| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В замке Хара не было обнаружено ни одного падре, в отличие от осады Осаки в 1615 году, в которой участвовали семь священников, но сёгунат подозревал, что батерен и ируман все еще тайно проникают в Японию на борту галиотов. Это предположение было ошибочным, поскольку сенат Макао (при поддержке местной церковной иерархии) сделал все возможное, чтобы убедить японские власти в своей невиновности в этом отношении. Члены сената не только писали в Манилу и Гоа, умоляя местные власти запретить отправку миссионеров в Японию, но и писали в том же смысле королю Испании Фелипе и папе Урбану VIII.
Решение родзю было принято только в 1639 году, и португальцам все еще разрешалось торговать с ограничениями в Дедзиме осенью 1638 года. Судя по свободе, с которой они занимали деньги под сравнительно низкие процентные ставки у японских капиталистов в том году (один только город Макао занял 97 тысяч таэлей), сами местные японцы не ожидали разрыва отношений в обозримом будущем. Но когда капитан-майор Васко Палья де Алмейда прибыл в Нагасаки на двух кораблях в 1639 году, ему не разрешили вести торговлю, и бугё не принял поставку товаров в счет сумм, взятых в долг в предыдущем году. Капитан-майору была вручена копия указа, подписанного родзю 5 июля 1639 г., предписывающего немедленное и окончательное прекращение торговли между Макао и Нагасаки на следующих основаниях.
1) Галиоты использовались для контрабанды миссионеров в нарушение антихристианских указов.
2) Галиоты предоставили возможность посылать миссионерам припасы и провизию.
3) Люди и деньги, ввезенные контрабандой в галиотах, были ответственны за разжигание Симабарского восстания.
Капитан-майору было приказано отплыть с первым попутным ветром; никому не разрешалось сходить на берег, пока галиоты стояли на якоре в гавани, ожидая прихода северо-восточного муссона. Португальцы были проинформированы как устно, так и письменно, что их соотечественники были изгнаны из Японии под страхом смерти, и им сказали, что этот факт должен быть официально провозглашен в Гоа и Макао.
Когда Палья вернулся с роковыми новостями, они повергли Город Имени Бога в настоящее оцепенение. Несмотря на категоричность решения японского правительства и признаки того, что бакуфу имело в виду именно то, о чем оно объявило капитан-майору, отцы города думали, что должны предпринять последнюю попытку склонить сёгуна к изменению своего мнения. Их воодушевлял в этой надежде, хотя они понимали, что она слабая, тот факт, что они задолжали в Японии так много денег, что правительство могло быть склонно разрешить в конце концов некоторую торговлю, хотя бы с целью, в конечном итоге, погасить эти долги. Для предприятия была организована специально подобранная миссия из четырех ведущих горожан. Все участники, вплоть до самого последнего мальчика-раба в команде, исповедовались и причастились перед отплытием, поскольку было понятно, что у них меньше, чем когда-либо, шансов вернуться живыми.
Корабль прибыл в Нагасаки в июле, и пассажиры и команда были сразу же арестованы в Дэдзиме до решения родзю по их петиции о возобновлении торговли, которую правительство передало в Эдо. И ответ не заставил себя долго ждать. 1 августа уполномоченные сёгуната прибыли с ответом вместе с таким же количеством палачей, сколько людей было в составе посольства из Макао. На следующий день португальцев вызвали в зал аудиенций, куда они явились, одетые в свои праздничные наряды. Затем председательствующий обратился к ним со следующими словами: "Вы, негодяи! Вам запретили когда-либо возвращаться в Японию под угрозой смерти, и вы не подчинились приказу. В прошлом году вы заслужили смерть, но мы милостиво сохранили вам жизнь. Следовательно, на этот раз вы заслужили только самую мучительную смерть; но так как вы прибыли без товаров и только просить о чем-то, этот приговор будет заменен легкой смертью".
Затем посланников и их свиту схватили и связали по рукам и ногам, как индеек. В одном сообщении говорится, что тем, кто согласится отречься от веры, предлагали пощадить жизнь, но все они отвергли это предложение. Тринадцать местных членов экипажа в последний момент получили отсрочку, чтобы донести известие о судьбе посольства до Макао. Остальные шестьдесят один были казнены (4 августа) на горе Мучеников, где все они достойно встретили свою смерть. Выжившие были свидетелями казни, а также сожжения их корабля со всем грузом на борту. Тринадцать счастливчиков были посажены на утлое суденышко несколько недель спустя и получили указ, сформулированный в более категоричных выражениях, чем указ 1639 года. В этом послании макаосцев предупреждали, что даже если "сам король Филипп, или сам Бог христиан, или великий Будда нарушат этот запрет, они заплатят за это головой!" (7)
Упорство было тем качеством, которое сослужило португальцам хорошую службу с тех пор, как два с четвертью столетия назад они начали свой национальный путь "завоеваний, мореплаваний и торговли", и при этом макаосцы были не менее упрямы, чем их предки. Никакая немедленная реакция была невозможна ввиду критического положения колонии; но вскоре после успешного восстания Португалии против Испании и провозглашения герцога Браганса королем Жуаном IV в декабре 1640 года проект возобновления отношений с Японией обсуждался в Гоа и Лиссабоне. Вдохновителем этого смелого предложения был иезуит Франсиско Антонио Кардим, прокурор японской провинции и бывший миссионер в Индокитае, вместе с предприимчивым Антонио Фиалью Феррейра, одним из ведущих (а теперь непопулярных) людей в Макао. Королю Жуану пришлось найти два королевских галеона и средства, чтобы оснастить посольство для этой погони за миражом на другой конец света, в то время, когда каждый человек, корабль и медный грош были необходимы в самой метрополии или в Бразилии, чтобы не дать его шаткому трону рухнуть под натиском испанской сухопутной и голландской морской мощи. Невозможно было дать более четкое указание на то, что японская торговля все еще рассматривалась как Эльдорадо.
Первым действительно аккредитованным европейским послом в Японии "от короля к королю" (предыдущих послов направляли вице-короли Индии или Мексики) был пожилой и безденежный фидальго по имени Гонсало де Сикейра де Соуза, который долго служил на Востоке от Филиппин до Персидского залива. После благоприятного начала его путешествие стало чередой несчастных случаев, и он достиг Макао только на одном галеоне в конце мая 1645 года. Хотя сенат попросил прислать посла в Японию после того, как услышал известие о восшествии на престол короля Жуана, его просьба сопровождалась оговоркой, что посланник должен быть уполномочен пообещать бакуфу, что миссионерам ни при каких обстоятельствах не будет разрешено приезжать в Японию, пока действуют антихристианские уголовные законы. К сожалению, инструкции Сикейры, составленные в Лиссабоне, запрещали ему брать на себя обязательства по этому вопросу; и сенат посчитал, что послать одинокий галеон в Нагасаки при таких обстоятельствах означало добиться повторения трагедии 1640 года.
Посол признал силу этого аргумента, но, будучи упрямым старым дворянином с высоко развитым чувством долга, в конце года отплыл в Гоа, чтобы посоветоваться с вице-королем в Гоа. С голландцами недавно было заключено десятилетнее перемирие, и дон Фелипе Маскареньяш смог предоставить ему дополнительный, более сильный галеон, "Сан-Жуан-Баптиста", вместе с наличными деньгами. Что еще более важно, высшая церковная хунта, собравшаяся в Гоа в апреле 1646 г., большинством голосов одобрила предложение сената Макао против бескомпромиссной позиции короны. Сикейра вернулся со своими двумя кораблями в Макао, откуда после неудачного плавания до островов Рюкю в конце концов достиг Нагасаки в июле 1647 года.
Японцы, еще несколько лет назад узнавшие о предполагаемом португальском посольстве от голландцев, тем не менее, были сильно удивлены его запоздалым появлением; но они не посмели подвергнуть экипажи двух хорошо вооруженных галеонов суровому наказанию, которое постигло злополучных посланников из Макао. Не сумев убедить португальцев сдать оружие и боеприпасы, они заблокировали галеоны в гавани прочным понтонным мостом, сооруженным в ночь с 14 на 15 августа. В ожидании того, какое решение в ответ на просьбу португальцев примет двор в Эдо, более 50 000 человек и 2 000 судов различных видов из соседних феодальных владений были демонстративно сосредоточены в Нагасаки с явной целью организовать повтор уничтожения карраки Андре Пессоа в 1610 году. Если верить рассказу постоянного голландского фактора в Дэдзиме (куда голландцы были переведены из Хирадо в 1641 году), местные самураи не горели рвением к ожидаемой битве. Несмотря на всю свою внешнюю браваду, многие из них открыто пожелали, чтобы португальцам разрешили уйти без помех.
Ближе к концу августа из Эдо был получен ответ сёгуна в виде указа, подписанного всеми членами большого совета. Он повторял стереотипное утверждение, что миссионеры были всего лишь авангардом светских конкистадоров, ссылаясь на свидетельства отступников-падре в поддержку этого утверждения. Он также указал, что письменные верительные грамоты посла не содержали конкретного обещания, что португальцы не будут больше распространять в Японии христианство, и что одно это упущение сделало невозможным для сёгуна подумать о его приеме. Только тот факт, что Сикейра вошел в гавань, проявив тем самым свою добрую волю, и уведомление о смене режима в Португалии спасли его от участи посланников Макао. Соответственно, блокада была снята, и 4 сентября галеонам разрешили отплыть.
Когда три года спустя японский ответ, наконец, дошел до Лиссабона с кораблем "Сан-Жуан-Баптиста", король Жуан IV, скрепя сердце, уступил, как впоследствии был вынужден уступить требованиям Кромвеля о терпимости к английских протестантам в Португалии. В 1651 году в королевской канцелярии было составлено письмо, содержавшее четкие гарантии того, что миссионерам не будет разрешено отправиться в Японию на португальских судах или с попустительства португальских властей. Оно было отправлено вице-королю в Гоа для передачи в Японию, если когда-нибудь представится такая возможность, но было уже слишком поздно. Если бы Гонсало де Сикейра мог дать письменное, а не просто устное заверение, возможно, хотя и маловероятно, что сёгун мог бы несколько ослабить политику сакоку, поскольку некоторые члены большого совета придерживались довольно либеральных взглядов. Но разоблачение крупного заговора ронинов и обнаружение сотен криптохристиан на Кюсю в 1657-1658 годах нанесло бакуфу два последовательных удара, которые укрепили его решимость.
Португальцы предприняли последнюю попытку в 1685 году, когда тринадцать потерпевших кораблекрушение японцев с джонки из Исэ, которую унесло тайфуном в Макао, были отправлены обратно в Нагасаки на макаосском корабле. По этому случаю португальцев поблагодарили за беспокойство, но предупредили, что антихристианские указы все еще в силе и что им не следует пытаться повторить эксперимент. Да они и сами не рискнули сделать это, поскольку поняли, что Японии больше не нужна торговля с Макао, как это было столетие назад. Национальное производство шелка и текстиля быстро улучшалось под влиянием роскошной эпохи Гэнроку. Торговля с Китаем была поставлена на официальную основу впервые за несколько веков после падения династии Мин и маньчжурского завоевания (1644 г.). Ежегодно в среднем пятьдесят китайских джонок и четыре или пять голландских кораблей из Батавии снабжали порт Нагасаки всеми иностранными товарами, необходимыми для островной империи. Глава японской истории, посвященная "южным варварам", была закрыта (8).
IV
Жестокие преследования 1626-1633 годов заставили приверженцев христианства полностью уйти в подполье, и после расправы над защитниками замка Хара их вера стала тщательно скрываться. Перенесенное на северо-восток страны христианство пошло тем же путем, что и его глубоко укоренившаяся разновидность на юго-западе Японии, и все христиане за пределами тюрьмы либо умерли, либо впали в отступничество, либо исповедовали свою веру втайне. Инквизиция для обнаружения и искоренения криптохристиан была создана около 1640 года, ее возглавил Иноуэ Чикуго-но-ками Масасигэ, который, следуя по стопам Мизуно и Такенаки, использовал всю свою изобретательность для того, чтобы создать отступников, а не мучеников. Естественно, преследователи всегда стремились добиться от миссионеров, особенно европейцев, формального отречения от веры, но прошло много времени, прежде чем их попытки увенчались успехом.
Высокий уровень подготовки и героическое постоянство иезуитов, монахов и их додзюку достойны величайшего восхищения. Ранее падре Родригес Тгуззу жаловался на несколько случаев отступничества среди японских ируман и додзюку до 1598 года, но эти слабейшие в вере, такие как Фабиан и другие, в более поздние годы покинули ее из-за личной обиды, неудовлетворенных амбиций или духовного разочарования, а не из-за принуждения. То же самое, очевидно, относилось к Томасу Араки, японскому священнику, рукоположенному в Риме, который был отлучен от церкви и лишен сана после его возвращения, и чье отступничество в Омуре в 1619 году, очевидно, было добровольным. Только в 1633 году первый европейский падре, престарелый и больной Криштован Феррейра отрекся после подвешивания над ямой (ана-цуруси), но тот факт, что он был вице-провинциалом и общепризнанным главой миссии в Японии, сделал этот запоздалый триумф тем более желанным для гонителей.
Только в 1633 году более тридцати миссионеров, в том числе падре Хулиао Накаура, один из посланников в Рим в 1593 году, отдали свои жизни за веру на костре, в яме или в какой-либо другой болезненной форме мученичества. Теперь было чрезвычайно трудно пополнить их поредевшие ряды, поскольку галиоты Макао больше не привозили миссионеров из-за страха наложения эмбарго на их торговлю; а тех, кто прибыл из Манилы на китайских джонках — фактически единственный оставшийся путь — обычно задерживали сразу же, как только они ступали на берег. Никто, кроме тех, кто исключительно хорошо знал язык, не имел надежды надолго избежать ареста. Один из последних, отважный иезуит, вице-провинциал Себастьян Виейра, был схвачен на небольшой лодке в Осаке после того, как более года водил за нос своих преследователей. Он искупил грехопадение своего предшественника, скончавшись в яме и оставшись непоколебимым до конца (июнь 1634 г.). Последние выжившие члены первоначальной миссии, похоже, были группой из пяти человек (два японца, один итальянский иезуит и два францисканских монаха), которые были схвачены в северо-восточной Японии в 1638-1639 гг. Итальянец (Порро) и один из японских иезуитов (Шикими) отреклись под пытками; но другой японец и два монаха победоносно перенесли самые злейшие истязания, которым их подвергли приспешники Иноуэ. Педро Касуи, S.J., умер в яме, а два испанца — на костре, продемонстрировав твердость духа, которая привела в замешательство их мучителей, как видно из формулировок упоминаний о них в "Кирисито-ки". Помимо двух францисканцев, принявших мученическую смерть по этому случаю, было еще трое пропавших без вести, которые, вероятно, умерли или были замучены впоследствии.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
