Волчица и пряности. Том 12

Исуна Хасэкура

Волчица и пряности

Перевод с английского языка — Ushwood

Иллюстратор — Дзю Аякура

Редактирование — О.М.Г.

том 12

Пролог

Утренняя заря разгоралась над бескрайней заснеженной равниной. Было так холодно, что каждый вдох отдавался в голове болью. Из живого вокруг глазу попадались лишь овцы, их выгнали ещё задолго до рассвета. Эта картина не менялась веками. И, скорее всего, не будет меняться веками. Лишь солнечное небо, бескрайняя равнина и овцы на снегу — больше ничего.

Лоуренс глубоко вдохнул, потом выдохнул. При каждом выдохе он зачем-то провожал глазами облачка пара, уносимые ледяным ветром. Особа рядом с ним, похоже, ещё толком не проснулась. Она стояла на коленях, играя со снегом.

— Быть может, его уже и нет вовсе, — неожиданно сказал Лоуренс.

— Что ж, нельзя снова потерять то, что уже потерял, — прозвучал будничный ответ.

Её маленькие руки слепили снежок. Он упал неподалёку на белый наст и утонул, оставив маленькую дырочку.

— Мы, люди, иногда теряем то, что уже когда-то теряли.

В снежном покрове появилась ещё одна еле заметная дырочка, и лишь потом спутница Лоуренса ответила:

— Мне это понять трудно.

— Ты можешь представить себе, что, когда ты умрёшь, всё действительно закончится? Едва ли. Когда мы умираем, мы либо возрождаемся на небесах, либо снова умираем в преисподней. Потерять то, что и так уже потеряно, не очень-то трудно.

Третий снежок она не лепить стала, вместо этого принялась дышать на красные ладони, согревая их.

— Так страшно быть человеком.

— Да.

Лоуренс задумчиво кивал, пока не услышал продолжение.

— Так как можно потерять то, что уже потеряно?

— Люди говорят: что выкопано и вырезано, от того не остаётся и следа.

Она согнулась от смеха, Лоуренс услышал шорох одежд.

— О да, поистине ужасно быть человеком! Лишь щенок мог бы такое придумать, мне бы и в голову не пришло.

Она выпрямилась, но оставалась на две головы ниже него. Когда Лоуренс был маленьким, все взрослые, на которых он смотрел снизу вверх, казались ему страшными людьми. А сейчас все женщины, на которых он смотрел сверху вниз, выглядели слабыми и хрупкими. Однако эта девушка, несмотря на малый рост, казалась стойкой и сильной — и едва ли только казалась.

— И всё же я была немножко рада это услышать.

— Рада?..

— Мм. Я потеряла нечто, но поскольку меня там не было, я всё равно ничего не могла поделать.

Она впечатывала в снег шаг за шагом, будто была тяжелее, чем на самом деле. Следы в насте были маленькими, но отчётливыми.

— Но на этот раз... — она откинула капюшон и улыбнулась, подсвечиваемая сзади лучами солнца. — На этот раз я смогу там побывать. Пусть даже в посмертии.

Из-под её улыбающихся губ выглядывали клыки.

— Я раньше думала, что ничего не могу сделать, но теперь у меня появился второй шанс. Такие радостные вещи нечасто случаются. Я могу действовать, а могу бездействовать — как сама сочту нужным. Это гораздо лучше, чем когда всё решается у тебя за спиной, ты согласен?

Внутренняя прочность бывает двух видов: одна даёт защищать что-то или кого-то, другая — которая остаётся, когда терять больше нечего.

— Довольно редко случается видеть тебя такой смелой.

— Ну, потому что так у меня есть оправдание. Чем бы всё не закончилось, я буду участвовать в происходящем. И это служит утешением. А успехом закончилось это "что-то" или нет, быть может, не так уж важно.

Если проследить за ходом её мысли, получается, что даже если она в конце окажется в проигрыше, её это не сильно расстроит. Но когда кто-то что-то очень долго в себе держит, а потом вслух такое скажет... конечно, любой бы протянул ему руку помощи. Проиграть — это одно, суметь проиграть с достоинством — совсем другое, это гораздо сложнее.

— Мне предстоит прожить ещё долгую жизнь, и мне нужен очаг хороших оправданий, чтобы спать холодными ночами. И ещё кто-то, с кем можно вместе спать, кто-то, на кого можно смотреть, когда просыпаешься.

Такие слова было трудно встретить улыбкой, но Лоуренс понимал, что должен. Девушка смотрела бесстрашно, словно предлагала ему вместе отправиться за сокровищами всего мира.

— Я не могу быть с тобой вечно. Не могу отдать всего себя тебе в помощь. Но в том, что по моей части, я буду с тобой.

Вместо ответа девушка встала во весь рост, утреннее солнце светило ей в спину. Ей не было интересно, какую далекую цель Лоуренс поставил перед собой, неизвестно даже, будет ли она достигнута. Она хотела знать предел, до которого он дойдёт наверняка. И она была слишком великодушна, чтобы ждать от него пафосных уверений в своей готовности бросить всё и пойти на всё ради неё. Держаться за руки, не требуя друг от друга слишком многого, — вот что, по-видимому, значит проводить вместе годы.

Её лицо сияло счастьем.

— Тогда пойдём скорее завтракать, посмотрим, насколько ты силён "по твоей части".

Этой шуткой она показала, что разговор ей надоел и пора его заканчивать. Но всё же подскочила к Лоуренсу и взяла его за руку, прильнула, точно ласкаясь.

— Предупреждаю: если ты будешь есть слишком много, этот завтрак может стать последним в твоей жизни.

Даже в лучшие времена держать её живот в довольстве обходилось недёшево. Однако ещё дороже Лоуренсу обходились её коварные мысли.

— Всё потому, что ты меня любишь сильно-сильно. Ты поэтому позволяешь мне есть, сколько захочу, даже если мой живот рискует лопнуть.

Она была подобна неуязвимой крепости, найти слабое место было не проще, чем змею в высокой траве. Лоуренс пожал плечами, показывая, что сдаётся.

— Мне не хотелось бы тебя убивать.

— Ммм.

Янтарные с красноватым отливом глаза покосились на заснеженный монастырь, а потом закрылись.

— Да уж. Мне тоже совершенно не хотелось бы, чтобы меня убила твоя доброта.

Невольно Лоуренс подумал, не потому ли утро — самое холодное время дня, что Единый бог желает, чтобы люди ценили приход тепла.

Глава 1

"Я с тобой скоро свяжусь".

Среди торговцев это обычно лишь дань вежливости. "Если нам повезёт и наши пути в будущем пересекутся, мы поговорим о том, что произошло за это время". Однако, прежде чем случай позволит обещанию исполниться, может пройти и год и два. Но когда эти слова скажет человек из гигантского торгового альянса, раскинувшего по всему миру обширную паутину отделений, их следует понимать буквально.

Направляясь из Великого монастыря Брондела по заснеженной равнине в порт, чтобы отплыть на материк, Лоуренс и его спутники остановились на уже знакомом им постоялом дворе, и там они получили письмо от Пиаски, человека, оказавшего им изрядную помощь в монастыре. Писал он именно об этом монастыре, тщетно пытавшимся спастись от печальной участи. Монастырь породил немало святых, но сейчас внимание к нему привлекли сведения об одной священной реликвии — передней лапе языческого бога, которая, скорее всего, была настоящей. Будучи одиноким странствующим торговцем, Лоуренс воспринимал такие легенды как байки, которыми хорошо обмениваться за кружечкой. Однако сейчас перед ним секретное письмо о судьбе монастыря, написанное членом Альянса Рувика — торговой организации, обладающей множеством больших кораблей и уважением королей и епископов.

От одного этого голова могла пойти кругом. Но если подумать, альянсы, сколь бы крупными они ни были, состоят из отдельных людей. Если ты встречаешь человека со схожими интересами, такая встреча достойна хорошей трапезы, и неважно, кто этот человек — торговец из альянса или обычный смертный. Судьбы людей решают боги, и на долю каждого в его жизни выпадает несколько удивительных встреч. В конце концов, с точки зрения здравого смысла даже мысль о реальности такой спутницы, как у Лоуренса, просто смешна. Однако вот она, стоит рядом и проявляет неприкрытый интерес к письму.

Русые волосы, маленький чёткий подбородок, янтарные с красноватым отливом глаза, чарующие губы — она выглядела самой настоящей аристократкой. Но под капюшоном её плаща скрывалась пара звериных ушей. Звали её Хоро, и она не была ни аристократкой, ни даже человеком, но гигантской волчицей, способной проглотить взрослого мужчину целиком. Сейчас она шлёпала Лоуренса хвостом по лодыжкам, подсказывая этим передать ей письмо, такое поведение можно было назвать скорее "чарующим", нежели "внушающим благоговение".

— Если дочитал, отдавай, — скомандовала, наконец, она вслух.

Лоуренс протянул письмо, и Хоро сразу в него вцепилась. Реликвия, которую они искали в монастыре Брондела, — кости бога-волка... Они в итоге оказались фальшивыми. В письме рассказывалось, почему монастырь их купил.

Хоро полагала, что кости могли быть останками кого-то из её друзей. Но облегчение, от того, что это не так, было кратким. В монастыре Лоуренс узнал продолжение слуха о костях бога-волка. И сейчас Хоро держала в руках письмо, в котором, возможно, были какие-то сведения об этом.

— Интересно — такой большой монастырь позволил себя обмануть, — произнёс Коул, ещё один спутник Лоуренса, глядя на огонь. Он был подростком и выглядел младше Хоро.

Лоуренс подошёл к огню погреться и ответил:

— Кто бы мог пожелать купить ржавый меч?

Когда Лоуренс был учеником, его наставник часто задавал ему неожиданные вопросы. А потом оценивал, насколько хорошо его ученик на них отвечал.

— Хмм... кто-то, у кого... слишком мало денег?

— Возможно. Но не только.

— Тот, у кого слишком много денег? — опередила мальчика Хоро, закончив читать. Она села между Лоуренсом и Коулом и передала письмо мальчику. Он был юным школяром, случайно встретившимся Лоуренсу и Хоро в дороге. Он искал истину о костях бога-волка, потому что сам верил в языческих богов севера.

— Верно. Богатые люди тратят большие деньги на подобные вещи. Даже на тупой, ржавый меч. Ценность таких вещей не только в остроте.

— Значит, монастырь устраивало бы, даже если кости были не настоящие?

Хоро вознаградила за ответ Коула, погладив его по голове. Мальчик не смутился, но просиял от этого, его улыбка способна согреть любое сердце, в первую очередь той, что погладила его сейчас.

— Не столь важно, кто кого обманул, куда важнее, насколько высоко монастырь оценил эти кости. И они это сделали.

Дослушав Лоуренса, Коул вернулся к чтению. В письме была указана единственная возможность спасти монастырь.

— Тут сказано, что к ним обратился какой-то торговый дом на материке с предложением продать кости?

Не "какой-то", а торговый дом Джин в Кербе, втайне скопивший большие деньги, чтобы купить волчьи кости, но позже влип в неприятности, угодив в бурю вокруг нарвала.

— Настоящие кости или нет — монастырь мог просто продать их торговому дому Джин за большие деньги, а потом сделать вид, что они ничего не знают. И тогда всё было бы хорошо. Жаль, но у них не вышло.

— Ну, мы тут ни при чём, — вмешалась Хоро, поджаривая сыр на деревянной палочке. Потом она откусила громадный пузырящийся кусок — и уши под капюшоном встали торчком.

— Да, нас это вряд ли касается, — кивнул Лоуренс.

Коул вновь вернулся к письму. Если там было что-то важное, оно крылось не в фактах. Время от времени ценными оказываются ни на чём не основанные догадки. По-настоящему важные для торговца сведения были не в содержании письма. Главную ценность представляет то, чего никто не знает, эти тайны рождаются из безумных догадок, а не из надёжных фактов.

— "Похоже, такие сделки в последние годы заключались повсюду. Думаю, люди, которые этим занимаются, обладают сетью связей, совершенно не похожей на нашу. Судя по всему, на севере становится неспокойно. Да пребудет с нами благословение Господне. Пиаски".

Хоро, доев сыр, кинула палочку в огонь.

— Это лишь подтверждает то, что тебе сказал Хаскинс, да?

Хоро редко называла кого-то по имени. Тот, чьё имя она сейчас произнесла, был легендарным Золотым бараном из мифов монастыря Брондела. Если она звала его по имени, это что-то значило. Для упрямой мудрой волчицы все, к кому она не относилась с почтением, были "ты" или "они".

— Господин Хаскинс рассказал, что торговый дом Джин, который разыскивал кости, был когда-то частью компании Дива. Он сказал, что положение дел на севере быстро меняется как раз из-за Дивы, которая владеет северными рудниками и обладает совершенно иной сетью связей, чем Альянс Рувика.

Хаскинс сделал монастырь домом для себя и своих друзей, которые были рассыпаны по всему миру, но время от времени приходили сюда и обменивались новостями. Хаскинс в разговоре с Лоуренсом упомянул, что он слышал что-то о Йойтсу, родном городе Хоро.

— Значит... настоящие кости у компании Дива?

— Возможно. Если их кто-то продавал, в Диве не могли об этом не пронюхать.

Коул вернул письмо Лоуренсу, и тот медленно порвал бумагу на части.

— Ах!

Не обращая внимания на изумлённый возглас мальчика, Лоуренс кинул обрывки в огонь.

— Когда письмо пишут на бумаге, которая легко горит в огне и расползается в воде, — это знак. Обычно письма, которые надо долго хранить, пишут на пергаменте. Если письмо написано на тонкой бумаге, это значит, что оно не для чужих глаз.

Письмо сгорело быстро, хлопья пепла поднялись вверх с горячим воздухом.

— Ну, так что будем делать?

Коул и Хоро смотрели на пепел, но сосредоточенно наблюдал лишь Коул. Янтарные с красным отливом глаза Хоро видели что-то совершенно другое.

— Письмо господина Пиаски подтверждает новости Хаскинса, стало быть, уже в двух громадных организациях говорят об одном и том же. А значит, мы можем быть уверены, что это правда.

— Так что, они прогоняли людей, чтобы открывать свои рудники? — спросил Коул, вернувшись в действительность.

— Отсюда возможно, что они отчаянно охотятся за священными реликвиями, не особо заботясь об их подлинности. Это мне рассказал Хаскинс. Тогда их цель очевидна. В разрешении споров силой равных Церкви нет. Дива хочет заслужить расположение Церкви, чтобы та смотрела сквозь пальцы на методы, которыми Дива покоряет рудные места.

Стало так тихо, что слышно было, как потрескивают дрова в огне.

— Это значит, священная война... они хотят отобрать у язычников земли Господа?

Священные реликвии принадлежат к миру вер и суеверий. Можно предположить, что кости бога-волка, которые разыскивают Лоуренс и его спутники, Церковь хочет использовать для распространения своего влияния в языческих землях. К примеру, если она посмеет без последствий осквернить языческого бога, она покажет язычникам, что их богов на самом деле не существует, а Единый бог — истинный.

Хоро говорила, что при всей силе её родичей, когда от них остаются лишь кости, уже не могут укусить своих обидчиков. Реакцию язычников на такое деяние Церкви легко вообразить. Диве же война нужна, чтобы получить права на рудные разработки в тех землях. К вере это отношения не имеет — важен лишь доход. Везде, где люди уничтожают древних богов лесов и рек, на заднем плане проглядываются силуэты торговцев. А на сей раз они даже не на заднем плане.