Вайсен отчаянный, распутный, развратный, но у хрупкого и с виду покладистого юного лорда он на коротком поводке. Эрни не устраивает сцен ревности и не пытается выяснить степень любви, но если ему не нравится поведение Вайсена, он молча одевается в свои лучшие одежды и тихо покидает дом. Однако ему еще ни разу не удавалось уйти далеко. Его всегда перехватывал обескураженный Вайсен, боящийся потерять своё ледяное и упрямое счастье.
Одевшись, Эрни идёт на кухню и начинает варить кофе. В доме много различной техники, в том числе и две кофеварки, но юному графу не нравится водянистый напиток. Он готовит его по старинным рецептам. Сильный горьковато-терпкий аромат разносится по всему помещению. Эрни с наслаждением вдыхает этот божественный запах и на секунду замирает, прикрывая глаза.
Крепкие руки обхватывают его тело, и он прижимается спиной к рельефному торсу мужа. Эрни ощущает на шее его горячее дыхание, прикосновение губ... мурашки пробегают по его коже, а внизу живота скручивается стальная пружина желания.
— Доброе утро, — звучит хрипловатый голос, — мммм, кофе... с корицей. Я его очень люблю.
Эрни хочет ласки. Он мечтает о крепких объятиях мужа, его глубоких поцелуях, его нежности и страстности. Он знает, каково это — умирать и снова возрождаться, будучи захваченным целой гаммой чувств. Но он не оборачивается, а сосредотачивается на кофе, и только невзначай, совсем чуть-чуть гладит руки, пленившие его. Когда кофе готов, он аккуратно разливает божественный напиток в полупрозрачные фарфоровые чашечки. Вайсен отпускает своего упрямца, и Эрни, подхватив их, идёт к столу. Но его свобода длиться недолго, и как только стол накрыт, Вайсен опять подхватывает его и усаживает к себе на колени. Эрни фыркает и для порядка пытается освободиться, но муж предупреждает его порыв, и поцелуями лишает воли. Эрни млеет. Он замирает, все мышцы натянуты как струна. Теперь посмеивается Вайсен, отстраняясь от уже припухших губ любимого вампира, и с равнодушным видом берёт горячий кофе. В подобные моменты у Эрни появляется одно непреодолимое желание: стукнуть мужа чем-нибудь потяжелей. Но, сдержав свои эмоции, он тоже с показным безразличием берёт свой напиток. Впрочем, встать с колен Вайсена он не пытается, ибо знает, что это совершенно бесполезно.
Завтрак, как обычно, проходит в тишине. В этот раз мысли Эрни не только о любви — он беспокоится о Ричарде, от которого уже давно не было никаких вестей. Правда, в первое время после приезда он настолько был захвачен новыми впечатлениями, что забыл о существовании мелкого, но тот сам периодически звонил, тревожась о своём лорде. Со временем и Эрни стал беспокоиться о нём. Но в последнее время у юного лорда возникло отвратительное ощущение собственной беспомощности и предчувствие чего-то непоправимого... Уже пару недель Рич не выходит на связь, его телефон разряжен. И хотя директор клуба 'Арена' уверяет, что с мелким всё в порядке, плохое предчувствие все равно не покидает его.
— Вайсен, я беспокоюсь о Ричарде. Боюсь, как бы с ним ничего не случилось, — голос Эрни заставляет вздрогнуть супруга.
— О каком Ричарде? — уточняет Вайсен, — Том мелком уродце, который прислуживал тебе?
— Не говори так о моём единственном друге! К тому же он ещё несовершеннолетний ребёнок, и я несу за него ответственность.
— Насколько я помню, он уже несколько лет назад отметил своё пятидесятилетие.
— В его документах завышен возраст, — парирует Эрни. — Это было сделано для поступления в университет, ну и для того, чтобы он не привлекал к нам лишнего внимания. Я всё-таки мало похож на его папочку, а путешествие с несовершеннолетним вызывало бы много вопросов.
Вайсен уже знает всю подноготную Эрни, но до этого он ни разу не интересовался Ричардом, так как отдал его церковникам. Зачем ему информация о мертвеце? Но сейчас, когда Вайсен узнал про настоящий возраст мелкого, его прошибает холодный пот. Впервые за короткую супружескую жизнь Вайсен понимает, что между ним и Эрни возникло серьёзное препятствие. Когда он милостиво отдавал вампира, то не задумывался над его судьбой, а тем более важностью для своего любимого. В тот момент это казалось ему справедливым, подходящим договором с орденом. Теперь же всё предстаёт совсем в другом свете: предательство и ложь в самом начале их совместного пути.
— Попробуй дозвониться ему сегодня, и если не получится, то завтра я постараюсь выяснить, где он и что с ним происходит, — задумчиво произносит Вайсен.
Для себя он уже решил, что вырвет мелкого из лап церковников. Чёрт с ним, пусть хоть слугой будет. Терять доверие и любовь супруга он точно не готов.
* * *
Оштинское общежитие. Алекс.
Алиссия уже ушла. За окном темнеет. Усталость навалилась так, что лень пошевелиться лёжа на диване. Все мысли Алекса сейчас вращаются вокруг одного злополучного ошейника.
Что в нём не так? Понять так сложно, но ведь не зря все инстинкты вопят, что он опасен. Только чем? Алекс даже его надел, чтобы проверить, действительно ли тот представляет угрозу. Ничего не произошло, но страх в душе так и не прошёл. Алекс решает завтра всё же обратиться к Джорджу, хотя ему этого ужасно не хочется. Он ведь сам выгнал его из дома, а теперь придёт просить о встрече, но ему действительно тревожно. Он чувствует грозящую мелкому опасность.
Алекс встаёт, проходит в спальню и, откладывая все свои душевные метания на завтра, ложится спать. Сон приходит почти мгновенно, а вместе с ним и кошмар...
* * *
Большая комната. Он бежит, подгоняемый протяжным жутким женским криком. Перед ним диван, обитый зелёно-жёлтой тканью, и он мгновенно залезает под него, спасаясь. Там темень. Тяжело дышать и почти невозможно шевелиться. Неожиданно раздается последний предсмертный вопль и прямо пред его взором появляется жуткое лицо вампира. Но не оно, с пустыми мёртвыми глазами, залитое слезами и перекошенное от жалости и боли, пугает Алекса, а ошейник, на котором изогнуты в мучительном крике лица. Лица, пытающиеся его достать, тянущиеся к нему, все ближе и ближе... Но вдруг раздается звук мощного удара и голова вампира отлетает, а эти лица мгновенно нападают на него. Он кричит, чувствуя, как тело заливает кровью...
Алекс вскакивает. Он шумно дышит и весь мокрый от ледяного пота. Ошейник! Вот чего он так боялся все эти годы! Он быстро мчится к сумке, в которой оставил эту дрянь, и по дороге в темноте задевает столик. Что-то звякает и катится по полу, но это не имеет никакого значения. Ошейник — вот что сейчас важно. Такой конструкции Алекс не встречал за всё это время, лишь приходил во сне искажённый образ, оборачиваясь непонятным ночным кошмаром. Он зажигает свет и достаёт этот 'подарок' дяди, предназначенный для мелкого. Сомнений нет! Такой же ошейник был на шее погибшего вампира! Но тогда выходит, что это были хозяйские рабы?.. А как же они тогда посмели напасть на семью охотника? Ими кто-то управлял? Дядя... как он может быть замешан во всём этом?..
Алекс бессильно оседает на диван, так и не выпустив из рук жуткий ошейник.
Его приводит в чувства голос Алиссии:
— Алекс! Ты на мертвеца похож!.. Что здесь произошло?
— Не знаю... — бесцветным голосом шепчет он в ответ.
— О Боже! Да расстанься ты с этой гадостью! Ты порезал пальцы об эту дрянь!!!
Взглянув на свои руки, Алекс видит застывшие дорожки крови. Он с трудом разжимает ладони, и ошейник с грохотом падает на пол, покатившись совсем как во сне, но уже к Алиссии. Он вскакивает, но тут же оседает.
— Алекс, приди в себя! Твоя невеста не простит мне такого твоего состояния!
— Какая ещё невеста? — заторможено спрашивает он.
— А то ты сам не знаешь! Отец просил, чтобы я её отвадила...
— Что? Кого отвадила?
— Твою невесту, — вздыхает Алиссия. — Я только сегодня поняла, что не посоветовалась с тобой. Вдруг я ошибку совершила? Хотя, надеюсь, поцелуй она простит...
— Алиссия, не морочь мне голову, она и так болит. Нет никакой невесты...
— Погоди! Так ты ни с кем не встречаешься? Я правильно тебя поняла?
— Встречаюсь... с мелким.
— С кем?!
— С вампиром, с парнем... Чёрт, я так устал от твоих вопросов, — равнодушно сообщает Алекс.
Он смотрит в пол и замечает белый лист бумаги, чуть-чуть выглядывающий из-под дивана. С трудом подняв его негнущимися, распухшими от жёсткой хватки пальцами, он рассматривает странное послание.
'Алекс, я виноват перед тобой, прости. Когда ты прочтёшь моё письмо, не пытайся меня искать: я буду уже слишком далеко. Передай своему дяде мой университетский браслет, надеюсь, ему этого хватит, чтобы простить тебя. Мне бы не хотелось и дальше создавать тебе ненужные проблемы.
Надеюсь, ты меня поймёшь, если я скажу честно, что когда-то люто ненавидел тебя. Во время войны в мире вампиров ты попал в плен одному из лордов. Тебя много и долго пытали, но я вылечил все твои раны. Взамен же ты заставил меня выпить твою кровь, пытаясь сделать своим рабом, хотя этого ты уже, наверное, и не помнишь. Да и во мне нынешнем сложно было бы узнать меня прежнего: тогда я был слишком толстым. Можешь не беспокоиться обо мне и оставить четыре миллиона лидов, которые ты мне задолжал на 'Арене', себе на мелкие расходы.
Знаешь, мне слишком большой ценой досталась свобода, так что я никогда не стану твоим рабом. Именно поэтому я отпустил тебя, сняв кольца верности. Теперь нас ничего не связывает. Желаю вам с Алиссией счастья!
Прощай,
Твой ботаник, Ричард'.
Алекс снова и снова перечитывает письмо, плохо понимая написанное. Расплывающиеся перед глазами строчки и головная боль не слишком-то помогают разобраться в сути послания, но одно ясно — Рич ушёл, сбежал, бросив университет и оставшись совсем без защиты! Алекс в шоке от произошедшего, но в тоже время у него нет сил, чтобы начать немедленные поиски мелкого.
— Что с тобой? — раздаётся тихий шёпот Алиссии, заставляющий вздрогнуть забывшего обо всем, в том числе и о ее присутствии, Алекса.
Он с трудом поднимает голову и их взгляды встречаются. Сестра отшатывается от него, словно от прокажённого. Она бледнеет и застывает, не в состоянии отвести взгляд от лица Алекса. Он первый прерывает молчание:
— Мне нужно увидится с Джорджем, владельцем 'Арены'. Срочно.
* * *
Клуб 'Арена'. Джорд, немного ранее
Джордж с удовольствием наблюдает за развитием отношений Леда и Амаи. Тут всё идёт к свадьбе. Они красивая пара. Жаль, конечно, терять девушек, но они обретают счастье, а он, Джордж, всегда найдёт им замену. Есть только одно препятствие законному браку: Лед — раб ордена, выкупить которого сейчас невозможно. Особенно учитывая то, что в клубе есть еще один вампир, спасённый из дома Орелли. Церковники слишком разъярены неожиданной пропажей обоих пленников. По слухам, они до сих пор ищут обоих беглых рабов, надеясь выяснить обстоятельства гибели их собрата.
Если о Леде уже всё известно, то о происхождении второго вампира до сих пор никто ничего не знает. Даже имя его остаётся тайной. А ведь Ричи за его спасение чуть не поплатился жизнью! Только сейчас он наконец-то пошёл на поправку, но бывший узник Орелли за это время ни слова не произнёс. Док осматривал спасенного пленника и установил, что общее состояние этого вампира стабилизировалось, но жажды жизни в нём как не было, так и нет. Такое ощущение, что он замкнулся в скорлупе, отгородившись от мира прочными стенами.
Джордж не приближался к этой застывшей скорбной фигуре, пока не удостоверился, что вампирёныш будет жить, так как боялся, что прибьёт энергетического кровососа. Он и сейчас сдерживается изо всех сил, чтобы не надавать пощечин и тем самым привести гада в себя, но терпения становится всё меньше. Злость поднимается в нем каждый раз, когда Джордж вспоминает мелкого умирающим, почти начисто высосанным этой скотиной.
За что Рич-то пострадал?! Для того чтобы все имели счастье наслаждаться слегка ожившим полутрупом? Ричарда еле откачали, точнее его спас Алекс... Надо отдать должное молодому охотнику: он, кажется, сделал невозможное, вдохнув жизнь в вампирёныша. И похоже, что он неравнодушен к мелкому... Одна сцена ревности чего стоит! Как он на предупреждение 'не пугать вампирёныша' отреагировал.
Похоже, Джордж несколько отвлёкся, а ведь его основной задачей сейчас является вернуть к бренному существованию несостоявшегося — волей неба, не иначе! — убийцу нахалёныша. Джордж очень тяжело пережил его болезнь, он к Ричи прикипел душой, совсем как к собственному сыну. Он вздрагивает от пришедшего на ум сравнения, но, подумав, решает, что так оно и есть. Когда он узнал, что Алекс остался жив, то загорелся напрасной надеждой на встречу с родным человеком. Как оказалось, зря.
Алекс ничего не помнит о своём прошлом, и, к сожалению, они теперь совсем чужие друг другу. Глупо было мечтать о взаимопонимании, но он все же был небезразличен Джоджу. Сын лучшего друга. Но Сикхт постарался на славу и настолько задурил мальчишке мозги, что сядь этот ненаглядный дядюшка в тюрьму из-за него, то они с Алексом станут злейшими врагами... как это горько звучит, но отступиться — значит предать своих близких. Джордж продолжает искать хоть какую-нибудь зацепку, которая поможет ему раскрыть убийство семьи Вернера. Именно поэтому так необходимо оживить эту замершую мумию: вдруг выплывут детали интересующего его преступления, так как, по всей видимости, Сикхт держал её в рабстве уже давно. Кто знает, может, при бесправном рабе что-то обсуждалось, а Джорджу нужны любые, самые незначительные зацепки. Единственное, что удручает его, — это собственная агрессивность по отношению к ослабленному пленнику. Хотя из-за последнего он чуть не потерял своё неугомонное сокровище — мелкого вампирёныша. А это так трудно простить...
Вампир, несмотря на всю его замкнутость и отрешенность, очень красив. Джордж уверен, что они ровесники. Это радует, так как более молодой после застенков Сикхта, скорее всего, уже бы тронулся умом. Окончательно и бесповоротно. А у этого ещё есть шанс вернуться к нормальной жизни. Джордж подходит к нереагирующему на его появление упрямцу. Роскошная, оттенка воронова крыла, шевелюра скрывает выражение лица пострадавшего вампира, сидящего на кровати, но так даже лучше, ведь она не позволяет увидеть его пустые, безжизненные глаза.
— Я понимаю, что кажусь назойливым, но моё терпение уже на исходе. Ты полностью здоров, и твоё молчание — это скорее вызов мне и моим помощникам, — стараясь держать себя в руках, начинает он свой монолог. — Ты чуть не убил моего мальчика, поглотив его жизненную энергию, и только счастливый случай оставил его в живых. После этого мне сложно относиться к тебе как к смертельно больному.
Вампир вздрагивает от неожиданной злости и напористости этих слов. Он словно пытается проглотить ком в горле, а голос его звучит бесцветно:
— Прости, я не хотел причинить ему вреда, хотя я мало что помню. Вся моя жизнь словно покрыта дымкой тумана. Не больно... физически не больно, но словно во мне что-то умерло. Нет прошлого, нет будущего. Только лишь странное существование сегодня. Скажи, зачем мне сохранили жизнь? Я потерял всё: дом, родных, честь, гордость... но я это в какой-то мере заслужил. Мне приходилось сносить пытки и унижения от своих врагов, а сам... Когда-то по прихоти жены отдал своего сына в наложники... сам, добровольно, — он замолкает и опускает голову ниже, будто бы тяжкий груз вины придавливает его к земле. — Я тогда особо не задумывался, что такое рабство, и только сейчас понимаю, как исковеркал ему судьбу.
