Рождение героев

— Это я... — выдавил он, но Далмира не убрала оружие:

— Я видела здесь хартогов! Ты сказал им обо мне?

— Нет! Я хочу... помочь тебе... спрятать тебя.

Кинжалы исчезли, а Далмира взглянула в глаза человеку. Сейчас от этого взгляда зависела ее жизнь. Поверить или нет? Не все же вокруг — предатели?

— Почему ты помогаешь мне? У меня нет асиров, я ничего не могу дать тебе!

— Они ищут тебя, — произнес слуга. — Но я ничего им не сказал и не скажу.

— Почему?

— Потому что ненавижу их!

— Но я...

— Ты — не такая, как они... Ты — не охотник, ты боец, проливающий кровь на арене.

— Откуда ты знаешь?

Мужчина огляделся:

— Тебе нельзя здесь оставаться. Они обшарят весь двор и найдут тебя! Идем за мной!

— Куда? — Далмира замерла, не зная, что предпринять. Ей хотелось бежать прочь из этого места, черный дом казался искусно расставленной ловушкой... Но девушка понимала, что везде будет то же самое, охотники опередили ее.

— Здесь рядом есть лестница наверх. Там чердак. Ты сможешь спрятаться там. Ключ есть только у меня!

Далмира поверила ему. Войдя в кухонную дверь, она очутилась в небольшом коридоре, где у стены стояла широкая деревянная лестница. Мужчина схватил ее и приставил к еле заметной двери наверху.

— Лезь туда! — сказал слуга. — Когда они уйдут, я вывезу тебя отсюда!

Рядом послышались голоса, и Далмира быстро взобралась наверх. Человек открыл невысокую дверь, она вошла, и дверь тотчас закрылась у нее за спиной. Замок щелкнул, и наступила гнетущая тишина. Далмира услышала, как слуга слезает с лестницы и ставит ее на место. Он ненавидит хартогов? Почему? И почему решил помочь ей? Снова почувствовав себя в ловушке, Далмира беспомощно огляделась. Она находилась в продолговатом и обширном помещении с треугольной крышей. Толстые, размером с целый древесный ствол балки тянулись вдоль чердака, пропадая во тьме, другие уходили в пол, очерчивая скелет здания. Потолок был низкий, и передвигаться, не сгибаясь, можно было лишь посередине чердака. Пол был засыпан опилками и перепревшим сеном.

Снизу доносились приглушенные голоса постояльцев, и Далмира долго не отходила от дверей, ожидая появления хартогов. Но в коридоре было тихо и, устав ждать, девушка устало опустилась на пол. Какое-то время она просидела словно в полудреме, чутко реагируя на каждый звук, а затем решила посмотреть на преследователей. Она бывала в нескольких тавернах, и все они устроены практически одинаково. Где-то под ней должен располагаться зал, где сидят постояльцы и посетители.

Далмира осторожно прошлась по толстой балке и попыталась найти щель в полу. Это оказалось не так легко, и на разгребание устилавших пол опилок ушло много времени. Но старания не пропали втуне. Обнаружив довольно большую щель, Далмира легла и прильнула к отверстию.

Она увидела часть зала и несколько столов. За одним сидели преследователи. Хартогов она узнала сразу, некоторых до сих пор помнит в лицо. А ведь раньше не могла и думать, что они станут охотиться на нее! Охотники сидели тихо, пили вино, переговариваясь короткими негромкими фразами. Далмира не могла расслышать их разговор — какие-то девицы визжали и смеялись, заглушая все прочие звуки.

Она услышала звук хлопнувшей двери, и прямо под ней прошел человек, ведомый кем-то из слуг. Она не успела рассмотреть его лицо, однако что-то — то ли в движениях, то ли в голосе — показалось ей знакомым. 'Не слишком ли много встреч в одном месте, — подумала она. — Кто же это?' Смех на минуту смолк, и девушка услышала знакомый до боли молодой голос:

— Я сказал. Еда и ночлег.

— И вино, разумеется, — сказал кто-то, очевидно, хозяин.

— И вино, — согласился голос.

Шенн!? Далмира едва не подпрыгнула от волнения. Она вспомнила голос, и фигуру и волосы! Это Шенн!! Но как он оказался здесь? И... ведь он не разговаривал на языке арнов! Почти не разговаривал, а теперь она понимает каждое его слово! Далмира заерзала на полу, пытаясь хоть краем глаза увидеть старого друга, когда-то спасшего ее от смерти. Но стол, за который сел Шенн, никак не просматривался. Она должна его увидеть! Девушка вскочила. Надежда и страх сплелись в единый натянутый узел. Им надо встретиться, но как, как?! Хартоги сидят совсем рядом! Она рискует не только своей жизнью, но и его. Случись бой, Шенн несомненно вступится за нее, но... Врагов слишком много, они — воины, умеющие убивать, и на их стороне закон.

Она едва не завыла, понимая, как жестоко посмеялись над ней боги. Встретить Шенна именно здесь и именно сейчас, когда она не может к нему подойти! Далмира заметалась по чердаку. Что, что ей делать? Безрассудная ярость сменялась безысходным отчаянием. Наконец, она взяла себя в руки и еще раз склонилась над щелью.

Шенн разговаривал с женщиной. Видимо, с одной из тех, что жили в каждой та-верне, развлекая и ублажая посетителей. На острове Далмиры ни одна девушка не смела провести ночь с мужчиной до свадьбы, в Арнире такое было в порядке вещей. Множество женщин зарабатывали асиры, проводя ночи с разными мужчинами, и это не считалось грехом. Их покровителем выступал Великий Эльмер, один из Сущих, бог воды, жизни и плодородия. Лишь в месяц голубой луны девушки Арнира могли лишиться девственности. В Ринерессе и других городах Арнира женщин, зарабатывающих на жизнь своим телом, называли жрицами Эльмера. Но Далмира не могла поступиться обычаями предков, просто взять и забыть все, чему учил ее отец. Со временем она научилась понимать мужчин-арнов и уже не считала оскорблением, когда кто-то принимал ее за жрицу Эльмера. Но и становиться ей не хотела...

Она не могла расслышать слов Шенна, но от интонации его голоса, что-то ласково отвечавшего девушке, Далмира едва не расплакалась. Вдруг, в один миг, все вокруг показалось ей каким-то невероятным сном, потому что так не должно быть!

С момента их расставания она не думала о Шенне постоянно, лишь иногда он являлся к ней во снах и в мыслях, как что-то живое и близкое. Он был одним из немногих на этом свете, кто никогда не причинял ей зла. Она лишилась отца, потеряла Кинару и Немого, и внутри Далмиры осталась последняя согревающая душу звездочка: Шенн. Он был солнцем, до которого нельзя дотянуться, но которое греет, давая новую надежду.

Нет у нее теперь надежды...

Дверь заскрипела, и Далмира проснулась, тут же схватившись за кинжалы. В проеме возник знакомый силуэт слуги.

— Ты где? — негромко спросил он, вглядываясь в полутьму. По правде говоря, он опасался загнанной в угол беглянки, и в то же время искренне желал ей помочь. — Выходи. Все спят. Я вывезу тебя отсюда.

Далмира сглотнула комок в горле. Очень хотелось пить. Как заснула — не вспомнить.

— И хартоги спят? — спросила она.

Слуга покачал головой:

— Кто-то спит, а кто-то нет. Я выведу тебя, пошли.

Вслед за ним девушка спустилась с лестницы. Теперь она верила ему. Если бы он хотел, то давно сообщил бы хартогам, и она бы не проснулась...

Они вышли на задний двор. Раннее утро. Солнце еще не встало, и во дворе, как молоко в гигантской чаше, плавал густой туман. Слуга подвел ее к забору. Рядом стояла колода, забравшись на которую, можно было легко перелезть через ограду. Спасибо, друг.

— Они не поймают тебя, Арнир велик! — шепотом произнес слуга, и Далмира горько усмехнулась. Не настолько велик, если она сумела встретиться с Шенном! Она не знала, где он теперь и не могла его искать. Где бы он ни был, их пути снова расходятся и, похоже, уже навсегда.

— Я буду с повозкой вон там, — указал слуга. — Жди меня.

Далмира перелезла через ограду и побежала к перелеску. Остановившись у де-ревьев, она осмотрелась и стала ждать. Мысли о Шенне не давали покоя. Наверняка он провел ночь с этой девушкой, ласкал ее, говорил то, что должен был сказать не ей... Думать об этом было невыносимо, и еле слышимый стук копыт прервал мысли Далмиры. В густом тумане проявились очертания большого рогатого зверя, вслед за ним двигалось нечто огромное. Далмира разглядела повозку, на которой лежала копна сена. Колеса ее замерли, и возница спрыгнул на землю.

— Где ты? — вполголоса крикнул он. — Это я!

Далмира приблизилась.

— Спрячься в сено, — сказал спаситель. Далмира увидела, что повозка до краев засыпана скошенной травой. — Быстрее. Они стоят на перекрестке и слышат каждый звук. Тебе не пройти незамеченной.

— Ты помогаешь мне, а я даже не знаю твоего имени, — сказала она.

— Это хорошо. Если тебя поймают, ты не сможешь сказать его хартогам.

Губы Далмиры тронула улыбка. Умный парень. Девушка залезла в траву, и слуга быстро закидал ее травой.

— Пошел! — прикрикнул он, уколов животное в круп, и крог потащил повозку со двора. Девушка сидела, не шевелясь. Засыпанная изрядно перепревшей травой, она вдыхала ее душный запах, и вслушивалась в поскрипывание колес. Довольно долго спаситель не подавал никакого знака, и Далмира хотела выбраться из травы, как вдруг услышала голос:

— Что везешь?

— Траву. А ты кто такой? — без тени страха спросил возница.

— Хартог. Ищу девку. Красноволосую. Не видел? Она где-то здесь.

— В наших краях красноволосых отродясь не было, — проворчал слуга, и Далмира поразилась его выдержке. Ведь он рискует ради нее! — Не видал я никого.

— Дай-ка, я твою телегу проверю, — сказал хартог, заглядывая за высокий борт. — Траву, говоришь, везешь?

— Траву для крогов, не видишь, что ли? Продавать везу в Аримдор.

— Продавать? Да у тебя никто не купит эту гниль!

— А я тебе и не предлагаю, — огрызнулся возница, и Далмира ощутила тревогу. Шевелиться было нельзя — заметят тут же, и она лежала неподвижно, готовясь вскочить на ноги в любой момент. Сколько их там? Один или двое? Если напасть неожиданно, она справится и с двумя. Убить человека проще, чем зверя...

— Сейчас я посмотрю, что тут, — она услышала звук извлекаемого из ножен меча и, прежде чем успела что-то предпринять, почувствовала, как острое лезвие рассекло ей кожу. Схватившись за борт, она резким движением выбросила тело из повозки.

— А-а! — вскричал хартог. — Вот ты где! А говорил...

Речь охотника прервалась резким, захлебывающимся всхлипом. Изо рта его хлынула кровь, и Далмира увидела окровавленное железное острие, торчащее из груди хартога. Он упал наземь. Селянин хладнокровно вытащил из его спины стилет для управления крогом и ударил еще раз. Затем вытер острие пучком травы и отволок тело к обочине.

— Возьми его одежду и оружие, — сказал он застывшей Далмире. — Дальше пойдешь одна. Вон там, — его рука указала на юг, — есть гора. Обойдешь ее и увидишь реку. Тебе надо перебраться на другой берег. Там они тебя не найдут. А если и найдут — мергины не выдадут.

— Спасибо тебе, — пробормотала Далмира. Теперь она узнала охотника, убитого слугой. Один из тех, что недавно поступили на службу к Тормуну. Он был совсем молод, не старше Шенна, и Далмира не могла смотреть на искаженное предсмертной болью лицо. Она не тронула его одежду, но подобрала небольшой широкий меч. Оружие пригодится, хотя она предпочла бы привычное копье.

— Теперь беги, — сказал слуга и передал туго набитый узел. — Здесь еда.

— Ты действительно их ненавидишь... — произнесла девушка, глядя в темные неподвижные глаза. — Почему ты помог мне?

— Хартоги убили моего отца и забрали старшего брата, — ответил он. — Я думаю, он тоже погиб. Бойцы ведь долго не живут?

— Да, — сказала Далмира. — Это так. Как звали твоего брата?

— Никак. И меня никак. Прощай, красноволосая. Ты помогла мне отомстить, спасибо!

Он уколол зад крога дротиком, заставляя животное развернуть повозку. 'И это — месть? — подумала Далмира. — Убил совсем мальчишку...' Потеряв Немого и Кинару, она тоже хотела мстить, но мутившую голову ярость сдерживал страх за свою жизнь. И еще: кому мстить? Кто виноват в том, что случилось? В смерти Кинары повинен зверь, а Немой погиб, защищая Далмиру от убийц. Боец знал гораздо больше, чем мог рассказать своими малопонятными жестами. Тогда Далмира поняла главное — ее хотят убить. Почему и за что — так и осталось тайной, которую она, наверно, никогда не узнает, как и Шенн не узнает, что она видела его в трех шагах...

Внезапная мысль заставила ее броситься за уезжавшей повозкой.

— Стой!

Возница остановил животное.

— Ты что? — взволнованно спросил он. — Беги отсюда!

— Подожди! — она не могла уйти просто так, зная, что Шенн так близко. Надо оставить ему какой-то знак... Она выхватила кинжал и отрезала прядь волос. — Прошу, сделай это для меня! Передай волосы человеку по имени Шенн, он сейчас в таверне. Он высокий, и у него шрам на щеке. Передай и скажи... Скажи, чтобы не искал меня! Сделаешь?

— Сделаю, — кивнул слуга, пряча ярко-рыжий локон в карман. Повозка заскрипела и скрылась в тумане. И лишь сейчас Далмира почувствовала, как что-то течет по бедру. Посмотрела и увидела мокрую от крови рубашку. Мальчишка задел-таки ее мечом. И мог убить, если бы не тот парень.

Оставаться на открытом пространстве было нельзя. Туман рассеивался, распадаясь под лучами всходящего солнца, и Далмира направилась к югу. Скоро она увидит гору, а там... Он говорил о мергинах. Кто это, Далмира не знала, но если они дадут кров и защиту, она пойдет к ним.

Свобода давалась не просто. Она желала ее и получила, заплатив болью и кровью. С каждым шагом Далмира чувствовала, как что-то внутри зовет и требует ответа. Зачем? Зачем человеку свобода? Зачем она тому, кто не знает, как жить дальше?

Она не видела и не могла видеть, как далеко-далеко, за туманом и деревьями, в здании старой таверны спасший ее мергин передает локон огненных волос человеку по имени Шенн. Как, выслушав слугу, чужак в волнении выскочил наружу и, озираясь, громко и долго выкрикивал ее имя...

Глава двадцать первая. Знак неба

Шенн то и дело останавливался на дороге, не в силах оторвать глаз от великолепия раскинувшегося перед ним города. Ринересс был так велик и прекрасен, что захватывало дух.

— Чего встал, не мешай проезду! — прикрикнул кто-то, и юноша посторонился. Мимо, стуча колесами по гладким камням, проехал целый караван повозок. Дорога вблизи Ринересса была очень оживленной. Торговцы, селяне, воины, бродячие певцы и прочий разношерстный люд входили и выходили из видневшихся совсем близко городских ворот. Сердце Шенна забилось сильней, когда он увидел настоящее чудо: огромные белые статуи невиданных крылатых зверей, замершие перед воротами Ринересса. Ему приходилось видеть подобные творения человеческих рук в Руанноре и в городе под болотами гулхов, но эти скульптуры понравились Шенну еще больше. В них не было скупой простоты руаннорских барельефов и отталкивающе-грозных поз подземных чудовищ — эти крылатые звери заставляли любоваться собой, они восхищали и радовали глаз.

— Громира не видел, что ли? — спросили за спиной, резко толкнув в плечо. Шенн оглянулся: какой-то горшечник тащил за собой двухколесную тележку с товаром. — Уставился...

Оглядываясь на статуи, Шенн с людским потоком влился в широкие ворота Ринересса. Открывшиеся глазам великолепные дома и дворцы, расходящиеся в стороны улицы, и людская карусель закружили и потащили его куда-то. Этот город восхищал размерами, поражал количеством народа на сравнимых с бурлящей рекой улицах, и пьянил своим воздухом, воздухом Арнира и свободы.