Когда мы добрались до Песьего моста, крыльцо лавки на удивление пустовало. То ли у стражи случилась пересменка, то ли охрану и вовсе сняли, не знаю. Так или иначе, я беспрепятственно подошла, и аккуратно поднырнув под бечевку, толкнула двери и ввалилась внутрь. За моей спиной пыхтел тролль.
— Тихо, — шикнула я на него, — не маячь, отойди из проема.
В глубине лавки слышалось тихое переругивание на два голоса, и я замерла в оцепенении. Кто здесь, куць возьми!
— ...ой-ей, больно ты грозен! Гляди развеешься от злости! — долетело до меня.
— А-а-а, кыш покойница!
— А сам-то, сам! Вот уж где и могила горбатого не правит!
Из-за стелажей переругиваясь и бурно жестикулируя, выплыли две прозрачные фигуры. В одной я опознала Асю, а во второй...
— Врочек! — воскликнули мы с троллем в один голос, едва разглядев призрака.
На месте раны в полупрозрачном теле сквозило черное пятно, а руки и грудь покрывали серебристо-синие узоры.
— Алана! — обрадовано воскликнул бывший хозяин лавки, — ну наконец-то, где тебя носит, негодница? Какого лешего тебя вторые сутки нет на рабочем месте?!
— Э-э... — вкрадчиво протянула я, — Франц, вообще-то вы мертвы.
— Р-резец мне в стило, думаешь я не знаю, девочка?! Но дух мой крепок, и во многом это твоя заслуга, — Врочек демонстративно сунул мне под нос испещренные рисунками руки. — Поначалу думал — свихнусь, ан нет, Ася помогла. Хотя её помощь быстро превратилась в сущий вред. Хоть в жизни, хоть в посметрии, а старая перечница не меняется, — призрак безнадежно махнул рукой.
— Но-но, ты это полегче, Францишек! — возмутилась Анисия. — Мы теперь с тобой одного поля ягоды!
— Франц, — перебил её тролль, — вы видели кто вас убил? И зачем?
— Нет, — уныло качнул головой призрак Врочека, — этот подлец закутался в шарф по самые глаза, да ещё капюшон...
Я обреченно вздохнула.
— Между прочим, могли бы и предупредить, что в партнеры меня перевели и завещание на мое имя сделали, а то мне убийство из корысти вменяют, а я ни сном, ни духом, — проворчала ваша покорная слуга.
— Ну, прости, прости старика. Не успел. Думал тебе к Солнцевороту подарок сделать, а оно вон как обернулось, — откровенно расстроился Врочек.
— Алана, — окликнул меня Румпель, — ты, вроде книги какие-то хотела взять, Давай, пока стражники не появились, а то будет нам веселый вечер в околотке.
Я подошла к стелажу с теорией начертательной магии и пробежалась пальцами по корешкам, выискивая нужные.
— Э, да никак за ум взяться решила? — ехидно прокомментировал призрак пана Франца. — Давно я тебе говорил, хватит баб похабных малевать! Начертательная магия — это основа основ, без неё настоящим живописцем никогда не стать.
— Хорошо, — сдалась я. — Пан Франц посоветуйте, что мне понадобится! — и я принялась сбивчиво рассказывать, зачем мне понадобились книги.
Старик хмуро потер призрачный подбородок.
— Возьми Никона Сабрийского и мастера Бан Тэна, благо здесь очень недурной перевод с янского, — Франц ткнул прозрачным пальцем в нужные тома. — И ещё... Ася, ну-ка принеси из кабинета мою тетрадь в кожаной обложке.
На удивление Анисия беспрекословно унеслась в кабинет.
— После того, как пан Вильк принёс трактат Мартина Горица, я хотел тебе про него рассказать, но не нашёл подходящего времени. Боялся, что начнёшь экспериментировать. Уж больно тебя всегда тянет в неприятности, а Гориц... совершенный безумец... Он сплёл воедино магию, сны и живопись. Будь очень осторожна. Он не просто запирал свои кошмары в картины... Он искал путь, чтобы проникнуть в Полуночную бездну, будучи живым.
Меня передёрнуло.
Ася вернулась левитируя перед собой потрепанную кожанную тетрадь, а за моей спиной послышалось удрученое сопение. Резко обернувшись, я едва не споткнулась о подкравшийся диван, тот доверчиво ткнулся валиком мне в ногу. Так, а ты-то где прятался красавчик? Румпель с любопытсвом разглядывал свое нечаянное приобретение. Я же пристально смотрела на стык рамы и подушек, откуда раззявилась диванья пасть. Из стыка неряшливо свисал кусок рукава. Я осторожно высвободила обрывок и, завернув в лист бумаги, припрятала.
— Отлично, дружочек, — я потрепала диван по спинке. — Врочек, мне действительно пора уходить. Ася... — я махнула на прощание призракам. — Румпель, идем, проводишь до дома.
— Будь очень осторожна, — напутствовал Врочек.
Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи
Я даже в кабинет не стал заходить, а сразу направился в допросную, велев привести туда Цвяха. Когда стражник открыл тяжелую, низкую дверь, мне предстало жалкое зрелище. Над убийцей Кузьки 'потрудились на славу'. Я бы не узнал того гордого, злобного и опасного сорвиголову, что чуть не вогнал мне арбалетный болт в грудь. В допросную втолкнули сломленного, раздавленного человека. Неудачливый убийца все старался утереть скованными руками кровь, струящуюся по лицу из разбитой брови. Левый глаз заплыл, сверкая всеми оттенками багрового.
Я щелкнул пальцами, зажигая пламя, и подкурил трубку. Цвях захрипел сквозь остатки зубов и шарахнулся назад, но стражник пнул его обратно в комнату:
— Не двигайся, чмопсель драный, перед тобой цельный магистр стоит.
— Можете идти, — холодно отозвался я, затушив колдовской огонь и от души затянувшись терпким дымом.
Надо было собраться с мыслями.
Убийца не вызывал жалости, но лупить его почём зря, тоже смысла не было. Узнаю кто его так отделал, руки пообрываю за подобную самодеятельность. Как мне теперь допрашивать, если он от малейшего шороха норовит в угол забиться!
Я присел за неошкуренный грубый стол, наконец дав отдых больной ноге и жестом указал Цвяху на место напротив.
— Распоряжусь, чтобы прислали тюремного лекаря, — пообещал я, — только расскажи кто тебя нанял, и, возможно, удастся добиться, чтобы плаху заменили на каторгу.
Он подался вперед, словно я не рудники ему предложил, а полновесное помилование.
— А то ж! Не по своему почину на мокруху пошел. У Тыквы с этим строго. Если бы в карты не проигрался, да ни в жизнь...
Звуки с трудом выбивались из разбитого рта, искажаясь до неузнаваемости.
— Да, — я убежденно кивнул. — Тебе заплатили. Меня не интересует сколько. Я хочу знать, кто нанял тебя убить Кузьму Куцевича.
Цвях распрямился. В потухших глазах начала разгораться надежда.
— Спасибо пан, а то уж совсем крест на шкуре своей поставил... Мне ни один лягавый... простите пан, не верит. Верховод ваш сказал, что градоначальник велел казнить меня немедля. Тоже не по указу?
— Какие же тебе указы, — жестко ответил я. — Ты без всякой причины убил ни в чём неповинного человека!
Цвях только хмыкнул.
— Кто невинный? Кузька? Шкура он... Вы пан, видать, шутите или не из нашего города. Этот щенок, такая сволочь, что даже мне не доскочить.
Я поднял руку. Кто такой Кузьма Куцевич, и какие грешки за ним числились, я знал и без этого подонка. И то, что он отправился в Полуночную бездну от рук наемного убийцы, а не палача, лишь неуданое стечение обстоятельств.
— Не дави на жалость, я не кабацкая девица. Кто тебя нанял?
— Да я тысячу раз балакал. Мужик в капюшоне. Тощий, словно щепа, одёжа ценная, а одеколон блювотный, как помои за пивной. Из ваших он, из состоятельных, — еле выговорил убийца. — Верно видно. Руки белые, ровные...
— Ты что? — зашипел я. — Не видел его лица?
Цвях отшатнулся.
— Неа, — пробормотал он. — Капюшон же, говорю такой.
— И, конечно же он не назвался? — саркастически протянул я, и так понимая всю наивность подобного предположения.
— Кто себя сдаст, пан магистр. Коли кого на перо толкают, фамилию не сбалтывает.
Я поднялся и кликнул стражника, чтобы оттащил этого мерзавца обратно в камеру. Цвях оказался бесполезен.
— А как же лекарь, пан? Мне очень плохо!
— Будет еще хуже, — бросил я, выходя в коридор.
Мои надежды на свидетеля рухнули в один час. Остальные улики такие косвенные, что никто, ни за что не позволит мне обвинить члена городского совета, да еще и главу кафедры боевой магии. Куда еще копать в толк не возьму?
Я задумчиво поднялся по лестнице и добрёл до кабинета. Марек подскочил ко мне как к больному родственнику.
— Пан Вильк, здраве будьте! Как ваше самочувствие? Хорошо. Отдохнули? К вам тут какой-то Ерамир Пыжик забегал.
— Что он хотел? — прервал я неожиданный фонтан красноречия подчиненного.
— Сказал, что выполнил ваше задание: Эдрик Брилов владеет антикварной лавкой в Зодчеке, а до этого командовал боевой шхуной 'Мантикора'. Сейчас открывает торговлю в Кипеллене. Связи обширные, из известных вам, так он сказал, пан Мнишек и покойный пан Врочек.
Вот и узелок! А я-то думал, как Рекар связан с книгородавцем? Бывших пиратов не бывает! Привычка получать всё что пожелаешь, остаётся с ними на всю жизнь. Тем более старик сам мог рассказать капитану Эдрику о трактате. Да и еще куць его знает о чём. Вряд ли Пшкевич мог пролезть в окно на втором этаже книжной лавки и пырнуть старика ножом. А вот бывший пират запросто.
— Давно он здесь был?
— Только что, — отрапортовал Казик.
— Немедленно догони его, — приказал я и вошёл в кабинет.
Наконец-то у меня возникло предчувствие, что дело сдвинется с места, и я получу возможность прижать Пшкевича за всё, что он натворил.
Капрал вернулся через несколько минут с раскрасневшимся, взволнованным Пыжиком, который недовольно вырвал свою руку из его цепких лап, и оправился.
— Я не привык к подобному обращению, — бросил топтун.
— Простите, — вмешался я. — Марек, ты чего вцепился, как в бандита?
— Я думал...
— Не стоило, — оборвал я. — Оставь нас на несколько минут, ты смущаешь пана Пыжика.
Капрал поджал губу, но препираться не стал, и вышел из кабинета, осторожно прикрыв дверь.
— Простите, — еще раз повторил я. — У стражников свои привычки, и не каждый может держать себя в руках. Присаживайтесь, пан Ерамир!
— Я бы не хотел, — замялся он. — Обычно тут сидят не самые уважаемые люди. В их число лучше не попадать даже по приглашению магистра. Вы хотите узнать подробности? Я могу ответить стоя.
— Как пожелаете, — не стал спорить я.
Чтобы Пыжик не нервничал, я тоже не стал занимать своё место и остался у стола.
— Эдрик Брилов замешан во многих делах, но никаких доказательств его вины у Ночной стражи Зодчека нет.
— Еще бы, — согласился я. — Капитан Эдегей только шумными соседями занимается.
— Точно могу сказать, что последнее время он охотится за картинами Мартина Горица, поэтому и расширил свою сферу деятельности на Кипеллен. Болтают в нашем музее появилась такая, подробностей не знаю, одни слухи. Кличут 'Полночной смешливицей'.
Я даже вздрогнул. Выходит Алана полностью права, и мерзкая тварь всё время была у меня под носом. Проклятый Гориц, сколько еще сюрпризов приподнесёт нам его наследие. Не зря Серый Трибунал много лет уничтожал все его работы.
— Расскажите мне о передвижениях Пшкевича. Где он успел побывать после музея.
Топтун начал перечислять бесчисленные подробности пока я его не остановил:
— С этого места поподробнее.
— Он приехал в книжную лавку около шести часов вечера. Я решил, что могу зайти следом за ним, не вызвав подозрения, он спрашивал у хозяина атлас архитектора Горана Мышевича. Особенно те наброски, где есть кипелленский музей. Как всегда кричал и вёл себя вызывающе. Тогда хозяин лавки потребовал, чтобы он ушел. Но вы же знаете Пшкевича, он устроил настоящий скандал, даже сбросил с полок несколько книг.
— Они поругались?
— Еще как, — согласился Ерамир. — Хозяин лавки вёл себя сдержанно, а вот Пшкевич вопил и угрожал. Обещал сжечь все книги.
— Что случилось вчера? — не выдержал я.
Пыжик опустил взгляд.
— Простите, пан чародей, как раз после этого мне пришлось отвлечься, чтобы получить всё по Эдрику Брилову, а Пшкевич куда-то подевался. Простите! Я нашел его только в восемь десять. Он был крепко пьян и задирал посетителей в заведении около гильдии купцов, то, что они называют 'Обдираловка'...
— Да, да, — задумчиво заметил я и достал кошелёк, отсчитывая обещанную сумму. — Спасибо, пан Ерамир, вы сделали всё что могли.
Он принял только половину.
— Это вы простите, пан чародей, я не могу взять больше. Простите, — повторил он от двери.
А я наконец-то развалился в кресле, закрыв глаза. Почему же мне так не везёт? Будто все пресветлые богини отвернулись от меня. Неужели они не хотят, чтобы убийца ответил за свои преступления?
Глава 12 в которой всё запутывается окончательно
Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи
