Лира. Жизнь на грани миров

— Тоня? — обратился отец к падчерице.

— Я могу с Лирой пожить в одной комнате, если она не против, — ответила сестрёнка.

— Я только "за".

— Вот и славно! Милая, что скажешь? — на сей раз отец жену спрашивал.

— Мой переезд, как я понимаю, не обсуждается. А ведь мы могли бы переехать к нам. И расселяться бы не пришлось, — похоже, мачеха обиделась на отца.

В этом была логика. Вот только... Мужики сразу же возразили:

— Нет!

А мы переглянулись.

— Пап, но ведь можно так сделать. Нас меньше, чем их! — поддержала я мачеху. — У них квартира на одну комнату больше.

И по закону мы могли к ним переехать. Вот только я, опять же , не имею права претендовать на комнату, а значит, только съехать в комнату Тони или гостиную. Андея тогда не расселят.

— Лира! — отец хоть и не повысил голос, но проскользнули в нём стальные нотки. — Ты вовсе не думаешь о будущем.

Хотелось сказать: "Каком будущем? Том, которое скоро должно наступить?"

Но отец увидел в грядущем своих детей, значит, какое-то всё же есть.

— Андею жениться скоро, он съедет, да и ты...

Я же услышала, что я первая из семьи выпорхну, Андея расселят, лучше чтобы это сразу случилось. Наверное, он прав. Постоянно переезжать — тоже не вариант.

— Поступим так, как я сказал. Тем паче, Дей поддержал меня.

— Хорошо, — согласилась мачеха. — Дей, отправляйся, подавай документы на расселение.

Когда Дей ушёл и я закрыла за ним дверь, услышала, что отец с мачехой скандалят. Блин, только поженились, а уже разборки устраивают. Я поспешила вмешаться.

— Отец, как не стыдно! — ворвалась я в их комнату. — Простите, матушка, вы должны кое-что знать, чего этот упёртый баран не скажет, — и я достала кольцо, сняла его с цепочки и надела на палец. — Не хотела огорчать Дея, но я помолвлена. Поэтому на меня в вопросе жилья особо рассчитывать не приходится. Вчера мы заключили временный союз в храме.

— Так вот кто тот молодой человек был! — сказала мачеха. — То-то я удивилась, что ты его сынком назвал.

— Да, отец настоял на гарантиях, и помолвка была заключена именно так. Для всех официальных лиц мы теперь муж и жена.

Отец отвернулся к окну. — Есть ещё кое-что, — сказала я, после небольшой паузы, — и вы должны это знать.

— Что? — отец повернулся ко мне.

— Я видела катастрофу. Здесь. Какого возраста были ваши с тётей Полей дети? И вы жили здесь?

— Детям было по десять лет. И это было в другом городе.

— Каком городе?

— Я не знаю.

— Так узнай. Подключи чтеца мыслей.

Я слишком вольно с отцом разговаривала, тем паче при мачехе. Но сам так воспитал, чтоб говорила ему правду в лицо. Да и взбучку хотелось устроить. Ещё не хватало, чтоб по дурости счастье себе испортил.

Отец сел на кровать, понуро опустив голову.

— Прости, Поленька, — привлёк он жену в объятия. Та казалась хрупкой и маленькой. Надеюсь, помирятся.

— Ладно, я пойду с сестрой пообщаюсь, — сказала, выскальзывая из спальни отца, пока взбучку не получила.

Сколько же у нас времени?

Подруга, имеющая копну каштановых волос, нежные черты круглого лица и голубые глаза, осматривалась по сторонам, видно, прикидывая, как можно переставить мебель.

— Ну здравствуй, сестрёнка! — решила поприветствовать её наедине и раскрыла объятия.

Тоня любила обниматься, и меня приучила. У меня мамы давно нет, порою так её не хватало.... И лишь Тоня спасала меня от тоски. Видно, её мама часто обнимала. Подруга всегда с нежностью о ней говорила. Но как мачеха ко мне будет относиться, не знала.

Сглотнула.

— Тонь, мне надо тебе кое-что рассказать, — шепнула ей.

Она отстранилась, пригласила сесть на диван. Я подобрала под себя ноги, обняла подушку, собираясь с мыслями.

— В общем, у меня две новости и обе паршивые. Одна хуже другой. С какой начать?

— С менее паршивой.

— Я помолвлена. Точнее, не так, я вчера вышла замуж, но с испытательным сроком.

— Как? — подруга расстроилась. — А как же свадьба, друзья... Наши мечты...

— Знаешь, за кого? — не стала я о больном говорить.

— Кого?

— Того полицейского.

Подруга молчала, переваривая полученные данные.

— Ты его любишь? Конечно любишь, иначе б не вышла...

— Всё не так просто.

— Как так?

— Мы даже не встречались, понимаешь. И тут на празднике он оказался подле нашей коляски, когда я ногу подвернула. И попросил руки моей у отца. Я сказала "нет" и ушла во дворец культуры. Меня приглашают на танец, а этот Гад!... Он... — я была возмущена... Бахрома на наволочке угрожающе треснула, но я не обратила внимание. — Он сказал, что мой жених. Ещё и угрожал, представляешь!

Слово за слово, и я рассказала про весь вчерашний кошмар, умолчав лишь о том, что Ли ночевал тут и подробностях сегодняшнего утра. Мне показалось это слишком личным, и это представление разбивало образ врага в пух и прах. Задумалась. Правда ли испытываю к нему ненависть? Подруга охала и возмущалась поступком отца, а также сочувствовала мне.

— Нда, "повезло" тебе... — с издёвкой сказала она.

— У меня всего полгода, чтобы избавиться от него. Так этот гад сообщил, что каждую неделю будем видеться! Представляешь!

— Ну, хоть не ежедневно, — не поддержала подруга. — И к себе не заставляет переехать.

— Это да, — согласилась я.

— А может, влюбишься да и союз состоится? — предложила подруга. Я лишь грустно вздохнула. А она продолжила убеждать: — Твой отец ведь не просто так согласился на союз. Наверняка видел счастливое будущее.

— Он именно так и объяснил свой поступок.

— Значит, он — твоя судьба.

— А разве суженого не чувствуешь сразу, душа в душу живёшь, никогда не ссоришься?

— Не знаю. Это всё сказочки. Бывают, конечно, пары, которые живут душа в душу, но это скорее исключение из правил.

— Ну, в любом случае, у нас полгода.

Про то, что Ли в командировке нельзя было говорить, иначе это раскрыло бы его дар перемещения. Поэтому пусть подруга и теперь уже сестра считает, что он в городе.

— А что может быть ещё хуже? — вдруг спросила подруга.

— Случится что-то. Этого города не станет.

Сестра побледнела.

— У тебя тоже дар видеть будущее? — с грустью спрашивала она, будто искала опровержение предположения.

— Да. Только я вижу ужасное будущее.

— А мы? Мы все погибнем?

— Ну что ты! Дар ведь нужен как предупреждение. А предупреждён, значит, вооружён. И раз мы не можем избежать катастрофы, значит, можно эвакуировать людей.

Мы обязательно это сделаем, иначе меня бы не наделили таким даром. Но подруга выглядела подавленной.

— Тоня, ты чего?

— Просто... Жаль город. Мы тут давно живём. Я здесь родилась.

Её состояние было ожидаемо. Плохой из меня прогнозист! Не нужно было говорить ей. Она слишком впечатлительная!

— Успеем мы доучиться?

— Не знаю. Тонь, а у тебя какой дар?

— А у меня его нет.

— Как так?

— Вот так.

— А у Дея?

— И у него нет. У мамы нет дара, а от папы почему-то ничего не перешло.

— Может, просто не пробудился ещё?

Подруга устало пожала плечами. Похоже, я её добила. Грустно вздохнула и обняла сестрёнку.

— Тоня, а хочешь, я попрошу отца, он посмотрит твоё будущее?

— А отдача?

— Ну, у опытного воина отдача наступает лишь после десятого использования дара. Сегодня он ещё не пользовался, наверное.

На удивление, подруга согласилась. Видно, это единственное, что не позволило впасть в удручённое состояние.

Я постучала к отцу, прежде, чем войти. Он вышел весь растрёпанный и явно поправлял одежду.

— Пап, прости за беспокойство. Просто... — смутилась я, как подумала, чем отец занимался. — В общем, я Тоне рассказала про жениха и своё видение. Она подавлена. Ты не мог бы...

— Эх, Лира-Лира! И кто тебя за язык тянул! Вначале надо было сказать мне, и поехать в отдел катастроф.

— А зачем ты Андея отослал? Может не надо было ему расселяться. Пожили бы у них, пока не перебрались в другой город.

— Надо. Он должен с нею познакомиться.

— С кем?

— Суженой.

— Ты посмотрел его будущее?

— Нет, оно само приоткрылось.

Отец пришёл в мою комнату, уже одетый чуть ли не в форму. Белая сорочка, брюки. Всё по фигуре, гордая осанка. Разве что оружия не было да кителя, да чёрных сапог, а вместо них домашние тапочки. Из-за этого вид был нелепый и вызывал улыбку.

Подруга парадный вид отца заметила и прыснула со смеху. Похоже, ему удалось то, чего не вышло у меня.

— Давай знакомиться, милая. Можешь звать меня отцом, папой, как хочешь.

— А дядей можно?

Отец вздохнул и согласился.

— Тебя Тоней ведь звать.

— Угу, — вновь загрустила подруга.

— Хорошо, дочка. Кажется, тебе тут гадостей наговорили. Лира у нас сама прямота. Из-за этого и страдает. Друзей у неё мало.

— Я ценю искренность и, пусть и причиняющую боль, правду.

— Вот и молодец! Это хорошее качество! Так что, хочешь увидеть своё будущее?

— А вы его покажете?

— Могу и показать. Но тогда изменить его ты не сможешь.

— То есть, как? — не поняла подруга.

— Ну, когда мы предполагаем — это одно. У нас есть множество путей и дорог. А вот если заглянуть за временную грань, то путь-дорога лишь одна становится, к этому будущему.

— Но зачем тогда глядеть за грань, если изменить ничего нельзя? — философствовала подруга.

— Потому что не всегда можно увидеть нужную дорогу, ведущую к счастью.

— А дар Лиры? Разве он предполагает изменения этого самого будущего?

— Нет. Но ей никогда не показывают безвыходность. Она видит результат, и обычно достаточно неплохой — без человеческих жертв. А это значит, что именно к этому будущему и нужно идти. Состояние нажить можно, и обрушившийся дом восстановить, а вот жизнь уже не вернуть, разве что переродиться. Даже тут нет полной безысходности.

Тоня ожила, во взгляде появилась заинтересованность.

— Дядя Мирон, покажете моё счастливое будущее?

— Хорошо, дочка. Давай сюда свои руки. Как у тебя с даром?

— Всё плохо. Его нет.

— Такого не бывает. Все люди обладают способностью к слиянию с силами природы. Просто не все умеют пользоваться, и все мы разные. Вас в училище учат, как влиять на погоду?

— Я хожу на медитации, но толку нет. Хорошо, что учитель ставит зачёт лишь за старательность.

— Прекрасно. Давай тогда поступим так, — он взял протянутые ладошки в свои. — Закрывай глазки, сделай глубокий вдох. Почувствуй тепло моих рук. А теперь представь, что ты стоишь посреди поля, — отец движением головы позвал меня к себе. Похоже, поняла, что от меня требуется. Почувствуй, как солнышко сверху ярко светит и улыбается тебе.

Я взяла со стола настольную лампу и поднесла к Тоне, разместив сияние и тепло прямо у неё над головой.

— Ой, чувствую, — восторженно сказала подруга.

— Молодец!

— Теперь почувствуй, как ветерок овевает тебя.

Я дотянулась до тетради, и тихонько помахала перед лицом подруги.

— Как будто и вправду я на этой полянке!

— Чувствуешь покалывания в ладошках? Как сила природы проходит сквозь тебя?

— Да, как необычно!

— А теперь слейся с природой. Пусть первородная энергия танцует, а ты эти движения прочувствуй на себе.

Осмотрев окружающее пространство в поиске чего-то такого, что бы помогло, и это ощущение подтвердить, я дотянулась ногой до проигрывателя. Там стоял диск с боевой музыкой, создаваемой хлопками казаков. Ритм! Отлично! Нажала кнопку.

Вокруг пространство завибрировало.

Отец махнул головой, мол, убирай спецэффекты. Я убрала лампу на место, выключая её, тихонько отошла от подруги, прекращая ветер. Её волосы взметнулись вверх. Похоже, она у нас стихийник. В какой-то момент она стала подниматься в воздух.

— Ой, дядя Мирон! — она распахнула глаза, полные счастья. — Я лечу!

— Вот видишь, и у тебя есть дар! Похоже, ты можешь управлять ветром!

На пороге стояла мачеха, и глядела заплаканными глазами на дочку, висящую вверх ногами у люстры, удерживаемую за руки моим отцом.

— А теперь вновь почувствуй вес собственного тела. Понемногу прибавляя его, медленно опускайся на пол.

Когда Тоня выполнила это, то бросилась вначале к отцу обниматься, а потом, увидев маму, к ней.

— Мама, мама, ты видела? Я тоже обладаю силой! — и столько счастья в голосе.

А я даже приревновала.

Глава 5

Успокоившись, мы ещё раз пообщались. Главный вопрос — почему дар Тони так долго спал?

Отец объяснил это тем, что не было взрослого мужчины рядом, того, кто бы правильно направил женскую энергию.

— У Андея тоже не пробудился дар? — уточнил отец.

— Нет, — ответила тётя Поля.

— Его должна была пробудить ты, — сказал родитель, глядя на жену.

— Но и у меня дара нет.

— Тебе нельзя сейчас этим заниматься, так что обождём, — сказал он, оглаживая бороду. — Ладно, найдём выход.

— А я не могу этого сделать? — решила вставить своё слово.

— Твой жених не позволит.

— Почему? Андей ведь теперь мой брат.

— Разберёмся. Не вздумай лезть к нему, ты поняла?! — отец приказывал. — Твоя энергетика сейчас на муже завязана.

— Женихе, — упрямо поправила я.

— Вы невыносимы! — сказала мачеха. — Оба! Теперь понятно, в кого такой упрямый нрав Лиры.

Я вздохнула. Ладно, к Андею не буду лезть.

— Так, народ, собирайся, едем в город.

— Зачем? — спросила жена у мужа.

— Дел много. Съездим, подберём наставника Тоне, надо в отдел катастроф заехать с Лирой, и ещё подать документы мне на службе в связи с женитьбой. Так что, девочки, у вас двадцать частей на сборы.

— Но этого мало! — хором сказали мы.

— Тоня уже одета, Лира надень форму, Поля, пойдём выберешь что-то из оставшихся от моей покойной супруги вещей.

И хоть я все ношенные мамины вещи забрала, звучало в устах отца это не очень. Очередного скандала ждать?

Через оговоренное время мы все вышли из дому. Мачеха в новом мамином платье. И, вроде бы, вполне довольна. Синее платье подходило под голубые глаза мачехи, каштановые волосы она подобрала под соломенную шляпку, и сейчас вполне себе молодо выглядела. Не мамой, а скорее старшей сестрой Тони. А вот я на отца была похожа, так что со стороны мы неплохо смотрелись одной семьёй.

Вот странно, отец так спокойно воспринял тётю Полю своей женой, при этом они вообще не ладили. И союз заключили без особых чувств. Я же не представляла, как жить с Лигатом. Тот первый поцелуй мне совершенно не понравился. Я его воспринимала как наказание и насилие. А пойти на остальное — было выше моих сил. Правда, отношение мужчин и женщин к постельной жизни разное, тем паче и отец, и мачеха оба опыт уже имеют, в отличие от меня. Поэтому нет, нет, и ещё раз нет. Либо пусть завоёвывает моё сердце, либо проваливает на все четыре стороны.

— Пап, мне надо форму купить, юбка коротковата уже, — оглядывала я достающую до середины голени юбку, пока отец заводил двигатель. Благо, под низом шаровары. Военная форма была именно такой. И отличие мужской и женской — в присутствии юбки-солнца до щиколоток у слабой половины. Форму носили все учащиеся и трудящиеся. Взрослые могли вне службы уже надевать другие наряды, особенно это касалось женщин, а девушкам исключение делалось на выходных и праздничных днях.