Появились на гребне лишь после того, как четвертый залп прошелся по подмышкам и промежности, проверяя на прочность ткань — незачет ЛЗ, магическая начинка бронзовых, медных и деревянных наконечников легко справилась с задачей доставки щекочущего оперенья по назначенью, пока я занимался тремя сериями из трех кантио, пытающихся на разные лады оплести мою тушку или причинить боль конечностям, с последующими после паузы одиночными бросками, а так же выхватывал из воздуха кинжалы с чарами итнаг. Раз уж выдалась возможность вспомнить выработавшиеся в мэл-лесу навыки по отбиванию коварных магических плевков ящериц, уклонению или отводу, как в данном случае, в песок.
Думаете, я не заметил ваши изящные в напоенных силой кольцах пальцы, гибко складывающиеся в знаки телора, помогающие усилить третьих в связках и направить срывающиеся с посохов, служащих проводником и гарантом стабильности, кантио, к нему же и прицепленных? Не услышу певческие голоса, берущие по нескольку октав? Да и так было понятно, когда в сериях по три в меня полетели параличи, ленты Даста и прядильщики с их аналогами из ветра и творения. Зачем же пытаться опутать повторно?! Пусть и на более чем две ступени продвинутыми аналогами.
Работали аккуратно, не без естественной элегантности, приобретаемой не за год и не за десять. Слаженно — кантио не мешали стрелам и кинжалам, которые оба в итоге собрал бесполезными частями под ногами, не дав вернуться. Да, не видать вам больше ни чар на стрелах, ни на кинжалах. И дырок в интересных местах одежды — ЛЗ покаянно исправил, взявшись, хех, на досуге подумать над проблемой. Я те подумаю, бракодел! Бездарь. Лентяй. Угу, сам такой.
— Чей будешь, серв? — запорхал властно-надменный голос предводительницы в состоящей из множества спиралек тиаре, придерживающей прозрачную арганзу, защищающую вместе с чарами от лучей Ра.
— Свой собственный, госпожа Магистрасерта, — поддел начальницу-гирлянду, выставку магических амулетов на солидную сумму. В определенной степени я ей благодарен за визит. И как же предательски юбка может встопорщиться! Фух, могла, но не успела.
— Ничей, значит, — холодно, прыгая с гребня.
Активировавшиеся амулеты ускорили полет, придав мягкость приземления. Показушный кувырок через голову с ушедшими в песок шпильками из волос цвета бланшированного миндаля, встретившиеся два моих воздушных клинка с ее двумя воздушными бичами. Кушак, словно живой, наставил на меня свои кисточки из перевитых веревок. По месту под приподнятой ногой прошлась змея уруми. Кто-то с интересом, а кто и с неодобрением, слегка качнув головой или дернув ушами.
— Ауреус, — шепнули в стане врага.
— Два, — в ответ.
Один из магов неодобрительно шевельнул кончиками ушей в сторону шептунов, два листика с посоха второго обвинительно уставились троезубчатыми кончиками. Две бронебойных и четыре тонких и быстрых лежали на тетивах. Семь пар глаз пристально следили за парой внизу, пара женских — из стана магической поддержки и лучница.
Ее узкий и гибкий уруми шелестяще рассекал воздух, вторя повадкам змей — в одном изгибе распознал песчаную эфу в броске из-за укрытия. В правой руке у противницы щит в три ладони, поблескивал в эфирном плане. Классическая круговая паутина, выполненная особо структурированным серебром, таила в себе чары тенет(!!!), пылевого извращения над величественной паутиной — выглядят серым убожеством, противно шуршащим по песку. Мимоходом подчерпнул красивое решение, воплощенное в ее уруми — гибкое лезвие крало из пространство маэну, помимо моего оттеснения от растений. Бросок кобры — обнищавшее окружение, по инерции слишком медленно для поединка заполняющее обедневший маэной след. Волнистый рисунок на теле — петли телом. Грация мастера против косолапого увальня-медведя, по прихоти неваляшки.
У меча кишка тонка пить силы из клинка, однако он заставил концентрировать волю на структуре инфэо. С уворотами и разрезанием ловчего убожества столько хлопот не возникало — продуцированное амулетом заклинание ею не управляется, главное спустить его, перебросить поглощенную клинком силу в щит с острыми стальными лезвиями в продолжение серебряных нитей и с толкающе сбрасывающим движением высвободить жалкое подобие на хищный узор.
Какая атака? Эта холодная гневом дама продыху не давала на адекватные ответные меры, чей арсенал обретался в районе нуля. Инерция и, чего греха таить, чары не позволили сверх меры задраться юбке и пончо во время колеса. Будь длинные волосы, то прием сработал бы, лишая меня чудесной косы, или гривы, будь я в женской оболочке. Да, ее волнистые волосы волнуют меня волнами. Но, увы и ах, у меня мелкая курчавость. Тьфу, да нисколько это не похоже на овечьи барашки — благородный каракуль! Хе-хе, муаровая каракульча! Вот йейль, следи за убожествами. Лучше думай над следующим шагом — металл пощекотал кончик уха.
Прекрасно! Преподавая Сипаугри азы школы ментала, сам учился у ЛЗ. Два неформала встретились под сводами грота — один нахватался сырых идей, второй вовсе камнем был. А сейчас перед взором классика: сеть разговорных амулетов с не более чем полутора сотенным растяжением и парный прямой телепатический контакт. Да, неплохи экраны, трудно оказалось сходу понять процесс, а разбираться все равно позже буду. Интересно и "знойное" явление вокруг вас, размывающее лица и контуры тел.
Инструктор не смог привить видение рисунка боя — мне он кажется ломаным, изменчивым. И гармоничным в полноте. Так рябь по дюне бежит — отражение гребней песчаной пустыни. А вот и жало скорпиона, вылетевшее из прически — справа змея, и наконец-то щит, накопивший маэну для стремительного ловчего заклинания, плавно слетевшего в растянутой дуге, перекрывающей простор. Хех, а ведь вы целились не видя! Ваш глаз Виката ослепил ЛЗ, отразивший и в зеркалах ваших муть. Оттого и ближний бой — как же, атака из-за гребня с любопытной техникой метания кинжалов потерпела крах. Осечка? Досадный промах или качественная защита? А кинжал жалко, да-да, не обманешь, хоть и сверкают твои янтарные глаза холодом презрения на каждый мой выкрутас гибким необученным телом, неумело подражающим красующемуся мастерству.
Достаточно игр, я вижу перемену на убийство. Пришла пора ю-арсеналу, подчерпнутому у обитателей мэл-леса. Для вас, маги, гипноцвет(!!!). С виду невзрачная лоза в обычном световом диапазоне, а глянешь хотя бы магическим... Гипнотические переливы эфирного цветка, шапки из шевелящихся складок, пронзаемых мечевидными тычинками, вторгающимися в тонкие тела жертв ради внедрения эфирного семени-паразита. Или чудесный лавандовый цвет лозы, в истинном зрении предстающий вместо пядевого метровым соцветием, чьи лепестки маняще разлагают энергию на вектора, окрашивающие поверхность целой гаммой оттенков, запахов и прочих индивидуальных представлений тонкого уровня. Просто потрясающий гипнотический эффект, завлекающий стрекоз и мух с пчелами не хуже обычных визуальных вращающихся спиралей на липких шляпках грибов и крыльях бабочек-обманок.
Над головой для публики на гребне раскрылся бутон гипноцвета — складочная середина в обрамлении лепестков дивной орхидеи. А для тебя, гирлянда, чих паралитическими микробами с перекатом мша за спину, обхват по икры зыбучим поцелуем наперекор щитам, и превентивный удар двумя отправленными в полет клинками, расширившимися в две неравных дуги лезвий на фоне вздымающейся стены из разреженного песка за медленно ввинчивающимся по направлению к зрителям гипноцветом с нарочито торчащими семью мечевидными тычинками, разделенными на две неравные группы.
Альфа и Бета в трансе — все же "медитация" для активного аналитического мышления некорректный термин — не зря провели время. Хитрость удалась. Безобидное инфэо, покинув ауру, быстро потухло из-за направленного наружу потока маэны — на Юзи из непрерывно пополнявшегося бы запаса. Клинки вспороли две линии обороны, бессильно ткнувшись в алькутис, генерируемый так и оставшимися в планах брэмпэтэ — ЛЗ отказался встраивать такое в изделия на моей шее и поясе, типа не жируй и сам разбирайся. Задачу по рассеиванию внимания успешно выполнил, на нервах сыграл, спину подставил. Примитивные микробные конструкты активно поглощали энергию, множась, делая воздух вязким в подражание пыху одному из жабоящеров, носящему в легких растительного симбионта, в свою очередь, скооперировавшегося с колониями бактерий.
Пропустить мимо и подправить траекторию, как стрелам, оказалось проще пареной репы — свои расстреляли своего. С раскидистой кроны безымянной пальмы, куда скачком мшарнул, хорошо видны пробитые коленные чашечки и мышцы по обе стороны от локтей — отменная тактика принесла плоды. Кантио оттягивают внимание астральных прядильщиков на себя, в то время как хитрые стрелы разрезают шелковидные нити виметекса. Нет, вру, одна раздробилась — стрела застряла в полах халата, сымитировав проникающую рану, вторая так же застряла, пройдя мимо из-за кисточек кушака. Так же всего одна пробила трицепс — мало времени выпало на долю не успевшей развернуться в полную силу биоатаки.
— Чего приперлись?! — раскрывая свою диспозицию.
— Теперь убивать, — бросил зло прищурившийся ореховоглазый, моментально переведший взволнованный взгляд от спутницы на меня, продолжая ментальный диалог, с подраненной, сильнее увязнувшей и не могущей говорить парализованной носоглоткой и ртом. Выражения ее лица не видел.
Два листочка с его посоха с запоздалым звуковым ударом метнулись ко мне. Его не поддержали: один в уважительном удивлении выгнул бровь, пихая локтем нахмурившегося соседа, сказавшего "два", вторая пара так же ловко отцепила колечки с тетивой, втянувшейся в плечи луков — вторые, хитро крепившееся к рукоятям, уже отделили. Действительно, зачем тратить стрелы и усилия, когда оружие бесполезно. Понятливые. Третья пара, маги природа-земля, шагнули с двух сторон к пострадавшей, движениями бровью и посохом примяв поднятую мной пыль и песок, при этом косясь засыпанный бассейн, явно видя.
Эх, а умеют ли они вообще разговаривать путем вибрации голосовых связок, артикуляции на лоре или элоре, а не малоре? Хех, а лица-таки живые, не торопятся восстанавливать защитные чары, ноль внимания на разрезы в халатах, открывающие продолжения мускулистых в стройности ног, с закрепленным на них оружием. И броней — змеиные гольфы поднимались до колен, черепушки змей, красиво выделанных и отделанных камнями, как раз цеплялись за колени, защищая. А нижняя часть вставлена, как в калошу, в грубую кожу другой пустынной рептилии, специальным образом выделанную, и у многих уже знававшую виды. Такую легко поменять. Под гольфами, плотно обжимающими ноги своей змеиной кожей, незаметно бугрились ножные брэмпэтэ. На фоне их обуви мои сандалеты смотрелись не к месту и не ко времени, и скакать в них оказалось неудобственно, пусть и сидели идеально на ногах.
— В других оазисах самоубивайтесь, — не реагируя на ментальные попытки начать разговор, или вторгнуться.
Инти и не такие штуки на завтрак ела, превозмогая волю остервеневших за свои яйца ящериц. Ох, какие это яйца, особенно сваренные после разбивания в нектаре из раструбного цветка, напоминающего кунжут, переливчатого сине-красного оттенка с метровым диаметром и четырехметровой лепестковой трубкой, гигантского вытянутого колокольчика. Мм, восхитительное вкусовое сочетание, особенно с добавлением...
— Слышь, дерзкий, катись-ка отсюда к ялу, — басовито выдал темно-персиковый "двушник".
— И не топчи пальму мою! — звонко, более молодой папайевый сосед.
— Хех, какие гроздные наркобандиты... — гортанно и с упором на нос произнес "ка" и "на", вставив и подобное "д", передразнивая. Уж больно смешной выговор.
— Не крути мозгу, эльф. Зачем губил растения?! — колыхнув вихрами отчеканила кремовая.
— За кустом эфедра губил эльфа, — самые кончики ее ушей побагровели. Папайевый оттянул край губы к уху, персиковый изошелся морщинками. Запятую пропустил, выпалив ответ.
— А в харю? — лаконично спросил ее желто-розовый друг.
— От ухаря? — ну не мог я без смеха смотреть на эту бандитскую семейку, слова сами слетали с губ.
— Хватит! Освободите ее, — обернулась друидка. Продолжением двух витков спиральной верхушки посоха тянулась светящаяся нить к визуально свободно висящему и теперь ярко блещущему ромбокубооктаэдру, вырезанному из асала, сама желто-песочно-зеленоватая древесина завитушки теперь топорщилась яркими зелеными хвоинками, желтеющими и опадающими, когда она проводила им в воздухе рядом с застывшей, медленно истекающей кровью.
— Специально для тугодумов. Я. Не. Раб. Развелось в пустыне, господ, понимаешь!.. — патетично.
— Грубец, прочисть ухи! Пока их не начистили другие... — многообещающе продолжил басок.
Все уже рассредоточились по оазису, какими-то разрисованными булыжниками с вырезанными рунами "заштопав" порезы. Вместе с папайевым темно-персиковый как раз открыл колодец. Сноровистые.
— Та, что не держу, допыжилась, — зорко приглядывая затылком за подбирающимся с тыла аэромантом.
— Эльф, слазь — поцелую, — маняще. Не зазывно или скромно, зрело. Не я один сдержал смешок.
— Кабы не обиделся розоватый...
Звонкий смешок и басовитое откашливание. Розоватый покраснел, впрочем, не оторвавшись от выуживания из своего компактного рюкзака крупного бурдюка с двумя оплетёнными узловатой лозой деревянными фляжками. Две искорки Инти маячили у середины пальмового ствола, не вились или парили, а уподобившись ленивым милицейским.
— Слушай, а хочешь залезть на другую мою пальму? — классный голос. И фигурка ничего — качнул тазом едва заметно, но однозначно намекая.
— Чтобы меня еще и на ней сзади огрел посохом сливочный?
— Слышь, панговый, убери свою пакость с... кукурузной, — с совершенно серьезным видом, заслужив острый взгляд рассекреченного, сделавшего вид, что, гм, в общем, сделавшего...
— А она не обидится, если я буду на нее чихать?
— Да...
— Уважаемый эльф, — перебила своего магесса жизни. — Обчихивайте пошустрее, за это спасибо скажет, — выделив твердостью последнее слово.
— За спасибо и сами справитесь, почтенная друидесса. Солид в грошах и теплая зелень покоя замест холода красной ярости.
— Ха. Ха. Ха, — высокой нотой оплевал розоватый всех вокруг.
— И не стоит грудиться вокруг именно это пальмы.
— А то что, сладенький? — двинув бровками.
— А то вдруг мне захочется повторить недавний подвиг сливочного...
— Ха. Ха. Ха, — повторившись.
Другая пара, собрав у всех емкости, постепенно набирала воды, как бы невзначай направив уши в нашу сторону, бросая косые взгляды, ухмыляясь в колодец.
— Что ж, ладно. Скоро... кукуруза начнет освобождаться.
Брезгливость в глазах девушки, нескрываемое презрение у ее друга, желваки у аэроманта. Мои конструкты все равно на гране выработки ресурса за счет обеднения маэной окружающего пространства и эфирного тела эльфийки. Но раз уж гордячка не желает, то не стану настаивать, однако выкажу ей свое мнение о ней, пусть и в скотской форме — обычная мочевина по воздушному желобку устремилась с пальмы в сторону застывшего изваяния, чье время существенно увеличил посох друидессы. Над полыхнувшей алым собрался шарик.
