Египет. Легенда затерянной пирамиды

Представив себя, стоящей над склонившимся ниц чати фараона, За — Ашт почувствовала прилив возбуждения и страстно ответила на поцелуй правителя, ворвавшегося в свою спальню и, недолго думая, прижавшего ее к стене. Губы вжались в губы, а руки уже шарили по высокой груди.

Ну нет! Эти игры всегда идут по ее правилам! Так будет и сейчас! А фараон? Фараон, всего лишь мужчина, хотящий ее, а значит — он в ее власти! Ну а уж управлять, она всегда умела!

За — Ашт замерла, не отстраняясь, но и не отвечая более на его поцелуи. Джосер поднял голову от ее груди — в чем дело? Он привык, чтобы женщины в его объятиях стонали и бились от удовольствия, а не леденели, как от северного ветра!

Девушка мягко улыбнулась ему и прошептала, понизив голос до предела:

— Не спеши, мой желанный!

Правитель позволил оттолкнуть себя, без малейших возражений, он отошел к ложу и, повинуясь жесту, лег, сложив руки на животе, время от времени поглаживая свое, вспухшее от желания, естество.

Танцовщица подняла руки, медленно и плавно ее тело двинулось по комнате, извиваясь, словно в ритуальном танце и естественно освобождаясь от недавно наброшенной одежды и украшений. Это и был ритуальный танец, танец Лилит, воплощавшей темный лик богини Анаитис, богини безумного желания.

О, да! Вот он хрипло и прерывисто задышал, а рука непроизвольно скользнула в набедренную повязку, откровенно лаская себя, Джосер неотрывно следил за движениями признанной красавицы.

Хороша! Ах, до чего же хороша! Сейчас кого — то напоминает, но у него нет желания напрягать память и он отбрасывает все мысли, просто наслаждаясь этим завораживающим зрелищем. Да! В его гареме никто так не умеет. Ох, как же бурлит кровь! Да, Хеб — Сед помог! Он чувствует себя 20— летним юношей, способным поднять быка или удовлетворить за ночь всех женщин гарема!

За-Ашт плыла в танце, извиваясь, лаская тело руками, купаясь в вожделении фараона. Она чуть слышно подпевала сама себе гимн матери — земли, а перед глазами стояли жрицы, что учили ее в безлунные ночи в далеком пустынном храме искусству страсти и управления ею.

Она, как наяву, видела, как в призрачном, непонятно откуда льющемся, свете, две жрицы: Илит и Алит. Изгибаются, сплетаясь в танце, нежные руки, касаясь плеч, спины, бедер, грудей. Полузакрытые глаза мерцают во тьме, как аметисты. Черные волосы кажутся всполохами ожившего мрака. Бедра имитируют движения близости...

За — Ашт вновь застонала, погружаясь в воспоминания: Это уже она ласкала страстное гибкое тело Алит, целовала островерхие груди, скользила губами по губам....

Тело красавицы выгнулось над правителем, бедра двигались в бешенном ритме, глаза закатились, руки сжимали упершиеся в небеса соски. Фараон целовал ее, проникая языком все глубже, слизывая ее жемчужный сок.

Темп нарастал. За-Ашт вскрикнула, прижимаясь широко разведенными бедрами к лицу повелителя Египта и застыла. Его язык еще неистовствовал, но она уже не реагировала на это, поймав свое наслаждение за хвост в самый последний момент. Теперь она растягивала его, как снятую шкуру буйвола. И видят Боги, она отлично умела это делать — растягивать собственное удовольствие!

Она сдвигалась все ниже, проходя своей влажной драгоценностью по всему телу царя. Джосер громко застонал. В ответ раздался тихий дразнящий смех:

— Возьми меня!

Рыча от возбуждения, позабыв о боли в руке, фараон рывком перевернул красотку, подмяв ее под себя, жадно пируя. Она лишь закусила губку, снисходительно глядя на его безумие.

В тот же момент, когда он вошел в нее и стал получать удовольствие, глаза ее холодно блеснули, а губы беззвучно зашептали древний заговор:

Приветствую тебя, о, Ра — Хорахти, Отец богов!

Приветствую вас, 7 Хатор,

Украшенные шнурами из красных нитей!

Приветствую вас, боги небес и земли!

Придите и сотворите желанное с Джосером,

рожденным от Мерит-Ра...

Чтобы он пошел за мной,

Как бык идет за травой,

Как служанка смотрит за детьми,

Как пастух идет за стадом!

Если не пошлете его идти за мной, тогда я подожгу Бусирис

И сожгу Осириса!

Фараон что-то выкрикнул, врезаясь в самые ее глубины. Она подняла свои бедра, буквально подняв мужчину над собой, и задвигала тайными мускулами. Затем обхватила его ногами, руки ее сжали его ягодицы, с силой ударили по ним. Зубы ее впились в его сосок, а недра втянули его жезл и так сжали, что враз хлынуло его семя, и ушел он на дно океана наслаждений!

Обессиленный царь рухнул на гибкое тело, сжимая его в объятиях. А За — Ашт облизнула его кровь с губ и улыбнулась, глядя во тьму в западном углу, где что-то, смутно похожее на человеческую фигуру, дрогнуло и растворилось в темноте....

Заговор удался!

* * *

Ночь ласкала Египет. В храме было тихо. Весь мир замер, ни ветерка, ни стрекота цикад. Она оторвала взгляд от изменчивой глади воды. Вода была темна, не желая открывать хозяйке тайны будущего, да и настоящего тоже. Что ж, придется совершить ритуал переноса и отправиться в далекое путешествие. Она не любила эти путешествия Ба, там много сил уходило на них, потом приходилось восстанавливаться целую неделю. Но, что поделаешь?

И все же, получилось или нет? План был хорош! Очень хорош! Но можно ли было доверять Сету? Глаза женщины сверкнули в темноте. "Конечно, она не раз скрепили договор! — И лукавая усмешка скользнула по нежным губам, но не коснулась холодных глаз, — Впрочем, она не обольщалась. Он — не человек. а значит, для него это "скрепление договора" не имеет никакого значения и ни к чему его не обязывает! Разве он — не Зло, умудрившееся однажды убить самого Осириса?"

Она вновь вспомнила лицо той, за кого мстила фараону Египта. Нежные глаза, мягкие волосы струятся вокруг юного личика.... Тира ушла на Запад совсем молодой!

Тихо застонав, женщина протянула руку над гладью священного источника. На этот раз темные воды послушно дрогнули, готовые явить хозяйке желаемое.

— Ра-Сетау! — Прозвучал тихий приказ.

Гладь воды дрогнула, забурлила, по темной поверхности пошли цветные круги. С каждым мгновением мелькание их все ускорялось, у непривычного наблюдателя враз бы закружилась голова и все, съеденное за день, было извергнуто наружу. Но жрица, что внимательно всматривалась сейчас в быстрое многоцветное мелькание, лишь равнодушно вздохнула: ускорить эту рябь было нельзя, но само по себе мелькание уже давно не вызывало у нее никаких реакций, кроме раздражения на задержку.

Наконец стали различаться детали. Вот мелькнули врата, Изображение замерло, показав Анубиса. Быстрый взгляд черных, как ночь, глаз, грозный рык: "Не мешай!", закладывает уши. Женщина делает нетерпеливое движение рукой: незачем злить бога, отрывать от работы, тем более что на данный момент он ее не интересует! Дальше, дальше! Туда, где находятся праведные, ушедшие на Запад...

— Тира Энир — Дая! — Тихо позвала она.

Все замелькало с еще большей быстротой, хотя казалось, что это уже невозможно. На какое-то мгновение, она все же почувствовала, как закружилась голова, и желудок протестующее сжался, грозя неприятными ощущениями. Волна дурноты нахлынула на нее, перед глазами потемнело. Вода источника пошла рябью. Картины сменялись одна за другой.

Но вот из множества знакомых и незнакомых лиц проступило одно, молоденькое личико хорошенькой Верховной жрицы, что-то говорящей одному из фараонов, умерших лет сто-двести назад. Призрачные черты: глаза, как две звезды, устремленные в никуда. Волосы легкой дымкой колышутся вокруг, словно ореол...

Всхлипнув, женщина провела рукой по изображению, и все исчезло. Вокруг опять царила тьма. Сквозь слезы, застилающие глаза, она вновь смотрела на темную воду, мысленно прокручивая свой план мести. Он за все заплатит!

Сколько она провела так времени, не мог бы сказать никто. И что вдруг вывело ее из этого раздумья?

"Тихо! Почему так тихо? И темно? Ах, да! Факел погас.... А луна? Закрыли тучи?"

— Можно сказать, что я, ее отключил! — Раздался позади нее глубокий голос, и из темноты выступил Сет. — Я уже говорил, что ты очень умна?

В ответ она лишь кивнула, не в силах отвести от него взгляда.

— А что ты очень красива, — мурлыкнул он, наслаждаясь ее замешательством и, с особой интонацией добавил, — смертная?

— Говорил, — она смотрела на него, как завороженная. На Сете не было Амулета Гора!

Все смешалось у нее внутри. Она так хотела узнать — получилось ли? Как все прошло? Страшно? Да, страшно! Впрочем, бояться уже поздно, или наоборот рано? Ведь, когда остальные боги узнают, кто подкинул план убийства фараона Сету, ей не будет пощады! Бояться поздно, или еще рано? С трудом, она разлепила онемевшие губы, чувствуя, как Сет скользит чуть грубоватыми пальцами по очертанию рта. Его глаза неотрывно следили за этим скольжением.

— Как все прошло? — Он перевел взгляд от ее губ к глазам и усмехнулся.

— А, ты еще и любопытна? Ну, это уже вряд ли можно назвать достоинством, маленькая, умная и такая красивая, смертная! — Его рука опустилась, оставив в покое ее лицо.

— Расскажи, — попросила она.

— А что же источник? Он не показал тебе то, что тебя интересует?

— Расскажи! — Повторила жрица.

Он обошел ее кругом и прижался всем телом к ее спине.

— Как все прошло? — Зашептал змей на ухо, прижимая ее бедра к своим, и скользя руками по ее телу.

— Все прошло замечательно! Я даже не ожидал, что все окажется так просто! Было так легко оказаться на этом празднике. Вот только все эти святилища других богов вокруг... Бр-р-р! Амон — Ра так светел и ярок! Хорошо, что ты позаботилась об этом. Знаешь, — его руки страстно сжали ее грудь, а язык, мгновенно раздвоившийся, скользнул по ушной раковине, — заклинание, что ты наложила на меня, буквально спасло меня и сделало абсолютно невидимым, а вместе с Амулетом Гора.... — Он, то ли зашипел, то ли захихикал.

— Я пробрался незамеченным, в их святая святых! Знаешь, потомки Осириса так же глупы, как он сам! Джосер сам лег в саркофаг! Мне не пришлось прибегать к магии! Мне вообще не пришлось делать ничего особенного! Ничего подлого! — Она почувствовала медленное проникновение в свое тело, и его бедра начали свой танец.

— Я принял облик себя самого! И в таком виде, я без труда прошел к саркофагу. Все, что мне оставалось сделать, это об острый шип, что нашелся внутри, поранить свой палец. Можешь не сомневаться, моя смертная красавица, я напоил шип своей отравленной кровью до пьяна! А Джосер — то! Джосер! — Он засмеялся, откинув голову назад и ускорил свои движения, заставляя ее сильнее нагнуться вперед, — Он даже не заметил, как я прижал его руку к этому шипу, закрывая крышку! Он уверен, — прошипел Сет, вбивая себя в ее тело, — что где-то поранился сам! О, тьма! Никто не узнает, о нашем маленьком участии в этом скверном деле! — И он от души поцеловал ее в шею.

— Моя маленькая смертная жрица! Моя умненькая, ловкая союзница!

Мурлыкая, словно большой кот, а вовсе не змей, он любил ее долго и неспешно.

* * *

Солнце только собиралось вставать на горизонте. Она выпрямилась и потянулась, расправляя уставшие мышцы. Воистину, он — ненасытен! Но, это уже не важно! В те недолгие мгновения, пока он отдыхал, она умудрилась срезать у него прядь волос, а еще она нашла на ложе несколько его чешуек! Да! теперь она сделает себе защитный амулет! Сета можно больше не опасаться. Правда, он может в порыве мстительности проболтаться кому-то из своих собратьев — богов об ее участии в этой истории...

Но! Он ведь изгой! Кто ж ему поверит? Усмехнувшись, она поправила прядь иссиня черных волос, закрепляя прическу так, чтобы можно было искупаться. Начинался новый день! Сет ушел из ее жизни, ее план великолепно удался! Не сегодня, так завтра, фараон Египта уйдет на Запад! Об этом позаботится отравленная кровь владыки пустыни. И никто не узнает, кто придумал эту великолепную месть!

А, кроме того, Сет сдержал слово и принес ей то, о чем она мечтала. Теперь у нее было в руках страшное оружие, а это значит, что никогда, НИКОГДА она больше не будет беспомощна перед земными владыками!

Теперь за нее сможет постоять "Дитя Ночи"! Она улыбнулась, глядя, как от одной мысли об этом ужасе, по крыше пронесся холодный ветер, а на солнце набежали тучки.

Жрица с удовольствием посмотрела на маленькую статуэтку, вырезанную из черного алмаза.

Ответный дар Сета был страшен и великолепен одновременно!

* * *

Болезнь съедала его: нос заложен, глаза слезятся, голова раскалывается, а рука нестерпимо ноет. Фараону казалось, что тысячи тонких иголок вонзились в его плоть, прокалывают его кожу и ткань, и даже кости и от этой резкой боли он поминутно вздрагивал, и собственные стоны казались ему громом в небе. Они взрывались снопами искр и боли в раскалывающейся голове, парализуя волю и желание действовать.

Джосер метался по постели и придворный лекарь не успевал его открывать и укрывать, так быстро сменялись приступы. Он, то леденел и дрожал от холода, то покрывался потом, и задыхался от жары. Измученные рабы с трудом двигали деревенеющие мышцы, дабы опахала равномерно овевали обессилевшего владыку.

— Что со мной? — Шептали потрескавшиеся губы, а воспаленные глаза пытались что-то рассмотреть сквозь тончайшую ткань балдахина. В голове метались мысли. Они возникали и, не успев оформиться в связные предложения, исчезали, разрываемые в клочья очередными приступами боли.

"Что происходит? Ведь Хеб-Сед прошел нормально, и боги благословили его на дальнейшее царствование? Кости ломит и суставы выкручивает...". Фараон тяжело вздыхает, пытаясь глотнуть хоть каплю свежего воздуха.

Его обступают тени, но он знает, что сейчас ярко горят лампы, это от них так нестерпимо жарко в ночи. Откуда же такой мрак? Откуда столько тьмы? Из западного угла выступает хмурая тень и, вглядевшись в ее черты, Джосер замирает от ужаса. Из темноты правителю молча кивнул Анубис, бог Мертвых, и приветственно оскалил огромные клыки.

— Нет! Я не хочу! Мне еще рано...

Ужасный крик царя разнося по всему дворцу.

* * *

Темная безветренная ночь обступила дворец фараона. Не колыхалась листва, не лаяли собаки, лишь только летучие мыши носились туда сюда. В ночи был слышен их еле различимый писк. Слышать писк летучих мышей — мерило возраста у египтян: когда человек перестает их слышать, наступает перелом в жизни, начинается старость.

Джосер тихо и грустно вздохнул, опускаясь на скамью и глядя, как медленно встает луна из-за горизонта. Он твердо знал, что летучие мыши пищали, но, увы! Он больше не слышал их! Мысли о надвигающейся старости напугали его тем сильнее, что только десять дней назад закончился праздник Хеб-Сед, что должен был вернуть ему молодость и силу. Он твердо знал, что магический ритуал на омоложение должен был получиться, ведь он получил благословение всех богов, даже Сета!

Что-то пошло не так, но что? Рука ныла и болела, к ночи ее еще и начинало подергивать. Фараон сердился: ни заклятье, ни мазь не помогли. Они не сняли боль, а, как ему казалось, лишь усилили ее. Он мучительно размышлял: что же происходит?