Книга 8 Там, где только прошлое

— Мнишь себя императором?

Бледно лицо улыбнулось и преобразилось из мрачной бледности в сияющее жизнью.

— Я и есть император. Я знаю о тебе все, Элли. Мы не рождены, чтобы править, ни ты, ни я. Мы вынуждены править, потому что больше некому. Ты получила свободу от прошлого. А я всегда буду должником. Перед Торном, который спас мне жизнь, перед тобой, которая встала между мной и Нейбо. Убей меня, если я забуду твой кодекс чести. Только на этот раз сделай все правильно, так как требуется, чтобы убить тебя.

И он подмигнул.

— Я копировал Торна, и это тебя бесило. Я копирую тебя, а ты не злишься.

— Какую мою ипостась ты теперь копируешь? — спросила она.

Фигура в черном затряслась от хохота.

— Ты не ассоциируешь себя с чем-то одним. Похвально. Нет тебя определенной. И меня тоже не было. В том и преимущество — быть разным.

Эл села на пол возле кабины и обхватила руками колени.

— Твой подарочек меняет мою жизнь, — без всякого намека на удовлетворение выговорила она. — Я не хотела возвращаться.

— Ты хотела изменить предполагаемый ход событий. Изменила. Ты не хочешь встречаться с прошлым. Разумно. Но ты признала, что встреча с ним неизбежна. В другом качестве. Ты ринулась менять ход событий. Ради чего?

— Рассел жив, — она задумалась, проверила свои ощущения. — Не впечатляет и не радует. Мне довелось быть второстепенным участником, хоть я являюсь истинной причиной.

— Не все обязательно делать самой.

— А Игорь-то прав. Убийство нельзя оправдать. Ради будущего?

— Ты полагаешь, что нашла бы более гуманный способ? Вернись в прошлое и поменяй.

— Хм. Ты еще начни меня убеждать, что такое возможно.

— Не меняй. Не получиться. Капитана Элли Светловой больше не существует. Не испытываешь облегчения? Существует временная петля, в которой она опять оказалась на пятьсот лет впереди своего времени. Никто не докажет обратное. Приучи их так думать. Только представь. Тебе не нужно служить в Космофлоте, ты не ответственна перед Галактисом. Я теперь живу твоей жизнью. Это большой шанс. Твое спасибо, в виде этого облика, имеет для меня ценность. Напрасно ты считаешь меня грубым и бесчувственным, мне не нужно знать, как ты относишься к моим поступкам, но мне приятно чувствовать твое отношение ко мне как к прошлому. Капитана Нейбо будет кому судить, но Зенту судить некому, кроме тебя. Его не существует для всех, кроме тебя. Только ты знаешь обо мне правду.

— А экипаж? Игорь тебя почувствовал. Будь Алик на ногах, ты бы не ввел его в заблуждение. Он на первой же встрече ощутил неладное.

— Верно. Он хотел меня поцеловать. Он думал, что я куплюсь на уловку. Он был зол, но думал правильно. Не могу сказать, как для тебя обернется его близость в будущем, но он полезный друг.

Эл усмехнулась.

— Они додумаются до многих наших уловок. Проще им память стереть, чем надеяться, что мне простят обман. Они смирились, но мне еще аукнется этот первый совместный рейд.

— Эл, они только ощущают, а доказать не смогут. Если кто-то осмелиться огласить подлинное положение вещей, то ему не поверят. Ты можешь представить, что меня поймают на обмане?

Эл отрицательно замотают головой.

— Есть еще ты. В твоей подлинности нет сомнений. Иначе у них твердь уйдет из-под ног. Ради твоего спокойствия ни один свидетель голос не подаст. Мальчишки-пилоты и те быстро поняли, что их молчание — залог всеобщей безопасности. Тебя оценили добром, не смотря на то, что ты виновница некоторых перемен в их сознании.

— Ты прав. Как обычно. Пилоты вернуться на твой корабль. Я убеждена.

— Ты передала им страсть к полету.

— Глупости. Я научила их летать разумом. А потом они научат других. Я подготовила с полсотни пилотов. Так что у тебя будет резерв. Я голову ломала, к чему я занимаюсь такой глупой работой. Ты этого не планировал.

— Нет. У тебя самостоятельная связь с будущим. Попробуй еще раз установить с ним контакт. Это вернет твоего капитана. Хорошая тренировка, хороший навык — чувствовать будущее. В прошлом, когда я тебя знал лучше, я видел, что ты можешь видеть эти потоки. Ты легко вернешь его.

— Ты подсказываешь мне способ.

— Ты мне обычно доверяла. Мне приятно, что ты не шипишь на меня сквозь зубы, что позволила стать тобой, что мы можем говорить без оглядки на мою прозорливость и хитрость. Ты перестала меня ненавидеть. Я тебя обманул, а твоей злости хватило на две фразы. Ты стала определенно умнее.

— Без толку злиться. Но не надейся, что я буду думать о тебе в лучшем свете. Ты для меня — хитрый мерзавец, который преследует только свои цели. Ты в который раз удобно устроился за мой счет. Не мне бы судить тебя. Но ты прав. Я имею полное право тебя убить. Я сделаю это если вдруг пойму, что твой подарочек исковеркал жизнь мне и моим близким. Пощады не жди. Убью без сожаления.

— Вот этот подход мне нравиться. Ударим по рукам?

Копия подошла и протянула руку оригиналу. Эл подала свою. Зента рванул ее на себя, Эл оказалась на ногах. Она крепко сжала бледную кисть.

— Договорились. Проваливай на свой корабль и отпусти Игоря.

— Да, командор, — ехидно передразнила копия.

Зента показал ей спину, сделал прощальный жест и ушел.

Эл повернулась к кабине. Она подошла, уперлась руками в ее стену и усмехнулась. Она сама разорвала на пополам свою карточку. Теперь невозможно восстановить изначальную модель. Ей осталось то, во что ее превратил Зента. Камера не хранила процесс. Назад пути не было. За два года пребывания в будущем, она ни разу не фиксировала свои данные, не проходила обследований. Она собственноручно изъяла карты у Ольги и Лондера, чтобы не иметь аналогов для исследований. Эл стукнула по кабине ладонями.

— Сама.

Сокрушаться — глупо, винить Зенту — бессмысленно. Остается забыть на время и довериться естественному ходу событий. И что для нее теперь важнее всего? Алик.

Глава 14

Туман над болотом перемешивался с дымкой такого же тумана над рекой. В этом молочном мареве, едва ощущался скорый рассвет.

Алик стоял у кромки воды. Она плескалась у самых подошв его ботинок, он ждал то малое колебание ее, которое достигнет его носков и оближет ноги. Но вода упрямо откатывалась назад, не замочив его подошв.

Он терпеливо ждал.

Тут было так мирно, безмятежно. Не хотелось двигаться. По другую сторону границы мира такого покоя не найти.

Все же он ждал чего-то. Нет. Не момента, когда вода оближет носки его ботинок. Он ждал, когда с другого берега его кто-нибудь позовет. Перейти реку означало больше не возвратиться назад.

Где-то далеко его тело лежит без движения. Дыхание еще не прекратилось, и сердце бьется так же медленно и ровно, как в его груди сейчас. Как просто понять приближение смерти, как просто ее принять. Как просто отказаться от шага назад, от возвращения к битвам и тревогам реального мира. Никакие порывы не стоят этого покоя и тишины.

Он ждал. Для абсолютной решимости ему не хватало какой-то малости. Да, верно. Есть связь между этим его состоянием и прошлым, эта связь и есть та малось. В чем она? Он никак не мог постичь. И ответ должен быть прост. Что-то его держит от шага к воде. В воду.

Появился новый звук. Шелест. Он не знал, что может так звучать, слева от него. Сердце кольнуло. Тоненькая иголка, что ткнула до тонкой, горячей боли, превратила покой в предчувствие. Вот оно ощущение, которого ему не хватало. Частица его существа отозвалась. Память, которая была покрыта завесой покоя, встрепенулась.

Это чувство. Сладкое, давящее грудь. Смысл. В окружающем был смысл. Он тут не потому, что должен умереть. И к чему умирать? Ожидание имело смысл.

Он повернул голову налево. Там было движение. Кто-то встал у его плеча.

Он догадался, шум, который он не мог угадать был шумом ткани. Шумели складки платья, так тихо, так приятно.

Он увидел рядом лицо, взгляд темных глаз, улыбку.

— Задумался? — произнесли губы.

Он догадался, что вопрос адресован ему. Голос приятный.

— Вода, — сказал он.

— Теплая? — спросил голос.

— Не знаю.

Она склонилась, подобрала белый рукав платья, чтобы не замочить ткань, рука легла в воду, пошли круги.

— Теплая, — сказала она и выпрямилась.

Он не ждал, что она брызнет ему в лицо каплями с кисти. Она улыбнулась.

Она повернулась, и шум ткани опять понравился его слуху.

— Стоять на берегу и воды не коснуться. Не любопытно?

— Эл?

Вид девушки потряс его. Эл не носила платьев. Он помнил короткие стриженые волосы, еще очень бледное лицо. Он помнил капитана Нейбо.

Она позволила себя изучать. Он смотрел на нее долго. Черты лица становились все более знакомыми. Он коснулся щеки рукой.

— Странно, — сказал он. — Я не знаю тебя такой.

— Ты меня знаешь, этого довольно, — сказала она.

Она чуть прищурила глаза, и в них мелькнула искорка. Он опять начал изучать ее лицо, впитывал его. Теперь укол в сердце и щемящее чувство в груди связалось с ней. Они посетили его, когда возникла она. Он не пытался понять, как она очутилась с ним рядом. Она могла тут быть всегда.

— Не ждал меня, — как показалось с укоризной, спросила она.

— Я не знал, что ты тут.

— Давно ты тут?

— Я не помню. Я очнулся у стены.

— А дальше?

— Я не помню. Помню только воду. Мне хотелось на тот берег.

— Тебе туда рано, — сказала она.

Вот почему он не вступил в воду. Вот она — та малость, которая помогла бы ему решиться. Действительно простой ответ.

— Я умираю?

— Как тебе захочется?

— Я могу решать?

Она пожала плечами.

Он окончательно очнулся. Она стояла рядом. Он мог коснуться ее и ощутить ответное прикосновение. Он осторожно прикоснулся к рукаву ее платья.

— Почему ты здесь? — спросил он

— Я пришла за тобой.

В ответ ему ничего не оставалось, как улыбнуться.

* * *

Ольга заглянула в комнату, где спал Алик. Эл была уже тут.

На острове Тома они поднимались очень рано. Дневная жара не давала выйти наружу. Остров сместился в район тропиков, пока их не было на Земле. Эл который день обещала исправить положение, дать острову дрейф и убрать его в менее жаркую область, все осталось на этапе обещаний.

Она опять спала с ним рядом, а значит, снова не выспится и в середине дня, когда жара достигнет пика, Эл будем дремать на диване в кабинете, не даст ей работать.

Ольга насупилась. Она хотела потрясти ее за плечо, чтобы разбудить. Тут Эл что-то пробормотала. Ольга отдернула руку. За Эл не водиться особенность разговаривать во сне.

Тут пульс у Алика стал чаще, и датчик озвучил его громче обычного. Ольга подскочила к экрану и наблюдала всплеск сердцебиения с волнением. Первый за несколько дней.

Тело Алика выдавало ровные параметры, словно у робота. Он был как-то странно жив. Оля не могла предпринять ничего, поскольку не имела понятия, что нужно сделать, чтобы разбудить капитана.

Сердце опять забилось в прежнем ритме.

— Проклятье, — дольно громко произнесла Ольга.

— А? — раздалось у нее за спиной.

Ольга оглянулась на разбуженную Эл. У нее был помятый и недоуменный вид.

— Доброе утро, — проворчал Ольга. — Я просила тебя тут не спать.

Эл сильно сжала веки и тряхнула головой. Замечание она пропустила. Она выпрямилась, был слышен хруст ее позвонков.

— От того, что ты спишь тут, он не очнется. От жары воздух плохо движется. Ты обещала наладить систему еще два дня назад.

— Еще дуешься, — констатировала Эл и встала с кресла.

Она подавила зевок и вышла из комнаты. Ольга проверила все параметры тела капитана. Больше всплесков не было. Ей не показалось. Она на зло не скажет Эл. Ольга склонилась, нежно протерла лицо пациента салфеткой, поправила волосы и тоже ушла.

Эл сидела за столом в гостиной и пила молоко, свой обычный завтрак.

— Ника так и не вернулась, — сказала Эл в слух.

— Они летают. Она, Дмитрий и твоя Лена. Мне все равно, но Димка опять крутит новый роман. Она ему не пара. Ты это допускаешь?

— Это не так. Ника, как индикатор, она бы тут уже все крушила от ревности, если бы было что-то так, как ты говоришь.

— Ты поощряешь такое поведение, вот они и летают втроем. Лена не хотела, они ее просто заставили.

— Угу, уломали, как Дмитрий выразился. Пусть летают, когда еще теперь ему придется, — равнодушно заключила Эл.

— Ты грозила дать ему по морде.

Эл улыбнулась и ответила:

— Ему, а не ей. Ты озабочена вопросом, который тебя не касается, да и нас обеих не касается.

— А чем мне заниматься? Работать? Где? Как? С Аликом творится необъяснимое. Он — в норме. Тело здорово. Почему он спит, я не знаю. Он больше не в коме.

— Оставь его в покое.

— Мне решать, когда и кого из моих пациентов оставить в покое. Я врач, Эл.

— Ты слишком врач.

— Ты сама меня оставила. Ты отправила Игоря на остров. Одного.

— Там Тиамит должно быть. Игорю нужно оправиться от пережитых потрясений. Тиамит ему поможет.

— Ты не даешь мне исследовать Алика. Меня ты оставила здесь. Зачем?

— Тебе там делать нечего, пока он не придет в себя. Оставь его в покое. Твое поведение собаки на сене терзает парню душу. Разберись со своими чувствами.

— Что?

Эл молчала.

— Что ты имеешь в виду? — возмутилась Ольга.

— Ты перегрелась вчера на солнце, ты не можешь меня простить и у тебя паршивое настроение. Я определю координаты, и к вечеру остров будет дрейфовать в прохладные широты. Купаться сегодня не советую. Вечерком мы с Никой нырнем под остров для профилактики.

— Ты не ответила.

— Я ответила. Разберись с чувствами. А потом скажи ему. Скажи сама, в этом случае не зазорно взять на себя инициативу.

— Ты меня наставляешь? Ты проехалась по чувствам Алика на бронированном катере.

— Ты о его чувствах понятия не имеешь. Я не ожидала, что тебя на столько заклинит на собственных страданиях, что ты перестанешь быть элементарно чуткой. Я вынуждена попросить тебя слетать на материк. Повидайся с Расселом, с Лондером.

— Ты... Ты меня гонишь?

— В шею. У меня есть терпение, но и оно от твоих придирок на пределе. Если я сплю рядом с ним, значит, мне так хочется. Завтра я запру дверь изнутри.

Эл громко поставила на стол пустой стакан, облизала молочные усы и вышла из дому.

Довольно скоро серебристый катер взлетел с острова и просвистев над берегом направился на северо-запад.

Эл купалась, она проводила катер взглядом и облегченно вздохнула.

Потом она лежала на песке под солнцем, пока ее не стало клонить в сон. Самое время вернуться в дом, к нему.

За два часа ей не удалось даже вздремнуть. Все это время она просидела рядом с Аликом.

Браслет на кисти пискнул. Кто-то либо пролетал над островом, либо прилетел сюда. Ей пришлось подняться и выйти наружу. Было уже жарко.

Эл встала на террасе. Судя по звуку, катер садился. Площадку с катерами закрывал густой кустарник, за которым никто не ухаживал. Он разросся и закрывал обзор. По возвращении остров Тома впервые показался ей необжитым. Здесь не то чтобы царило запустение, но и присутствие человека не очень чувствовалось. Пока Эл решала идти к площадке или ждать на месте, двигатели утихли. От площадки до дома — минута ходьбы, гость не спешил. Тогда Эл спустилась с террасы и сквозь дыру в кустарнике решила срезать путь. Дыру проделала Ника, Эл поцарапала кожу на плече, пролезая сквозь живую изгородь.