На мини-табло розовыми буквами светилось: "Поздравляем! Вы беременны".
Джим уронил тестер на одеяло и минуту сидел, ошарашенный. У него будет ребёнок!
Первым делом Джим бросился в библиотеку и включил каталог, ввёл тему: "Беременность". На полках выдвинулось сразу множество книг по медицине и биологии — Джим не знал, какую выбрать. Он остановился на подробном учебнике по анатомии и физиологии альтерианского тела. Он узнал, что беременность длится 12 месяцев, первые симптомы — тошнота, головокружение, сердцебиение, а также озноб, усиливающийся в ночные часы. (Цикл длился до сорока дней, но кровянистых выделений, как у земных женщин, не было: всё растворялось особым ферментом и всасывалось в организм.)
Задвинув все книги обратно, Джим поплёлся к себе в комнату, где на одеяле лежал тестер, на котором всё ещё горели розовые буквы "Поздравляем! Вы беременны". Почему положительный результат не мог бы быть обозначен словами "Вы залетели" или "Покупайте коляску"? Или, ещё лучше — "Вы доигрались"? И почему отрицательный результат сопровождался словом "увы"? Почему там не было такой формулировки, как, например, "Слава Богу, вы не беременны" или "Расслабьтесь, ложная тревога"? Всё дело было в том, что к беременности на Альтерии традиционно относились как к счастливому событию, тогда как её прерывание без медицинских показаний осуждалось практически всеми. Для предупреждения нежелательного зачатия существовали капсулы, которые можно было принимать любому из партнёров до соития или не позднее чем через час после него. Джим попытался вспомнить: принимал ли он капсулу в последний раз, когда был с Фалконом? Он не мог вспомнить. Может быть, он принял, но слишком поздно? Как бы то ни было, результат этого светился на мини-табло розовыми буквами: у него будет ребёнок от Фалкона. Ошибки быть не могло: такой характерный симптом, как ночной озноб, у него был, да и общее недомогание тоже. Озноб у него уже начинался, и Джим забрался под двойное одеяло.
Ночь он провёл без сна. На него нахлынуло столько мыслей и страхов, что голова разрывалась: как отнесётся к этому лорд Райвенн? не выгонит ли он Фалкона? не прогонит ли самого Джима? Дрожа от озноба, Джим плакал. Когда утром вошёл дворецкий, на лице Джима всё ещё были явные следы слёз. Участливо склонившись над ним, Криар спросил:
— Что такое, господин Джим? Что за слёзки? — Взяв с тумбочки тестер и прочитав результат, он сказал: — Чудесно, сударь, поздравляю вас.
Кутаясь в одеяло, Джим сел.
— Что теперь будет, Криар?
— Что будет? — Криар с улыбкой присел рядом с ним. — Скоро у нас в доме появится малыш — вот что будет.
Джим уткнулся в чёрную ткань строгого костюма Криара и отчаянно разрыдался. Сдержанно поглаживая его по волосам белой перчаткой, Криар удивлённо проговорил:
— Ну, ну, сударь... Зачем же плакать? Ведь это радость, а не горе!
— Отец рассердится... Выгонит меня, — всхлипывал Джим. — Криар, что мне делать?
— Что вы такое говорите, господин Джим! — воскликнул Криар. — Выгнать вас, да ещё в положении? Не говорите такого вздора, мой милый. Милорд любит вас, он никогда такого не сделает! Разумеется, вам рано или поздно придётся всё ему рассказать.
— Я очень боюсь, Криар, — плакал Джим. — Он рассердится...
— Ну, может быть, самую чуточку, — улыбнулся дворецкий, бережно обнимая Джима за плечи. — А может быть, даже и не рассердится — вы ведь знаете, как его светлость добр. А при той нежной любви, какую он испытывает к вам, он не способен даже прикрикнуть на вас — не то что выгнать. Не бойтесь, мой милый. Я пока ничего не стану говорить милорду и господину Раданайту — вы сами им всё скажете, сударь.
— А если отец скажет, чтобы я избавился... от ребёнка? — пробормотал Джим, всё ещё плача.
— Да что вы, сударь! Вы, прошу прощения, в своём уме? — ужаснулся Криар, вскинув пшеничные брови и вытаращив глаза. — Нет, нет, убить ребёночка вам никто не позволит, так и знайте. Вы только подумайте, какое это для господина Фалкона счастье — после того, как он похоронил одного малыша!
— Так ты всё знаешь, Криар? — чуть слышно спросил Джим.
Криар улыбнулся и осторожно взял руки Джима в свои.
— Сударь, хороший мой... Моя работа — всё видеть и знать, что делается в доме, иначе какой я дворецкий? Да, мой дорогой, я давно всё вижу. Не мне вас судить, это не моё дело, и я ничего не стану вам говорить... Это дело милорда. Но раз уж такое случилось, пусть это будет радостью для всех. Не горюйте, господин Джим, а радуйтесь и не бойтесь гнева милорда: он ничего вам не сделает, он очень вас любит.
Джим вытер слёзы краешком одеяла.
— А если он выгонит Фалкона?
— Я так не думаю, сударь. Он этого не сделает. Единственное, к чему он может его обязать — это взять вас в спутники. На его месте я бы именно так и поступил, мой хороший. — Криар ласково пожал руки Джима и встал. — Если вы плохо себя чувствуете, можете не вставать. Оставайтесь в постели, я принесу вам завтрак сюда.
— Нет, я встану, — сказал Джим, откидывая одеяло. — Иначе отец будет беспокоиться.
— Хорошо, сударь, дело ваше. Я положу ваш тест в тумбочку.
Джим умылся и оделся, вышел в столовую. Лорд Райвенн и Раданайт сразу устремили на него обеспокоенные взгляды. Лорд, протягивая Джиму руки, позвал:
— Иди-ка сюда, дружок. Взгляни на меня.
Джим подошёл, и лорд Райвенн внимательно всмотрелся в его лицо, держа его руки в своих.
— Ты немного бледен, мой милый. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, отец, — ответил Джим. — Лучше, чем вчера.
— Ты уверен, дорогой?
— Да, отец.
Как ему сказать? Взять и выпалить прямо сейчас? Джим содрогнулся. Нет, это было ему не по силам. Нужно дождаться Фалкона и сказать сначала ему, а потом вместе пойти к лорду Райвенну. Джим так и сделал бы, если бы не дурнота, которая вновь подступила к горлу при виде еды и выдала его самочувствие. Лорд Райвенн нахмурился.
— Джим, ты сказал неправду. Тебе не лучше. Почему ты ничего не ешь?
— Я не могу, — пробормотал Джим. — Меня мутит... Простите. Я лучше пойду к себе.
Лорд Райвенн с Раданайтом переглянулись.
— Вызываем врача, — сказал лорд. — Больше нельзя тянуть.
— Не надо, — вырвалось у Джима.
— Что значит "не надо"? — нахмурился лорд Райвенн, вытирая пальцы салфеткой, пропитанной очищающим лосьоном. — Если ты болен, дружок, нельзя это запускать! Нужно разобраться, что с тобой. Так больше не должно продолжаться.
— Отец прав, малыш, — поддержал Раданайт.
Джим закрыл лицо руками. Ему было так дурно, что он почти падал со стула.
— Не нужно врача, я не болен, — простонал он.
— Как же не болен, если с тобой такое происходит? Мы все это видим, глупо отрицать! — воскликнул лорд Райвенн. — Дитя моё! Что за упрямство, я не понимаю?
Джим уронил голову на руки. Нет, теперь уже скрыть ничего не удастся, врач всё сразу выяснит.
— Это не болезнь, — сказал он.
— А что же это, по-твоему? — спросил лорд Райвенн.
— Отец, я... — Джим сглотнул ком в горле, собирая всё своё мужество, чтобы сказать это. — Пожалуйста, не сердись... У меня будет ребёнок.
— Что? Какой ребёнок? — пробормотал лорд Райвенн. — С какой стати? Что ты выдумываешь?
— Я не выдумываю, отец, — устало проговорил Джим. Теперь, когда он произнёс это, напряжение немного спало, но его по-прежнему мутило. — У меня в комнате в тумбочке лежит тест, можешь сам посмотреть.
Раданайт, казалось, не был удивлён. Он сидел молча, положив локти на стол, вопреки этикету, и мрачно смотрел в свою чашку чая. На его скулах играли желваки, он вертел чайную ложечку, а потом, стиснув челюсти, пальцами одной руки согнул её.
— Джим, что ты говоришь, какой тест? — пробормотал лорд Райвенн, поднимаясь из-за стола. А потом грозно нахмурился: — Или я чего-то не знаю?
— Отец, у нас Фалконом любовь, — выпалил Джим, зажмуриваясь. — И это его ребёнок.
— Что? Я не ослышался? — Лорд Райвенн, не сводя взгляда с Джима, подошёл к нему и поднял его лицо за подбородок. — Посмотри мне в глаза и скажи ещё раз.
Джим открыл глаза. Взгляд лорда Райвенна был суров, и по спине Джима пробежала ледяная волна, кишки тоже обледенели. Он чувствовал, что вот-вот упадёт.
— Джим, повтори, что ты сказал, — потребовал лорд Райвенн.
— Я люблю Фалкона, — чуть слышно пролепетал Джим. — И он тоже любит меня. У нас будет малыш.
Лорд Райвенн глубоко вдохнул, потом выдохнул и прошёлся из стороны в сторону, провёл рукой по волосам.
— Так. И давно это у вас с ним? — спросил он на удивление спокойным голосом.
— Со дня похорон его ребёнка, — сказал Джим безжизненно.
— То есть, уже два с половиной года, — проговорил лорд Райвенн. — И я ничего не знаю! Раданайт, ты слышал это?
Раданайт поднял на лорда Райвенна взгляд и положил на скатерть изогнутую ложечку, но ничего не произнёс. Несколько секунд лорд Райвенн смотрел ему в глаза, потом тихо проговорил:
— Ты знал.
Раданайт опустил глаза и молчал. Глаза лорда Райвенна колюче заблестели, ноздри дрогнули, и он воскликнул, воздев руки:
— Замечательно! Ручаюсь, что и Криар знал, и все домашние тоже, только я один ничего не знал! Восхитительно! Просто великолепно! И что же я теперь должен делать? Что мне делать, я вас спрашиваю? Джим, и ты всё это время скрывал это, притворялся, будто ничего не происходит! Ты обманывал меня! Нет, это уму непостижимо! Ведь ты сам ещё совсем дитя! Ну конечно, неразумное, наивное дитя — какой с тебя спрос! Это Фалкон, это на нём ответственность... Каков негодяй! У меня в доме, за моей спиной!
За всё время пребывания в доме лорда Райвенна Джим ни разу не видел своего приёмного отца в гневе, не слышал, чтобы тот повышал голос или даже просто выражал признаки раздражения; лорд Райвенн неизменно держал себя с присущим ему спокойным достоинством и ровной доброжелательностью, был всегда сдержан в выражениях, и потому такие слова, как "негодяй" и им подобные, звучали в его устах столь же грозно и сильно, как самые яростные проклятия. Джим был потрясён. Но не за себя он испугался, нет: в подлинный ужас его привело то, что гнев лорда Райвенна обрушился на Фалкона. Именно этого он и боялся больше всего! Самым страшным последствием было бы изгнание Фалкона из дома, и при этой мысли всё нутро Джима отчаянно и болезненно сжалось. Джим вскочил и бросился к лорду Райвенну, чтобы умолять его сменить гнев на милость, потому что даже мысль о разлуке с Фалконом была для него страшнее смерти; от лорда Райвенна его отделяли пять шагов, и три он сделал, а на четвёртом вскрикнул, подкошенный внезапной и резкой болью в низу живота, и сполз вниз, к изящным светло-серым сапогам лорда Райвенна.
— Дитя моё, что с тобой? — воскликнул тот испуганно.
Рука Джима была прижата к источнику боли — нижней части живота, и этого было довольно, чтобы понять, что с ним. Подхватив Джима на руки, лорд Райвенн быстро и взволнованно сказал вскочившему Раданайту:
— Вызывай врача из натального центра! Скорее!
Джим был водворён в постель. Хоть резкая боль уже отступила, он всё же был в панике, почти в истерике, по его щекам градом катились слёзы.
— Я умоляю вас, милорд, — лепетал он дрожащими губами. — Я прошу вас, пожалуйста...
— Ну, ну, что ты, — успокаивал его лорд Райвенн, одной рукой прижимая его к себе, а другой гладя по волосам. — Не надо, дитя моё, не волнуйся!
— Милорд, — всхлипывал Джим, уронив голову на его плечо. — Я умоляю вас, не выгоняйте Фалкона... Я люблю его больше всего на свете... Я умру без него...
— Тише, тише, только не волнуйся! — уговаривал лорд Райвенн, сам бледный от волнения. Его рука поглаживала Джиму живот. — Лишь бы с маленьким всё было хорошо... Это сейчас самое главное.
Врач прибыл быстро. Он был молод, невысок ростом, изящно сложен, в белом комбинезоне с голубыми полосками на рукавах и в белых облегающих сапогах, с такой же, как у Раданайта, причёской. Он был весь внимание и отзывчивость.
— Здравствуйте, меня зовут доктор ЗАаль, — представился он. И спросил мягко, с выраженной готовностью принять все необходимые меры: — На что жалуемся?
— Резкая боль, доктор, — ответил за Джима лорд Райвенн. — Недопустимо, чтобы с ребёнком что-нибудь случилось! Ведь он не потеряет его, нет?
— Прошу вас, без паники, — улыбнулся доктор, открывая серебристый чемоданчик. — В первый раз в положении?
— Ну разумеется, что за вопрос! — воскликнул лорд Райвенн. — Вы только посмотрите на него, доктор, — он сам ещё сущий ребёнок!.. Разумеется, в первый и, надо сказать, весьма неожиданно!
Доктор Зааль понимающе улыбнулся. Он обследовал Джима очень внимательно и бережно, доставая из своего чемоданчика один за другим какие-то приспособления и прикладывая к низу живота Джима. Лорд Райвенн был так озабочен и взволнован, что доктор не удержался от замечания:
— Вы так волнуетесь, милорд, будто это ваш ребёнок.
— Ну конечно, мой! — ответил лорд Райвенн. И смущённо поправился: — То есть, это мой внук.
— А, ясно, — проговорил доктор Зааль. — Спешу вас успокоить: с вашим маленьким внуком всё в порядке. Боль, вероятно, спазматического происхождения и источник её — в кишечнике. Угрозы выкидыша нет. Трёхмесячный эмбрион патологий не имеет, расположен и прикреплён правильно. Если желаете, можете на него взглянуть — вот здесь, на экране.
Лёжа на кровати с заголённым животом, Джим видел, как лорд Райвенн заглянул в откинутую крышку докторского чемоданчика и заулыбался.
— Ты моё маленькое чудо! — воскликнул он умилённо. — Подумать только! Новая жизнь...
То, что лорд Райвенн увидел на экране, до крайности растрогало его, и он, вернувшись к Джиму, запечатлел на его лбу самый нежный поцелуй. Доктор Зааль сказал:
— Если вам так удобнее, я могу наблюдать вас на дому. Я буду приезжать раз в неделю, но если возникнут какие-то проблемы, не ждите моего визита, а сразу свяжитесь со мной. — Доктор Зааль протянул Джиму маленькую белую карточку с золотистыми краями, на которой было напечатано его имя и ряд букв и цифр. — Раз в месяц нужно будет приезжать в наш натальный центр на более тщательное обследование. А отрицательные эмоции и волнения вам сейчас противопоказаны. Ваши близкие также должны помнить об этом и относиться к вам с предельной бережностью.
— Мы это понимаем, доктор, — сказал лорд Райвенн. И добавил сокрушённо: — Боюсь, виновником его волнений оказался я... Я был с ним суров и резок.
— Это недопустимо, — сказал доктор Зааль серьёзно и строго. — Эмоциональный стресс крайне негативно сказывается на здоровье и нервной системе будущего малыша.
— Разумеется, доктор, этого больше не повторится, — заверил лорд Райвенн.
— Вот и прекрасно, — сказал доктор Зааль. Он достал из чемоданчика книгу и вручил её Джиму. — Оставляю вам это пособие, в котором вы можете найти много полезной информации. Вот также витаминно-минеральный комплекс, разработанный специально с учётом потребностей организма в период беременности. — Доктор Зааль вручил Джиму прозрачную коробочку, в которой было десять серебристых пластин с сиреневыми круглыми капсулами. — Сейчас достаточно принимать по одной капсуле в день для восполнения суточной потребности, а со второй половины беременности нужно будет увеличить дозу до двух капсул в день, для восполнения не только вашей потребности в витаминах, но и потребности подросшего плода.
