— Что тут делить, — перебил Димон, — маме неси, она найдет, куда их пристроить!
Дмитрия активно поддержал и Завадский. Леха, зная истинное мое финансовое положение и отношение к деньгам, промолчал.
— Ну, денег у мамы сейчас так много, что не знает куда девать, — я засмеялся, — поэтому, что я предлагаю... Давайте разделим, по-братски, по тысяче: мне, Леше, Диме и Коле, на него и на семью. Мне на конфеты, а вам на поездку в Сочи.
Пять секунд молчания и битый час кипящих споров! Диме идея не понравилась, да и Завадский уперся, как баран. Нет, в Сочи никто из них съездить был не против. А вот деньги брать отказывались наотрез. Учитывая, что у них самих денег "на юга" не было, ситуация превращалась в патовую.
Я вновь и вновь повторял доводы "за": и запись новых песен, и написание нотных партий, и то, что уже проданные песни записывались вместе, и необходимость отдохнуть перед напряженным трудовым годом, и естественность распределение прибыли в "коллективном хозяйстве" — все бесполезно. Причем более-менее разумных доводов "против", у них не было. Парни просто не могли преодолеть себя и взять деньги у ребенка!
Спас ситуацию Леха. Мудро промолчав большую часть времени наших споров, он, наконец, встал и, наступившем молчании, заявил:
— А Витя прав! Если мы решили создавать вокально-инструментальную "группу" и делать ее лучшей в мире, то для этого нужны деньги. И если мы их зарабатываем, то их нужно учиться и делить, и тратить. Иначе и "группу" не создадим, и сами с голоду помрем. У нас Димоном семей пока нет, у тебя Николай есть. Витина семья уже пять тысяч получила. И это справедливо. Так что, давайте делить деньги и заканчивать "переливать из пустого в порожнее".
В абсолютном молчании, Леха подошел к столику, на который я, в начале разговора, победно бросил деньги и начал отсчитывать банкноты. Первую отсчитанную тысячу он вручил мне, вторую — засунул себе в карман, следующие две положил на столик перед Завадским, пятую — перед Димоном.
Потом обвел всех тяжелым взглядом и сказал:
— Берите и заканчивайте этот треп. Время мало, а надо собраться и еще билеты достать.
...С билетами Леха оказался прав. Наличие денег в СССР, не всегда давало возможность купить билеты на поезд, да к тому же, на юг и в разгар сезона. Но на то и был волшебный телефон в приемную Чурбанова!
Ту-ту-тудух... ту-ту-тудух... ту-ту-тудух...
Поезд размеренно движется в глубокой ночи. Я лежу на спине и, через неплотно закрытые глаза, расслабленно наблюдаю за отблесками света и причудливыми тенями несущимися по стенам купе.
Ту-ту-тудух... ту-ту-тудух... ту-ту-тудух...
Мама давно спит. Вероятно спят ребята. Сначала все весело и вкусно поужинали, потом долго играли в карты и разговаривали. Ни о чем и обо всем понемногу. Первой ушла Света — жена Николая. Пошла укладывать Сашу, которая начала клевать носом.
Милая, кстати, девочка. Ну, насколько может быть "милым" одиннадцатилетний ребенок, перенесший страшный стресс. Мы познакомились с ней на перроне, прямо около поезда. Подталкиваемая мамой, она, потупившись и судорожно вцепившись в папину руку, пыталась выдавить из себя какие-то заранее заготовленные слова.
Я быстро прервал ее мучения, сказал, что тоже рад познакомиться и переключился на Колину жену. Впрочем, как тут не "переключиться", когда тебя прижимают к упругой груди и активно расцеловывают в щеки, иногда попадая в уголки губ!
Мдя...
Большинство нормальных людей в такую минуту смущались бы или получали удовольствие, а Виктор Станиславович настойчиво представлял, что он, с голой жопой стоит посреди перрона, а люди вокруг показывают на него пальцами и смеются...
А о чем еще прикажете думать, если только подобная воображаемая картина и смогла заставить мой организм отключиться от других неподобающих... э... реакций?!! Хорош бы я был, если бы отреагировал на благодарную мать — жену друга, неким... неподобающим образом.
Фу, фу, фу... Мдя...
Я скривился, но плохое настроение не задержалось...
Ту-ту-тудух... ту-ту-тудух... ту-ту-тудух...
Не знаю релакса лучше, чем ночь в поезде. Для полноты ощущений, когда мама уснула, я даже поднял вверх глухую оконную штору. И теперь одинокие фонари и автомобильные фары на переездах врывались в наше купе, превращая его в... неведомую реальность.
Ту-ту-тудух... ту-ту-тудух... ту-ту-тудух...
За спальный вагон я устроил целое сражение. Мама не видела никакого смысла тратить лишние деньги и вполне справедливо утверждала, что с парой Леша-Дима нам будет очень удобно и в обычном купе.
Но я был непреклонен. "Хочу спальный вагон" и точка. Учитывая, что деньги, да еще какие(!), были заработаны мной, мама колебалась. В принципе, как я подозреваю, мама и сама с превеликим удовольствием поехала бы в мягком вагоне, но жизнь научила её принимать рациональные решения.
Точку в нашем споре поставили "мамонты", которые дружно проголосовали за СВ!
— Мама, не бери в голову, теперь недостатка в деньгах у нас не будет! — беззаботно подытожил я, не встретив особого доверия к своим словам.
Оно и понятно! Совершенно, ну просто совершенно "неожиданно" объявился "старый знакомый" Леши, по имени Борис. У него были какие-то "знакомые моряки дальнего плавания", привозившие на реализацию иностранные шмотки. И, как заявил Леха, честно глядя в глаза, "если вам, Людмила Ивановна надо, то мы можем заехать к Борису в гости, выбрать какие-нибудь летние вещи к отпуску".
Время перед отъездом уже поджимало, поэтому мы "заехали" к Борису в тот же день. И уехали от Шпильманов потратив всего за два часа почти тысячу рублей. И это официально, для мамы! Реально Леша тайком сунул Борису еще почти столько же.
Совершенно обычные, для меня вещи, вызывали у мамы удивление, вздохи, радость и огорчение ценами. Яркие купальники, туфельки и шлепки, очки от солнца, сумки, мужские и женские шорты, летние платья и разноцветные футболки, французские духи — выбор был поистине достойный. А когда Борис достал импортное женское белье, мама покраснела и выставила меня в соседнюю комнату к ребятам! Кое-какие вещи прикупили себе и Леха с Димоном.
Смешанные чувства... Неужели, в будущем, мы променяли страну и будущее своих детей на это дешевое разноцветное говно? А с другой стороны, неужели нельзя было вместо пары бесполезно ржавеющих танковых армий, просто одеть людей в красивые и нужные им вещи?!
Я тяжело вздохнул.
Ту-ту-тудух... ту-ту-тудух... ту-ту-тудух...
Вагон дергает на стрелках, скорость ощутимо выросла, ощущение пронизывающего движения сквозь мглу ночи смывает с моей души горечь.
Я засыпаю...
* * *
Ну, что сказать?! Молодость, солнце, лето, море — я счастлив!!!
Мы с мамой остановилось, как и предполагалось, в санатории МВД СССР "Салют".
Просторный однокомнатный номер: две кровати с тумбочками, пара кресел, журнальный столик, письменный стол с телевизором и шкаф. Из "излишеств" в номере были телефон, холодильник, гладильная доска с утюгом и настольный вентилятор, а телевизор был, ни каким-нибудь, а цветным! Если к этому добавить огромный балкон, то номер для старшего офицерского состава — в полной красе!
Ребята и семейство Завадских, без особых мытарств, прямо на вокзале, сняли себе по однокомнатной квартире. Там тоже условия были вполне ничего себе — на второй день пребывания в Сочи, мы все сходили к друг другу в гости!
Цены на "южное жилье" из прежней жизни я, конечно, не помнил. Да, скорее всего, никогда и не знал. Как-то не приходилось нам с мамой снимать однокомнатные квартиры! Останавливались мы всегда или в кемпинге "Лазоревское взморье" или в гостинице "Бирюза". В зависимости от того, куда удавалось оформить, через местных знакомых, бронь.
Сейчас за "однушку" брали десять рублей в сутки. Так что два месяца обошлись по шестьсот рублей за квартиру. Не хило! Впрочем, не пропадем! По моему настоянию, Леха взял с собой резервные десять тысяч.
Я тоже не остался в стороне от подготовки к отъезду. Дома у нас имелся в наличии портативный радиоприемник "Selga-405". Если в гостинице в номере был телевизор, то в домиках кемпинга не было даже радиоточек, поэтому эта "Selga" оставалась для нас единственным источником информации в период летнего отдыха.
Недрогнувшей рукой я раскрутил приемник и варварски выломал все его внутренности, а в получившийся, довольно объемный тайник, засунул свой маленький "маузер" и айфон с зарядкой. Так же тайком впихнул в чемодан охотничий нож с дарственной надписью Брежнева и посчитал сборы законченными!
* * *
Первые пару недель я просто активно отдыхал. Вставал в 7 утра и бежал на небольшой городской стадиончик, расположенный рядом с эмвэдэшным санаторием. Вход туда был совершенно свободный, для кого угодно. Единственное за чем следили немногочисленные работники стадиона, так только за тем, чтобы никто не смел выходить на футбольное поле. Это поле они холили и лелеяли, постоянно чистили и поливали траву из длиннющих шлангов.
Сначала я наматывал круги по 400-метровой дорожке, а затем шел заниматься на многочисленные турники, расположенные по периметру стадиона.
Следует отметить, что по "прошлому детству" меня не то что на стадион или зарядку было не сподвигнуть, я и в 7 утра-то, ни за какие коврижки, самостоятельно не встал бы на отдыхе!
Сейчас, во "второй раз", все было иначе. Бег, перекладины, бокс, растяжка, — все было в радость, не потому что мне нравилось потеть или уставать, а ПОТОМУ ЧТО МОГ!
Мог быстро и долго бежать, мог крутить "солнце", мог в очень быстром темпе вести "бой с тенью". В той жизни все эти способности меня покинули незаметно и безвозвратно.
А теперь я снова МОГ! И пользовался этим, пользовался и снова пользовался...
Ибо! ТОЛЬКО ПОЗНАВ СТАРОСТЬ — МОЖЕШЬ ОЦЕНИТЬ МОЛОДОСТЬ. Но не с кем поделиться этой, выверенной двумя жизнями, истиной!
После утренней тренировки я бегом возвращался в номер и прямо, в насквозь пропотевших спортивных трусах и носках, лез под душ. Небольшая постирушка не была даже микроскопической неприятностью, на фоне отсутствующего ежедневного бритья!
Когда я выползал из душа, мы с мамой шли на завтрак. Кормили в санатории, как на убой! Разнообразно и очень вкусно. Периодически на завтрак давали даже красную икру, а на ужин апельсины!
Я, буквально, сметал со стола абсолютно все, что давали. Наши соседи по столу, приятная семейная пара средних лет из Новосибирска, посматривала на меня с жалостью и пыталась подсовывать свои порции. Тут уж я стеснялся, и благовоспитанно от объедания соседей воздерживался. Мама даже была вынуждена объясниться, что ребенок не голодает, а просто спортсмен и очень много расходует энергии. А так холодильник у нас в номере заполнен и недостатка в еде нет!
День мы проводили на море. На удивительно благоустроенном пляже был и пирс, и стоящие рядами под навесами "лежаки" (так сейчас называют шезлонги!). До 12 часов я активно плавал, а после полудня, чтобы не сгореть на солнце, отдыхал под навесом.
Развлечений на пляже было немного. До "бананов", парашютов и водных мотоциклов было еще лет двадцать, так что я развлекался игрой в карты и в шахматы. За пару дней мы довольно близко сошлись с нашими соседями по столовой и время на пляже тоже проводили вместе. Поэтому, по разговорам и игре в подкидного дурака, партнеры у нас были всегда! Степан Захарович и Ирина Петровна людьми оказались очень дружелюбными и общительными. Он работал в Новосибирском главке УВД, а она в горУНО (городском Управлении народного образования).
О себе Степан Захарович распространяться не любил, при всей его общительности я только и узнал, что он работает в милиции (какая неожиданность!), кем-то там в Новосибирском Управлении. Лет ему было за сорок, крепкий веселый совершенно седой мужик, часто улыбается и знает кучу веселых историй! Недостаток у него, на первый взгляд, был один — очень много курит. Но тут приходилось мириться — в санатории курили почти все мужчины... Администрация санатория боролась с этим, как могла. Висели предупреждения и агитационные плакаты о вреде курения, делались даже объявления по громкой связи. Все бесполезно. На Степана Захаровича могла воздействовать только жена. Ирина Петровна ласково говорила "Степа, иди отсюда со свой вонючкой!" и супруг весело улыбаясь отходил от нас на несколько шагов.
В отличие от мужа, Ирина Петровна была "душа на распашку" и вскоре мы с мамой узнали все и про её двух детей, и годовалую внучку Сонечку. Однако, легко рассказывая все про себя и семью, она ни словом не обмолвилась про службу мужа, кроме ожидаемых сетований, что он "пропадает на ней сутками".
С "братьями" и Завадскими мы встретились на второй день отдыха — сходили друг к другу в гости, посмотрели, кто как устроился. А потом, за две недели, пересекались еще всего два раза: один раз ходили все вечером в ресторан и один раз я сходил с Лешей и Димоном на аттракционы. Правда, по вечерам созванивались...
Но на эту тему я пока совершенно не "парился". Парни вырвались в "на волю" да еще и с деньгами! Вот у них сейчас, наверное, идет охота на красоток... мог бы — сам участвовал бы! Ну, а Коля с семьей — все понятно.
Я наслаждаюсь молодостью... В Ленинграде такого состояния у меня, почему-то, не было. Наверное, слишком много событий и стресса. А здесь я отдыхал душой! Каждый день, каждую минуту это был праздник!
Я обыгрывал на пляже в шахматы взрослых мужиков, многих из которых, в реале, был старше! Я не ленился пробежать полкилометра к торговке за горячей кукурузой и, так же бегом, вернуться обратно! Хотя, лично мне, она в горло потом, как правило, не лезла... Я не вылезал из моря по три часа резвясь, как бешеный дельфин. Я выпросил у мамы денег и купил в спортивном магазине пару пудовых гирь и теперь тягал их на балконе.
Кстати, "на гири" меня надоумил один из отдыхающих. По утрам, на турниках я несколько дней подряд встречал одного и того же здоровенного мужика. По росту он, конечно, уступал "мамонтам", но ширина плеч и проработанность мускулатуры, настойчиво наталкивали на мысли о допинге.
Поскольку по утрам на стадионе народу были считанные единицы, то вскоре мы познакомились.
Олег оказался из Москвы и из нашего же санатория. Разумеется он тоже служил в милиции, в звании капитана. Мы разговорились, пока оба висели на турнике, головой вниз!
Оказывается, никакого допинга, все "натурель" — просто гири. Олег оказался мастером спорта по гиревому... спорту. Оказывается есть и такой. Он-то мне и написал грамотную "программку" по нагрузкам с гирями.
Работа с железом быстро показала мне, что пределы выносливости у меня есть и они уже достигнуты. Я резко сбавил лишние обороты и теперь занимался только бегом, "боем с тенью", плаванием и самими гирями.
Этим утром я, как обычно, бодро дорысил до стадиона и "встал на дорожку". Народу не было совсем, ночью прошел дождь, он и сейчас накрапывал, и утро выдалось прохладным. Лишь на противоположной стороне стадиона, маячила далекая фигура в какой-то бесформенной "толстовке" с накинутым на голову капюшоном и в мешковатых серых штанах.
