйки воды, поставил стакан под раздаточный кран и опустил трехкопеечную монету в прорезь. Когда я пил сладкую холодную пузырящуюся воду желтоватого цвета — я был счастлив! Я снова отстоял очередь и все повторил снова...
Если бы у меня было десять трехкопеечных монет я, наверное, выпил бы десять стаканов!
Господи! И чего я "парюсь"?! Где я нахожу и придумываю проблемы?! Ведь все прекрасно!!! Я снова молод! Я — здоров! Я — богат! Я — все знаю наперед!
Да здравствует ВТОРАЯ жизнь!!!
Клянусь: Я ПРОЖИВУ ЕЕ ЛУЧШЕ ПЕРВОЙ.
(Конец первой книги)
ВТОРАЯ КНИГА
Телефонные трели терзали сознание, настойчиво вырывая из сна в реальность. Чертыхнувшись, и открыв только левый глаз, я сполз с кровати на пол и, встав с колен, пошлепал босыми ногами в коридор.
Все-таки, подрывные действия империалистических разведок Запада имеют, в своей сути, разные проявления. И я абсолютно убежден, что ежеутреннее исчезновение моих тапок не может иметь другого объяснения, кроме происков западных спецслужб. Даже если тапки потом обнаруживаются с другой стороны кровати, то и это неспроста... Ведь кто-то же их ночью переставляет! А незаметно проникнуть в нашу квартиру, открыв пять(!) солидных замков, оставшихся еще с довоенных времен, совсем непростое занятие. Плюс накидной крюк и дверная цепочка. А главное, только мощная высокопрофессиональная и многочисленная разведслужба, способна вытворять такое на протяжении многих лет и оставаться неразоблаченной...
Звонил так рано, явно, тоже не друг.
— Алло... — спросонья я не был ни бодрым, ни дружелюбным.
— Вить?! Добрый день, ты спишь что ли? — озадаченный голос Завадского в трубке, заставил меня быстро посмотреть на часы, висящие в коридоре.
"Твою ж, мать!.. 11:14, вот это я выдал порцию "безмятежного" сна!
— Уже нет, как ты понимаешь... — я крайне неинтеллигентно и с подвыванием зевнул в трубку, — это месть за то что разбудил, — злобненько сообщил я невидимому собеседнику.
— Ну, извини. Но время уже двенадцатый час! И звонил Клаймич... — в трубке, после этого сенсационного сообщения, повисла тишина.
— Понятно дело... Куда ему деваться, должен был позвонить. Не зазря же он нас у Бивиса подстерегал, — я был сама невозмутимость.
— Не знаю... — в голосе Николая звучала неуверенность.
— Чего хотел, уважаемый Григорий ибн Давыдович?! — иронично поинтересовался я, уже окончательно проснувшись.
— "Григорий ибн Давыдович" хотел послушать песни, чтобы потом обсудить возможность их приобретения, а у нас ничего нет, — голос Николая "помрачнел".
— Все у нас есть, не надо паники! — спокойно сообщил я, — просто сделаем как с "Верой", я промычу, ты напишешь музыку, твой ансамбль сыграет, а Юля споет, подражая Пьехе... И никаких проблем, сделали один раз — сделаем и во-второй.
Завадский издал в трубку какие-то сомнительно-невнятные звуки, а затем перешел на человеческий язык:
— Так надо поехать, договориться и записать... Ты-то когда будешь готов?
— Через полчаса, где встречаемся?
— Ну, я... мы у Алеши... можем через полчаса за тобой заехать... вот...
"МЫ у Алеши", — мысленно передразнил я, но вслух сказал только одно:
— Жду, — и повесил трубку.
Прохладные освежающие струи душа, минутное подростковое воспоминание о восхитительном шоколадном теле молоденькой красавицы-кубинки Алисии... Точнее воспоминание скорее зрелое, а вот эрек... реакция подростковая, как раз, на минуту... неполную. Ну, да не будем углубляться в... мелочи!
На выходе из ванной тормознулся, голый, около зеркала. Нет, молодость — есть молодость... Конечно, на "бройлера" Мисюнаса я и сейчас ничуть не похож, но превращение, за три с небольшим месяца, из обычного мальчика с пухленькой мордашкой в крепкого подтянутого подростка с осунувшейся моськой... это, все-же, впечатляет.
Быстро оделся и отправился на кухню, где меня ждали яблочно-морковное пюре и сладкий чай со здоровым куском... Кстати!
Когда-то, когда мне было годика четыре и была еще жива бабушка, мама отдала меня на выходные своим родителям. Вечером ей звонит совершенно измученный дед с грандиозной проблемой — внук отказывается пить чай и просит "вертушку". Бабушка, дедушка и, пришедшая на помощь соседка по лестничной площадке, перебрали уже сотню вариантов, "чего же хочет Витюшенька" — все бесполезно, все не то, а у ребенка уже начинается истерика!
Мама: — Вы с ума сошли! Ребенок ватрушку к чаю просит!!!
Так вот! Оказывается, я уже вторую жизнь подряд, обожаю с чаем большую "ленинградскую" творожную ватрушку с изюмом! Это не пошлые маленькие творожные ватрушки остальной части Советского Союза... Это совершенно особенные: большие, на тонком тесте, с аккуратными зажаренными хрустящими краями, похожие на небольшие пиццы, желтые с черными точками изюма — НАСТОЯЩИЕ ВАТРУШКИ! Мммм!..
Вот со здоровым куском такой ватрушки, я чай и оприходовал.
...Когда я выскочил из подъезда, размахивая "динамовской" сумкой, оба белобрысых "мамонта" еще только вылезали из Лехиного "москвича".
— Здорово, "братцы"! — как ни в чем ни бывало, весело заголосил я, и тут же озадачился, — а Николая где потеряли?
Слева хлопнула дверца и я узрел улыбающегося Завадского, вылезшего из светло-зеленой жигулевской "трешки".
— О! — притворно "пригорюнился" я, — а работа у Нодара-то была доходная, когда теперь еще на следующую машину, Коля, заработаешь?!
