| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тот подумал пару минут и ответил, что вполне может такое устроить. Общение с упырями, в смысле. Ведь после смерти ее отца, главой семьи стал самый настоящий вампир. И вот пусть ему-то наглая девица и рассказывает, что она принцесса и как с ней следует обращаться. Если он, конечно, примет в своем доме этакую засранку.
Глава 28. Как перетянуть на себя одеяло
Такин ал'Ферьон
Выспаться так и не удалось. Первые полночи глупости всякие в голову лезли, не давая глаз сомкнуть, а рано утром...
Ну что это за мода такая — визжать по утрам? А еще шипеть и кусаться...
И если визжали где-то вдалеке — дружно, слаженно, на два противных женских голоса, то шипели совсем рядом, буквально на ухо, а когда шипеть надоедало, кусали за нос. И если голоса были смутно знакомы (и явно ненавидимы), то в происхождении укусов сомневаться не приходилось. И зачем я только этого оппозиционного гада сюда впустил? Сейчас бы спал спокойно.
— Спокойно спать — это скучно! — мявкнул гад в то же многострадальное ухо, зато нос в покое оставил. — Тем более когда есть шанс спасти мир!
— А этот мир не может подождать до обеда? — я стряхнул кота и перевернулся на другой бок, натягивая на голову одеяло. — Вот высплюсь и все убью... то есть спасу.
— Сейчас надо, — запрыгнул мне на плечо нархан, — эти гады всю ночь условия согласовывали. Если сейчас не начать, они еще пару веков спорить, кто из них пострадавший, будут.
Бездна Рувала!
Уснуть вновь уже не получится — скачущая на плече когтистая туша этому явно не способствует — придется вставать.
— Молодец! Давно бы так!
Нехотя откинув одеяло, я сел и лениво покосился на дверь.
— А эти там чего визжат?
— А я знаю? — пропищал с моего стола нежный голосок.
Здесь что, еще кто-то есть?!
Нет, ну это ж надо — не комната, а проходной двор.
На краю стола, старательно распихав в стороны мои бумаги, сидело нечто непонятное. Таких существ я раньше не видел, но это вовсе не повод удивляться. Миров, которыми управляют греймы, бессчетное множество, и где-то да водятся низкорослые пухленькие малышки с золотистыми кудряшками и прозрачными крылышками. Болтая торчащими из-под короткой желтой юбочки ножками, девчушка гляделась в зеркальный бок моей чернильницы и, изредка макая в нее перо, подкрашивала ресницы.
Подмигнув мне синим бесстыжим глазом, кудряшка плюнула на кончик пера, дорисовала над губой мушку и знакомо уточнила:
— А тебе не пофиг? Визжат и визжат. Мой подарок, поди, в сумочках обнаружили.
— Какой еще подарок? — не понял я.
— Нет, а я виноват, что в этот вашем Центре ни одного лотка нет? — возмущенно нахмурила бровки малышка.
Малышка... Лотки...
— Швяшной! Гад! Это ты, что ли?
— Нет, моя бабушка!
— А ничего у тебя бабушка была, — усмехнулся я, спешно натягивая халат, — симпатичная. По крайней мере, без хвоста.
— Понимал бы что в красоте! — прошипела кудряшка. — Хвост — это главное мерило красоты.
— Слышь ты, мерило, в сумки-то зачем гадить было? Эти ж дуры сейчас сюда явятся отношения выяснять.
— А что? — хихикнул мерзкий нархан. — У тебя есть привычка путать сортир с дамскими сумочками? Нет? Тогда чего ты переживаешь? Сейчас повизжат немного и волосы друг другу драть пойдут. Одевайся живей, айда смотреть.
— А как же спасение миров? — усмехнулся я. — Мы ведь так спешим!
— Да ну их... — отмахнулся Швяшной. — Четыре века ждали, и еще пару часов подождут.
— Думаешь, за пару часов эти стервы уложатся? — хохотнул я.
— А чего там потом драть-то на лысине? — поправила кудряшки нахалка.
— И то правда, — подмигнул нархану я.
Визги плавно перешли в вопли, сменяемые то воем, то рыданиями. Похоже, дамы нашли друг друга. Жалеют сейчас, поди, что со второго острова вернулись.
— Что за второй остров? — живо заинтересовался Швяшной.
Бездна Рувала! И кто меня за язык тянул?
Стоп! Так я же вроде ничего такого не говорил.
— Ах ты тварь блохастая! — взорвался я. — В моей голове шастаешь? И как только влезть умудрился?!
Спешно установив самый мощный ментальный шит, я вздохнул было спокойно, но не тут-то было — визжала мерзкая кудряшка ничуть ни хуже Тигары и Луитти вместе взятых.
— Аааааааа! — на одной ноте выла девчонка. — Мой бедный хвостик!!!! Никто-то тебя не гладит, никто не жалеет!
Обернувшись толстым лохматым котом, нархан прижал к груди свой хвост и продолжил причитания:
— Мой бедный хвостик! Гадкий, противный грейм прищемил тебя, когда из своей мерзкой головенки выкидывал!!!
Сообразив, что это надолго и спасение миров снова откладывается, я отправился в ванную, и это оказалось стратегической ошибкой. Вода, подаваемая магически, закончилась в самый важный момент, и все попытки ее призвать оказались бесплодными. Ах нет! Судя по дружному визгу вовсе не бесплодными. Но я-то для себя этот водопадик наколдовывал. Похоже, и бочка с водой где-то в другом месте нарисовалась. После шестой попытки я в полной мере понял, почему этих тварей повсеместно усыпили. Я бы пришиб насмерть!
Но пришлось идти на попятный.
— Точно извиняешься? — поинтересовались из-за двери. — И в зад... то есть в хвостик поцелуешь?
Дослушав мою возмущенную тираду до конца, нархан удовлетворенно рыгнул, вернул воду и невозмутимо отозвался:
— Ну как хочешь, можем и не целоваться. Эх, обижают меня все. Целоваться не хотят, песенки дурацкие про меня сочиняют. Ленточки продавать отказываются.
В бессилии заскрипев зубами и с трудом подавив желание бежать жаловаться Умнику, я торопливо смыл пену, оделся и приготовился к спасению миров. Или к продаже лент? Или к продаже миров?
Тьфу ты, аражев нархан! Запутал совсем.
— Ну и чего тебе надо? — любезно спросил я, старательно растянув губы в оскале... в улыбке, естественно.
— И ты правда это сделаешь? — возликовал котяра.
— Целоваться не буду!
— Что, совсем? — грустно вздохнул нахал. — Жалко мне твою жену, девки целоваться страсть как любят.
— Жену буду! — возмутился я. — Тебя — нет!
— Так, значит, жениться ты согласен?
— Чего? — опешил я, подозревая, что мерзкая тварь уже успела снюхаться с моей матушкой, иначе с чего такой интерес к моей женитьбе. И что же матушка могла ему предложить?
— Того! — огрызнулся Швяшной, растягиваясь на столе, и, подцепив когтем наколдованную мой плюшку, принялся меланхолично жевать:
— Вот все вы греймы такие.
— Какие? — на свою голову спросил я.
— Безответственные! Все бы им жениться. А миры кто спасать будет? Я, что ли? Да они мне нафиг не нужны!
— А электорат? — поддел его я.
— А вот это удар ниже пояса, — обиженно оскалил зубки нархан. — За такое извиняться и извиняться!
Глядя в его честные глазки, я понял предельно ясно, что извиняться-таки придется. Самооценка вновь упала, как говорит Барбариска, ниже плинтуса. Что ж я за маг такой, если с какой-то мелкой нечистью справиться не могу. И как эта тварь умудряется в мои заклятия свой длинный хвост совать? Хм, а может, ему дорогу в столицу открыть? Глядишь, от меня и отвяжется. Нет, нельзя. Народ мне такого не простит. Хм, интересно, что хуже тысячи разъяренных магов или один обиженный нархан?
Идея с извинениями пришла неожиданно.
— А хочешь, я тебе про второй остров расскажу? — закинул удочку я.
А что? Мне терять уже нечего. А на втором острове, кроме двух стерв и Координатора, все равно никто не бывает.
— Хорошо, — Швяшной сменил гнев на милость. — За одно и про первый не замалчивай.
Протянув к вазочке руку, я вздохнул — плюшки уже закончились, как пирожки с мясом — отхлебнул пустой чай и начал рассказ:
— Наш Центр располагается на одном из красивейших островов Эршании. Собственно, кроме башни Центра, здесь нет других зданий. Башня, парк и небольшой пляж среди скал. Остров полностью закрыт для телепортации, и единственный способ сюда попасть и увидеть своими глазами, как Координатор спасает гибнущие миры, это записаться на еженедельную экскурсию. Им показывают проекции миров, имеющие мало общего с реальностью, рассказывают всякую пафосную чушь и даже позволяют воспользоваться вариаторами. Вернее, их жалкими копиями с весьма ограниченными функциями. Но увидеть чужими глазами жизнь других миров и чудесное спасение во время Сдвига — вполне достаточно для эффектного завершения экскурсии. Затем небольшая прогулка по парку, отдых на пляже и портал домой.
— Да врешь ты все! — возмущенно прошипел Ирррр. — Когда это у нас Сдвиги каждую неделю происходили?
— А я разве сказал, что им правду показывают?
— Экие вы оказывается лживые, — печально протянул Швяшной.
— Кто бы говорил! — фыркнул я. — И далеко не все греймы замешаны в делах Координатора.
— Ладно, что там за второй остров?
— Кроме верхних, экскурсионных этажей, есть еще и нижняя часть башни. Там и располагаются настоящие вариаторы. Здесь же кабинет и комнаты Координатора, библиотека, зал отдыха, столовая и комнаты Игроков. Плюс множество разных помещений, куда я не смог проникнуть. И портал, ведущий на второй остров. Этот остров имеет еще большую защиту, и попасть на него можно только с нижнего этажа башни. Здесь построены отдельные виллы для каждого из Игроков, где они могут насладиться отдыхом, тишиной и собственным пляжем. На этом же втором острове Координатор принимает действительно серьезные комиссии. Дома для проверяющих на порядок шикарнее, чем у простых Игроков. Мне и близко к ним не удалось подобраться, защита там такая, что, поди, и член Совета не пробьет.
— Защита, говоришь, ну-ну... — азартно потер лапки нархан, а я понял, что наконец-то прощен. — А эти, — он кивнул в сторону двери, откуда до сих пор доносились истошные вопли и ощутимо пахло горелым, — значит, на втором острове прятались?
— Ну, прятаться может и не прятались. Нервишки успокаивали. Ну, или раны зализывали и завистью давились.
— Завистью?
— Ага. Им Сарана с Джаном, гадом зеленым, такую любовь изобразили, что наши стервы из вариаторов сами все зеленые вылезли, ругая на все лады озабоченных орков. Я им, кстати, тоже эту любовь припомню. А этот гад Джан еще будет у меня ниссы свои жрать да нахваливать!
— Эй-ей-ей! Ты это, давай, не отвлекайся! Про остров рассказывай!
— Так я вроде уже все рассказал.
— А про Координатора? Он что, тоже на этом острове прячется?
— Нет, — покачал головой я, — он уже второй день Центре не появляется. Сам в догадках теряюсь, что же его так задержало.
— И насколько еще задержит? — задумчиво протянул Швяшной.
Нархан полюбовался моим удивленным лицом и насмешливо фыркнул:
— Ну, ты и тупой! Раз хозяина нет дома, значит, его можно спокойненько обыскивать. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Даже песенка такая есть.
Швяшной задрал хвост и весело заскакал по столу, напевая:
— Кто ходит в гости по утрам,
Тот поступает мудро.
Известно всем, тарам-парам,
На то оно и утро!
На то оно и утро!
Прошла вечерняя пора,
Хозяева гуляют.
И если гость пришёл с утра,
Его там не поймают!
Его там не поймают!
Да, если гость пришёл с утра, -
Ему спешить не надо.
Хозяев нет, ура-ура!
И мы ужасно рады.
И мы ужасно рады.
— Короче, — подвел итог нархан, — собирайся, пошли.
— Куда?
— Дом Координатора обыскивать!
— А что, миры спасать уже не нужно? — ехидно уточнил я, вспоминая свое пробуждение.
— Араж драный! Совсем забыл. Эти ж там тебя ждут.
— Кто эти? И где там?
— Барбариска и прочие. В подполье.
— И что же они хотели?
Ну, любопытно же, зачем я Барбариске понадобился.
— На девятерых сообразить хотят. И грейма наливающим... тьфу ты, направляющим поставить.
Сэм Винфорд
В Нарханьем углу творилось нечто непонятное. И как всегда мало кого интересующее. Не успели мы установить урну для подписей, как Нарханий угол начало потряхивать, причем, в буквальном смысле этого слова. Если поначалу от Императора и его выходок трясло только жителей этого квартала и многочисленных его посеттителей, то ближе к обеду начало сотрясать и землю. Когда мы, отдохнув и наскоро пообедав, примчались к ближашему мосту в Нарханий угол, земля по ту сторону уже ходила ходуном.
Жители других зон мигом бы сообразили, что это Сдвиг, похватали бы, что успели и пустились в бега. Авось успеют удрать на бехопасное расстояние. Местные же и ухом не вели, видя такое безобразие. Падали при особо резких толчках, вставали — кто с руганью, кто без — отряхивались и шли дальше. Те, кому повезло меньше снимали с ушей смякнувшиеся туда предметы, а то и отправляли их в обратный полет, к несумевшему их хорошо закрепить хозяину, зачастую в сопровождении изощренных проклятий. Деревья тревожно шелестели листвой, сбрасывая на головы прохожим подсохшие ветки и завидуя окрестным зданиям, сплошь и рядом зачарованным на сейсмоустойчивость.
— Зачарованным-зачарованным, — подтвердила Камеди, отвесив мне неслабую такую затрещину, за "мудреные" слова, как было объяснено.
Несмотря на тихую и спокойную жизнь технарей в Белой зоне тоже не особо любили. На костер меня, может, и не отправили бы, но отправляться в тюрьму и знакомиться с местной сист6мой правосудия тоже не очень-то хотелось. Поэтому я прикусил и спросил по простому:
— Трясет-то какого аража?!
— А нархан его знает, — беспечно отозвался белобрысый паренек, подрабатывающий в местном трактире и сейчас тащивший на своей спине увесистую корзину, судя по запаху, в считанные мгновения ставшую бы значительно легче, если с нами был Император. Но на счастье паренька, нархан куда запропал и знать, отчего трясет целый квартал столицы Белой зоны, просто не мог. — Земля здесь частенько взбрыкивает, — между тем, продолжил белобрысый. — Гул из-под земли слышите? Будто рычит кто-то, али воет. Злится, поди, что мы тутова обосновались. Повоет-порычит, да успокоится. Не впервой.
— И что? Совсем не боитесь?
— А чего бояться? Оно ж недолго. Всех делов, что на ногах твердо стоять да следить, чтобы на голову ниче не свалилось. Не впервой.
— А ежели крыша на голову свалится? — усмиехнулся я. — Тут следи, не следи, мало не покажется.
— Неа, крыша точно не свалится. Разве что у совсем уж нищих. Так ты, ежели не дурак, на улицу то выйди. Голова — она, чай, одна единственная. А халупу свою потом заново соберешь. Не в первой. Ну или крепи хорошо, коли денег на крепежные нити нет.
— Крепежные нити?
Но мальчишка уже не ответил — улочка, резко вильнув, ушла в сторону, уведя с собой говорливого носильщика. Ответила же мне Камеди.
— Заклинания это, контрабандные. На нити-то что угодно записать можно — хоть дождь посередь жары, хоть чары, дом укрепляющие.
— А вы с братьями сему богоугодному делу способствуете по мере сил?
— Ага! — наглая девица шелкнула меня по носу, а от ответного щелбана игруючи увернулась.
Почти увернулась. Застыла столбом соляным, глаза вытаращив, что и бить расхотелось. Мало ли что ее так впечатлило, болезную. Может, раскаяние?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
