Сначала, Рорит сдал все известные ему адреса притонов и 'лежбищ' бандюганов разного толка. Адреса эти были знакомы многим, и главным было — подсуетиться резвее остальных. Потом, когда первый пик самой активной работы спал, сержант отправил Рорина в порт. У него был цепкий взгляд. И просто сидеть то в одном трактире, то в другом, подмечая при этом... Рорит мог без всякого напряжения. А если вспомнить, сколько он за эти полторы недели заработал! Сапоги вот новые купил... Рориту новая власть нравилась очень.
Ему даже не пришлось особо спешить. Преследуемый, вроде как, старался путать следы, но не слишком удачно. Когда останавливался он, то же делал и Рорит. Прошло чуть больше полчаса, когда незнакомец уверился, что слежка отсутствует. Он резко увеличил темп. Рорит шел за ним.
Шумные улицы остались позади. Все время Рорит держался от преследуемого на значительном расстоянии: лучше сделать лишний рывок, чем рисковать обнаружить себя. Несколько раз он терял цель из виду, но тут же находил.
Рорит выждал полминуты и свернул за угол. Никого не было.
-Черт...
Тут и прятаться-то было негде. Куда ж он мог деться? Рорит несколько раз обернулся вокруг: двор был пуст. То есть, сюда незнакомец и шел? Тогда... нужно возвращаться. Взять несколько легионеров и... Рорит услышал шорох у себя за спиной.
Он резко обернулся... никого. В эту секунду его накрыло чем-то темным.
Вад.
-Что же они все такие толстые, а?..
Вад волок грузное тело за собой. Сапоги этому типу были заметно велики, и оттого голенища тормозили об землю, оставляя за собой пару неглубоких бороздок. По-хорошему, нужно было бы замести...
Спустя пять минут след был уничтожен, а пленник связан. Вад опустил его на пол, прислонил спиной к стене.
Окно в захламленной комнате было заколочено. Между досок внутрь проникало несколько полосок света. Одна из них освещала лицо связанного — на щеке набухала ссадина. И волосы в крови. Перевязать?.. Нет. Череп не проломлен: значит нормально.
Парой пощечин Вад вернул его в чувства.
-Что?.. Что такое?!
Он попытался освободиться — не вышло. Прошло около минуты, когда он наконец заметил Вада. Сначала он просто смотрел, потом вдруг закричал:
-Помоги... кха...
Вад ткнул ему в живот носком сапога.
-Бесполезно кричать. Мы на юго-западе. Рядом со стеной. Здесь криками никого не удивишь.
-У меня был напа... кха...
Он опять попытался крикнуть. Вад повторил процедуру.
-Ты был один. Я проверил.
Сколько-то он молчал. Взгляд стал затравленным — чуть-чуть.
-Что тебе надо?
-Мне? Ничего. Это ты за мной следил.
Один из способов допроса. Не выпытывать сведения, а заставить пленника оправдываться. Пусть он сам говорит о своих мотивах. Да и надежда у него может появиться: вдруг, тот, кто его схватил, не шпион, а просто человек, заботящийся о своей безопасности. Обязательно появится.
Конечно: действует не на всех.
-Я младший капрал Третьего Легиона! Это моя работа.
-Следить?
-Проверять подозрительных.
-Я думал, этим другие люди занимаются. Кажется, в Ордене есть особый отдел...
-Новая власть подключила Легион.
-А с притонами то же самое? Не слишком ли круто? Ведь кое-кто может обидеться...
-Такие приказы. Сержант сначала тоже боялся, пока не...
Он вдруг замялся.
-'Пока не...' что?
Пленник молчал. Секунд десять он выглядел немного заторможенно... потом попытался сбить Вада с ног. Со связанными за спиной руками и в области лодыжек — ногами у него было мало шансов. Вад пнул его под коленку — стражник вскрикнул.
Что ж, к сожалению, не много он успел рассказать, прежде чем до него дошло, как обстоит дело. Придется по-обычному.
-Я задал вопрос, — теперь у Вада в руке был нож.
-Я...
-Я помогу.
Как Вад и думал, стражник продержался не долго — минуты три или четыре. И почти ничего не пришлось делать.
Большинство людей способны терпеть боль до той или иной степени, но страх перед увечьем, подчас, даже сильнее страха перед смертью. Чтобы еще усилить боязнь невосполнимой травмы, нужно намекнуть еще раз: 'Все еще может закончиться хорошо...'.
-Это ведь не секретная информация, — говорил Вад, — не будет у тебя с этим никаких проблем. А мне просто нужно знать, перед тем как я уйду.
-Что... что надо?
Теперь его лицо отчего-то стало грязным, хотя раньше просто было в поту. Он держался за бок, выдыхал.
-Почему стража согласилась шарить по притонам?
-Приказ сверху и... к нам в отделение приходил какой-то гвардеец — из Карсуэ. Кажется, лейтенант. Минут на десять они с нашим сержантом закрылись, потом лейтенант ушел.
-То есть, он его просто уговорил? Или запугал?
-Не знаю, но с того момента в сержанта, как будто Лед вселился. До этого он ни в одном задержании не участвовал, — что не удивительно, учитывая, сколько он весит, — а тут не только всем трибуналом грозит при каждом удобном случае, но и сам вперед выходит... Да это что! Даже когда его ранили, во второе место он все равно самый первый побежал. И так несколько дней без передыху почти. Только потом мы с соседним отделением силы объединили, и уже тогда меня в порт отправили.
Он часто задышал.
-Значит, гвардеец Карсуэ... А как он выглядел?
-Обычно... В форме: с желтым волком на груди. Волосы черные, смуглый такой. Может, данхарец наполовину.
-И больше ты его не видел?
-Нет.
Одна мысль Ваду в голову все-таки пришла — магия внушения. Проблема в другом — в большинстве случаев после таких попыток мозги вытекают через уши. То есть, как оружие или метод допроса — штука неплохая, но чтобы человека что-то сделать заставить... сомнительно.
Хотя в Аане были специалисты по точечному вмешательству. Сначала, долгое исследование, знакомство с пациентом, потом короткий простой приказ. Так иногда избавляли от боязни высоты или замкнутых пространств. Положительный результат — в одном случае из пяти. Последнее время этим занимались все меньше.
Гвардеец был с сержантом десять минут. Гм... скорее, все же как-то запугал его. Как? Или это у Карсуэ такие профессионалы?
-И что, всех пойманных на рудники?
Вад спросил скорее для порядка, не надеясь услышать что-то необычное, но капрал его удивил:
-Нет... вроде бы нет. Их разбрасывают по отстойникам, допрашивают, потом уводят куда-то... По крайней мере, их не становиться больше, хотя новых каждый день приводят. И... я не видел, чтобы кого-то уводили из города... Хотя, может и уводили. Я не знаю точно.
-Ясно.
Гм... значит, люди куда-то пропадают после допросов. Может, просто в расход? Нужно будет обдумать это позже.
-Что происходит в порту? — спросил Вад. — Почему нет кораблей?
-Корона реквизировала. Для чего я не знаю... Откуда мне знать?
-Должны быть недавно прибывшие суда.
-Они и есть. Просто за выгрузку-погрузку стали отличные деньги платить: в два-три раза больше обычного. А когда народу не хватает, еще и легионеров подпрягают. За несколько часов справляются, а потом корабли уходят сразу — вверх по Инлури. А куда, я не знаю.
Вад сразу зацепился за фразу — 'вверх по Инлури'. На юго-восток к Беспокойному. А потом куда?..
-На выходах из города очереди: там кого-то ищут. Кого?
-Магов, амулеты, всех на кого есть ориентировки.
-А что с теми, кого старая власть искала?
-Всех ищут — и старых и новых.
-Гм... а вот об этом тебе что-нибудь известно? — Вад достал из кармана сорванную со стены листовку.
Пленник вгляделся, покачал головой.
-Никогда не видел.
Еще какое-то время Вад думал, потом понял, что больше не знает, о чем спрашивать.
-Кажется все...
-Это все? Тогда: ты обещал... — связанный зашевелил руками, попытался размяться.
-Конечно.
Вад был в знакомом коридоре. Шесть раз с перерывами стукнул: заскрипел засов, — его приспособили пару дней назад, — дверь открылась.
-Что-то ты поздновато, — сказал Натан. Они с Алентой сидели за столом, напротив друг друга. Он учил ее играть в шахматы. Доску начертили прямо на столе. Фигурки заменили не пойми чем: вместо князей — вычерневшие наконечники для стрел: где они их только взяли...
В общем, он этого ждал. Во что еще играть аанскому шпиону на чужой территории, как не в национальную аанскую игру?
Вад сел за стол — в развалинах им удалось найти еще пару стульев.
-У нас проблема.
Он положил бумагу на вычерченное поле.
-Это я? — произнесла Алента после недолгой паузы.
-Неужели волосок? — Натан забеспокоился. — Если так, то нас могут...
-Уже бы нашли. Скорей всего дело в том амулете. Он действовал достаточно времени, чтобы ауры: амулета и твоя, Алента, перемешались. На амулете могло что-то остаться, хоть я и разбил его.
Вад помолчал. Это была его ошибка.
-Это проблема.
-Я не знаю, что я должна...
-Я не заговаривал об этом раньше...
Тут Вад обратил внимание, насколько она взволнована — расстроена и испугана. Гм... наверное, надо как-то помягче...
-Тебя здесь что-то держит? — Вад спросил, глядя на Аленту прямо. Она теребила каштановый локон. Странно, раньше он такого не замечал.
-В Туалоне? — она не отводила взгляд, наоборот: смотрела внимательно.
-В Термилионе. Родственники у тебя есть?
-Родственники... Наверное, нет.
-Буду говорить прямо. В Термилионе тебе оставаться нельзя: инары будут искать тебя. И не только из-за того, что произошло с Троком, но и из-за нас с Натаном. Ты ведь уже поняла, что мы здесь не просто так? — Вад бросил на парня косой взгляд. Тот не заметил. Ох удружил полковник с напарником...
Алента кивнула.
-Мы не можем тебе позволить остаться здесь...
-Конечно не можем! — воскликнул Натан. — Корпус предоставит тебе защиту. Так всегда делают. Ты ведь помогла нам.
-Ты должна решить.
Она посмотрела на Вада, как будто спрашивая что-то. Он решил подождать.
-Я согласна.
ГЛАВА 10
1115 г. Термилион. Побережье Беспокойного.
7 день, 5-го месяца.
Сказки.
Кай.
-Таясь днем: в местах где нет света, царят мрак, злое колдовство, боль и крики, ночью Шапка пускалась на поиски. Хоть и казалась она с виду маленькой и невинной девочкой, в темноте, жадно слушая крики, ее ждали детеныши. Их нужно было кормить. Красная Шапка выходила на дороги Такаронии.
Путники, слыша мягкую поступь осиновых башмачков по дороге, повреждались в уме от страха. В те годы каждый знал, что означает этот звук. Нахлестывать коней, пытаться убежать, сойти с дороги — все было бесполезно. Напав на след, кровожадная девочка никогда не упускала добычи.
Жертвы метались из стороны в сторону, пока, наконец, не лишались остатков воли. Тогда они выпадали из повозки, а им на встречу выходила Красная Шапка. Лицо ее было сшито из лоскутов твердой кожи, вывернутой наизнанку, волосы лежали на макушке грубым мотком и сочились кровью, только широкая улыбка была настоящей и выглядела искренней.
Белое платьице блестело от красных потеков. Кровавые капельки падали с рукавов и с широкого подола. На аккуратненьких ножках красовались деревянные башмачки алого цвета. В руках Шапочка держала красную сумку.
'Отдайте мне ваши пальцы!' — встав перед путниками, говорила девочка нетерпеливо.
В ответ люди могли только молчать. Ужас связывал их глотки стальными канатами.
'Отдайте, отдайте, отдайте!' — повторяла Шапочка еще более нетерпеливо. В такие моменты она не умела ждать.
'Ну почему вы не отдаете мне ваши пальцы?! Они так нужны мне!'
Девочка продолжала выпрашивать у людей пальцы в течение нескольких минут и, так ничего и не добившись, начинала прыгать по земле от недовольства.
После этого, сняв с плеча сумочку, Шапка раскрывала ее пошире и говорила внутрь:
'Голова, принеси мне пожалуйста их пальцы. Сами они почему-то не хотят их отдавать'.
Засунув в сумку руку, девочка за волосы вытаскивала изнутри человеческую голову. Покрытую коростами, мертвой плотью и счастливо улыбающуюся клыками, непомещающимися в пасть. Шапочка отпускала голову, а та, долетев до людей парой торопливых прыжков, начинала откусывать им пальцы. Набрав полный рот, голова выплевывала их в подставленную девочкой сумочку, и возвращалась к другим путникам.
'Молодец, Голова!'
Девочка, увидев, как много она сможет принести домой пальцев, радостно смеялась и хлопала в ладоши. Она едва удерживалась от того, чтобы пуститься в пляс! Так ей нравилось, когда смешные человечки кричали от боли и отчаяния!
'Возьмем их домой? — спрашивала она у головы, когда все пальцы были собраны в сумочку. — Они ведь там смогут поиграть с детишками! Если конечно у этих человечков достаточно честные сердца... Надо проверить'.
Подбежав к одному из путников, Шапочка делала быстрое движение, вырывала у него сердце и снова заливисто смеялась!
'Какое красивое сердце! Только совсем-совсем нечестное. У людей так редко встречаются честные сердца! И это плохо! Ведь нечестное сердце нужно долго варить, чтобы оно стало съедобным! Какая жалость!'
Посадив голову в сумку и спрятав туда же сердце, девочка подбегала к мучавшимся от боли людям, трясла волосами, сбрызгивая всех своей кровью, и... обстановка вокруг вдруг резко изменялась. Лес и дорога исчезали. Шапочка вместе с пойманными 'человечками' перещалась в совсем другое место.
Только оказавшись там, люди начинали кричать по-настоящему...
Голос стих, и в ту же секунду Мик истошно завопил:
-АААААА!!!
-Что?! Что случилось?! — Кесса мгновенно схватилась за оружие. Рука у нее успела зажить (обошлось без перелома) и находилась в полной боевой готовности.
-Заноза, — ответил Мик. — Занозу себе поставил. Саднит.
Я думал, за такие шутки Кесса лишит его чувства юмора наиболее эффективным способом — вместе со скальпом, но она ничего не сказала. Поудобнее устроилась в повозке и обняла себя руками. Неожиданно для меня, к страшным сказкам она оказалась самой восприимчивой.
-Еще рассказать? — низкий, хрипящий голос возницы раздавался откуда-то из-под глухого капюшона. Лица мы его до сих пор не увидели, хотя ехали в его повозке уже несколько часов: успело стемнеть. — Конечно, настолько правдивых историй, как эта, у меня немного. Но кое-какие я еще знаю.
-Это правдивая история? — недоверчиво произнес Мик.
-Разумеется. Красная Шапка прикончила какого-то графа, и тогда ее стали искать инары. Несколько из них пропало, но потом ее все-таки схватили. Ну и сожгли на костре. Лет пятьдесят назад это было.
Зловещий голос смолк на секунду.
-Ну так что, рассказать еще?
-Лучше не надо, — ответил я.
Мы уже неделю двигались на юг и из всех, кто соглашался нас подвезти, этот тип выглядел самым сумасшедшим, особенно сейчас — глубокой ночью. Хотя ему было с кем конкурировать. Взять хотя бы того психа, что предлагал нам вступить в ряды... э-э... 'Общества воинствующих пацифистов'. Хоть и непонятно, зато заманчиво... но мы все же решили отказаться. После того, как живыми вылезли из Беспокойного, — у побережья Сухого моря на нас так никто и не напал, видимо, мы верно определили наиболее безопасное расстояние от берега, — благоразумным было дать запасу удачи восстановиться.
