— Кого с собой возьмем, Следопыт? — Марат мрачно барабанит пальцами по прикладу своего автомата, явно включая себя в состав группы преследования. Я предложил:
— Давай так. Мы с Акулой идем к «золушку» — мы в армии, и отвечаем за молодняк, а потому просто так сорваться не имеем права. А ты пока подбери команду, только учти — пойдем по следу, я буду не совсем адекватным, заторможенным, так мне проще. А вам надо будет следить за тем, чтобы я ни во что не влез, никуда не упал и ни на что не наступил! Я в таком состоянии и гиене на хвост с дуру наступить способен… Вопросы есть?
— Никак нет. — и усвистал к остальным. Мы же с ефрейтором потопали к начальству…
Разговор вышел сложным. Золин разрывался в противоречивой ситуации: с одной стороны, его задача сберечь курсантов, а учитывая их подготовку и, особенно, поведение — задача превращалась в постоянное превозмогание. С другой — он уже научился ценить как мои знания, так и таланты прочих «махновцев», а потому понимал, что шанс достать убийц вполне реальный, как и то, что мы в дикой местности… не у себя дома, конечно, но и не сдохнем за первым же поворотом. И не менее четко понимал, что каждый час промедления снижает шанс догнать скотов! О том, что и сам он рвался войти в группу, можно и не упоминать — и понимал не менее ясно, что ему не светит ни при каких раскладах. Какое бы решение Золин не принял, лично он оставить подразделение права не имел, по любым правилам и нормам… Пока я докладывал, лагерь, по «сарафанному радио», узнал о наших находках (никто и не требовал секретности, впрочем), и кап-лейт приперся к нам с «отважным» предложением бежать вдогонку за убийцами всем отрядом, да еще что-то попытался прополитручить на тему боевого братства, товарищества вкупе со взаимовыручкой, ну и еще с пяток стандартных лозунгов, точнее — штампов. Говорил Худопал, признаю, здорово — зажигательно, бодро, даже, местами, проникновенно — прям отважный комиссар, каким его подавали советские пропагандисты времен тридцатых годов прошлого века! Лично меня этот спич начал раздражать буквально с первых же слов, Золин, отдаю должное, терпел дольше, а потом взорвался:
— Капитан-лейтенант, вы, случайно, местным грибом каким, не прикумарились? Куда вы, …б вашу за ногу, собрались?! В погоню за ублюдками, убившими сержанта? И как вы это видите — с, вашими стараниями же, взращенным стадом у…бков, которое вы почему-то называете боевым отрядом?! Мои бойцы умеют ходить в буше так, чтобы не натыкаться на каждом шагу на ядовитых или просто хищных местных жителей, умеют выжить в дикой местности, да просто снаряжены всем необходимым, а ваши расп…дяи?! Голой жопой на врага, но решительно, с криком «ура» и полосатой майкой наперевес?! Вы, я говорю про весь ё…аный третий учбат, уже декаду упорно пропускаете мимо ушей элементарные правила, вы, долбо…бы, показательно бравируете своим незнанием, демонстративно отказываетесь от жизненно важных навыков, да еще и радуетесь этому, м…дачье! А теперь вы, лично вы, кап-лейт, предлагаете мне использовать сопливых идиотов как бойцов?! Да ваши засранцы километра не пробегут без травм и повреждений, дай бог, хотя бы несмертельных! Куда вы, на…уй, собрались?!
Слушающие даже не пытающегося приглушать голос Золина моря каки было заворчали недовольно, но тут Марат, во главе крохотного отряда из двух бойцов, протопал напрямик через временный лагерь и, подойдя к нам, протянул мне и Акуле наши рюкзаки. Кап-лейт, невольно сравнив внешний вид своих пингвинов и наш, подавился воздухом и, покраснев, закашлялся. Золин, молча отвернувшись, взмахом руки подозвал нас ближе и буркнул:
— Эх, прощай, звездочки… Вломят мне за это… А-а-а, плевать! Состав отряда я меняю. Сурин!
Радист подбегает… ого, уже собран. Нет, у меня к Володе никакого предубеждения, но на кой он нам? Толку от связи для нас немного, а вот «третьи» остаются сами по себе, и если что-то произойдет…
— Тарщ-лейнт, может, не надо нам радиста? Мы все равно говорить не сможем, вдруг услышат… эти? А вам без связи может совсем хреново стать…
— Сурин идет с вами; когда найдете этих б…ядей, вызовите помощь — их там может оказаться куда больше, чем вас. Володя, настрой рацию, я сейчас доложу о том, что отправ илразведку по следам противника, и что сам остаюсь без связи, ну и эвакуацию запрошу… Следопыт — как только сеанс связи закончится, вы уходите. Твоя задача — найти тварей, дальше, думаю, уже будет кому их поприветствовать! Сам не лезь, нарваться можешь! Все, пожалуй. Вова, связь…
Я «прислушался» — кот где-то недалеко был занят, жрякал кого-то. Я медленно, простенькими «картинками» начал «громко думать» о смерти Друга, показывая, что Враг оставил след. Арес, с первых же секунд «беседы» бросивший остатки добычи, стремительно приближался — его мысли-образы становились все четче и яснее. Наш предел обычно не превышал метров тридцати, на большем расстоянии мы друг друга уже не «слышали», но сейчас я, кажется, дотянулся примерно вдвое дальше! Кот — не собака-ищейка, но у нас никого больше нет… да во всем этом сраном Новом Мире, в котором постоянно приходится защищать жизнь свою и своих близких, никого лучше нет! Значит, надо пытаться — чутье Ареса позволило ему каким-то образом найти меня за черт знает сколько километров, оно же обеспечивает хищника пищей, так что вряд ли кот собъется со следа… если захочетнайти тех, кто след оставил. Надо только хорошо разъяснить ему, что мы охотимся на подонков, и их надо обязательнонайти… Кот затаился не далее двух десятков метров, а я смог отвлечься на «внешний мир».
— Следопы-ы-ыт! Ау, ты чего?! — передо мной слегка обеспокоенная физиономия Акулы.
— Нормально все, Валерыч. Пошли к следам, там объясню, как пойдем. Тарщ-лейнт, разрешите?.. — куда деваться от устава, я долженспросить разрешения, хотя и вроде как уже все оговорено… Что меня всегда и раздражало в любом обществе, формализованном до армейского или сходного уровня!
— Разрешаю. — Золин отвернулся, показывая, что теперь мы свободны.
— В общем, идем так. — я обвел взглядом четыре лица. Акула, Марат, Сурин, Рыжий… Рыжего я брать не хотел, побаивался — смерть дяди здорово его пришибла, даже не ожидал; похоже, отношения у них вполне семейные… были, не смотря на всю показную отдаленность. А потому Рыжий явно не полностью адекватен, его постоянно швыряет от ненависти на грани бешенства до глубокой депрессивной тоски. Такой напарник — серьезная проблема, но… он смотрел на меня с безумной, дикой надеждой, и буквально умолял взять с собой, молча. Если его оставить в лагере — проблем будет меньше, но как его психика потом изменется, я не знаю, даже гадать не хочу. А вывернется «думалка» наверняка, такое даром не проходит! Если месть убийцам его хоть чуточку нормализует — я рискну, пожалуй…
Марат спокоен — собственно, как и Акула. Только если у первого спокойствие глубокое, уверенное — то Акула явственно сдерживается, тоже не чужой человек был… Вовка-радист тоже нервничает, но, кажется, ему сама идея такого авнтюрного похода не очень нравится — он и так-то всегда очень… осторожный, а тут корячится полноценный боевой контакт, так что Сурин заметно не в своей тарелке. Эх, не хотел его брать…
— Я пойду по следу. Марат, ты тоже, если чего унюхаешь, подсказывай. Ваша задача — следить за мной. — бойцы недлоуменно переглянулись, я подтвердил — Именно следить! Я время от времени буду несколько… приторможеный. Зато наверняка не собьюсь со следа, считайте, такая особая способность у меня. В таком состоянии могу и гиене на лапу наступить, и в овраг спокойно промаршировать, и… ну, вы поняли? И еще — стрелять по любой цели только в крайнемслучае! Увидите виверна, если не атакует и просто рычит — прошли мимо! Если нас по пальбе срисуют — нам же хуже…
Я не собирался до самой последней возможности «светить» кота, поскольку проблем его публичность принесет… Размерами он совершенно уже выбивался из разряда домашних кошек, возможностями… тут просто нет аналогов, даже бледного подобия не было никогда ранее, и не предвидится! А я сейчас — человек подневольный, так что возможны крайне неприятные варианты, вплоть до бунта и дезертирства… которое мне обязательно припишут, за неисполнение приказов! Да, собственно, и дезертирство может стать насущной необходимостью… прикажут мне «отбыть в такое-то подразделение», для «проведения исследований» с «уникальным представителем местной фауны», и что я буду делать?! Да, кота видели вместе с Артой, но тогда они еще вполне смахивали на особо крупных представителей домашних Земных пушистиков, вроде тех же мейн-кунов, а сейчас никак не спутать, даже спьяну. Касательно же стрельбы — главной целью такой осторожности был страх за кота. Не смогу спокойно пережить, если сдуру кто-то из подчиненных моего питомца подстрелит! Арес не рогач, ему и одной пули может достаточно оказаться, лучше предусмотреть… Кот пойдет точно перед нами, и пойдет в пределах прямой видимости, маскировка у него, конечно, отличная, но на ходу не очень-то шустро подстраивается к окружению… Влегкую собьют!
Арес уже изнывал от желания рвануть вдогонку за неизвестной машиной, и я, для вида прикрыв глаза и потоптавшись у начала колеи, бодрой рысью рванул вслед за не спеша (для кота — не спеша) трус ящим на грани чувствительности напарником. На таком расстоянии и правда приходилось сильно напрягаться, чтобы просто «слышать» кошака, про то, чтобы внимательно следить за окружающей местностью, не могло и мысли возникнуть! И мы пошли…
Саму погоню я помню смутно — и не смогу забыть никогда! Постоянно ноющая от напряжения голова, дикая сумятица при ориентации, перидические потери контакта… Да и само опеределение направления было сродни разгадыванию сложного ребуса! У животных, или, правильнее сказать, полуразумных хищников, не существует понятий «право», «лево», мер расстояний, высот и всего прочего… Арес, даже если бы и хотел осознанного «разговора» и умел бы так «говорить», просто не в состоянии был «сказать» нечто вроде: «…вперед пройти двести метров, повернуть налево на тридцать градусов, прямо полтора километра, затем поворот вправо на 11 часов…»! Его эмоции несли с собой информацию типа «…тут воняет… была вкусная, пометила… туда! там враг!.. съесть — пропустить, пахнет вкусно, досада, надо спешить…» и тому подобные «координаты», да еще оформленные не в слова, а в ощущения! Приходилось держать котяру на пределе «слышимости» и просто бежать вслед, ориентируясь на ослабевание или потерю контакта! К слову, вот это «…была вкусная, пометила…» я как раз понял, там газель потопталась и нагадила, сам же и наступил… Но двигаться по таким крокам для человека — сплошное мучение. Неудивительно, что к концу этого дикого забега, по следу капающей периодически маслом машины, я добрался вымотанным до предела!
— Следопыт! Следопы-ы-ыт! — да что тебе надо-то, а? Отойди подальше, дай спокойно сдохнуть!
— Чего тебе еще?! — то ли проговариваю, то ли простанываю я в расплывающееся лицо Акулы.
— Это то место, которое мы ищем?! Ответь — уже можно наших вызывать? Или нам дальше бежать надо?
Следопыт, да что с тобой такое?! — ну да, для него я просто быстро шел, иногда бежал, впереди, а вот к концу беготни что-то размазался в полную кашу…
— Щас, Акула, подожди… Дай воды, башку полить — раска-а-алывается… — не знаю, как ощущается сотрясение мозга, но думаю, примерно так же — головокружение, тошнота, желудок выворачивает, время от времени начинает что-то болеть, причем произвольно…
В поле зрения появился котелок, полный довольно прохладной воды, что я тут же определил опытным путем — вылив эту воду на собственную макушку. Ух-х-х, да-а, так чуть легче… а где мы это вообще?
— Акула, сколько мы просайгачили? И — куда, собственно, добрались? Чего уставился, я понятия не имею, куда бежал — просто по следу шел, понимаешь? Оттого и башка как колокол... — я подавил очередной укол боли в висках и опять непроизвольно скривился.
— Так ты… это ты, получается, бежал весь день не глядя?! — Рыжего, кажется, сейчас разорвет от благодарности.
— Там, совсем близко, место, куда уехала та машина. — я махнул рукой по направлению следа — А вот где именно мы сейчас, и, соответственно, где находится это самое «там» — я понятия не имею! О чем вас и предупредил перед началом погони... м-м-мать! — интересно, это надолго? Так же и скопытиться можно! — Еще воды дайте, а лучше меня туда отволоките и окуните башкой…
Через пару минут, когда я, не выдержав, вывернул то, что в желудке оставалось от завтрака, прямо на травку и чуть пришел в себя (или это помогла окунутая в маленький ручеек голова?), Акула начал доклад:
— Пробежали мы километров семьдесят, может и восемьдесят, точнее не скажу. Ты пер вперед как рогач, мы едва успевали, то быстрым шагом чешешь, а то и галопом мчишься! Сейчас около пяти часов дня, получается, мы бежали с восьми примерно и до пяти… около девяти часов, без перерывов. Вымотались вусмерть, хотели уж тебя силой останавливать, только ты сам сначала остановился, а после и вовсе на землю упал без сознания… Там, куда ты показывал, за пару сотен метров — старая заброшенная заправочная станция, хотя она какая-то не совсем заброшенная, по виду. Нас видеть не должны были, если даже и следят — мы подошли через маленький распадок, но там такой поворот за холм, и свалился ты раньше, чем мы выскочили на открытое место. Если у них нет наблюдателей на близлежащих высотах, конечно… Да, сейчас мы отошли чуток назад, маленькая рощица, вода и все такое… Следопыт, это — то место?!
Я выдохнул пару раз, пытаясь хоть немного прийти в себя — точнее, хоть чуточку вернуть боеспособность. Никуда не годиться, кстати — надо с Аресом тренировками заняться, точнее, меня потренировать, а то так и ласты склеить недолго… Раньше мы с ним никогда дольше получаса контакт не держали, хватало для любой добычи, которую котяра выгонял на меня…
— Я могу сказать, что это то место, куда приехала искомая машина. Мы пришли по следу сюда — значит, она сюда добралась. Если куда-то уехала — я не знаю, как это определить; но, думаю, сомнительно. Место глухое, заброшенное — в самый раз для прикрытия всяких неблаговидных делишек… Зачем им куда-то еще рулить, да еще и с уликой в компании? Машину «гориллыча» они ведь с собой прихватили! Так что, думаю, тут они… Ты сказал, не совсем заброшенная эта заправка? Как выводы сделал?
