День ангела

Однако мне некогда отвлекаться. Передо мной висит простейшая геометрическая фигура — куб. Куб медленно вращается, меняет цвет: "заливка". Слушается меня. Ух ты мой хороший!

"Качество изображения среднее" — раздаётся в голове шелестящий бесплотный голос. Понятно. Компьютер, он и у ангелов компьютер, шутки не его стихия.

Куб трансформируется, подчиняясь моей воле, превращается в призму. В призму-клизму... Что такое?!

Передо мной в воздухе висит объёмное изображение клизмы, литра этак на полтора. Клизма выглядит вполне убедительно, прямо как живая — с толстым черным наконечником. Ёкарный бабай!

"Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта" — вновь шелестит в голове бесплотный голос. В который раз. Ну нет, шалишь, я тебя освою!

Я снова запускаю комп мысленным усилием — хоть это-то научился делать свободно. Ну-ка, обработка изображения...

Голова уже начинает побаливать, с непривычки. Так, давай опять куб.

Передо мной возникает в воздухе объёмное изображение. Ирочка, прыгающая по нарисованным на асфальте классикам.

"Вот ты и в раю. Как тебе там?"

"Отлично. Если бы и в жизни было так просто — раз-раз, и припрыгал..."

"Теперь припрыгаем. Кто нам теперь помешает?"

Я стискиваю зубы до хруста.

"Для обработки динамических изображений такой сложности, со звуковым сопровождением, следует поменять графический редактор и отключить фильтр. Выполнить?" — звучит в голове бесплотный шелестящий голос.

Мои челюсти плотно сжаты, как судорогой.

"Выполнить"

Я закрываю глаза, пытаюсь расслабится. Бесполезно. Перед глазами у меня размытые цветные пятна, они переплетаются, извиваются, танцуют свой танец, исполненный скрытого смысла. Какого?

"Они показывают всё, что было, есть и будет, а также то, чему никогда уже не бывать" — бесстрастно звучит в моей голове. Вот оно что...

Я открываю глаза. Может быть, ты знаешь и другое? Ответь, кто я?

"Прямоходящее млекопитающее отряда приматов..."

"Зачем такие подробности? Ответь самую суть"

Несколько секунд длится молчание. И вновь в моей голове звучит шелестящий бесплотный голос.

"Ты — переходная ступень от обезьяны к Хозяину Вселенной"

"Роман, это Иого. Ты загрузил сервер так, что нарушается работа контролёров. Если у тебя нет конкретной работы... Давай отложим философию, ладно? Понять, кто ты есть, должен ты сам"

"Всё, Игорь, отключаюсь" — я смущён. У них работа, а тут турист балуется...

"Рома, это мама Маша" — врывается в мои мысли шелестящий голос — "Зайди, пожалуйста, в душ. Есть разговор"

"Куда? В душ?"

"Ну да. Я сейчас в душе"

Люки исчезают передо мной, как не были. И так же мгновенно возникают из ничего за моей спиной. Но я уже знаю, что это иллюзия.

Я усмехаюсь. Наконец-то я научился ходить, не стукаясь головой о каждый люк. Память тела куда эффективней, чем логика. Грубо говоря, через зад всё усваивается гораздо быстрее, чем через голову. Человек не так далеко ушёл от обезьяны, и хорошая плюха порой бывает доходчивей пространных отвлечённых рассуждений. Недаром отцы и матери всех народов, понимающие толк в воспитании, иногда награждают своих отпрысков подзатыльниками.

Вот и душевая. И здесь люк, как и везде. Я снова вспоминаю, как год назад шёл, собирая шишки головой, и гадал, зачем здесь кругом понаставили эти круглые люки. Чем нехороши наши двери, человечьи?

Я снова усмехаюсь. Ничего не делается просто так. Защита периметра действует так, что сохраняется "статус кво" всех стен. Как — я не понимаю, слишком сложно для меня. Но если бы случились невероятное, и на базу, к примеру, вышел танк... Снаряд, выпущенный в упор, не достигнув стены и не разорвавшись, с визгом отрикошетил бы в лес, кувыркаясь, и только эхо далёкого взрыва побеспокоило бы обитателей старого скита. Защита периметра гораздо эффективнее полуметровой брони, но у неё есть ахиллесова пята — двери. Поэтому и люки...

Мама Маша плескалась в обширном пустом помещении под тугими холодными струями, бьющими со всех сторон. Типичный душ Шарко.

— Рома, извини, что так... Уэфа нет, все заняты. И у меня дела. А разговор серьёзный.

Громадные крылья широко развернулись, гулко захлопали, разбрызгивая настоящий водопад.

— Хорошо как... В общем, так. Ваша с Иоллой история, Рома, тронула многих. И когда я попросила помощи... масса народу откликнулось. Чуть не целая академия. И мозговой штурм дал результат. Одна бы я неизвестно, сколько промаялась...

Я привалился спиной к стене, не в силах унять дрожь в ногах. Говори же, ну!..

— Понимаешь, самое трудное в том, что ты нелетающее существо. Хуже того — генетически не приспособленное к полётам. Когда Иолла стала биоморфом, превратилась в человека, было проще — крылья редуцировались, и всё. С тобой всё гораздо сложнее.

Душ выключился мгновенно. Огромные бело-радужные крылья вновь захлопали, стряхивая воду.

— Ну вот если бы тебе ампутировать ноги, или руки — это одно, это просто. И совсем другое — приживить лишнюю пару конечностей, каковыми, по сути, и являются крылья. У тебя в мозгу нет таких центров, у тебя совсем иначе устроены сердце, лёгкие и даже скелет...

— Мама Маша, зачем эти подробности, — не выдерживаю я, — нельзя ли ближе к делу!

— А ты не спеши, Рома, — она стоит в потоке тёплого воздуха, слегка потряхивая полураспущенными крыльями, и одновременно руками встряхивает, перебирает роскошные золотые волосы. Сушится. — Подай расчёску, пожалуйста... Совсем обросла, надо стричься, ты не находишь?

— Мама Маша, родная, — не выдерживаю я, — ты же ангел, как ты можешь так пытать человека?

Она смеётся своим изумительным бархатным контральто.

— Да, действительно... Так я это всё к чему. Тебе предстоит не только перестройка тела — перестройка мозга, очень серьёзная перестройка. Вот Иолла меня тогда спрашивала — можно ли вернуться назад из состояния биоморфа, восстановить прежний генный код и прежний облик. Да, для неё это возможно. Но не для тебя.

Она глядит мне в глаза, напряжённо и внимательно.

— Это дорога в один конец. Ты больше не будешь человеком никогда. Ты понял?

Я тоже смотрю в её глаза напряжённо и внимательно. Я уже достаточно продвинут в телепатии, и я ясно вижу, как она ждёт моего ответа. Правильного ответа. Только бы не ляпнуть!..

— Мама Маша. Разве у нас есть другой выход?

— Есть, — она не отводит глаз. — Вы можете оставить всё, как есть. Ты останешься человеком. Она станет ангелом. Вы будете жить рядом, видеться, когда и сколько захотите. Это, кажется, называется платоническая любовь, так?

Я по-прежнему не отвожу глаза. Есть такая игра — "гляделки"...

— Мама Маша. Ты думаешь, это принесёт счастье твоей дочери? Такая вот виртуальная любовь?

— Не виртуальная, — поправляет она, — платоническая. Виртуальная, это когда любимого... существа вообще нет рядом, ты меня не путай.

Вихрь тёплого воздуха утихает, и только слышно, как где-то капает вода. Кап...кап...

— Ну хорошо, — она в некоторой нерешительности, — я понимаю... Ладно. В конце концов, Иолла права — не так это страшно. Устройство наших половых органов вполне сходно, а размер... это уже совсем несложно. Вы сможете заниматься межвидовым сексом, и даже, я думаю, будете получать удовольствие.

Та-ак... Как там это называется — гемофилия? Нет, зоофилия... Только бы не ляпнуть!

— Мама Маша. Мне не жаль своего могучего пениса. Но разве это выход? Разве только в этом дело? Разве может быть счастье без детей? Вспомни про кольцо! И вообще, эту часть нашей беседы я считаю лишней. Кого ты пытаешься уговорить, меня или себя?

Она кладёт мне руки на плечи, и я еле удерживаюсь от того, чтобы не бухнуться на колени. Гипноз? Возможно...

— Решение принято?

— Решение принято.

Она шумно вздыхает, и я улавливаю её мимолётную мысль — "если бы он стоял на коленях, я бы его расцеловала". Успеется, мама Маша.

Она улыбается, ласково и чуть виновато.

— Всё, Рома. Сейчас я исчезну на четыре дня, есть срочное дело. И Уэфа нет, как назло. А тебе надо учить язык. Наш язык, Рома. И вообще, времени у тебя немного, так быстро пошёл процесс. Я попросила Аину, она же у нас лингвист. Она очень хороший специалист, так что, думаю, всё получится как надо. Скоро будешь петь и щебетать — она снова смеётся — если, конечно, не будешь лениться.

Она уже вышла, но люк не закрыт, и я чувствую — ей надо договорить.

— А в воскресенье, Рома, она выйдет. Воскреснет, можно и так сказать.

Люк закрылся, будто возник из ничего. А я стою столбом. Телепат хренов... Как не прочитал такую мысль?

Шелестящий бесплотный смех.

"Ты же Великий Спящий, Рома. А когда не спишь — всё ещё изрядный балбес"

И только тут меня накрывает, как лавина, дикая необузданная радость.

...

Тугие струи контрастного душа бьют со всех сторон, но и они не могут привести меня в чувство. Впрочем, чего я? Чувство у меня сейчас одно — радость. А какое оно ещё может быть?

Четыре дня. Только четыре дня. Ну что такое четыре дня, когда впереди у нас целая жизнь?

Горячая. Ещё горячее. Ещё! А теперь ледяная, вот так. Я ору от резкой смены ощущений и от радости. И, в завершение концерта, встаю на руки и в таком виде выскакиваю из открытой, без дверей, душевой в предбанник.

— Я тоже рада за вас обоих, Рома — голос Аины застаёт меня врасплох. Я теряю равновесие, шлёпаюсь на шершавый упругий пол. Аина стоит, бесстыдно меня разглядывая. Впрочем, я уже привык. Как Миклухо-Маклай среди папуасов.

— Это кто из нас двоих папуас? — она смеётся. Хорошо смеётся, открыто и необидно. Да только куда ей до моей Ирочки, та уже присела бы от хохота. — Но я по делу. Меня Мауна попросила... В общем, сегодня моё дежурство, сдам вечером, и мы можем начать твоё обучение. Ты согласен?

— Согласен — без колебаний отвечаю я. Вот интересно, может быть, сейчас на моих глазах зарождается новая традиция: вести деловые разговоры в душе. Сперва мама Маша, теперь вот Аина...

"Да нет" — она смеётся снова, переходит на мысль — "я просто сполоснуться хочу. Жарко. Так что это чистое совпадение"

— Итак, Рома, начнём первый урок?

Мы сидим на ковре. Ковёр бледно-зелёный, огни, бегающие в его толще, оранжевые и сиреневые. Так нравится хозяйке комнаты.

— Погоди, Аня — я нахально перебиваю учительницу — Я понимаю, что наглец. Но у меня столько нудных вопросов...

Не стоит продолжать. Телепатия — великая вешь, всё сама поймёт.

Аина вдруг начинает петь и щебетать, и я легко улавливаю смысл.

"Ну что же. Совместим полезное с полезным. Урок языка с уроком... обществоведения, да. И ещё добавим приятного. Знаешь что? Пошли на крышу. В самом деле, лето на дворе, такая теплынь, чего сидеть взаперти?"

"На крышу?" — я слегка озадачен. Крыша у терема крутая, как там сидеть, на коньке, что ли?

"Ну да. Ты что, ни разу не сидел на коньке крыши?"

Нет, есть в них что-то птичье. И у меня будет? Тогда надо привыкать...

Лёгкий ветерок ласково ерошит мне волосы. Теплый вечер, на удивление тёплый. И солнце, утратившее свою палящую силу, ласково гладит меня своими лучами. Сегодня такой день, все меня любят, и я отвечаю всем взаимностью. Живите долго и счастливо!

— Ты в состоянии воспринимать реальную действительность? — Аня улыбается — Может быть, перенесём урок?

— Ни в коем случае. Для получения максимальной отдачи, максимального урожая человек должен быть счастлив, непременно и обязательно. И я сейчас в таком состоянии, что урожай должен быть небывалым!

— Ну хорошо, если так, — смеётся Аня. — Только ты мне тоже помоги, я же не наша всеми любимая доктор Маша, это для неё что своя голова, что чужая — без разницы. Но я постараюсь.

Она приближает ко мне глаза вплотную. Берёт мою голову в ладони.

— Расслабься. Вот так... И не бойся упасть, ты сидишь твёрдо, и я подстрахую.

...

Красные, желтые, оранжевые и зелёные пятна переплетаются, танцуют свой таинственный танец. Глаза мои закрыты, но я вижу. Хотя на сей раз это даже не сон — так, лёгкий морок. Я всё осознаю и понимаю, моя голова работает, как часы.

— Задавай мне вопросы — слышу я певуче-щебечущую речь — на нашем языке. Мысленно спрашивай, так как человеческий язык не приспособлен произносить такие звуки. А я буду отвечать вслух, по-нашему, чтобы ты запоминал не только внутренний смысл, но и звучание слов. Спрашивай!

"Что спрашивать?"

— Неправильно. Ты спросил по-вашему, по-русски.

"Как подумал..."

— Вот именно. Ты должен думать по-нашему, на нашем языке.

Я вдруг понимаю, что от меня требуется. Действительно, их речь я слышал много раз, и все слова отложились в памяти. Человеческий мозг ничего не забывает. Вот только вспомнить порой — что найти нужную вешь среди куч барахла, накопленного старым скрягой. Именно для этой цели и служит сейчас гипноз. Не полный гипноз — так...

Я открываю глаза. Ничего, гипнонастройка держится.

— Расскажи мне про вашу жизнь. Ну, как вы там живёте? Общественный строй, и всё такое... У вас там что, коммунизм во всемирном масштабе?

— Понятно — она поёт и щебечет, но я улавливаю, как ей смешно — ты же этот... бывший марксист-ленинист. Правильно сказала?

Слова "марксист-ленинист" она произнесла по-русски. Из чего я автоматически сделал вывод, что таковых понятий у них нет.

— Самое интересное, что нечто подобное у нас было, в Эпоху Ложных Пророков. Только это было давно, и я не собираюсь читать тебе историческую лекцию на эту тему. Насколько я помню, коммунизм — это когда всё общее, кроме разных личных мелочей. Как там — "от каждого по способности, каждому по потребности?" Очень грубое упрощение. А если способностей никаких, а потребности ого-го? Нет, Рома, это было бы несправедливо. Несправедливо по отношению к тем, кто эти богатства создаёт. И если у тебя нет никаких способностей, то и потребности твои никто в расчёт брать не будет. Сыт, имеешь угол, и скажи спасибо. Ну вот как у вас в ряде стран существует пособие по безработице. Только у нас проще — ты можешь жить тем, что даётся бесплатно.

Она поудобнее умещается на коньке.

— Только у нас таких мало, и с каждым поколением меньше и меньше. Идёт отбор. Если ты никто, то и пары у тебя не будет. А если и найдёшь такого партнёра, то детей вам позволят иметь... в общем, каждая женщина имеет право на одного. А уже второго надо заработать. И потом, это же надоест, в конце концов — ничего не делать. Нельзя же с утра до вечера резвиться в восходящих потоках!

Да, где-то я уже слышал такое...

— Ты опять... Задай вопрос по-нашему! Думай, ну!

"Подожди... А средства производства кому принадлежат? Кто у вас владелец заводов, газет, пароходов и так далее?"

— А где ты видел у нас пароходы? — она окончательно развеселилась, едва не нарушив мой странный гипнотический морок, полусон-полуявь.

"Но погоди... Где-то всё это делается, все эти ваши штуковины? На каких-нибудь заводах, разве нет? И кому они принадлежат, кто всем этим управляет?"