Освоение незнакомого корабля — дело муторное. А если он куда совершеннее, чем тот, с которым был знаком раньше — так и вообще...
Рулевой Станислав Гаевский, известный среди подплава Северного флота как хороший рассказчик, но балабол и человек не вполне серьезный, уверял всех, кто желал слушать, что поначалу при попытке срочного погружения дифферент у 'ниночки' был чуть не сорок пять градусов. Взвешенно настроенные моряки слушали с большой дозой недоверия. Впрочем, боцман в некоторой степени подтверждал байки, утверждая, что с дифферентовкой научились справляться отнюдь не сразу. То же относилось и к другим лодкам этой серии. Проблемы сильно уменьшились, когда экипажи принялись отрабатывать погружение с перископной глубины.
Одновременно люди трудились над освоением БИУСов28. Особенно трудно было привыкнуть к мысли, что умная система сама делает большую часть работы. Поначалу в учебные атаки выходили все четыре подлодки класса 'Н'. Очень скоро выяснилось, что неконтактные торпеды условно взрываются далеко не всегда так, как хотелось бы подводникам.
В качестве учебной цели фигурировал эсминец 'Сокрушительный', имевший на тот момент как бы не лучший экипаж на всем Северном флоте. Сигнальщикам, конечно же, сообщили, что их корабль будет под учебными атаками, и те выискивали перископы, изо всех сил напрягая зрение. Иногда (очень редко!) посредник подтверждал правоту молодцов с 'Сокрушительного'. Гораздо чаще тревожные сигналы оказывались ложными. Это не показалось удивительным: все же Баренцево море спокойным назвать никак нельзя; в таких условиях перископ заметить трудно. Однако лодки ни разу не были обнаружены акустиками, и этот факт больно бил по самолюбию экипажа эсминца. Правда, слухачи в четырех случаях поймали шум винтов торпед. Вплоть до разбора учений они гордились этим, но выяснилось, что именно эти торпеды нарочно запускали на максимальной скорости, а на 'экономическом' ходу ничего услышать не удавалось.
Чуть исправил положение старший дальномерщик Григорий Чебиряко. Находясь на боевом посту, он в ходе учений вдруг выкрикнул: 'Торпеда с левой раковины, идет курсом двести десять!' Недолго думая, вахтенный скомандовал: 'Право руля, пять румбов!' На разборе оказалось, что эсминцу удалось почти что уклониться. После долгого и нудного анализа данных выяснилось, что условный взрыв произошел не под килем, как задумывалось, а по левому борту. Возможно, при атаке боевой торпедой эсминцу удалось бы остаться на плаву.
Не стоит и говорить о том, что по окончании дня учений старший краснофлотец Чебиряко был подвергнут пристрастному допросу.
— Так вы ее видели? — допытывался старпом 'Сокрушительнго' капитан третьего ранга Рудаков.
Матрос был честен в ответе:
— Нет, не видел, я ее чуял... ну, чувствовал.
— Как можно чувствовать торпеду, идущую на восьми метрах глубины? — кипятился Олимпий Иванович.
Черту подвел лично командир Курилех, приказавший в ходе дальнейших учений ставить старшего краснофлотца в рулевую рубку, 'чтоб подсказывал'. Удивительное дело: мера себя почти оправдала, ибо аж три торпеды условно почти промахнулись благодаря резким маневрам в самый последний момент. В этих атаках посредник посчитал повреждения тяжелыми. Командир распорядился считать чутье старшего дальномерщика объективным фактом, не противоречащим материализму, но всего лишь пока не объясненным передовой советской наукой. Никто из экипажа не мог объяснить происхождение этого загадочного явления, но чуть опасливое восхищение товарищей Чебиряко заработал и возгордился настолько, что благодарность, вынесенную приказом, принял как должное.
Правда, в этих делах лодки 'Н-2' и Н-4' не участвовали. Приказом капитана первого ранга Дрозда они ушли на разведку.
Возможно, первые дни Фисанович и Видяев занимались условной разведкой. Лодки циркулировали вблизи родной базы, регистрируя сигнатуры своих кораблей и 'купцов' и стараясь при этом идти исключительно под шноркелем, то есть на перископной глубине. Линкоры и авианосцы им — удивительное дело! — не попадались.
Одновременно радисты отрабатывали связь. О возможности связи на сверхдлинных радиоволнах те, кому надо, знали, но аппаратура для этого еще только проектировалась. Так что радисты на лодках оперировали в коротковолновом диапазоне и, понятно, сталкивались с трудностями (Заполярье все же).
Командир 'Н-3' получил приказ разведывать в районе Нарвика — другими словами, добывать сведения от Кригсмарине. 'Н-1' пошла через Немецкое море к берегам Шотландии. Ее экипажу предстояло тягаться с англичанами.
Через три недели согласно приказу обе лодки вернулись. Предстоял длительный обмен впечатлениями и (самое главное) собранными данными. Особое внимание уделили перехваченным и записанным шифрованным сообщениям. Каким-то таинственным образом их все переписали на крохотный приборчик в виде красивого синего брусочка длиной меньше, чем у спичечного коробка.
Капитан первого ранга Дрозд получил приказ: подыскать для работы дешифровщиком командира с хорошим знанием немецкого и (желательно) жаргона Кригсмарине. Нечего и говорить о том, что этот специалист должен был быть проверенным-перепроверенным. Ему предстояло ехать в Москву учиться работать дешифровщиком на особенной технике. Обучать должна была женщина по имени Эсфирь Марковна Эпштейн. Валентин Петрович про себя удивился этому обстоятельству, поскольку из опыта знал, что сложную технику дамочки осваивают намного хуже и уж точно медленней товарищей мужского пола. Но приказ есть приказ. Для этой Эпштейн был заготовлен запечатанный толстый и объемный конверт.
В заштатном арабском городке Мосул аэродромная жизнь становилась все оживленнее. Раньше штаба у расположенного там авиаподразделения — именно так, на часть 'это' не тянуло — можно считать, вовсе не было. Теперь же он появился и деятельно принялся за работу. Офицеры прикидывали запасы горючего и других расходных материалов, составляли заявки, прокладывали на картах варианты маршрутов, тщательно распределяли цели.
Конечно, мелкий купчишка из местных, которого, само собой, на аэродром не пускали, всего этого видеть не мог. А если бы и видел, то все равно не разобрался.
Но были вполне материальные результаты всех этих подготовительных трудов. Многочисленные грузовики завозили на территорию аэродрома нечто, что можно было руками потрогать и уж точно глазами поглядеть.
Во всяком случае, Ибрагим подробно описал в своих донесениях грузовую машину с длиннющими штуками над кузовом, которые знающие люди мгновенно опознали как антенны. Не преминул он отметить наличие в некоторых кузовах ящиков такого-то размера с такими-то надписями — эти грузовики везли патроны в больших количествах. Иные ящики содержали на себе знак в виде звезды в круге. Все те же знающие люди сделали вывод, что происхождение этих ящиков заокеанское, а содержание представляет собой также патроны, но особенные, с английским вооружением явно несовместимые. Проезжали мимо купца грузовики с другими ящиками, тяжелыми даже на вид. Аналитики на далеком Севере сделали вывод: везут бомбы.
Но пока что вышеназванный очень наблюдательный господин все еще не узрел того, без чего обойтись англичанам было никак нельзя. Не появились на аэродроме дополнительные люди, для которых все это добро и предназначалось, и дополнительные самолеты, на которых всем новоприбывшим предстояло лететь.
Тем не менее возле Баку тоже велась подготовка. На аэродром Кала прилетели группа военных, а с ними один штатский. Местные мальчишки оказались необыкновенно знающими в части военной авиации. В частности, они мгновенно определили, что прилетели именно летчики, а вместе с ними прибыло два истребителя, в которых юные знатоки без труда опознали И-16. Именно на них принялись ежеутренне летать эти самые новые летчики. Крутившиеся в стратегически выгодном месте (вблизи въезда на аэродром) мелкие и юные начали проворачивать исключительно выгодные сделки: меняли курагу и урюк на пустые гильзы от пулеметных патронов. Товар, предлагаемый военными, обладал превосходным качеством: он пах свежесгоревшим порохом. Старшие братья удачливых менял снисходительно поясняли мелкоте: гильзы калибра 7,62 мм, а потому истребители на аэродроме, вероятно, все имеют пулеметы того же калибра в качестве вооружения.
Уж коль скоро даже местная пацанва знала, что и как происходит в авиахозяйстве, то эти сведения не могли не утечь за кордон. Когда же они дошли до военного начальства в городе Мосул, то тревоги эта информация не вызвала. Два явно устаревших истребителя с пулеметами винтовочного калибра — это, по-вашему, серьезное препятствие для армады бомбардировщиков числом прилично за сотню? Даже не смешно. Что же касается других истребителей на том же аэродроме, то они не взлетали вообще и не покидали большого ангара. Ходили слухи, что они неисправны. Это было чистой правдой. Почти.
Приехавший штатский, которого все окружающие звали Сергеем Васильевичем, развернул деятельность, которую сторонний наблюдатель не мог бы посчитать за бурную. Во всяком случае, ее результаты как-то не бросались в глаза, ибо проявлялись они только в помещении ангаров. Необъяснимым образом там появлялись и исчезали серьезные реактивные истребители МиГ-19 и чуть менее серьезные, но все же грозные поршневые И-185. В особый ангар попали два вертолета — по крайней мере, так эти непонятные летающие изделия обозвали компетентные товарищи. Эта техника тоже очень скоро испарилась. Отдельно шло накопление горючего и загадочной жидкости под наименованием ТС-1, появлялись патроны и ракеты. И ничего из перечисленного не увидело белый свет. Да и зачем?
И лишь немногое появилось под открытым небом. Приехали три тяжелых грузовика. Сами по себе они, понятно, представляли некоторый интерес для некоторой части местного населения. Вездесущие мальчишки не только оглядели эти транспортные средства, но и прознали, что на них расположена секретная радиостанция ('Они могут ловить передачи аж с самого севера!') а также генератор для нее и горючее ('Это чтобы станция работала сама по себе, а не зависела от электрической сети, понятно?'). Конечно же, такая станция нуждалась в хорошей антенне. Эту точку зрения подтвердил дядя Али, который работал киномехаником и потому превосходно разбирался во всем, что касалось радио. Такую антенну вскоре и установили.
Не только на политзанятиях, где слушатели бывают самые разные, в том числе малообразованные, но и на серьезных курсах в ВУЗах и ВТУЗах многократно утверждалось, что одно из основных преимущество советской экономики состоит в ее плановости. Тем самым неявным образом в слушателей внедрялась мысль, что при капитализме планами и не пахнет, там сплошная стихия рынка с неизбежными, как правильно учит товарищ Маркс, кризисами. Иногда эти тезисы высказывались прямо, а не обиняками.
Мы вынуждены признать: проводившие эту линию лекторы вольно или невольно заблуждались. Назвать капиталистическую экономику бесплановой значило бы сильно отклониться от истины — даже в легкомысленной первой половине двадцатого века. Впрочем, это легкомыслие сильно поубавилось Великой Депрессией.
Уж точно не пренебрегали планированием крупные компании. В частности, им не брезговала 'Стандард ойл оф Нью-Джерси' — точнее, ее производная от великой 'Стандард ойл' 29. Из всех нефтяных гигантов именно она занимала первое место в торговле с Германией — пока ее не отпихнул от кормушки Советский Союз. Но очень скоро этому конкуренту предстояло почувствовать все неприятности, связанные с противостоянием клану Джона Рокфеллера.
Надо заметить, что на заре своей деятельности этот уже тогда влиятельный господин не чурался внеэкономических методов ведения дел с конкурентами, как то: поджог нефтевышек и перерабатывающих предприятий, взрывы на нефтепроводах, убийства служащих. Разумеется, обычно это исполнялось чужими руками. И сейчас предстояло почти то же самое: поджог нефтяных полей и перерабатывающих предприятий, причем (частично) английскими руками, то бишь бомбами.
К этим событиям 'Стандард ойл оф Нью-Джерси' начала заранее составлять планы и готовиться в соответствии с таковыми. Составлялись фьючерсные контракты на фрахт танкеров. Запасались нефть, бензин и соляр в больших количествах, а так как хранилищ на Восточном побережье США иным разом не хватало, то их достраивали. Заключались сделки с британскими фирмами — в них тоже сидели не дураки, и возможность активного увеличения спроса спрогнозировать было нетрудно. И лишь Германия предпочитала отмалчиваться или затягивать переговоры, явно выжидая.
Глава 25
Нельзя сказать, что план массированной бомбежки нефтепромыслов Баку не учитывал данные разведки. Совсем наоборот!
Английские штабисты сделали тот же вывод, что и советские: наиболее удобным аэродромом для расположения истребительного противодействия была та же Кала. И внимание сосредоточилось именно на ней.
Разумеется, регулярные полеты пары 'ишачков' не могли не привлечь внимание. Разведка принялась собирать факты.
Почти мгновенно удалось установить: все вылеты совершаются на одних и тех же машинах. Мощный бинокль позволил выявить еще один интересный факт: летчики менялись. Конечно, лицо под летными очками различить было трудно или даже невозможно, но уж особенности фигур не совпадали.
Большинство аналитиков сделало вывод: именно эти две машины находятся в самом лучшем состоянии. Но потом пришли другие сведения. На территории аэродрома располагалось несколько ангаров. Из других источников стало известно, что там находятся устаревшие (еще больше, чем И-16) истребители-бипланы. Слухи об их степени готовности к бою варьировали: одни утверждали, что машины не способны даже взлететь, не то, что воевать; другие уточняли: да, к бою не готовы, но лишь потому, что пока что нет ракет, каковые предполагается установить на эти бипланы. А вот как те появятся, так сразу же... Обе версии подтверждались количеством летчиков: их явно было не двое и не четверо, а гораздо больше, чем самолетов. И почему-то ни один пилот ни разу не поднялся в воздух на том, что пряталось в ангарах.
Любой нормальный штабист обязан предусмотреть наихудший вариант исходной информации. Английские военные не составили исключения. В этом, пусть и не самом вероятном случае на аэродроме противника стоят и готовы взлететь двадцать девять истребителей. Особое беспокойство вызвали, как ни странно, именно медленные бипланы с их ракетным вооружением. По прикидкам специалистов по ПВО — как раз то, что надо против плотного строя бомбардировщиков. Правда, количество ракет, которое эти бипланы могли унести, было меньше, чем количество противостоящих им бомберов. Разумеется, рассчитывать на попадание каждой ракеты в самолет не приходилось. До такого могли бы додуматься разве что репортеры из ведомства доктора Геббельса. Но серьезно проредить строй бомбардировщиков это русское подразделение могло.
Средства противодействия русским старым машинам не блистали новизной. Известно-переизвестно: истребительное прикрытие, вот что помогает в таких случаях. Единственным препятствием для создания такового было расстояние от своего аэродрома до цели.
