Лето выбора

И караулили!

Честное-благородное!

Податаман им поверил еще меньше. Махнул рукой, и приказал собираться. Может, и правда — так? Пока пешочком до места, пешочком... а там и видно будет. Глядишь, к тому времени, как они доберутся, и дело закончится.

Своя жизнь для 'счастливчиков' была единственной и непреходящей ценностью. И класть ее за Пламенного и Освобождение они не собирались. Нашли дураков!

Леонид, конечно, этого не видел. Он был в другой деревне. И очень сокрушался, что мало травы нашли. Так бы...

Эх, и времени мало!

Но что смогли — они сделали.

Стройного фронта не будет, количество нападающих они уменьшили, а может, и еще уменьшат. Есть там такое место.... Очень удачное. Там и десяток сотню сдержит.

Сами, конечно, полягут, тут все понятно. Но врагу пройти не дадут. Пока живы.

Такой вот простой выбор. Между собой и другими. И Леня сейчас выбирал других. Хоть какое время командиру дать. Ну хоть немножечко ослабить врага. А потом?

Потом — неважно. Ему уже будет неважно.

Безвременье.

Хелла с интересом смотрела в мир людей.

Раньше у нее даже с этим были сложности, а вот сейчас — сколько угодно. Хоть ночью, хоть днем. Сил хватает...

А что это мальчики делают?

А-а...

Интересно... и ведь хватило фантазии, нашли где-то...

Чего не любят кони?

Да медвежьего запаха. У них тут же медвежья болезни и приключается. И идти они туда никак не хотят. Вот Леонид и хотел устроить засаду. Чтобы кони, почуяв запах медведя, ненадолго остановились, или хотя бы дальше не пошли. А тут их из пулемета, из пулемета...

Мечты...

Пулемета с собой не было. Ну ничего, картечи хватало. А тут главное не поубивать, даже. Спешить, ошеломить... убить тоже хорошо, но вряд ли получится толком прицелиться. Ладно, хоть какой вред нанести — уже неплохо.

Хелла задумалась.

Смельчаков она любила, иногда и не в гастрономическом плане. Храбрость смертных вообще вызывает уважение даже у бессмертных. И она отчетливо понимала, что отряд обречен.

А как вы думаете?

Наступление планируется развернутым... хорошо так развернутым. Храбрецов сметут и пройдут по их трупам. А жалко. Хорошие мальчики, особенно главный... надо бы запомнить.

И приглядеть. И пригласить.

Не сейчас, конечно. У богов много времени...

Вообще, богам запрещено напрямую вмешиваться в некоторые расклады. Но... тут другой случай.

Запрещено. Пока смертные не призовут ее на помощь. А тут идет война во имя самой Хеллы. Ладно, императрицы Анны, но тут никакой разницы нет. Фактически, Яна пригласила Хеллу уже одним своим присутствием. Яна — мертва, она принадлежит Хелле и все ее имущество тоже принадлежит богине. В частности — Русина.

Почему Хелла и окрепла.

Почему и смогла стать кем-то большим, нежели снежный призрак во дворце изо льда.

А сейчас хочется вмешаться. Не сильно, нет...

Но...

Русина, окрестности Звенигорода.

Леонид четко понимал, что он обречен.

Не с его силами кого-то там останавливать. Что смогли они сделали, коней потравили аж в трех селах, но то капля в море. А наступление планируется развернутым. И все на Чернова. Его зажмут в клещи...

Валежный?

Нет, не успеет...

Значит, судьба такая. Им — здесь лечь, Чернову — чуть дальше. А считаться смертью дело последнее. Все равно...

Не хотел бы Леонид жить в освобожденной Русине. И видеть ее тоже не хотел бы. С другой стороны, забрать с собой побольше врагов... о, да! Хотелось бы пару тысяч, но он ведь не бронепоезд! Он всего лишь скромный лейтенант. И счет его личный перевалил только за пятьдесят убитых. Раненых, понятно, больше, но Леня писал себе в счет только подтвержденные трупы.

Мало!

Авось, сегодня наверстаем... ну... хоть бы до сотни дотянуть!

Леонид оглядел своих ребят. Свою команду. Каждого знал, каждого сам подбирал... вот Иван. Веселый, неунывающий, шутник и балагур, замечательный лошадник. Зубами сегодня скрипел, но сделал, что надо.

Вот Митька. Серьезный, с ресницами, как у девушки. Травник и лекарь. Он и нашел сегодня траву, от которой лошади пали.

Вот Федот. Спокойный, сдержанный... его личный снабженец, который может найти снег посреди лета и продать его по самой выгодной цене.

Всех он знает. И сейчас ему еще от этого больно. Его люди... почти что его семья...

Леонид тихо кашлянул.

— Солдаты... Братья!

А вот второе слово легло так, словно и правильно.

— Братья, — повторил Леонид. — Я с вами прощаюсь заранее. Уж простите, коли чем обидел. Кто захочет уйти — отпущу. Кто останется — все мы тут поляжем. И хотелось бы пожить, да выбора нет. Отступать некуда. Хоть чуточку, да сдержим врага. А потом... мертвые сраму не имут.

Они смотрели.

Никто не отвернулся, не ушел, не задумался об отступлении. Леонид видел это в глазах своих людей. Они останутся.

Мужчина на миг отвернулся. В глаз что-то попало. А потом почувствовал на своем плече теплую руку.

— Чего там... братец. Командуй.

Алешка. Первый коновод на отряде. Как где школа, как пакость — ищи,, не прогадаешь. Но врагам от него втрое доставалось. Он сегодня траву и пронес, кстати...

Леонид ухмыльнулся.

— А чего тут... идем, становимся, ждем, стреляем. Диспозиция понятна?

Чего там было непонятного? Все ясно... Мужчины и не сомневались.

* * *

Вечер.

Сизый, уютный, с длинными тенями, протянувшимися по траве от людей, лошадей, деревьев...

Леонид смотрел во все глаза.

И на солнечную полоску, которая пряталась за горизонтом.

И на облака.

И даже на первые выглянувшие звезды.

Завтра он этого уже не увидит. Но это ведь неважно! Ни для звезд, ни для солнца, ни для облаков. Да и для него — тоже.

Они все — будут. И Русина будет. А чем придется за это заплатить? Нет, это как раз неважно...

Тишина.

И опять тишина.

И наконец...

Едут?

Да, едут...

Неспешно, но ходко так...

Леонид уже поднял руку. Ухе ухнул совой, предупреждая о появлении врага. Уже получил отзыв.

Уже...

И тут...

Леонид сначала даже не понял, что происходит. Просто дико похолодало. Ему показалось, что это он струсил, и мужчина даже оскорбиться успел. Это что такое?

Да он боевой офицер!

Он что — с нервов мерзнуть начал!? Вот еще бред какой!

А потом Леонид действительно испугался. Потому что раздавшийся волчий вой шел словно бы отовсюду — и ниоткуда.

Он накатывался со всех сторон, он проникал под черепную коробку, он ввинчивался в уши... и какие-то у этих волков были особенно жуткие голоса. Обычно это красиво. Конечно, кто понимает.

А тут...

Жуть жуткая.

И мороз бежит по хребту, и сразу как-то самому бежать хочется... наперегонки с морозом.

Вой приближался, накатывал волнами, он был чудовищным по своей силе. Он ошеломлял.

И судя по всему, не только Леонида.

— Командир!!!

Сделать Алешке выговор за нарушение тишины Леня не успел. Потому что увидел сам — и остолбенел.

Он считал это сказками.

Глупостями.

Бабкина дурь, да и только! Но... но...

По небу, не зная, что они не существуют, летела Снежная Охота Хеллы!

Леонид видел их так четко, словно они рядом летели. Видел бледные лица скелетов. Видел конские черепа с развевающимися гривами, видел призрачных волков и белых сов...

И холод, мертвенный холод пронизывал каждую клеточку его тела. До основания...

Леонид даже сдвинуться не мог бы. Хоть ты его убивай.

Он стоял, молчал и смотрел. А Охота мчалась дальше. И таял иней на траве... только вот прежней она не станет. И с утра он найдет на траве желтую, словно прижухшую полосу. А у себя в волосах — седую прядь.

Люди Никона так и не пришли в ту ночь. Наступление именно с этого направления не состоялось. И Леонид знал, почему.

Если ему-то драпать хотелось?

'Счастливчиков' он понимал. По-человечески. Только не знал, где они остановятся. В Звенигороде? Или для верности подальше ускачут?

Лично его занимала другая проблема. Надо было возвращаться в расположение полка, надо отчитываться Чернову, а как?!

Вот КАК такое скажешь?!

Стоим мы, ждем врага, и тут Зимняя Охота. Так мы врага и не дождались. Не пришел...

Что спросит Чернов, было понятно. А сколько вы перед этим выпили для храбрости, голубчики? И чего именно? Осторожнее надо, и закусывать, а не занюхивать.

Но и присваивать себе чужие заслуги Мохову не хотелось. А то Хелла — дама серьезная. Сколько о ней говорят, все на одном сходятся. Творец милосерден. А Хелла...

Женщина.

Которая бывает непредсказуема, обидчива и весьма капризна.

Нет, лучше к ней в должники не попадать. А наступление... да кто ж его знает? Сорвалось и сорвалось. А про Охоту — ТССССС!

Забегая вперед, спустя какое-то время ребята все же проговорились. Но кто бы им поверил?

Бой под Торфяновкой.

Чернов честно ждал удара с тыла. Послал разведку, развернул туда часть орудий.

И... и не дождался!

Спрошенный Голиков молчал и мялся, не зная, что ответить. Понятно, если Мохов что и утворил... Голиков не знает. Но ведь....

Вот — как!?

Как можно остановить наступление не пятидесяти, не ста, а нескольких тысяч человек? При том, что у тебя-то отряд и пятидесяти не насчитывает?

Разве что бомбами. Но взрывов с того направления не было. Ничего не было. Тишина.

Разве что вдалеке волки выли, ну так чего удивительного? Работа у них такая. И вообще... воюют тут и воюют, всю добычу распугали. Поневоле завоешь...

Нападения не было.

И Черновы махнул рукой, приказав внимания не ослаблять. Потому что по его позициям ударили пушки врага.

Броневой дураком не был, и пользу артподготовки понимал. Снаряды гудели, прошивая с равной легкостью воздух, дерево, человеческую плоть...

Чернов тоже дураком не был. Поэтому для начала приказал окопаться и не высовываться. А уж чуточку позднее...

Так, примерно, и вышло.

Подавив возможное сопротивление, Броневой распорядился наступать. Поддерживаемые артиллерийским огнем, пошли в наступление освобожденцы.

Навстречу им ударил огонь Чернова. Но — меньше.

Намного меньше. Да и сил у Чернова столько не было. Разбежался, разлетелся... если бы 'счастливчиков' не остановили, ему бы сейчас вовсе солоно пришлось. Но и так...

Окоп — выручит.

Древняя мудрость и сейчас не подвела, и окопы выручали. Ночной бой — страшный. Когда темнота, когда хрипы и крики, когда жужжание пуль, когда падают люди, и не поймешь отчего, и следующим можешь быть ты... и сердце захлестывает волна жути.

А стоять все равно надо.

И рука твердо ложится на приклад. Выпустить еще одну пулю. И еще. А потом кто-то перепрыгивает через насыпь, спрыгивает в траншею, и ты берешься за рукоять ножа. Не пришло еще время саперных лопаток. А вот кинжалами в тесноте траншей орудовали вовсю. Им ведь размахиваться не надо...

Броневой был доволен.

'Счастливчики' где-то запропали, да и пес с ними! Невелик прибыток!

Но потом он все Пламенному выскажет! Все-все!

Ишь ты... козел заносчивый.

Вы должны отстоять дело Освобождения...

Должен — отстою. А вот тебя и подвинуться можно попросить. Дай время...

Планы у Броневого были хорошие. А вот исполнение...

Когда в его бронепоезда начали стрелять, он даже не сразу понял, что происходит. Нет, не сразу... Не смог даже осознать. Вот секунду назад все было хорошо, и он прижимал к укреплениям остатки сил противника. А сейчас бьют тяжелые орудия. И бьют по его поездам. И один уже сошел с рельсов... а орудия-то все развернуты на врага... их еще перевернуть надо!

А вы попробуйте это сделать в горячке боя!

Да когда стреляют.

Да...

Войско Чернова воспряло духом. И солдаты ринулись вперед.

Подмога?!

Ну, держись, вражина! Сейчас мы тебя... ну хоть как-то! Хоть задержать, пока помощь не подоспеет!

Броневой не сдался бы. Он бы попробовал развернуть ситуацию в свою сторону. Но... не просто так вел переговоры жом Тигр. Да и жом Ураган не остался в стороне. О, нет...

Не всех эта пара перетянула на свою сторону. Но Ферея с его людьми и Радикала...

Этих и уговаривать сильно не пришлось. Им их шкура была ценнее любой свободы. Так что когда Валежный начал атаку, жом Ферей со своими людьми потихоньку принялся отступать к Звенигороду. А вслед за ним и жом Радикал.

И когда Броневому потребовалось подкрепление...

В других условиях он бы отбился! Он бы бросил свои войска навстречу Валежному, а 'счастливчики' добивали бы Чернова.

Он бы приказал Радикалу добить Чернова, а сам принялся бы уничтожать Валежного. Да и Ферей лишним не оказался бы.

Но их не было. И не просто так именно этих командиров выбрали Тигр и Ураган. У них войска были опытные. Обстрелянные. И кстати — знающие, когда надо уносить ноги.

А ополчение...

В том-то и беда, что пользы с него никакой. Массой они задавить могут. Но когда сами оказываются между двух огней, и когда их начинают прицельно расстреливать...

Это не для них. Тут и бывалые смутятся и отступят. А уж зелень необтрепанная и подавно. Вот и вышло...

Броневой сопротивлялся, словно тигр, с которого живьем дерут шкуру, но куда там! Валежный был упорен и методичен. Он отрезал ему пути к отступлению практически во всех направлениях... правда, убегающих не преследовал. Не до них. А потом грохнул взрыв. И железнодорожные пути таки пострадали. Броневой решил разменять свою жизнь на жизни врага, понял, что попал в ловушку — и пошел в атаку.

В безнадежную и страшную. Когда на одних стиснутых зубах встаешь — и идешь... те, кто остался, они не были трусами. И действительно хотели свободы. И счастья для всех.

И... с другой стороны было то же самое. И два войска, желающих счастья, встретились. Хрипя от натуги, скрипя зубами, едва друг другу в горло не впиваясь... Врешь, не уйдешь!!!

Кто знает, чем бы закончилась эта баталия, если бы от случайной пули не упал, обливаясь кровью, сам Броневой. Оставшись без командира его люди дрогнули, растерялись, и Валежный поспешил додавить их. Пока не опомнились.

Просто повезло.

Но эта победа обошлась Валежному очень дорого.

* * *

Треть войска была попросту недееспособна.

Чернов лежал с простреленной грудью, и выживет ли? Бог весть...

Сам Валежный словил пулю в ногу. А из тех, кто еще оставался на ногах... о преследовании нечего было и думать.

Надо было разворачивать лазареты. Заботиться о людях. Укрепляться. Выставлять посты.

И — да. Отправить гонца в Звенигород. К Пламенному.

Или пожалеть людей?

Однозначно пожалеть! Вон, телеграф есть! Его не жалко! По нему и передать, благо, там немного.

Сдавайся — или умри.

Это Пламенный точно поймет.*

*-в реальной истории, без божественного вмешательства точно победили бы освобожденцы. Прим. авт.

* * *

— ...!!!

Пламенный бесновался так, что мебель летела в разные стороны. Здесь, в отдалении от театра боевых действий, он разобрался, что именно случилось и как.