Первый пучок дротиков, выйдя из канала баллисты, метров через пятьдесят освободился из надрезанной скрутки и расширяя зону поражения до трёхметрового диаметра, обрушился на противника. Мне было отчётливо видно, как один из дротиков прошил щит вместе с защитником, а рулевого ранило в левую руку и его тут же сменили, но основным поражённым сектором оказалась опять же палуба с незащищёнными гребцами. Были убиты четверо людей, при этом погиб и надсмотрщик, за секунду до этого размахивавший кнутом.

Дистанция сократилась до семидесяти метров и, понимая, что собираю кровавую жатву не воинами противника, а беззащитными людьми, воскликнул:

— Отставить баллисту! Приготовить арбалеты и стрелять по готовности! — повернувшись к Зенону, стоявшему на руле лично, приказал, — рыскни вправо и притирайся бортом к противнику, ломай им вёсла.

Пришлось укрываться и мне, так как вражеские стрелы полетели и в нашу сторону. Но, мои молодые морпехи имели более совершенное оружие и оказались более подготовленными воинами, выиграв дуэль за две минуты. Враги были рассеяны по палубе и попрятались, кто где мог. Как только чья-либо голова появлялась над палубой, к ней тут же устремлялось, как минимум, два болта.

Гребцами противника никто не управлял, но они глупым не были, вяло загребая волну, за минуту до столкновения, с правого борта стали резво убирать вёсла. Когда рейки с парусами упали на палубу а к грузовозу полетели "кошки", я громко прокричал сначала на латыни, затем повторил и на эллинском языке:

— Гребцам лечь мордой на палубу, тогда останетесь живы!

Прокричал бы и на дари или арабском, но нужно, чтобы они в памяти активировались, то есть, кто-то должен на них заговорить.

Борта кораблей были стянуты и закреплены. Под прикрытием арбалетов первой половины десантников, вторая, во главе с Феодоро, вломилась на грузовоз прямо по спинам лежащих гребцов. Не помогли даже защитные решётки. Как только они сгруппировались, разделились на две половины и разошлись вдоль прохода, стали проявляться группы врагов, которые тут же ложились под арбалетными болтами прикрытия. Когда я со своей командой перемахнул на вражескую палубу, то обагрить клинки не довелось. Восемь оставшихся в живых воинов-персов прекратили сопротивление и бросили оружие. Мои парни умело вязали им руки. Что же касается гребцов, то они были прикованы за ногу короткими бронзовыми кандалами к двум тяжёлым и длинным цепям, тянувшимся вдоль левого и правого борта.

— Внимание, гребцы! — громко воскликнул на эллинском языке, — Христиане есть?!

— Есть! Есть! — зашумели вокруг.

— Слушайте меня все! Придём в империю, из рабства освобожу и отпущу! Клянусь Господом нашим! А сейчас придётся потерпеть, — повернулся и крикнул через борт, — Андрон, принимай корабль! Возьми с собой одну вахту из команды парусников, одного рулевого и половину юниоров. Мы пойдём догонять следующего, а ты командуй здесь и потихоньку двигайся за нами.

— Слушаюсь и повинуюсь, коммодоре! — воскликнул счастливейший парень на свете.

— Коммодоре! — крикнул Актеон с кормовой площадки, — Их не надо догонять, они сами к нам придут.

И действительно, передний грузовоз убрал паруса и сейчас разворачивался, спеша на помощь потерпевшему партнёру. По выполненному маневру, я понял, что он будет атаковать мой дромон с правого борта.

— Феодоро, трупы не выбрасывать, быстро вернуться назад и приготовиться к отражению атаки. Всем укрыться и спрятаться! Приготовить арбалеты, но без моей команды не стрелять! Гребцам лежать на палубе! — развернулся к пленникам и спросил, — кто из вас капудан, бей, начальник?

— Я Вагаршак, начальник этого корабля, господин, — сказал по-эллински внешне крепкий молодой мужчина, одетый в пластинчатый доспех, а затем добавил, — Наёмный начальник.

— Теперь это мой корабль, — поправил его и спросил, — У твоего компаньона гребцы вольные или рабы?

— Там рабы, господин.

— Что везёшь?

— Три тысячи талантов меди и шесть тысяч семьсот талантов свинца.

— А он? — кивнул на приближающийся корабль.

— То же самое, — пожал тот плечами, — немного больше меди, но меньше свинца.

— Груз твой?

— Принадлежит казне царя царей, а я перевозчик.

— Почему же вы с таким серьёзным грузом шли столь беспечно? Без воинского сопровождения?

— Да вот они и есть сопровождение, — перс косо взглянул на потупившихся пленников, а потом добавил, — Да и тихо у нас было... Давно уже, лет двадцать никто не нападал.

— Скажи, как будет на дари "ложитесь на палубу"?

— Ложитесь на палубу, — ответил он на родном языке, который я сразу "вспомнил".

— Вот-вот, и лежите молча, если хотите жить. Ваша война закончилась, — продолжил уже на дари, несколько коверкая слова неподготовленным речевым аппаратом.

Наши оба сцепленные корабля, качаясь на тихой волне, лежали в дрейфе. На их бортах не проявлялось никакой активности. На большом грузовозе на палубе и между банками повально лежали люди, а на дромоне, размерами вполовину Уже и на треть короче, казалось, команда отсутствует вообще. На самом деле все были готовы к бою; половина десантников укрылась под правым бортом с заряженными арбалетами, я со своими четырмя самыми забронированными воинами затаился под носовой площадкой, а остальные, в том числе вооружённая судовая команда, спрятались на промежуточной палубе.

Прибытия нового противника пришлось ожидать сорок минут. Между тем, до команды "Бой!" выглядывать и проявлять себя было запрещено категорически, достаточно того, что ситуацию контролировал я. С помощью обычного зеркальца. Подойдя на дистанцию одного перелёта стрелы, грузовоз резко замедлился, видимо, там никак не могли понять, куда же подевался враг?

Противник размышлял не долго, через минуту гребцы опять решительно ударили вёслами по воде и корабль устремился к нам по широкой дуге. Капитан и его рулевые оказались хорошими специалистами, свой предабордажный манёвр они выполнили прекрасно, вплотную притерев к дромону свой грузовоз. Когда брусья бортов издали протяжный и противный скрежет, я воскликнул : "Бой!"

Ранее у нас не было серьёзной практики в морских сражениях, сегодняшний бой — первый. Между тем, экипаж и боевые расчёты показали неплохую выучку. Актеон и Феодоро дрессировали их жестоко и часто, а главное, не напрасно. Мои воины появились над бортом буквально на две секунды и опять исчезли. Они даже не проговаривали мысленно "двадцать два", перед тем, как выбрать "своего" противника и нажать на спуск. Здесь пришлось стрелять прямо в упор. Из люка, ведущего на промежуточную палубу через каждых пару секунд появлялись двое-трое стрелков и точно так же находили свои цели.

На такой дистанции не спасала никакая броня, болты наших арбалетов прошивали их, как тряпку. Половина врагов была выкошена первым же залпом. Я тоже успел выстрелить два раза. Правда, нажав на спуск второй раз, успел увернуться от двух дротиков, а третьим всё же получил в кольчужную юбку и едва ли не в "хозяйство". Удар был сильный и приятного мало, но на ногах устоял. Моё сопровождение тоже поймало по дротику, но на щиты.

Здесь гребцы тоже не показывались, как выяснил буквально через минуту, они лежали между банками лицом в палубу. Заметив, что наши не принайтованные корабли расходятся, а на палубе противника осталось всего девять живых и активных, отдал следующую команду:

— Внимание! Штурм!

Перещеголять старого пирата Феодоро в скорости выполнения абордажных мероприятий, никак не получалось. На этот раз на борту противника я оказался вторым, но обагрить кровью свой палаш опять не довелось. Увидев, что на корабль ломятся четыре десятка настоящих специалистов, защитники бросили оружие.

— Зенон! Принимай корабль.

— Коммодоре, я стану его триерархом?! — радостно спросил он.

— Почему бы и нет? Корабль хороший, свежей постройки. Забираешь одну вахту из команды парусников, одного рулевого и вторую половину юниоров. Ещё вопросы?!

— Благодарю, коммодоре, я не подведу!

— Патенты триерархов вручу сегодня вечером, и тебе, и Андрону.

— Коммодоре, — тихо позвал бесконечно огорчённый Парис, — А мне ты не доверяешь?

— А кому я могу доверить свой корабль со всеми его секретами? — так же тихо спросил у него, — Только близкому человеку, а ближе тебя у меня никого нет, ибо собираюсь взять Ирис в жёны. Иногда тебе придётся здесь командовать самому, поэтому патент триерарха тоже получишь. Но когда я на борту — ты мой первый помощник. Понятно?

Парис ничего не ответил, он был шокирован; его глаза стали размером с блюдца, а челюсть упала на палубу. Я улыбнулся его смешному виду, хлопнул по плечу и отправился заниматься трофеями.

Чтобы не маячить в виду берега такой странной конструкцией и не привлекать чужого внимания, мы расцепили корабли и я повёл образовавшийся караван немного мористее. Когда берег скрылся за горизонтом, мы опять собрались, сцепились и легли в дрейф. Возникла необходимость подвести итоги, кое что перегрузить в дромон и наметить дальнейший маршрут.

Бывший хозяин этого корабля — Парвиз, тоже остался жив, он лежал без сознания, придавленный трупом воина. Ему сильно повезло: болт прошил шлем, содрав несколько квадратных сантиметров скальпа, при этом здорово оглушил. Узнав, кто это такой, я его подлечил и через пару часов тот стал вполне вменяемым и договороспособным.

Нам, можно сказать, улыбнулась серьёзная удача. Металлы здешних рудников вывозились в казну один раз в месяц, так что нам повезло с первого раза. На втором корабле транспортировали четыре тысячи талантов меди и шесть тысяч — свинца. Вместе с легко раненными, в плен взяли двадцать одного воина наместника шах-ин-шаха, а так же одного воинского начальника и двух капитанов, один из которых — купец, хозяин корабля. Галерные рабы, как выяснилось, это редкое нововведение. Из ста двадцати на двух кораблях, в живых осталось сто восемь. Были ещё четверо мальчиков-горшочников. Это те, которые подают рабам пищу и питьё, а так же носят горшки, предназначенные для отправления естественных надобностей.

Рабов я собирался отпустить, а пленных продать, но купец Парвиз заявил, что готов выкупиться сам и выкупить остальных в качестве свидетелей, иначе у властей к ним возникнет слишком много вопросов. Естественно, о походе в ныне принадлежащий Персии Трапезунд и речи быть не могло, но купец предложил свой вариант. В землях Восточной Римской империи, в городах Константинополь и Самсун он мог решить любой вопрос. Самсун, порт в Малой Азии, был гораздо ближе, туда мы и направились.

Мои новые шкиперы умели ходить по компасу (единственному прогрессорскому устройству) и по звёздам, пользоваться местными лоциями, с помощью древней астролябии в ясную погоду определять время и приблизительное местоположение корабля, но эти грузовозы соответствующим образом укомплектованы не были. Был ещё и логлинь для измерения скорости, но им я пользовался лично. Да и компасами разбрасываться не собираюсь; в моей реальности они появились где-то в начале второго тысячелетия, пусть так и появляются. А мы разработаем хорошие Средиземноморские лоции и будем ходить по солнцу и звёздам. Кстати, в каютах капитанов нашлись неплохие лоции Понта Эвксинского (Чёрного моря), Предморья (Мраморного моря), обеих проливов и, что интересно, довольно точные — Ахейского (Эгейского) моря. В шкатулке, найденой в сундуке Вагаршака, как драгоценность хранилась искусно изготовленная астролябия. Денег нашли немного — двенадцать золотых драхм и сто восемнадцать серебряных оболов.

Несмотря на прозрачную лунную ночь наш караван, от греха подальше, с последними закатными лучами в привычной сцепке ложился в дрейф, а с рассвета отправлялся в путь. Правда, в море провели всего две ночи.

К полудню третьего дня показался берег, а ещё через два часа по левому борту открылся обширный и глубокий залив, с расположенным вдали целым лесом мачт. Самсун, по позднеантичным меркам оказался крупным торговым городом и большим морским портом. И порядок здесь поддерживался на высоком уровне. Не успели мы войти в бухту, как нам наперерез пошли три монеры и бирема, пришлось убирать паруса и останавливаться. Монеры разошлись по флангам, две слева и одна справа, направив на нас носовые тараны и расчехлив баллисты, а бирема с ощетинившимися оружием морскими пехотинцами (манипулярами) устремилась к моему, первому в караване, дромону.

Патрульный корабль притёрся к нам с ювелирной точностью, брусья бортов даже не пискнули. Из под расположенной на корме палатки триерарха вышел хорошо одетый воин, подошёл к борту и некоторое время с интересом рассматривал наше парусное вооружение, затем оглянулся на грузовозы и громко спросил:

— И что здесь делают персидские купцы?

— С чего ты решил, что купцы персидские? — поинтересовался я, — Ведь корабли свежей римской постройки?

— Сейчас во всём мире грузовозы на десять тысяч амфор строят по римскому образцу. Вот только паруса! У тебя мавританские, а на грузовозах — армянские, с жёлтыми полосами. Так что? Заблудились и решили подарить мне свой товар?

— Нет! — воскликнул я, — Весь свой товар они уже подарили мне, вместе с кораблями!

— Ты их взял на меч? — удивлённо спросил он.

— Обоих, — утвердительно кивнул ему, — Как истинный христианин язычников. На них сейчас работают мои призовые команды и захваченные рабы.

Византийский капитан заинтересовано осмотрел меня, взглянув на правую руку с фамильным перстнем и на статусный меч-паразониум. При этом я был одет в шёлковую летнюю тунику, синего цвета и обут в светло-коричневые сандалии.

— Я префект имперского флота* в Понтийском диоцезе, Анатолий Ксавий, — представился он, — С кем имею честь?..

— Всадник Александрос, сын Плутарчоса из префектуры Казерте Неаполитанской, — представился я, подумав, что владетелю-деспоту выступать в роли купца-налётчика — невместно.

* Командующий группы военных кораблей (адмирал), в его подчинении может быть от нескольких кораблей, до десятков и даже сотен.

— Досточтимый Александрос, но как ты сумел захватить целых два корабля?

— Досточтимый Анатолий, приглашаю тебя в свою скромную каюту на кубок мальвазии, где поведаю всю эпопею.

— Мальвазии?! Готов принять приглашение, когда будешь стоять в порту. Могу посодействовать, чтобы все три корабля стали у причала вместе. Это рядом с нашей военной базой.

— Буду признателен даже больше, чем двойным кубком, — учтиво улыбнулся я.

— Тогда следуй за мной, — сказал он и уже хотел развернуться и уходить, но вдруг, опять остановился и посмотрел мне в глаза, — И да, я обязан спросить, нет ли среди рабов граждан Рима.

— Есть, — спокойно ответил я, — Когда я захватил эти призы, то пообещал освободить всех рабов в ближайшем имперском городе и без какой-либо компенсации.

— Рад слышать достойные слова достойного человека, — сказал он и отдал своим команду на разворот.

На причале нас встретила армия мытарей. На первой же стоянке я перегрузил триста восемьдесят талантов меди и сто талантов свинца на свой дромон, поэтому портовых вампиров предупредил сразу, что продаются товары только с грузовозов. Обмеряв и обсчитав груз, главный вампир объявил сумму мыта, размером в десятину от завышенной цены товара и сунул мне исписанный свиток: