Режим бога. Восход Красной Звезды

— А Сахаров — атомную бомбу! И поверьте. Его якобы голодовка — это тоже бомба. Только заложенная под устои государства.

Окружающие зашептались, посыпались вспышки фотоаппаратов. Хм... а не раскрыл ли я секрет Полишинеля? На Западе, конечно, знают, почему Сахарова не высылают вслед за Солженицыным — он все еще носитель государственных секретов. Но получить вот такое прямое подтверждение...

— И уж совсем начистоту, Карл — решил дожать немца я — Нация, которая изобрела Циклон Б, Дахау и Освенцим не имеет права указывать окружающим, как им жить и как им бороться с внутренними врагами. Наша борьба уж точно не предполагает газовых камер — лишь домашний арест. Гуманно, не находите?

Дитрих налился кровью, открыл рот, чтобы ответить, поперхнулся, закашлял. Достал платок, начал вытирать вспотевшую лысину. Эх... Чарльза Хайдера на вас нет. Врезал бы вам его голодовкой у Белого дома. Но до нее еще 7 лет.

На помощь немцу пришел все тот же худощавый журналист.

— Ну, а наша нация — ухмыльнулся мужчина — Имеет право вам указывать?

— Вы американец?

— Да.

— Коренной американец?

— Нет, конечно — засмеялся журналист — Англосакс

— А чего вы смеетесь? Вам такие названия как Беотуки, Куэва, Таино, Тимука что-то говорят?

— Кажется, это названия племен — наморщил лоб мужчина

— Которые...

— Что которые?

— Исчезли с лица земли благодаря европейской колонизации. В основном усилиями англосаксов, принадлежностью к которым вы так гордитесь. Сколько коренных индейцев погибло и продолжает гибнуть, чтобы вы могли вести респектабельный образ жизни? Десять миллионов, пятьдесят? Да ваши немецкий друзья — я кивнул в сторону корреспондента Шпигеля — Со всеми этими Дахау, просто дети перед вами.

— Да как вы смеете! — взорвался журналист — Я не имею никакого отношения к геноциду индейцев, точно также как и господин Дитрих к истреблению евреев.

Заставь оправдываться. Вот главный прием пропагандистов.

— Так и я не имею никакого отношения к голодовке Сахарова — милая улыбка адресована всем вокруг — Теперь вы поняли, чем плоха концепция коллективной ответственности?

— Билл, а ловко он тебя — засмеялся сосед худого журналиста

— Более того. Как вы знаете, в четверг состоится запись песни Мы — мир — я решил перевести все в практическое русло — В Нью-Йорке собираются самые популярные мировые музыканты. Приезжает группа Красные звезды. Эта песня может стать тем первым шагом, который вернет мир в наши напряженные отношения. По крайней мере, я приложу максимум сил для этого. А ты Моника?

Я повернулся к девочке, которая стояла рядом с отцом. Чем хороша детская непосредственность — так это мгновенной реакцией.

— Картеры — за мир! — эта фраза прозвучала так двусмысленно, что все засмеялись. Атмосфера в холле мгновенно разрядилась.

— -

— Что, Лех, в морской пехоте такому не учили?

Мы с мамонтом прячемся позади мусорных контейнеров. Наблюдаем за входом в клуб. К ночи температура в Нью-Йорке упала, началась небольшая метель. Приплясываем, пытаясь согреться. Единственный плюс от снега — он завалил помойку и теперь не так воняет. Вход в клуб ярко освещен фонарями и мерцающей вывеской. Судя по справочнику "Желтые страницы", что я изучил в отеле — Smalls Paradise работает до трех ночи. Нью-йоркское метро же функционирует круглосуточно, так что мы особо не торопились. Отвязавшись от репортеров, плотно поужинали, упаковали камеру, фуражки и к часу ночи двинулись в путь. Доехали в заплеванном поезде до станции 135 Street Station, потом короткими перебежками, старательно огибая банды, гревшиеся у костров в железных бочках, дошли до клуба. И стали ждать закрытия.

— Не учили — простучал зубами Леха — Зато по телевизору часто показывали. Ужасы капитализма. Безработица, уличные банды, крысы в метро, нищета и роскошь...

— Негритянские гетто — подхватил я

— Ага. Жалко этих черных — вздохнул "мамонт" — Живут бедно, перспектив никаких. Тут еще мы с этой провокацией.

— Не, Лех. Они еще неплохо живут. Совсем недавно им тут отменили сегрегацию, перестали вешать на деревьях судом Линча, да и к тому же вэлфэр стали платить.

— Что за вэлфэр?

— Пособие по безработице. Долларов 200. Жить можно.

— Даже колоться можно — "мамонт" кивнул на шприцы, валяющиеся вокруг мусорных контейнеров

— Вашингтонские тузы посчитали, что дешевле откупаться от нищих, чем терять деньги во время бунтов. Наркотики тут недорогие, из Мексики. Сухой закон давно отменили... Утилизируют часть населения мирными методами. И чем дальше, тем больше.

— Это почему?

— Роботы — я подул на замерзающие руки — Мир будущего — мир роботов. Автоматизированные фабрики и все такое. Столько людей просто не нужно. Сейчас американцы пытаются договориться с Китаем — там народ за плошку риса готов работать. Это уменьшит издержки корпораций, прибыли еще больше вырастут. Но и Китай с их миллиардом человек тоже будет не нужен. Пройдет пару десятков лет, научатся делать таких роботов, что полностью заменят людей. И что тогда делать с ними? — я ткнул пальцем в сторону горланящих, шатающихся негров, что шли из клуба

— Что?

— Утилизировать. Пусть спиваются, умирают от наркотиков, стреляют друг друга, а корпорации будут продолжать зарабатывать свои миллиарды.

— Только коммунизм! — тихонько стукнул "мамонт" кулаком по мусорке — Общество равных возможностей, чтобы каждый нашел свое место в жизни. Роботы? Отлично! Больше времени на творчество, покорение космоса...

— Это ты Леха Стругацких начитался. И Ефремова.

— Ты не веришь в коммунизм??

— Я не верю в то, что люди хотят равенства. Есть, конечно, в обществе альтруисты. Но их, во-первых, не так много. Во-вторых, что делать с эгоистами? Что делать с женщинами, которым альтруизм по природе не свойственен?

— Это почему же?

— Инстинкты. У женщин есть врожденные модели поведения, которые заставляют их выбирать самого доминантного, перспективного и богатого партнера. Чтобы получить для своих детей самые лучшие гены. А значит, мужчины должны быть организованы в иерархию. Кто-то лучше, кто-то хуже. Кто-то на "чайках" разъезжает, в зеркальном зале Праги обедает. И оставляет много детей. А кто-то нищим в гетто живет и умирает молодым. Его потомство, даже если и появится, само поумирает и сторчится. Улавливаешь? Дарвин. Естественный отбор.

— Улавливаю — мрачно кивнул "мамонт" — Нам уже не пора?

Я посмотрел на вход. Основной поток посетителей схлынул. Две драки, десяток блюющих, один вдупель пьяный на крыльце, которого унесли дружки — пожалуй, пора. Рывок и мы у двери. Дергаю ее на себя, заходим в длинный коридор. В нем пусто, из соседнего зала звучит громкая музыка. Черт, как же здесь накурено! Навстречу нам выходит чернокожий амбал с висящими дрэдами. Вышибала? Официант? Времени на раздумья нет — я подскакиваю к нему и бью правый в челюсть. Раздает хруст. Амбал взмахивает руками, закатывает глаза и валится на пол. Леха, перекинув сумки через плечо, ловит мужика. Оттаскивает его в туалет. Заталкиваем тело в загаженную кабинку, по стенке которой ползет здоровенный таракан. Из-за пояса вываливается пистолет. Хватаю, сую за ремень.

Тихонько просачиваемся в общий зал. Тут тоже почти пусто. Одна компания сидит за столиком в углу, обнявшись и горланя какую-то песню. В центре зала, окруженный столиками, танцпол. На нем под Бони М извивается пара фигур неопределенного пола. Прически — взрыв на макаронный фабрике, в блестящих штанах в обтяжку... Ну, и мода.

Выгружаем аппаратуру на столик, включаем видеомагнитофон с заряженной кассетой, камеру направляем на танцпол.

— Держи — я протягиваю Лехе солнцезащитные очки, что купил утром — Помни, ты постоянно должен быть спиной к камере. Сначала поговори, поразмахивай руками. Они тебя не поймут, но будут слушать. Только потом толкай и бей. Или делай вид, что бьешь.

Леха снимает пальто, под ним — форма полицейского. На поясе наручники, дубинка. Надевает фуражку. Я нажимаю кнопку "REC" и "мамонт" заходит в кадр. Идет к танцполу, подходит к ближайшему чернокожему. Тот его не замечает, продолжает дергаться под песню Распутин. Динамики орут:

"...Ra ra Rasputin

Lover of the Russian queen

There was a cat that really was gone..."

Леха хватает негра за руку, начинает ему что-то втолковывать, показывая рукой. Тот вырывает руку, пытается продолжить танцевать. Обкуренный что ли? Нельзя так с "нью-йорской полицией"! Негр закономерно получает боковой в голову. Падает. "Мамонт" выхватывает поролоновую дубинку и начинает делать вид, что избивает лежачего. В зале раздает визг, краем глаза вижу, как подскакивает на ноги компания в углу. В руках у людей появляются ножи и пистолеты. Это Гарлем детка. Тут все при стволах. Черт... Все идет не по сценарию. Выхватываю трофейный Кольт, стреляю в сторону компании, целясь выше. И одновременно делаю зум-наезд на разошедшегося Леху. Черт, тяжело одновременно палить и снимать. Компания падает на пол. Будут ли стрелять в ответ? Все-таки в зале темно, меня видно плохо — освещен только танцпол. Похоже, хватит уже. Жму "стоп", смахиваю аппаратуру в сумки. Леха заметив, что я сворачиваюсь, пинает напоследок танцора, спокойно идет в сторону выхода. Ну и нервы у парня!

— -

Мы сидим в ночном баре отеля, пьем виски. Даже Леха не стал сопротивляться моему детскому алкоголизму после похода в Гарлем. Молча, взял два стакана у бармена — с виски и колой, набулькал только виски. Все прошло гладко, если не считать разбитой камеры. Ударил сумку об угол стола, когда бежал к выходу. Впрочем, кассета, и это главное, цела, а камеру можно и починить. Или новую купить. Благо совсем скоро я буду официально долларовым миллионером.

— Вить, надо завязывать с этой партизанщиной! — Леха после выпитого стакана стал категоричен

— Думаешь, я паршиво себя не чувствую? Но иногда, чтобы сделать что-то хорошее, приходится сделать что-то плохое.

— Я не про драку. Мы же засветились везде. Продавец магазина может нас опознать. Те негры в клубе... Фотографии наши у американцев есть — на визу сдавали. Описание внешности тоже легко получить. Кроме того, у того танцора из карманов пакетики с белым порошком высыпались. Похоже на наркотики. Полиция теперь землю рыть будет.

— Ты прав — я тяжело вздохнул, глотнул виски — Впрочем, опознать то нас может быть, опознают, а что толку? Мы уже в Союзе будем. Да и не до нас им сейчас будет. Что касается наркотиков... Может быть это и хорошо.

Насколько американцам не до нас стало ясно уже утром. Проснулся я от воя полицейских сирен. Спросонья вскочил рывком, бросился к окну. Думал, что полиция приехала за нами. От всех улик, включая форму и пистолет, мы избавились еще вчера ночью, но кассета!

Нет, кавалькада полицейских мчалась в сторону северного Манхеттена. Оттуда, из-за домов поднимались столбы черного дыма.

Быстро умылся, оделся. Включил телевизор. По каналу CBS, тому самому, что должен был снимать "Мы — мир", шло прямое включение из Гарлема. На фоне беснующейся толпы и горящих машин, явно испуганный корреспондент рассказывал о перестрелке, что случилась между полицией и афроамериканцами этой ночью. Далее шли кадры бесчинств, вялый комментарий представителя полиции ("мы ничего не знаем, но все выясним", "Гарлем — рассадник наркоторговли") и что важно — кусок пресс-конференции конгрессмена Магнуса, который буквально позавчера пророчески вещал о бедственном положении негритянского населения. Очень, очень в тему! Похоже мой должник набрал немало очков в американском истеблишменте.

После новостей идут репортаж с биржи. Она открылась резким падением, индекс Доу-Джонса летит вниз. А золото вверх! С начала торгов оно прибавило уже 5%! Мои унции подорожали на тридцать тысяч долларов! А то ли еще будет.

В номер заходит заспанный Леха. Пока я считаю прибыли, смотрит телевизор, щелкая пультом. Канал сменяется каналом, но картинка везде одинаковая. Негры переворачивают автомобили, жгут покрышки, полиция остужает самых ретивых гранатами со слезоточивым газом и резиновыми пулями.

— И что теперь делать? — я вижу, что Леха растерян — Мы будем...

— Поздний час, половина первого — громко начал петь песню Сюткина я

Семь тысяч над землей,

Гул турбин обрывки сна.

За окном, облаками белыми

Лежит пейзаж ночной,

А над ним летит луна....

Надо было видеть лицо Лехи. Наверное, он подумал, что я окончательно рехнулся. Показываю пальцем в потолок, делаю вращательное движение. Вчера после возвращения с экскурсии по Гарлему, я заметил, что волосок, который был приклеен мной к двери номера — порван. Не сразу, но "мамонт" сообразил — нас тут слушают. Выходим в коридор, встаем на лестничном пролете.

— Думаешь нас...

— Уверен

— Кассету не подкидываем?

— Разумеется, подкидываем. Завтра на счет придет по договору первый миллион. Аванс. Заодно и биржа успеет успокоиться, котировки отскочат вверх. Вот тут мы их и приголубим в короткую.

— Что значит в короткую?

— Сыграем на понижение. Продадим индексы и акции. С плечом. И тут же подкинем кассету. Новая волна погромов, биржевая паника... Вполне полмиллиона можно сработать.

— Вить, а зачем нам столько денег?

— Как зачем? На президентскую кампанию Магнуса нужно? Нужно. Миллионов тридцать на это клади. Потом я хочу начать скупать акции компаний, которые занимаются компьютерами, связью и программным обеспечением. Чую за ними — большое будущее.

Эх... Как мне не хватает собственного дилинга. Сейчас бы сел, почитал аналитику, прикинул, во что лучше вложиться, чтобы СССР получил максимальную отдачу. Понятно, что микропроцессоры, производители компьютеров с любой периферией (привет IBM и японцам с корейцами), телекоммуникации, и наше все — Майкрософт с Эплом. Два монстра, на которых, собственно, и будет стоять вся софтверная индустрия мира. Но проблема с подобными инвестициями одна. А не отберут ли их? Понятно, что на Западе частная собственность священна. Но даже с этой святыней умелые джентльмены могут сделать массу каверз. Например, размыть акционерную долю. Или принять законы, ограничивающие права иностранных собственников. Сейчас американцы, кстати, таким образом борются с японцами. Последние набрали большую силу и скупают в США все подряд.

— На раз ты чуешь... — протянул Леха — Давай подкинем кассету. Только как?

Действительно, как? Рисковать лично уже не хочется. Курьером? Тоже может сдать. Или через частного детектива? Если есть договор, то он обязан соблюдать конфиденциальность клиента. Черт! Проще "избить" негра поролоновой дубинкой, чем дать знать миру об этом.

— Надо обдумать — мы вернулись в номер и начал одеваться — Нам пора на репетицию, собирайся.

— -

По Мэдисон-сквер-гарден пришлось побродить. Комплекс размещается в многоэтажном здании на Восьмой авеню между 31-й и 33-й улицами, над Пенсильванским вокзалом. И сначала мы зашли с парадного входа. Тут толпился народ, висели огромные постеры домашних команд — "Нью-Йорк Рейнджерс" (НХЛ) и "Нью-Йорк Никс" (НБА). Я догадался расспросить билетеров, которые все поголовно слушали радио с новостями из Гарлема, и после небольшого блуждания между подъездами, мы, наконец, нашли студию. Большое помещение с гардеробом, "предбанником", аппаратной комнатой было заполнено... звездами мирового шоубизнеса!