| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тщательное сравнение голландских и японских источников позволило выяснить судьбу большинства тех миссионеров, которые пытались проникнуть в закрытую страну после 1640 г. Одна партия, известная как первая группа Рубино, по имени организатора этой и следующей экспедиции, высадилась в Сацуме 11 августа 1642 г. В нее входили пять европейских иезуитов и три местных учителя катехизиса. Их сразу схватили и отправили в Нагасаки, где подвергли жестоким пыткам. Европейские источники единодушно утверждают, что все они умерли мученической смертью, но из японского официального документа следует, что двое из европейцев стали вероотступниками, поскольку один умер в 1665 г., а другой — в 1690 г. Судьба второй группы, захваченной у побережья Тикудзена в 1643 г., лучше засвидетельствована. Она состояла из четырех европейских и одного японского иезуита, а также пяти китайских и японских катехизаторов, всего из десяти человек. Вся группа отреклась после долгих и жестоких пыток, которым их подвергли, но один из их числа (Алонсо де Арройо) немедленно отказался от своего формального отступничества и вскоре умер в тюрьме. Киришито-ки объясняет, что христианам было запрещено убивать себя, но что Арройо нашел способ обойти эту религиозную заповедь, съедая с каждым днем все меньше пищи, пока не умер от недоедания, — не очень длительный подвиг в японской тюрьме.
Отношение японцев к отступникам четко изложено в Киришито-ки , которое, будучи написано в форме секретного и конфиденциального меморандума одного инквизитора своему преемнику, заслуживает доверия в этом отношении. Отступников заставляли вступать либо в секту дзэн, либо в секту дзёдо, европейцам выдавали рисовый паек, равный рациону десяти человек, и квамме серебра, тогда как азиаты получали рацион, равный норме для семи человек. Некоторым (но не всем, по всей видимости) давали жен , и церемония бракосочетания должным образом отмечалась ритуальным обменом чашками сакэ. Нет сведений о том, что у кого-либо из них были дети, хотя Кьяра, очевидно, жил со своей женой вплоть до своей смерти в 1685 г. Им, естественно, дали японские имена: Криштован Феррейра стал известен как Савано Чуан, а Джузеппе Кьяра — как Окамото Сануэмон, чьи мечи и вдов они унаследовали. Большинство из них были заключены в Киришитан-яшики, тюрьме, построенной специально для этой цели на территории поместья Иноуэ, хотя Феррейра, похоже, провел большую часть своей жизни не в Эдо, а в Нагасаки. Официально тюрьма называлась Шумон аратаме яку , или Палата инквизиции .
Хотя яма была излюбленным средством для принуждения к отступничеству, Киришито-ки ссылается на другой метод, очевидно, широко использовавшийся после 1640 г. и не упоминавшийся в европейских источниках. Это была мокуба , или деревянная лошадь, предположительно какое-то приспособление, на которое жертву сажали верхом с привязанными к ногам грузами. Иноуэ предупредил своего преемника, что чрезмерные пытки обычно приводят к обратному результату, так как жертва часто умирает от них, становясь мучеником, а не отступником. Он посоветовал, когда страдающий на деревянной лошади попросит разрешения выполнить свои естественные потребности или дать ему понюхать табак, удовлетворить его просьбу. Он также предупредил, что изгои из касты эта , которых неизменно использовали в качестве палачей при пытках и для обращения с жертвами, подвешенными над ямой, иногда случайно их убивали. Поэтому он настаивал на том, что цуруси следует регулировать в соответствии с физической силой истязуемого. Далее он предупредил своего преемника, что священники и христиане, подвергшиеся пыткам, вероятно, увидят видения и провозгласят: Се чудо! Иноуэ посоветовал ему не поддаваться на подобные уловки. Еще одно предостережение заключалось в том, что если истязаемый христианин подумает, что председательствующий судья был милосердным человеком, он попытается воспользоваться его добродушием, так что чрезмерной мягкости характера следовало опасаться так же, как и чрезмерной строгости. Наконец, с христианами, отказавшимся от своего отступничества, не следует обращаться как с христианами, то есть убивать в яме или сжигать на костре, но их следует обезглавливать как воров и разбойников. Он добавил, что два или три европейских миссионера были казнены таким образом в Киришитан-яшики в период с 1643 по 1658 гг., и около пятидесяти или шестидесяти местных додзюку и других томились в тюрьмах по той же причине (9).
Это последнее замечание очень хорошо согласуется с тем, о чем можно только догадываться по данным из других источников; а именно, что большинство, если не все из этих духовных изгоев, в конце концов отказались от своего отступничества и вернулись к вере на закате своих дней. То, что их первоначальное отречение было получено исключительно под пытками, явственно следует из свидетельств голландских очевидцев о четырех европейских священниках из второй группы Рубино в Эдо в сентябре 1643 г. Голландцы видели их в особняке Хотты, где они выглядели чрезвычайно жалко, их глаза и щеки запали и ввалились; их руки почернели и посинели, а все их тела, к сожалению, были плачевно истерзаны и измучены пытками. Хотя они и отступились от веры, но публично заявили переводчикам, что отреклись не по своей воле, а из-за невыносимых мучений, которым им подвергли . В ходе перекрестного допроса, устроенного уполномоченными, который некоторые из голландцев могли понять, поскольку он проводился на португальском языке, самозваные отступники смело опровергли насмешки инквизиторов и Феррейры о том, что Бог не смог вырвать их из лап сёгуна, даже если бы Он захотел это сделать. Один из иезуитов возразил: Это правда, что эти несчастные, жалкие тела находятся во власти сёгуна, которой он не имел бы, если бы ему не даровал ее Бог. Кроме того, вся человеческая власть над человеком прекращается, когда душа расстается с телом . Другой закончил свой ответ словами: Без истинного Бога нет спасения; и без Его воли и разрешения ничего нельзя сделать: ни добра, ни зла .
Помимо получения этих, явно ложных, признаний в вероотступничестве, еще одной первоочередной задачей японской инквизиции было заставить миссионеров признать, что они были лишь предшественниками мирского завоевания от имени папы римского или короля Испании. Иноуэ придавал большое значение этому пункту в своем меморандуме, добавляя, что падре должны снова подвергнуться пыткам, если они не признают истинность этого заявления всякий раз, когда их спросят об этом. В связи с этим некоторые из них были вынуждены подписать заявление о том, что иезуиты в Маниле и Макао занимались обучением японских додзюку, которые искали там убежища, чтобы им было легче переодетыми проникнуть в Японию. Далее они признали (и это было правдой), что в период Кэйтё иезуиты отправляли замаскированных ируман и додзюку в буддийские храмы с единственной целью изучения буддийских и синтоистских текстов. Они добавили (что было неправдой), что копии этих текстов были позже напечатаны в Европе по папскому приказу и распространялись в семинариях для изучения потенциальными миссионерами. Успехи иезуитов при Пекинском дворе сильно встревожили бакуфу. Китайские джонки подвергались строгому досмотру на предмет любых свидетельств связи с христианством, и большое количество китайских книг было включено в правительственный список запрещенной литературы только потому, что они содержали (или предполагалось, что содержат) некоторые мимолетные ссылки на христианство.
Отступников также часто подвергали перекрестному допросу с целью добиться признания в том, что убийство не считалось грехом, если убийца был христианином, а жертва — язычником. Такое признание, конечно, послужило бакуфу главным аргументом в пользу того, что христианство было подрывной и аморальной религией. Одно такое признание, в первую очередь вырванное от Криштована Феррейры и Мартинью Шидзаэмона (Шикими), было подтверждено Джузеппе Кьяра.
Согласно заповеди Божьей, нет греха в убийстве язычника, враждебного Творцу, даже если он — твой господин или родитель; но, напротив, это дело, угодное Небесам. Так сказал Творец. Батерен Чуан [Кристован Феррейра] и Мартиньо Ичидзаемон заявили об этом как о факте, как вы сами знаете. Поэтому вы сейчас тоже спрашиваете меня, действительно ли это заповедь Бога. Это, безусловно, так, как сказали двое вышеупомянутых. Настоящим я подтверждаю, что это так .
В двенадцатый день восьмого месяца четвертого года Мейрки в год Собаки [12 июня 1658 г.]
(Подпись) Джузеппе Кьяра, он же Окамото Сануэмон [печать] .
Сёгун Иэмицу был особенно заинтересован в получении этих признаний, столь разрушительных для сыновней почтительности и феодальной верности, и лично много раз присутствовал на перекрестных допросах христиан и отступников в течение 1643-1646 гг.
Падре-отступники из второй группы Рубино признались под пытками в октябре 1643 года, что им также сказали, что батерен Намбан должны были переправиться в Японию в следующем году. Они также слышали, что двенадцать японцев должны получить образование как батерен в Макао и пять или шесть на Лусоне, чтобы затем отправиться в Японию. Обычно сообщалось, что таким образом большое количество батерен должно было быть доставлено в различные страны для непрерывной отправки в Японию . Страх перед планом иезуитов вернуться в Японию, любой ценой, будь то денег или крови , стал для сёгуна своего рода ночным кошмаром, но практические шансы на то, что что-то подобное произойдет, были невелики. Ветераны старой японской миссии были мертвы и уехали, а больше никто не знал языка достаточно хорошо, чтобы избежать ареста после высадки на берег. Судьба двух групп Рубино доказала это; а местных учителей катехизиса было слишком мало, и их число с каждым годом сокращалось. Найти корабль для плавания в Японию было практически невозможно, поскольку ни один судовладелец не был готов пойти на такой риск. Наконец, отступничество столь многих членов группы Рубино могло побудить высшие церковные власти осудить такие несбыточные надежды.
Отрезанное от своих духовных пастырей и от всякого общения с Римом, христианство, тем не менее, самым удивительным образом сохранилось в подполье , свидетельствуя о той заботе, с которой оно насаждалось. В 1657-1658 годах около шестисот христиан были арестованы в сельском местности в Кори недалеко от Нагасаки из-за неосторожных слов заезжего земледельца о неком тринадцатилетнем мальчике, наделенном большей чудодейственной силой, чем вождь Симабарского восстания. Из них 411 человек были казнены, 77 умерли в тюрьмах, а 99 были освобождены, принеся клятву вероотступничества. Последняя выжившая, которая на момент ареста была одиннадцатилетней девочкой, умерла в тюрьме Омура в 1722 г. Число обвиняемых, очевидно, было намного больше, но чиновники клана Омура собрали и сожгли б льшую часть соответствующих документов, чтобы предотвратить разрастание скандала. В последующие несколько лет в отчетах инквизиции упоминаются лишь несколько отдельных арестов и казней, но в 1664-1667 гг. было арестовано более 2000 христиан, многие из которых были убиты, а сотни других были высланы из своих домов и содержались в изолированных общинах. Местом проведения этих массовых арестов были Овари и Мино в центральной Японии, провинции, которые до 1664 г. не фигурировали в качестве христианских оплотов ни в миссионерских записях, ни даже в архивах японской инквизиции.
Однако, в конечном счете, именно в тех районах, где христианство впервые укоренилось, оно просуществовало дольше всего, как и следовало ожидать. В некоторых отдаленных деревнях и деревушках Омуры и в сельской местности вокруг Нагасаки главы гонин-гуми или группы из пяти семей умудрялись тайно передавать веру из поколения в поколение. Возможно, первоначально их наставляли какие-то забытые, но прожившие долгую жизнь японские иезуиты или додзюку, но это чистое предположение. Эмигранты из этой области перенесли свой онандо-буппо, или закулисный буддизм , как его эвфемистически называли, на острова Гото (где, возможно, еще жили некоторые прежние христиане) в 1680-х годах. Символ веры передавался от отцов к сыновьям, когда последние достигали совершеннолетия, а обязанности обучения катехизису, проповеди, крещения и т. д. были распределены между обычной иерархией мирян, каждый ранг которой имел определенные задачи. Естественно, что в течение столетий накапливались определенные суеверные привычки, и появилась тенденция к отождествлению св. Иоанна Крестителя с богом воды, св. Лаврентия и св. Франциска — с богами ветра и так далее. Тем не менее, во многих отношениях существенных различий не было, и первооткрыватель криптохристиан в Ураками в 1865 г. мог написать после допроса одного из катехизаторов: Позвольте мне прежде всего сказать, что его формула крещения ничем не отличается от нашей и что он произносит ее очень отчетливо . Более того, они были полностью осведомлены о требованиях католической Церкви к безбрачию духовенства.
Эту романтическую историю часто рассказывали, и, в любом случае, она выходит за рамки нашей работы. То же самое можно сказать и об истории аббата Сидотти, последнего европейского миссионера, который проник во тьму закрытой страны , что он сделал в 1708 г. Он был заключен в тюрьму Киришитан-яшики , а его допрос лично проводил сам знаменитый конфуцианский ученый Араи Хакусеки, который, кстати, был первым государственным деятелем эпохи Токугава, отвергшим идею о том, что христианская миссионерская пропаганда неизбежно является предтечей европейского светского завоевания. После шести лет тюремного заключения он тайно обратил в христианство пожилую супружескую пару, которая выполняла обязанности его слуг и в свое время попала под влияние отступника — кантонского учителя катехизиса Хуана (умер в 1700 г.). Когда это обнаружилось, его поместили в карцер, то есть яму глубиной около четырех или пяти футов, в которой имелось только небольшое отверстие, через которое ему можно было передать немного еды. Здесь он жил до тех пор, пока не умер от удушья из-за ужасного зловония и запаха собственных нечистот . Это современное голландское сообщение вызывало сомнение, но его абсолютная достоверность и трагический конец аббата Сидотти были окончательно подтверждены в результате неожиданного обнаружения подземных камер смертников на месте Киришитан-яшики в сентябре 1940 г. (10)
Несколько сентиментальный, но в остальном замечательный стоик Марк Аврелий Антонин писал в своих Размышлениях :
Порок — что такое? То, что ты часто видел. И при всем, что случается, пусть у тебя под рукой будет: вот — то, что ты часто видел. Вообще вверху, внизу найдешь все то же — то, чем полны предания древних, средних, недавних времен, чем и теперь полны города и жилища. Ничто не ново, все и привычно, и недолговечно .
Точно также обстоит дело с историей подавления христианства в Японии эпохи правления династии Токугава; потому что отвратительная жестокость и невероятный героизм, которые сопровождали эти гонения, вновь повторились в гораздо более широком масштабе в наши дни и на наших глазах. Хотя бы только по этой причине историю христианского века в Японии можно, пожалуй, рассматривать как трактаты для нашего времени , из которых читатель может почерпнуть свои собственные нравственные принципы. ( Трактаты для нашего времени (англ. Tracts for the Times ) — цикл из 90 произведений на теологическую тематику, написанных членами Оксфордского движения — группы английских католиков (Джон Кибл, Джон Генри Ньюман и т.д.) в 1833-1841 гг. Целью авторов Трактатов было привлечь внимание широких слоев общества к доктринальным разногласиям между англиканством и католичеством, а также проблемам отношения государства и Церкви в Англии. — Aspar.)
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
