Режим бога. Восход Красной Звезды

"Мамонт" вместо того, чтобы налить себе алкоголя, потянулся к газете, что лежала на столе Гора. Первая полоса была посвящена "жестокому" бою, что дали советские спортсмены американским в Луизиане. Мое окровавленное лицо во весь разворот, описание турнира, включая гимн, что я спел в Лас-Вегасе. Заголовок статьи гласил: "Русские идут. И больно бьют".

Пока Леха разглядывал газету (а я через его плечо), Майкл продолжал рассказывать о предстоящей записи "Мы — мир":

— Фрэнк завтра прилетает в Нью-Йорк. Предварительно собираем всех во вторник на репетицию. Запись в четверг. Уже подтвердили свое участие Майкл Джексон, Тина Тернер, Кейт Буш, Брюс Спрингстин, Дэвид Гилмор из "Pink Floyd". Теперь еще и Синатра. Под вопросом Рэй Чарльз, Боб Дилан, Стив Перри, Кенни Роджерс и Дайана Росс. Музыканты нашей студии уже репетируют, телевидение монтирует в Мэдисон Сквер Гарден оборудование для съемки и трансляции.

— Это отличная новость, господа! — я потер бровь, заклеенную пластырем — Я хочу также, чтобы вы переговорили с Джоном Ленноном, Родом Стюартом, Барброй Стрейзанд и Фредди Меркьюри. Время еще есть, круг певцов можно еще больше расширить.

— А парня губа не дура — Майк Гор вопросительно посмотрел на Вэбера

— И это еще не все. Надо заранее расписать партии — кто что поет. Предлагаю чередовать куплеты. Мужчины — женщины

— А чернокожих на припев! — сообразил Вэбер — Позвоню Глории Гейнор и Лайонелу Ричи

Я поморщился от такого расизма, но ничего не сказал. В чужой монастырь...

— А теперь, господа обещанный альбом.

Достаю кассету, протягиваю Майлу. Тот вставляет ее в дэку магнитофона, что стоит рядом со столом. Включает воспроизведение. Кабинет заполняют мелодии Still loving you, Ten O'Clock Postman и главный хит всех времен и народов I just call to say Стиви Вандера. Извини, Стиви — брать тебя на запись Мы — мир, я не буду. Стыдно в глаза смотреть. Хотя о чем это я? Стиви же слепой. Тогда, "добро пожаловать на борт".

Я вижу, как у продюсеры слушают, затаив дыхание. Вэбер даже привстал.

— Шедевр! — после окончания "американских" песен Майкл Гор подходит к нам и жмет руки — Мы не ошиблись в вас, Виктор

— Это будет сверхпопулярно! — следующий на очереди возбужденный Вэбер — Во всем мире!

"Итальянскую" часть альбома продюсеры слушали вполуха, тихонько обсуждая детали контракта. Который нам принесли спустя полчаса после окончания кассеты. Вернее контрактов было три штуки. Первый официальный — с МВД СССР, на двести тысяч долларов. Его я просто почитал — подписывать будет Щелоков или кто-то из милицейской верхушки.

Второй договор тайный, лично со мной. Схема два на два. Тираж пластинки два миллиона и два миллиона долларов на мои счета. Плюс десять процентов прибыли от продажи дисков свыше первоначального лимита. Песня "Мы — мир", кстати, включена в список альбома на первом месте. Продюсеры подстраховались.

Третий контракт посвящен созданию благотворительного фонду. "Помощь голодающим детям Африки". Точнее фонд уже был создан — я фиктивно "покупал" в нем половину. Еще куча разных приложений к договорам регламентировали создание видеоклипов, концерты и гастроли Красных звезд в Штатах и Европе, а также финансовые взаиморасчеты. Мы вписали в документы реквизиты моего паспорта, а также оффшорного фонда в юрисдикции Британских Виргинских островов. Процесс был запущен.

Майкл открыл бутылку шампанского, мы выпили по бокалу. Я передал продюсерам мастер-диск с песнями, пленку с фотографиями группы. Сфотографировались. Шампанское на голодный желудок быстро ударило в голову. Хорошо, что рядом был Леха, который властно забрал второй бокал.

Вышли на улицу. Было уже темно, девять вечера. Зашли в первый попавшийся бар. Им оказался McSorley's Old Ale House. Я кстати, про него читал. Старейший нью-йоркский паб "Только для мужчин". До 1970 года женщин в него не пускали. Но потом борьба за гражданские права, феминизм и вот бару вчинили иски на миллионы долларов. Тот, конечно, сдался. На входе "Максорлис" висели два девиза: "Веди себя нормально или проваливай" и "Мы были здесь, прежде, чем ты родился". Перевел их Лехе. Тот долго смеялся. Потом спросил, зачем к барному поручню пристегнуты наручники.

— Про фокусника Гарри Гудини слышал? Так вот из этих наручников он легко освобождался. Бывал тут периодически, устраивал представления для публики

— А зачем кости висят под потолком? — "мамонт" ткнул пальцем вверх

— Их вешали молодые люди, отправляясь на Первую мировую войну. Те, кто возвратился, сняли свои косточки

— А те, кто не вернулись?

— Не сняли.

— Я даже уже не удивляюсь откуда ты все это знаешь!

Мы сели за столик рядом с баром, к нам подошел почтенный официант в бабочке. Заказали два темных эля, луковых колец, картошки фри и жаренных колбасок. Видимо выглядели мы достаточно зрело — документы у нас так и не спросили.

— Смотри — Леха кивнул в сторону телевизора, что висел над баром

В нем шли кадры какой-то демонстрации. Разгневанные люди где-то, судя по титру, во Флориде сжигали красный флаг, избивали подростков с... е-мое! с принтом Ленина на майках. Моим принтом. Избивали до крови, пинали упавших. Полиция на все это смотрела равнодушно, лишь оттаскивая самых оголтелых демонстрантов. Звук на телевизоре был выключен, так что понять из-за чего вся буча было трудно.

— Что творят! — Леха встал из-за столика, сжал кулаки. Я схватил его за плечи, усадил обратно. А то на нас уже начали оглядываться посетители. Один мужчина, с большим пивным животом даже отсалютовал кружкой пива.

— Хороший коммунист — мертвый коммунист — прокричал нам "пивной живот"

В этот момент я отвлекся на официанта, что принес наш эль и пропустил момент, когда Леха подошел к мужику у бара и плеснул тому напитком прямо в лицо. Видимо, его английского хватило понять выкрик. На "мамонта" тут же налетели соседи мужика и тут же огребли с обеих рук. В пабе поднялся крик, из кухни выбежало несколько официантов и поваров.

Тем временем "пивной живот" широко размахнулся, ударил "мамонта" в грудь. Но тот даже не подумал защищаться. Лишь покачнулся, ухмыльнулся и ответным ударом в лицо отправил мужика в нокаут. Я кинул сотенную купюру на стол, перескочил через разбитое стекло к бару. Схватил Леху за рукав, потянул наружу.

— Видел как я его?! — возбужденный "мамонт" размахивал руками, пугая редких прохожих — Слабаки они против русских. Только и могут толпой, исподтишка

Леха остановился, посмотрел на меня внимательно.

— Неужели мы им это спустим? — он кивнул в сторону бара

— Ты уже их наказал — я опять потянул парня подальше от места стычки — Вон как вломил этому пивняку. Пошли отсюда, пока полиция не приехала.

— Я не про бар, я про избитых пацанов — Леху всего трясло — Ты видел как они топтали наш флаг? Нельзя такое прощать.

И правда. Надо что-то делать. Но что? Смотреть молча как в очередной раз страну пытаются втоптать, утрамбовать пониже "наши западные партнеры"? Ведь очевидная антисоветская кампания развернута. Причем с жертвами. И похоже, что все происходит помимо Белого дома, который теперь не знает — то ли присоединиться к ней, то ли дистанцироваться. Через полгода — встреча Картера с Брежневым, подписание договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ2), подготовка к которому идет полным ходом. Этот договор нужен обеим странам. Может быть Белый дом и спустил бы на тормозах нынешнее обострение, но элита в Штатах имеет более широкий характер, чем в СССР. Очень много полюсов сил — от религиозных конфессий и журналистов, до различных некоммерческих организаций и лоббистов. Как бы эти весы качнуть в другую сторону?

— Леха! Мы идем в секс-шоп

— Куда?? — "мамонт" вытаращил на меня глаза

— Вон туда — я потянул парня к магазину, чьи витрины были закрыты черным, а над входом недвусмысленно светилась вывеска "Erotic сity". В секс-шоп мы зашли очень вовремя — недалеко от нас завыла полицейская сирена, я увидел красно-синие всполохи мигалки. В конце просторного, уходящего вглубь дома помещения виднелись кабинки, похожие на примерочные в ателье, но только вместо зеркал там были установлены небольшие телевизоры. Вдоль стен тянулись стеклянные шкафы со всякой ошарашивающей всячиной. Первое, что бросалось в глаза,— шеренги детородных органов, мужские и женские, убывающих по размеру, подобно мраморным слоникам на советских комодах. Немного выше, по стенам, висели надутые резиновые девицы всех конституций, рас и оттенков. На низких деревянных столиках были навалены груды порнографических журналов и видеокассет.

Из боковой двери нам навстречу вышел улыбающийся прыщеватый парень явно латиноамериканского происхождения. Всем своим видом изображая готовность выполнить любое, даже самое изощренное желание, он радостно поприветствовал нас и сразу посерьезнел, точно доктор; приготовившийся выслушать жалобы пациента.

— Ты куда привел меня?!? — зашипел, красный от гнева "мамонт"

— Магазин эротических товаров. Ты что думаешь, защищать Родину — это только с парашютом прыгать и из Калашникова палить? Нет, Леха, это еще вот в таком дерьме копаться.

— Добрый вечер — я поздоровался с продавцом — У вас есть полицейская форма?

— Для ролевых игр? Конечно, есть. И не только форма — продавец секс-мага с уважением посмотрел на "мамонта" — У нас есть наручники, хлысты, маски...

— Маски и хлысты не нужно — я помотал головой, чувствуя, как щеки и уши заливает предательский румянец — Остальное несите

Парень окинул нас профессиональным взором и выложил на прилавок два комплекта синий полицейской формы, включая фуражки, значки и даже галстуки. Также я отобрал пару наручников и дубинок из мягкого черного поролона.

— Иди примиряй — я кивнул "мамонту" в сторону кабинок

— Не пойду — набычился "большой брат"

— Леха, не дури. Сейчас спалимся.

Продавец с сочувствующей улыбкой наблюдал за нашей перепалкой.

Наконец, парень сдался и пошел в примерочную. В соседнюю кабинку отправился и я. Продавец был профи и форма села как влитая. Что у меня, что у Лехи. Мы расплатились, забрали покупки, упакованные в простые однотонные пакеты без эмблемы и названия магазина, вышли из магазина на улицу. У бара были припаркованы две полицейские машины, в которых впрочем никого не было. Быстрым шагом мы направились в сторону Центрального парка.

— И зачем вся эта клоунада? — поинтересовался Леха

— Ты мне доверяешь?

— Зачем спрашиваешь? Конечно.

— Завтра все узнаешь.

— -

Следующее утро тоже началось с шопинга. Позавтракав, мы отправились в крупнейший магазин электроники на 7-й авеню. Выбор поражал воображение. Телевизоры, видеомагнитофоны, проигрыватели...

— Ты хочешь купить эту бандуру?? — Леха ткнул пальцем в видеокамеру Панасоник 3085. К камере прилагался портативный видеомагнитофон стандарта VHS. Носился он через плечо, в специальной сумке. А что делать? Нормальных камкордеров еще нет в природе, связываться с пленочной камерой... мнда... Я посмотрел на широкие плечи "мамонта". Потянет.

— Да, берем

— Витя! Полторы тысячи долларов! — Леха уже неплохо ориентировался в ценах на электронику и сумма его поразила

— Я не понимаю, зачем нам это?

— Снимать клипы. Но главное... — мы отошли в угол магазина, где никого не было — Сегодня у нас премьера. И сразу на все Штаты.

— Что за премьера? — заинтересовался Леха — Для нее мы покупали костюмы полицейских?

— Соображаешь! Ночью, к самому закрытию идем в клуб Smalls Paradise. Это негритянский клуб в Гарлеме.

— Там же... — замялся "мамонт"

— Да, белых там не любят. Но мы пойдем к закрытию, когда все разойдутся. Кладем камеру на столик, ставим на запись и... идем избивать какого-нибудь негра.

— Зачем?? — поразился Леха

— Затем, что мы будем в форме полицейских, которую со спины не отличишь от настоящей. А кассету с записью потом подкинем на телевидение. Тут цензуры нет, в новостях любят показывать "жаренное". Как только пленку покажут... полыхнет во всей Америке. Начнутся расовые волнение, погромы... Всем сразу станет резко не до СССР. Улавливаешь?

— Поверить не могу — покачал головой "мамонт" — Это же... ну ни в какие ворота

— Чистеньким хочешь остаться?! — скрипнул зубами я — Ты мне сам вчера кричал, что нельзя спускать им. Вот тебе ответка. Да такая, что мало не покажется.

— А ты точно уверен, что сработает?

Я тяжело вздохнул, закрыл глаза. 1965 год. Восстание в Уоттсе, пригороде Лос-Анджелеса. Причина — арест белым офицером дорожной службы двадцатиоднолетнего чернокожего водителя. Тридцать человека погибло, больше тысячи получили ранения. 1967 год. Бунт в Детройте. Началом для беспорядков послужил полицейский рейд в "черные районы". Сорок человек погибло, более пятисот пострадало. Наконец, новейшая история. Лос-анджелесский бунт 92-го года. Четверо полицейских избили чернокожего Родни Кинга. Их оправдал суд и понеслось... 53 человека погибло, причинен ущерб на сумму в 1 миллиард долларов. Я все эти цифры наизусть выучил, пока искал в Айфоне способ осадить американцев. Не думал, правда, что так быстро придется им воспользоваться.

— Уверен, Леш. Еще как уверен!

— -

Наше тайное мероприятие — чуть не сорвалось. В тот же день, на запись песни в Нью-Йорк приехала семья Картеров. И поселились они... прямо в нашем отеле. Случайность? Не думаю. Монику и Пончо сопровождала целая толпа репортеров, которые пытались выжать из этой истории все, что только можно. Наша встреча в холле отеля превратилась в импровизированную пресс-конференцию.

— Мистер Селезнев — первым выкрикнул худощавый журналист с диктофоном — В СССР идут массовые чистки, в Грузии расстреливают оппозиционеров. Не будет ли опасно Монике приезжать в вашу страну?

— Очень печально, господа, что вы попали под влияние антисоветской пропаганды — отпарировал я, четко понимая, что эти "журналисты" сами и являются частью западной пропаганды — Я вчера звонил родственникам в Москву. Рассказал, что у вас тут показывают по телевизору. Мама только посмеялась. Никаких чисток в СССР нет. Что касается Грузии, то ТАСС очень понятно объяснил в чем, собственно дело. Были отдельные выступления антиправительственных сил. Никакой поддержки в грузинском обществе они не имеют. Зачинщики арестованы, будет открытый суд.

— Мы знаем ваши суды — хмыкнул кто-то из-за толпы — Академик Сахаров сидит под домашним арестом безо всякого суда. Вы знаете, что он объявил голодовку?

— Вы какое издание представляете? — привстал на цыпочки, чтобы рассмотреть человека

— Еженедельный журнал Шпигель — из толпы выдвинулся бородатый толстяк с фотокамерой в руках

— Немец?

— Яволь. Карл Дитрих

— Карл, а ваш журнал писал о студенте-антифашисте Майнсе Хольгере, который пять лет назад умер после голодовки в тюрьме Вейтерштадте?

— Ну вы сравнили! Хольгер был террористом, а Сахаров — всемирно известный академик, ученый.

— Не придумывайте. Майнс не совершал никаких террористических актов

— Он конструировал гранаты!