Осенние страницы

Вторая беспомощно открыла рот, глядя на Назария. Судя по всему, она тоже пыталась наложить на него какое-нибудь заклятие и, думая, что перед ней обычный человек, заставить его удалиться, как это было сделано с той уставшей женщиной с тяжёлой сумкой.

Назарий осмотрел сидящих и кивнул:

— Вставайте и выходите.

Первая Мара открыла рот — и из горла вырвалось лишь придушенное шипение, отчего ведьма зачастила дыханием и пыталась прокашляться.

Таня с трудом поднялась и потянула за собой Дамира. Феликс встал сам — наверное, потому, что двигался недавно. Он помог поставить на ноги Дамира, а потом и вовсе взялся тащить его: маг огня шёпотом ругался матом, но устоять сам не мог. Таня не могла смотреть на него — стыдно: отдал ей всю силу, а она не сумела воспользоваться.

— Лина, сходи, проверь, что там с третьей.

Капитолина Леонидовна безропотно удалилась, но вернулась секунды спустя.

— Живая, — пренебрежительно сообщила она. — Наши девочки разбираются с ней.

— Ну, — сказал Назарий первой Маре. — Говори, что хочешь сказать.

— Ты не смеешь с нами так обращаться! — завизжала Мара, и странно было слышать визг женщины, которая просто стояла, без движения. — Ты не смеешь! Мы отомстим тебе, старикашка, и твоим шлюхам! Мы приедем сюда и отомстим! А они не смогут ничего сделать, потому что... Они шлюхи, а не Мары! Шлюхи!

Кажется, для Мары это было самым страшным ругательством.

Капитолина Леонидовна вопросительно взглянула на Назария.

Таня, остановившаяся, как и Феликс, увидела: Назарий шагнул к Маре так, словно собирался поцеловать её. Ведьма попыталась отпрянуть, но, обездвиженная, не сумела.

— Ма-ара, — мягко позвал старик и, положив ладонь на плечо ведьмы, заглянул в её глаза. — Посмотри в мои глаза, Мара...

Искажённое ненавистью лицо женщины поначалу медленно разглаживалось, постепенно затем из успокоенного превращаясь в ошеломлённое до ужаснувшегося.

— Отпускаю... — прошептал Назарий.

И ведьма упала на колени, рыдая и воя. Вторая, с открытым ртом смотревшая на Назария, рухнула рядом и забилась чуть ли не в припадке.

Привели третью. Она со страхом попятилась было от беснующихся подруг, но к ней обернулся старик... Таня, сама перепугавшаяся, дрожала, глядя на трёх женщин, которые ползали у ног Назария... Услышала над ухом шёпот Феликса:

— Я не понимаю... Что происходит?

Не оборачиваясь, но каким-то чудом расслышав его вопрос, Назарий ответил:

— Я предложил им пережить то, что пережили вы. В концентрате.

Сначала Таня не совсем поняла, что он имеет в виду. Но заметила сморщившееся, словно от испытываемой боли, лицо брата. И поняла. Она вспомнила всё, что произошло с нею и Дамиром. Вспомнила страх и унижение брата, поставленного Марами в положение беглеца и смертника. Концентрат всех этих чувств... Девушка вдруг сама прочувствовала, каково это — быть самоуверенными ведьмами, а потом вдруг осознать, что делаешь с другими, беззащитными перед такой силой. Силой, которую используют во вред.

Скривившись от криков и воплей, Дамир, не открывая глаз, попросил:

— Слушайте, уведите меня отсюда туда, где я смогу встать на ноги!

Одна из Мар Капитолины Леонидовны, тоже довольно высокая девушка с короткой стрижкой каштановых волос, подошла к ним и кивнула.

— Переведу в подвал. Согласны?

— Я останусь, — торопливо сказал Феликс, глядя на Капитолину Леонидовну.

Та, стоявшая спиной, только едва заметно повела плечом.

Мара подхватила под руку всё ещё слабого Дамира и велела Тане держаться за её плечо. Все трое шагнули в угол навеса, образованный двумя щитами, где сгустилась тьма. И очутились в подвальном коридоре, тоже в углу. Тишина после воплей и визга, казалось, зазвенела в ушах... Мара шагнула от Дамира, всё ещё поддерживая его.

— Устоишь без меня? — спросила она парня.

— Угу, — буркнул тот.

— Помогу ему, если что, — пообещала Таня.

— Тогда я возвращаюсь.

И Мара пропала.

— Ну что? Идём? — спросила Таня, глядя напротив, на дверь в учебный зал, до которого дойти — шагов пятнадцать.

— Подожди! — схватил её за руку Дамир. — Тань, а ты правду сказала той Маре?

Для устойчивости он прислонился к стене и испытующе смотрел на девушку.

— Ты о чём? — не поняла Таня — и вспомнила. Щёки сразу припекло от краски, бросившейся в лицо.

— Я же вижу... — прошептал Дамир. — Ты знаешь, о чём я спрашиваю. Я тебе и правда нравлюсь? Или ты только защищала меня от Мары?

Растерянная Таня смотрела ему в глаза и пыталась придумать ответ, чтобы не обидеть его. Тем более маг огня уже дал ей подсказку, дал возможность уйти от настоящего ответа: "Или ты только защищала меня от Мары?"

— Будь на твоём месте Демид или Никита... — начала она — и заткнулась.

Если быть честной... Сказала бы она то, что сказала о Дамире, будь с нею другие ребята из команды охотников?

Дамир смотрел на неё непроницаемо, но, сам того не замечая, поднимал подбородок всё выше и выше, словно надменно глядя на девушку, словно ожидая услышать от неё какую-нибудь увёртку. Или даже ложь.

— Не надо ставить меня в дурацкое положение, — сквозь зубы сказала Таня. — Хочешь честности? Получай! Я не думала о таких отношениях. Пойми. Мне просто сейчас не до них. В смысле не до мыслей об этом. Я грязная, мокрая, замёрзшая. Мне скоро бежать за двойняшками, а ещё разбираться с нашими. И узнавать что-то о себе и родной бабушке. И о Феликсе. Пойми! Мне пока не до...

Она плотно сомкнула губы и резко отвернулась. Нашёл, когда выяснять то, чего, возможно, и в помине нет. И вообще. Последний раз, когда она начала думать о том, кто ей Дамир, не только мысли о нём закончились плачевно.

И вздрогнула, когда маг притронулся к её плечу.

— Помоги войти, — попросил Дамир. — Хоть посижу нормально. И пить хочется.

Она сглотнула, услышав о питье. Шагнула ближе к Дамиру, чтобы он удобней взялся за её плечо, и медленно повела его к двери.

Когда она протянула руку к дверной ручке, мурашки побежали по телу: Дамир склонился к ней и своей щекой приласкался-провёл по её щеке. После чего, как ни в чём не бывало, выпрямился и стал ждать, пока ему откроют дверь. Прикосновение холодной небритой щеки мага вызвало в ней такой адреналиновый отклик, что она сама едва устояла на ногах.

— Не сдаёшься, да? — прошептала она, не глядя на него.

— А надо? — тем же шёпотом отозвался он.

Она обернулась. Дамир осторожно провёл пальцами по её лицу, мгновенно похолодевшему от короткой ласки, и слабо улыбнулся.

— Хорошо, что рядом нет Назария... Мы взрослые, а он видит в нас детей.

— А мне нравится... Что можем мы, взрослые?

— Не знаю, что можешь ты, но я могу хотя бы... — Он склонился и поцеловал её полуоткрытый рот, не давая протестовать. Поцеловал и тут же выпрямился. — Я могу по-взрослому объявить о своих чувствах. А что тебе нравится в том, что Назарий думает о нас, как о детях?

— У детей проблем меньше, — вздохнула Таня, шаловливо договорив про себя: "Огонёк мой!", и открыла дверь, всё ещё чувствуя на своих губах суховатую шершавость его губ и раз за разом вспоминая его тёплое дыхание.

Они перешагнули порог — и вздрогнули от ликующего крика охотников.

— Живые! — орал Никита, подскакивая к ним и перекладывая руку Дамира на своё плечо. — Живые!

— Ну что ты орёшь? — морщился Дамир, укоризненно глядя на Таню, и она легко считывала его взгляд: "А могли бы ещё немножко постоять за дверью — в тишине!"

Но навстречу уже бежали не только Ярослав с Мирой, но Демид с Ксенией, на ходу командуя, куда посадить мага огня, чтобы начать его восстановление: то, что сил у Дамира осталось мало, увидели все.

Освобождённая Таня кратко объяснила Ксении:

— Я в туалет — отмываться!

Та кивнула и бросилась к Дамиру. Суматоха вокруг мага была на руку Тане: она выскользнула из учебного зала и прямиком отправилась в туалет. Здесь она жадно напилась воды прямо из-под крана, наплевав на её вкус, слегка хлорированный. Отдышавшись, выпрямилась и взглянула на себя в зеркало. Хмыкнула. Новое. Назарий не стал спрашивать с неё денег за разбитое.

И забыла обо всём, вглядываясь в собственные глаза.

"Дамир — маг огня. С задатками охотника. А... я? Я бросилась изучать всё, что связано с охотниками. Но ведь я охотница с задатками... Мары? Моя бабушка — Мара. Значит, в генах — или где-то там? — должны быть эти задатки? — Она вытерла под носом, а потом — рассеянно, всё ещё размышляя, — высушила рукавом куртки подбородок. — Не знаю, что придумает Назарий, чтобы тамошние Мары не задирали носы, но я должна быть готовой ко всему. У меня дети. У меня родители, которые не виноваты в том, что моя мама решила соединить их слишком рано. У меня охотники. Значит, я должна попробовать себя на задатки Мары. Где бы найти такие тесты, которые бы подсказали, есть ли во мне Мара?.. В сущности, мне ведь это пригодится и в охоте... — Она снова жадно хлебнула воды, холодной до болезненно взвывших зубов. Новая мысль заставила её испуганно сдвинуть брови. — А если я такая же, как моя бабушка и её Мары?"

Стало страшно. Потом девушка поняла, что лучше всё-таки присоединиться к своей группе. Тем более — время. Время бежать в детский сад — забирать медвежат.

— Надо спросить Назария, — прошептала она, глядя себе, отражённой, в глаза. — Такая же я, как моя бабушка? Ведь яблочко от яблони... тоже может оказаться гнилым. А Назарий знает. И кто он сам, чёрт бы его... такой, что его испугались Мары? Кто он, что сумел им придумать такое наказание?

В задумчивости вытирая лицо и забыв, что руки так и не помыла, она побрела к двери из туалета. Взявшись за дверную ручку, подняла брови и покачала головой.

— Тесты... У Назария наверняка они есть. Вот и проверю. Если он даст мне пройти эти тексты, значит, я не такая, как бабушка. А если нет?.. Охотником быть тоже здорово!

Она вышла в коридор, дошла до двери в учебный зал и снова остановилась.

— А можно иметь две специализации на таком уровне? — спросила себя. И кивнула. — Можно. Назарий же имеет! И не две, а больше!

И вошла в зал.

Дамир уже пришёл в себя. На звук открывшейся-закрывшейся двери он посмотрел с тревогой. Зато Никита, ничтоже сумняшеся, бросился к Тане и, крепко обняв её, страстно поцеловал её в щёку, причитая:

— Мы так переживали! Так переживали! Танечка! Ты такая грязная! Ксения, помоги! Демид, у тебя салфетки есть?

— Отстань от неё! — с досадой сказал Демид и принялся вытирать Тане лицо, а Ксения суетливо доставала из пачки всё новые салфетки.

Таня перехватила взгляд Дамира. Не на неё. На руки колдуна-целителя. Сначала не поняла, потом слабо усмехнулась: наверное, он бы с огромным удовольствием поучаствовал в этом оттирании от грязи. Поэтому она с досадой сказала:

— Дайте мне парочку, остальное — сама!

И пошла к магу огня, чтобы сесть рядом с ним и позволить ему взять одну салфетку. Чтобы, пока она оттирает одну сторону лица, он оттирал другую. Она верила, что он сделает это нежно и мягко, а он начал дурачиться и промокать её лицо, то и дело попадая в рот зазевавшейся охотнице. И, удивлённая, Таня поняла, что ей это нравится, после чего её салфетка — чисто нечаянно! — тоже пару раз попала в его хохочущий рот.

... Когда на пороге появился Назарий, группа охотников лежала в лёжку, плача от смеха. Старик спокойно прошёл до своего стола и сел за него, доброжелательно глядя на студентов. Ярослав первым заметил его и сообщил остальным. Ребята успокоились, а Назарий кивнул и сказал:

— На сегодня всё. Не забудьте: завтра как обычно. Таня, на улице тебя ждёт Даниил. Он отвезёт тебя в детский сад.

— Под моей охраной, — сказал Дамир, и почему-то никто не засмеялся.

... Через минуту в учебном зале стало тихо. Старик, сидевший за столом, медленно открыл тетрадь с лекциями и таблицами, но читать не стал. И тяжело задумался...

Двадцать пятая глава

До девяти вечера всё было хорошо: двойняшки в детском саду что-то не поделили, а потому весь вечер цапались между собой — причём порой так, что их приходилось растаскивать силой. И не просто растаскивать, а так, чтобы — схватила одного и тут же спрятала от другого, который намеревался отлупить "оппонента", пока он скован руками Таньки-няньки.

По собственным впечатлениям, все домашние дела отрабатывала на полуавтомате. И как-то бездумно. Когда в детскую пришла Глория утихомирить разбушевавшуюся малышню, а потом поговорить с нею перед сном, Таня тут же привычно поспешила на кухню — помыть посуду с ужина и приготовить всё, что надо, для завтрака. Потом быстро перебрала одежду двойняшек, отложив что-то на ремонт, а что-то — на стирку, и проверила, высохла ли вымытая обувка. И лишь после этого вернулась в детскую. Как ни странно, Глория всё ещё сидела на кровати Митеньки, бесстрастно созерцая, как Оленька нещадно то ли расчёсывает, то ли специально дерёт шелковистые, но сбившиеся в колтуны волосы бедолаги Барби. Таня решительно отобрала несчастную куклу и положила её на самый верх шкафа для игрушек. Оленька шмыгнула носом и направилась к Митеньке, который сонно катал по ковру грохочущий самосвал. Таня испуганно было бросилась следом, но девочка не собиралась затевать новый скандал, а просто уселась рядом с братишкой и стала наблюдать за машинкой.

— Таня, ты так и не познакомишь нас со своим братом? — неожиданно спросила Глория, не глядя на падчерицу.

— Я думала — вы не хотите, чтобы я приводила его сюда, — удивлённо ответила она.

— Ну, пригласить ты его можешь — на званый вечер. Нам с отцом тоже будет интересно познакомиться с твоей роднёй.

— Я передам Феликсу, — несколько обескураженная сказала девушка. — Но, думаю, надо согласовать время, когда он может появиться здесь. — Подумала пару секунд, поглядывая за двойняшками, и добавила: — Глория, а это обязательно — знакомиться? Может, он придёт без вас и посидит вместе со мной — поболтает? Я ему приготовлю чай. И тогда он вам мешать не будет.

— Мы подумаем, — рассеянно отозвалась мачеха. — А вот и отец.

— О чём речь? — спросил отчим.

Ему объяснили ситуацию. И, когда он, обдумав тему, заговорил, Таня заметила, что отчим тоже попытался разрешить вопрос, исходя из соображений, что Глория не должна волноваться. Стало смешно, но свою смешливую реакцию на происходящее девушка скрыла. И в результате было решено, что Таня права. Пусть молодой человек приходит, когда дома не будет родителей.

После чего родители встали и, переговариваясь, вышли из детской, оставив Таню поднимать двойняшек с пола и, готовя их ко сну, размышлять: "И зачем Глории стоило вообще говорить о Феликсе? Она же прекрасно знала, что я предложу другой выход из её намерения пригласить его к нам!"

Час икс настал, когда двойняшки засопели, а потом, пригревшись, задышали тихо-тихо. Таня давно выключила верхний свет, а теперь выключила и торшер, стоящий рядом со шкафом для игрушек. Осталась гореть лишь настольная лампа, из-за чего в комнате появились мягкие, дремотные тени. Девушка взяла со шкафа куклу и некоторое время сидела, аккуратно расчёсывая ей волосы. Посадила затем игрушку на письменный стол и задумалась, вместо того чтобы взяться за тетради с лекциями.