— Чем будете торговать, почтенные? — он настороженно осмотрел мою прекрасно оснащённую и вооружённую банду, затем задрал голову и стал осматривать парусное вооружение.

— Торговать не будем, — Актеон отрицательно покачал головой, — Мой господин хочет встретиться с вашим правителем.

— С базилевсом или епархом, э..? — мытарь перевёл на меня взгляд.

— Деспот Росьиды Александрос, — подсказал Актеон.

— О, деспот Александрос! — он поклонился (не сильно сгибаясь), — Я никогда не слышал о такой Земле, но если доверишь мне беспокойство об аудиенции, очень может быть, что базилевс Боспорский Савромат шестой, тебя примет.

— Доверяю, — кивнул ему и вручил кошель с пятнадцатью солидами.

Взвесив его в руке и слегка встряхнув, чтобы по звону определить достоинство монет, он улыбнулся и кивнул с таким выражением лица, словно делает мне большое одолжение:

— Надеюсь, что аудиенция пройдёт в самое ближайшее время.

После того, как чиновник сошёл на причал, буквально ниоткуда объявился и взбежал на борт новый мытарь, одетый более по-простому.

— Почтенные мореходы, торговать будете?

— А ты кто такой? — удивлённо спросил Актеон.

— Я сборщик податей, — не менее удивлённо, но более надменно ответил тот.

— А сейчас у нас кто был?

— Да это сам кентарх епарха Андроний, наш начальник. Он заинтересовался вашим необычным кораблём, вот и пришёл, — сказал он и добавил — С вас за стоянку одна силиква в день.

Честно говоря, не предполагал, что здесь ещё сохранился престол Боспорского царства. Более того, попасть на приём к вазилевсу даже не надеялся. Но, как потом выяснилось, не всё здесь так радужно, некогда сильное и богатое царство, обеспечивавшее хлебом половину Эллады (Греции), после нашествия гуннов было разграблено и разрушено. От ранее занимавшего почти всю Тавриду (Крым), а через Киммерийский (Керченский) пролив, Синдику (Тамань) и западное побережье Меотиды (Азовское море), осталась лишь небольшая территория с тремя полисами на берегу Киммерийского пролива — Пантикапей, Нимфей и Киммерик, а через пролив на Азиатской стороне — вообще ничего, единственный не разрушенный крепость-город Фанагория уже десять лет, как перешёл в управление аланов.

На этом их беды не закончились. На протяжении долгих десятилетий оставшийся осколок царства подвергается постоянным набегам: со стороны Тавриды — гуннами-утигурами, а со стороны Синдики — горскими аланами.

Огромные территории на побережье Понта Эвксинского остались безхозными и пустынными, но свято место пусто не бывает. Константинополь направил на Тавриду свои легионы. Они высадились в Херсонесе (Севастополе) и встретились с довольно мощной гуннской группировкой. Однако, лёгкая кавалерия против профессиональной тяжёлой пехоты ничего поделать не смогла, частью была разбита, а частью разбежалась. С этого момента начался процесс очистки Понтийского побережья и в течение неспешных боевых действий на протяжении двенадцати лет армия Константинополя дошла до города Ялоса и выдавила кочевников за горный хребет. На освобождённую благодатную землю вернулись крестьяне-арендаторы и начала возрождаться нормальная жизнь. В отличие от осколка Боспорского царства, где крестьянские фермы сохранились лишь у стен не погибших городов.

Удивительно, но приглашение я получил утром следующего дня. Вначале прибежал посыльный из дворца и на вощёной досточке записал, как меня нужно представить. "Александрос рода Леонидаса из Венедии, деспот Земли Рось" — продиктовал ему. Несколько позже я узнал, что молодой базилевс хотел дать аудиенцию ещё вчера и немедленно, но этикет не позволял. Дело в том, что жизнь во дворце течёт медленно, скучно и однообразно, поэтому нет ничего странного, что придворные бездельники возжелали видеть какого-то неизвестного варварского деспота.

Мы шли по брусчатке мимо полуразрушенных языческих храмов, которые сейчас перестраивались в христианские церкви. Впереди двигался офицер в шлеме центуриона, забронированный в чешуйчатый доспех, и с ним два легионера в кольчугах. Следом за мной несли подарки базилевсу четверо моих воина, одетых в броню и при палашах. Смотрелись они намного интересней, чем царские гвардейцы. Лично я вчера подсмотрел, как выглядит местная знать, поэтому оделся в легкие шелка, всё же начало тёплого мая, и обулся в сандалии. Правда, бабушкин бронежилет и гарнитуру с револьвером под тунику надеть не забыл. На поясе висел парадный меч-паразониум.

Такой же паразониум с каменьями в навершии и рикассо, и с такими же инкрустированными серебряными ножнами, а так же шлем с позолотой и пластинчатый доспех (лорика сегментата) с позолотой на плечах и грудных пластинах, несли мои парни. Вообще-то я её собирался продать, да всё как-то не получалось. Вот и пригодилась.

Нужно признать, что город был чистым, по пути не встретилось ни шантрапы, ни юродивых. Видимо, за порядком здесь следили строго. Подойдя к трёхэтажному дворцовому комплексу, мы поднялись по мраморной лестнице и проследовали сквозь охраняемую колоннаду в открытую арку, затем ещё пару минут шли по широкому коридору. Остановились у высокой двери, слева и справа от которой несли службу по трое воинов. Сопровождающий офицер исчез за дверью, а мы так и стояли ещё пару минут.

Наконец, обе половинки распахнулись. Офицер тихо предупредил, что после подношений мои воины должны немедленно покинуть зал. Кивнул в знак согласия и мы шагнули внутрь огромного зала, облицованного белым мрамором. Здесь мраморными были даже скамьи, густо усеянные любопытствующей аристократией обоих полов. На возвышенности стояло широкое кресло из красного камня, на котором сидел в расшитой золотом синей тунике и красном плаще молодой человек, лет шестнадцати, если не меньше. Его кудрявую русую голову украшал золотой венец в виде обруча с высокой налобной пластиной и двумя боковыми зубчиками, опущенными вниз. Рядом стоял моложавый священник в чёрной затёртой рясе и клобуке с крестом на груди.

Выйдя на середину зала, вместе со своими проинструктированными воинами глубоко, но с достоинством поклонился, затем выпрямился и открыто посмотрел парню в глаза.

— Магнус Савромат! Александрос Леонидас из Венедии, деспот Земли Рось, приветствует тебя.

— Рад видеть тебя, деспот Александрос, — звонким голосом сказал парень и нетерпеливо поёрзал на троне.

— Разреши преподнести тебе подарок, — сказал я и сделал своим отмашку.

Они тут же выставили приготовленную стойку, на которую нацепили принесенное снаряжение и оружие, после чего поклонились и покинули зал.

Парень вскочил с трона, две ступеньки с постамента преодолел за раз и подбежал к стойке.

— Хорош! Не парадный, — воскликнул парень, трогая доспехи руками, затем вытащил из ножен меч, — Деспот, ты где-то воевал?

— Воевал, — серьёзно ему ответил.

— Много?!

— Не так чтобы много, ведь я ещё молод.

— Отнесите в мою личную оружейную комнату и внесите кресло для деспота! — сказал он в никуда, вернув меч в ножны, а мне показал рукой, приглашая пройти вместе с ним.

Буквально через полминуты двое слуг внесли в зал огромное тяжёлое кресло и установили на ступеньку ниже трона и немного в стороне, развернув его на девяносто градусов. Ещё один слуга принёс небольшой табурет, который установили напротив меня; туда уселся священник. Что ж, красочные и длинные сказки в эти времена любили наравне с театром, поэтому пришлось соответствовать. Два с половиной часа я им рассказывал о трудном детстве младшего сына венедского царя, о полученном образовании и скитаниям по близким и далёким землям, о боях с вандалами и гуннами, о подчинении готов. Заметив, что в сторонке сидит два писца и резво работают стилами, старался особо не врать и говорил приемлемую полуправду.

Потом был обед, где представили всех присутствующих, а меня посадили вторым после архиерея Климента, который благословил приём пищи. Заметив, как я перекрестился, он даже ликом просветлел, его чувство настороженности не исчезло, но дало трещину.

— Нужен конфиденциальный разговор с базилевсом и теми, кто решает вопросы, — сказал ему тихо, на что он лишь кивнул и, склонившись к парню, что-то пробормотал.

По эмоциям присутствующих я представлял, что и от кого можно ожидать, поэтому придерживался определённой линии поведения. Большинство народа ко мне относились с некоторой долей заинтересованности, как к неведомой зверюшке. Базилевс и два молодых офицера — восторженно, зато епарх почему-то с ненавистью. Его поведение не поддавалось анализу, однако, моя душа не поёт песнь ходока и угрозы не чувствует, значит, наплевать на него, буду лишь держать под контролем.

После обеда базилевс предложил следовать за собой. Кроме нас в кабинете оказались архиерей Климент и квестор Евгений, родной дядя базилевса. Мы расселись и я начал говорить.

— Магнус! И вы, достойнейшие люди царства, — обозначив каждому из них поклон, продолжил, — Я уже говорил, что не стал просить милости у старших братьев, а собрал отряд воинов и пошёл искать собственное место под солнцем. И я его нашёл. Сейчас строю свою деспотию на развалинах городов, севернее Гипаниса.

— Да, пятьдесят лет назад эта земля принадлежала нашему царству, — задумчиво и с сожалением сказал молодой базилевс.

— Вот-вот, я и подумал, что с хорошими соседями нужно жить по-хорошему, и решил сделать услугу, эти земли у вас купить.

— Но как мы можем продать землю, когда она уже давно не наша?! — воскликнул экспрессивный базилевс, — Ты её только можешь взять на меч, на свой страх и риск! Правильно дядя?

Прекрасно постигший идею дядя не отвечал добрых минуты две. Сложив руки на пухлом животе в замок, всё вращал большими пальцами туда-сюда.

— Десять торговых судов заходили в Меотиду, а сегодня шли обратно, мы собрались разведку отправить. Это к тебе они ходили? — тихо спросил он.

— Да, — кивнул я.

— Тогда мы согласны. Сорок тысяч золотом.

— Достойнейший Евгений! С таким же успехом ты мог сказать и сто тысяч, и миллион. Эта операция вам ничего не стоит, вы же за сорок тысяч не территорию продаёте, а кусок пергамента, с базарной ценой в два медных фолиса.

— Действительно, дядя, — Пожал плечами удивлённый парень.

— Базилевс, — всё так же тихо заговорил квестор, — Александросу Леонидасу, провозгласившему себя деспотом, мы на законных основаниях продаём в личную собственность страну, где к нашим землям он дорисует ещё десять раз по столько. Но, не это главное. Мы ему продаём самостоятельность, а если купчая будет засвидетельствована архиереем, то это и неприкосновенность со стороны империи и союзнические договора, а не вассалитет, так как именно императоры являются главой нашей церкви. Понимаешь?

— Достойнейший Евгений! Ты объяснил всё правильно, но правильно только в том случае, если я на этой земле закреплюсь и смогу отразить нашествие врагов. Когда на вас хлынули орды кочевников, у вас в строю было шесть легионов. За два года войны погибло пять, а это двадцать тысяч профессиональных воинов. Я ничего не перепутал? Нет? А у меня двести воинов! Всех! И шансов на то, что я сегодня уплачу деньги, а завтра погибну, довольно много, то есть, за огромные деньги глупец купит документ, который ничего не будет стоить. Жаль, что не договорились, — я развёл руками и скорчил маску сожаления, хотя уже знал, что мы договоримся, — Магнус, я счастлив знакомству с тобой и, если не возражаешь, то когда буду проходить мимо, обязательно зайду в гости.

— Подожди, не уходи, — воскликнул парень.

— Хорошо, деспот, озвучь своё предложение, — квестор подался вперёд и опёрся локтём о подлокотник.

— У меня есть хирографа торговца Авраама бен Оригена из Неаполя на сумму в три тысячи четыреста солидов.

— Ну, это не деньги, — сказал квестор и встал с кресла, подошёл к настенным полкам и взял толстый свиток, — Авраам бен Оригена из Неаполя, говоришь?

Он что-то там вычитал, вернул свиток на полку и вернулся в кресло.

— Кроме того, — продолжил я, — очень надеюсь на освящение договора архиереем Климентом. Готов пожертвовать на строительство наших храмов три тысячи серебром, в перерасчёте на миллиарисий. У меня больше нет, говорю откровенно.

Глава 7

Через пустынное ночное море дромон держал курс к персидским берегам. Ныне установилась стабильная весенне-летняя погода, с доминирующим северо-западным ветром и скоростью около пяти метров в секунду. Теперь я уже вахты не стоял, поручив это дело ученикам; пытаясь подготовить собственных эффективных шкиперов, я их постоянно обучал и контролировал.

Четырёх часов на сон мне оказалось более, чем достаточно. Я засыпал в полночь, когда Парис принимал вахту от Андрона, одного из учеников, а проснулся, когда сдавал Зенону, второму будущему шкиперу. Сейчас лежал в постели с закрытыми глазами, улавливая едва слышные доклады вахтенных офицеров и вспоминал о событиях двух дней, прожитых в Пантикапее.

Официальные документы на земли, проданные Боспорским царством в безапелляционную личную собственность деспота Росьиды, я получил. План территории с привязками к берегам рек, озёр и морей, а так же купчая на сумму в тридцать тысяч солидов и расписка на три тысячи четыреста выплаченных, были опечатаны личными печатями и подписаны базилевсом Савроматом VI и квестором Евгением с одной стороны, и деспотом Александросом Леонидасом с другой. За берег Арабатского залива, который находится, как бы под контролем кочевников, торга вообще не было, отдали без вопросов за сто солидов. Кроме того, выслушав заверения, что я собираюсь крестить язычников и развивать сеть храмов нашей единой христианской церкви, при этом просить императора об учреждении в деспотии собственной Патриархии, архиерей Климент документы освятил и скрепил личной подписью и печатью. Дарственную церкви на три тысячи миллиарисий от своего имени ему вручил, и три мешка серебра парни внесли немедленно.

Выкопировку территории Кубани, Ставрополья и Ростовской области из большой карты СССР, я сделал ещё в прошлой жизни, более того, она никуда не исчезла. Мне лишь осталось её пересветить на плотный ватман, что я и проделал на окне каюты дромона ещё первого дня. Купчие на земли Меотиды и на Таврийский берег Арабатского залива тоже писал самостоятельно, между прочим, квестор в них не внес ни одной правки.

Изначально планировались к освоению ныне не нужные Европе и малозаселенные земли. Таковой я определил территорию, ограниченную реками Кубань и Кума, а далее, Кумо-Манычской впадиной, рекой Дон и Азовским морем. А узнав, что Таманский полуостров в настоящее время находится под гегемонией бродячих банд аланов, включил в План и его, проведя границу от подножья горы Маркотх (Геленджикская бухта) и на север до реки Кубань, обходя по краю отроги Большого Кавказа.

Увидев мою карту с наименованиями и обозначениями на эллинском языке, достойнейшие люди царства смеялись до упадения.

— Это же целая страна! Для её удержания нужны не менее восьми легионов! И десять тысяч алариев! И тысяча катафрактариев! У тебя они есть?! — покатывался со смеху квестор, а ему вторил базилевс.