Но главное даже не это. Надо смотреть честно: нас высадили победители. Причём возродили не только свой вид (что было бы логично), а все. Кроме того, судя по словам Игоря, эльфы не дали своим преемникам никаких особенных преимуществ перед остальными, были одинаково жестоки ко всем. Разве что техники чуть побольше — но это всё равно очень ограниченный и невосполнимый ресурс. Зато там, где новые эльфы сохранили здоровье, природа бедная... намного менее обильная и разнообразная, чем даже у людей (не говоря уж о йети). Соответственно, и ресурсов гораздо меньше. Это раз. А два, многие из «посеянных» родичей победителей превратились в троллей — очень тяжёлая и незавидная судьба.

— «Мне нужна ваша помощь. Уриасары о многом молчат и ещё больше искажают. Сомневайтесь в их словах, обвиняйте, задавайте разные болезненные вопросы — так мне легче работать. Сама не могу, иначе они просто отсядут или отодвинутся», — передала Щука по связи, прервав мои размышления.

В своё время я долго анализировала поведение уриасар и их возможные мотивы. Тогда пришла к выводу, что они — всего лишь трусоватая молодёжь, пытающаяся казаться круче, чем на самом деле. Что, если использовать это предположение? Тем более, что его хорошо подтверждает их нынешний вид. Сначала выдавали себя за крутых, а теперь в тряпки кутаются. В то время и в тех местах любой мог ходить голым, тогда как сейчас и здесь для этого нужны длительные тренировки. Но уриасары предпочли одеться. Более того, они имели для этого все возможности. Так может, и остальная их крутизна — всего лишь ложь? Поведение тоже слишком откровенно указывает на... мягко говоря, небольшой ум. Даже не продумали, как поднести легенду таким образом, чтобы она показалась достоверной. Потому что нынешний её вариант выглядит слишком глупо... не фантастично, а именно глупо и противоречиво.

— Может, всё гораздо проще? — злобно поинтересовалась я, позволив, наконец, эмоциям прорваться наружу. — Вы не взламывали защиту — а просто пользуетесь транспортной сетью, без всяких паролей и проверок. Или вам вообще разрешили ей пользоваться, только вслух не сказали? Если вы способны быстро перемещаться из одного места в другое, то кто мешает вам самим уничтожить врагов: вести подрывную деятельность, убивать по одному — их ведь там немного? Или боитесь, что могут дать заслуженной сдачи? Конечно, если люди пойдут через горы... кстати, а вы просто укажете местонахождение поднебесных или проведёте нас безопасной дорогой? Не получится ли так, что мы или люди бессмысленно погибнем по пути?

— Мы покажем дорогу, — неуверенно буркнула женщина.

— Безопасную, такую, по которой шанс дойти, а не погибнуть, достаточно велик?

— Дорогу покажем, и хватит! — вспыхнула она. — Может, ещё и вещи за вас донести, накормить и ноги помыть?!

— Всё с вами понятно, — потянула я. — То есть вы считаете, что ослабленные изматывающим переходом, или вообще умирающие люди смогут вести войну. Просто великолепно! Вам хочется переложить ответственность на других, загрести жар чужими руками. Вы не помогли никому из людей — а ведь имели для этого возможность. Не предупредили, даже когда многим грозила смерть, не подсказали решения тем же цитадельским. Вы просто струсили. Испугались, что вас не послушают, что раскроют... или что спросят, откуда такие знания? Непонятно только, почему во время эпидемии не остались в стороне. Или это в качестве маскировки? Хотя да, всё сходится — вы просто боялись, что если отсидитесь, по головке за это не погладят. А на самом деле вам было глубоко плевать на заболевших. И на их детей. Вы ведь ни разу даже не подошли и не помогли младенцам... и не врите! Наверняка вы знали способ их спасти — но ведь собственная безопасность важнее. Ах, ужас какой, обвинят в том, кто вы на самом деле! Уважать не будут! Нет уж, лучше помолчать — а дети что? Детей новых нарожают.

Уриасары молчали, Щука прислала краткое «не останавливайся» — из чего я сделала вывод, что хотя бы часть обвинений справедлива.

— И сейчас не говорите ничего полезного и не даёте нам никаких преимуществ перед возможными врагами. Вот только интересно, почему? — поймав неожиданную мысль за хвост, я поспешила её высказать: — Хотя предположить можно. Вы либо сами ничего не умеете и почти всё ваше «могущество» основано на том, что получили от других керелей, победителей, либо вам запретили передавать знания, умения или технику. Хотя одно другому не мешает, правда? Тогда к чему была ещё одна ложь? Если вам запретили и если вы не осмеливаетесь или не способны нарушить запрет — то должны понимать, что за вами следят ничуть не меньше, если не больше, чем за нами. Нам, по крайней мере, никто не приказывал молчать, не запрещал помогать друг другу и использовать вещи или умения так, как мы считаем нужным. Мы в трудном положении, но свободны. Вам же милостиво позволяют играть, но не более. И вообще, вы не думали, что именно вы, вы, а не те, кого вы ненавидите, пытаетесь начать войну? Именно вы провоцируете... или это цель такая? Вы специально! Мы нападём — и нас можно будет уничтожать с чистой совестью. Ведь это мы будем агрессорами, мы развернём противостояние. Это вы хотите снова пойти тем путём, который приведёт к гибели!

— Неправда! — не выдержал потока обвинений уриасар. — Если вы не уничтожите их — они уничтожат вас! Вы должны напасть сейчас — пока наследники керелей ещё не готовы!

— Неправда? — криво усмехнулась я. — Ты тупо повторяешь, что они-де нас уничтожат. Но вашим врагам куда больше веры, чем вам самим. Они пытаются возродить все наши виды, а не только свой. Они дали нам то, что мы просили, хотя и в определённых пределах. Они ответили на наши вопросы. Да, керели жестоки: многие из людей и йети — погибли. Впрочем, новые эльфы тоже не в шоколаде — иначе откуда столько троллей? Керели безжалостны, но честны и не тупы. Они не скрывали неприглядную правду — просто мы не всегда сумели её увидеть. Да и вообще, если как следует подумать, победители дали нам новую жизнь и пусть небольшой, но шанс. А что дали вы? Ничего, кроме пустых распоряжений, да ещё и таких, которые как раз приведут к гибели... Почти ничего, — вынужденно поправилась я, поняв, что однозначное суждение несправедливо. — Вы помогли во время эпидемии... но не более, чем помог бы любой другой человек, оставшийся на ногах. Но не предупредили, что плыть дальше опасно... и даже поддержали идею продолжать путь. А ведь наверняка знали, что там. Хотя, может, и не знали... и не подумали приложить хоть какие-то усилия, чтобы узнать!

Я сделала паузу, чтобы отдышаться и мельком глянула на мыслечтицу.

— «Очень хорошо, продолжай», — прислала она.

Но запал уже прошёл. Зато появились сомнения в своей правоте (как обычно) и даже чувство вины. Я редко когда так жестоко на кого-то нападала. Вроде бы и высказала всё, что думала, но облегчения это не принесло. Откат оказался противным, мерзким... сама себе неприятна. К тому же, на поспешные суждения вполне могли повлиять эмоции. Да что там могли — повлияли без всякого сомнения. Зачем вообще в это ввязалась?

— «Не могу больше», — призналась остальным. — «Выдохлась».

Эстафету принял Вадим. Если я обвиняла, он задавал вопросы. Как всегда, холодно и безлично, но поднимаемые им темы были такими, что вряд ли били меньше прямых обвинений. По крайней мере, уриасары не выдержали долго.

— Ну и пропадайте, раз лень задницу с насиженного места поднять! — рявкнул мужчина. — Мы уходим!

Они встали, взялись за руки и посмотрели куда-то наверх. Застыли на несколько секунд, потом переглянусь и направились прочь из Штаба.

— Ну и куда вы так спешите? — не удержался от вопроса волгорец. — Других на бессмысленную войну посылать?

— Не ваше дело, предатели! — огрызнулась женщина.

Я вздрогнула: в её голосе отчётливо слышался страх. Почти паника. Странно, вроде бы для этого не было никакого повода. Мы не нападали, не угрожали расправой, не преграждали дорогу... Что случилось?

— И не пытайтесь нас преследовать, — добавил мужчина, заметив, что мы тоже встали.

После этих слов стало ещё менее понятно. В прошлой его фразе звучал гнев, ярость, обида — но не страх. А теперь он есть, пусть и менее заметный, чем у партнёрши.

— «Что случилось?» — поинтересовалась у Щуки.

— «Точно не знаю — контакта уже нет», — ответила она. — «Но подозреваю, что что-то не сработало... или сработало не так, как они ожидали».

Мы обменялись понимающими взглядами. «Что-то» — это явно не провал попытки начать войну.

— «Транспорт!» — уверенно констатировал волгорец.

— «Может, он отключается, если кто-то есть рядом?» — неуверенно предположила я. — «А они об этом не знали?».

— «Работает», — тут же опровергла предположение мыслечтица. — «Видела в воспоминаниях».

Вот теперь и мы занервничали.

— «У кого-нибудь есть возможность блокировать... что там надо?» — с надеждой спросил волгорец.

Но увы, все ответили отрицательно. Остаётся одно из четырёх: либо уриасары не врали и об их действиях узнали только сейчас — и сразу же перекрыли доступ, либо в этой местности есть какие-то аномалии, создающие помехи, либо транспорт сломался, либо вмешалась некая третья сила. Увы, но Щука уверенно опровергла первый вариант — победители точно и раньше знали, что их телепортацией пользуются... и даже предостерегали о необходимости соблюдать осторожность, думать, куда перемещаться. Второе предположение откровенно слабое, ведь, хотя аномалий здесь очень много, но наша техника, даже сложная и тонкая, ни разу не барахлила. Кстати, и с поломкой версия не особо подходит — доставшиеся в «наследство» приборы уже много лет окружающий мир испытывает на прочность — а ничего, работают. Получается самый вероятный вариант — последний. Но тогда...

— Их надо остановить, — внезапно сказала сатанистка.

— Третью силу? — не поняла я.

— Нет, уриасар.

Вадим кивнул и сатанисты отправились вдогонку.

— «Почему?» — спросила я по связи.

— «Если они не смогут уйти, то вполне вероятно, начнут баламутить народ. Или захотят отомстить», — пояснил Вадим.

— А ведь он прав, — заметила Щука.

— «Мы пойдём поверху. Куда надо?» — поинтересовалась я и, уточнив координаты одного из жучков, мы тоже двинулись в сторону уриасар. Как, впрочем, и остальное правительство.

Керели не обрадовались погоне. Более того, теперь даже мужчина не мог скрыть панику.

— Стойте! — окликнули их сатанисты. — Мы не будем нападать — но надо поговорить. Можем даже не приближаться.

Эти слова будто подхлестнули уриасар — они бросились наутёк. Мы — следом. Увы, преимущество оказалось у них: несмотря на хорошую физическую форму, мы не могли игнорировать колючие кусты — тогда как пришлым специфика одежды это позволяла. Мы отставали медленно, на некоторых участках сокращая расстояние, но потом снова уступая.

— «Попробую по воздуху», — сообщила я.

Поднялась наверх и обогнала всех над кронами. А потом снова спустилась почти до земли и дождавшись, когда покажутся уриасары, обнаружила себя. К сожалению, слишком поздно. Не то защитные костюмы, не то отсутствие опыта в передвижении по скользкой от влажности, пересечённой местности оказались роковыми. Один уриасар сорвался со скалы и теперь лежал внизу в неестественной позе.

— Нам действительно надо поговорить, — автоматически выдала я заготовленную фразу и, осознав её неуместность, направилась к лежащему.

Женщина. Мертва — без всякого сомнения. Увы, крепкая ткань не защитила от переломов. Я поглядела наверх, на скалу, где всё ещё оставался второй пришлый.

— Мне жаль.

— Убийцы! — страх в голосе уриасара смешался с яростью загнанного зверя, который будет драться до конца. — Вы её убили!

Я глубоко вздохнула. Нет. Не убивали, хотя и поспособствовали гибели. Если бы мы не отправились в погоню... Это не причина смерти — только повод. Но вряд ли сейчас мужчина сможет услышать голос разума.

— Мы не блокировали телепортацию.

Уриасар не ответил — он смотрел в другую сторону. Судя по всему, сатанисты и Щука смогли перекрыть нормальный спуск со скалы и теперь, чтобы уйти, мужчине пришлось бы рисковать. Кратко сообщив о судьбе погибшей, я отошла чуть вбок — вдруг сверху что-то или кто-то прилетит, и подключилась к жучку, чтобы быть в курсе происходящего.

Погоня остановилась на расстоянии в несколько метров от уриасара.

— Если ты не в состоянии воспользоваться транспортом — то можешь остаться жить здесь. Почти на общих основаниях, хотя и с некоторыми дополнительными условиями, — ровно сказал Вадим.

— Не врите! Здесь жить невозможно!

— Но мы ведь живём, — справедливо заметил волгорец.

— Вы — извращенцы-самоубийцы! А нормальные люди здесь жить не могут и не станут, — мужчина продолжал нервничать, то и дело оглядываясь на обрыв — видимо, опасаясь, что я подберусь незамеченной.

Разговор продолжался ещё долго. Правительство не подходило ближе — чтобы не спровоцировать почти невменяемого мужчину на необдуманные поступки. А тот сыпал обвинениями и оскорблениями, судя по всему, пытаясь таким образом замаскировать страх и неуверенность. А на вопрос сатаниста о том, почему вдруг отказала телепортация, без малейшего сомнения заявил, что это наших рук дело. Но не привел никаких доказательств — только голословные утверждения.

Обойдя скалу, я присоединилась к волгорцам и посвящённым — тем, кто отошёл, чтобы не нервировать уриасара сверх необходимого. А смотреть можно и через жучка.

— Вам не кажется, что он ведёт себя странно? Как ненормальный? — поинтересовался Илья.

Щука грустно улыбнулась.

— Мне удалось кое-что увидеть. Для нынешних обстоятельств поведение ещё не такое уж плохое.

Мыслечтица кратко пересказала, что ей удалось узнать за время разговора и обвинений. Воспоминания гостьи оказались очень эмоциональны, прямо пропитаны ненавистью к победителям... но факты говорили, что не всё так просто. Уриасары действительно выросли под надзором. Но если это и была резервация, то условия в ней создали очень хорошие. Взрослые болели и погибали один за другим, однако, по утверждению Щуки, все без исключения — одинаковым образом (скорее всего, — от одной и той же болезни). Причём их лечили — по крайней мере все, включая детей, регулярно проходили какие-то процедуры, после которых становилось лучше. Судя по всему, загадочная болезнь не обошла никого из людей, хотя в малом возрасте симптомы почти не проявлялись.