Египет. Легенда затерянной пирамиды

Поскольку рассчитывать на то, что они смогут поохотиться на кого — либо из прошедших мимо львов, на территории которых, судя по виду и поведению прайда, они находились, не стоило, оставалась надежда, что огромное скопление стад все же привлечет охотника — одиночку.

Солнце вставало все выше и выше, а желанная добыча все не торопилась на встречу с охотниками. Возможно, что все дело было в том, что запах, которым львы метят свои территории, был свеж и силен и это отпугивало одиночек. Хотя возможно, что рядом и не было других крупных хищников, кроме группы удалившихся под деревья львов.

Ждать становилось все скучнее. Жара, по мере приближения бога Атона к зениту, становилась все сильнее и от людей стало весьма ощутимо пахнуть. Рано или поздно, но этот запах должен был привлечь к ним внимание, к примеру, гиен или шакалов.

Приблизительно часам к десяти, Сехемхет устал от глупого лежания на земле. Даже процесс наблюдения за животными, который так привлекал его утром, уже не казался интересным. Хотелось есть и его злила мысль, что он должен отказывать себе в элементарных удобствах, ради того, чтобы выработать в себе выдержку охотника, которая, как считал отец, бывший заядлым любителем охоты и необычайно смелым человеком, требовалась его сыну и наследнику.

Медленно и осторожно, стараясь не привлекать к себе особо ничьего внимания, царевич стал отползать в сторону укрытия лошадей, подумывая о том, чтобы вернуться во дворец, немного отдохнуть и приехать на охоту ближе к утру, когда появится шанс пообщаться с проголодавшимися львами.

Никем не замеченный, юноша забрал коня, приказав служке и нескольким охотникам, что охраняли животных, молчать и тихо удалился, ориентируясь на солнце. Он был так уверен в себе, что не взял никого из охраны для сопровождения, хотя отец и наставники не раз твердили, что лишь глупец отправится в путь через пустыню один. Он был так самоуверен, что отказался даже от услуг проводника, что предложил ему один из солдат охраны.

Набирая скорость, от которой ему наконец-то стало попрохладнее, Сехемхет направился в сторону великого города и вскоре скрылся за горизонтом.

* * *

Это был крупный могучий лев. В молодости отец изгнал его из прайда и он так и остался одиночкой. Своей территории у него не было, и он передвигался вслед за стадами, кочуя и охотясь, где придется.

У него были могучие клыки, крепкие мускулы и великолепная черная грива, что не так уж часто встречается среди его собратьев. Сейчас он был голоден и намеревался поохотиться. Лежа в густой траве, он внимательно наблюдал за передвижением стада антилоп, неподалеку от него. Недавно прошли дожди и запах травы был очень силен, да и ветер дул в его сторону, так что о его присутствии в стаде и не догадывались.

Не желая растрачивать силы, он выжидал, когда какая-нибудь недалекая самка или детеныш, увлекшись пищей, отойдет от стада. Чем ближе будет добыча, тем эффективней нападение.

Вскоре подходящий случай наступил, молодая самка, в ногах которой путался детеныш, пощипывая траву медленно, но верно продвигалась в сторону его укрытия. Предвкушая отличную охоту и обильный обед, хищник подобрался и приготовился к прыжку.

До жертвы оставалось еще немного, но медлить больше было нельзя, антилопа была совсем близко и при малейшем изменении ветра, могла учуять его запах. Издав оглушительный рык, что на несколько мгновений буквально парализовал самку, лев метнулся в сторону жертвы.

Испуганная самка рванулась прочь, но бежать так быстро, как требовал ее ужас, она не могла. Там, за ее спиной, раздался жалобный лепет ее первенца. Материнский инстинкт очень силен. Не обращая внимание на то, как ее стадо, поднимая тучи пыли, ринулось прочь от опасности, самка повернула назад.

Лев был умен и опытен и отлично понимал, что детеныш достанется ему в любом случае, а значит главное — самка! Прежде, чем она подумала о защите, он прыгнул и намертво вцепился ей в шею и придавил антилопу к земле.

Медленно и верно он сжимал челюсти, душа, бившуюся в его тисках самку. Теленок замер неподалеку, стоя как вкопанный, в шоке от ужаса при виде смерти матери, он не только не пытался бежать, но даже не сделал ни одного движения, пока хищник не встал.

Зверь громко рыкнул на него, теперь он желал поиграть. Детеныш рванулся вправо, но самец одним прыжком преградил ему дорогу, несчастный попытался увернуться, увы, все бесполезно! Он был обречен, но по молодости и неопытности еще не понимал этого. Вскоре голод напомнил о себе и одним сильным ударом лапы, лев сломал несчастному хребет, прекратив его ужас и страдания.

Поудобнее взявшись за шейку мертвого детеныша, хищник, урча, оттащил его к своей первой жертве и начал трапезу, вгрызаясь могучими клыками в тушу и разрывая ее в клочья. Он жадно поглощал еще горячее мясо и кровь пачкала его красивую шкуру, растекалась по траве, впитывалась в землю.

Он долго насыщался, но и от приятного устаешь. А его голод уже был утолен. Съев столько, сколько мог вместить в себя его желудок, лев огляделся в поисках укрытия, где мог бы отлежаться и переварить пищу в ближайшие два дня.

Внимательно осмотрев местность, хищник убедился, что кроме нескольких невысоких кустарников укрыться больше негде. С трудом добравшись до зарослей он обессилен упал в траву. Вокруг не наблюдалось никакой опасности и прежде чем для безопасности взобраться на небольшое деревце, он решил передохнуть.

Он проспал до полудня, когда до его слуха донесся топот могучих ног. Стадо кафрских буйволов неслось как раз в его сторону и, по-видимому, путь их пройдет где-то неподалеку от его убежища, что могло оказаться опасным.

Тяжело вздохнув, лев встал и оглядел низкорослые заросли. Следовало убраться отсюда подобру-поздорову. Конечно, мясо буйвола очень вкусно, но взбешенное стадо, скорее опасность, чем трапеза. На их пути лучше не становиться — затопчут!

Самец выбрал дерево с мощным коротким стволом, небольшим наклоном и толстыми ветвями, растущими почти параллельно земле. Осторожно, как бы боясь упасть, хищник взобрался на дерево и устроился на развилке, свесив лапы и положив на них морду.

Крона обеспечила ему необходимую, в такую жару, тень и здесь его намного меньше терзали насекомые. Пожалуй, здесь ощущался даже легкий ветерок! Со своего положения лев мог обозревать саванну и с удовольствием понаблюдал, как мимо пронеслось, не причинив ему никакого вреда, стадо буйволов. Широко разинув пасть, он зевнул и смежил веки. Сон охватил его, полностью удовлетворенного собой и твердо уверенного, что он — самое умное животное в саванне.

В таком положении его и обнаружили загонщики фараона, посланные на поиски льва — одиночки для царской охоты. Довольные своим успехом и красотой найденного зверя, а также его размерами, они дружно зашептались. После чего двое из них бесшумно, но резво двинулись на восток, туда, где остался их фараон со свитой, а трое оставшихся, скрылись в ветвях ближайших деревьев. И, заняв там удобную позицию, стали наблюдать за зверем, общаясь при помощи жестов и знаков.

У них были некоторые опасения, что зверь может уйти до прибытия фараона и тогда придется следить за хищником, дабы не упустить сей великолепный экземпляр, вид которого обещал очень интересную охоту.

Колесница мчалась по пустыне. Скорей, скорей! Кони застоялись, сердце, изнывавшее от скуки, теперь замирало от удовольствия. Загонщики нашли великолепного могучего хищника — одиночку! А это значит, что охота обещает быть не просто интересной, захватывающей! Только бы лев не был слишком сыт!

Уже в сумерках, они добрались до зарослей, что располагались неподалеку от дерева, на котором, со всеми удобствами, расположился хищник. Остановились специально подальше, дабы не потревожить зверя — ночью никто охотиться не планировал. К тому же, по словам загонщиков, утром самец плотно позавтракал и рассчитывать на его подвижность стоило не раньше следующего утра.

— Хотите начать охоту сейчас, мой господин? — Вельможа склонился перед фараоном, в задумчивости замершим в колеснице.

Ему не хотелось медлить, сердце рвалось в бой, руки чесались от нетерпения поразить зверя стрелой. С другой стороны, Джосер был опытным охотником и мудрым человеком и понимал, что охота будет испорчена, если поднять сытого зверя.

— Ждем до утра. С кострами поосторожнее, не вспугните зверя! Пусть мне докладывают обо всех передвижениях хищника, — он кивнул главному ловчему, — и позаботьтесь о лошадях.

* * *

Мерно катил свои воды могучий Нил. Плавно шумел тростник на берегу, слегка колышимый ветром.

Солнце садилось, когда усталый измученный путник выехал к Великой реке. Его конь, уже давно отказывающийся бежать, и с трудом продвигающийся "быстрым шагом", радостно заржал при виде воды.

Если сам юноша, еще мог утолить жажду из небольшой фляги, притороченной к седлу, то несчастное животное просто изнывало от жажды — последний раз его поили ранним утром, с тех пор оно проделало долгий путь по жаре.

Забыв об осторожности, молодой человек направил скакуна к самой кромке воды. Измученный конь, опустив голову, жадно пил, пофыркивая от удовольствия и, время от времени, то ли мотая, то ли встряхивая головой от наслаждения. Сам же всадник в это время, приподнявшись в стременах, оглядывал местность, пытаясь сориентироваться и определить: куда же его занесло? А заодно и решить проблему направления дальнейшего движения.

Солнце уже низко, а ел он давным-давно, порядком устал, мучился от жары, жажды и отвратительного запаха пота, который за целый день скачки по пустыне, так пропитал его одежду, что вокруг юноши стояло облако из этого "аромата", видимое благодаря мошкам, которых оно привлекало.

"Да! Затея была с самого начала дурацкой! А поездка без сопровождения, да еще и без проводника — огромной глупостью!" Он признал это и был готов понести за свою детскую выходку любое наказание, какое только смогут измыслить отец и Имхотеп! В том, что учитель гневается не меньше фараона, Сехемхет не сомневался. Чати всегда очень ревностно следил за безопасностью любимого ученика!

Стыд, усталость, признание своей вины и тяжелые вздохи, не решали его проблему. Ему по-прежнему нужно было добраться до дворца. Правда, теперь он уже не был уверен в своих силах вернуться к утру на место охоты — сегодняшнее путешествие сбило с него спесь и поуменьшило самоуверенность.

Вокруг царили тишина и спокойствие, неподалеку, в зарослях акации, виднелись постройки, по-видимому, где-то неподалеку был расположен храм. Он мучительно вспоминал карту Мемфиса и его окрестностей, пытаясь сообразить: где же он сейчас и что же это за храм. Но усталый мозг отказывался работать с нужной скоростью.

Тяжело вздохнув, юноша решил просто попасть внутрь храма и позволить кому-нибудь из его обитателей оказать ему помощь.

Конь тревожно прядал ушами, пытаясь понять: что же его насторожило? Что? Этого, верный скакун понять не мог. Нагнув голову, чтобы в последний раз глотнуть воды, животное скосило глаза в бок, на слишком уж крупный камень, что выпирал из воды у самого берега. Камень открыл глаза и посмотрел на него....Посмотрел?

В следующий мгновение произошло сразу же три вещи: принц дернул поводья, намекая, что пора отправляться в путь; конь попробовал ржанием предупредить хозяина и рванулся в сторону от испуга; а огромный нильский крокодил, нынешнее воплощение бога Себека, выпрыгнул из воды с намерением откусить у лошади, как минимум, полголовы!

* * *

Он уже давно наблюдал за этой парочкой. В принципе, голода он не испытывал, так как Потифар, его жрец, недавно кормил его и, если он хоть что-то в этом смыслил, ночью опять покормит!

Так что и дело тут было вовсе не в голоде, а в здоровом инстинкте хищного собственника — никто не смеет безнаказанно расхаживать в его владениях и вести себя столь дерзко! Столь неосторожно!

Зухос ушел на дно. Легкие послушно замерли, сердце почти перестало биться, изредка одним мощным толчком перегоняя очередную порцию насыщенной кислородом крови прямо к мозгу. Он чувствовал, как кровь усиленно выделяет кислород, щедро одаривая мышцы, немного проплыл под водой и аккуратно вынырнул у самого берега. Под самым носом у этой парочки!

Наглость этих смертных была просто возмутительна! Глупое животное, лишь слегка забеспокоилось при его всплытии, так и не поняв — что же его тревожит! А человек и вовсе не обратил на него никакого внимания!

Гнев разлился по жилам. Он их накажет! Он — бог Нила! Смертный пойдет ему на ужин, как сотни до него и на этот раз он даже не будет ждать, когда нахала привяжут к жертвенному столбу. Он явит ему свой гнев и свою мощь во всей красе! И тут божество срочно призвали в иной мир, а тело смертной твари, в котором он находился, продолжило движение, что он задумал.

Сделав сильный толчок, огромный зухос высоко взметнулся из воды, поражая ужасом все живое. Испуганный конь дернулся, и прекрасный замысел: ухватить его за голову, не удался...

Но он не был бы хищником, если бы упустил свою жертву! Мгновенно осознав свой промах, падая обратно в воду, он еще в воздухе изогнулся и вцепился коню в ногу. В ту же минуту он вновь стал хозяином положения! А глупая промашка — ерунда! Никто и не заметил!

От боли и страха, усталые ноги подогнулись и животное рухнуло в воду, увлекая за собой обомлевшего всадника. Да и кто бы не обомлел при виде гиганта, что рванулось к нему из глубин священной реки! Прямо у него перед глазами распахнулась огромная пасть, утыканная зубами, способными прорвать любой доспех!

В какой-то момент, принц с удивлением увидел маму. Она протягивала к нему руки. Потом отец высоко подбросил его, прямо к солнцу! И маленький Сехемхет весело засмеялся, а мама и Тира, стоя рядом хлопали в ладоши...

Он увидел, как мать схватилась за живот и упала на пол. Пытаясь что-то сказать, она протягивала к нему руку, а он, вцепившись от страха в свой меч, ничего не понимая, громко кричал, зовя на помощь свою Тиру.

Перед принцем мелькнуло искаженное гневом и ненавистью лицо отца, а уши вновь заложило от крика, как в тот день, когда, проклиная, отец прогнал из дворца верную жрицу и боль от утраты сразу же всех близких, от мгновенной потери детства опять обняла его. Лишь мудрое, доброе лицо Имхотепа осталось рядом, да его верная, крепкая рука во тьме ужаса — единственный источник опоры и веры...

Картинки и слова, будни и праздники, мелкие неприятности и важные события мелькали перед ним, как будто кто-то распахнул перед глазами Великую книгу жизни и разрешил ему прочесть главу "Жизнь Сехемхета". Ему показалось, что время замерло, перед глазами еще что-то мелькало и вдруг, из этой, ставшей уже не различимой, круговерти образов, надвинулась на него чудовищная пасть зухоса, и он провалился в реальность происходящего...

"Храм Себека"! — Мелькнуло в голове, и он оказался в теплой воде, неподалеку от пасти способной запросто уместить в себе небольшой дом. Бьющийся в тисках мощных челюстей конь, задел его копытом по ногам, в глазах потемнело от боли. Последнее, о чем он подумал, перед тем как огромная тварь ушла под воду, топя и лошадь, и всадника, была мысль, что он как последний дурак, запутался в стременах и теперь ему уже точно не выбраться!