Волчица и пряности. Том 12

— Гх! Эй, в чём дело?

— Не кричи, — тихо произнесла Хоро.

На миг у него мелькнула мысль, что это какая-то шутка, однако лицо её было слишком серьёзным. Лоуренс снова перевёл взгляд на Фран с Коулом и понял, что они вовсе не рассматривают что-то и не беседуют между собой. Они стояли совершенно неподвижно. Словно боялись издать малейший звук.

— Думаю, у подножия холма кто-то есть.

— Тогда почему они не прячутся?

— Дурень. Здесь даже на открытом месте можно остаться незамеченным, но только если ты совершенно неподвижен. А стоит им шевельнуться, как их увидят даже за деревьями.

Хоро — волчица, лесная охотница, раз она так говорит, значит, это правда. Теперь, приглядевшись ещё раз, Лоуренс заметил, что Фран и Коул действительно застыли, причём мальчик — в очень неудобной позе. Фран поступила абсолютно правильно. Лоуренсу захотелось узнать, откуда она знает приём для таких тяжёлых случаев, если даже ему, Лоуренсу он неведом.

— Пфф, — фыркнула Хоро, подумавшая, надо полагать, о том же.

Прошло немного времени, и Фран повернулась к Лоуренсу с Хоро, жестом предложив им подойти. Несмотря на приличное расстояние, она их узнала. Лоуренс чуть пихнул недовольную Хоро в спину, и они побежали к Фран.

— Что случилось? — спросил Лоуренс.

Тревога Коула испарилась, когда он их узнал, мальчик облегчённо опустился в снег.

— В хибарку пришли солдаты. А у вас?

— То же самое. Солдаты в деревне. Судя по всему, землевладелец прислал войска. В деревне говорят, что лес и озеро погибнут.

Лоуренс не понимал, чего добивается землевладелец. Однако Фран имела представление о проблемах этой деревни ещё до того, как они сюда попали. Выслушав Лоуренса, она, кажется, мгновенно сообразила, что происходит. Она перевела взгляд на реку, и замешательство на её лице так быстро перелилось в ярость, словно по нему прошлись кистью.

— Такая бессовестность меня просто поражает.

— Ты хочешь сказать... — начал было Лоуренс.

— Они хотят, чтобы Катерина вовсе перестала быть, — оборвала его Фран.

И цель пришедших стала ему кристально ясна. Катерина была уже мертва, эти слова следовало понимать буквально.

— Пожалуй, можно сказать, что у нас сейчас эпоха денег. Церковь, язычество — всё это значит меньше, чем прежде.

Хорошая фраза. Фран продавила сквозь гнев мрачный смешок вслед своей шуткой, потом вздохнула и продолжила:

— Я проделала такой большой путь... и владелец решил действовать именно сейчас? Я была так близка... так близка...

Даже плащ не заглушал звука, с каким сжимались её кулаки.

Оказавшийся между Церковью и язычниками землевладелец избрал для себя третий путь. Церковь постепенно теряла силу, и ему надоело, что она его использует. Он решил стереть всякий след существования Катерины и впредь держаться в стороне от вопросов веры. О том, чтобы очистить её имя, он и не думал, конечно. Более того, он решил построить-таки водяную мельницу. Компания Дива планировала новую северную экспедицию, всё это вместе позволило бы ему привлечь работников и ремесленников — ибо что могут сказать язычники и Церковь перед лицом денег?

— Ты достал карту? — спросила Фран, глядя на Лоуренса почти сердито.

— Достал... но, пожалуйста, погоди чуток.

Фран шагнула вперёд, но Лоуренс остановил её взглядом, не уступавшим в серьёзности её.

— Пожалуйста, успокойся. Если землевладелец решил стереть все следы существования Катерины, то мы для него препятствие. Спорить с ним невозможно, и едва ли он позволит тебе продолжать изучать легенду об ангеле.

Лицо Фран исказилось. Она была отнюдь не глупа. И даже в гневе она не потеряла остроты ума.

— Я знаю, что легенда была у тебя прямо перед носом. И я знаю, что тебя привёл сюда не какой-то каприз. Но это слишком опасно. Надо бежать.

Женщина вздрогнула, будто они её ударили, потом сделала шаг назад, еще шаг... Лоуренс вполне понимал чувства Коула, который подбежал к Фран поддержать её. Если бы не мальчик, она бы точно упала.

— Нет... нельзя... я так близко...

Ещё недавно она вбежала в хибарку, не в силах сдержать свой восторг. А теперь её отчаяние было равнозначным той радости. Хоро молчала, на лице её было написано страдание.

Если они собираются бежать, это надо делать сейчас, пока солдаты на время отошли.

— Мне очень жаль, но... — Лоуренс попытался взять Фран за руку.

— Руд Киман говорил мне о тебе, — снова оборвала его Фран.

Лоуренс лишился дара речи, слова её стали для него неожиданностью. Дело не только в том, что внезапное упоминание имени Кимана могло намекать на нечто, что Лоуренс собирался оставить тайной. Если уж она решила взять в спутники Лоуренса, она вполне могла отправиться в его гильдию и выйим там на Кимана.

Нет, Лоуренса выбило из колеи более рациональное чувство. А может, его чутье торговца само сделало вывод, без участия рассудка. Он понял, что имела в виду Фран.

— Он сказал, что ты не боишься богов, ты хватаешься за любую возможность получить прибыль, и ты умело пользуешься связями и мастерством, — Фран вытерла слёзы и безуспешно попыталась надеть на лицо смелую улыбку. Неудача лишь подчеркнула её отчаяние.

Лоуренс должен был спросить, молясь в душе, что угадал неверно:

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Пожалуйста, скажи им, что Катерина Люччи — святая.

Он прекрасно понимал, почему Хоро и Коул смотрят так неуверенно. Все способы, основанные на вере, сейчас становятся бессмысленными. Почему же Фран бьёт именно на это? Конечно, этим вопросом задавалась и Хоро, и Коул — но не Лоуренс. Он понимал. Существует огромная разница между почитаемой монахиней и святой. И в том, как с ними обращаются, и в том, сколько они стОят.

— Это...

— Её уже считают кандидатом на канонизацию. В Ренозе она скрыла свою личность, но её поддерживало много аристократов. Прошение к Папе о канонизации уже подано, сейчас оно в коллегии кардиналов. Что ты об этом думаешь?

Фран закрыла рот, словно приняла окончательное решение. И действительно, её слова весили немало.

Одинокий, бесстрашный серебряных дел мастер. Она приняла раздражающе практичное решение — в полном соответствии со своей репутацией.

Лоуренс проглотил ком в горле.

— Когда Сестра Катерина превратится в Святую Катерину, всё в этой хибарке, включая её мощи, станет священными реликвиями.

Коул поражённо ахнул. Это словно послужило знаком для Фран, она, наконец, слабо улыбнулась.

— Когда землевладелец узнает, сколько стоят священные реликвии, он откажется от водяной мельницы. Если ты сомневаешься, давай вернёмся в хибарку и заглянем в её дневник. Он полон имён аристократов из самых разных земель и подробностей, их касающихся. Думаю, даже то, что хибарку до сих пор никто не трогал, — это из-за того, что её канонизацию приостановили.

Прежде о подобном Лоуренсу доводилось слышать лишь на уровне слухов. Когда кого-то канонизируют, то есть объявляют святым, всё, что связано с этим человеком, приобретает особую стоимость. Если известно, что этот человек творил чудеса, к его мощам стекаются полчища паломников, причём не только из Церкви, но и вообще из соседних земель. Иногда несколько аристократов объединяются, чтобы вместе подать прошение о канонизации какого-либо служителя Церкви из их страны, однако подача прошения сама по себе требует огромных денег. С точки зрения аристократов это игра с очень высокими ставками: счастливое посмертие в ином мире против богатства в этом.

Говорят, немало людей разорилось, пытаясь добиться этой цели, но многие продолжают пытаться, потому что возможные выгоды колоссальны. Катерине Люччи уготована судьба оказаться втянутой в чьи-то планы.

— Ты хочешь, чтобы я продал... святую?

— Я слышала, ты опытен в торговле, — Фран улыбнулась той же улыбкой, что в лавке Хьюга, когда заявила, что карта севера обойдётся в пятьдесят румионов. Но на сей раз Лоуренс не мог этого так оставить.

— Это безумие. Торговец вроде меня просто не может иметь дело со священными реликвиями. Даже если я выдам себя за кого-то более могущественного, это продлится недолго. Во время истории с нарвалом в Кербе торговлю вёл Киман и ещё один торговец из падших аристократов. В Уинфилде я тоже чуть-чуть приобщился к сделке, которая включала в себя священную реликвию, но, честно говоря, та сделка была не моего уровня.

Деньги — не то, что просто накапливается. Их качество и природа беспрестанно меняются. Сейчас на них можно купить товар, а в следующий миг — уже сердце человека или его судьбу. Со священными реликвиями то же самое.

Однако Фран, не отводя взгляда от Лоуренса, выложила последний козырь:

— Взамен я нарисую карту севера. Прямо сейчас, если захочешь.

Прошло мгновение.

— А? — только и смог произнести он.

Она что, решила, что это честная сделка — предложить простую карту за то, чтобы он на месте состряпал святую и влез в опасную торговлю священными реликвиями, сооруженными из лжи?

Фран глядела безотрывно.

— Ты серьёзно считаешь, что это честная сделка? — озвучил Лоуренс свой вопрос.

Лицо Фран было сейчас даже в чём-то очаровательным. Она смотрела широко раскрытыми глазами, будто собиралась ответить: "Ну конечно!" Но, в отличие от того раза, когда Лоуренс рассказал ей про селян, навещавших хибарку, что-то ещё отразилось в её лице, сменив угасающее удивление.

Эта коричневая кожа, эти чёрные глаза. Лоуренс не удивился бы, если бы кто-то назвал её колдуньей.

Фран тихим, ровным голосом спросила:

— Ты хочешь сказать, что не рискнёшь подвергнуть себя опасности ради своей карты?

Лоуренс посмотрел на Хоро. Та с абсолютно непроницаемым лицом смотрела на Фран, Коул же пребывал в явном смятении. Если бы дело было только в опасности, он бы, конечно, рискнул. Но взять Катерину, которая и так уже натерпелась, когда её называли ведьмой, объявить её святой и продать какому-то землевладельцу было просто-напросто немыслимо. Как он потом сможет держать Хоро за руку?

— Отправиться к землевладельцу и вступить с ним в переговоры под предлогом продажи святой? Я не могу.

— Понятно, — промолвила Фран и шагнула вперёд.

Лоуренс продолжал стоять. Движения Фран были столь текучими, что, когда она прошла мимо Лоуренса, в руке у неё уже была карта, которую он до того сунул за пазуху.

— Куда ты собираешься? — вопрос был глупый, но он не удержался.

Фран остановилась, будто размышляя о чём-то, потом медленно вернулась.

— Ты заставил Хьюга говорить с тобой, и я подумала, что ты сделан из чего-то более прочного.

Лоуренс вспомнил, как Хьюгу приходилось терпеть её надменное отношение. Самым важным для него было сделать всё, чтобы Фран создавала картины с видами его родины. И да, Лоуренс убедил Хьюга говорить с ним.

Фран продолжила:

— Я думала, ты такой же, как я. Я ошибалась.

— Что ты...

"Имеешь в виду" — хотел закончить Лоуренс, но не успел.

— Думаешь, ты сможешь добыть карту севера? С такой-то решимостью?

Лоуренсу показалось, что ему пронзили сердце. Фран зашагала вновь.

Его ноги отказывались двигаться, словно их пришили к земле. Он не мог даже думать. У него было чувство, что все они разыгрывают какую-то шутку, и Фран только что окатила его ледяной водой. Почему бы не сказать просто и прямо: как далеко он готов зайти ради карты северных земель? Решимость тут не при чём.

Он хотел путешествовать с Хоро. Они дали друг другу тёплое обещание — не сдаваться. Поиск костей бога-волка, поиск карты северных земель — это, конечно, не бессмыслица. То и другое по отдельности было очень важно. Но Лоуренс прекрасно понимал, что в основе всего лежало нечто другое. Простое, детское желание оставаться с Хоро. И выстроить на этом фундаменте можно лишь очень хлипкое здание.

Всё это Лоуренс знал, но когда ему это ткнули в лицо, всё равно почувствовал себя жалким. Он стоял столбом, врытым в землю, когда Хоро взяла его за руку.

— Она сильно тебя ударила.

Лоуренс взглянул на Хоро и увидел в её глазах почти облегчение, будто у девушки, чью шалость разоблачили.

— Но ты думаешь, она всерьёз собирается продать ту старую сушёную штуку?

"Невозможно", — мелькнуло у Лоуренса в голове. Раз так, дальнейшее было очевидным. Глаза Хоро, укоризненно глядящие на Лоуренса, говорили то же самое. Ради беспомощных селян Хоро могла поддаться праведному возмущению. Но использовать Катерину во имя своих целей, когда та умерла, всю жизнь подвергаясь гонениям селян и землевладельца, — это было немыслимо. Сожаления, конечно, оставались. Но принять предложение Фран Лоуренс не мог. В худшем случае его просто убьют, чтобы заставить молчать.

— Надо бежать, — произнёс Лоуренс, и Хоро кивнула.

— Мы бросим госпожу Фран? — подал голос Коул, до сих пор слушавший молча.

Лоуренс и Хоро переглянулись. Фран была важна, тут спору не было.

— Когда мы окажемся в безопасном месте, мы попросим о помощи Хоро или даже Хьюга. Мы сделаем всё, чтобы она спаслась. Ведь госпожа Фран нужна очень многим.

Никто не собирался позволить ей умереть бессмысленной смертью. Но в глазах у Коула стояли слёзы.

— Нет, я имею в виду... вы бросаете легенду об ангеле, за которой следует госпожа Фран?

Лоуренс не знал, как ответить честно. Легенда об ангеле была для Фран личной причиной прийти сюда, Лоуренса и его спутников она не касалась.

Неужели Коул не узнал всё о цели Фран? Неужели она не поведала ему, почему так решительно настроена убедить всех в святости Катерины и обмануть землевладельца? Лоуренс собрался было объяснить, насколько неразумным риском было бы гнаться за легендой именно сейчас, но тут Коул, едва не плача, сунул ему в руки толстый том.

— Господин Лоуренс, я знаю, что навязывался вам и госпоже Хоро, но я просто не могу бросить госпожу Фран, — он взвалил на плечо свою суму и убежал.

Лоуренс не успел и слова сказать. Коул был добрым, сердобольным мальчуганом. Если он почувствовал в поиске Фран искренность, то, услышав, какие причины ею движут, он не мог не оказаться тронут, предполагал Лоуренс. Но его предположение рассеялось, как дым.

Книга, которую Коул передал Лоуренсу, судя по надписи на обложке, была Священным писанием. Но лицо Лоуренса застыло не потому, что ему в руки только что сунули святую книгу. А потому что обложка была заляпана кровавыми пятнами.

— Что это? — спросила Хоро, вернув Лоуренса в чувство.

— Похоже, Священное писание... — ответил он и осторожно раскрыл книгу. Некоторые страницы были надорваны по краям, другие слиплись от крови. Не было бы преувеличением сказать, что книга прошла через настоящий ад войны. Потом Лоуренс заметил несколько сложенных обрывков бумаги между страницами. Раскрыв один из них, он прочёл короткую строчку, написанную острым почерком.

— "Достопочтенным... Кир... вай... ен"... Наёмникам Киръявайнена?

На клочке бумаги, вставленном между страницами окровавленного Священного писания, написано название отряда наёмников. Лоуренс стряхнул сажу и вгляделся, чтобы разобрать следующие слова. Рядом с названием отряда значилось имя — имя адресата письма.