Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 1

Командиры стали подниматься, расходясь. А к Власову подошёл Гончаров, в сопровождении представителя львовского НКВД, в форме старшего лейтенанта НКВД:

— Товарищ, генерал-майор, у нас есть несколько вопросов, относительно вашего источника информации. Вы на них ответите?

— Да, прошу пройти в мой кабинет, — только и ответил командующий корпусом.

4

В кабинете комкор сел на своё место за столом, а на стульях перед ним расположились два командира НКВД. Хотя формально они принадлежали разным организациям. Так как, незадолго до начала войны, НКВД разделили, на госбезопасность и непосредственно комиссариат внутренних дел. При этом армейская контрразведка вообще была выведена из системы НКВД — ГБ, и в качестве третьего управления была подчинено МО. Но их все продолжал курировать Берия. И реальное разделение службы не произошло. А в июле месяце, уже после начала войны всё это вновь объединено в одну службу, под единым руководством. При этом Власов положил на стол руки, сцепив их в замок и внимательно, и буквально в упор, смотря, на сидевших перед ним, всем своим видом показывая, что ожидает подвоха, от сидевших перед ним, произнёс:

— Так что именно вы хотите узнать, товарищи?

И в ответ Гончаров проговорил:

— Товарищ-генерал майор, вы выдали большой объём весьма секретной информации. Причём уровень секретности этой информации, крайне разноплановой, очень высокий. И нам интересен источник этой информации. Кто это? Что бы мы могли доверять полученной информации.

Командир корпуса усмехнулся, и, продолжая прямо смотреть на сотрудников НКВД, спросил:

— Вы хотите узнать правду?

— Конечно, товарищ генерал-майор, — кивнул Гончаров, — Нам нужна, правда, одна только правда. Кто источник вашей информации?

— Ну хорошо, источник информации я сам, вы поверите в то, что я получил информацию из знаний человека будущего, — всё так же прямо смотря, в глаза собеседникам, проговорил Власов, — И для которого это прошлое. История.

Представитель Львовского НКВД фыркнул, закатив глаза в потолок. А Гончаров, покачав головой и отведя глаза ответил:

— Товарищ генерал-майор, ну не смешная шутка же. А вопрос слишком серьёзный. Так всё-таки кто ваш источник информации?

Власов разомкнул руки, при этом левая рука осталась лежать на столе, и откинулся на спинку стула. Повесив правую руку на спинку и продолжая прямо смотреть на сотрудников органов проговорил:

— А что хорошая версия, по поводу источника информации, объяснила бы вам всё. Жаль, что вы в неё не верите. Но хорошо, скажу кто это. Но предупреждаю сразу, на сотрудничество с вами, этот человек не пойдёт. Да и я, сейчас, не знаю, где он сейчас. Так что я не хотел бы называть имя этого человека. Так что источник информации оказался одноразовым. Хотя и довольно обширно информированным. Но начну по порядку.

Гончаров, внимательно наблюдавший за Власовым, соглашаясь, кивнул, а комкор в упор, смотря на сотрудника спецслужб, буквально играя с ним в гляделки продолжил:

— Я познакомился, с этим человеком, вовремя свой командировки в Китае. Где он был врачом в одной из католических миссий. Сам он был гражданином Австрии. Истовым католиком. И не плохим врачом, который и помог мне, в одном, деликатном деле. Вот тогда-то мы с ним и пообщались по поводу нацизма. Который он не принимал ни в каком виде. Считая это течение порождением сатанизма. И крайне кровожадной, античеловечной силой, совершенно не приемлемой, для себя лично. И для Австрии вообще. Но при этом он крайне негативно, за притеснение церкви, относиться и к нам, коммунистам. Пообщались мы с ним не много, так как он, в скором времени, после аншлюса Австрии, был отозван из миссии. А вот когда я принял, расположенную в Перемышле, девяносто девятую стрелковую дивизию, то стал находить в своём почтовом ящике, своей квартиры, конверты. Без обратного адреса. Но его почерк я узнал. Там была информация, которую я вам и сообщил. И в каждом письме была приписка "по прочтению сжечь". Как я понял, меня узнали, с сопредельной территории, когда я находился в Перемышле, в штабе дивизии.

— И вы, товарищ генерал-майор, их сожгли? — подавшись вперёд, спросил Гончаров, и Власов утвердительно кивнул в ответ, после чего старший лейтенант НКВД, скривившись, посмотрел в окно, разорвав игру, и произнёс:

— Весьма опрометчивое решение. Эти письма могли бы нам очень сильно помочь. Что бы определить источник информации и степень её достоверности. Уж очень это похоже на работу разведки. Враждебной нам.

— Ну то, что это человек был связан с австрийской разведкой, у меня сомнений ни каких нет, — согласился Власов, добавив, — но пока получаемая информация полностью соответствовала действительности. Как и полученный мною кодовый сигнал, о начале действий националистического подполья на нашей территории, который должен был быть отдан, как только Гитлером будет принято политическое решение о начале войны с нами.

— Сигнал, что за сигнал? — тут же встрепенулся Гончаров.

— В прогнозе погоды, радио Лейпцига, передали кодовую фразу, "над Сантьяго идёт дождь"[18].

— Сантьяго, Сантьяго, — нахмурился представитель Львовского НКВД, явно пытаясь вспомнить, где это. На что Власов разъяснил:

— Столица Чили, это государство в Южной Америке, согласитесь, весьма странная подборка прогноза погоды, для жителей Лейпцига.

Услышав это Гончаров, поморщился и произнёс:

— Да очень напоминает фразу, "над всей Испанией безоблачное небо"[18].

— Похоже, что фашисты любят координировать свои действия маскируясь под прогноз погоды, — пожав плечами, ответил Власов, — Ну и, услышав эту фразу, по радио, я понял, что надо действовать. Иначе будет поздно.

— А с чего вы товарищ генерал-майор решили, что этот человек не пойдёт на сотрудничество с нами? — поинтересовался Гончаров.

— В последнем письме, которое я получил уже здесь во Львове, информатор, сообщив, о кодовом слове, написал, что он уезжает в отпуск, где намерен дезертировать в Швейцарию. Поэтому, сообщения больше от него не придут. Да и как истово верующий католик, он негативно относиться и к коммунизму. И я понимаю, почему он попросил уничтожить свои записи, что бы на него не было компромата. Мне он, похоже, решил помочь дабы спасти людей, в частности евреев, от нелюдей. Но идти на сотрудничество с нашим руководством он не согласиться.

Представитель Львовского НКВД кивнул, соглашаясь с этим, а потом спросил:

— А в чём проблема с евреями?

— Ну, товарищ старший лейтенант НКВД, для них наступает конец времён, — бросив на него взгляд, ответил Власов, наблюдая, как от его слов бледнеют нквдшники, — Как я понял мой информатор пошёл на контакт, узнав планы гитлеровцев в отношении этих людей. Как, впрочем, и в отношении некоторых других, цыган или просто не дееспособных немцев[19]. Их, всех кого нацизм приговорил к смерти, как своих врагов, в том числе и советских людей, собираются просто умертвить. Несколько миллионов. Без разделения по полу, возрасту, включая и стариков, и даже молодых женщин, с детьми. А тела утилизировать. В интересах промышленности. Выбить золотые зубы, перелив золото в слитки, состричь волосы, использовав их для своей промышленности. Если на теле есть красивые татуировки, то использовать кожу с ними, для создания абажуров. Есть там и предложение, организовать выпуск портмоне, из кожи женщин, с их груди, сохраняя на них женские соски. Человеческий жир пускать на изготовление мыла, а пепел использовать для удобрения полей. И одна из таких фабрик смерти, куда собираются направлять и истово верующих тоже, находиться совсем рядом, в польском городе Освенциме. А есть и другие фабрики смерти, Треблинка, Дахау, Бухенвальд, рассчитанные на умерщвление и переработку десятков тысяч людей в день. Ну и, не желая там оказаться, мой информатор, похоже, и решил сбежать в нейтральную страну.

— Это же просто ужасно, — только и произнёс Гончаров, на что Власов разведя руками ответил:

— Ну такова античеловеческая сущность нацизма. Но я хочу всё-таки вернуться к одному вопросу, очень важному для нас. Мой информатор просил обратить особое внимание на нашего соседа с севера. Командующего Западным Особым Военным Округом Павлова.

— А что не так с командующим этого округа? — заинтересовался Гончаров.

— Ну как я понял из полученной информации, в этом округе, по которому будет нанесён главный удар противника, перед началом нападения будет проведено ряд мероприятий. На первый взгляд не опасные, по отдельности. Но, в совокупности, способных привести к фатальным последствиям, — произнёс в ответ Власов.

— А поточнее, можете сказать, товарищ генерал-майор? — нахмурился Гончаров.

— Ну скажем так, товарищ старший лейтенант НКВД, начнём с того что выход войск, в летние лагеря, в Западном Особом Военном Округе, в этом году, задержан на неделю и назначен на понедельник, на двадцать третье июня. Так что войска будут находиться этой ночью в казармах. При этом артиллерия из дивизий прикрытия отправлена на тыловые артиллерийские полигоны. Но их прицелы сняты и направлены на проверку. Совсем в другое место. То есть мы имеем войска в уязвимой ситуации, и лишённые поддержки. Причём всё быстро восстановить, не получиться. При этом, в округе, долгое время существовало казарменное положение для командиров, заставляя их ночевать в казармах. Но сегодня, это казарменное положение отменено, и командиры отпущены на выходной по домам. И одновременно, якобы для того, чтобы не нервировать местное население, у всех командиров изъято всё личное оружие. И командиры окажутся дома. Без оружия. Будучи беззащитными перед польскими боевиками.

Гончаров с мрачным видом, в упор смотрел на генерал-майора, а тот не отводя взгляд, а сам, буравя взглядом нквдшника, продолжил говорить:

— При этом сам командующий округом, сегодня разоружает один из авиационных истребительных полков прикрытия. При этом на аэродроме с противоположной стороны границе находиться до двух сотен боевых самолётов противника. Генерал-майор Копец, лично вылетел проверить эту информацию, и, удостоверившись, что это так и есть, всё равно подтвердил приказ, на разоружение. И полк сейчас разоружён[20]. А это означает, что завтра на этом участке, где находиться узловая станция снабжения войск противника, наши бомбардировщики окажутся без прикрытия истребителей. А так-то Копец уже наделал достаточно, чтобы завтра застрелиться. Павлов тоже наделал достаточно, но он психологически более устойчив. И сейчас, он собирается посетить театр. Посетить, когда подтягивают к Августовскому каналу тяжёлые орудия, а на вражеский плацдарм, на южном берегу, канала переправляются пять пехотных дивизий, собирающихся наступать на Гродно. Под прикрытием этих орудий. При этом Шестой кавалерийский и Шестой механизированные корпуса остаются в местах дислокации, а завтра начнут выдвижение под ударами тяжёлой, дальнобойной артиллерии и авиации, для контрудара. Причём на Гродно, а не на более важном направлении, на Вильнюс. Откуда во фланг фронту будет выходить танковая группа противника.

— А зачем вы это говорите нам, товарищ генерал-майор? — всё ещё сидящий с мрачным видом проговорил Гончаров, — Да и вообще, откуда информация. Особенно про тот истребительный полк.

Власов, тяжело вздохнул и проговорил:

— Информацию я получил от личного общения, со старыми сослуживцами. В том числе и информацию по этому полку на аэродроме Лида. Где сегодня летчик сбил немецкого разведчика, который упал на нашей территории, пусть и в ста метрах от границы. Но разоружают целый полк. А говорю я это потому, что я очень надеюсь быстро оказать влияние на ситуацию у соседей, через ваш наркомат. Если я начну воздействовать на ситуацию, через свой, то это займёт слишком много времени. А то лётчики противника уверены, что наше ПВО, в Белоруссии, им противодействовать не будет. По крайней мере такую информацию я получил от того австрийца.

— А что это за австриец? — прямо спросил Гончаров, — И насколько была пикантная ситуация? Да и зачем вы тогда ввязались в это. Надо было немедленно доложить куратору.

— Арнольд, Арнольд Шварценеггер, — выдал знакомую, и точно австрийскую фамилию, Власов, зная, что проверить они уже не успеют. Да и вообще в то время соблюдение законности было крайне высоким. Так для его ареста, сотрудникам НКВД, по закону, было необходимо собрать доказательства, на их основе получить санкцию прокурора на арест. В виде ордера. А потом ещё, так как он военнослужащий, так и ещё разрешение на его арест со стороны вышестоящего командира. И опасаться, что нквдшники успеют больше, чем только проверить достоверность полученной ими информации, не приходилось. Но объяснение было необходимо дать, особенно имея имидж человека, связанного дружескими отношениями с женой президента Китайской Республики:

— А по поводу того, что я тогда не стал говорить, было связано с тем, что это касалось имиджа родственницы Чан Кайши. И потерять влияние, на министра авиации Китайской республики, я не рискнул[21]. Посчитав, что это может помешать противостоянию японцам. Но спасибо, что напомнили про авиацию. Надо будет на корпусной авиаэскадрильи, на её У-2[22], оборудовать бомбодержателями. Превратив эти машины, которые можно будет использовать днём, только как машины связи, в ночные бомбардировщики. Но и надо будет мобилизовать в её состав все лёгкие самолёты и механиков, что окажутся на аэродромах моего гарнизона. И также переоборудовать их в лёгкие, ночные ударные самолёты. Ну и обеспечить самолёты персоналом. А то после приказа наркома обороны[23], что пилоты должны сами обслуживать свои самолёты количество вылетов снизиться до одного в день, для истребителя и один вылет в два, а то и в три, дня, для бомбардировщиков. И ещё, товарищи, предупреждаю сразу, особенно это укажу отдельно командованию четвёртой дивизии ПВО. В три часа ночи, я введу светомаскировку в гарнизоне. Так что будьте готовы, что отключиться свет. Ну и настоятельно рекомендую, наклеит бумагу на стёкла. Крест, накрест. Ночью прикажу так сделать. Во всех помещениях гарнизона. А то стёкла от ударной волны могут рассыпаться.

Что-то сказать в ответ Гончаров не успел, в дверь постучались, и в ней появился полковник Веялко, который произнёс:

— Товарищ генерал-майор, разрешили доложить?

— Докладывайте, товарищ полковник, — ответил ему Власов и полковник произнёс:

— Товарищ генерал-майор, пришёл приказ из штаба армии, командующий распорядился переподчинить третью артиллерийскую противотанковую бригаду вашему корпусу. И разрешите убыть в штаб армии?

— Разрешаю, товарищ полковник, вы свободны, — ответил комкор, — И спасибо вам, за добрую весть.

Полковник развернулся и вышел из кабинета, а генерал-майор посмотрел на всё ещё находившихся в его кабинете сотрудников спецслужб и произнёс:

— Товарищи, я надеюсь, я удовлетворил вас профессиональный интерес? А то мне нужно отдать необходимые распоряжения. Связанные с командованием корпуса.

— Хорошо, товарищ генерал-майор, сейчас мы закончим, и оставим вас, — ответил Гончаров, — Но думаю, завтра мы продолжим, и надеюсь, вы правдиво ответите на наши вопросы.