А дальше одновременно три события стартовали. Один поток принялся завершать начатое мокрое дело, превратив шарик в неоднородную взвесь, опущенную за миг до начала проявления признаков деградации биоконструктов — ее экспрессивно хищническое настроение определенно вызывало ответный негатив. Тьфу, травку покалечил, забыв о миражах, защитница природы ялова. Второй поток завершил подготовку инфэо, приступив к активной фазе — оставшиеся двадцать шесть плодов с трех пальм мгновенно срезало, притянув ко мне под пончо, визуализация для двух у колодца. Для трех же у основания пальмового столба стремительный полет жертвенных искр Инти, ярко отвлекающе-ослепляюще вспыхнувших.
Верхушка пальмы перестала существовать, а меня и след простыл — простое мша расквасило бы меня уже о пространственную складку. Монеты у меня западной чеканки, а тут такой дорогой товар — реакция на солид в грошах прямо об этом кричит, позже сделаю аналитические выкладки. Шутом их развлек, конечно, потешил, но против всех, усиливших бдительность и серьезность намерений, не выстоять без смертоубийства. Вон, резвая погоня по следам шустрит — сливовый, кто б сомневался, вся мигом прочухавшаяся тройка на хвост села.
Не разочаровался — три фрукта в азарте своими разномастными стрелами Рушиза в клочья порвали три волокнистых фрукта, потом еще три, метко подставленных. Ошметки дважды очертили кокон ветра, поднявший мелкие песчинки разреженным барьером — я оценил поданную самим же сливочным идею. Прекрасный щит, особенно когда вокруг океан песка, с радостью собой поглощающего или отклоняющего, перемалывающего в пыль. Жаль, третьего залпа не последовало — ценность продукта для них высока. Эх, ЛЗ, что же ты не за весь год показал промотку?
— Верни кукунары, скот!
— Перетёртыми?
— Мальчик, — жмыых, старушка нашлась! Да они все тут не старше двух столетий. — А не заигрался ли ты? — В жопе детство взыграло? — одновременно с ней грубый голос.
— Взрослые. Первыми начали — первыми извиняйтесь.
— Хи-хи-хи, — прикрыв рот ладошкой.
— Сам удавишься?
— Еще шаг — сотру в порошок, — выставил ультиматум, подведя два фрукта к границе вращающегося с шелестом кокона.
— Какой примитивный шантаж, — продолжив сжимать треугольник, образовав поле мша-помех.
— Ваше самомнение зашкаливает за границу жизни.
— Ой ли?
— Вы двое отстанете, если я приготовлю сливочное масло?
— Кишка тонка, молокосос. — Пробуй. — Или мы, хи-хи, приготовим... — с трех сторон.
Сочетание ветра и земли. Укутался в непроницаемом для света вихре, провалившись по макушку, припудренную песочком, для надежности, оставив наверху аурный силуэт. Послал лепестки, полные песка — весь старый кокон. Промокший и остекленевший песок отвалился от нового, легко и непринужденно восполнившего потерю — двое стали выжидать. Аэромант с не предвещающей ничего хорошего улыбочкой взял посох двумя руками наперевес, легко разбив мое инфэо на составляющие, отбив песок своим порывом воздуха. Однако лепестки все летели и летели — в памяти всплыл термин "пескоструйная машина". Два активных раструба за плотной пылевой завесой, быстро смещающейся в мою сторону, зигзагами заскользили по пескам, выпуская из себя две тонкие струи, заставившие резко посерьезнеть мага, воткнувшего свой посох в песок, и взявшегося за верхнюю его часть двумя руками. Желтые листья раскрылись, показав Ра сложно ограненный кристалл, внутри которого, в свою очередь, росли кристаллические пластины, составленные в триграмме стихии, тускло-тускло, но пульсирующей, вокруг основного летали мелкие листья в форме иероглифа "воздух", мерцая в реверс.
Движущийся от него вал буквально прессовал песок катком, другой слой сминал эфир, третий давил в астрале. Многоплановое заклинание использовало энергию других школ на менее высоком уровне, но не менее виртуозно, причем управлял все этим сильфид. Гладкий след, поблескивающий плоскими спинами песчинок, тем же моим инструментом ни в какую не поднимающиеся, даже не сдвигающиеся. Мелькнула мысль выпить эфирные тела, как сильфида, так и эльфа, но сравнение себя с вампиром отвратило от нее. Две управляемые тончайшими нитями — на десятках метрах Альфе и Бете удастся удержать размер, сравнимый с микрометрами, как у той паутины, в которую неосторожно вляпался когда-то — песчинки за микросекунды миновали расстояние от ног до глаз, опрометчиво открытых и незащищенных поблескивающим металлом алькутисом. Миновать крупные дыры в эфирных конструкциях щитов и продавить собой генерируемые ими поля, войдя в слабое, но взаимодействие с его аурой, оказалось просто — дольше концентрировал восприятие на кончике. Пусть смотрят, как вал давит мою поверхностную защиту, якобы измолачивая в кашу. Момент рассчитан в самый аккурат — врывающиеся в тело песчинки тут же заставляют его сбить какую-либо концентрацию, ударяя по самому чувствительному месту глазного нерва через продырявленное яблоко. Уже без моего участия подсаженные конструкты начинают пить его энергию, разгоняя в голове вихрь, разрушающий мозг.
Корка исходит трещинами и разлетается в стороны, взбаламучивая еще оседающий песок и пыль, лишенный направляющей воли и силы. Напротив чистенького моего падает тело противника, и остается торчать его ослепительно горящий посох — песчинки раздробили кости, ослабив охват, не тратя силы на преодоление действия брэмпэтэ. Что-то, а возможности такого посоха нетрудно предугадать, сложив дважды два из уроков истории и маговедения(!!!), в памяти отложился момент зацепа тонкого тела за специально подготовленную структуру кристалла. Вокруг завертелась песочная метель, свернувшись коконом вокруг меня.
— Бестия!.. — ахнула эльфка, ее дружок раздувал ноздри, играя желваками.
Прокатит ли второй подобный удар, зависит целиком от самого аэроманта, остальные не должны были ничего разглядеть, а уж тем более понять, почему из лопнувших глаз потекло мозговое масло.
— Маслица не предлагаю — мой трофей. Держите свои кукунары.
— Да в бездну их!.. — несколько визгливо. Преградил дорогу стеной песка.
— Мое.
— Оставь. В покое. Он наш товарищ и мы забираем... его.
— Пыли под ногами приказывай, — а он все шел напролом сквозь вторую стену. — Мне добить его али как? — упер бы руки в боки, да не та ситуация.
— Простите нас, этрас, — пала на колени под злым непокорным прищуром не мужа, но любовника.
— Извините.
Мда. Пришлось ЛЗ придумать заглатывающий щуп, вернее я попросил организовать подобное — из хладного пламени пряжки достал змею, чей бесконечный хвост терялся где-то в артефакте. Эффектно по воздуху заизвивавшись, метнулась к сливовому.
— Посох, так и быть, забирайте, остальное мое по праву победившего.
— Вы превращаете нас в своих врагов, этрас, — процедил мужчина.
— Из грязи в князи... Кстати, вы и так врагами ко мне явились, напав не объяснившись, — голова с раскрывшимся капюшоном с изображением того-же льдистого пламени, буквально всосала в себя тело, причудливо исказив пропорции, или само пространство. Впрочем, до красоты ли? Нет.
— Сто солидов налом, — держа себя в руках, поднявшись после секундной слабости.
Зачем мне этот фарс? Принцип? Потешить-таки самолюбие? Гордость в печенку ударила? Прорвавшийся гной одиночества?
— Не вы первые начали попытки унижать. Пока сладкая парочка не станет прощающе белой или хотя бы полностью голубоватой по отношению ко мне, пусть ищут другие пути воссоединения. Да-да, посошок, внемли речам моим, или так и останешься живым кристаллом, скажем, пока тебя нынешняя пассия не родит наново...
Эх... Теперь понятно, как могли остаться в живых те сотни. Знание воняло болью, грустной печалью с лишь одной светлой искоркой, нет, двумя. Теми двумя гномами, братом и сестрой. Жмыых, как же муторно на душе! Убрал стены следом за втянувшейся змеей, ровная утрамбованная площадка уродовала лик пустыни. Под злобное молчание выдернул ветром посох, разрушил корку.
— Двести, — яростно растопырив уши.
Йейль, для них так важны собственные чувства? Давление извне совершенно неприемлемо? Хм. Восточный менталитет?
Два потока в релаксе уравновесили коромысло настроения. Действительно, что я знаю о восточных, акромя общих сведений, касаемо столицы, внешних отличий и прочих поверхностных данных? Завалился медведь в хату и давай свои порядки наводить? Дома... я жил все свое детство, жуя ботву от корнеплодов. Но ведь что-то общее должно быть? Или так общение с Сипаугри на меня повлияло? Или внешние факторы так отразились? То-то мелькала неудовлетворенность и ожесточение, когда открылось навершие посоха, и уж больно легко прошел через возведенную им вокруг себя защиту — эфирный слой все равно присутствует в чужеродной среде, предохраняя слабже, но ведь не настолько же. А судя по используемым символам в посохе аэромант претендовал на статус повелителя стихии, о том же говорит и уровень примененного воздушного вала(!!!), за нечего делать раздавившего мой многообещающий экспромт.
— У...
Договорить парализованный не успел — противопоставить моим конструктам они не смогли ничего. Никакого доверия к ним не испытывал, каверзу обязательно бы подстроили по пути, а посох и троих выдержит, по трем пластинам триграммы. ЛЗ нехотя согласился — сам я не в тех знаниях, чтобы касаться чужого артефакта, тем более такого, как посох с необузданным живым кристаллом. Тут сразу же начнется схватка двух воль. И либо я его подчиню, либо он меня.
— Вы допустили тактическую ошибку, разделившись, и стратегическую, инициировав конфликт, — на "глазах" посоха "поглощая" еще два трупа, из которых управляемый ЛЗ посох вытянул тонкие составляющие.
Змеиные гольфы первоклассны, удобство неоспоримо, и хоть в горы, хоть в леса или болота, нога дышит и чувствует. ЛЗ создал их для меня, взамен сандалет. Полынь-пшеничные чешуйки с зеленовато-серыми панговыми муаровыми разводами, в глазницах мелкие бесцветные асалы с мужской круглой огранкой из моего прошлого — всем вариантам было позволено всплыть в памяти. Такие же появились в центрах шейного и поясного обручей, ставших полноценными и независимыми артефактами из мифрила под цвет глаз. Аналоги брэмпэтэ на туловище, по крайней мере, сам вполне мог повторить теперь, после переключения между проблемами и исследования повсеместно распространенного явления, видимо, чересчур много значащего. Подумав, решил оставить прежний внешний вид, а то попаду впросак и вызову еще большие неприятности.
Что ж, полуденное пекло сошло на нет, Ра осталось прокатиться четверть пути до захода в кампании с месяцом Рухма, посох в песчаном саркофаге давно готов к транспортировке, три тела в клубящейся туманном лейовской комнате под непростой разговор с ЛЗ лично мною проверены и залатаны, сандалеты вновь на ногах.
Глава 16. Беседа
— Что с телами?! — сколько у нее холодных интонаций. Немного завидно — меня наставник не учил подобному искусству.
Практически поменялись ролями — за спиной светило, сам на гребне, размытые полосы в коротком песчаном мша собрались в вершинах пентагона. Маги активировали посохи в боевой режим, трое с малыми зеркальными щитами и ятаганами. Все пятеро окружены плотной многослойной защитой. Бассейн разрыт и приспособлен под еще не окончившуюся дневку, пальма колышет новорожденными ярко зелеными листьями в пятую часть от взрослой длины, колодец закрыт, начатая мной работа доделана, Брыська и Туська, вытянувшиеся своими длинными и поджарыми телами в стойке на двух ногах и упором на хвост, крутили головами в обе стороны, пошевеливая усиками.
— Из обиженных на жизнь осталась одна. И четверо здравых рассудком. Сменим мечи на орала?
Вокруг точки баланса, за которую держал посох, налепил толстой прослойкой песок — показалось правильным сразу внести ясность. Им тоже пришла такая мысль в голову. Расслабленная отрешенность, посеревшие лица, лишенные эмоций. Присутствие силы, памятуя о князе, то на достойном хорошего чародея уровне.
— Верни.
— Почтеннейшая, увидев ее смерть, вы повторите их судьбу, — поведя посохом.
И чего они так верят тому, что я демонстрирую? Их ауры правильной яйцеобразной формы, полные и равномерные — из родного древа подавляющее большинство, которое видел в мажор-эолосе Акиулюни, имет мятую и слабую тонкую полевую оболочку, разве что графы на титуловании имели насыщеннее и ярче наблюдаемых у всех восьми, а особенно у пошедшей на коадунатио(!!!) пятерки, профессионально, кстати, выполненного, у ЛЗ уточнял. У меня же от ослабленной ради предотвращения лишних отпечатков к моменту перемещения на пальму после поединка специально осталась с виду еще более измятой, с прорехами, а сейчас так вообще максимум на ладонь от тела. Однако главное различие в том, что свечение их по лопатки длинных волнистых прядей в косах и гривах вторило богатству истинной ауры, скрываемой амулетами, выставляющими напоказ ложную, а не глазам, как я привык... еще в прошлом. Сейчас, когда их тонкие тела сплелись в коадунатио, изменив внешние очертания и приобретя не свойственный окрас и наполнение, когда оба потока просто наблюдают, запоминая детали практической реализации теоретических знаний, я разглядел недокументированную особенность — конечно же у каждого был период увлеченья собратьями за Цилиябарх, у кого-то из сверстников раньше, у кого-то позже. Но в книжках все они представали одинокими варварами пустыни, не желающими тратить силы на озеленение своих угодий, эдакие загорелые перекаченные тела, в красках книг похожие на осветленных альфар.
— Пробуй, окбес(!!!), — не позволив отразиться издевке, как она думала.
— Вы не за того меня принимаете, — кидая посох.
Движение вперед рукой сопроводил примитивным инфэо, задающим траекторию полета до центра пентагона, в который и воткнулся посох пяткой, нарушая их концентрацию на каком-то заковыристом кантио — собираемая ими мощь медленно увеличивалась, готовая как отразить, так и напасть, первой и на поражение. Как раз в центре собирался призрачный шар, видимый пока лишь на информационном подуровне эфирного слоя, в который закручивающимся хороводом влетали пять искристых струй от вершин объединения — до лепки конечной формы из силы оставались считанные секунды. Подобные ручейки питали внешний контур защиты, напоминающий один из пятилепестковых цветков, по размеру схожий с южной мутацией.
— Предпочту разговор с живыми фильтрации памяти трупов, их и так у меня три штуки...
— Вер...
— Дура! — для кого-то неожиданно резко плюнула друидесса.
Они с напарником одновременно сделали шаг назад, разрушая общность. Завитушка ее посоха, тем не менее, осталась на месте, будто зацепившись за воздух. Зеленый пух резко встопорщился, ощетинившись тонкими иглами — я увидел завораживающую воронку, которую образовала разлитая мощь, втягивающаяся в кристалл посреди в три раза увеличившей размер и количество витков спирали, отчего-то напомнившей гигантские леденцы на палочках, которые когда-то обожал в детстве клянчить во время проведения редких ярмарок, и лакомиться тоже. Посох ее напарника — офиофагус с очень широким в раскрытом виде капюшоном, заостренным по краям не хуже секиры, голова тоже имеет острую кромку и копьевидный нос, яркие асталы глаз сверкают не хуже сияющих асталов двух пар клыков. Верхняя часть посоха имела волнистый профиль, а голографические изображения стреловидных змей, обвивающих ранее верхнюю часть, обрели реальный объем из песка, смотря крючьями голов строго по сторонам света. Когда он сделал шаг, змеи на посохе образовали квадрат, обращенный в центр пентагона, и наклонами головы обозначили направление вращения энергетической воронки, выросшей из раскрывшего в центре пасть поедателя змей, королевской кобры, чья чешуя играла металлическими тонами, а тело под держащей рукой слегка проминалось, подстраиваясь под ладонь мага для пущего удобства. Причем оба навершия не потеряли вертикаль — руки магов проскользили по отклонившимся древкам, оставившим след на песке.
