Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 1

И опустив бинокль, Андрей Андреевич посмотрел на стоявшего рядом с ним командира танка, который, пока комкор рассматривал поле предстоящего поля боя, показывал, где у противника, что в обороне, из-за чего генерал осознал, что оборона противника очень плотная, и спросил:

— Готовы? Идти на разрывы своих снарядов? Понимаете, насколько это опасно? И почему приходиться идти на такой риск?

— Готовы, товарищ генерал-майор, — подтвердил старший лейтенант, — Всё осознаём. Враг очень силён. И надо его врасплох застать. Когда он не готов будет.

— Ну это да, — кивнул, в знак согласия командир корпуса, — Враг силён, но нам надо его сломить. Ошеломить и заставить действовать не как он спланировал. Но и сами не рискуйте. Ближе трёхсот метров к разрывам танк не подводи. И от пехоты не отрывайся. Всё понял?

— Всё, — ответил танкист, а Власов повернулся к стрелкам десанта и добавил:

— А вам тоже надлежит от танка не отрываться. Держаться рядом с ним. Вы его защита. А он ваша. Так что держаться возле него. Если вас отсекут от танка, то и танк погубите и сами без него не сохранитесь. Так что, увидев угрозу, обстреливайте её огнём. Желательно трассирующими пулями. Что бы и танкисты эту угрозу засекли и уничтожили, — и потом, посмотрев на часы, повернул голову, к командиру танка и спросил, — А крестник, то мой где? Именной который.

— "Иосиф Сталин", который? — уточнил лейтенант, и, увидев кивок генерала, ответил, — Он соседний, из танков нашего типа. Правее нас метрах в двухстах.

— Значит, я не ошибся в ориентировании. Практически на него вышел, — усмехнулся генерал-майор, — Надеюсь, и с Дубно так же будет. Выйдем прямо на него. Ну и вроде есть время, добраться до "Иосифа Сталина". Я туда, — ответил генерал-майор.

И понимая, что лейтенант тут же сообщит, о нём, спустился с башни, а потом и спрыгнул с корпуса Т-35. Зашагав в указанном направлении. Одновременно, и показывая бойцам, что командование корпуса с ними, и оценивая готовность к началу атаки. Причём, из-за нехватки пехоты, танки находились буквально на переднем крае, сами занимая оборону на нём. И, по предложению Власова, должно было обеспечить возможность применения их орудий для артподготовки. Что давало, на этом участке, порядка сотни орудий на километр фронта. Так что, сейчас, экипажи и приданные им стрелки десанта приноравливались, как они будут передавать, в открытые люки танков, лежавшие возле машин, как говориться на грунте, снаряды. Что бы не задействовать непосредственно боекомплект танка. При этом командир корпуса заметил, что все встреченные на пути танки были буквально обмотаны навешенными на корпуса, траками. В том числе у всех Т-34 вдоль носовой балки свисали траки. Причём у некоторых, аж в два слоя. И траки были не только запасные, но и явно снятые с подбитой немецкой техники. Обязательно, на Т-34, траки лежали и перед люками механика водителя и курсового пулемёта. Дабы не дать немецким снарядам срикошетировать в их направлении. Ещё, в качестве дополнительной защиты пытались использовать и запасные катки для танков. И тут Андрей Андреевич вспомнил что видел, как на Т-28, восьмой дивизии, запасными катками, установленными над надгусеничных полках, вдоль бортов. Хотя, то же самое, он видел и тут, на Т-35 и Т-26.

И действительно именной танк находился в двух сотнях метров. Как раз между двух Т-26. И Власов увидел его, как только они, всей своей командой, обогнули КВ-2. И чувствовалось, по скованности бойцов, что они в курсе наличия на позиции вышестоящего начальства. И поэтому, идя вдоль линии танков, Власов старался быть как можно доброжелательнее, со встреченными бойцами и командирами. Тут же давая команду "вольно" и разрешая, и дальше, действовать по плану. Пока они не вышли к именно танку. Экранированному дополнительной защитой. И с приваренными на броню корпуса, и подкрашенными бронзовой краской, буквами. Складывающимися в имя лидера страны Советов. Вторая такая же надпись, но уже белой краской, шла на бортовом фальшборте. С двух сторон от нарисованных на нём большой красной звезды. И перед танком выстроился экипаж и десант. Причём, как заметил комкор, пулемёт у десанта был трофейный. И не дав командиру отдать себе рапорт, как только прозвучала команда "смирно", Андрей Андреевич произнёс:

— Вольно, товарищи. Разойдись. Действовать по плану. Не до ритуалов, атака скоро. Я только глянуть, что у вас получилось. И оценить, как машина себя в бою поведёт.

— Машина, как новенькая, — повторив после генерал-майора команды, ответил командир машины, — Всё отремонтировали, броню усилили. Не подведём, товарищ генерал-майор.

— Ну то что не подведёте это хорошо, — ответил Власов, подошёл к танку, провёл рукой по названию, на мгновение склонил голову, кусая губу, а потом резко повернувшись к ко всем, а перед танком собрался не только экипаж машины, но и экипажи и бойцы десанта с соседних, заложил левую руку за спину и рубя воздух правой рукой, стал декларировать:

— Немчура попёрла густо[10].

Чтоб им, сукам, было пусто.

Но не дрогнули коленки —

"Бронебойный подавай! "

Мы отварены не всмятку.

Значит, будет всё в порядке.

Выстрел — враг уже дымится.

Чуть назад и заряжай.

Мы устроим фрицам шорох.

Зацепились за пригорок.

Нас отсюда не подвинуть

И не выковырнуть нас.

Робко жмутся у низины

Три немецкие машины.

Вот один нашёлся смелый,

Подставляет правый борт.

Выстрел! Снова попаданье!

Быть наводчику с медалью.

Мы в ответ словили плюху.

Броне слава, рикошет.

Мы тебя, "Иосиф Сталин",

После боя подлатаем.

А пока держись, родимый.

Здесь для нас замены нет.

Подумав про себя, "что и через восемь десятков лет, Сталину замены не будет", но продолжил декларировать, рубя воздух ладонью, и наблюдая, как смотрят на него, внимательно вникая в строчки, и с воодушевлением на лицах, окружавшие его люди:

— Подошли тридцатьчетвёрки.

Щас пойдут другие тёрки.

Там совсем другая скорость.

Мы прикроем их огнём.

И для полноты картины

На броню своей машины

Пару звёздочек красивых

После боя нанесём.

— Нанесём, товарищ генерал-майор, — подал голос один из танкистов, — Несумневайтесь. Нанесём. Как есть, звёздочки нанесём. На все машины. Там как раз в низине, в кустах, как есть, три немчуры жмутся.

— Правильно товарищи, — кивнул в ответ Власов, — Надо после боя нанести. Ведь не только Иосифу Сталину замены нет. Нам, тут, всем, замены нет. За нами родина. И если дрогнем, то погибнут миллионы. Враг пришёл сюда убивать. Он хочет, до осени, убить на территории страны, двадцать миллионов человек. И ещё миллионов пятьдесят выселить под зиму, за Волгу, на холод, голод, на смерть. И между этими людьми и врагом стоим мы...

Но в этот момент в небо взвилась красная ракета и, посмотрев, на неё, Андрей Андреевич, выдохнул:

— Красная ракета! К бою, товарищи!

И когда все стали разбегаться по своим местам, и линия фронта загрохотала выстрелами артподготовки, то командир корпус посмотрел, на работающих кинооператоров, которым картинка, с именным танком очень понравилась, и которые продолжили проводить съёмку киноматериала, и когда началась артподготовка, добавил:

— Пойдёмте на командный пункт товарищи, не будем ни кому мешать.

И первым направился в сторону дороги, услышав за спиной голос Мишинева:

— Это ваши стихи, товарищ генерал-майор? А то впервые слышу.

На что генерал, покачав головой, ответил:

— Нет, не мои, товарищ бригадный комиссар. Их автор Алексей Матов.

— Очень интересное творчество, — произнёс Мишинев, — Я бы с ним познакомился. Очень вижу они бойцов воодушевили.

— Увы, не получиться. Его с нами нет, — снова покачал головой командир корпуса, не уточняя что автора с ними ещё нет, — А то, что воодушевили ничего удивительного. Услышать стихи, практически о себе, многое значит.

На что Мишинев произнёс:

— А ещё что-то из творчества этого автора есть, товарищ генерал-майор? А то уж больно необычно, но похоже бойцам понравилось.

На что Власов весьма уклончиво ответил, понимая, что творения начала века двадцать первого, под реалии середины века двадцатого ещё адаптировать, и адаптировать:

— Вспомнить надо бы, товарищ бригадный комиссар.

— Ну если вспомните, то не скрывайте, — стал настаивать на своём комиссар корпуса, — Весьма, знаете, свежо.

— Конечно, конечно, — согласился комкор и добавил, — Но идём те быстрее на командно-наблюдательный пункт. Над будет успеть до окончания артподготовки успеть вернутся. Так что выйдем из лес и направимся прямо. Благо тут совсем недалеко.

3

То, как разворачивалось наступление, Власов и Мишинев наблюдали, находясь уже на командно-наблюдательном пункте. Успев добраться до него раньше, чем закончилась артиллерийская подготовка. И теперь стоя на крыше бронеавтомобиля, находящегося в капонире и прикрытого маскировочной сетью, на высоте, с отметкой, 222,1 метра. И рассматривали, открывавшийся им вид, в бинокли. При этом командир корпуса не стеснялся в выражениях, когда ругался по поводу того, что организовать взаимодействие частей различных родов войск не получалось.

Наиболее удачными оказались удары по тем немецким позициям, который оказались ближайшими к рубежу атаки. По крайней мере, танки новых типов, что оказались впереди всех, ворвались на эти позиции, в буквальном смысле прежде, чем осели столбы от разрывов. А потом на эти позиции, прежде чем их сумели занять солдаты противника, ворвались главные силы, сопровождаемые стрелками. Что позволило быстро их занять. Прежде чем распался огневой вал, который должен был открыть дорогу нашим войскам в глубину немецкой обороны. С другой стороны, и не так-то уж сильный огневой вал могли создать те несколько десяткой тяжёлых орудий, что удалось выделить для поддержки наступления тридцать четвёртой дивизии. Но и эта жидкая цепочка распалась буквально через несколько минут. Так как находящиеся, на некотором удалении, от рубежа атаки светских войск, очаги немецкой обороны оказались заняты немецкими войсками. И в результате ожили, встретив советские войска, упорным сопротивлением. Что застопорило наступление на этих участках и заставило перенацеливать, для их подавления, тяжелые орудия. А потом и срывать их огнём подход резервов к линии обороны. Да и начатую этими резервами контратаку во фланг наступающих советских войск с рубежа Козин — Савчуки, которую шестьдесят седьмой полк, благодаря артиллерийской поддержке сумел отразить. Начав бои за эти населённые пункты.

Но как бы то ни было, но через два часа наступления, тридцать четвёртая дивизия, преодолев лощину, и заняв Вербу, вышла к селению Птичье, южным скатам гряды высот, в районе селения Белогородка, в северной части лощины, ну и населённым пунктам Козин и Савчуки. Правда, так и не сумев проломить оборону группы Вагнера и части шестнадцатой моторизованной дивизии вермахта. Но к счастью, успех имело наступление, вдоль гряды высот, у тридцать второй дивизии и приданной ей конно-механизированной группы. Которые, прикрываясь, от контратак немецкой пехоты, из состава сорок четвёртой пехотной дивизии вермахта, наступавшим, на их левом фланге, полком восьмой дивизии, смогли прорвать оборону противника на своём участке и выйти на рубеж селение Добривода, высоты с отметками 274 и 258 метров, селение Яблоновка. Чем вышли во фланг оборонявшимся, у Белогородки, немецким частя. Одновременно создав угрозу окружения находившимся у Козина немецким подразделениям. При этом рейдовый отряд временного батальона трофейной техники рванул вперёд по лесным просекам. Ещё больше усугубляя нервозность у немецкого командования. И опасаясь быть окружёнными, немцы начали отход, своей шестнадцатой моторизованной дивизии, на рубеж безымянной речки. А группа Вагнера стала отходить через дамбу, у Птичьего, на реке Иква, на её восточный берег, чтобы прикрыть тылы находившихся на том берегу своей и семьдесят пятой пехотной дивизий вермахта.

И это отступление немецких войск позволило, ещё через несколько часов, соединиться частям двух советских танковых дивизий в районе селений Птичье и Белогородка. После чего, эти две советских танковых дивизии, сбивая немецкие заслоны, двинулись на север. Имея задачей не допустить организации противником нового рубежа обороны. Вдоль линии селений Пелча, Великая Мильча, Малая Мильча, Пирятин, Никитичи, Турковичи. Но тут против планов противника сыграло два момента. Конно-механизированная группа успела занять селение Пелча, раньше, чем туда успели выйти части противника. И оставив, в этом селении, один из кавалерийских полков, совершила мотоциклетным и кавалерийским полков рывок, вперёд заняв населённые пункты Великие и Малые Сады, и Александровка. Создав угрозу уже Дубно и Тараканову. Плюс, прорывающийся к мостам через Икву, у Тараканова, рейдовый отряд, столкнувшись с отходящими, к обеим Мильчам, частям противника рассеял их колонны и вышел в район южнее Тараканова. Что заставило и немецкое командование отдать приказ на переправу уже и шестнадцатой моторизованной дивизии противника на восточный берег реки Иквы. Используя для этого уже дамбу, с полотном железной дороги ведущую к Кременцу, у населённого пункта Турковичи. Создав заслон на высотах, находящихся восточнее этого населённого пункта. Перед которыми и затормозилось, было, наступление советских войск.

Так уж вышло, что об успехи вверенным ему войск командир корпуса узнал уже позднее, чем началось отступление немецких войск на восточный берег реки Иква. Так как получив известие, об отходе немцев, из Птичьего и Белогородки, приказал перенести командно-наблюдательный пункт ближе к фронту. Выбрав для этого высоту, с отметкой 278, 9 метра. В двух километрах севернее Птичьего. Но пока он сумел добраться до туда, ситуация вновь изменилась.

При этом чуть ли не самым главным препятствие на пути колонны генерала Власова оказался шоссейный мост в Птичьем. Перед которым, в том числе и из-за того, что сапёрам пришлось чинить мосты, как шоссейный, так и железнодорожный, через протекающий в Птичьем ручей, образовался затор. В том числе и из-за большого количества Т-35 замерших было на пространстве между Вербой и Птичьем[11]. В том числе замер недалеко от дороги и именной танк этого типа. Увидев который комкор приказал, было своему бронеавтомобилю подъехать поближе. И узнать причину остановки, ведь экипаж обещал, что танк отремонтирован и не подведёт.

Но как оказалось, в отличие от, буквально половины, замерших, по техническим причинам, бронированных гигантов, именно этот танк имел боевое повреждение, которое экипаж и чинил. У их машины, огнём противотанковой артиллерии, оказалась сбита гусеница. А в остальном танк был практически цел. Если не считать, пробитий бортового экрана защищавшего ходовую часть именного Т-35. Но при этом защита корпуса выдержала попадание немецкого снаряда. Как выдерживала, причём выдерживала и весьма плотный обстрел, экранированная бронезащита лобовой проекции танка. Позволив ему в буквальном смысле идти во главе главных сил наступающих. Весьма эффективно поддерживая огнем, идущие впереди Т-34. И один из членов экипажа похвастался, что они подбили две, из трёх, находившихся в низине немецких машинки, состоящих из установленных, на французские танкетки, немецких противотанковых пушек. Так что пару звёздочек красивых, на броню свой машины, они уже нанесли. На что Генерал-майор объявил благодарность, экипажу машины, сказав, что пара самоходок противника, на трёх наводчиков, это всё-таки маловато будет, для медали. А вот как будет шесть звёздочек, так он всем наводчикам по медали и выдаст. После чего, получив в ответ стандартное: "служим трудовому народу" и отдав распоряжение, что бы они быстрее заканчивали ремонт и догоняли своих, отправился, к мосту, в Птичьем. Отметив про себя, что и сейчас, дальше Птичьего, Т-35 не прошли. Как и в ином, известном только ему, варианте истории. А вот перед мостом, генерал-майор, столкнулся уже с настоящей проблемой.