| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Не фанатики — прагматики.
Первые следовали целям внутри своих рамок. Вторые — тоже своим целям. Но их рамки значительно шире. А вот "раскраску" они делали "по-благородному".
Всеволод сходен с этими двумя. В РИ ему не хватило сил. В моей АИ я смог помочь ему ресурсами и советами. А дальше он сам, своими многочисленными талантами.
Едва сани и сопровождающий конвой выметнулся со двора, как я повернулся к Охриму:
— Ну?
— Трое. Двое снаружи, один изнутри. Ноготок работает.
Сунь-цзы:
"Шпионы бывают пяти видов: местные, внутренние, обратные, шпионы смерти и жизни. Способы их деятельности — непостижимая тайна. Местные шпионы — из местных жителей страны противника, внутренние — его чиновники, обратные — шпионы противника; если обратные шпионы передают противнику ложные сведения, то это шпионы смерти; возвращающиеся с донесениями — это шпионы жизни".
Нам до такой детальности далеко. У нас "внутри" — тот, кто постоянно живёт в расположении, "снаружи" — тот, кто смотрит со стороны или временно приходящий. Захват полона и приём просящихся под защиту привёл к тому, что часть этих людей вовлекается в текущую хозяйственную деятельность. Получая необходимую свободу перемещений.
Не сомневаюсь, что на моём дворе есть, как минимум, "глаза и уши" Попрыгунчика и Боголюбского. Не считая каких-нибудь киевских или волынских "мстителей". Этих персонажей надо выявлять и, хорошо бы, преобразовывать в "шпионов смерти".
Моя внезапная, явно неофициальная встреча с Всеволодом, не могла остаться незамеченным людьми, которые, по долгу службы, суют нос в чужие дела. Ожидая активизации агентуры, я велел Охриму принять меры. По сути, наши банные посиделки сработали как приманка для разных... "мух".
Понятно, что вычистить расположение так не получится, но кое-что мы удалим.
— Хорошо. Подымай конвой и коня мне.
Я думал хоть щей похлебать — не успел. В ворота заколотили с криком:
— Открывай! Государево дело!
Ну вот кто бы сомневался. Что "человечек" Боголюбского уже стуканул.
— Здравствуй, Дяка. Что так грозно?
Полтора десятка боголюбовских гридней напряжённо осматривали двор, ожидая, видимо, стаи стрел из каждого тёмного угла и лавы бронированных всадников из каждого птичника.
— Эта... Государь. Да. Велел тебя спешно везть. К нему. Ну.
Хреново. Формула "спешно везти" — одно. "Спешно идти" — другое. "Спешно зовёт" — третье.
Меня, похоже "спешно везут" прямо к Манохе в лапы. Но деваться мне опять некуда, единственный способ — втолковать Боголюбскому, что он... не так понял. Что-нибудь. Что ему нынче под хвост попало.
На Красном крыльце Западного дворца ещё толклась кучка пьяных витязей, но двери были закрыты и света внутри не было. Меня провели через другой вход. Где Боголюбский вновь поразил меня. Способностью воспринимать новое и реагировать на него.
Снова проходная комната перед опочивальней. Где мы вчера так хорошо, душевно с ним посидели. Где я, в начале этой ночи, показывал пукалку.
У дальней двери Боголюбский. В лёгком халате, под которым угадываются наплечники. Наверняка, пододет и остальной доспех. В руках меч. Перед ним, наполовину закрывая его, Асадук с обнажённой саблей. Сбоку два лучника. Луки подняты, наложенные стрелы направлены на меня. Хорошо хоть, луки не натянуты. За моей спиной двое, и дальше в проходе ещё двое, кыпчаков с обнажёнными саблями.
Серьёзно. Хохмочку с пукалкой Андрей оценил. Если все наши встречи будут впредь проходить в таком антураже с таким ансамблем, то... это создаст проблемы.
— Раздевайся.
— Здрав будь, государь.
— Раздевайся. Барахло — туда.
Каждое моё движение напряжённо контролируется всеми присутствующими.
Медленно. Не провоцируя. Снимаю шлем, кладу на лавку. Берусь за пояс и мгновенно все напрягаются — там палаш висит. Спокойно, ребята. Расстёгиваю пояс, тянусь сбросить с плеч ремни портупеи. У присутствующих очередной аларм — там "огрызки" за плечами. Сворачиваю ремни, на лавку. Медленно. Спокойно.
— Кафтан.
Начинаю расстёгивать пуговицы, стрелки чуть опускают успокоенно луки. Резкий окрик Боголюбского:
— Карандар! (Смотреть)
— Ещё?
— Снимай. Всё.
Как-то это напоминает мне... кое-какие беседы. С последующими любовными играми. Агнешка, помнится, без моей помощи выполнить команду так и не смогла. Приятные воспоминания. Интересно, а где Андрей построил "лестницу в небо"? Хоть потолки-то протёрли? А то Боголюбский с тыковкой под "запылённого негра"... я, пожалуй, испугаюсь. Хотя, вероятнее, буду хохотать до упаду.
Пришлось снять обе рубахи, сапоги, штаны.
— Тебе мои подштанники тоже интересны?
— Туда (махнул мечом в сторону другой стены). Сесть. На пол (единственная стена, у которой нет лавки).
Подошёл к моим вещам, пошевелил мечом. Хорошо, хоть не рубит в куски. А то бабам опять зашивать.
— Где?
— Что?
— Чем ты... кувшины бьёшь.
— Я к тебе шёл. От тебя беды не жду. Хотя, видать, ошибся.
— Хгр-р-р. Бар! (Идите!)
Кыпчаки, торопясь убраться от гнева Боголюбского, суетливо выметнулись из комнаты. Хорошо, что лучники луки не натягивали: снять стрелу с натянутого лука быстро не бывает. Последним, так и не убрав саблю в ножны, внимательно оглядев нас, ушёл Асадук.
Андрей осторожно, кончиком меча приподнял мою портянку. Как и положено по уставу, повешена на голенище сапога.
— Чистая. В баню ходил?
— Так точно, государь. К тебе — прямо с помойки.
Андрею пришлось потратить пару мгновений на понимание двусмысленности. Сморщился: шутку не принял.
— И с кем же там парился?
— Ни с кем.
Если я правильно понимаю его мимику, то такая морда называется: "Злобное удовлетворение". В смысле: врут — все. И Ванька-правдоруб тоже. А говорил: Богородица — то, Богородица — сё. Болтун. Как все.
Извини, Андрюша. Злобность твоя — твоя забота. А вот удовлетворения я тебя лишу.
— Парилка остыла, попариться не удалось.
"Правильно пережёвывая пищу...", в смысле: задавая правильные вопросы, вы помогаете себе и обществу. А если нет — то нет.
Эк как его корёжит. Точность моего ответа на его вопрос вызывает чувство собственного идиотизма.
Хватит. Из моей сидячей позы я могу сделать то, что местные не умеют: очень быстро подняться или уйти в сторону перекатом. Но если он начнёт махать железякой... или позовёт охрану...
— В парилке я не парился. А сношал твоего младшенького братика, Всеволоденьку.
— Что?! Как?!
— Традиционно. В попку. С маслицем. Ему не впервой. Говорил — нравится.
Как интересно наблюдать каскад эмоций на этой греко-татарской физиономии, обычно похожей на сухой камень. Наконец утверждается высокомерно-презрительная маска.
— Так ты ещё и мужеложец?
— Да брось ты. Строишь из себя монашку. Или ты не знаешь как Асадук твой развлекается? Каждые праздники перед хоромами кыпчаков твоих в Боголюбово отроки подходящего возраста толпой стоят — ждут кого из них нынче выберут да серебрушку заплатят. И да, это ж твоя родня по матери говорит: "женщины для продолжения рода, мальчики для наслаждений".
Тут меня осенило и я озвучил внезапную догадку:
— Андрейша, да ведь ты и сам... а? Помолоду? Только не ври. А то меня тут так вывернет...
У Андрея нормальный гормональный баланс. Что отмечается и летописцами. "Смолоду любил с девками баловаться, но власти над умом своим никому не давал". Множество кыпчаков в окружении давало массу примеров. "С кем поведёшься — от того и наберёшься". А постоянные дальние походы, часто в самом тяжёлом для маршей варианте — легкокавалерийском, без обозов с "сударушками", побуждали. "Как все, так и мы". Чувство самосохранения воинов требовало не допускать спермотоксикоза командира. Так что, "лучшее из возможного" — всегда.
Андрей смерил меня взглядом, хмыкнул, фыркнул, чуть отвлёкся, видимо вспоминая подходящие эпизоды, и тут же убрал усмешку с лица, не позволяя себе и мне отвлечься от наиболее для него важного:
— Значит вы с ним... слюбились. И ты ныне будешь петь с его голоса. Что тебе этот... кукушонок накукует.
— Вообще-то наоборот. Я ведь его не только поял, но и гривну холопскую надел. Он — мой холоп. Добровольно, по своему выбору.
Андрей дёрнулся от неожиданного заявления. Зло резюмировал:
— Гр-р-речник. Суки продажные. Поганое отродье лживой змеищи. Хоть куда вотрутся, пролезут. Лишь бы выгоду получить.
— В этот раз — выгода твоя.
— Что?! Какая моя выгода в... в его заднице?!
— Так, Андрейша, давай-ка посчитаем. Тебе встал поперёк "хищник киевский". Я его убил. Надобно Киев спешно взять — я ворота Лядские открыл. Нужно церковь нашу утишить — наречённого митрополита сыскал. Русь Святую обустроить и благорастворить — вот тебе шапка Мономахова, делай. Как у тебя какая заковыка — я тут как тут. С поклонцем, "чего твоя милость изволит". Ныне ты мне две загадки загадал. Первая: сиська Варвары Великомученницы. Полагаю, что тебе завтра её принесут.
— Он украл?!
"Если мои ответы пугают тебя, перестань задавать страшные вопросы" — Тарантино?
Извините, но у меня хуже. Мой ответ его не испугает, он его и сам ждёт. Пугает — меня. Его ответ на мой ответ. Поэтому ответов не будет. До... до утраты актуальности темы.
— Полагаю, что вернут тебе те мощи с придыханием и слезьми радости в очах. Типа: вот счастье-то какое! Чудесное обретение утраченного. Поди, и сказку подходящую придумают. Как про твою чудотворную. Типа: не схотела сиська в худом месте оставаться, ходила, вздыхала, летала. Всё к праведнику в руки просилась. К тебе, то есть.
— Кто? Кто это сделал?!
— А ты тех, кто такой дар тебе принесёт, встретишь любовью да лаской, возблагодаришь и наградишь. На радостях. И, ежели будет твоя воля, подаришь реликвию мне.
— С чего это?!
— Долг на мне, брат. Была женщина, именем Варвара, которая меня от смерти спасла, сама смерть страшную, жуткую на себя приняла. Псы злобные ей заживо голову раскусили. На моих глазах.
Эту картинку в Смоленском монастыре Параскевы Пятницы... не забуду.
— Хочу поставить у себя церковь. В её память. Освятить храм во имя Варвары Великомученицы. Для чего и прошу у тебя частицу мощей святой.
Смотрит, молчит, разглядывает меня. Ни одному слову моему не верит. Не может Ванька-лысый, который то и дело, просто мимоходом, над святынями насмехается, храм святой поставить.
Не может. Но — ставит. Андрей знает, по доносам своих соглядатаев, что в каждом новом большом селении на сотню дворов, ставится и церковь. И эта будет, мы, с Фрицом ещё, её придумали. Высокую, стройную, белую. А что освятят её в честь Варвары Баальбекской... Да мне-то что? — Мне — в память Варвары Смоленской. Которая ради меня на смерть пошла.
Что глядишь, будущий благоверной? Ты многого про меня не знаешь. Не только про всякие тех— и орг-. По жизни, по душе — далеко не всё. У меня была своя жизнь. И в "Святой Руси" тоже. Где я много чего хлебанул и кое-чему научился.
— Две загадки ты мне загадал. Вернуть отсечённую грудь Великомученицы. Это — решено. Завтра вернут. Второе: братья твои. Убить — нельзя, выгнать — вернутся. Так оставить... Вражда ваша столь велика, что сыщется множество людей, кто захочет от этого прибыль получить. Кто будет стравливать вас, как драчливых псов. Тебе идёт вал доносов про то, как они на тебя злоумышляют.
— А разве нет?
— А им — страшилки и пугалки про то, как ты их извести собираешься. Не важно — правда ли? Важно — вы в это верите. Прольётся кровь. Много русской крови. Не хочу. Нынче понял я, как сделать так, чтобы ущерба друг другу вы причинить не могли. Не ваше "хочу — не хочу". Не могли. Наоборот, стали друг другу помощниками.
— Что?! Ты хочешь, чтобы я этим змеёнышам помогал?! Никогда! Ни за что!
— Завтра... нет уже сегодня к вечеру, я тебе скажу "когда" и "за что".
— Х-ха. Нынче скажи.
— Нынче я не готов. Надо ещё демонстрационных материалов подготовить.
Ш-ш-ш...
Андрей до того стоявший в паре шагов передо мной с опущенным мечом, вдруг резко взмахнул им, так, что клинок зашипел. Остриё оказалось прямо перед моими глазами. Сантиметров десять, может меньше.
— С-собрался демонов материализ-зовать?! Сатанинский выполз-з-зок.
Факеншит. Уелбантуренный лингвистически. Повторно — теологически. И третий раз — государственно.
Случайная акустическая близость воспринимается как некошерная потусторонняя сущность. С неизбежными в этом обществе орг.выводами.
— Какие демоны? Можно подумать, что возле милостника Богородицы какие-то демоны дышать могут. У тебя меч Святого Бориса в руках. Во всей преисподней не сыщется дурака, который к нему сунется. Нет, это от латинского демостратио — показываю. Люди на слух худо понимают. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Вот я и хочу, чтобы вы увидели.
— "Вы"?
— Вы. Юрьевичи и андреевичи. Других не надо. И головы разные, и пустой болтовни не будет.
Андрей вглядывался в меня. А чего на меня смотреть? — На мне узоров нет. И говорю я только правду. Станет ли это истиной? — как сделаем.
Меч его дрогнул и опустился.
— Одевайся.
Пришлось подождать пока он отойдёт на пару шагов, не спеша подняться, медленно дойти до своей одежды под его неотрывным взглядом. Натягивать, застёгивать, наматывать, заправлять...
Хорошо, что он "Крепкого орешка" не видел. А то загнал бы меня в одежде в воду. Ближайшая — прорубь на Днепре. Но его попытка обеспечить безопасность — внушает уважение. Умён, решителен. Хотя некоторые вещи упустил. Костяной палец у меня на шее... при некоторой подготовке... вполне смертелен. Или — подштанники... возможное орудие убийства. Но объяснять это я не буду.
— Ну, вроде всё. Доброй ночи, государь.
— Х-ха. До вечера.
Налево кругом, на выход шагом марш. В голове, всё ускоряясь, звучит гитара из Child In Time, уходит в запредельные октавы голос солиста.
Sweet child, in time you'll see the line
The line that's drawn between the good and the bad
See the blind man shooting at the world
Bullets flying taking toll
If you've been bad, Lord I bet you have
And you've not been hit by flying lead
You'd better close your eyes and bow your head
And wait for the ricochet
(Мой милый мальчик, пролетят быстро года,
Научишься ты отличать добро от зла.
Ты разглядишь стреляющего в мир слепца,
Чьи пули косят всех, как серп косца.
Коль жил неправедно, а ты ведь так и жил,
От пули увернувшись из последних сил,
Закрой глаза и голову свою пригни,
Молись, чтоб рикошетом пули все прошли.)
Насчёт увернуться — правильно.
А вот глаза закрывать... нет уж.
Конец сто шестнадцатой части
copyright v.beryk 2012-2022
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
