После этого остается только законопатить мину в ствол — туда их помещается десять штук — и все. Поджиг вышибного заряда осуществляется по команде от баллистического процессора, в который превратился игрушечный пистолет, через стандартную магнитную антенну, тогда же задается время, через которое должен быть подорван основной заряд мины, чтобы создать оптимальный конус рассеивания. Сработает она и от удара, для этого у нее и встроенный микрофон есть. Дальность полета выходит — до трех километров, высота подъема — до двух.
Уйти от очереди из десяти таких подарков очень сложно. Особенно принимая во внимание, что стоят они через полкилометра, и по одной цели будет работать несколько таких "вертушек".
Впрочем, данное устройство годится не только для летающих, вполне можно доставить массу неприятностей и наземному транспорту, или пехоте. В этом случае устройство кладут на землю, а саму трубу поворачивают вдоль продольной оси на сорок пять градусов, так чтобы стартовый патрон не только разгонял трубу по кругу, но и поднимал ее выше, по мере сгорания пороха.
Сигналом к подрыву теперь может быть не только изображение — с земли много не увидишь — но и сигнал от микрофона, который используется в качестве сейсмического датчика, или команда от пульта управляемого минного поля, переданного по радио, ультразвуком по земле, подсветкой цели лазером — да мало ли как еще.
Думаю, на то, чтобы понять причину происходящего, нападающим понадобится около суток, потом они догадаются менять очертания своих аппаратов, а стрелялки перейдут в режим поражения любого летающего предмета. Птичек жалко, но жизнь дороже.
А теперь работать, мы ведь ставим линию поперек движения противника от гор до побережья, за десять километров от нас тянет ту же линию еще одна машина. Слишком дешевое вышло у нас "оружие победы", общие затраты на минирование меньше стоимости одного сбитого штурмовика, но есть и другой фактор — время. Всего было произведено почти пятнадцать тысяч стволов и двести тысяч мин.
Это очень много работы.
* * *
Мы успели.
Когда говорят о готовности человека отдать жизнь в бою, обычно стыдливо умалчивают о причинах такого поведения. Мне этот день запомнился тяжелым и монотонным трудом за гранью человеческой выносливости, болью в натруженных руках и спине, и четким пониманием, что все это может оказаться напрасным как из-за лишней потерянной секунды, так и совершенно независящих от тебя случайностей. Это понимание собственной незначительности и усталости неожиданно даровало полное бесстрашие, основанное на общем отупении — возможная собственная смерть воспринималась отстраненно и казалась событием не слишком важным, чуть ли не избавлением от необходимости продолжать мучения.
Но мы успели — успели поставить между собой и летающей смертью тонкую нитку "мельниц" вдруг оказавшуюся неодолимой стеной. Успели — хотя был момент когда казалось что все труды были совершенно напрасны и зашедшие со стороны моря два вертолета сейчас обрушатся на хвост уходящей колонны. Страшно даже подумать что могли натворить два "крокодила", да и взвод разведчиков в их трюмах мог легко свести на нет все усилия и потери. Все же не ополчению тягаться с профессионалами, даже если б и смогли задавить массой то крови при этом пролилось бы море.
Спасла развернутая "на всякий случай" завеса из десятка "малюток". У меня были большие сомнения в эффективности стрельбы из этих игрушек по воздушным целям, пусть и не слишком быстроходным и с применением автоматики наведения, да и расстояния между постами было чуть не два километра. Но операторы неожиданно показали класс и в четыре пуска, прорыв оказался очень удачно посреди стыков участков, завалили оба аппарата. Совершенно неожиданно экспериментальные БЧ, со стреловидными поражающими элементами, оказались очень эффективны. Видимо мы несколько переоценили степень бронирования...
Брошенные на выручку к сбитым три аппарата напоролись на "линию" и получили такой разгром, что теперь противник наверняка уверен в наличии у нас самых современных мобильных комплексов ПВО. Во всяком случае больше в нашу сторону они не летали.
Защитников руин города пришлось заставлять эвакуироваться буквально угрозами — они явно собирались стоять там насмерть до последнего патрона и человека. Пришлось наорать что своим геройством они не дают подкреплению противника выйти в район космодрома и крепко там завязнуть за оказанием помощи пострадавшим. Только после этого накал уличных боев пошел на спад, а через море потянулись всякие мелкие кораблики увозящие последних защитников столицы.
Кстати о кораблях... Беженцы как раз достигли временного лагеря, да и всем остальным надо дать хоть какое-то объяснение происходящего. Войны выигрывают не новое оружие и тактика, а люди. Им предстоит сначала победить свои сомнения...
Так что пользуюсь восстановлением связи и отдаю команду центру управления сбросить в общий канал песню — первый выстрел в информационной войне. Войне за души людей.
Надо дать понять, что то что с ними произошло уже было раньше. И далеко не им первым кажется, что мир рухнул и пути дальше нет. От того над превращенной в руины планетой зазвучали слова:
Нам опять уходить в наше Русское море
из неправой страны, что Отчизной была.
Нам опять поднимать в одиноком просторе
на грот-стеньгах несдавшиеся вымпела.
Нам опять вспоминать скалы русского Крыма,
Севастопольский рейд и Малахов курган.
Нам опять объяснять то, что необъяснимо,
и сквозь слезы глядеть в Мировой океан.
Вот когда мы поймем наших прадедов горе.
Спорить с волею Божьей и мы не могли.
Раз в три четверти века по Русскому морю
из России уходят ее корабли.
Нам опять уходить в наше Русское море
из неправой страны, что Отчизной была.
Нам опять поднимать в одиноком просторе
на грот-стеньгах несдавшиеся вымпела.
Виктор Верстаков
__________
Война не понимает нас...
Если и есть что-то в жизни постоянное, так это инструктажи. В целом — оно конечно все правильно — надо же знать, где свои, а где чужие, пароли и частоты связи, без которых тебя элементарно не пустят назад через периметр охраны. Да и для регулярно влипающей в передрягу разведки — помощь летунов и артиллерии бывает порой ой как нужна.
Вот только очень уж часто полезность получаемых сведений оказывалась весьма сомнительной. Пароли бывали просроченные, частоты менялись, а свои и чужие располагались совсем не там, где мнилось штабным, они зачастую и местонахождение собственной задницы могли определить с трудом, двумя руками сразу. Ну а куда наводили свои стволы вызванные на подмогу артиллеристы, или сбрасывали свои подарки летчики — известно только богу, и то на этот счет имеются некоторые сомнения. То, что своих порой приходится бояться больше, чем противника — уже давно вошло в плоть и кровь.
Капитан и командир разведвзвода, похоже, что "вечный" комвзвода, но это его давно уже не волновало, Савельев Василий Петрович, выплюнул окурок в перемешанную гусеницами БМД-шек грязь, и задумался о ее происхождении — сухо ведь вроде. Хотя удивляться тут было совершенно нечему — в любом полевом лагере, а теперь выходит, что и на любой планете, было или грязно, или пыльно. Пыль он любил меньше.
Но надо было все же заканчивать с перекуром и попытаться найти в разворачивающемся бардаке собственное начальство. За спешно развернутой линией обороны из нескольких стационарных автоматических огневых точек и спешно сооружённых из подручных средств капониров для несущей дежурство техники разворачивался подлинный хаос в котором в разных направлениях сновали бойцы, разгружались и устанавливались палатки, чтобы быть через пару минут свернутыми и загруженными назад, над всем этим раздавался рев переезжающей техники и перекрывающий его мат. Армейские тыловые будни, одним словом, все дружно изображали деятельность, опасливо поглядывая в сторону периметра.
Там, за линией постов и километровой простреливаемой "нейтралки" начинались безмолвные руины. Еще дальше, за несколько километров, раздавалась не слишком громкие и частые звуки стрельбы. На самом деле лагерь находился в тылу, но всеми присутствующими воспринимался чуть ли не как передовая. С другой стороны ощущение опасности не было ложным — вообще непонятно какой идиот расположил все так близко к городу. Если до вечера зачистка не будет закончена, то ночью инсургенты смогут спокойно просочиться в окрестные развалины и начать сильно портить жизнь снайперскими обстрелами. Это если хлопки разрывов мин в городе принадлежат нам, если же это минометы сепаратистов, то будет и вовсе кисло.
Сплюнув в грязь, и тем выразив свое отношение к типичному идиотизму командования, Василий все же отправился искать в творящемся бедламе штаб — дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут, но опаздывать, пусть и на никому ненужный мозготрах, это непорядок.
Штаб обнаружился, как и ожидалось, в "глазе урагана" — на небольшом островке спокойствия, внутри выстроившихся "коробочкой" БМДшек стояли два штабных кунга, связисты, и были даже развернуты две больших палатки и еще одна в виде открытого с трех сторон навеса — походная столовая, что ли? Умеют штабные устроиться — этого у них не отнимешь.
Доложившись по "вертушке" о прибытии, внутрь "коробочки" не пускала бравая охрана комендачей, получил распоряжение "ждать" указаний. Оставалось только вглядываться в таких же, вызванных на срочное совещание и теперь мающихся от безделья, или суетящихся подобно муравьям местных в попытке найти знакомые лица и получить хоть толику неофициальной информации о происходящем.
Искать, впрочем, пришлось недолго, с борта стоящей на углу брони его окликнули по имени. Понадобилось несколько секунд, чтобы признать в сидящем на люке двигателя десантнике "салагу" с соседнего факультета, слишком сильно меняет пропорции тела тяжелый скаф — из-за снятого шлема голова, на фоне массивных плечевых щитков прикрывающих приводы искусственных мышц, казалась "кукольной".
Но это там, на земле, четыре курса разницы и другая специализация были неодолимой преградой, а здесь, у черта на куличках и неизвестно вообще в какой галактике, все были "земляки". Ну а встретить выпускника родной альма-матер так и вовсе за счастье, тем более что были они в одном звании. Но от подначки Василий все же не удержался:
— Привет, царица полей с крылышками! Чет так долго с этой кучей мусора возитесь? — помнится, на такое оскорбление — сравнить элиту армии ВДВ презренной "мабутой" — курсанты реагировали бурно и сразу лезли в драку. Но тут "амбалу" явно ничего не светило — две стоящих рядом машины предоставляли прекрасные пути отхода в которые Василий в своем "разведывательном-легком" экзоскелете проскользнул бы легко, а тяжелый штурмовой скаф так же легко застрял. Да и совсем не пацаны они, и уже давно, как не странно.
Дальнейшее эту мысль только подтвердило — Виталий, память имени разумеется не сохранила, но на левом плече имелась соответствующая пластинка да и тактическая карта наконец заработала начав выдавать не только отметки "свой/чужой" но и сопроводиловку, выдавая по каждой отметке не только индекс и позывной, но и ФИО, звание и прочее. Так вот Виталий только укоризненно покачал головой и поднял зажатую в левом манипуляторе бутылку с вопросом — "Будешь?"
— Мне на выход.
— А я хлебну. — водка не спеша полилась в снарядный колпачок а потом разом переместилась в желудок. От увиденного нарушения интуиция просто забилась в истерике, крича об опасности.
— Имеешь полное издеваться. Скажу даже больше — полдня неможем взять руины, которые толком никто и не обороняет. И ... знает сколько еще провозимся. — продолжил изливать душу собеседник. Этот колпачок явно был не первым, скорее всего как и бутылка.
— Что все так хреново?
"Мне хреново? Мне хреново?! Да мне ...ц!!!" — процитировал Виталий древний анекдот и поинтересовался:
— Тебе на инструктаж скоро?
— Направляющий позовет...
— Ну тогда я тебе лучше покажу. Идем.
Капитан легко спрыгнул вниз, его слегка повело, но десант не ударил лицом в грязь и не посрамил честь их учебного заведения, и играючи восстановил равновесие — земную поверхность заметно тряхнуло от удара больше трех сотен килограмм упавших почти с двух метров. Небрежно кивнув в ответ на приветствие вытянувшегося в струнку часового, они прошли через периметр штаба и вышли на противоположную его сторону. Там, как оказалось, было свободно и от посетителей и от техники, а также организовано некое подобие учебного класса.
Инструктаж для очередной группы проводил уже знакомый майор-сапер, есть такой тип людей, безмерно увлеченных собственной профессией до потери интереса ко всему остальному. В общем-то, тип вполне безопасный, незлобный и готовый не обращать внимание на считаемые ими "формальными" заморочки, вроде чинопочитания, но и с ними надо держать ухо востро — вполне могут отправить в один конец ради проверки какой-нибудь идеи, жизнь они ценят меньше собственного любопытства.
Вновь прибывшие спокойно присоединились к слушателям, не вызвав ни малейшего неудовольствия "вещающего" на своей волне майора, у любого другого уже б поставили прилюдно в уставную позу и обиходили б со всем тщанием во имя дисциплины и субординации.
— ... данное устройство относится к типу фугасных огнеметов, последние модели которых сняты с вооружения более пятидесяти лет назад. Конкретно же такой вид, насколько мне неизвестно, не применялся никогда. Не говоря уже о столь массированном использовании для минирования дорог.
Майор сделал широкий жест в сторону стоявших в некотором отдалении довольно странных предметов — обычной бочки для ГСМ, крышки канализационного люка и некой абстрактной скульптуры. Наверно так в представлении газосварщика должна выглядеть офисная пальма, во всяком случае именно на "фикус", сваренный из обрезков труб, это походило больше всего — толстая в руку труба вместо ствола с полукруглыми вырезами в нижней части, разделялась на четыре "ветки" потолще где-то на высоте подбородка — в верхней. Каждая ветка заканчивалась "веником" из нескольких растопыренных обрезков труб в палец, сваренных на манер листа папоротника. Параллельно веткам тянулись толстые отрезки трубы, приваренные к ним в районе "веников". Все было сварено очень небрежно, без зачистки швов — изделие было явно одноразовым.
— ...инженерный боеприпас состоит из топливной емкости, это обычная бочка, которая устанавливается внутри шахты канализационного люка. Диметр бочки и диаметр люка очень неплохо друг другу соответствуют. В бочку опускается сифонная труба которая снабжается на концах сопловыми головками. — Майор ласково похлопал футуристическую "пальму". — Устанавливается такое устройство обычно на перекрестке и может вести огонь в четырех направлениях одновременно. Если в этом нет необходимости, то лишние ответвления вместо головок закрываются заглушками. В зависимости от оптимальных углов разлета смеси противником применяются трех-, пяти— и семи-сопловые головки.
