— Фуууф! Трактат у нас.
Я тоже сунул туда нос, чтобы убедиться лично, и с облегчением выдохнул.
— Прекрасно! Глаз с неё не спускайте. Я отвезу вас домой, и договорюсь насчёт охраны. А вы быстрее восстанавливайте рисунки, пора призвать к ответу мерзкую нечисть.
— Тебе бы в городском совете выступать, — усмехнулась призрак, но я уже тянул Алану к лестнице.
Из рассказа Аланы де Керси, младшего книгопродавца книжной лавки 'У Моста'
Скатившись по пожарной лестнице обратно в грязный узкий проулок, Вильк потащил меня по улице, развив невиданную прыть, будто и не кривился только что, прихрамывая по лавке, словно подранок. Вот что шило в одном месте с человеком делает — себя не пожалеет, других загонит, а всё равно не остановится. Мне совершенно не понравилось, как он смотрел на ту проклятую колбу в лавке. Ведь точно знает, кому она принадлежит, и, судя по страдальческому выражению лица знает владельца лично. А значит, наверняка отправится поговорить по душам, а там... В то, что тебя предали, всегда сложно поверить... И кем бы ни был этот гипотетический знакомец пана чародея — он, несомненно, опасен, а упрямый маг сейчас совершенно не в состоянии кому-то прищемить хвост.
Нога соскользнула в выбоину на брусчатке и неловко подвернулась, в суставе хрустнуло, заставив меня резко остановиться и зашипеть от боли.
— Что ещё?!... — Бальтазар резко обернулся ко мне.
Ну вот, снова этот взгляд 'что за бестолочь белобрысая!!'.
— Ногу подвернула, — буркнула я, не спеша наступать на онемевшую ступню. — Летите как на пожар, честное слово. От спешки ещё никому проку не было.
Ответом мне был ещё один уничижительный взгляд. Я вызывающе уставилась на него в ответ.
— Конечно-конечно, я же ничего не понимаю в сыскном деле, человек-корень сходу по запаху отличить не могу, лезу, куда не следует, трогаю, что ни попадя. Да-да, я прекрасно видела, как перекосилась ваша породистая чародейская физиономия, когда я схватила Асину книгу со стола. Место преступления, как же! Это вы ещё не видели, как я ворвалась в лавку в поисках угля, пытаясь спасти Врочека. Я бы и её всю перевернула, если бы это спасло ему жизнь, Румпелю или вам, да и любому, кто мне дорог, и плевать на улики. Ну, что поделаешь, вот такая я бестолковая... Ай! — выпалив всё это ему в лицо, я-таки наступила на злополучную ногу, и та аукнулась резкой болью в лодыжке и подломилась, заставив меня повиснуть на чародее.
Сквозь стиснутые зубы Вилька невольно прорвался стон, видно я нечаянно задела одну из ран.
— Идти сможете? — хрипло выдохнул он, аккуратно, отстраняя, но при этом не отпуская меня.
Я отрицательно покачала головой. С последней тирадой из меня словно выпустили весь воздух. Стоит открыть рот, и я малодушно расплачусь от боли, усталости и полного опустошения. Мы кое-как доковыляли до ближайшего крыльца, и Вильк усадил меня на каменный парапет. Немногочисленные ранние прохожие, то и дело, оборачивались на нас. Ещё бы, такое зрелище! Вильк, морщась, опустился на корточки и стянул с меня ботильон. Богини пресветлые, такого стыда я ещё не испытывала — на чулке красовалась свежая дыра, из которой победно торчал большой палец. Кажется, я пошла красными пятнами. Маг только саркастически хмыкнул себе под нос, ощупал лодыжку, и резко дернув ступню, вправил выбитый сустав на место. Я только сдавленно пискнула, отобрала ботильон и поспешила скрыть под ним драный чулок.
— Идемте, — мне снова протянули руку. — Чем скорее отведу вас домой, тем лучше. А то я за себя не ручаюсь — пристукну от переизбытка чувств, и спрячу где-нибудь в подворотне.
Я оперлась на предложенную ладонь и соскочила с парапета, стараясь не слишком резко наступать на поврежденную ногу. Да, болит, но терпимо. До дома доковыляю. Однако что-то насторожило меня в чародее, и не пройдя и пары метров, я вновь остановилась и потребовала:
— Вильк посмотрите на меня!
Он и посмотрел. Клянусь, даже разъяренный василиск выглядит безобиднее, чем доведенный до белого каления пан Бальтазар. Ну да ничего, на месте не испепелил, уже хорошо, мне совершенно не хочется, чтобы с этим дурным чародеем по его же глупости что-то случилось. Хватит с меня потрясений.
— Де Керси, мне ваши выходки уже вот где! — взвыл он, пытаясь перехватить меня за руку и потащить дальше по улице.
Его ладонь оказалась холодной и влажной. Я всмотрелась в бледное лицо чародея: расширенные зрачки, бисеринки пота на лбу — точно, магических стимуляторов нахватался!
— Бальтазар, вам нужно к лекарю, а не нестись сломя голову, куда вы собрались, — вздохнула я, позволяя тащить себя за руку к дому.
Ответом мне было сердитое сопение.
— Вильк, да послушайте же! Вам нужна помощь, с такими вещами не шутят...
— Единственное, что мне нужно, это довести вас до дома и посадить под замок, — процедил он сквозь зубы, — тогда будет хоть какая-то гарантия, что с вами ничего не случится. Поверьте, пляска на вашей могиле не значится среди моих развлечений! — сквозь раздражение, я почувствовала неожиданное беспокойство.
— Хотите, чтоб со мной ничего не случилось, тогда помогите принести стремянку в мою комнату из чулана, — хмыкнула я, отворяя дверь в прихожую.
— Это ещё зачем?
— Затем, что хрупкая девушка с подвернутой по вашей милости ногой не сможет сама втащить её на второй этаж!
— Насчет ног, мы с вами квиты, — огрызнулся маг, но лестницу в комнату принес.
— Я вас прошу, Алана, пощадите меня, сидите дома и никуда не высовывайтесь. Постараюсь выбить для вас охрану... — в голосе чародея сквозила смертельная усталость.
Я вновь пристально вгляделась в его лицо. Как по мне, так именно Вильку следовало остаться дома зализывать раны, а не носиться по городу в поисках неприятностей. Повинуясь внезапному порыву, я шагнула к нему и коснулась плеча.
— Бальтазар, пожалуйста, будьте острожны!
Маг взглянул на меня, будто впервые увидел.
— Буду, — хрипло пробормотал он, болезненно сжав мою ладонь и, прихрамывая, вышел прочь.
А я осталась стоять посреди комнаты тщетно пытаясь понять, что это только что между нами было.
Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи
Передав Алану с рук на руки квартирной хозяйке, я притащил из чулана старую скрипучую лестницу и рванул в Школу Высших Искусств. Впору было самому садиться на место кучера, так хотелось пришпорить лошадей и быстрее добраться до Габриэля. Зато, когда повозка остановилась у черного входа, запал начал сходить на нет. За жизнь я не успел накопить достаточное количество друзей, чтобы размениваться ими при каждом удобном сулчае. Да и не так просто обвинять дорогого тебе человека в жутких преступлениях. Ещё и де Керси подлила масла в огонь. К лекарю мне надо, видите ли! А то я сам не знаю, что того и гляди свалюсь окончательно. Еще бы он мог мне помочь. А уж к ней обращаться, и того хуже — хватило узора на ноге. И думать не хочется, куда её художества затянут в следующий раз.
— 'Бальтазар, пожалуйста, будьте осторожны...' — всплыло в памяти обеспокоенное лицо Аланы, заставив меня стряхнуть головой, отгоняя наваждение.
Я — припой, и, возможно, этого не исправить, а значит не время строить даже иллюзорных надежд. Нужно собраться и довести до конца это проклятое дело.
Я всё же поднялся по спиральной лестнице до лаборатории алхимиков. Кабинет завкафедры разместился в самом большом флигеле кривой башни. Чтобы окончательно не потерять самообладание, я не стал стучать, а сразу толкнул тяжелую дверь, обитую кожей скального дракона. Габриэль развалился в кресле, и, закинув ноги на стол, бессовестно дремал в самый разгар рабочего дня. Обе стены за его спиной занимали полки, заваленные книгами, свитками и колбами с выпотрошенными гадами. В самой большой, из зеленоватой жидкости, вылупились покрытые капиллярной сеткой глаза. На вставшем на дыбы скелете волколака болталась шляпа, а шею скрывал небрежно накинутый шарф.
— И этому человеку Школа платит достойное жалование, — посетовал я.
— Что? — заморгав, переспросил завкафедры алхимиков.
Он еще некоторое время озирался, словно не мог понять, где находится, но потом беспечно откинулся на спинку кресла.
— Мудрецы издавна говорили, что дневной сон продлевает жизнь. А ты и ночью-то редко спишь, поэтому и выглядишь как сушеная рыба, которую долго били об стол, чтобы размягчить, — лениво проговорил Габриэль. — Надеюсь, ты разбудил меня по веской причине?
— Шесть трупов, по-твоему, достаточно веско? — не сдержался я.
Он только пожал плечами, устраиваясь поудобнее.
— Смотря чьих, — декан махнул рукой за спину, указывая на колбы на полках. — Если жаб, змей и норных дракончиков, то вряд ли кто-то прольёт над ними горючие слезы. А вот если скажем породистых скакунов...
— Людей! — рявкнул я, начав звереть от его лекторского тона.
— Так ведь и люди бывают разные, — не сдавался Габриэль. — О некоторых не то, что жалеть не будут, наоборот скажут: 'Так и надо!'. Ты лучше толком скажи, в чём я провинился перед Ночной стражей? Уж больно вид у тебя строгий.
— Последнее время ты слишком часто кружишь у мест преступлений.
Я специально остался стоять, чтобы смотреть на него сверху вниз. Вот только моего старинного друга это ни капельки не смущало.
— Кто бы мог подумать, — он поскреб ногтем краешек носа. — Думаешь, в этом есть какая-то закономерность?
— Семь дней назад у Ночвицкого был большой приём, ты же был там?
— Был, — протянул Габриэль. — Когда тебя приглашают для решения важного вопроса, ты обычно приходишь. Разве нет?
Я едва сдержался, чтобы не начать мерять кабинет шагами. Как он умудряется так легко выводить меня из равновесия?
— О чём вы разговаривали?
— Собирались о тщетности бытия. О чём еще говорить алхимику с купцом?
Я недовольно поджал губы и заложил сжавшиеся в кулаки руки за спину.
Алхимик разочарованно вздохнул.
— Сегодня ты еще более скучный, чем обычно. Кажется, ты побил свой собственный рекорд занудства за последние шесть лет, неужели все-таки пригласил ту несносную панну на свидание, а она тебе отказала?
Видно в этот момент мое лицо весьма красноречиво выразило все, что я с ним сделаю, если не перестанет ерничать потому, что он убрал ноги со стола и сел прямо, скрестив руки на груди.
— Это, между прочим, тайна, без всяких шуток. Узнай кто-нибудь в наших гильдиях об этом договоре, и мы оба здорово пожалеем. Ночвицкий давно хочет разработать новое покрытие для своих корыт, и пригласил меня, чтобы обсудить длительность исследований и их стоимость. Но, когда я прибыл в усадьбу, он срочно отъехал по делам. Я немного подождал, в надежде, что он вернётся и убыл домой. Что еще ты хочешь узнать?
— Ты видел его сына?
— Нет! Я ждал в малой гостинной. Там было слишком много народу, если бы кто-нибудь из купеческой гильдии меня увидел, вышел бы страшный скандал. Ты что не видешь, что происходит вокруг?
— Вижу.
— Тогда должен понимать, что это настоящая война. Если бы Великий магистр гильдии алхимиков вышел из тени всё могло быть совсем иначе, но кто он такой не знаю даже я. Балт, я не понимаю, что происходит и меня это пугает. Мои собратья словно сошли с ума, а купцы, которых раньше не волновало ничего кроме прибыли, перестали следить за своим кошыльком.
Не выдержав, я все же опустился в гостевое кресло напротив него.
— Хватит мне зубы заговаривать. Два дня назад у Мнишека?
— Не был, отправил Гжеся — отрезал Габриэль. — Во время бала я проезжал мимо, решил заскочить и дождаться Рекара Пшкевича, но так и не смог с ним повидаться.
— Зачем он тебе понадобился? — насторожился я.
Габ наклонился через стол и прошептал:
— По очень важному делу.
Стоило больших усилий сдержаться и не влепить по его ухмыляющейся физиономии.
— Подробнее, — процедил я.
— Случилась непрятная история, — откинувшись в кресло, начал Габриэль. — Братец пришёл после обеда в лабораторию и застал там невыносимого колдуна...
— Кого? — не понял я.
— Твоего любимого Рекара Пшкевича, — ухмыльнулся декан. — Этот напышенный мерзавец рылся в готовых зельях. А после того, как братец возмутился, начал угрожать. Представляешь, каков наглец! Я мирный алхимик, но этого гада отравил бы.
— На твоём месте я бы такими фразами не раскидывался, вдруг, кто услышит, — проворчал я, невольно оглянувшись на дверь.
— Всю жизнь будешь припоминать мне фарницийских шпионов? — расстроился Габриэль.
— Ты отравил трёх человек, — прошипел я, но он только отмахнулся.
— Во благо Растии! Сам светлейший князь подписал моё помилование. Погоди-ка! Ты поэтому здесь? Ты меня подозреваешь?
Габриэль так удивился, что даже поднялся из-за стола.
— Слишком многое говорит не в твою пользу Габ, что прикажешь мне делать?
— А мне? — он ошарашенно заморгал. — Мне что же сдаться на милость Ночной стражи, чтобы повысить тебе раскрываемость, Балт? Поверить не могу.
— Пожалуйста, — с нажимом повторил я, — расскажи, что случилось в лаборатории.
