— Доктор, а что делать, если его тошнит? — спросил лорд Райвенн. — Ведь тогда он совсем не может есть. Может быть, есть какие-нибудь лекарства?
— Сейчас противотошнотные препараты вам противопоказаны, — сказал доктор Зааль. — Но тошноту уменьшает свежий сок рауйи [6 ]пополам с соком меллиса [7], утро хорошо начинать с него. Можно для этих целей принимать экстракт корня суарма [8] по тридцать капель на столовую ложку воды, но на ночь. Ещё можете жевать свежие листья хефены [9]. А вообще, подробные рекомендации по питанию вы можете найти в пособии, которое я вам дал. И ещё раз повторяю: больше положительных эмоций, а отрицательных вообще не должно быть.
Раданайт пошёл провожать доктора, а Джим, лёжа в объятиях лорда Райвенна, пробормотал:
— Милорд, пожалуйста, не сердитесь на Фалкона... Я очень его люблю.
Лорд Райвенн вздохнул.
— Что я могу сказать? Глупые вы дети... Что за привычка всё делать тайком? Вот это меня больше всего и огорчает. — Он покачал головой. — И почему я снова милорд? Я твой отец, Джим!
Джим обнял его за шею, плача навзрыд.
— Отец, прости меня... Я не знал, как ты к этому отнесёшься... Я не вынесу, если ты прогонишь Фалкона из дома и запретишь нам встречаться...
— Ну, ну, только не волнуйся опять, — сказал лорд Райвенн, снова нежно прижимая руку к животу Джима. — Ты забыл, что сказал доктор? Никаких отрицательных эмоций... И что ты вбил себе в голову, что я должен непременно выгнать Фалкона? Выгонять я его не собираюсь, но кое-какие условия поставлю, и если он откажется их выполнить, не видать ему тебя и ребёнка, как своих ушей! Ну всё, успокойся.
Почему Раданайт промолчал? Этим вопросом Джим задавался весь последующий вечер. Если он знал об их с Фалконом отношениях, почему он не обмолвился ни словом лорду Райвенну? Решившись спросить его напрямик, Джим дождался возвращения Раданайта с работы и постучался в его комнату.
Тот задумчиво развязывал шейный платок перед зеркалом. Выглядел он усталым, но при появлении Джима чуть улыбнулся.
— Ты что-то хотел, малыш? Извини, я немного устал.
— У меня только один вопрос... — начал Джим. И замялся, не зная, как продолжить.
Раданайт развязал платок и положил его на подлокотник кресла.
— Слушаю тебя.
Джим отчего-то растерялся. Раданайт терпеливо ждал, расстёгивая крючки своего строгого жакета.
— В общем... Почему ты молчал? — спросил Джим. И, путаясь в словах, пояснил: — Ты ведь знал о нас с Фалконом... Ты его не любишь, и мог бы... Ну, рассказать всё отцу. Чтобы он рассердился на Фалкона...
Раданайт задумчиво помолчал. Сняв жакет и положив его на тот же подлокотник, он проговорил:
— Ты так плохо обо мне думаешь? Кто выиграл бы от этого? Настраивать отца против Фалкона, способствовать вашему разлучению, чтобы ты страдал, а потом ещё и возненавидел меня? Зачем мне это? Ты любишь его — что ж, будь с ним. Я желаю тебе только счастья. Но, — добавил Раданайт, чуть понизив голос, — если этот ветрогон бросит тебя с ребёнком и сбежит, я самолично его найду и... оторву ему тот орган, которым он сделал мне маленького племянника!
— Фалкон не сбежит, — пылко возразил Джим. — Он не такой! Не смей так говорить!
Раданайт усмехнулся.
— Что ж, будем на это надеяться. — Подойдя к мечущему глазами молнии Джиму, он поцеловал его в лоб. — Иди, Джим. Тебе надо отдыхать, а волноваться нельзя. Да и мне тоже не помешало бы отдохнуть... Устал я немного, было много работы сегодня. Увидимся утром.
Утром Криар вошёл в комнату Джима со стаканом сока на подносе и веточкой с фиолетово-голубыми листьями, по форме и размеру напоминавшими листья мяты.
— Ваш сок от тошноты и листья хефены, господин Джим.
Джим выпил сок и сжевал горьковато-пряные листья, и это действительно помогло: тошнота почти прошла, и Джим смог позавтракать. Когда на площадку перед домом приземлился звездолёт, и на тонкий слой свежевыпавшего снега из люка выпрыгнул Фалкон, дома не было ни лорда Райвенна, ни Раданайта: Джим, закутавшись в плед, сидел один в библиотеке и изучал найденную там литературу по самой актуальной для него на данный момент теме, отложив выполнение задания по своей общеобразовательной программе на потом.
— С возвращением, господин Фалкон, — сказал Криар.
— Привет, Криар, — ответил тот, снимая плащ. — Что, дома никого?
— Милорд уехал по своим обычным делам, господин Раданайт также на работе, — сообщил дворецкий.
— Что с Джимом? — озабоченно спросил Фалкон. — Милорд сказал, что он заболел. Как он?
На строгом лице Криара проступила многозначительная улыбка.
— Ему уже лучше, господин Фалкон, не беспокойтесь. Он в библиотеке. Позвольте ваш плащ.
Бросив свой серый дорожный плащ на руки дворецкому, Фалкон устремился в библиотеку.
Заслышав резвую поступь на лестнице, Джим повернул лицо к двери, в которой через мгновение появился его Странник. Выражение его лица было встревоженное.
— Малыш! — воскликнул он, сразу бросаясь к Джиму.
Выпростав руки из-под пледа, Джим обнял его и протянул ему губы. Фалкон впился в них пламенным поцелуем — впрочем по-другому он Джима никогда и не целовал. Пальцы Джима запутались в его уже отросших кудрях, но тут книги посыпались на пол, и Фалкон бросился их подбирать.
— Радость моя, милорд сказал мне, что тебе нездоровится... Я спешил домой, как только мог. Что с тобой? Как ты себя чувствуешь?
— Мне уже лучше, Фалкон, — улыбнулся Джим, вороша его золотые локоны. — А теперь, когда ты со мной, я чувствую себя просто превосходно.
Фалкон сверкнул улыбкой и снова нежно приник к губам Джима. Теперь, когда книги им не мешали, они сплелись в объятиях уже по-настоящему и долго не отрывались друг от друга.
— Я безумно соскучился, детка, — прошептал Фалкон. — Сегодня ночью я зацелую тебя до полусмерти.
Джим помолчал, опустив глаза, потом тихо проговорил:
— Не знаю, Фалкон... Я не хочу сказать, что откажу тебе сегодня ночью, но я думаю, что придётся быть как-то поосторожнее.
— А в чём дело? — сразу встревожился Фалкон. — У тебя что-нибудь... болит?
Джим засмеялся.
— Нет, у меня ничего не болит, но... У меня есть для тебя новость. Дело в том, Фалкон, что мы уже втроём.
— Втроём?.. — Пару секунд Фалкон смотрел на Джима ошеломлённо, широко раскрытыми глазами, а потом порывисто прижал руку к его животу. — То есть, ты хочешь сказать... У тебя там малыш?
Джим взъерошил шапку его кудрей.
— Да, Фалкон.
Глаза Фалкона влажно заблестели, и он заслонил их ладонью. Через секунду овладев собой, он уже лучезарно улыбался, смахнув с ресниц слезинки. Приложившись ухом к животу Джима, он замер, слушая. Джим засмеялся.
— Что ты там слушаешь? Там же ещё ничего не слышно. Ещё рано.
— Тс-с, — отозвался Фалкон. — Мне кажется, я слышу его сердечко.
— Наверно, это моё сердце, — сказал Джим.
— Нет, это он, — настаивал Фалкон. — Такое крошечное сердечко, а уже так громко стучит! Я уже люблю его... Маленький, ты слышишь? Я люблю тебя.
— Я прочитал, что нужно почаще говорить малышу, что мы его любим, — сказал Джим. — Это ему необходимо.
— Это необходимо всем. — Губы Фалкона снова потянулись к Джиму.
Джиму было тепло и уютно: рука Фалкона поглаживала его ещё плоский живот, а губы дарили ему поцелуй за поцелуем. Вдруг Фалкон спохватился:
— А подарок! Совсем вылетело из головы!
Он извлёк из сумочки на своём походном поясе изящное альгунитовое украшение из круглых звеньев, внутри каждого из которых вился филигранный узор и сиял маленький алый камень.
— С днём рождения, любовь моя, — сказал он.
— Какая красота, — проговорил Джим, задумчиво любуясь украшением. — Спасибо, Фалкон... Но ты мне уже сделал подарок, гораздо лучший. — И он приложил руку к животу.
Фалкон крепко поцеловал его в лоб.
— Отец и Раданайт уже знают, — сказал Джим. — Мне пришлось всё рассказать о нас. Отец не очень рассердился... Страшно было только сначала, но потом он даже обрадовался, что у него будет внук. Меня уже осматривал доктор, он сказал, что всё хорошо. Он будет приезжать осматривать меня каждую неделю, а раз в месяц мне нужно будет ездить в натальный центр на обследование. Отец ничего тебе не сделает, он только собирается поставить какие-то условия.
— Я догадываюсь, какие, — проговорил Фалкон. — Но я заранее на всё согласен. Я люблю тебя, детка... Спасибо тебе за это счастье.
Лорд Райвенн приехал домой к обеду, как всегда. С Фалконом он поздоровался сдержанно и сказал:
— У меня к тебе серьёзный разговор, друг мой. После обеда пойдём в мой кабинет и всё обсудим. — Подойдя к Джиму, он поцеловал его в нос и ласково спросил: — Ну, как мы сегодня? Не тошнит?
— Нет, отец, не очень, — ответил Джим. — Я утром пил сок и жевал листья хефены.
— И как, помогает? — спросил лорд Райвенн.
Джим кивнул.
— Да, тошнит гораздо меньше. Иногда почти совсем не тошнит.
— Сможешь что-нибудь съесть за обедом?
Джим улыбнулся.
— Попробую. Надо.
Обед прошёл спокойно. Лорд Райвенн расспрашивал Фалкона о его рейсе, и Джим не чувствовал ни в его тоне, ни во взгляде никакой враждебности или недовольства. Вряд ли он собирался поставить Фалкону слишком уж страшные и невыполнимые условия. После обеда, нежно чмокнув Джима в лоб, лорд Райвенн сказал:
— Нам с Фалконом нужно поговорить, мой милый. Тебе присутствовать не обязательно, Фалкон тебе потом расскажет, до чего мы договорились. После этого я сразу уезжаю, так что заранее с тобой прощаюсь до вечера.
Подслушивать Джим не решился, и всё время, пока Фалкон с лордом Райвенном говорили в кабинете, он был как на иголках. Сидя на подоконнике в одном из залов на втором этаже, он зябко кутался в плед и смотрел на падающий снег, на заметённые скамейки и клумбы, на неработающий фонтан. С лоджий были убраны кадки с кустами аммории, плющ облетел, двор выглядел запустевшим и унылым. Но вот в воздух поднялся флаер: уехал лорд Райвенн. На лоджию четвёртого этажа с противоположной стороны вышел Фалкон. Джим стал махать ему в окно, но тот, кажется, не видел. Тогда Джим решил привлечь его внимание по-другому: он хлопнул в ладоши, и в зале включился свет. Джим хлопнул в ладоши ещё раз, и свет выключился. Он сделал так несколько раз, и Фалкон наконец увидел его. Джим помахал ему рукой, и Фалкон показал ему знаком, чтобы он оставался на месте.
Через две минуты в коридоре послышались шаги, и Фалкон вошёл в зал. По его лицу Джим пока не мог понять, чем закончился их разговор с лордом Райвенном.
— Ну, что? — спросил он.
Фалкон подошёл. Его губы нежно обхватили рот Джима, а потом он сказал:
— У меня тоже для тебя есть новость, детка. Точнее, две.
— Хорошие? — спросил Джим с нетерпением.
— Одна точно хорошая, — улыбнулся Фалкон.
— Начни с неё, — попросил Джим.
Фалкон сказал:
— Когда тебе исполнится шестнадцать, у нас с тобой будет свадьба. Лорд Райвенн дал согласие на наше сочетание.
Джим в восторге взвизгнул и повис на плечах Фалкона, соскользнув с подоконника. Они ещё раз поцеловались, и Джим радостно спросил:
— Ты делаешь мне предложение, Фалкон?
— Сделаю, — сказал Фалкон. — Сегодня вечером, при лорде Райвенне и Раданайте. Но есть ещё вторая новость. Не знаю, как ты к этому отнесёшься... Я иду служить, милый. По своей специальности.
— Куда ты идёшь служить? — пробормотал Джим, холодея.
— В армаду, солнышко, — сказал Фалкон. — У меня военная специальность, и я в чине лейтенанта, которого меня никто не лишал. Я уволился в запас, но имею право восстановиться в любой момент.
— Но ты же... Ты ведь не хотел служить, — нахмурился Джим.
— Это условие лорда Райвенна, моя радость, — сказал Фалкон, ласково дотрагиваясь пальцем до его носа. — Я должен бросить работу дальнобойщиком и пойти на военную службу, только в этом случае он согласен отдать тебя мне. Не расстраивайся, детка! Сейчас мирное время, график службы предполагает регулярные увольнительные домой, так что мы будем видеться довольно часто.
У Джима почему-то выступили на глазах слёзы. Его охватило чувство необъяснимой леденящей тревоги, предчувствие чего-то страшного, со всех сторон его обступила чёрная безжалостная Бездна. Тёплые руки Фалкона обняли его.
— Ну что ты, детка, не плачь! Я же не на войну ухожу. Не огорчайся так! Пойдём, прогуляемся на лоджии. Сегодня не холодно, и воздух хороший. Только оденься потеплее.
Вместо плаща Джим закутался в тёплое одеяло. Они гуляли на лоджии, и Джим плакал, а Фалкон ласково его успокаивал. Они целовались, уже не боясь быть кем-то замеченными.
В семь вернулся Раданайт, чуть позже прилетел домой и лорд Райвенн. Ужин был в восемь. Фалкон вошёл в столовую в таком же, как у Дитрикса, мундире и поприветствовал всех, щёлкнув каблуками и наклонив голову. Криар улыбнулся, в глазах лорда Райвенна читалось одобрение, а у Раданайта в уголках губ пряталась усмешка. Но она исчезла и сменилась угрюмым выражением, когда Фалкон, подойдя к Джиму и став на колено, произнёс:
— Джим, я прошу тебя стать моим спутником. Согласен ли ты доставить мне такое счастье?
Джим посмотрел на лорда Райвенна и получил от него ласковый кивок.
— Я согласен, — сказал он Фалкону.
Фалкон встал и подал ему руку, и они вместе подошли к лорду Райвенну и опустились перед ним на колени. Тот поцеловал их обоих в лоб и сказал:
— Благословляю вас, дети мои.
Фалкон, поцеловав Джима в лоб, произнёс:
— Объявляю тебя моим наречённым. С этого часа ты не предназначен никому, кроме меня, а я принадлежу тебе телом и душой.
И они скрепили помолвку поцелуем.
— Глава XXIII. Рейс в вечность
Фалкон был зачислен в часть кайанчитумского гарнизона, до которой от дома лорда Райвенна было полчаса лёта. Его непосредственным командиром оказался Дитрикс. База располагалась на земле, но основная служба проходила на высокой орбите, в околопланетарном пространстве. Каждый день Фалкон слал Джиму нежные сообщения, а через месяц приехал в первое увольнение, необычно подтянутый и уже без кудрей — с коротким армейским ёжиком. Он провёл с Джимом три дня, и они уже ни от кого не таились.
В Новый год он приехал домой на пять дней. У лорда Дитмара снова был приём, и они присутствовали на нём уже не порознь, а в качестве обручённой пары.
— Поздравляю вас, дитя моё, — сказал лорд Дитмар Джиму. — Я безмерно рад за вас. От всего сердца желаю вам счастья.
Он улыбался и ласково держал руку Джима, а в его глазах затаилась печаль. Впрочем, потому он и был Печальным Лордом.
Каждую неделю приезжал доктор Зааль и осматривал Джима. Всё было хорошо. Джима перестало тошнить и знобить, но его живот увеличивался крайне медленно — Джиму казалось, что он совсем не растёт. Во мэолинне его срок был уже шесть месяцев, и только с этого времени живот действительно начал расти. Фалкон, приезжая в увольнение каждые две недели, целовал его и ласково разговаривал с ребёнком, прикладывал ухо, слушал и улыбался.
В плейнелинне спокойствие Альтерии было нарушено дерзким нападением зорманов на её удалённую колонию Бошум. Отношения Альтерии с Зормом обострились, нападение повторилось, и 23-го плейнелинна было объявлено, что Альтерия находится в состоянии войны. Шестьдесят процентов численности всей альтерианской космической армады было отправлено для непосредственного участия в боевых действиях, а сорок осталось на орбите и поблизости от планеты — для защиты Альтерии. Подразделение Фалкона попало в первые шестьдесят.
