Древолюция

С Павлом она старалась не встречаться, но, несмотря на это, не думала, что он может стать доносчиком.

Картавин перехватил ее у крыльца, как когда-то Галеев:

— Нам надо поговорить, Света.

— Мне некогда сейчас.

— А завтра будет поздно.

— О чем нам говорить? Ты разве не понимаешь, что я больше не хочу с тобой встречаться?

— Почему? — оторопел от неожиданной откровенности Павел.

— Я не обязана объяснять. Мы встречались с тобой по взаимному согласию. Теперь его нет.

— Я считал, что мы встречаемся по любви!

Света посмотрела на Картавина:

— Что ты называешь любовью, Паша?

— Как что?

— Ответь.

— Все, что было между нами! Цветы, подарки, верность, дружба, постель, наконец!

— Это не любовь!

— А что — любовь? — едва не закричал Павел. — Что тогда любовь?

— Ты, Паша, не поймешь.

— Нет, я пойму! Ты скажи!

— Любовь — это чувства. Притом взаимные, понимаешь, взаимные! Смешно объяснять это тебе, как ребенку...

Павел по привычке задумчиво подвигал челюстью.

— А с Поборцевым у тебя любовь? — спросил он. Света вздрогнула. Картавин даже улыбнулся: удар получился эффектным.

— С каким еще Поборцевым? — неуверенно спросила она, уже понимая, что Павел все знает.

— Я видел вас в кафе, — пояснил Картавин. — И видел, как ты на него смотрела.

— И что? Это не твое дело!

— Моё!

— Значит, это ты! — уверенно проговорила она. — Ты сказал Галееву. Я так и знала. Ведь только ты и Игорь видели лесника.

— Я, — подтвердил Павел. — Потому что я люблю тебя и не хочу, чтобы тебя посадили! А ты ве-ришь этому вору, и не веришь мне! Думаешь, его интересуешь ты? Да он выудит из тебя сведения и продаст куда-нибудь на запад, станет миллионером! А ты попадешь в тюрьму! Вот и вся любовь!

— Замолчи!

— Почему ты веришь человеку, который обманул, предал нас?

— Он не предавал!

— А зачем он это сделал тогда, ты не спрашивала? Очень интересно узнать?

— У него были причины, и я не хочу об этом говорить!

— А мне все же интересно!

Света промолчала. Она шла быстро, почти бежала, но понимала, что от этого разговора не уйти.

— Ладно, — сказал Картавин. Он не отставал и шел рядом, не обращая внимания на лужи под нога-ми. — Тогда вот что. Слушай меня внимательно. Я не отдам тебя ему ни при каких обстоятельствах. Ты не будешь с ним встречаться. Иначе... мне придется обратиться в соответствующие органы и рассказать, что журналист Поборцев вымогает у тебя сведения, содержащие государственную тайну.

— Ты не сделаешь это!

— Сделаю, Света. Пойми, я хочу спасти тебя от этого человека. Нельзя верить тому, кто однажды обманывал. Я никогда не обманывал тебя, и ты это знаешь. Я хочу тебе добра, Света.

— Ты гад, Паша, какой же ты гад! — сквозь слезы проговорила она.

— Я твой спаситель, — невозмутимо ответил Картавин. — Ты еще благодарить меня будешь. Боже, какая ты наивная! Я никогда не думал, что ты можешь совершать такие глупейшие поступки. А еще канди-дат наук.

— А я не думала, что ты можешь быть таким...

— Каким? — удивился Павел. — Я борюсь за свою любовь, Света! Помнится, ты сама признава-лась, что любишь таких мужчин!

— Я не думала, что ты можешь так поступить со мной! — Она смотрела на Картавина и не понима-ла, как раньше не видела, не замечала. — Ты ничтожество, Павел!

— Я поступаю, как считаю нужным. Как правильно. В твоих же интересах. И в интересах государ-ства, если хочешь.

— Нет, — покачала она головой, — ты делаешь все только в своих интересах.

— И в своих тоже, я не отказываюсь.

— Если ты хочешь чего-то от меня добиться, то ты все делаешь не так! Все не так! — повторила она.

— А как? — искренне удивился Павел. — Я сражаюсь за тебя, как могу. Гёте читала? 'Ведь каждый человек, рассудок свой имея, берет оружие, какое бьет вернее!'

— 'С волками жить — по-волчьи выть', — продолжила Светлана. — Читала. Но я и Поборцев — не волки, чтобы нас так обкладывать. Умей проигрывать, Паша.

— Я не умею проигрывать, и ты это знаешь. И не хочу.

* * *

*

— Так. Улица Панфилова, дом сорок пять, корпус один, — вслух прочитал Поборцев и сверился с адресом в записной книжке. — Это здесь.

Он достал новенький, высокотехнологичный смартфон, подаренный Светой, и нажал на кнопку. С экрана вместо заставки смотрело далекое и ставшее родным лицо. Влюбился, констатировал Поборцев, и когда успел? И как не вовремя! Сейчас, как никогда, необходим трезвый, расчетливый ум, никаких эмоций, но в жизни всегда так бывает, с улыбкой подумал Алекс. После этой миссии он отправится в Москву, и это будет опасно, очень опасно. Алекс чувствовал, что в любой момент может оказаться под колпаком спец-служб и пропасть, и потянуть за собой Светлану. Но иначе никак. 'Гни свою линию!' — говаривал его дед, давно уже умерший и, вспоминая о нем, Поборцев познавал всю мудрость этих слов. Надо идти до конца! Он хочет узнать правду о дендроидах, хочет донести ее людям и еще... Хочет увидеть ее. Ее глаза, ее тело...

Он очнулся от нахлынувших мыслей и порылся в меню, раздумывая, включать ли диктофон или во-обще снять разговор на камеру? Впрочем, разговор с этой девушкой вряд ли будет иметь какую-то ценность. Важнее то, что она умеет, и если это окажется правдой...

Адрес этот раздобыл Николай. Он постоянно разъезжал по области, рассказывая людям правду о дендроидах, и в одном из городков услышал о девушке, которая будто бы понимает живые деревья. Мало того, тот человек утверждал, что она может управлять ими! Доказательств собеседник не привел никаких, но проверить было заманчиво. Лесник Поборцев считал, что дендроиды разумны, и племянник разделял его мнение. Но насколько разумны? Человек, который мог бы общаться с ними, был настоящим сокровищем в создавшейся ситуации! Сам Вожаков поехать не смог и доверил дело Поборцеву, к тому времени прибыв-шему из Москвы.

Алекс вышел из машины, закрыл ее и прошел в конец унылого панельного дома. Разломанные ска-мейки и разрисованные граффити парадные напомнили о доме в Екатеринбурге, хотя какой там дом — съемная квартира. Дом был в Дымове.

Домофона в парадной не наблюдалось, и Поборцев пешком поднялся на нужный этаж. Позвонил в квартиру семнадцать. Тишина. Но через минуту щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла худо-щавая женщина неопределенного возраста, похожая на последнюю классную руководительницу Поборцева Наталью Кузьминичну. Женщина смотрела настороженно и молчала.

— Я звонил вам. Я приехал поговорить с Инной. Я журналист, моя фамилия Поборцев. Если нужны документы, пожалуйста, — он полез в задний карман джинсов, в котором лежало удостоверение сотрудника издательства, в котором он уже не работал.

— Не надо, проходите, — сказала хозяйка. В ее голосе слышался характерный украинский акцент. — Инна, иди сюда.

Из комнаты появилась девушка. Рослая, ростом не ниже Поборцева, она остановилась в коридоре и, улыбаясь, смотрела на гостя. Из-под цветастого домашнего халата, обтягивавшего внушительный животик и полную грудь, выглядывали толстые икры в полосатых вязаных носках. Курносый нос и полные румяные щеки дополняли портрет русской красавицы, весящей не менее ста килограмм. 'Бедная девушка, — поду-мал Алекс, — мало того, что слабоумная, так еще и бесформенная, как мешок с картошкой... У нее и парней, наверно, никогда не было и не будет. А впрочем, не мое это дело и не это сейчас главное'...

— Меня зовут Алекс, — представился он. — Александр.

Девушка молчала, разглядывая Поборцева.

— Она стесняется, — сказала мать.

Поборцев подумал, что нормальный человек, когда смущен, обычно дергается, не зная, куда себя деть, шевелит руками, отводит взгляд. Азы психологии. А Инна стояла неподвижно, опустив руки вдоль бочкообразного тела. А грудь у нее четвертого размера, не меньше, зорким взглядом подметил Алекс. Он улыбнулся:

— Привет, Инна!

Надо налаживать контакт. Интересно, как?

— Инночка, мужчина хочет поговорить с тобой об этих деревьях.

Чадо безмолвствовало.

— А давайте-ка чайку попьем! — засуетилась мама. Алекс невольно улыбнулся: учись, психолог! Самый доступный способ знакомства — это чай. Он пожалел, что не купил ничего, даже тортика. А ведь в гости пришел, обругал себя Поборцев. Ему стало стыдно.

— Проходите!

Он нагнулся, чтобы снять ботинки.

— Не, не, не, не! — запротестовала хозяйка. — Идите так.

Алекс вошел на крохотную кухню. Маленький стол, холодильник, плита — для людей места почти не оставалось, но, слава Хрущеву, как-то поместились.

— Попьем чайку, она к вам привыкнет и все вам расскажет, — говорила мама, зажигая спичку под синим эмалированным чайником.

Его усадили за стол напротив Инны, смущенно потиравшей пухлые сосиски пальцев. 'Ей ведь всего восемнадцать, — подумал Поборцев, — скинула бы килограммов сорок, глядишь, такой красавицей бы ста-ла! Рост высокий, длинные волосы... А ведь это мне надо, — вдруг заметил он, — и миру, погрязшему в со-мнительных ценностях. А ей? Ей это надо? Ведь и калека может чувствовать себя счастливым, только здо-ровые не поймут его счастья'.

Он размышлял, а тем временем на столе явился чай в чашках на блюдечках и десяток бутербродов с дешевой вареной колбасой. Увенчала стол вазочка со сливовым вареньем. Есть Поборцеву не хотелось, но он не стал отказываться и съел один бутерброд.

Инна преспокойно умяла шесть, стыдливо потупив глаза в кружку.

— Она стесняется, когда кушает, — пояснила мама. — Все ей говорят, что много вредно, но она любит.

— А кто же не любит хорошо поесть? — улыбнулся Алекс. Он решил поддержать девушку. — Я тоже люблю!

— Чего ж так мало скушали? — простодушно удивилась хозяйка, и Поборцев осознал истину, что слово — не воробей. Пришлось проглотить еще один бутерброд.

— Инна, я приехал издалека по очень важному делу, — наконец начал он. — Мне сказали, что ты можешь говорить с денд... с деревьями. Я...

Девушка оторвала глаза от тарелки и посмотрела на него:

— Ты любишь деревья? Они живые!

— Да, живые, — согласился он. — Я их люблю и не хочу, чтобы их убивали.

Голос у нее был не грудной, как почему-то ожидал Алекс, а, напротив, высокий и звонкий. Надо разговорить ее, подумал он. Поборцев мог уболтать любую девушку, но здесь все его наработки были бес-сильны. Она ведь не такая, как все.

— Ты разговаривала с ними?

— Да. Когда они пришли.

— Я сама это видела, — вмешалась мать. — Я дворником здесь работаю. Мусор вывожу, а Инна иногда мне помогает.

— И что вы видели?

— Видела это дерево ходячее, о которых по телевизору говорят. Оно из леса пришло; да их много поначалу было, а наш сосед с приятелями его убить хотел. Так Инна заступилась, разогнала их, уж сама не знаю как, а там и я подбежала. Смотрю: а они стоят в обнимку.

— Как в обнимку? — не понял Поборцев. Обнималась с 'живым' дендроидом?! Даже лесник не решался на такое!

— Она и дерево. И говорит мне: никому не дам его трогать, оно со мной разговаривает! Вот я и рас-сказала об этом брату, а уж он, наверно, вам. Да многие здесь это видели.

— И что ты ему говорила? — спросил Алекс, но девушка вдруг вскочила из-за стола, едва не опро-кинув стул:

— Они убили его! Мое дерево! Ночью срубили его!

Из глаз ее хлынули слезы, и она убежала.

— Инна не хотела его оставлять, как чувствовала. Насилу ее домой притащила. Утром, говорю, придешь.

Женщина вздохнула:

— Утром пришли, а дерева и нет. Только обрубки по двору разбросаны. Инна очень плакала и собирала эти кусочки. Потом зарыла во дворе. Страшное это дерево, конечно, но ведь никому не мешало, никого не трогало. И в нашем дворе ничего не поломало. Зачем срубили?

Поборцев молчал. Простая и дерьмовая история. Из соседней комнаты доносились рыдания Инны. Попробуй теперь, разговори ее! Мать пошла к ней, а Поборцев задумался. Какие же мы все-таки сволочи! И трусы! Паука боимся — раздавить, гада! Мышка пробежала — отравить, гниду, как бы заразу не занесла! Собака лает — пристрелить, может, бешеная! Мы же цари природы! А точнее — трусливые царьки...

Мама вернулась на кухню.

— Ничего, она быстро успокаивается, — сказала она, улыбаясь.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Поборцев — а вот мне сказали, что она как-то... управляла ими, что ли? Это правда?

— А вы в газете про нее напишете? — спросила хозяйка. Алекс замялся, не зная, что ответить. Ре-шил не врать, внутренним чутьем почувствовав, что с этими людьми надо держаться просто, как со своей семьей. И тогда все получится.

— Нет, — ответил он.

— А зачем тогда спрашиваете?

— Я хочу прекратить войну. Ведь никому от нее хорошо не стало, верно? — он выжидающе по-смотрел на женщину. — И доказать, что деревья не опасны.

— Вот как, — хозяйка стояла у окна, сложив не по-женски жилистые руки на животе. — Это хоро-шо. Я знаю, что Инна никогда не разговаривает с плохими людьми. Она видит, кто плохой, а кто хороший. С вами она говорит.

Поборцев молчал. Наверно, он услышал самый странный комплимент в своей жизни.

— И она бы никогда не подошла к этим деревьям, — продолжила женщина, — если бы они чем-то ей угрожали. Хоть и страшные они, не приведи Господь! Но моя девочка никогда не ошибается. Знаете, еще в детстве она выбирала, с кем будет дружить, а с кем нет. Как, что она видит — не знаю, но только ребята, которые ей не понравились, почти все беспутными стали: кто в тюрьме, кто где...

— А как она деревьями управляет? — задал Алекс жгущий язык вопрос.

— Не знаю, кто вам сказал это. Я ничего такого не видела. Может, кто другой видел, но я почти все-гда с ней... Когда они через город шли, Инна мне на улице помогала. Смотрим: идут эти деревья, и люди бегут. Все очень испугались тогда. А одно дерево в нашем дворе остановилось. Сосед с третьего этажа хотел стрелять в него, а Инна не дала. Я сама испугалась, когда она к этому страшилищу подошла. Сосед кричит: отойди, стрелять буду, а она говорит: не дам. И обняла его...

Она помолчала. Поборцев слушал, пытаясь скрыть разочарование. Значит, управлять ими она не может. Жалко, очень жалко! А может, и поездка его была напрасной? Мало ли что говорит слабоумная де-вушка? Если бы даже он поверил ей, поверят ли другие люди, не говоря уже о правительстве...

— Она такая счастливая была, вы бы видели... Подождите-ка, знаю я, о чем вы говорите! — вспом-нила хозяйка. — Через неделю другое дерево появилось — и на то же самое место встало! Я тогда подумала: ну, все, и его срубят. Мне-то все равно, а дочке — нет. Очень она плакала, когда то, первое, срубили. Хоть самой часовым становись. Инна сразу туда побежала, и как с тем, в обнимку встала. Долго стояла. А потом, смотрю, дерево с места сошло, да и уползло куда-то. Вот кто-то и сказал, что деревья ее слушаются. Не знаю я...

Алекс повеселел. Это совсем другое дело! Пусть Инна не управляет ими, но какой-то контакт между ними определенно существует! Иначе с чего дендроид вдруг снялся с места и ушел? О таком Поборцев еще не слыхивал.