Другая история

Глава 50. Усталость

— Ну, ты мне и удружил, Гарри, — наставник перебирал бумаги, готовясь к занятию ЗОТИ у старших курсов.

— Вы у всех будете вести эти занятия? — я сидел в кабинете профессора и смотрел, как он разбирается с планами уроков.

— Нет, я не двужильный, чтобы все на себя взвалить. Я буду вести только у тех, кто сдает в этом году СОВ и ЖАБА.

— А остальные?

— Мне это безразлично, лично я предложил Альбусу агитировать Блэка. После тех клоунов, что были до этого дня, это не самый худший вариант.

— А он согласится? Сириус же страдает от последствий, проведенных в Азкабане лет.

— Вот пусть и развеется. Правда, я иногда не знаю, что хуже: Азкабан или преподавание.

— А что происходит у Темного Лорда? — я решил сменить тему разговора.

— Понятия не имею. Меня не вызывали уже очень давно, но Люциус говорит, что что-то планируется, вот только что, никто не знает. Лорд планирует провернуть какое-то дело один.

— А что с Батильдой? Сириус сходил к ней, удостоверился, что все в порядке?

— Да, сходил. Ничего со старушкой не произошло, просто она сейчас чаще «гостит» у своих родственников, благо их много, чем проводит время дома. Это правильно, она уже очень стара. А почему ты так настойчиво пытаешься узнать о ней?

— Я близок к тому, чтобы понять поведение директора, но мне не хватает нескольких данных. Может быть, вы знаете?

— Смотря что, — профессор чертыхнулся и испепелил какой-то пергамент.

— Когда умерла мать Дамблдора, когда умерла его сестра, и когда он познакомился с Гриндевальдом?

— Могу сказать только насчет матери, сразу после окончания Альбусом Хогвартса.

— Это примерно…

— Примерно в 1888-1890 годах, сказать более точно не могу. К Николасу Фламелю он попал приблизительно в 1925 году, значит, где-то в тот промежуток времени и произошли события, о которых ты спрашиваешь. Но, тебе лучше спросить у Аберфорта.

— А он жив? — невольно вырвалось у меня.

— Конечно, он владелец «Кабаньей головы».

— Значит, следующий поход в Хогсмид только после Рождественских каникул, — я поморщился, ненавижу ждать.

— А что конкретно ты выяснил? — профессор немного рассеянно посмотрел на меня.

— Не хочу говорить, это только гипотеза. Просто вертится что-то в голове, а что, не могу понять. Надеюсь, что встреча с Аберфортом внесет ясность в мои догадки.

— Ну, понятно, а сейчас иди, не мешай мне. Нужно еще планы грамотно составить, чтобы вас к экзаменам подготовить.

Я ушел. До Нового года ни о каких тренировках нечего было даже думать. А еще я устал. Я устал постоянно взвешивать каждое свое слово, устал притворяться тем, кем я на самом деле не являюсь.

Я пошел в ритуальный зал и начал чертить пентаграмму, надеясь, что на мой зов ответит мой старый знакомый. Агалиарепт появился в центре пентаграммы, сосредоточенно грызя яблоко. Сейчас он как никогда напоминал человека.

— Ты хочешь что-то узнать? — немного лениво спросил демон.

— А ты ответишь? Причем честно? — я нахмурившись смотрел на него. Демон выглядел стройным невысоким белокурым юношей. Очень хрупким на вид и, что уж тут говорить, необыкновенно красивым.

— Не пялься на меня так, — Агалиарепт изящно потянулся. — Почему людские умы представляют нас чем-то отвратительным и обязательно с рогами?

— Не знаю, но ты сам никогда не пытался развеять это предположение. Что это — такая иллюзия?

— Нет. Это мой истинный облик. Вы люди рисуете ангелов очень похожими на оригиналы, но при этом забываете, что мы когда-то были одними из них. И почему я, являясь фактически братом Михаила, должен внешне сильно от него отличаться? — демон тряхнул белокурыми волосами.

— Если бы вы являлись в своих истинных обличьях постоянно, вам без труда удалось бы собрать свою паству.

— Не-е-ет, — протянул демон. — Так скучно и неспортивно. К тому же так забавно, когда появляешься перед человеком именно в том виде, в котором он тебя заранее представляет. Кстати, как ты узнал, что это именно я?

— По яблоку, — я коротко ответил, стараясь не смотреть на такого непривычного для меня демона.

— О, я знал, что в этих яблоках что-то есть. И это что-то когда-нибудь меня подведет.

— Почему ты решил явить мне свой истинный облик?

— Понятия не имею, — пожал плечами Агалиарепт. — Скучно. Вас людей даже соблазнять ничем не нужно, вы сами гоните себя прямо в пропасть, приближая апокалипсис. Так что ты хотел у меня спросить?

— Ты знаешь, что, — буркнул я, разглядывая свои руки.

— Знаю, — кивнул демон. — Читать в душах и помыслах людей является одной из моих профессиональных обязанностей. Я, пожалуй, отвечу. Иногда, когда совсем плохо, нужно как-то заглушить свою боль. Когда обвиняешь себя в страшном грехе, иногда даже сильный человек проявляет слабость. И тогда он находит себе некоего козла отпущения, некий объект, на который он складывает определенную меру ответственности. Немного позже, когда боль притупится, можно начать извлекать из созданной ситуации определенную выгоду, причем в прямом смысле этого слова, только вот остановиться уже никак невозможно.

— Ты говоришь загадками.

— Я демон, ты не забыл?

— Нет, не забыл.

— Ты все поймешь, причем очень скоро. Ты уже практически все понял, просто не можешь поверить. Все, отправляй меня назад, мне нельзя долго здесь находиться.

— Почему ты мне помогаешь? — невольно вырвалось у меня.

— Мне скучно, а ты забавный. Почему-то в твоем присутствии я начинаю вспоминать, что не всегда был демоном. Это странное чувство, но оно похоже на адреналиновый всплеск у людей, довольно волнующие ощущения.

Я принялся читать изгнание, недоуменно глядя на генерала. Значит, я ему с самого начала показался «забавным», потому что кроме него редко кто отвечал на мои вызовы, как будто он всегда опережал других. Перед тем как исчезнуть, демон крикнул.

— Когда придет время, скажешь ему, что все было зря, и что та Авада была не его. Он поймет, о чем ты говоришь.

Я еще долго стоял и смотрел на то место, где совсем недавно находился демон, безумно похожий на ангела. Впервые я задумался, а собственно, почему? Почему они на это пошли, почему они взбунтовались, ведь они не могли не знать, что никогда не смогут одержать победу над своим Создателем. И внезапно я понял: они просто хотели, чтобы их услышали. Что уж теперешние демоны требовали — неважно, они просто хотели, чтобы их услышали. Но этого не произошло, и их скинули с небес в Ад. Каково им пришлось? Как они выживали в столь неприветливом месте, так сильно отличающемся от небесных кущ? Что пришлось им сделать, чтобы возглавить Преисподнюю, через что они прошли? Боюсь, эти вопросы навсегда останутся для меня без ответов, потому что задать их я никогда не рискну. Может поэтому я выбрал профессию демонолога, потому что демоны гораздо честнее людей? Они не скрывают своих намерений, и если лгут, то не скрывают своей сущности, как бы указывая, что ты действуешь на свой страх и риск, связываясь с ними.

Я потряс головой. Похоже, я скоро свихнусь. Мне нужно отдохнуть. Просто ненадолго стать самим собой. Поттера все равно многие считают ненормальным, так что, надеюсь, никто не обратит внимания на еще одну странность в его поведении.

Совершенно вышел я из себя на занятии по трансфигурации. Что странно, обычно этот предмет доносился до нас предельно четко и доступно, но все несоответствия, которые маги напридумывали себе, уже сидели у меня в печенках, причем настолько, что я не сдержался.

— Профессор, разрешите задать вопрос, — я поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание.

— Конечно, мистер Поттер, спрашивайте.

— Вы только что утверждали, что, когда идет превращение живого в неживое и наоборот, предмет принимает свойства того предмета, которым завершилось превращение?

— Да, именно так.

— Но ведь это невозможно. Если из крысы сделать бокал — этот бокал не перестанет оставаться живым, и, разбив его, мы просто убьем крысу. То же самое и при обратном превращении. Если бокал превратить в крысу, то она не станет от этого живой. Ей не нужны будут ни пища, ни даже воздух и потребности к размножению данная крыса не будет иметь.

— С чего вы это взяли, мистер Поттер? — профессор МакГонагалл невольно нахмурилась.

— А это не я взял. Это доказал один ученый, давно причем, его имя было Ганс Шрендаль.

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— Понимаете, профессор. Просто выбранный курс преподавания за последние пару столетий укрепил многих в мысли, что многие учения нужно запретить, из-за личности ученых. Мол, темные маги они и все такое. Вот только, в связи с такой политикой, маги теряют многие уникальные знания. Почему вы так тщательно стараетесь не замечать, что магический мир превращается в какое-то болото?

— Мистер Поттер, объяснитесь!

— А что я должен объяснять? То, что Ганс Шрендаль был некромантом, именно поэтому все его изыскания были в итоге уничтожены? Это я должен объяснять? Только вот, объясните мне, пожалуйста, связь между его основной профессией, и его изысканиями в трансфигурации? Лично я никакой связи не вижу. Но вся эта истерия, связанная с вдруг потемневшими искусствами, заставила, причем на законодательном уровне, уничтожить все эти труды, объявив их практически вне закона. И чем тогда нынешние профессора отличаются от покинувшей нас мисс Амбридж?

— Мистер Поттер, да что вы вообще знаете о Темной магии, чтобы бросаться такими заявлениями? — вспылила профессор.

— Я знаю, что по-настоящему Темная магия требует жертву. Если жертвы нет, то это все надуманное. Вы что думаете, что применяя ту же трансфигурацию невозможно никого убить? Я вас огорчу. Согласно законам Шренделя, это сделать даже легче, чем воспользоваться Авадой, для которой все-таки мотивация нужна. Всего-то превратить соперника в стеклянный предмет и разбить его.

— Мистер Поттер!

— Извините меня, профессор, я неважно себя чувствую. Я, пожалуй, пойду, и да, я все это знаю, потому что в Запретной секции что-то уцелело, а вы сами дали мне разрешение там копаться, когда я к Турниру готовился.

— Я вынуждена назначить вам отработку, мистер Поттер.

— Это ваше право, — я запихал учебники в сумку и ушел с урока.

Как же я устал, а еще я стал замечать, что у меня начинает сильно болеть голова, особенно по вечерам. Подозреваю, что это как-то связанно с Темным Лордом. Он все-таки для ритуала возрождения кровь этого тела использовал, а это уже ритуалистика, черт его знает, как этот обряд на нас двоих повлиял.

Глава 51. Магическая Сорбона

Директор сидел за столом и внимательно смотрел на меня.

— Гарри, ты очень изменился за последнее время, — наконец, решил он нарушить молчание, которое установилось в кабинете, куда меня пригласили письмом сегодня за завтраком, в последнюю неделю перед Рождеством.

— Наверное, это случилось потому, что я немного повзрослел, — я старался не смотреть на директора и не до конца понимал, зачем он вообще меня вызвал. В последнее время у меня все чаще болела голова, и настроение от этого почему-то не улучшалось.

— Да, скорее всего, ты прав, мой мальчик, — Дамблдор продолжал рассматривать меня с каким-то нездоровым интересом. — Профессор МакГонагалл поставила меня в известность, что в тебе взыграл дух бунтарства, что ты стал подвергать сомнению все те положения, которые стараются донести до вас преподаватели. Не поделишься со стариком, на чем основана твоя уверенность в том, что прав именно ты, а не твои профессора. Я в курсе, что ты приводил пример запрещенных исследований, которые случайно попали тебе в руки. Почему ты думаешь, что правы именно те ученые, записи которых были запрещены, а не те, по трудам которых происходит обучение сейчас.

— Я могу ответить, — я упрямо стиснул зубы. Директор просто виртуозно владел словом, и, если бы я не знал точно, то, скорее всего, начал бы сомневаться в своей правоте. — Те исследования были основаны на множестве экспериментов, и внушительной доказательной базе. А то, что написано в наших учебниках, представлено в виде аксиом, в которые просто нужно верить. Но, простите, господин директор, та же трансфигурация — это что, слово божье, принимающееся именно так, а не иначе, и основанное просто на вере?

— Гарри, положение вещей, подобное существующему, сложилось уже давно. Я сам учился на этих аксиомах и преподавал их, и до сих пор ничего противоречащего данным правилам лично я не находил, — мягко улыбнулся директор.

— Хорошо, но я на уроке говорил вовсе не о каких-то там законах, я говорил, что магами отвергнута доказательная база, созданная многими учеными, просто из-за предрассудков, связанных с их непосредственной деятельностью.

— Ты не совсем прав, мой мальчик, — директор нахмурился. — Никто не ущемляет гения тех ученых, о которых ты говоришь, но приверженность к Темной магии…

— Бросьте, — фыркнул я. — Я слишком долго пробыл в маггловском мире, чтобы не понимать разницы между мифическими Темными магами и простыми предубеждениями.

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

— Вы слишком умны, чтобы чего-то не понимать, — возразил я. — Это таким как Уизли и Малфои можно наплести о страшной и ужасной Темной магии, и они поверят, потому что захотят поверить. Примут по-разному, это так, но поверят. Но это же глупо, каждое заклинание, способное при преступных намерениях нанести вред человеку, причислять к темным. Так можно абсолютно все перевести в разряд тьмы. Абсолютно любые заклинания при неправильном использовании могут нанести вред и даже убить.

Я замолчал, директор тоже не открывал рта, наверное, думал как себя вести с вышедшим из-под контроля Поттером.

* * *

— Я все время думаю над твоими словами, которые ты на трансфигурации сказал, — Гермиона задумчиво перебирала какие-то бумаги, книги и газеты, причем среди всего этого я заметил что-то напоминающее маггловские учебники. — Это действительно как-то глупо, магглы редко так поступают. Вот возьмем, например, Роберта Оппенгеймера.

— Кто это?

— Это маггловский ученый, у него было довольно много трудов, по физике. Их почему-то не изъяли из учебников только потому, что их создатель создал еще и страшнейшее оружие, которое только может вообще придумать человечество. Когда было применено это оружие в Японии, уже среди магических источников я обнаружила, что на протяжении нескольких дней в зоне поражения не действовала магия. Японские маги выдвинули теорию, что это произошло потому, что количество энергии, которое выделилось при взрыве, просто заблокировало все проявления других энергетических составляющих как маггловских, так и магических. Я очень подробно изучала этот вопрос, Гарри, мне было интересно, чем же таким пригрозили Ассамблее магглы, что маги заключили этот унизительный договор, — она задумчиво полистала учебник. Я плохо понимал, о чем она говорит, но суть улавливал. — То, что при большом скоплении магической энергии не работает маггловская электроника, известно всем, но не каждый задает себе вопрос почему? А вот японские маги задали и выяснили, что энергия используемая магами, и та, что используется магглами, просто разная, у нее разная полярность, разная частота, много чего еще, я не разбираюсь во всем этом, но основное поняла даже я: электроника здесь не работает, потому что она просто использует другую энергию. Только вот магглы постоянно совершенствуют свои творения, и я не уверена, что у каких-нибудь тайных спецслужб уже не разработано что-то, что можно использовать даже в Хогвартсе.