Волчица и пряности. Том 12

Хоро казалась холодной и расчётливой, но на самом деле с трудом могла сдерживать чувства, и всякий раз, увидев кого-то в беде, она стремилась помочь. Если люди соберутся и пойдут в наступление на леса и горы, разоряя землю и убивая животных, она непременно захочет помочь оказать сопротивление — пусть даже речь пойдёт и не о Йойтсу. И, хотя эта битва, возможно, сохранится в песнях и легендах, выиграть её невозможно — если бы это было возможно, кто-нибудь уже выиграл бы.

— Я могу говорить что угодно, но, по правде сказать, я думаю о себе как об особенном существе, — сказала Хоро, в голосе её слышался оттенок веселья — возможно, она пыталась скрыть смущение. — Я могу решить большую часть проблем, просто показав клыки. Я умею видеть, что, как и почему происходит. Так я думала. Но...

Лоуренс протянул руку, Хоро взглянула на него с пустой улыбкой, взяла его руку и, обернув её вокруг себя наподобие шарфа, прильнула к нему.

— Там нет ни одной картины, где был бы знакомый мне вид. Что это значит?

Картины здесь были либо заказаны конкретными покупателями, либо созданы в расчёте, что появится кто-то из тех мест, кто их узнает. Вывод: картин Йойтсу не было, потому что никто родом из Йойтсу их не заказывал. Можно предположить, что волки, сородичи Хоро, уже отправились в вечное странствие.

Почему такое могло произойти? Без сомнения, многие из них, уверенные в силе своих когтей и клыков, решили сражаться. Пусть они когда-то сбежали от Медведя Лунобивца. Если они смогли найти оружие, то где-то непременно стали бы драться. Тех, кто сбежал, не берясь за оружие, сначала называли трусами. Но именно они цепляются за землю по сей день.

— Заткнуть уши и закрыть глаза, чтобы не видеть и не слышать правду? Я могу лишь смеяться над такой глупостью. Но кто владелец этой лавки? Кто он, до сих пор знающий столько своих старых друзей? Кто он, даже сейчас старающийся во имя своих родичей? По сравнению с ним, — ногти Хоро впились в руку Лоуренса, — что делаю я?

Она не плакала. Ей не было грустно. Ей было стыдно. Река времен изменила мир, а она и её племя стояли на берегу, бессильные, само их существование оказалось под сомнением. Этого было более чем достаточно, чтобы Хоро сейчас скрипела зубами.

Лоуренс вложил больше силы в руки, крепче прижимая Хоро к себе.

— Никто не знает, что правильно, а что нет, — он ощутил идущий от волос Хоро лёгкий запах пыли — возможно, из-за того, что она долго была на складе. — Ты же и сама была готова рискнуть жизнью ради своих убеждений. Или я ошибаюсь?

Несколько секунд Хоро стояла неподвижно.

— Подумай о том времени, когда ты была в той земле. Ты ведь Хоро мудрая, верно?

Несомненно, товарищи Хоро были бы рады узнать, что она помнит о них. Но что бы они подумали, узнай, что она собирается стоять перед их могилами вечно? Сожаление может означать желание повернуть время вспять или желание не допустить повторения того же. Эти два значения различны, как небо и земля.

Хоро кивнула. Она не была ребёнком, и не была глупа. И всё же не могла в одиночку сдерживать свои чувства.

— Есть ещё кое-что, что я знаю, — сказал Лоуренс, и уши Хоро встали торчком. Он улыбнулся. — Когда ты тревожишься, я тоже тревожусь.

Когда он странствовал один, не было никого, кому он мог бы сказать это, и ему их никто не мог сказать. Когда он влезал в рискованную торговую затею, он лишь хвастливо шутил о смерти в придорожной траве. Мёртвый друг остается мёртвым навсегда. Но живой друг существует лишь здесь и сейчас.

— Глупости, — прошептала она, хотя и не вполне ясно, кому. Возможно, обоим.

— Именно, — согласился Лоуренс. — Значит, что мы сейчас должны сделать?..

Горло Хоро отказывало её голосу. Она оставила Коула на складе одного не просто потому, что они находили картины мест, знакомых ему, и ни одной — ей. При характере Коула, если они не нашли изображений родины Хоро, он будет искать дальше. И чем больше он будет искать, тем тяжелее на него будет давить то, что он ничего не находит. Нельзя сказать, что Хоро выместила на нём досаду, но каково сейчас Коулу там, позади?

— Пойду извинюсь, — промолвила Хоро.

— Хорошая мысль, — по-отечески сказал Лоуренс, и Хоро, вырвавшись из его объятий, зубасто ухмыльнулась.

Время нельзя повернуть вспять, и правильный выбор не всегда очевиден, значит, надо хотя бы наслаждаться в полной мере настоящим. Ничего другого Лоуренс сказать не мог. Остальное — за Хоро. С этой мыслью он снова открыл книгу.

* * *

— Госпожа Фран Бонели вернулась.

Лоуренс похлопал Хоро по колену и поднялся. Он оглянулся — Хоро жизнерадостно улыбалась, это было более чем подозрительно. Из-за спины Хьюга, непривычного к улыбкам волчицы, да ещё на близком расстоянии, появилась девушка.

Она была немногим выше Коула — примерно одного роста с Хоро. Однако её внешность заставила Лоуренса побледнеть. У неё не было ушей Хоро или рогов Хаскинса. Обычная девушка — если не считать цвет её кожи и глаз.

— Это и есть торговец, который меня разыскивал? — голос прозвучал чисто и красиво, выдавая хорошее воспитание.

В мире существовало много видов красоты, но Лоуренс впервые встречал ту, какой обладала Фран. Её глаза и волосы были черны как ночь, а кожа — тёмно-коричневая, как у обитателей пустынь на дальнем юге. Её красота притягивала, в ней было таинственное очарование — сила людей, выживших в адских пустынях. Лоуренсу показалось, что эта девушка не дрогнет, если Хоро сейчас примет волчье обличье. Лоуренс сглотнул и лишь затем сумел проговорить:

— Я Крафт Лоуренс.

Фран Бонели улыбнулась и медленно кивнула. Потом представилась:

— Меня зовут Фран Бонели.

— Может, присядем? — заботливо предложил Хьюг, и вся компания уселась на стулья.

Коул, явно ошеломленный загадочной притягательностью Фран, долго не мог выпустить подол Хоро, но, в конце концов, сел.

— Итак, о чём вы хотели меня спросить?

Жители пустыни говорят совершенно по-другому, но речь Фран звучала очень хорошо. Произношение было тщательным и точным, её обучение явно стоило немалых денег. Говорят, с жителями пустыни трудно ладить, но, возможно, это преувеличение, подумал Лоуренс, улыбаясь деловой улыбкой. И сказал Фран:

— Мы путешествуем в поисках одного места на севере. Всё, что нам известно — его древнее имя. Мы узнали, что тебе знакомо множество древних легенд, это и привело нас сюда.

Фран выслушала Лоуренса с серьёзным лицом.

— Как называется это место?

— Йойтсу.

Услышав ответ Лоуренса, Фран прищурилась.

— Это старое название весьма далекой земли.

— Значит, ты его знаешь? — спросил Лоуренс, чувство в его голосе было лишь наполовину наигранным. Фран осталась невозмутима, точно какой-то стоик-пророк.

— Я его знаю. Но немногие способны рисовать карты северных земель, и потому эти карты весьма ценны.

— Мы отплатим тебе по достоинству.

Едва Лоуренс произнес эти слова, Хоро наступила ему на ногу, но было поздно. Должно быть, она уже разобралась в характере Фран.

— По достоинству? — удивлённым голосом переспросила Фран. Хьюг, стоящий позади её стула, закрыл глаза рукой. — В таком случае пятидесяти румионов будет вполне достаточно.

Она повела себя как типичный художник, незнакомый с понятием "переговоры". Лоуренс спросил себя, не рано ли он расслабился, впрочем, если и так, пути назад уже нет. И полсотни румионов за одну карту он платить не собирался. Всё было проделано так просто, что показалось какой-то детской игрой. Лоуренс потерял дар речи — как из-за собственной глупости, так и из-за неожиданной смелости Фран. Но Хоро была рядом, и он должен был что-то сказать. Он уже открыл рот, но тут чистый голос Фран зазвенел вновь.

— Однако с учётом сложившегося положения, думаю, я не откажусь сделать это бесплатно.

— Э?

Лоуренс ничего не мог поделать — его маска сломалась, он заметил лишь, что Хоро досадливо ссутулилась. Трудно починить кувшин, когда он разлетелся на черепки. Однако следующие слова Фран обратила не к глупому Лоуренсу. А к Хоро.

— Я вижу, на тебе одеяние монахини.

— Меня зовут Хоро, — похоже, даже она сама была удивлена обращением именно к ней и ответила лишь после небольшой паузы.

— Госпожа Хоро, да? Рада познакомиться. Я Фран Бонели.

Хоро, называющая себя Мудрой волчицей, была хладнокровной охотницей, во время охоты она никогда не позволяла возбуждению брать над ней власть.

— У тебя ко мне есть какое-то дело?

— Да. Если ты монахиня, я хотела бы попросить тебя об услуге.

Хьюг при этих словах, судя по всему, перепугался — видимо, он знал истинную цель Фран. Он вдохнул и попытался было протестовать, однако Фран подняла руку и одним жестом успокоила его. Да, она была весьма колючей художницей. Иначе и не скажешь.

— Всё, что в моих силах.

Вместо улыбки Фран вскинула голову.

— Это не такая уж сложная задача. Госпожа Хоро, господин Лоуренс и...

— А, ээ — Коул! Меня зовут Коул.

Фран кивнула мальчику.

— И господин Коул.

Чего же она от них хочет?

— С вами тремя всё должно получиться.

Хьюг устремил на Лоуренса отчаянный взгляд, будто моля его прекратить. А Фран продолжала:

— Я хотела бы попросить вас помочь мне в Тауссиге.

— Тауссиг — это?..

— Да. Полагаю, вы уже слышали от господина Хьюга? Из-за этого я и остаюсь до сих пор здесь. Мне нужна ваша помощь — я хочу больше узнать о легенде той деревни.

Лоуренс был не в особом восторге. Прозвучало всё как-то просто. Но, судя по нервному поведению Хьюга, действительность куда сложнее. Несмотря на свою неудачу, Лоуренс приготовился вытерпеть раздражение Фран, когда он попросит у неё время на обдумывание. Но проблему за него решила Хоро.

— И ты нарисуешь нам карту, если мы тебе поможем? — спросила она.

— Да. Если только вы соберёте нужные мне сведения и докажете, что они правдивы.

Лоуренс догадывался, почему Хоро улыбается. Фран была умной девушкой — достаточно умной, чтобы зажечь в Хоро страсть к соперничеству. В обычной ситуации Мудрая волчица бы просто рассмеялась над столь неопределенным заданием и потребовала бы чего-то более конкретного. Она отлично умела выкручивать руки и не стеснялась применять это умение. Однако сейчас Хоро кивнула без единого вопроса:

— Договорились.

— Благодарю, — Фран кивнула, потом, подняв голову, встала. Повернулась к Хьюгу, отчаянно и безуспешно пытавшемуся вставить в разговор хоть слово, чтобы её удержать. — Приготовления к отъезду завершены?

— А-а, д-да, все готово.

— Прекрасно. Мы отбываем завтра. Господин Лоуренс, ты умеешь править повозкой?

Лоуренс кивнул. Фран, похоже, хотела ещё что-то сказать, но он опередил её и, сохраняя остатки лица, подытожил:

— Завтра нас устроит.

Фран слегка улыбнулась. Возможно, его попытка её позабавила. У неё была улыбка невинной девы. Лоуренс вновь раскаялся в своей ошибке. Управлять невинным и упрямым человеком на удивление легко. Труднее — если этот человек прекрасно умеет пользоваться улыбкой, вот почему Лоуренс постоянно обжигался, имея дело с Хоро.

Знай он заранее, что его соперница умеет надевать на лицо такую улыбку, он бы подготовился лучше. Лоуренс слишком поспешно составил её образ по словам Кимана и Хьюга.

— Господин Хьюг, — произнесла Фран, заставив толстого хозяина лавки резко выпрямиться. — Я заберу ужин к себе в комнату. Мне нужно заняться приготовлениями.

— Д-да, конечно. А, эээ, но...

— Но? — сейчас на её лице была улыбка, какой часто пользовалась Хоро.

Хьюг молча сглотнул. Потом покорно опустил голову.

— Будь так любезен, расскажи все подробности госпоже Хоро и остальным, — и она удалилась.

* * *

Хвост рядом с Лоуренсом был распушён, однако его обладательница улыбалась очень довольно, что было ещё опаснее. Лоуренс хотел, по крайней мере, не совершать новой ошибки, пытаясь оправдаться.

— Прости.

— Дурень, — ответила Хоро, даже не взглянув на него.

Коул съёжился в стороне, не собираясь будить лихо. Хоро, всё улыбаясь, не произнесла больше ни слова. Молчание нарушил Хьюг — должно быть, почувствовав атмосферу неловкости.

— Мне тоже довелось уже испытать на себе её смелость и упрямую улыбку. Да, она совершенно непокорный мастер. Я преследовал её в городе, в полях, в горах, даже спас от несчастья, и лишь тогда она, наконец, со мной заговорила. Так что... тебе повезло, что она вообще согласилась иметь с тобой дело, пусть даже на таких неясных условиях.

Последние слова были обращены к Хоро. Та решительно кивнула, пугающая улыбка, наконец, исчезла с её лица.

— Ээ, так всё же... в этом Тауссиге что, что-то важное есть? — спросил Лоуренс, восстановив самообладание.

— Это всего лишь деревня, не лучше и не хуже любой другой, — покачал головой хозяин лавки.

— Тогда в чём же дело?

Хьюг на миг опустил глаза, потом снова поднял, будто глядя поверх очков.

— В их легенде о лесе и озере нет ничего особенного. В ней говорится, что однажды вдоль реки, что вытекает из озера, шёл ангел, а потом, издав голос небесного зверя, взмыл по водопаду и исчез в открывшихся там золотых вратах.

Действительно, легенды подобного рода можно встретить повсеместно. Но Хьюг не закончил.

— Кроме того, есть ещё одна история.

— Ещё одна? — переспросил Лоуренс. Хьюг кивнул и принялся объяснять, в его голосе слышались опустошение.

— Думаю, это можно назвать "легендой о ведьме". В подробностях я её не знаю, но слышал, что выше по реке, в районе Реноза, она хорошо известна. Вроде бы некая монахиня, и она же ведьма, пришла в Тауссиг и поселилась там, а может, это не легенда, а слух. Владелец Тауссига — приверженец учения Церкви, поэтому, конечно, там все отрицают, что у них живет ведьма, но...

— А, понимаю. И из-за этого местные жители с подозрением относятся к чужакам, верно?

Хьюг кивнул.

— Фран попросила тебя, господин Лоуренс, поехать с ней, потому что прекрасно знает, с ней одной там и разговаривать никто не захочет. Хотя бы потому, что её внешность для наших мест очень редкая.

Хьюг прожил дольше любого человека, Лоуренс понимал, почему он так говорит. Он и сам очень редко встречал людей с коричневой кожей, как у Фран.

— Она родом из пустыни?

— Вроде бы да. Но своих родителей она совершенно не помнит, говорит, что вырастил её богатый меняла в герцогстве Рондилла. Я не очень понимаю, как она стала серебряных дел мастером. Она в шутку говорила, что была рабыней, но она так себя ведёт, что я не уверен, насколько это была шутка...

Лоуренс понимал натянутую улыбку Хьюга. Из произношения Фран любой мог бы сделать определённые выводы об её прошлом. Конечно, разные хозяева совершенно по-разному обращаются со своими рабами, и Фран вполне могла быть рабыней в богатой и доброй семье. Впрочем, не исключено и обратное: её удочерили, но жестоко обращались. Были в мире такие места, где любой из этих вариантов ложился на то, что Лоуренс узнал от Кимана, и если не всё состыковывалось, какая-то доля правды тут явно была.