День ангела

Они фыркают одновременно, насмешливо... Ангельская семейка...

Ирочка разворачивается ко мне, и я вдруг замечаю, как только что — синяки на левой ноге, вся голень и пол-бедра. Следы Ивановой руки... Маленькая моя!

В глазах вновь стоит — извивающаяся отрубленная рука, перебирающая пальцами с торчащими иглами ядовитых когтей, пытающаяся найти слабину в ткани защитного скафандра, быстро ползущая по Ирочкиной ноге вверх, вверх...

— У тебя крепкая психика, Рома, я даже удивляюсь, до чего крепкая — мама Маша берёт мою руку, начинает внимательно и быстро ощупывать, разглядывать. — Из сотни людей Земли девяносто девять, не меньше, уже нуждались бы в опытном психиатре. Другую руку... Да, и тебе везёт, ты даже не представляешь, как. Ни царапины! Руки за голову...

— Я знаю, мама Маша. Мне дико везёт, мне невероятно везёт. Я нашёл мою ненаглядную. А всё остальное — несущественные детали.

— Ну-ну... Слушай, Иолла, тебе нужен этот рудиментарный волосяной покров на самых таких местах? Может, уберём? И на лице тоже, чем брить каждый день...

— Не надо, мама, пусть будет так, как есть. Знаешь, как шкодно! И я даже загадку сочинила, на здешний манер: "Усатый, бородатый, с двух концов лохматый". Вот.

Я таращу глаза. Ну это уже вообще... Нет, это слишком!

А они уже валятся от хохота, глядя на меня. Ангельская семейка!..

Всё напряжение этого бешеного дня вдруг разом прорвалось, и я валюсь на них сверху, сам помирая от хохота.

...

— Иваныч, могу я попросить тебя... — я умолкаю на середине фразы. Привык уже, что телепаты — народ догадливый.

— Баньку-то? Можно, отчего нет. Ты же сегодня герой, как-никак. Да и я попарюсь.

Мы идём к баньке, взяв по два ведра. Водопровода в бане нет, надо натаскать воды, затопить печку...

Сегодня печь растапливаю я. Дед Иваныч сделал герою неслыханную поблажку, он понимает... Огонь всегда успокаивает. Я сижу, глядя на танцующие языки пламени, и мне кажется, что танец пламени исполнен тайного смысла. Так и тянет закрыть глаза...

"Роман, Пётр Иваныч. Здесь Уэф. Смотрите!"

Прямо посреди тёмного предбанника, в нескольких сантиметрах от потемневшей бревенчатой стены возникает большое прямоугольно-плоское изображение, видно, как по нему бегут строки. Понятно. Трансляция здешнего нашего телевидения.

"Сегодня в Турции произошло сильное землетрясение" — хорошо поставленным голосом вещает дикторша — "имеются значительные разрушения и человеческие жертвы. Ещё более сильное землетрясение произошло на территории Ирана, где разрушены тысячи домов. Только что пришло сообщение, что и на территории республики Афганистан произошло землетрясение силой до семи баллов. Размер ущерба, нанесённого стихией, пока не выяснен. Ряд учёных-сейсмологов уже выдвинул предположение, что землетрясения в Иране и Афганистане напрямую связаны с землетрясением в Турции"

"Вот так вот. Надо было сразу поставить защиту от принудительного пробоя канала с той стороны... Могло быть и хуже"

Мы с Иванычем молчим. Что тут скажешь?

""Зелёные" рубят концы. Особисты правы — завтра к вечеру блестящие результаты наших сегодняшних побед будут в основном сведены на нет. Ладно... Отдыхайте пока"

Экран, висящий в воздухе, гаснет. Мы с дедом молчим, медленно переваривая. Я неотрывно и тупо гляжу на огонь. Язычки пламени извиваются, переплетаются, словно танцуют некий танец, исполненный скрытого смысла. Так и хочется закрыть глаза...

Пепельный свет, сочащийся с потолка, непонятно как создаёт чувство безопасности и уюта, навевая сон. И главное — не мешает думать.

Сегодня я взял у деда Иваныча простыню, но без толку — она смятым комком валяется в ногах. Тепло здесь очень...

Ирочка уже заснула, как обычно, тесно прижавшись ко мне. Она дышит легко и ровно. Она всегда дышит легко и ровно.

Нет, не всегда. В моих глазах стоит видение — Ирочка, оскаленная, как рысь, защищающая своих рысят, с занесёнными для перекрёстного удара клинками, отвинченными от своих боевых протезов-псевдокрыльев... И звенящий жуткий крик: "За спину!!!"

Я глажу её, и она прижимается ещё теснее, чмокая во сне. Чудо моё, невероятное чудо... Я сделаю всё, что смогу. А что я ещё смогу сделать?

Как там меня назвали? Великий Спящий? Ясно — и дальновидящий? Это я-то? Ха-ха...

Но перед глазами опять всплывают видения прошлой ночи. А вдруг?.. Нет, ребята, это вам не ха-ха. Совсем не ха-ха.

"А если ты прав, и он действительно Великий Спящий, то у резидента "зелёных" осталось совсем мало времени, чтобы застрелиться"

Я обещал сделать всё, что смогу. Обещал Ирочке, обещал Уэфу и маме Маше. Обещал людям, спящим в своих домах на своей планете. Обещал мириадам звёзд...

А смогу ли? Ладно, хватит думать. Глаза слипаются. Спать...Спать...

Красные, зелёные, коричневые пятна сплетаются, танцуя свой исполненный скрытого смысла танец. Я сплю. Я вижу.

"...Так и не нашли. Не высунулся ни разу. Зря вызывали боевой звездолёт"

"Может, всё-таки выманить чем?"

"Да чем теперь?! Нет, он теперь на дне"

"А резидент?"

"А резидент прибудет к нему сам. На "тарелочке". Мы же не всю им посуду перебили, далеко не всю. И отследить "тарелки" очень трудно. Так что нырнёт он, перейдёт на борт этого тазика — и поминай как звали..."

Я расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, широким стремительным кольцом. Как это? Да откуда мне знать! Я же сплю.

Я поднимаюсь над землёй. Всё выше и выше. Огромная вогнутая чаша, в центре которой я, невидимый и неощутимый. Без всякой маскировки невидимый и неощутимый, потому что меня там нет. Только я всё вокруг вижу. Но где?

Я поднимаюсь над Землёй. Круглится подо мной выпуклый бок планеты, громадным шаром плывущей в просторах космоса. Я всматриваюсь до рези в закрытых глазах. Где?

Вот. Вот оно... Излучина громадной реки, изогнувшаяся так круто, что почти свернулась в кольцо. А в центре этого разорванного кольца возвышаются горы, как развалины титанического замка, окружённого рвом с водой, такие древние, что уже почти скрылись в недрах земли, заросли лесом... И россыпь жалких поселений пигмеев, ещё сохранившихся вокруг развалин замка. Одно побольше, на самой излучине, а два других — по обе стороны моста, ведущего в замок, возле разрыва водного кольца...

Мои невидящие глаза видят — в развалинах замка сохранилась какая-то жизнь. Нет, нет не так... в подвалах замка ещё копошатся тени мёртвых... Да. Теперь явно видно — мертвецы что-то затевают, нимало не смущаясь живых.

Я всматриваюсь до рези в затылке. В призрачных катакомбах у какой-то непонятной циклопической установки копошатся маленькие зелёные человечки. Да и не такие уж маленькие, чуть поменьше ангелов ростом. Тёмные глаза без белков на зелёном лице, узкий безгубый рот. Гибкие длинные пальцы колдуют над пультами... Только крыльев нет, и не было никогда. Да, ещё что-то... А, и души нет, хотя когда-то, возможно, она и была.

Я вижу. Я уже почти понял, в чём смысл их уверенных движений. Они делают свою работу, они полагают её нужной и важной, а всё остальное — лабуда. Главное — делать свою работу, делать хорошо, разве нет?

Всё. Я понял. Мои волосы встают дыбом, и это странно — ведь я сплю. Люди, мирно спящие в своих домах, в городах вокруг древних развалин титанического замка, ещё не знают, что в подвале этого замка живые мертвецы будят саму Смерть...

Я выныриваю из водоворота сна, разрывая его путы.

"Папа Уэф! Уэф!! Уэф!!! Да проснись, наконец, ты, Смотрящий из поднебесья!!!"

"Роман, что такое?"

"Папа Уэф, в самом сердце Жигулёвских гор... Там телепорт, и они его запускают!"

Потолок ярко вспыхивает голубовато-белым светом. Пронзительно визжит сирена.

Топот множества ног совсем не слышен. Ещё бы — легкие босые ноги по мягкому пушистому ковру. Но когда мы с Ирочкой выскакиваем в прихожую, место общего тревожного сбора, все уже стоят одетые в доспехи, и даже прозрачные пузыри шлемов поблёскивают на головах. Только сейчас замечаю: на ногах и руках у них перчатки, и вдоль верхней кромки крыльев поблёскивает сталью узкая полоска — очевидно, на случай близкой встречи с каким-нибудь "Иваном", имеющим крепкие металлокерамические кости...

"Внимание всем" — Уэф даже не помышляет перейти на звук, сирена всё ещё визжит — "В Жигулёвских горах "зелёные" готовят к работе законсервированный телепорт. Если они сразу отправят груз... то есть резидента... Там города, и в одной только Самаре два миллиона!"

"Где именно?" — это Чук. Уэф молча показывает на меня. Я в растерянности — я же никогда не был в Жигулёвских горах... Да читай же ты, ну!

Словно тяжёлая громадная капля ртути прокатывается по моим мозгам. Давай, начальник, давай!

"Ясно. Вы за мной. Ты — это Геку — ведёшь вторую группу, коконом, и весь остальной груз. Подробности на месте. Кио, Юайя — меня с группой телепортировать куда покажу, время дорого. Уэф?"

"Я на контроле. Если будем нужны, скажешь. Действуйте, ребята"

-...Ну что, Рома. Вот это и произошло. Я рада. Ты не представляешь, как я рада...

Ирочка смотрит на меня снизу вверх, робко, как маленькая девочка на большого дядю, сильного и непонятного. Конечно, дядя добрый, но...

— Я не понял. Нет, подожди... Ты что, боишься меня ?!

— Да нет, Рома, я...

— Да да, родная моя. И вот что я тебе скажу, раз ты не хочешь видеть сама — сильнее ты меня обидеть не могла. Правда.

Я опускаюсь перед ней на колени. Прижимаюсь лицом, крепко обняв. Она стоит смирно. Да что же это такое?!

— Послушай меня. Всмотрись в мои мысли. В мою душу. Если ты сейчас... Я же люблю тебя. Я всегда любил тебя, и всегда буду любить. Ну как ты не видишь!

В её глазах уже пляшут знакомые огоньки, и её ладошки обнимают меня за щёки. Я с огромным облегчением перевожу дух.

— Прости меня, Рома. Это просто...ну...помрачение рассудка, не иначе. Не каждый день видишь перед собой Великого Спящего.

— Ну и шуточки у тебя, родная. Так и Ивана напугать можно!

Она ещё секунду-другую пытается сдержаться, но смех уже рвётся наружу, мелко сотрясая её тело. Всё! Словно рухнула плотина, и мы хохочем, как сумасшедшие...

Мерцают, вспыхивают разноцветные значки на панелях аппаратов и прямо в воздухе. Мерцают объёмные экраны. Лица Уэфа и всех остальных членов команды сосредоточены, в глазах играют отблески, и мне кажется, что это отблески пожара, охватившего ту древнюю неприступную башню, где засели враги. Враги, которых надо не просто победить — уничтожить до голой земли, чтобы не осталось потомства, праха и имени.

Идёт бой.

Я не успеваю улавливать всё, только отдельные мыслеобразы, перемешанные с мысленными и звуковыми командами, сообщениями и ответами, плюс изображения с экранов. Вот такой винегрет.

Случись я тут ещё позавчера — папа Уэф выпер бы меня мгновенно, туристам на посту контроля делать нечего. Но сегодня он терпит моё присутствие, и я понимаю — он надеется, что я и наяву кой-чего стою. Запас карман не тянет, пусть постоит хлопчик в резерве.

В искусственных тоннелях и природных пещерах, коих немало под известняковыми толщами Жигулей, ещё продолжают оказывать тупое, бессмысленное сопротивление боевые роботы и автоматические системы охраны. Ещё прыгают мячики шаровых молний, с шипением извиваются шнуры плазменных разрядов, ослепительными огненными струнами хлещут лазеры, обвально грохают взрывы. Но это уже агония. Рой невидимых "болтов" уже достиг толстой вольфрамовой плиты, перекрывающей вход в главный зал. От плиты отлетают конические осколки, и в образовавшиеся отверстия уже юрко проскальзывают вездесущие "болты". Вольфрамовая плита отходит в сторону. Вот и они. Хозяева.

Резидент стоит спокойно, и по выражению лица невозможно определить, что и как он чувствует. Но в мыслях его даже на таком расстоянии чувствуется страх.

— Я поздравляю вас, коллега. Вы меня переиграли. — кому это он? Ясно, Чуку. Смотри-ка, и по-русски говорит...

— Мы не играли. Мы работали — это Гек.

— Да, конечно. Хорошая работа.

В руках у Чука я вижу острую узкую полосу стали — шпага? Точно, она...

— Что вы хотите делать? — это уже не просто страх — животный ужас. Но держится...

— Скачать информацию с вашей головы, чего непонятно? Время дорого...

— Подождите... Это же неразумно...

— Почему? Вся информация, которой вы обладаете, находится у вас в голове.

— Подождите... Это же не ваш метод, я знаю. И это совершенно излишне. Я передам вам всю требуемую информацию. Кроме того, я могу быть полезен вам и далее, вы не находите?

Особисты переглядываются. Делают вид, что размышляют.

— Вполне возможно. Ладно... Вызывайте корабль.

— Что?

— Вызывайте корабль. Сюда. Вы можете. Командир корабля не имеет права ослушаться вашего приказа, вы Имперский Маг. Вы собираетесь уйти на нём.

— Хорошо. Но вы даёте мне гарантии?

— Даю. Если вы поторопитесь. Этот ваш шаг — залог нашего дальнейшего сотрудничества, вы же понимаете.

Теперь думает резидент. Только думать ему мешает блеск шпаги, которой поигрывает Чук. И ликвидаторы в боевых скафандрах, уверенно обследующие ещё недавно его владения. И мерзкие пятна слизи — следы недавних его подчинённых.

— Ваши аргументы столь убедительны... Как я уйду отсюда?

— Как хотите, на ваше усмотрение. Условия вашей вербовки обсудим чуть позже. Вызывайте!

— Хорошо.

Резидент "зелёных" извлекает из какого-то кармана своего одеяния — вроде кобинезона — маленькое устройство, точь-в-точь наш земной сотовый телефон. Тычет в него длинными, гибкими пальцами, на концах которых я замечаю что-то вроде присосок. Раздаётся нечеловеческая, скрипяще-клацающая речь, но смысла я не улавливаю. Вот если бы он был поближе... А может, я просто сильно устал сегодня.

Резидент выслушивает ответ.

— Корабль выходит. Будет здесь через двадцать минут. Он в полярном океане, подо льдом.

— Надо же — Уэф отрывается от экрана, оглядывается — А мы его ждали со стороны Атлантики! А ну, связь со звездолётом!

Чук прячет шпагу в ножны, притороченные между крыльев за спиной.

"Уэф, я прошу... Он мой, ладно?" — это Гек — "Ну ты же не занимался этим никогда, координатор, это же мой профиль. Ну дай!"

Словно холодным сквозняком вдруг повеяло. Я не сразу осознаю, что такое — Уэф пригнулся к экрану.

— Повтори! Вслух повтори, что ты сейчас подумал! — это Чук.

Лицо резидента "зелёных" по-прежнему бесстрастно. У него же нет мимических мышц. Но я ощущаю, как он усмехается.

— Да, конечно. Вы же читаете мысли... Ну что же, мой крылатый коллега. Я удивляюсь, как вы не прочли этого раньше. Неужели вы думаете, что я не подстраховался? На борту корабля находится три десятка человеческих детёнышей. Вы же гуманные существа, не так ли? Так вот... Сейчас я взойду на борт корабля, и вы уж мне не мешайте. Договорились? Иначе на вашей... как её... ну... Вот память, забыл... Да, на вашей совести будет гибель этих несчастных.

— Звездолёт на связь! — это Уэф. Никогда ещё я не слышал у него такого голоса — шипящего, как сотня разъяренных кошек. И только спустя пару секунд я осознаю, что это фраза на их языке. Сбило с толку отсутствие певучего щебетания.