Египет. Легенда затерянной пирамиды

С трудом приходящий в себя Имхотеп вздрогнул и пару раз удивленно моргнул. Вопрос? О чем это она? А впрочем, она сама дает ему возможность выкрутиться из неловкой ситуации.

— Я спросил тебя, жрица, что тебе известно о многоуровневости строения человеческого. Но, если это тебе не понятно, то я поясню. — Он переходил к запланированной им, теме урока, попутно помогая ей подняться. При этом он не смог побороть искушения и, подхватив ее под локоть, чтобы поднять с колен, костяшками пальцев скользнул по упругой груди. "Увы, мне! Я всего лишь смертный!".

— Что тебе известно об оболочках человека?

— Об оболочках? — К своей великой радости, она не обнаружила в его голосе ни намека на гнев, да и глаза вновь светились спокойствием и мудростью.

Слава богам! Спасена! Испытывая облегчение, она просто не заметила едва ощутимое и, такое невинное, прикосновение к груди.

— Я знаю, что их у человека пять, учитель. Что еще? они имеют имена: Сах, Ка, Ба, Эб, Ах. Насколько я знаю, все они, кроме Сах, живут вечно. А Сах можно заменить портретной статуей. Вот! — она выжидающе заглянула ему в глаза. Она права?

— Ты абсолютно права, Нефрет — улыбнулся он, не в силах устоять перед светом ее глаз, — И в то же время, совсем не права!

Улыбка, на лице торжествующей девушки угасла, сменившись недоумением.

— Не права, господин?

— Называй меня Имхотеп! Сделай милость! Так вот. Оболочек у человека не пять, а семь. Но их имена ты назвала абсолютно правильно. Меня удивляет такое знание у простой жрицы, тем более младшей. Впрочем, надеюсь, ты далеко пойдешь!

Так вот. Первая оболочка, как ты правильно ее назвала — Сах. Это наше тело, то, что мы видим, можем потрогать и ощутить. Оно действительно смертно, но боги дали нам способ бороться с этим.

— Мумификация?

— Верно. Мы научились сохранять наши тела и после смерти. Этот процесс мы называем мумифицированием. Но, сейчас не об этом. Как ты, верно, заметила, есть еще одна возможность для жизни остальных оболочек. При утрате или повреждении тела, остальные оболочки, что живут в Сах, могут перейти жить в портретном изображении человека. Вот только изображение должно быть очень похоже на ушедшего на Запад, чтобы его могли узнать и вселиться в него.

— Теперь понятно, почему так стараются резчики и камнетесы, воспроизводя внешность ушедших.

— По внешнему виду и здоровью тела можно судить о чистоте и состоянии остальных оболочек.

— так вот почему, после очистительных обрядов, омовений и молитв начинаешь чувствовать себя лучше, проходят недомогания и мелкие хворобы!

— Абсолютно верно! Очистить Сах можно употреблением более чистой пищи и питья, проведением ритуальных очищений при помощи воды, воскурений, мазей. Если же человек умер, то его Сах для очищения кладут в солевой раствор.

— А духовные оболочки?

— Они очищаются при помощи молитв, заклинаний и гимнов. Впрочем, истинно здоровым человек может быть лишь при чистоте всех оболочек, так как их загрязнение ведет к возникновению болезней. Это понятно?

— Да, господин.

— Мы же договорились, Имхотеп! — Она только смотрела на него, не в силах произнести его имя, считая это верхом непочтительности. Чати грозно нахмурился и она так поспешно кивнула, что он с трудом удержался от смеха. Но вот улыбку он сдержать не смог, и эта улыбка, как солнечный лучик, развеяла ее испуг.

— Продолжим. Вторая оболочка человека, как ты уже знаешь, Ка. Это его жизненная энергия. Это наши ощущения души, связанные с особенностью нашего характера, телесными и духовными чертами.

Посвященные жрецы и высшие маги могут увидеть Ка других людей. Она окружает тело человека и похожа на цветное, радужное сияние. Впрочем, это умение доступно немногим и требует длительных тренировок.

— Так вот как это называется! Ка! О, учитель, как красиво ваше Ка! Зелень плавно переходит в золотистый и белый, ближе к голове. А снизу чуть — чуть красного.

Имхотеп замер. Она видит его Ка? Вот это да! Слегка сощурив глаза, он окинул ее взглядом. Ее Ка, нежно-голубого цвета, окружало ее ореолом, и, лишь в самом низу переходило в насыщенный синий цвет. Что-то гнетет ее? Низ Ка носил оттенок страдания, гнева и печалей. Он задумался.

— Имхотеп?

— Да, Нефрет! — Он ответил, и только через несколько секунд сообразил: "Она назвала меня по имени! Как сладко оно в ее милых устах!", — Молодец, Нефрет! Можешь, когда захочешь!

— Не понимаю, о чем вы, учитель?

— Нет, нет! Ты, только что, назвала меня по имени! Обращайся так ко мне и впредь. А теперь, продолжим. Ты не устала? — Вопрос был совсем не лишним.

Начав беседу, они вышли из шатра и прогуливались вдоль наружной стены, что окружала гробницу фараона. И врат уже давно не было видно, они успели дойти до угла и почти вплотную подошли к ее следующему углу. Вечер был жарким и оба притомились.

— Хочешь присесть? — Он указал на несколько камней, сваленных под пальмами, что сейчас отбрасывали спасительную тень. Девушка кивнула и осторожно, дабы не запачкать белую столу, с удовольствием опустилась на краешек камня, вытягивая гудящие, от нагрузки этого беспокойного дня, ноги. Чати удобно устроился напротив нее. Сначала он хотел сесть рядом, но на ее профиль он уже любовался во время прогулки и теперь хотел насладиться игрой света и тени на всем лице.

— О чем же это я? Ах, да! Обычно Сах и Ка неразлучны. Но, если человек болеет, сильно переживает или чем-то возбужден, Ка может выскочить из Сах. Частично покинуть тело.

— А как же человек?

— Ну, ты, наверное, видела таких людей, когда работала в лечебнице. Да и вообще, возле многих храмов есть люди, которые не осознают себя. Живут и спят!

— Видела. Прямо скажем — не очень — то приятное зрелище. Да и жалко их!

— Третья оболочка — это Ба. Жизненная сила, душа — проявление. вот что такое Ба! она состоит из наших чувств, желаний и эмоций и поэтому постоянно сильно меняется. Считается, что Ба есть только у богов, царей и первосвященников. Но это неправда! Ба есть и у простых людей. Просто оно, как бы это сказать... Попроще, что ли. А вот что действительно доступно немногим, так это путешествия Ба! С помощью заклинаний и камней — амулетов, посвященный может направить свое Ба в различные места и даже в Ра-Сетау, страну мертвых. Кроме того, Ба посвященного обладает способностью после смерти переселяться в другие тела и предметы.

— Например?

— Ну, к примеру, когда ты видишь птицу, сидящую вблизи гробницы, это ты видишь Ба того, кто в ней похоронен.

— Правда?

— Правда. А звезды, что ты видишь ночью, это Ба богов.

— Не может быть!

— Очень даже! К примеру, Сириус — Ба Исиды!

— Вот это да! Так, если я буду молиться великой звезде, Исида услышит меня?

— Услышит! Правда, нет никаких гарантий, что она захочет дать тебе знать, что услышала или исполнит то, о чем ты просишь, но услышать — услышит!

Четвертая, пятая и шестая оболочки носят имя Эб. Хотя они и не различаются по названиям, мы их разделяем. Они — три составляющих одного.

Эб — душа — сердце вмещает наши мысли и образы, что роятся у нас в голове. Это четвертая оболочка, это наша бессмертная душа, которая, если мы будем стараться, будет развиваться и приобретет сияющую неземную красоту.

Ее взвешивают на суде Осириса. Она — свидетель на суде богов, и, если мы не праведны, она даст о нас правдивый ответ справедливым судьям.

— Ох, как опасно иметь такую оболочку...

— Люди пытаются заклинаниями заставить Эб замолчать и не свидетельствовать против них.

— Разве это возможно?

— Конечно! Именно для такого обмана и кладется внутрь мумии искусственное сердце в виде скарабея, на котором начертаны заклятья.

Следующая, пятая оболочка, тоже душа. Она передает знания в последующие наши жизни и воплощения в виде неосознанных стремлений и убеждений. Она ответственна за наше место и время рождения, за врожденные пороки и заболевания. Именно Эб позволяет нам родиться возле тех, кого мы уже когда-то знали, кто уже был нам дорог.

Шестая оболочка нужна нам, чтобы осознать себя. Понять, зачем мы здесь? Если она загрязнена, это мешает человеку воспринимать себя, как облака и мгла препятствуют Оку Уджат видеть поверхность земли.

— Ох, как же их много, учитель! Так просто и не запомнишь! Я хотела бы еще раз прочитать об этом, так как не уверена, что все правильно запомнила.

— Знаешь, в каком-то смысле, седьмая оболочка, Ах, могла бы тебе помочь в этом. Ах бессмертен, беспределен и пронизывает абсолютно все, что есть вокруг нас и нашей земли, и богов и звезд. Ах находится и тут и там, в каждой точке пространства, все помнит и все знает. Он вездесущ. У нас нет своего, собственного Ах. Ах один на всех! А это значит, что если ты научишься обращаться к Ах и брать оттуда знания, ты будешь знать все, что тебе нужно и тогда, когда тебе это надо!

Она восторженно глядела на него, по ее глазам он видел, что она уверена: он берет знания у Ах прямо сейчас! И глаза ее светились от восторга при мысли о том, что столь великое волшебство творится прямо у нее на глазах. И как же должен был быть велик маг, что способен творить та-а-кое беспредметно! И совсем незаметно!

Нефрет просто не верила своему счастью — и этот удивительный человек, этот могущественный маг, учит ЕЕ! Делится с ней своей мудростью! Только страх пропустить что-нибудь важное и интересное, да проявить крайнюю непочтительность и тем самым разгневать или, не дайте боги, оскорбить мага, мешал ей завизжать от восторга во все горло.

— Этот дух защищает от зла: злых мыслей, слов и деяний, перекрывая его источник плотными заслонами других оболочек. Очень важно и имя человека и его тень, но, — он улыбнулся, — об этом, в другой раз, дорогая. Солнце клонится к горизонту, а нам еще пешком возвращаться назад!

— Пешком? — Она разочарованно оглянулась на угол стены, до ворот было далеко, как до Мемфиса! Усмехнувшись, Имхотеп поднял руки к небу.

Слова заклинания слились в один ровный звук, который заглушил шум ветра, что, подхватил их, налетев ниоткуда и понес, как ребенок игрушку, быстро, но бережно, прямо к пункту их назначения.

Ощущения были удивительными! Словами этого просто не описать! Она чувствовала чьи-то крепкие, сильные, но бережные руки, но вокруг нее ничего не было! лишь клубился песок, да пел ветер. Прежде, чем она успела начать испытывать удовольствие от необычного полета, насладиться сим удивительным способом передвижения в полной мере, они оказались у врат, ведущих внутрь ограды гробницы.

В последний раз воздух взвихрился вокруг них, опуская их на землю и все стихло. В носу запершило от пыли и Нефрет, не удержавшись, громко чихнула, вызвав улыбку у Имхотепа и удивленные, полные недоумения и страха, взгляды рабочих и рабов, что трудились вокруг.

— Ты так хотела добраться сюда? — Улыбка мужчины была доброй и немного насмешливой. Смеялся он над самим собой: девочка уже влюблена, а он выпендривается перед ней, пытаясь фокусами, пусть и высшей магии, отбить ее у более счастливого соперника. Имхотеп, Имхотеп!

— Ох, учитель! — Она восторженно и немного застенчиво ответила на его улыбку, — Вы — Великий маг!

Она поклонилась ему, низко — низко, и убежала к себе, легка и быстра, словно неуловимая лань. Он смотрел ей вслед. "Да, Имхотеп! Похоже, еще рано говорить о твоей старости, если юная прелестница способна заставить тебя откалывать фокусы, как хвастливого мальчишку!".

Довольно посмеиваясь, чати хлопнул в ладоши, подзывая колесницу, что уже ждала его, готовая доставить чати в Весы Обеих Земель, ничуть не медленнее, чем воздушный вихрь.

* * *

Солнце быстро спускалось за обрывы Ливийской пустыни, мягкий свет предсумеречного покоя ясно очертил фигуру фараона, стоявшего перед Имхотепом. Чати почудилась странная тень, набросившая покров обреченности на лицо Джосера. Черные круги пролегли под глазами, притушив свет глаз; темные борозды подрезали тонкие крылья носа, затемнили очерк твердых губ. Словно он стал вдруг покрыт дымкой, резко и быстро отдалился от Имхотепа на несколько метров и десятки лет.

Холодный пот покрыл спину чати фараона. Ему открылась страшная истина. Теперь, когда он увидел КА Джосера, он мог смело сказать: никто и ничто не сможет спасти правителя! Ему хотелось бы верить, что это лишь игра садящегося солнца, но он слишком хорошо владел магией и четко знал, что значит появление КА у живого человека. Это последний знак, когда душа проглядывает в этот мир перед уходом.

Что делать? Сказать Джосеру, чтобы успел привести дела в порядок? Успел подготовить Сехемхета? Но кто знает, сколько у правителя времени? Если верить древним текстам у них есть в запасе неделя, может быть две. Можно ли что-то сделать? Он не готов ответить. А ведь это будет первый вопрос друга. Нет! Он не будет портить царю праздник. Сей же час он отправится домой и перероет все древние манускрипты, а утром, полностью подготовленный, вернется во дворец и обо всем расскажет Джосеру. Вместе они смогут все исправить, ведь магия царской семьи очень сильна, к нему на зов приходят сами боги! А он, Имхотеп, сможет направить всю силу правящей династии на спасение государя!

Приняв решение, вельможа принес свои извинения фараону и, сославшись на недомогание, удалился.

Имхотеп шел по священным плитам храма Тота. Он прошел большой открытый двор, что был заполнен группами простолюдинов. Одни возлагали дары, другие молились. Некоторые о чем-то просили жрецов, некоторые советовались. Чати кивнул, приветствуя кое-кого из знакомых и двинулся дальше, вверх по лестнице, что была построена в центре двора.

Он попал во второе помещение, крытое крышей. Стены были расписаны сценами из священных мистерий Тота, повсюду стояли статуи его священной птицы — Ибиса. Здесь молящихся было намного меньше, всего три человека, но зато это были богатые и уважаемые в городе люди. Имхотеп вновь молча обменялся приветствиями. В храме было не принято общаться с кем-либо, кроме бога и его служителей.

Путь вельможи лежал выше по лестнице, ведущей в святая святых храма. Здесь это помещение называлось: "Его великий трон, подобный склону небосвода", что было не удивительно, ведь Тот, кроме всего прочего, был еще и богом полной Луны.

У входа он поклонился страже, состоящей из среднего, воинствующего звена, и был пропущен внутрь, после условного звукового сигнала. Дверь ему открыл Неджери, старший жрец храма, что обещал помочь ему в беседе с богом. Поздоровавшись, они пошли вглубь помещения.

Здесь было намного теснее. И потолок нависал так низко, что, если бы чати, при своем не хилом росте, подпрыгнул, то запросто бы достал вытянутой рукой до него. Все было покрыто удивительной красоты фресками, слабо освещенными чашами с маслом, стоящими прямо на полу. Всюду курились драгоценные благовония. И тяжелый, сладковатый туман окутывал идущих, как одеяло, щекоча нос и щипая глаза.

Они шли вдоль стен, где в нишах, хранились страницы священной книги Тота. написанной на золотых листах самим богом. Здесь проходили посвящение старшие жрецы. Лишь единицы допускались в эту святыню.