Тени Прерии.Чужой среди своих

Тени Прерии

... чем ярче свет, там глубже тени.

Тень четвертая. Рыцари плаща...

Зовите меня просто...

"Наша служба и опасна и трудна", — выбивали пальцы по краю стола, — "и на первый взгляд как будто не видна, на второй как будто тоже не видна... и на третий тоже". Вот, блин, прицепился мотивчик, палюсь ведь по черному.

Как любил приговаривать мой куратор по поводу подобных проколов — "Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу...". Как он там, интересно, годы на "заслуженной пенсии", бывает, даются тяжелее десятилетий, проведенных "на холоде". А у него ведь второй десяток "почетного отдыха" за середину перевалил... Но хорошо держится старик, насколько знаю. Не человек — кремень.

Но и обрывать навязчивый мотив, это уж точно повесить на себя большой транспарант — "я шпион", а так — сидит себе человек, мотивчик по столу барабанит, видать девушку ждет. А девушка — ну она как девушка, не идет, значиться. А мотивчик этот — добарабаню и другой начну. Это в ситуации главное — естественность. Мало ли какие мысли в моей лысой башке бродят.

Тем более если за меня возьмутся всерьез, то никакие ухищрения не помогут — будет себе СБ (*служба безопасности) приплюсовывать единичку в графу "успешные контрразведывательные операции", а мой "дневной коллега" вертеть дырку на парадном мундире. Новые звездочки вряд ли дадут, "шпийон" то ненастоящий, но какой ни будь значок отличника "боевой и политической" обломиться может вполне. Впрочем, это как начальство решит — вычисленный резидент, пусть и "соседей", это и на медальку потянуть может. Тем более, что толком никогда не знаешь — что за рыбка на противоположном конце лески...

Впрочем, моему "коллеге" такое еще нескоро реально будет светить, если я, конечно, чего-нибудь уж совсем из ряда вон не отчебучу. Молод пока парень, не заматерел еще, а щенячий энтузиазм в нашем деле вещь противопоказанная категорически.

Давайте, наверно, все же знакомиться — Круглов Константин Иванович, тридцать семь лет, разведен (то есть нынче холост), образование высшее, в одном лице главный инженер и технический директор, а по совместительству еще и старший мастер-наладчик аппаратуры спецсвязи в ЗАО "Сатурн". Что поделать, если в этой фирмочке из руководящего звена еще только генеральный директор, из инженерного звена — я сам, а мастеров — еще двое, при этом в зоне ответственности — вся связь планеты. И крутись, как хочешь.

Отвлекся, видать старею — болтливость появляется, так ведь можно до "заслуженной и почетной" и не дослужиться. Схарчат молодые да раннее. Впрочем, выслугу, кажется, уже заработал, надо будет узнать при случае — пятнадцать лет уже как в конторе из них все пятнадцать на Прерии и двенадцать — резидент-нелегал службы безопасности Российской федерации. Резидентура у нас вшивая, из штатных агентов только я сам, впрочем, на такую планету больше и не надо — слишком мало народа и так все как на ладони.

У "дневного" и то всего на одного штатного сотрудника больше и тот, не оперативник, а положенный для статуса секретарь-референт. "Секретутка", как любят говорить во властных коридорах, но в данном конкретном случае, зря они так — очень хорошая девочка, романтичная и наивно считающая, что выполняет свой долг перед родиной, и помогает в борьбе с засильем иностранных разведок.

Не знаю, мне, как и "дневному", за все эти годы достойного противника так и не встретилось — какие-то мутные туристы проскакивали, была пара попыток экономического шпионажа, но это местные конторки боролись за процент прибыльности, и все. Захолустье-с. В основном рутина по контролю за криминалом, чтобы не борзел уж слишком, и военными, а то эти архаровцы за поллитру весь неприкосновенный запас спустят и в случае войны будут одними саперными отмахиваться. Хотя лопаток, как раз, скорее всего уже и нет, этот предмет не на нашем учете, а червей накопать — лучше не придумаешь. Рыбалка тут просто замечательная.

Думаю, внимательный человек, на парочке противоречий (а очень внимательный, то и на большем числе) меня уже поймал. Скорее всего, больше всего интересует — как это можно быть нелегалом на собственной территории и что за "дневного" я упоминаю все время.

Есть древний как мир вопрос — "кто будет сторожить сторожей?". Вот именно по этому помимо "официального" присутствия СБ есть еще и "нелегальные" резидентуры, работающие на собственной территории, но методами мало отличимыми от своих зарубежных коллег. То, что недосмотрят официальные структуры — они же "дневные", то положено отследить "ночным".

Заодно мы присматриваем за "дневными", чтобы не сильно увлекались получением всяческих "плюшек", за счет своей близости к местной власти. Все же они "государево око" и прикрывать свой взор не имеют права, или чтобы не заваливали "центр" победными реляциями с вымышленных полей сражений.

Основой, становым хребтом, нашей организации составляет информация, все остальное, это не более чем побочные задачи. Значит, надо обеспечить ее своевременность и достоверность. Вот таким вот экстравагантным способом.

Ну а "дневные", в порядке ответной любезности, всеми силами стараются выловить своих "коллег", ведь работаем мы, со всей тщательностью имитируя действия вероятного противника, и, порой, составляя ему немалую конкуренцию, обнаруживая и перехватывая самые перспективные каналы утечки. Заодно и контрразведка может быть уверенна, что в ее зоне ответственности шпионы точно есть в наличии, пусть и "свои". А поскольку за утечку к "своим" их взгреют не меньше, чем за проникших в святое "чужих", то у всех есть стимул к совершенствованию.

Собственно весы в руках всем известной дамы с завязанными глазами есть самый соответствующим действительности ее атрибут. Это сама суть нашей Конторы — баланс, а точнее — уравновешенность разных служб внутри нее, разведки и контрразведки, нелегалов и "официалов", дневных и ночных, "пиджаков"(большая часть сотрудников надевает форму только при увольнении) и "силовики"(кому подчиняются, скажем, погранвойска надеюсь знаете?). Это разделение свято и очень ревниво блюдется властью, спокойнее ее так. "Разделяй и властвуй" — основа основ государственности с незапамятных времен.

Мой антагонист (*биологический термин в данном случае обозначающий конкурирующие хищные виды в равной степени годных в пищу друг-другу, например — осы и пауки) совсем молодой парень, двадцать четыре года, мечта всех незамужних паучих местного террариума, чей возраст позволяет рассчитывать заполучить в свои сети этого красавца. Неглуп, с отличием закончил "общевойсковое" училище один не слишком широко известный "специальный" факультет, амбициозен и настроен на карьеру. Весьма близок к представителю президента, но смог установить ровные отношения со всеми силами в нашем мирке. Большинство считает его фигурой проходной и предпочитает в конфликты не вступать, в расчете на ответную любезность. Дескать, отрубит парень положенные годы выслуги на переднем крае, да и уйдет на повышение, но за свою карьеру — порвет на лоскутки, потому лучше не стоять на пути молодого да раннего.

Все вышесказанное меня напрягает просто чрезвычайно. Не сам парнишка, хотя и с ним далеко не все просто, слишком уж он прозрачен и понятен — не бывает так, а сама ситуация. С какого бодуна амбициозный офицер вместо карьеры военного разведчика, где этому "отличнику боевой и политической" наверняка будет зеленый свет, вдруг становится на скользкую тропинку контрразведки политической — "родина приказала"? Или уверен, что и в нашем болоте можно поймать птицу удачи?

Планета то захолустная, но и в ее прошлом есть немало темных пятен, выплыви которые, очень многим станет "слегка" не по себе. Да и пару последних лет (между прочим, через полгода после прибытия коллеги) начались какие-то непонятные шевеления и оживления в сфере финансов.

Вопросы, вопросы, чтобы найти ответы на многие из них, банально не хватит жизни, а ответы на некоторые, вполне безобидные на первый взгляд, вполне могут сократить саму жизнь до нескольких часов. Впрочем, писатели всех мастей сильно преувеличивают реальную опасность, любой завхоз, к примеру, жизнью рискует куда как чаще и серьезней.

Все же, чтобы там не писали в книгах, разведчики друг друга не убивают, если не война конечно, но там жизнью рискуют все и даже линия фронта может оказаться безопасней самого глубокого тыла. Да и на войне — слишком ценен обнаруженный агент противника, как канал дезинформации, к примеру, и такая возможность зачастую перевешивает любой вред, да и немного чего можно сделать, находясь под опекой, были конечно исключения, но лучше не попадаться.

Что до риска, то при нужной организации его просто нет. И даже в случае провала, это только в книгах рассказываю про отважных героев презрительно отвергающих любые золотые горы и смеющиеся в лицо палачам, а в жизни... В жизни — героям можно только посочувствовать, как и их противникам, потому как вся их стойкость будет иметь совсем другую причину, чем верность присяге или какие-то продвинутые методы психокодирования разработанные в секретных лабораториях.

Вот я сейчас на самом что ни наесть настоящем "задании" — в быту оперативным мероприятием именуемым, причем проводится оно по самому высокому распоряжению — из "центра", то есть на контроле Земли. К тому же — лицо самое что ни наесть высокопоставленное и осведомленное. Ну и что я смогу рассказать о происходящем в случае применения современных средств фармакологии или проверенных тысячелетней практикой китайских методов дознания?

А ху...дожник это знает. Назначили место и время, согласовали связь и условные сигналы (в конкретном случае самый минимум) и... все. Сиди и смотри. По завершении, могут потребовать отчет, или не потребовать — фиксацию через визор всего вокруг происходящего никто не отменял, так что могут просто файл потребовать без моих измышлений. Так что любой дознаватель на тему цели мероприятия может только фантазировать, вместе со мной — может контрнаблюдение проводилось, с целью отследить хвост за прибывающих (сижу то я в ресторанчике космопорта), или меня наоборот проверяют — не под контролем ли или может спился уже давно.

Самый неприятный вариант, но куда же от него — паранойя, это профзаболевание, это если меня кому-то показывают. Группе ликвидации, например, потому как других лысых тут нет. Осмотрелся — точно нет, впрочем, как очкариков с минимум семью диопртриями, ростом в метр восемьдесят и диаметром талии — не будем о грустном, но все сто пятьдесят кило — мои.

Еще одни расхожий штамп, к слову — что приходит в голову при слове "нелегал". Ага — шляпа, плащ и темные зеркальные очки. Ну и не выделяющаяся внешность — как это все умудряется в писательском сознании совмещаться, я вам даже после литра сыворотки правды не скажу, но вот как-то совмещается.

В итоге — НИКТО их оперативных работников не носит шляп, плащей и темных очков. Это вбивается буквально на первом часу лекции "по специальности" и запрещено громадным перечнем всевозможных циркуляров. Так что приходится щуриться на яркое солнце и не одевать плащ даже в ливень. Некоторым, кому повезло уродится со "средней" внешностью, приходится заводить себе "запоминающиеся" черты вроде "пронизывающего взгляда" или "выпяченной челюсти" если нет желания делать пластическую операцию.

Мне в этом плане можно сказать что "повезло", с одной стороны внешность, выделяющаяся дальше некуда, а с другой излишнюю подозрительность (что тоже лишнее) не вызывает. Толстяков все считают добродушными и безобидными, не скажу, что так не есть. Что там еще среди "супер способностей" — умение стрелять из любого положения, водить все что ездит, плавает и летает.

Если бы контрразведка пользовалась такими критериями, то никогда бы никого не поймала. С моими диоптриями и штампом "негоден к нестроевой в мирное время" я могу с полным основанием утверждать — "слону в задницу не попаду", правда только утверждать, реальность тут несколько иная. С вождением чуток по лучше, но совсем ничего выдающегося. И насколько я знаю своих "одногруппников", у них с боевой подготовкой ничуть не лучше.

Да и не нужна она, "главная мышца" она вообще-то в голове, а на "специальные" операции, специальные люди и есть. Нет, нас конечно готовили и даже чему-то научили, из серии "если завтра война", но и в этом случае со "спецурой" нам тягаться не стоит. Хотя был случай, был, потягались — молодые были, дурные. Как-нибудь расскажу подробнее. Вот после него всякое желание ногодрыжеством и рукомашеством заниматься увяло.

"Спецов", к слову, если с ними работать приходиться, без подробного и детального инструктажа даже на улицу за сигаретами выпускать нельзя (они, между прочим, и сами не пойдут, если действительно профессионалы). И действительно качественно выполнять они могут только свою часть работы, а так — базу, оружие, документы — обеспечь, во все местные нюансы — введи, проследи, чтобы легенду выучили, да еще десяток сценок на все возможные случае жизни с ними "в лицах" разыграй.

И при этом, все равно когда эта "гоп-команда" на улице оказывается — отсутствующие волосы на лысине дыбом встать пробуют, настолько они в глаза бросаются. Не помогает никакая тренировка, это все равно, что с гепардом на поводке по улице прогуливаться — как бы он "милой кисой" не прикидывался и какой умильный бантик на шее не завяжи, окружающие происходящее чествуют на уровне подкорки.

Хорошо хоть сюда группы только "на сафари" приезжали, отдохнуть там, местность своими глазами посмотреть. А вот если придется настоящий боевой выход обеспечивать, даже не знаю, что буду делать.

Но это все лирика, а пока время подходит к "ч" и пора обеспечить себе алиби. Мы ведь разведка техническая, вот знанием техники и будем пользоваться, вместо капли слабительного. Тем более что простенькая прога показывает, что искомый абонент покинул здание и сейчас движется в сторону служебного коптера местного телеканала. Выжидаю, пока до машины ей остается метра три (положение любого терминала связи определяется базовыми станциями с точностью до двадцати сантиметров) и набираю номер благоверной.

— Привет золотце, а я тебя уже заждался кисонька!

— Ой, я тут заболталась с девочками за чаем, но Вадик уже винты раскрутил и к прилету мы не опоздаем. Чмоки.

Ага, не опоздают они, как же. Старый коптер, которому к тому же долбодятлы-механики на последней профилактике сняли, за ненадобностью, защитные колпачки с входов подключения кабелей тестирования, теперь страдает перманентным запором. Любое наведение от близкоработающего передатчика действует на старичка как удар кувалдой, он обнаруживает ошибку в навигационном модуле, а попытка получить поправки от центрального диспетчерского поста заканчивается неудачей — за счет того же наведения на коннекторы разъема тестирования. После чего у железяки начинается натуральная истерика, она сбрасывает ВСЕ загруженные в оперативку карты и начинает побитно сверять ориентиры и карты из "энергонезависимой памяти" с эталоном из центральной навигационной базы. Ага, через спутниковый канал, которому больше нечего делать, как выдавать высокий приоритет не смогшему подняться в воздух "чайнику".

Так что минут сорок опоздания я уже обеспечил, все время у пилота будет гореть "critical error" и никуда это корыто не полетит. Самое смешное — развлечение абсолютно безобидное, разъем после отрыва от земли отключается физически, да и бортовой комп если он уже в воздухе никакой шизофрении себе не позволит. Навигация этих машинок имеет многократное дублирование и серьезную защиту от дурака, собственно именно эта защита и не дет сейчас поднять в воздух машину с в общем-то ерундовой неисправностью.

Так что мне остается только подождать еще минут двадцать, пока "прокладка между сиденьем и штурвалом" убедится, что уже никто и никуда не летит, выслушать расстроенный голосок моей благоверной (все же два года в "гражданском браке" и стоит перестать называть Леночку просто "моя девушка") да заказать себе в нагрузку к кофе что-то по крепче, да поставить мысленно галочку, в отработке "легенды прикрытия".

Скоро прилет борта, так что начинаем работать, игра "угадай коллегу" — моя любимая.

_________________

Черт, накаркал — красные метки "опричников" выстраиваются клином и движутся в сторону космопорта и, следовательно, и в мою. Но в с следующую секунду расслабляюсь, появляется метка "дневного смотрящего", того самого молодого да раннего — Игорька, а среди списка прибывающих некий "полковник Дашко". Значит СБ обеспечивает пригляд за членами семейства представителя президента, и следовательно с вероятностью процентов в восемьдесят "официалы" никакого отношения к моей сегодняшней задаче не имеют. Пятнадцать процентов на совпадение и пять — что это такое прикрытие и меня будут брать. Забыл еще процент на падение метеорита и инопланетное вторжение выделить.

Информация к размышлению: это они на полном серьезе ПиПку разрабатывают или так удачно лизнули — до самых гланд? Отложим в копилочку, совсем ведь не пустой выход в поле случился, пусть маленькая зацепка, да "курочка по зернышку клюет, а весь двор загажен".

Весь массив присутствующих в ВИП зале на текущий момент просеян, никого вызывающего подозрения не выявлено. Это конечно не значит что их тут нет, может и прячутся так же хорошо как яЈтолько с этим уже увы придется смириться. Ну и что я тут все же делаю, неужели на самом деле кто-то из прибывающих... плохая новость. Но деваться некуда, собственно список прибывающих уже в проработке и первая строчка в нем — Дашко с семейством уже просмотрен.

Вон они, как раз уселись в поданный броневичок-с, да двинулись в сторону "Белого города", удобно иметь "тестовое" подключение к камерам космопорта, исключает массу ненужной беготни и суеты. Отметки коллег тоже собрались косяком и пошли следом. Чем занимались эти, не смотрел специально, глупый риск, у них такие же права доступа, как и у меня, и хоть вероятность, что заметят постороннее внимание, ничтожно мала, но и она — лишняя. Просмотрю вечером, когда диспетчерская автоматически сбросит дневной массив записей на сервера "дневных" и "ночных".

И тут все вопросы мигом отпали — открылась дверь и вошла ОНА.

Пришлось мигом отворачиваться, не дай бог почувствует взгляд. Перед глазами (и на картинке визора в том числе) застыла молодая и привлекательная девушка весьма качественно прикидывающаяся "специальным корреспондентом новостной сети ГУГЛ", как значилось в сопроводительных документах.

Внешний вид соответствует, вот только я сбился при попытке посчитать количество "несообразностей в образе", начиная от прически сделанной в каком-то элитном салоне, одеждой явно не из магазина и заканчивая моторикой и способностью держатся явно говорящей из какого слоя "общества равных" вышла в люди эта девушка. И при этом все рассчитано на опытный взгляд, обычный человек ничего не заметит, а вот это уже говорит, что все эти "несуразицы" — тщательно подготовленны и спланированы.

С происхождением — тоже самое, дочка известной певицы, но до сего момента в тусовках и "высшем круге" не замечена, но и полностью никуда не исчезала — подрабатывала репортажами, тщательно создавая имидж яркой индивидуальности пытающейся подняться "с низов" карьерной лестницы, своими силами без знакомств и влияния, будто это возможно. И, буквально неделю назад, резкий взлет — скандальный репортаж замеченный руководством компании новостей и вот вам — Золушка и хрустальные туфельки в одном флаконе, специальный корреспондент на Прерии.

За чем же так спешили, однако. Корреспондент ведущего канала — прикрытие хорошее, пойди разберись для каких надобностей он информацию собирает, к тому же тщеславие оно порой похлеще денег и всякой хитрой психологии действует, а уж сделать резидентом красивую женщину, и вовсе прием безотказный. А не "прекрасное" такое прикрытие по тому, что очень уж очевидное оно, и пусть прогнать сквозь плотный фильтр все контакты журналиста практически нереально, но эта братия везде и всегда в плотном круге внимания.

Значит те, кто ее сюда сунул — все это прекрасно понимал, и все эта чехарда с ввода в бой "консервы", значит, что или счет пошел на дни и в топку решили бросить все что есть на руках, или имеет перед собой конкретную цель — отвлечь от чего-то действительно важного.

Есть такой прием — на фоне красивой и экстравагантной женщины запросто может "потеряться" даже наряженная во фрак горилла. Что ж если цель была именно такой, то она уже считай достигнута. Спутники девушки ей под стать, хотя я с первого взгляда этого не заметил.

К стати, стоит потом, перед отсылкой отчета, внимательно просмотреть записи по ВИП залу, там вроде ничего достойного внимания не происходило, пусть и засмотревшись на троицу всех остальных я тоже не упускал, но именно что "вроде", подстраховаться не помешает. А теперь вернемся к нашей троице.

Один из прихвостней... а будешь ты у меня "Лапшой", по тому как называть "макароном" это будет слишком большим нарушением конспирации. Ярко выраженный южанин, извечное размахивание руками и экспрессивная манера говорить — только ЭТИХ мне тут и не хватало, а так уже полный Ноев ковчег — каждой твари по паре.

Но вопрос серьезный — итальянцы заинтересовались Тарником, еще чем-то, или просто кто-то сильно хочет, чтобы так подумали? В любом случае — впору подумать о панических рапортах в центр. Противопоставить серьезной международной организации нам толком нечего. Это не только мафии касается, тот же ГУГЛ давно перешел от поиска новостей к их созданию...

Второй, ты у меня будешь "Овином", потому как в лоб называть "овчаркой", тоже не стоит, но в глазах явно читается что-то такое... Не волчье, но явная заточенность рвать кого прикажут. Наш человек — шестимесячные курсы ускоренной подготовки, пара "горячих точек" и новое задание, или просто достаточная "замотивированность" — да кто же за один взгляд разберется.

Девушку со счетов тоже сбрасывать не стоит, она вполне может оказаться полна неприятных сюрпризов, например, "силовым крылом" в этой тройке вполне может быть именно она. Хотя-бы просто по тому, что от нее меньше чего-то подобного ждут.

Слои, слои под каждым новым запросто может оказаться еще не один десяток новых...

________________

Пока суть да дело, троица закончила свои дела и направилась к выходу из зала и разошлись в стороны, заставляя порадоваться, что у меня глаз больше чем у паука и могу следить за всеми тремя разом, хотя девушку и так было прекрасно видно через стеклянные двери зала. Мужчины понятно делают что пошли по делам, а вот с их прекрасной половиной непонятно, вышла и практически тут же остановилась. Явно переигрывает, что мешало дожидаться решения бытовых проблем в уютном кресле за столиком. Демонстративно проверяет отсутствие наблюдения за спутниками или у них встреча с кем-то кого в ВИП по определению не пустят?

Точно, а вот и второй — длинный тощий парнишка в новенькой летной курточке. Ощущение, прямо как когда машину на льду крутить начинает, пришлось, наплевав на конспирацию доставать платок и вытирать вдруг вспотевшую в кондиционируемом помещении лысину. Это ж надо чтоб все именно так, и именно сейчас...

Ох, как они играли, Станиславский бы заплакал. Впрочем, парню, не исключено, и играть-то не пришлось — красивая девочка. Фигурка и лицо — все при ней, и подать себя умеет — белый костюмчик "а-ля сафари", зеленый шелковый шарфик. Все визуальные признаки налицо, как по книге прямо.

Вот он, смущаясь и заплетаясь ногами (эх — а еще летун!) направляется к объекту встречи, попутно выписывая ногами и плечами брачный танец. Девушка тоже на него реагирует, заметила смущение и с интересом ждет продолжения, а я пытаюсь выцарапать из пяток ухнувшее туда сердце — рядом со смущенной физиономией паренька на визоре появляется его досье. Истоков Леонид, возраст... , рост... , особые приметы... , социальный статус — воспитанник спортивной спецшколы-интерната N... , семейное положение — сирота, ближайшие родственники — нет... Приплыли.

Между тем дальше все идет как положено — пароль:

— Господин пилот, вы не съемочную группу Гугл ищете? — шаблонная фраза чуть не заставила меня поморщиться, на троечку пароль. Слишком он "универсален", годится для любого пола и возраста, и практически любого места, хоть в бане задавай. Видимо те, кто его придумывал, заранее не знали кто пойдет на контакт. Без огонька работают.

— Н-е-е-т, к сожалению. — Отзыв, еще более оригинален, но интонации очень верные. Любой случайный наблюдатель примет за чистую монету, а какая комбинация жестов есть отзыв и вовсе не поймешь.

В принципе теперь им ничего не мешает просто расстаться. Никаких подозрений это не вызовет, но видимо необходим еще и обмен информацией, и спектакль продолжается. Парень смущается, потом набравшись духом продолжает:

— А вы не хотели бы ... — вздох и остальное на одном дыхании: — на пикник слетать? Мы с другом на океанском берегу, на пляже, вечеринку устраиваем. Меня Леонид Истоков зовут, я вас приглашаю.

Вот это да! Если она сейчас согласится — это уже будет полярный лис, ничего подготовить не успею, останется только нервно в сторонке постоять. Так что напряженно слушаю воркование наших голубков, пытаясь вычленить из него хоть какую-то информацию, и просто тону в потоке сведений и их интерпретациях. Параллельно поднимаю историю и контакты "Летуна" с момента прибытия на Прерию, раньше смысла нет, там все наверняка железобетонно и только привлеку к себе внимание. Сеточка выходит хиленькая, на живую нитку, но потом еще раз пройдусь бреднем, а пока самое главное скорость.

Ведь если "Леди" (ага, вот и еще один оперативный псевдоним) согласится на смущенные уламывания прямо здесь и сейчас, это означает, что до акции остались если не минуты, то часы. Нет, все же отказывается, уже легче, но вместо этого меняются данными через визоры, напрямую. Остается только скрипеть зубами и проклинать свою осторожность, аппаратура космопорта не в состоянии перехватить пакет. Вышел бы следом, возможно, был бы шанс, записать обмен на собственный визор. Хотя, по трезвому размышлению, скорее всего от этого подстраховались наверняка.

Наконец расстались, мило пожав ручки напоследок, не дать не взять — любовь с первого взгляда, хотя может и зря я так цинично. Вдруг и действительно любовь, новая напряженная работа она сближает, особенно если вокруг никому, кроме своих, доверять нельзя.

Как по заказу, сразу после расставания появилась "сильная половина" журналистского коллектива, а "Летун", вместе со своим напарником (оперативный псевдоним "Сохатый", от места постоянного проживания "Саха, Якутия"), отправился на озвученный пикник. К подготовке легенды молодежь подошла со всей основательностью, уверен, что у них и снасти и все прочее заготовлено, хорошая смена растет, теперь бы еще определится — чья. И даже девушки у них правильные — стюардесочки. Вот и ломай теперь голову, это оставшаяся часть группы, связь с большой землей или просто полезное знакомство или для отвода глаз.

Можно считать, что все, что в моих силах я сделал: персональные визоры прибывших, и они сами, взяты на контроль и постоянное сопровождение, как и их техника. Разыгрывать из себя ищейку и "топтать след" нет необходимости, к тому же и не умею. Не мне тягаться с оперативниками на их поле.

Данные собираемые с разных источников, начиная от тех же визоров и заканчивая "косвенными" методами вроде камер на улицах и в магазинах, электронных медицинских карточек, не говоря уже о банковской системе расчетов и не отменного атрибута современной жизни — сети, все это практически не оставляет белых пятен в жизни человека.

Обычного человека, не слишком осведомленного, что каждый его вздох может быть взвешен и проанализирован.

Вот только все выше сказанное относится к простому обывателю, живущему обычной жизнью и нежелающему знать ничего что выходит за ее рамки. А люди знающие и подготовленные вполне могут потягаться со мной ужен ан моем поле. Тут ведь не Земля — знать то я буду все, но... через сутки, когда точки сбора информации сбросят данные на сервера СБ.

Что можно сделать даже не за сутки, за шесть часов — объяснять не надо. Практически все что угодно. Время достаточно для успешного проведения акции любого масштаба, до смены государственного строя включительно. Демонстрировать свое внимание и начинать отслеживание групп в реальном времени, это рисковать их раскрытием, такое без внимания "дневного" не останется, а возможно и не только его. Информация имеет свойство просачиваться. К тому же я один, глаз у меня два и отслеживать одновременно пять опытных человек мы не сможем даже вместе с "дневным", если вдруг дело дойдет до выступления единым фронтом против общей угрозы.

Но на все сомнения и предчувствия есть и проверенный рецепт — делай как должно. Так что все рефлексии засунем поглубже, и будем ждать реакции на предоставленные результаты от центра. Не спустя рукава, конечно, ждать — собирая информацию и воздерживаясь от резких движений.

А для начала успокоим нервишки очень вовремя принесенным запотевшим графинчиком "чего покрепше" и попытаемся под всенародное лекарство расслабиться.

Что имеем в итоге, в качестве остатка от ситуации.

Мысль первую — что центр просто специально нагнетает обстановку, проверяя свой периферию "на профпригодность", отметаем как неконструктивную. Даже если это учения, действовать надо все равно "по-боевому", рассчитывая на худшее.

Мысль вторая — начинается небольшой армагидец, и хорошо если только масштаба заштатной планетки. Допустим прибытие "Леди" можно толковать в ключе моей будущей смены, хотя резиденты-территориалы со своих постов уходят только когда совсем не могут выполнять работу, а чаще и вовсе — вперед ногами. Слишком хорошо он должен знать малейшие нюансы ситуации и местных особенностей, тут и в отпуск слишком далеко отлучаться не рекомендуется. Сменить же резидента — это потерять годы на подготовку нового. Однако, если тут замешана политика, то на такие мелочи никто внимание не обратит...

Так что "Леди" еще как-то объяснима, если отбросить спешность ее переброски сюда сравнимую с прыжком в последний вагон уже отходящего поезда, то "Летун" это полный атас!

Идея подготовки "универсальных солдат" не нова. Даже простого специалиста по силовому решению "точечных" задач нужно готовить годы, а потом еще требуются годы практики для отшлифовки всех полученных знаний. Весь этот процесс чрезвычайно дорог, в первую очередь из-за необходимости отсева. Но если начинать как можно раньше, то отсев уменьшается на порядки, а качество только растет.

Про "суворовские" и "нахимовские" училища, впрочем, не знает только совсем уж далекий от военной сферы. Гораздо менее известны специнтернаты находящие под крылом СБ, а ведь "Педагогическую поэму" не читал только самый необразованный индивид, которых сейчас к сожалению даже слишком. И, почему-то, от большинства при прочтении ускользает тот факт, что значительная часть всех этих "коммун" находилась на балансе ЧК, а потом НКВД.

А ведь совершенно очевидно, что агента для "глубинной" разведке надо готовить с как можно более раннего возраста, чтобы хотя бы язык был ему родным, а культура и обычаи страны внедрения не чуждыми. Вот только не надо думать про какие-то тайные спецшколы, затерянные в тайге или упрятанные глубоко под землю, где в строжайшей тайне подготавливают неразговорчивых десятилетних убийц или супершпионов.

Скорее всего мимо такого центра подготовки, с табличкой "школа интернат с углубленным изучением китайского языка" на обшарпанной стене, вы проходите дважды в день по дороге на работу и с нее.

И дети там как дети, а вот учителя, те да — проходят весьма тщательный отбор. Потому как научить можно чему угодно и кого угодно, это вопрос квалификации именно дающего знания, чем подготовленности учащегося.

Большинство детишек (в основном тех у кого есть семья) потом будут работать вполне официально, в торговых представительствах и прочем, не теряя понятно "старых контактов", кого-то могут и привлекать к работе — под дипломатической крышей. А вот с большей частью сирот с некоторого момента будут заниматься индивидуально...

Туже схему для подготовки кадров применяет и военная разведка, только она, в виду специфики, чаще скрывается под вывеской "спортшкол" всевозможной направленности. Спорт он, как наверняка помните, и вовсе возник из состязаний воинов.

К "боевым" операциям детей, что бы там не писали в скандальных статьях, привлекают крайне редко. Хотя отрицать возможное наличие вполне подготовленных команд "спецов" довольно юного возраста было бы тоже глупостью. Это, какого же размера что-то сдохло, что одна из таких команд оказалась тут? И чего теперь ждать? — высадки десантной бригады "Чужих" прямо с орбиты или сразу и не затейливо — планетарной бомбардировки?

Вопросы, вопросы... надо смотреть над тем, что есть на руках, а не апокалиптические теории измышлять.

Немного колеблюсь, но в итоге принимаю риск оправданным и выдаю команду снять данные "черного ящика" коптера, точнее — всех ящиков, всех коптеров последние сутки находившихся в Плесецке. Схема перемещения Летуна и Сохатого, взятая из данных диспетчерской воздушного контроля и данных трассировки положения визоров с базовых станций, пополняется видеорядом и звуком, расцветает красками.

Мало кто знает о том что коптеры постоянно пишут все происходящее вокруг и внутри салонов, при этом спектр камер захватывает и тепловой диапазон, а разрешение наружных камер таково, что "тепловой потрет" позволяет диагностировать нарушение кровообращения в результате болезней или травм у человека на расстоянии в два километра, ну детектором лжи такая особенность работает просто замечательно.

Данные хранятся более недели, на случай если понадобится разбор катастроф и прочего, но могут быть легко получены и дистанционно. К слову, те же визоры в этом плане тоже не без греха, запросто могут записывать происходящее вокруг. Это не говоря о том, что сервера базовых станций коммуникационной сети дублируют все проходящее через них, сливая инфу раз с сутки всю или, по взятым на контроль абонентам, непрерывным потоком в реальном времени.

Есть еще "внутренние буфера" самих визоров, но лезть в них считаю излишним риском, такой запрос явно заинтересует прочих игроков, а повторить тот же фокус что с коптерами не выйдет — утонем в потоке данных, мы не в метрополии и возможности серверов более чем убогие. Да и смысла нет, "черный ящик" не оставил белых пятен — все остальные места где успели побывать наши герои давно находятся на постоянном контроле и сливают инфу в реальном потоке времени. Склады, магазины, взлетные полосы и помещения космопорта (в котором сейчас сижу и я) подключены к стационарным системам охраны и непрерывно "гонят инфу" которая тут же транслируется на сервера СБ.

А уж бар этот... Там еще и специальных автономных устройств (в желтой прессе "жучками" именуемых) натыкано столько, что приходится раз в месяц устраивать генеральную уборку ("Сатурн" собственно этим и занимается) выкидывая большую часть этой самодеятельности МВД, частных охранок, а то и частных лиц — от детективов-любителей до ревнивых жен. Не столько ради сохранения тайны, большая часть этого барахла настолько груба и неграмотно установлена, что ничего кроме стука кружек по столу передать не сможет, сколько потому что все вместе они начинают ставить помехи нарушая работу бытовой аппаратуры всему кварталу.

А ведь есть еще "защита периметра" которая не только окраины на предмет опасного зверья просматривает, но критические места вроде пляжей пасет — те же плакицеты, если умудряются проскочить акустическую завесу на входе в залив, только так могут выбраться на пляж в поисках отдыхающих. Надо же знать, кому из безутешных родственников потом соболезнования выказывать. Да и лишние "пропавшие без вести" МВД ни к чему, последнее время за них дрючат сильнее, чем за "висяки".

Одним словом — Системе проще на глаза не попадаться (тотальный контроль, как был, так и остается фантастикой), но уж если попался, то считай, что никаких тайн у тебя уже нет. Правда, как и говорил раньше большая часть этой осведомленности проходит по графе "задним умом богат", но для оценки стиля работы всего собранного более чем достаточно.

Анализ схемы "внедрения" говорит именно о действиях военных. И ведь их план с успехом сработал без шума и пыли, не потревожив расставленных сетей, щелчок поносу и нам и дневным. Провалились они на "смежниках", более чем распространенная ситуация.

И так реализация по шагам:

Прибыл "Летун" в составе перебрасываемой рабсилы на ГОК. Уже в аппарате он "случайно" оказывается на соседнем кресле с "Сохатым" — все же, несмотря на подготовку, дезориентация при самостоятельном задании вещь возможная, и "Сохатый", скорее всего, связник или "пастух" для группы только-только выпорхнувших из "гнезда" "птенцов".

Дальше, "Летун" отделяется от общей массы, уехавшей прямиком на ГОК, элементарно симулируя потерю сознания. У медиков он проходит медицинское освидетельствование и моментально легализуется, у него "вдруг" обнаруживаются права пилота и вместе с "Сохатым" они тотчас устраиваются в поисковики к геологам, получая невероятную свободу маневра и собственный коптер в придачу.

И плюс — доступ к взрывчатке, возможность спокойно и незаметно (контроль перемещения вне городов на Прерии не обманет только тот, кто о нем вовсе не знает), в любой удобный момент забрать оставшуюся часть группы с ГОКа (или где она там сейчас?), и высадить куда угодно.

Затем парочка ударными темпами собирает все необходимое для организации автономной базы и даже (!!) спокойно получает в свое распоряжение автоматический гранатомет. Легко и непринужденно махнув его на топливный бак у местных контрабандистов. Им все это вряд ли сильно надо было, не более чем подстраховка, чтобы к заложенному где-то тайнику добраться без проблем.

А теперь вот еще и установили связь с "соседями", или группой "А", в зависимости от того по какой схеме работают. На все про все — меньше двух дней. Завтра — на маршрут и как говорится "ищи ветра" и жди "откуда прилетит".

Отличный план, по военному прямой, показывающей массу прорех в нашей работе, за теми же медиками — недосмотрел, и, в виду простоты, почти обреченный на успех.

Что ж, удачи вам ребята. Без особого распоряжения мешать вам уж точно не намерен, а интуиция подсказывает, что поступит прямо противоположная команда. Но остался все же вопрос — к чему такая спешка, и чего ждать от будущего. Судя по всему — ничего хорошего, стиль работы прибывших может и разведки, то фронтовой, если не дивов. Есть правда и еще один вариант — контртеррор. В любом случае выходит, что у нас тут практически война, а мы даже не в курсе.

Но это уже не сейчас, обед закончен, а новые данные будут не раньше вечера. Тогда и подумаем о делах наших скорбных.

___________

Подумать толком не удалось. День выдался хлопотный. Десятки, если не сотни разговоров, и через визор, и лично. Оно для дела конечно хорошо — чтобы отделить "контакты" от контактов только за один суматошный день, бригаде человек в двадцать понадобится месяц, если не больше. Но к концу дня остается одно желание — лечь и сдохнуть.

Впрочем, день вышел не без приятности, вот только ради удовольствия пришлось прочесать больше полутысячи километров в обе стороны — военных угораздило на свой "точке" спалить последний высокочастотный трансформатор в цепи питания "вертушки" (не вертолета, а ВЧ связи). И, как водится, шифровались до последнего, потому о причинах поломки пришлось строить догадки, заодно размышляя о том, какого черта, эти архаровцы устроили мне срочный вызов вместо того, чтобы вытащить новый из ЗИПа.

Первая загадка (про причины аварии) без нарушения международных пактов "о негуманных способах ведения допроса и дознания", решения не имела, поскольку основной "вещьдок" — трупик трансформатора, успел к данному моменту испариться в неизвестном направлении. Интерес, впрочем, был сугубо академический — куда посреди голой степи и безлюдья, на особо охраняемом объекте, можно толкнуть шестьсот грамм слегка горелой медной проволоки и ферритовый корпус. Так что "негуманными способами" пусть их начальство занимается, за ним, начальством, не заржавеет, судя по бледному виду сержанта.

Терзали смутные сомнения, подкрепленные тем, что у упомянутого сержанта тряслись не только руки, но и губы, что этот "испарившийся" трансформатор как раз и был последним в ЗИП-е. Причем не только на точке, но и на всей этой забытой богом и снабжением планете, а ведь до выхода на боевое дежурство оставалось один час и сорок три минуты...

Предчувствия меня не обманули. Хотелось выразить свое отношение к индивидуумам, считающим ремонтника волшебником, способным не сходя с места родить нужную запчасть, да поглядев на перепуганных солдатиков, и робкую надежду в их глазах только плюнул в сердцах и начал показывать фокусы.

Распотрошил селектор внутренней связи, он у них допотопный, впору в музей сдавать, и вытащил из него трансформатор, отогнул клеммы "лишней обмотки", да замотал из изолентой потщательней, подключил оставшееся. Вопрос несовпадения точек крепления решил с помощью "жидких гвоздей", а несоответствия ТУ с условиями эксплуатации — за счет герметизации получившейся конструкции, путем сплошного заливания компаундом.

Включил — работает, прогнал тестирования АЧХ — лучше, чем раньше было. А потом не знал куда деваться от восторженных взглядов, такой восторг только в глазах детей пришедших в цирк встретишь. Судя по их энтузиазму, они и качать бы попробовали, если б были уверенны, что поднимут. Вчетвером.

— Товарищ старший лейтенант, но ведь как так можно...

— Я давно уже в запасе. Возможности вверенной аппаратуры просто надо знать, сержант. А вот почему не знаете — для меня загадка. Я как молодым спецом, сразу после института сюда прилетел... Блин, а ведь пятнадцать лет прошло. Так в первую же неделю пришлось именно связь ремонтировать, меня тогда чуть не споили. А вот почему новое поколение таких простых вещей не знает... распалась связь времен, блин.

— Стащлейтенант, так мы мигом!

— Отставить!

Да не тут то было. Даже отмазка что через полтора часа дежурство не помогла. На рапорт об "успешном предотвращении ЧП" прилетело начальство, приволокло канистру выпивки, мешок закуски, зампотеха, запасную смену — расчет "за успешное преодоление несостоявшегося ЧП" получил внеочередной отдых с командирским ворчанием — "куда вас таких обосравшихся за пульты пускать, постирайтесь сначала", и нарушение устава было превращено в организационное мероприятие по передаче передового опыта молодежи.

К тому же у солдатиков обнаружился копченый балык из мегаладонта, уж не за эту ли рыбку "ушел" горелый трансформатор, и отказаться от пиршества не осталось никаких сил.

Балычок стоит отдельного рассказа. Эта акулья вырезка по своей мягкости не то, что превосходит подметку — с тем же успехом можно полипропилен жевать, или кевлар. Но вот отрезаешь тонюсенький пласт этого чуда (ножик нужен бритвенной остроты) и кладешь себе на язык... Вкус просто сравнить не с чем, собственный язык проглотить можно того не заметив. Жевать, правда приходится долго, но это удовольствие только растягивает. А как ароматным жиром пластинка истекать перестанет — можно спокойно выплевывать и резать следующую.

Лучшей закуси еще не придумано. Но даже общими усилиями мы три кило балыка не приговорили, килограмма полтора уволок домой в качестве взятки. Сошло за оправдание пред Леночкой за поздний приезд и совершенно измотанный вид.

Над тарелкой борща чуть не заснул под ее веселый щебет. Удивительно как раскрывается человек, тихая и скромная в кругу семьи она веселая и живая, только доброта ее кажется не покидает никогда. И что еле приползшему с работы и слегка хмельному мужику нужны совсем не упреки, пусть и справедливые, чувствует. Впрочем, сегодня ей хранить покой в семье просто — рассказывает о прибытии как раз "съемочной группы ГУГЛа", и какая удивительная "Леди", она же Диана Морозова. Псевдоним, похоже, придется менять — не сегодня завтра все местные кумушки ее по-другому и называть не будут...

Блин, Плесецк — деревня, людей так мало, что можно даже на работу не ходить, все секреты тебе прямо на дом принесут и еще в ухо прокричат. Благо участвовать в обсуждении и высказывать мнение необязательно, достаточно в нужных местах кивать или мычать одобрительно.

Уже позднее, прижав к себе свернувшееся клубочком и тихо сопящее, такое родное тельце (в виду вымотанности и избытка такта вопрос о близости этим вечером не поднимался), удалось выкроить время на обдумывание. Первым в умиротворенном мозгу всплыл известный вопрос всех любящих — "и что она во мне нашла?".

А действительно, разница в возрасте почти двадцать лет, ну не восхитительная же лысина или неохватное пузо. Да и деньги вряд ли являются важным фактором, за два года совместного существования вполне можно было увидеть, что никаких особых денег у меня нет, и не будет. Но тем не менее. Остается признать, что некоторым женщинам, то сокровенное понимание, которое у большинства появляется вместе с внуками, присуще изначально. И именно этому пониманию я видимо обязан отсутствию каких либо собственнических поползновений в мою сторону, не требуют от меня "официально узаконить" отношения даже легкими намеками, не говоря уже о давлении или шантаже "внезапной беременностью".

Последнее заставляет периодически чувствовать себя последней сволочью, я совсем не против ни "оформиться", ни размножится, но какое-то смутное беспокойство не дает настаивать в столь зыбком вопросе. И, между прочим, рождаемость на Прерии за последние полтора года упала в разы, впору подумать, что есть нечто известное всем и каждому, кроме компетентных органов, или космические воздействия к делу белыми нитками пришивать.

Но факт остается фактом — благоверная моя, во мне уверенна абсолютно, что никуда я от своей последней любви, со своей лысиной и пузом, уже не денусь, и не напрягает никого, включая себя, глупыми формальностями, чему я безмерно счастлив. Редкость в нашем мире навязанных рекламой ценностей такое понимание.

К слову о понимании. Что она обо мне знает это еще большой вопрос. Скорее всего, правильным ответом следует считать — "ВСЕ". Чтобы там не говорилось и писалось, но что-либо скрыть от человека прожив рядом с ним хотя бы год невозможно совершенно. Другой вопрос, во что она не верит и что предпочитает не замечать. Повезло мне с ней, обычно все эти недоговоренности семью разрушают "на раз", а мне дозволено делится только тем, что считаю нужным. Значит, любит. Такой вот оригинальный вывод.

С рассуждений о жизни мысли плавно перешли на "как дошел до жизни такой". Думаю, многие читая всякие романы "про шпионов" задаются вопросом — "а где не них учат". Но вряд ли поверят, если им ответить правду — на шпионов учат там же где и всех остальных. Как же так, ведь для такой работы нужны выдающиеся способности и специфические умения.

А ничего удивительного тут нет, берем обычный университетский поток — сто пятьдесят человек, далеко не самых глупых и бесталанных, неужели среди них некого выбрать? Бывает что и некого, а бывает, что хоть любого бери. Но даже если некого — в универе-то, не один факультет.

Так что если учитесь, то должны быть готовы, что на курсе четвертом-пятом к вам вполне могут подойти с предложением, от которого не сможете отказаться.

Не сможете, не по тому, что за этим последуют какие-то репрессии или оргвыводы.

Но вот если просто предлагают "послужить Родине", и всю жизнь провести в месте "куда пошлют", помимо зарабатывания на хлеб насущный еще и "за спасибо" тянуть целый воз, не столько опасной, сколько нудной и тяжелой работы, неужели откажешься? А если добавить, что на дело надо тратить зачастую все заработанные СОБСТВЕННЫЕ деньги, тот же "Сатурн" созданный с нуля, сразу после отработанного в армии контракта, это не моя собственность (пусть и налоговая считает по-другому), а "основное средство производства" и он отойдет сменщику полностью, до последней копейки.

И все что ждет в конце такой стези это не самая большая майорская пенсия (верхний предел карьерного роста) и полная безвестность — все достижения и ляпы скроет гриф "ДСП" на пару ближайших сотен лет. Это если повезет не "попасть в историю" (буквально), а если доведется поучаствовать в значимых социальных событиях то — навечно.

Может еще случится почитывать лекции новой смене, распространен такой способ поддержать бывшие "легенды", если не материально — запросы у старого человека скромные, то не дать загнутся от тоски в четырех стенах — с такой работой, да еще занимающей, как правило, по шестнадцать часов в сутки, мало кому удается создать крепкую семью. А молодежь будет травить про тебя анекдоты и снисходительно ухмыляться замшелым рассказам.

Не стоит считать, что любой шарахнется от предложившего такой вариант будущей жизни как от сумасшедшего. Собственно потому от таких предложений и не отказываются — предлагают только тому, кто на такое предложение ответит согласием.

Пожалуй, собственная ненормальность стоит обоснования, хотя для меня этот выбор запросто объясняется тем, что по-другому мы с Леночкой просто бы не встретились. Но тогда, как раз, пережив расставание с супругой сделал вывод о полной своей непригодности к семейной жизни. Никакой особой драмы в случившемся не было, просто женившись на человеке "нашего круга", и даже по любви, мы с ней, прожив вместе меньше года, поняли, что стали друг другу чужими. И расстались, что называется "как интеллигентные люди", тихо и без скандалов.

У меня даже сохранились теплые отношения с ее родителями. Бывший тесть, к слову — генерал СБ, как узнал что меня берут на работу в его контору собирался даже поспособствовать в карьере. Узнав же, куда я ухожу "по распределению", было возмутился и заявил, что — "заберет к себе", но столкнувшись с отсутствием поддержки своей идеи посмотрел странно и вдруг расчувствовался, начав толкать речи в стиле "зря ругают молодежь, есть кому принять знамя". К тому моменту концу шла вторая бутылка, и я особого внимания на эти слова не обратил. Возможно зря.

Да, учитывая вышесказанное, я конечно не "парень с улицы", так и в университетах нынче простые люди не учатся, как минимум деньги нужны и немалые, такое вот время. Что сказать, отец — простой N-й зам министра среднего машиностроения (кто разбирается — поймет), мать — директор головного завода отрасли по вторичной переработке драгоценных металлов. Батя все смеялся — "носитель гостайны высшей категории, я. "Членовоз" с персональным водителем — тоже у меня. А круглосуточная охрана у жены и ее "мыльница" по городу иначе как с эскортом не ездит, даже в магазин за покупками".

Так что по происхождению принадлежу я к самой что ни наесть "элите", не сливкам, понятно, но все же. К "золотой молодежи", так сказать. Несильно ее в наше время любят и за дело надо сказать, пустых людей хватает, хотя не скажешь, что среди работяг их меньше, ну да "соринка в чужом глазу"...

Прежде чем мерять на себя шкуру "хозяина жизни" стоит заодно и прикинуть каково это — каждую минуту жизни находится под наблюдением (и охраной) и, даже в детстве, понимать, что этот "взгляд" далеко неблагожелателен, а твои поступки запросто могут ударить по родителям. Бывает, что люди ломаются и куда как под меньшим давлением.

Просто они еще и что называется "на виду", выходки сына алкоголиков из соседнего подъезда мало заинтересуют даже бабушек на лавочке, а вот порассуждать о тех, кто с рождения "имеет все" это весьма увлекательно. Вполне знакомое и обычное человеческое чувство...

Можно конечно говорить о долге, о том, что это чувство совсем не чуждо властьимущим и их отпрыскам. Вот только даже я во все эти возвышенные слова не поверю и выберу более простое объяснение — в детей заложено стремление превзойти родителей. Но есть и другая поговорка — "на детях талантливых людей природа отдыхает". И понимание что на тебе "отдохнули", приходит довольно рано — ведь пример как нужно добиваться поставленных целей перед глазами постоянно.

Сложно, особенно в подростковом возрасте, осознавать, что имея куда как более широкие возможности, чем у всех прочих, ты сам по себе ничего выдающегося не представляешь. А широта выбора скорее проклятие при весьма ограниченных способностях. Надо сказать что большинство все же справляется и находит себе место в жизни по способностям, там где не приходится отворачиваться от зеркала и чувствовать спиной жалостливые взгляды и слышать шепоток "сын того-то...".

Те, кому это не удалось — на слуху и глянцевых страницах. Правда, по долгу службы имея возможность сравнивать реальных людей и то, что о них знают "все остальные" впору задаваться вопросом — не есть ли вся эта шумиха очередным клапаном для сброса лишнего давления...

Но если вернутся к "вопросу выбора", то на тот момент меня все же волновал долг. Нет, не абстрактный "долг перед обществом", что впрочем, тоже не было совсем уж пустым звуком, а вполне конкретный долг перед каким-то пареньком вместо которого пять лет просиживал штаны на студенческой скамье. Чтобы под конец выяснить, что, несмотря на вроде-бы подходящий склад ума, науку способен двигать "только вбок" и никаких "Ландау с Лифшицом" из меня не получится. Впору задумываться о месте, где может принести пользу "крепкий середнячок" (а если без эвфемизмов — обычная посредственность), дабы вернуть обществу потраченные на него усилия. Да и родители не вечны и, пора уже подумать о том времени, когда останешься с жизнью один на один.

Так что к вызову в первый отдел (сокращение РСО так и не прижилось, как и десяток прочих) военной кафедры был вполне внутренне готов и воспринял спокойно, тем более что это мог быть вполне рутинный вопрос — все же обучение нашего факультета проходило в "зверинце". Так назвалась "секретная" часть корпуса военной кафедры, отделенная от всех остальных металлической решеткой, с приставленным дневальным, который утром проверял всех входящих на наличие студенческого билета с "особой отметкой", а потом запирал ее(решетку) на здоровенный навесной замок до конца учебного дня.

В кабинете начальника "режимников" и увидел впервые Старика — в честь торжественного события — вербовки, наряженного в мундир. Мундир этот я видел на нём ещё только раз, когда был ответственным за "транспортировку тела" своего куратора с тожественных проводов старого гвардейца на заслуженный отдых.

Посидели, попили чай, хозяин кабинета как-то незаметно нас покинул, сославшись на дела. Поговорили "за жизнь", будущее начальство выразило одобрение самообладанию, и вежливо удивилось тому, что возможность данной беседы не является неожиданностью. Поговорили о конторе, и как сейчас молодежь видит место службы в жизни общества.

"Молодежь", не считая что-либо необходимым скрывать из и так известного собеседнику, напрямую доложило(а) свои воззрения — судя по полезшим на лоб очкам Старика, мнение об вездесущности СБ и ее информированности, об настроениях молодежи — были несколько... преувеличенными. Но проявленная наглость была одобрена несколько смущенным — "Хм, в общем, похвально, но с другими, пожалуй, так прямо не стоит... Больше внимания к деталям".

После чего на скорую руку были подписаны документы о намерениях, и новоиспеченный кандидат поздравлен с вступлением в ряды. После чего неофит и его куратор завершили официальную часть и отправились "посидеть где-нибудь в парке". Мундир, разумеется, остался висеть в шкафу у "режимников", вряд ли этот "разговор" был последним в плане на текущий месяц.

Потом был диплом, военные сборы с получением лейтенантских звездочек. Полугодовые курсы "по специальности", где десяток ветеранов пытался хоть что-то вбить в пустые головы, закончились еще одними сборами (ооо, про этот цирк сейчас вспоминать не стоит — до утра не усну) и повесткой в военкомат с уведомлением о призыве под знамена "лейтенанта запаса Круглова К.И.". Параллельный контракт с заводом-изготовителем средств связи на "проведение заводского сопровождения экспериментальных образцов", что поделать — на лейтенантское содержание можно и ноги протянуть, да и поддержка крупного бизнеса совсем не лишняя вещь.

И заштатная планета получила на два года в свое распоряжение целого выпускника университета. По "легенде", оказавшейся на планете даже раньше меня самого — за то, что "пиджак" от большого ума бросил генеральскую дочку.

В наш насквозь лживый век, когда любой может узнать о ком угодно абсолютно все, зачастую самым безотказным способом обмануть — является говорить чистую правду.

Два года службы под крылышком предшественника и — на вольные хлеба, руководить собственной фирмочкой, взявшей на себя представительство того же самого завода по осуществлению гарантийного ремонта и постгарантийного обслуживания.

Постепенно все поставки интеллектуальной техники и связи оказались в одних руках, что немало способствовало успешности роботы. Пока два года назад некая сила не решила возобновить свое присутствие на Прерии...

Да, совсем забыл, мой оперативный псевдоним — Дно. Такие последствия поимел мой, не ко времени случившийся, приступ "шутки юмора", когда в ответ на вопрос — "как зваться желаете?", копируя интонации главгероя из очередного ремейка выдал — "Зовите меня просто — Бонд, Джеймс Бонд". Непосредственный начальник хмыкнул — "что ж, "право на убийство" у тебя действительно теперь есть. Но скромнее надо быть — "Дноб" не звучит, а вот "Дно" — вполне!"

А теперь — спать, завтра будет новый день и скорее всего новое задание.

______________

"Ваше слово, товарищ Маузер..." — бухчу про себя, пока руки заняты делом. Знаю за собой такой недостаток — длинные разговоры и споры с самим собой, даже с издевательской поговоркой — "люблю поговорить с умным человеком", согласен целиком и полностью. Ведь так можно запросто не заметить, когда слова, звучащие в голове, начнут произноситься вслух.

Но и деваться от этого профзаболевания просто не куда, человеку нужно общение, а если годами приходится следить за каждым словом, то остается спасаться только длинными диалогами с таким вот "внутренним собеседником".

Третий день с момента "контрнаблюдения" в космопорту. Пора подвести итоги и они таковы, что для приведения себя в рабочее настроение пришлось прибегать к испытанному средству — чистке оружия. Что поделать, Прерия не самая безопасная планета, местное зверье человека не боится совершенно. Слишком недавно люди здесь, не успел еще искусственный отбор наградить местных зверюшек врожденным стремлением держаться подальше от человека. Большая часть эндемиков людей иначе как желанную добычу не рассматривает.

В городе с этим конечно по проще, есть сигнальный периметр, забор и акустические завесы, и в тоже время сложнее. Если за пределами города обычным делом считается спать в обнимку с ружьем и брать его с собой даже в уборную, то заворачивая с людной улицы к дому столкнуться нос к носу с полосатым амфиционом как-то не рассчитываешь. А ведь случалось. Твари эти чрезвычайно любопытные, да еще и стайные. И размером такие, что любой волк кроме вымершего "ужасного" предпочтет обойти такого соперника десятой дорогой.

Так что здесь не иметь оружия — это выделяться из толпы. А совместить наличие оружия с необходимостью всем казаться добрым и безобидным толстяком довольно просто. Например, в качестве оружия можно иметь настоящий антикварный "маузер". И всем его показывать и рассказывать что это настоящий "брежневский" (* Круглов как любой коллекционер или рыбак, любит произвести впечатление. Вряд ли к нему действительно попало наградное оружие Брежнева с надписью "За боевые заслуги гвардии полковнику Л. И. Брежневу. Кавказ, 1943 г." или бывший у него на год позже М-172). Коллекционеров толком всерьез никто не воспринимает, да и здоровенная деревянная (натуральный орех!) кобура на пузе смотрится скорее комично.

Впрочем, чищу сейчас я совсем не его. Старичок С96 по-прежнему висит на ковре, где на него может полюбоваться любой желающий. Да и не стоит свысока относится к столь "антикварному стволу" — прицел размечен до тысячи метров, именно столько составляет убойная дальность этого произведения сумрачного германского гения.

Прицельная, выходит, столько же, вот только на Земле почти нет людей способных полностью использовать возможности этой машинки. Я — могу, не из-за непомерной крутости, а из-за чертовых диоптриев. Достижения современной адаптивной оптики, позволяющие нормально видеть хотя-бы в очках, превращают меня заодно во "врожденного" снайпера. Вот уж бесполезный талант, даже охотиться не люблю.

Обычно в кобуре, а сейчас в виде деталей на столе, вместо "К96" обычно лежит современная реплика "Астра модель Ф". Внучка ветерана англо-бурской и гражданской моложе почти на полвека, но от своего предка внешне практически неотличима, несмотря на то, что лишена немногих его недостатков.

Ну кто в наше время, когда большинство видели этот ствол только в "фильмах про революцию", сможет с одного взгляда "срисовать" отъемный магазин на двадцать и сорок патронов или переводчик огня, к тому же доработанный, в отличие от оригинала, еще и под стрельбу фиксированными очередями — по два и три патрона.

"Девчонки", впрочем, срисовали на раз, а потом все выпрашивали "посмотреть", да подержать. А потом было ахов-вздохов — "ах, девять миллиметров", "ох, автоматика на коротком откате ствола — какая точность", "да это ведь не пистолет, а легкий карабин!" и так всю дорогу на сафари. И смотрели уважительно, от чего стало неожиданно приятно, оценили профи выбор оружия под местные реалии, такая оценка дорогого стоит.

Девчонки... Я ведь, когда пришлось встречать прибывшую группу, сначала было подумал, что ошибся гостиничным номером. Потому как открыла мне дверь девчушка лет шестнадцати, не больше. Тонкая гибкая, с озорным взглядом, вздернутым веснушчатым носиком и с косой толщиной в руку, ее правда ручку, которую спокойно двумя пальцами охватить можно было. За спиной милашки раздавался характерный "щебет", выдающий присутствие в зале двухместного люкса как минимум еще пяти экземпляров того же возраста и трех женщин постарше — лет около двадцати.

— Мне бы Коваленко...

— Ой, а Надежда Семеновна в душе... Но вы проходите, вы ведь, наверняка, мастер и пришли наш визор посмотреть, он тут валяется — говорили отличная модель — "Люкс 203", а барахлит как самый последний "Виф"...

Замерев столбом на входе как-то не сразу и сообразил, что она мне только что назвала пароль, а десять пар красивых женских глаз смотрят не просто так, а в ожидании отзыва.

— Вы на него наговариваете, просто надо снести последнюю прошивку и поставить как минимум на две версии более раннюю... — губы выговаривали отзыв практически самостоятельно.

Десяток нимф разного возраста дружно улыбнулись моему обалделому виду, усадили на диван, налили чаю, плеснули чего-то на два пальца в стакан, подсунули коробку конфет, да и оставили в покое — отходить от когнитивного диссонанса. Некоторое время все были при деле — девушки мило болтали под лимонад — шампанское — коньяк — конфеты, в зависимости от возраста и предпочтения, дожидаясь появления из ванной начальства, а я переосмысливал некоторые общечеловеческие стереотипы.

Все мы хороши задним умом. Ведь что представляется современному человеку при слове "спецназ"? Правильно — мужик чуть красивее гориллы, под два метра ростом, с руками способными ломать подковы и с головой об которую можно разбивать бутылки и кирпичи. Такому экземпляру и каску надевать не надо — от лба пули снайперов рикошетят, потому как "сплошная кость". Ему оружие не нужно — всех врагов будет рвать голыми руками и есть сырыми.

И как-то не приходит в голову, что при виде такого экземпляра любая охрана тут же будет хвататься за оружие и стрелять на поражение.

А если серьезно, то просто обосновать нахождение мужчины на оккупированной территории, не говоря уже о глубоком тыле противника, пусть и не столь героических статей, а просто призывного возраста — это целая эпопея с весьма небольшими шансами на успех. Для целой группы и вовсе — в этом случае полномасштабную операцию по прикрытию и обеспечению проводить надо, и чем больше телодвижений, тем выше риск провала...

Да и в "мирное" время, переставьте себе переброску в нейтральную страну: группы наблюдения — десять человек, группы захвата — восемь и группы обеспечения отхода — двадцать, плюс группа связи и управления — пять. Сорок три человека. Да увидев такую толпу, самый ленивый пограничник стойку сделает. Если же просачиваться по одному, то вероятность провала возрастет даже не в сорок три раза — немного больше. А вот "женская сборная по гандболу" никаких подозрений не вызовет, даже если они всей толпой по улице шествие устроят.

То же самое касается и охраны, красивая женщина внимание, конечно, привлекает, да только совсем не то, а пуле совершенно без разницы, кто на спуск нажмет. Живем в эпоху автоматизации всех процессов, включая и насильственное прекращение существования.

И с точки зрения любого командира у женщин сплошные преимущества — исполнительны, менее склонны к поспешным действиям, лучше планируют ситуацию и реже полагаются на удачу, не склонны к пьянству и прочим нарушениям, более пластичная психика и меньшее число срывов. Так что "в минус" идет только меньшая физическая сила.

И то, в случае столкновения с равным противником главным становится оружие и тактика, а для простых гопников рукопашной подготовки более чем достаточно — в человеческом организме полно точек неприкрытых никакими мышцами или костями. Думаю, все видели, как десятилетний ребенок ломает ударом ребра ладони кирпич, вот только почему-то в голову не приходит что будет с самым крепким мужиком попавшим под такой же удар.

Скажу для многих крамолу, но спецназ это не сила. Спецназ в первую очередь это тишина — тихо пришли, тихо ушли и еще тише сделали дело. Высший пилотаж — чтобы и спустя годы догадки не возникло, что тут кто-то был. Если так не повезло, то самое главное — это ноги. Точнее, даже не скорость перебирания ими, а выносливость, способность уходить дольше, чем может представить себе противник и, следовательно, закрыть выход. Это неожиданность ходов и интуиция.

А умение стрелять, оно чуть не самое последнее, потому как если приходится вступать в бой, то группа уже обречена — слишком неравны силы, что бы там не снимали операторы "документальных" фильмов.

Так что значительная часть "спецов" нашей конторы принадлежит к прекрасной половине человечества, во всяком случае, на Прерию таких команд приезжало большинство. Типа курорт. Последнее время начальство взяло манеру отправлять группы на отдых или срабатывание на удаленные планеты: и удовольствие — та же охота — и возможное место действия получше узнают. Двойная польза.

А на сафари мы съездили весело, причем не столько стреляли, сколько шарились по окрестностям и любовались красотами. В итоге самым результативным охотником оказался я сам, очень уж девушки просили показать антиквариат в действии. А "по результатам стрельб", совершенно неожиданно, получил предложение присоединиться к группе в качестве второго снайпера. Дескать, вполне впишусь в коллектив.

Отказался, конечно — каждый должен делать свое дело — но этот и подобные моменты вспоминаю со светлой грустью.

* * *

Собственно к чему вопрос об оружии зашел. Обе группы прибывших развернули просто бешенную активность. Летун с Сохатым отгуляв свой пикник с шашлыком и девочками усвистали на следующий день за хребет, но не долетели — очень удачно попав в атмосферный фронт пересидели ненастье проведя сутки неизвестной горной долине. Возникшее было желание слетать и посмотреть, не осталось ли следов, задавил на корню — за те сутки, что долина была скрыта от наблюдения с орбиты и лишь радар фиксировал что коптер все еще там, можно было выкопать и вновь закопать орбитальный челнок и все следы замести. Так что нечего зря суетится.

"Белоснежка" (новый псевдоним Леди) действовала не менее нахраписто — уже вечером вышла на связь с неким Ахиллесом, личностью не то чтобы темной, но весьма неоднозначной — слишком много противоречий в биографии и, в тоже время, никаких четких привязок. Ахилес получил какую-то информацию, причем настоял на личной передаче, опять оставив шифровальщиков без работы и "отдарился" выдав в распоряжение "телевизионщиков" собственный коптер вместе с пилотом-связником.

Пилот этот личность тоже весьма примечательная — девушка-аборигенка по кличке Рысь, что называется — "комсомолка, активистка, спортсменка" и, между прочим, вроде как телохранитель с лицензией. Понимать под этим, в наше время можно что угодно — частных телохранителей равно учат как защите, так и ликвидации охраняемых объектов.

На следующий день сюрприз вышел еще больший — Белоснежка прочесала окрестности и в один день приобрела домик. Да еще какой — стоящий на скале возле маяка целый замок, к которому с одной стороны приблизится невозможно незамеченным, а с другой — собственный причал для катеров, да еще в гроте, не просматриваемый ниоткуда, хоть подводные лодки принимай.

М-да, что-то моя паранойя совсем разыгралась... Хотя з другой стороны, почему и нет — местные контрабандисты за тарником как раз на миниподлодках рейсы совершают. Да и домик этот с ними был связан довольно плотно.

Словом, на текущий момент обе группы имеют базы, связь с местными, транспорт, оружие и готовы действовать. А центр на мои доклады "высказал одобрение" и никаких больше распоряжений не дал. Не нравится мне такое их поведение, обычно от распоряжений не знаешь куда деваться, а тут мигом языки в ... по затягивало.

Значит это, что все пойдет под мою ответственность. Ладно, не впервой, дальше чем я уже есть посылать просто некуда.

С оружием Белоснежки вышел полный анекдот. То, что ей привезли револьвер, мне, что называется, сообщили по инстанции — при пересечении границы в обязательном порядке сверяется рисунок нарезов ствола с паспортом. С "подарочной игрушкой" в этот раз провозились долго, и Белоснежка не стала ждать, а предпочла, чтобы оружие привезли в отель позже.

Из-за такого отношения у оружию данный момент почти ускользнул от внимания. Ну не производил впечатление чего-то серьезного ствол, упакованный в отдельный чемоданчик, с бархатными углублениями для патронов и приспособлением для чистки и прочей мишуры. Подумалось, что легковерной дамочке впарили какой-нибудь слонобой, уверив, что если в ствол вполне можно засунуть пальчик, то против страшных монстров Прерии такой револьвер — самое то. А уж любого грабителя даже стрелять не понадобится — обгадится и упрет от страха, едва увидев.

Все же насколько глубоко в человеке сидит стремление мыслить стереотипами, как можно было так забыть, с КЕМ я имею дело. Только мелькнувший на экране краешек маркировки на отдельных коробках с патронами заскочил в голову и минут десять стучался изнутри об стенки черепа в попытке найти мозг.

Зато когда нашел — у меня весь пушок на лысине дыбом встал. Пушка барышни оказалось еще той штучкой, даже мой фокус с "Астрой" нервно курит в сторонке. Это был автоматический револьвер "WASP-37". За этой малопонятной абракадаброй скрывалось очередное чудо тульских оружейников.

Довольно удачная реинкарнация древней идеи сделать идеальное личное оружие. Мощное и при этом надежное, точное и самое главное — БЫСТРОЕ. Сложно придумать более противоречивые требования, но жить то хочется, и потому попытки не прекращаются до сих пор.

То, что было перед глазами — это был почти тот самый идеал. Во-первых, самое большое преимущество револьверов — скорость. Нет затрат времени на досылку патрона, снятие с предохранителя (предохранение от случайного спуска тут охват рукой рукояти), просто достать и выстрелить. Между стрелком и его целью не стоит никаких ритуальных действий. Даже в случае осечки — просто нажать еще раз, а не судорожно дергать затвор, пытаясь извлечь из ствола перекошенный патрон. Отсюда и высочайшая надежность.

У револьверов, к тому же, гораздо более удобна рукоять — чем более тупой угол между стволом и рукоятью, тем проще целится и меньше нужно времени для привыканию к оружию. Пистолеты, с их толстой рукоятью, в которой прячется обойма, здесь проигрывают и сильно. И сильней ее не наклонишь — начнутся перекосы патрона при подаче в ствол.

Увы, но револьверам и пистолетам вообще не свойственна точность. У первых слишком высоко усилие на спусковом крючке, ведь от него еще взводится курок, потому опытные стрелки стараются взводить курок отдельно, пальцем или в два нажатия если позволяет время. У пистолетов как раз более точен первый выстрел, потом движение массивного затвора и отдача заставляют ствол "болтаться" и тратить время на повторное нацеливание.

Прибывший же "идеал" совмещал в себе все достоинства разных подходов, избежав большинства недостатков. Автоматический взвод от отката ствола после выстрела позволял даже женской руке удерживать оружие, не рискуя получить им в лоб. Из-за того же усилие на спуске было минимальным, что в купе с удобной рукоятью, выстрелом производимым из нижней каморы барабана и "трехточечным" лазерным прицелом-дальномером ставили машинку вровень с винтовкой.

В качестве дополнительной технологической фишки был полностью спрятанный от пыли и грязи механизм и закрытый спереди барабан, полностью исключающий прорыв газов между барабаном и стволом. Ну и в качестве изюминки — баллон для геля в рукояти, который испаряясь, полностью гасил отдачу от первых восьми выстрелов.

Так что даже при установленном стволе калибром в 11,5 мм из этого монстра мог стрелять даже ребенок. Не больше восьми раз подряд, разумеется, но и это дорогого стоит.

Стволов же к этому уникуму шло... Конструкторы решили не мелочится и просто дали возможность подбирать калибр под цель. Потому в комплекте были три сменных барабана, под калибр 9 мм на восемь патронов и под 10, 9 и 11,5 мм на шесть. К каждому калибру — пять стволов разной длины, от "бульдога" 76 мм до "морского" 205 мм.

Что называется не оружие, а мечта. Но опять же с двойным дном — по цене такое себе позволить может только профи, но и для человека только взявшего в руки оружие оно будет чуть не единственным шансом выжить. Установленный прицел из трех точек сходящихся в одну в момент выстрела, гасители отдачи, "выстрел из нижней коморы барабана", удобная рукоять и мягкий спуск — все это позволяет стрелять и попадать даже тому, кто раньше ничего стреляющего в руках не держал.

И одновременно тоже самое позволит профи, пристегнув проволочный приклад, "достать" любую цель находящуюся за четыре сотни метров, без всякой винтовки обычной пулей, и спокойно уйти после этого.

С этими мыслями я и перешел к рассмотрению патронов. Тут было еще веселей. Набор ничем примечательных, кроме класса точности, .357 Magnum, .44 Magnum, и .454 Casull, которые шли "в комплекте" и лежали вставленные в специальные пластины "быстрого перезаряжания" в специальных гнездах "чемоданчика", их я определил как "тренировочные". А вот отдельные коробки, это было совсем другое дело.

Пришлось немного покопаться, но в итоге данные все же удалось буквально выдавить, не без использования служебного положения, однако. А ведь вроде ничего секретного.

Первая коробка, и первых четыре патрона в барабане значились как осколочно-кумулятивные. Некоторое время пытался осмыслить написанное, но в итоге плюнул и полез смотреть описание.

Забавно, тяжелая (пятьдесят грамм для 11,5 мм) дозвуковая пуля. Легкая тонкая оболочка, содержавшая внутри себя "дробь" — шарики весом в два грамма и все это богатство плавает в жидкой двухфазной взрывчатке. Действие тоже интересное — на расстоянии в десять-одиннадцать метров снаряд (пулей это назвать язык не повернется) подрывался образуя конус разлетающихся осколков закрывающий круг в метр диаметром на тридцати метрах от стрелка и в четыре метра — на пятидесяти.

При попадании в мишень подрыв происходил немедленно, оболочка раскрывалась и за счет эффекта кумуляции вся энергия уходила в струю разлетающейся уже внутри тела дроби. Останавливающий эффект такого воздействия был просто чудовищен, сойдет даже для крупных животных. И по человеку, пусть и в броннике, тоже прекрасно сработает — при попадании "целиком" гидродинамический удар расколет пластины защиты, да и заброневое действие должно быть очень велико, если же стрелять на большое расстояние то "картечь" наверняка найдет уязвимые места, слишком ее много.

Словом, очень большое останавливающее действие и малое пробивное, такие патроны используют подразделения антитеррора при штурме самолетов и прочих "мягких" целей.

Прикинул свою специфику, и стало совсем грустно — остатки пули будет невозможно опознать, почти сто процентов за то, что отпечатки нарезов на останках оболочки окажутся непригодными для экспертизы. Дела.

Вторая упаковка патронов и два последних заряда в барабане порадовали еще больше. Первое время вообще не понял как такие характеристики возможны. В спецификации значилось следующее: вес пули 25 грамм; начальная скорость 380 м/с; скорость на дистанции тридцать метров — 1000 м/с; скорость на дистанции в сто метров — 2000 м/с; прицельная дальность 3,5 км; убойная дальность 5,5 км; возвышение/падение траектории на 3,5 км — 0, дальше — баллистическая.

Так что с четырьмя сотнями метров прицельной стрельбы я сильно погорячился, тут стрелять можно до самого горизонта, причем не заботясь о возвышении — пуля то по прямой летит!

Это чудо заодно оказалось еще и безгильзовым. Почти, в момент выстрела патрон разрывался по заводской насечке, донышко оставалось на месте, а оставшаяся часть дополнительно перекрывала прорыв пороховых газов между стволом и барабаном.

Острая сверхзвуковая пуля была закреплена тремя перемычками к остальной части "гильзы", обтюрацию и вращение обеспечивают вставленные в передней части пластиковые "пыжи", ведь сама гильза — в диаметр ствола без учетов нарезов. После вылета из ствола пыжи сбрасываются, и движущийся на сверхзвуке воздух попадает между "гильзой" и хвостовиком пули.

Хвостовик состоит из прессованного металла и оксида другого, медленно идущий вверх по хвостовику "огонек" СВС (*самоподдерживабщийся высокотемпературный синтез) выделяет энергии больше чем сгоревшая навеска пороха в десятки, раз больше. Эта энергия идет на нагрев воздуха и создание реактивной тяги. Стабилизация осуществляется вращением и аэродинамически.

По сути, это не пуля, а ракета сверхмалого калибра с прямоточным сверхзвуковым воздушно-реактивным двигателем.

Не удивительно, что она летает по прямой. Другой вопрос, каких денег стоит изготовление этого чуда...

Но бывают ситуации когда никаких денег не жалко, а "прямой выстрел" и вовсе стоит любых затрат.

В итоге в крохотной (сравнительно) пульке сосредотачивается энергия сопоставимая с выстрелом авиационной пушки. Ее не удержит никакая броня, а уж принимая во внимание способность револьвера стрелять очередями... то любой бронированный автомобиль защиту датс не больше чем консервная банка. Неизвестно ли будет эффективна броня танковая.

И опять, сброшенные "пыжи" останутся на месте выстрела, если не сгорят и опознать стрелявший ствол будет невозможно. А с другой стороны — даже при стрельбе по зверю (не говоря о человеке) и на малой дистанции убойность более чем достаточная, оторвавшаяся часть гильзы раскроется как жакан, а пуля пройдет глубоко, да еще и с работающим двигателем.

Опять это двойное назначение, благодаря которому даже предъявить официальное обвинение не выйдет, любой грамотный адвокат не оставит от доводов обвинения камня на камне.

А что еще сбивает с толка — демостративность. Думай теперь, толи надо не спускать взгляд с Белоснежки, толи все это задумано именно чтобы тратилось столько сил на отслеживание абсолютно тупиковой линии, пока кто-то незамеченный будет делать свое дело. А может она и сама не знает и оружие предназначено другому, и просто находится у в удобном для получения месте.

Вот и сходил, называется, на встречу, что хочешь теперь — то и думай. Впрочем, на этой работе и не такое случается — запросто могут выдать сачок и отправить ловить летающие тарелки, или сетку на снежного человека.

А ведь что первое, что второе — не шутка.

__________

Охота на Йетти

Вообще-то выполнение задач, которые себе нормальный человек и представить не может, в нашем деле не то чтобы занимает значительное время, но все же случается — и за летающими тарелками охотился и даже ведьм на шабаше гонял. Все это как раз по нашему ведомству. После той ведьмы, к слову, я теперь уже ничему не удивляюсь.

Шабаш помниться проходил на Лысой горе, самой что ни на есть ТОЙ САМОЙ. А занесли меня туда не черти, но мало от него отличимая воля начальства, когда группе стажеров прибывших для обмена опытом с коллегами решили показать некоторые редкие грани работы, все же Вальпургиева ночь раз в году и пропускать такое событие глупо.

Оперативники работали, а толпа экскурсантов изображала массовку и была на подхвате. Мне, как самому технически грамотному, вручили камеру для фиксации происходящего. Я там был, разумеется, не единственным оператором, но дорогущую профессиональную камеру мирового бренда всучили именно мне — есть такое подозрение, что большинство оперативников это чудо враждебной мысли даже включить на запись не могло, не говоря уже о том, чтобы разобраться в настройках шайтан-машины.

Игрушка была действительно чудо и, снимая происходящее, испытывал подлинное наслаждения от процесса. Само зрелище, впрочем, никакого удовольствия не доставляло. Это в мечтах и художественных фильмах, пляски обнаженных женщин могут казаться приятными. А в жизни, хороводы из барышень которым уже давно за... да даже если хотя-бы за двадцать и то уже все не радужно, покрытых "гусиной кожей" с слегка синеватым отливом, август месяц совсем не жаркий, без макияжа...

Если честно, то найти среди собравшихся не то что симпатичную... да, при взгляде на большинство возникала мысль, что их можно сделать привлекательней, только если засунуть хотя-бы в плащ палатку, а многим скорее танковый чехол будет в пору. Слегка и "не слегка" бухие дамочки, к стати, наряжаться не хотели совершенно и хихикая приставали к ОМОНовцам, или шипели и царапались, словом — шабашь удался.

А вот ведьмами они были настоящими, по крайней мере некоторые. Одна красавица, с размазанной по физиономии то ли тушью, то ли грязью вытаращила на меня свои "чьорни очи" и заявила — "Чого вылупывся? Снимаешь? А ну, нечего тут снимать!". И все — камера снимать перестала.

Не выдержала встречи с потусторонним надежнейшая импортная техника, ценой к слову в пяток моих месячных зарплат.

Я эту камеру потом и сам смотрел и на экспертизу в Академию наук таскал, чудо оно и есть чудо — все детали и схемы по отдельности работают нормально, а вместе — ни хотят и все. Артефакт.(*артефактом называется достоверное событие или предмет (факт) существование которого необъяснимо с точки зрения современной науки)

Коллеги только посмеивались — "это хорошо, что она тебе не "понравилась", а то не только прибор для сьемки отказать мог. Пришлось-бы потом протез за счет конторы вшивать, мало ли чем приходится родине служить, все должно быть в полной готовности!". Самое смешное в том, что из шутки, как оказалось, в этих подколках был только шутливый тон. Были прецеденты.

А ведьмочка — похмеленная, накрашенная и упакованная, оказалась очень даже симпатичной воспитательницей в детском садике, потом извинялась и предлагала "отработать" нанесенный материальный ущерб службой в меру сил на благо родному отечеству.

Чудны дела твои Господи.

* * *

А летающую тарелку действительно сам видел. Уже тут, на Прерии, хотя они и на земле не редкость.

Небольшой диск неспешно скользил над границей степи и цепи холмов предгорья. Движение было весьма целенаправленное и прямое, не походило это на какое-то природное явление, скорее похоже было на поиск чего-то или облет участка. Тем более, что прямо на глазах диск сменил направление практически под прямым углом к первоначальной траектории, а ведь шел со скоростью под четыре маха (* махом, в честь физика Эрнеста Маха, называют скорость равную скорости звука в воздухе), и начал наворачивать витки "поисковой спирали".

На самом деле "диском" данный аппарат называю совершенно зря. Больше всего это было похоже на оптическое искажение, будто между наблюдателем и дальними горами скользила невидимая линза, причудливо изгибая находящееся за ней. Еще по краям диска отчетливо была видна "пелена", что не удивительно, удивительно скорее другое — при такой скорости инверсионный след должен быть куда как более заметен. Совершенно очевидно, что аппарат неизвестной конструкции был окружен каким-то барьером, который существенно менял локальные физические условия, скрывая за одно все очертания.

А еще характерным доказательством техногенности данного явления было то, что обе моих камеры практически ничего не засняли. Что еще более интересно — чем совершеннее было средство наблюдения, тем иеньше ему удалось "увидеть". Обе радарные станции военных, спутниковый радар и спутниковое же "Око" не увидели вообще ничего. Хотя способны отследить пряжку от ремня или пролет метеора в четыре миллиметра радиусом.

Дорогая камера и не самый плохой визор дали картинку на уровне "случайный брак пленки", то есть что-то есть, а вот что — не разобрать, да еще расфокусировка постоянная. Дешевенькая камера в электронной книжке, люблю почитать на природе, дало самое качественное изображение — уровня "какая-то точка в небе". Глаза в итоге рассмотрели больше всего.

Что не удивительно. Ведь стать "невидимками" можно разными способами. Например — транслировать на переднюю поверхность корпуса (или что у них там) изображение с противоположной стороны. Такая система может быть активной — камеры и проекторы разного типа, так и пассивной — волноводы, передающие падающий свет с малыми потерями, по последним то у нас давно есть материалы образующие эти "волноводы" самостоятельно, просто они дороги и далеки от совершенства.

Более того, все можно сделать еще проще и дешевле. Для летательного аппарата сойдет и просто поглощающий любое излучение корпус, а чтобы не казаться "черной точкой на светлом фоне" достаточно просто излучать во все стороны свет нужного спектра и интенсивности. Получится весьма похоже на то, что видел — размытое по краям круглое или вытянутое пятно.

Помимо пассивной защиты можно еще и прибегать к маскировке, первой задачей в этом случае это "размазать", сделать неузнаваемыми контуры. А еще можно забить приемный канал помехами — вспоминаем "цифровой" камуфляж. Обилие четких граней там вызывает перегруз канала восприятия, к тому же в зависимости от угла освещения и просто движения глаз наблюдателя рисунок меняется, в результате чего мозг и вовсе начинает "игнорировать" столь неудобный предмет.

Тот же фокус с техникой провернуть еще проще. Дело в том, что сьемка не непрерывный процесс. Даже первые киноаппараты снимали на отдельные участки пленки — кадры. Современные матрицы действуют точно так же, во время, когда идет считывание информации, камера ничего не видит. Но конструкторы пошли дальше и помимо считывания ведется еще и обработка информации с целью очистить изображение от помех.

А теперь вот представьте что можете очень быстро менять рисунок попадающий в объектив от нашей цели. Тогда на первом кадре на месте обекта будет набор из нескольких пятен, на следующем — уже другие пятна на других местах. Система шумоподавления просто вырежет в первом случае пятна, заменив их на "цвет фона", потом также поступит со следующим кадром и так далее. В итоге даже на месте ярко излучающего свет объекта на отснято материале не будет видно НИЧЕГО.

Все очень просто, если знать частоту обновления видеоматрицы. А глаза? Глаза в зависимости от индивидуальных особенностях увидят марево — частота обновления (а она есть и у человека) и инерционность у "биологической" камеры другая. И реагирует она на другие признаки чем техника.

И еще — спектральная чувствительность или диапазоны приема по цвету, у глаза и оптики разные. А техника выставляет общую выдержку именно "по среднему". И поэтому можно излучать в ультафиолете или инфракрасном диапазоне, что вообще полезно для здоровья в случае применения самонаводящихся ракет, вызывая "засветку" всего поля сьемки за счет аномального рассеивания волн этих диапазонов на оптике.

Если не поняли о чем я, то объясняю проще — попробуйте снять президентский самолет в момент когда включен противоракетный инфракрасный "пресс", у вас выйдет та же самая "летающая тарелка" только с торчащими из нее краями крыльев и возможно оконечностями фюзеляжа — все же наше техника куда как менее совершенна.

Все эти, и многие другие, тут не приводимые в виду не очевидности для большинства и сложности сопровождающих их расчетов, "мысли в пользу бедных" ушли в центр вместе с рапортом и результатами сьемки. Все же невидимые нашей обороной летательные аппараты, это какая никакая, но угроза национальной безопасности.

В ответ получил поощрительное удовлетворение достигнутыми успехами, и пожелание "бдить дальше". А так же выжимку из стандартной инструкции — наблюдать издали, в случае посадки — не приближаться, агрессии не проявлять, в случае проявления интереса со стороны пришельцев — стараться мягко от него уклонится.

Попытка прояснить поднятую муть привела прям таки к неадекватной реакции — меня вызвали на ковер. Хорошо хоть виртуально. Но и то страшно подумать сколько это стоит — сбросить с проходящего рейсовика практически одноразовый спутник, а потом наощупь просвечивать барьер, пытаясь услышать ответ от оставленного с другой стороны его дубля.

Начальство, впрочем, выглядело не злым, а довольным как кот добравшийся до сметаны. Потому выслушав уже и так известную официальную часть и браво отрапортовав о текущих делах, позволил себе поинтересоваться судьбой рапорта, а то никакой реакции.

— Ну почему, никакой — ответствовало начальство, — была реакция, была, самая что ни наесть "реакция". Хозяин даже перед научниками по столу постучал... кхе, головой самого борзого из них. Кричал, что разгонит нах, и какого хрена нужны дармоеды, если весь их выхлоп за десять лет, за гору потраченных "деревянных", которой хватит протопить крематорий куда яйцеголовые прямо из этого кабинета, прям счас и отправятся... Так, о чем это я? А да, весь их навар — помещается в один рапорт, вшивого резидента из невообразимой ктулховой задницы. Который все это из хрена высосал на собственный похмельный глюк полюбовавшись. А значит, надо этого молодца, столь удачный приход поймавшего, из той задницы выкалупывать и на место научников сажать, а их самих — на канифас и на растопку. Потому как они теперь — отработанный материал, а сказочник и по круче них имеется и что характерно — один, а не в виде цельного института, где каждый еще и жрет в три горла, а что прожевать не успевает — с противоположного конца заталкивает.

Тут непосредственный начальник перевел дух, усмехнулся в усы и подмигнув поинтересовался:

— Ну что готов перебираться в центр, в мягкое кресло с дыркой на сиденье?

И рассмеявшись при виде моей вытянувшейся физиономии, поспешил успокоить.

— Да ты не волнуйся так, научники у нас народ привычный, опытный, где надо лизнули, как хотелось погладили, умело почесали поскулили со старанием, хвостиком повиляли да нагнулись по ниже. Так что остаешься ты и дальше в своей ктулховой заднице, а они в своей привычной коленно-локтевой...

— Ну а если без шуток, — изображение на экранах враз приобрело монументальный вид, а брови грозно сошлись к переносице, — то скажи мне сам добрый молодец — почему наши доблестные военные нихрена на своих радарах не видят, хотя уже десятилетиями утверждают, что у них каждая травинка под контролем и враг даже муравьем не проползет? И что из этого следует в плане, так сказать, сначала тактическом?

М-да, придется радовать старика вполне понятной ему банальностью, понять бы к чему он клонит...

— Ну, это вопрос что называется "по специальности". Любая радарная система рассчитана на обнаружение летательных аппаратов вероятного противника и, для НИХ, характеризуется двумя показателями, например — вероятностью пропуска цели и вероятностью ложной тревоги. Первая, если мне не изменяет память, составляет от 0,6 до 0,75, вторая где-то десять в минус четвертой степени.

— А так, чтоб для престарелых партработников пришедших в контору еще по комсомольскому набору?

— Даже современный самолет будет обнаружен скорее на второй — третий поворот антенны, основной упор делается на то чтобы тревожная серена не орала каждую минуту, по тому что это — сожжённый керосин, ресурс "слетавших посмотреть" перехватчиков, седые волосы оперативных дежурных и их же измученные геморроем и начальственным вниманием задницы. Ложных тревог никто не любит, но даже не это главное — этот параметр еще и напрямую на помехостойкость завязан, а это уже больше чем серьезно — один постановщик помех может вывести из строя всю ПВО разом, с вредом от проскочившей цели это по любому не сравнится.

— Ну и каков вывод? — Благосклонно кивает начальство.

— Военная радарная сеть заточена под обнаружение аппаратов исключительно близких к имеющимся на вооружении характеристикам. Они даже сильно устаревшие гражданские образцы начинают игнорировать — древние истории и "улетевшим" в Турцию кукурузником и севшим на Красную площадь пепелацем — тому подтверждение, хотя и там и там собственно радары были ни причем.

— Ближе к теме.

— Вывод: обнаружить аппарат способный на четырех махах менять направление движения под девяносто градусов вояки могут только случайно, в случае отказа ЕГО аппаратуры маскировки. И даже если увидят — тревога не будет объявлена, поскольку не будет устойчивого сопровождения. Метка от цели, способной так переломить траекторию и на такой скорости, будет просто скакать как блоха по экрану и будет проигнорирована — как случайная помеха или сбой аппаратуры еще оператором, на КП данная информация даже не уйдет.

Начальство становится серьезным:

— Рекомендации?

— Военные для таких случаев даже отдельный термин придумали — "Ангелы". Чтобы хоть как-то снять с себя инциденты, когда аппаратура все же выдает сопровождение, а поднятые перехватчики утюжат воздух до посинения, ничего притом не находя. Хрен его знает, может и правда это какие-то "атмосферные вихри повышенной для радиоволн отражающей способности", но есть участки, на которых таких "ангелов" видят регулярно — от несколько раз в неделю до пары раз за дежурство. Вот там и надо работать, начиная с анализа, потом пытаясь использовать нестандартную аппаратуру — акустику там или магнитные датчики, да хоть собак или гравитацию, ведь совсем нематериальными "чужие" быть не могут.

Что-то мне вид начальства не нравится — задумчивый он какой-то, да и не помню, чтобы при мне раньше ус зубами прихватывал. Слова его, впрочем, еще менее вдохновляющие, не люблю когда при мне "про себя" разговаривают.

— А ведь аналитики правы были... Нельзя тебя без присмотра оставлять... Вроде и умный, а дураааак.— и тут кивну каким-то своим мыслям, резко — Так молодой человек, а теперь переоцените все вами сказанное, так сказать со стратегической точки зрения. Особенно — ту часть, где говорили, что все военное ПВО/ПКО под Земную же технику и заточено.

Вот тут приходится тянуть паузу уже мне... Но, двум смертям не бывать, и встряхнув головой пускаюсь во все тяжкие:

— Хотите сказать, что со стратегической точки зрения дело выглядит так — живет себе на коралловом островке племя "мумба-юмба", рыбу ловят, ракушки для мены с соседним островком собирают, воюют с другим племенем — "юмба-мумба", что на другой стороне лагуны живет. Недавно вот построили пару "великих океанских" плотов и до нескольких окрестных скал по течению доплыли и даже там пару хижин соорудили. — Ага, у начальства что-то очки на лоб лезут, интересно заржет или нет? Прибавим градуса:

— А тем временем вокруг много чего происходит. Дымы, а то и корабли на горизонте случаются — куда-то там, авианосная многоцелевая группа по своим делам собралась. Подлодка мимо проскальзывает — перископ выставляет, хоть в оптику на пляж посмотреть. Стратегические бомбардировщики в небе инверсионные следы чертят... — как то нерадостно начальство выглядит, правда глаза колет?

— И надо главному ответственному за "происки злобных духов" — шаману племени, только радоваться, что неинтересны никому их ракушки и рыба, и что ни алмазов, ни упаси идолы — нефти, на их островке нету. Да еще следить, чтобы сильно воинственные соплеменники пролетающим самолетам копьями с кремневыми наконечниками не грозили — не приведи духи предков, небожители увидят, и явятся посмотреть, кто тут такой смелый.

Так, начальство я, кажется, все же достал — взгляд становится добрым, а лицо спокойное без каких либо попыток изобразить гнев, сплошное внимание.

— Рекомендации? — А вот голос подвел, как ворона каркнула. Но меня уже несло:

— Да все просто, если вдруг на пляж высадятся желающие отдохнуть от службы "морские котики" — бучу не поднимать, все ценное спрятать в заранее отрытое противоатомное убежище, организовать выпивку, закуску и досуг — с охотой на крокодила "на живца". Ну и девок, понятно, организовать — в расчете на возможное улучшение популяции, и получение супер воинов способных загнобить на раз соседнее племя. А так же тащить все, что попадется на глаза и не прибито гвоздями, что не сможем использовать — придаст нам дополнительный статус в глазах соседей. Что прибито гвоздями — вымениваем на туже выпивку или девок.

Казалось, что я все-таки увижу сегодня чудо невероятное — ржущего разведчика. Но не срослось, старая гвардия крепка — поправил очки, вытер платком покрасневшее лицо и начал выдавать пилюли:

— Девок — отставить, про сифилис и СПИД забыл? Хотя... если при соблюдении карантина... Тфу, на тебя, запутал чертяка. И самое главное забыл — информацию собираем.

— Есть, сэр! — нагло прикладываю руку "к пустой лысине", — все похабные анекдоты и любимый загиб сержанта будут тщательнейшим образом законспектированы тремя независимыми свидетелями — для дальнейшего анализа компетентными специалистами!

— Отставить, уморил чертяка, вот что значит — человек с высшим образованием, хоть и дурак, но эрудированный — какие исторические параллели находит... А может действительно тебя в центр забрать? Хоть не так тоскливо в нашем болоте станет...

Хватая за хвост, удачу пытаюсь выгрести против течения

— А все же разрешите поинтересоваться... — начальство разом серьезнеет.

— А хрен его знает. Знаю я, как из нашего разговора вышло, даже меньше твоего, разве что байками и слухами поделиться неофициально могу. Самая обидная теория — что они на Земле просто живут и на нас внимания не обращают. Как скажем мы на муравейник возле дачи. Если далеко от дома — пусть себе будет, мураши даже пользу приносят, а начнут сахар таскать или дерево портить — так литр бензина, две спички и всего делов...

Начальство внимательно оценивает эффект от своих откровений на моей физиономии и, сочтя его удовлетворительным, продолжает:

— Вот только мало подтверждений такому подходу. Интересуются они нами, а бывает, что и НАМИ интересуются... и довольно благожелательно, что не может не радовать. Отсутствие интереса правда настораживает, правда это, кхе — как ты там сказал — "ни нефти ни алмазов", гм... может и действительно к лучшему. Ходят слухи, что и даже просьбы некоторые выполнялись, и кое какие намеки нам шли тоже... Выполняли, куда деться, все же если просят — уже хорошо. К тому же намеки у них... М-да, что-то я разболтался. В основном игнорируют нас, как тех муравьев...

На какое-то время повисла тишина, которую было страшно нарушить даже вдохом. Но начальство все же нашло в себе силы продолжить.

— Словом парень, если действительно сможешь с их сержантом по девкам сходить, или просто выпить вместе — тут новой дырочкой на погонах не обойдется, тут такая тема... А если больше совместной пьянки чего выйдет — будет тебе памятник, — сомнительно-оцениващий фигуру взгляд, — бюст. Но из чистого золота, бюджета не пожалею — сделаю, потому как скорее всего — посмертно.

И хитро улыбаясь, собеседник "отрубил", ударив ладонью по невидимому столу:

— Но и сам понимаешь — или грудь в крестах, или голова... По тому как по должности я такие дурные инициативы должен пресекать. Да и вероятность того, что такой случай именно тебе представится — нулевая. А говорю я тебе все эти старческие маразмы только благодаря мнению аналитиков — чтобы ты не по глупости в пчелиное дупло лез, а по трезвому размышлению и за медом. Все! Идите работайте, товарищ старший лейтенант!

Оставалось только сказать — "Есть!" погасшему экрану и идти куда послали. Работать.

Впрочем "стрельба по тарелочкам" прошла еще более-менее благополучно, а вот вовремя "охоты на снежного человека" страха натерпелся — не приведи господи, еще раз так попасть.

________________

-Ну, дык это самое...

Разговор не клеился, несмотря на все достижения психологии, включая антикварное "как приобретать друзей", "невербальные способы воздействия на подсознание" и запрещенное НЛП (* нейролингвистическое программирование), примененные в попытке разговорить собеседника. Собеседник не разговаривался, более того — возникало сомнение, что он вообще умеет говорить что-либо кроме междометий. Оставалось только плюнуть на вычитанное в тоннах разнообразной макулатуры, и переходить к самым негуманным средствам получения информации. То есть вздохнуть и полезть в саквояж за чрезвычайными средствами.

— А почему-бы и нет? — Незамысловатая сентенция была вознаграждена робким огоньком надежды в глазах допрашиваемого, который превратился в лесной пожар, когда на свет была извлечена бутылка "столичной" и кусок сала с чесноком.

Что не говорите, а бездумное копирование даже и удачных методик без учета местных реалий — глупость несусветная. И наблюдая изменения, произошедшие с моим контактом, я в этом уверился совершенно и абсолютно. Петрович, еще минуту назад не знавший, куда деть руки и как ненароком "не дыхнуть" на столичного гостя последствиями вчерашнего, теперь оживился и развил прямо таки чародейскую деятельность. Еще миг не шедший на контакт и нежелающий ничего вспоминать из произошедшего, этот "партизан на допросе" вмиг стал лучшим другом, готовым распахнуть душу во всю немалую ширину. Людям нужно совсем немного для счастья — всего лишь понимания.

А стол тем временем заполнялся нехитрой снедью, в просторечии именуемой "закусь" — зеленым и репчатым лучком, ароматным ржаным хлебом, кольцом прикопченной домашней колбасы, какими-то подозрительными, но очень аппетитными маринованными грибочками, квашеной с клюквой капустой и бочковыми огурцами. Смутные сомнения в правильности выбранного способа дознания начали перерастать в панику и завершились спокойствием обреченного, когда хозяин со словами — "Эт, чтоб потом два раза не бегать", крякнув выставил на стол заткнутую кукурузным початком полную на две трети четверть (* бутылка объемом в "четверть ведра" или 3,1 литра) какой то белой мути — дабы не переводить ценный продукт местные приспособились гнать самогон из привозного зефира.

М-да, а как хорошо все начиналось...

В наш насквозь информационный век даже агентурную работу можно вести не выходя из дома, настолько сильно сеть проникла во все сферы жизни. В прочем зачастую другого пути и не остается. Выход в поле — скорее исключение. Слишком ничтожны наличные "агентурные ресурсы", а в сети вычислительные мощности хоть как то компенсируют этот недостаток.

Между прочим, чтобы дать знать "кому надо" тоже нет необходимости выходить из дома. Просто заходите на сайт службы — такой с неизменной Фемидой и заколоченной крест на крест досками с торчащими ржавыми гвоздями монументальной дверью с неизменным объявлением — "в связи с ремонтом вход временно закрыт, стучать по телефону N .... ". Номер там, кстати, настоящий — приемной "дневного", но если кликнуть по самому объявлению, то под дверью образуется лестница вниз с указателем "подвалы кровавой гебни". Заходите — пообщаемся.

За стаканом виртуального виски в уютном подвальчике вполне можно поболтать с скучающим барменом, Аверсом или Реверсом (думаю уже догадались кто там кто), в зависимости у кого теперь какая смена, перекинутся парой слов со старыми знакомыми, оставить приколотое объявление на доске, да и много чего еще...

Несмотря на несерьезность внешнего вида, сайт очень важный инструмент в нашей работе. И защищен по высшему разряду (сам делал), любые заходы на него не могут быть перехвачены или отслежены, а попытки это сделать не останутся без внимания, все же "федеральный закон о безопасности" дает весьма широкие полномочия и грех ими не пользоваться. Мы его и для официальных встреч с Дневным используем, впрочем, и поболтать при "пересменках" тоже случая не упускаем.

Постоянным клиентам, предоставляется даже возможность воспользоваться "черным ходом", или нашим анонимайзером — для осуществления операций которые они хотят оставить в секрете. Достаточно рассказать бармену интересную историю. Большую часть таких посетителей составляют обычные подростки, желающие на время выйти из под "родительского контроля". Впрочем, господа бизнесмены и обычные домохозяйки нас вниманием не обходят. И не стоит считать такие источники малозначимыми или несерьезными, то что порой они сообщают бывает ни купить ни за какие деньги. Главное, это умение работать.

Но в этот раз информация пришла не на сайт.

Просто пытался отвлечь Леночку от очередного "провисания" в сети, в тот раз так вышло что обе моих любимых игрушки (комп и сами понимаете кто, только не подумайте на работу) были заняты друг другом. Вот тогда я и что называется "заглянул через плечо" на один из дамских сайтов. В глаза бросилась история, точнее речь то там шла о том кто такие на самом деле аборигены — неотесанные мужланы или идеал мужчины, но одна фраза во всем этом трепе была достойна внимания компетентных органов. В одной из кафешек группа аборигенов заспорила о виденном одним из них Хозяине.

В результате чего "очевидцу" посоветовали ходить в лес похмеленным, как минимум, и вообще болтать поменьше — про хозяина и "своим" слишком много знать не надо. После чего "Петрович" покинул помещение общественного питания, аккуратно закрыв за собой дверь и совсем не обратив внимания на взгляд готовой его утешить дамы бальзаковского возраста.

Дальше разговор свернул на тему что "все мужики и прочие Ко", но я уже сделал стойку и оставил Леночку в покое, зря конечно, но во-первых, она внимания не обратила, а во-вторых, очевидец встречи с Хозяином это действительно редкость. И на эту тему действительно с посторонними не распространяются.

Хозяином мы интересовались давно и плотно. И столь же безуспешно.

Что неудивительно, если пытаешься поймать легенду. Или миф. Обосновываясь на новых планетах люди приносили с собой старые легенды порой причудливо адаптирующиеся под местные реалии. Легенда о "снежном человеке" этой участи не избежала. Данного персонажа безуспешно ловили на матушке Земле, продолжили и на Прерии.

Вот только здорово настораживал определенный факт — в отличии от Земли, тут не было НИ ОДНОГО "неопровержимого" доказательства его существования. Любой случай имел свое логичное естественное объяснение. Даже свидетели вели себя как-то неправильно, обычно человек ставший свидетелем чего-то необычного начинает чувствовать собственную исключительность и продолжает настаивать до конца, пусть и на очевиднейшем бреде. Тут все было совсем наоборот — люди воспринимали происходящее как обыденность и будто старались забыть произошедшее.

Эффект, между прочим, известный в психологии и, в свое время, озвученный нам на лекции — "спасенные почти никогда не помнят лиц спасателей, и вообще стараются забыть все связанное с этой ситуацией". И одно это явно говорила в пользу реальности самой ситуации, если не действующих лиц. А вот с вещественными доказательствами не везло. Катастрофически.

Все, что попадало в руки, можно было смело трактовать в пользу "естественных причин", а все остальное терялось бесследно. "Снежный человек" видимо хорошо просчитывал реакцию компетентных органов и заранее подготавливал правдоподобные объяснения собственного не существования. Это беспокоило гораздо сильнее, чем ворох Земных "совершенно неоспоримых свидетельств". Здесь нам все же не Земля...

Последний случай давал уникальный шанс, судя по всему, событие произошло не позднее двух суток, и еще был шанс "по горячим следам" хотя-бы снять показания с очевидца. А то и найти вещьдоки.

Уточнить, кто был этот абориген, не составило труда. К слову, "аборигенами" называют жителей умудрившихся самостоятельно выжить на Прерии после катастрофы Высотска и общего кризиса заставившего оставить большинство созданных колоний без поддержки метрополии. В отличии от них большинство жителей теперешней столицы — Плесецка, живут тут не более пяти лет. При этом они уже распоряжаются практически всеми финансами и потребляют львиную долю импорта. Ситуация грозящая немалыми неприятностями в будущем, но упорно сохраняющаяся и усугубляющаяся на протяжении последних лет, несмотря на все наши сигналы. Можно было-бы заподозрить в ней действия ПиПки (так прихотливо исказилось должность "полномочного представителя Президента в регионе"), но он тут не больше чем пристяжной с энтузиазмом взявшийся за "освоение средств", а реальные силы нам недоступны и явно находятся по другую сторону портала.

Но вернемся из глубин высокой политики, или высей глубокой — как кому нравится.

Определить номер визора барышни труда не составило, благо хостинговый сервер принадлежит моей фирме и логи доступны в любой момент времени. Базовые станции выдали "трекинг" ее визора за последние два дня и осталось только бегло проглядеть данные с камер кафешек, в которых она успела побывать "на охоте". Искомый объект в итоге обнаружился меньше чем за две минуты.

Солидный мужчина, разменявший пятый десяток, приезжал в город по делам, заметно что волнуется. Визора у него не было, роскошь это для местных пейзан невероятная, но камеры дорожной службы, магазинов и гостиниц белых пятен практически не оставляли, а по данным диспетчерской воздушного контроля мой объект — Асмолов Федор Петрович, ни кем иначе как "Петровичем" не называемый отбыл шесть часов назад в свой поселок на борте номер Яг-А1618 по месту постоянного проживания. Время, которое понадобилось специальной программе чтобы превратить плоское изображение в трехмерную модель лица, а затем по параметрам найти нужного человека в базе данных паспортного стола, было еще меньше чем понадобилось на просмотр самого эпизода в кафе, даже в ускоренном режиме.

Дальше все было просто. Поселок уже давно подавал заявку на установку новой направленной антенны связи, но ждать оказии, судя по длине очереди "средней срочности", им предстояло еще долго. Возник повод заодно сделать доброе дело и спустя два часа реквизированный под благое дело бесхозный, ввиду ушедшего в отпуск пилота, коптер-передвижная лаборатория унес в сельскую глубинку технического директора ЗАО "Сатурн", временно сменившего амплуа на мастера-наладчика.

Безотказно сработала стандартная процедура "подхода к цели", через местных кумушек, вываливших на свежие уши прямо таки гору поселковых сплетен, и интерес к Петровичу "Самого" видавшего был вполне обоснован. Вот только не стоило недооценивать противника, большие массы людей, особенно в замкнутых сообществах, обладают способностью видеть суть сквозь любую отвлекающую мишуру. Задурить голову, используя психологические фокусы уровня "запоминаются первые и последние фразы" можно один на один, а пяток бабушек на лавочке возле "сельпо" порой сработают лучше и быстрее матерых зубров контрразведки.

Так что пока оставленный заслон вел арьергардные бои, сдерживая армию вторжения на дальних подступах, служба раннего оповещения уже разнесла по селу слушок — "пришлый хозяином интересуется...". Насколько сложным предстоит будущий, разговор стало ясно даже не с первого слова, а с вида самого Петровича — наряженного в белую рубашку и выходной "пинджак с карманАми", в качестве органичного дополнения к неопохмеленой физиономии.

Впрочем, и мы не лыком шиты и ядерная смесь достижений современной науки в лице органической химии и фармакологии, дополненные тысячелетним опытом "борьбы с зэлэным змием" начали давать результаты.

— Я его вот как тебя видел. Правда подальше — метров с пятидесяти. — Опьянение казалось совсем не влияло на Петровича, речь и ясность мыслей от принятого вовнутрь практически не страдали, только выражение лица становилось все более каменным, и все больше капель начинало попадать мимо рюмок при подготовке к очередному "вздрагиванию".

— Страшно было?

— В лесу боятся нельзя, но до того скажу честно — боялся, а вот как свиделись — страх пропал. Я ведь по его следу шел, думал болтают зря люди, что новый зверь в округе появился, а как отпечаток лапы в мокрой земле увидел, так сразу в пот и прошибло.

— Ну зверь и зверь, что в нем такого...

— Э не скажи, у каждого зверя своя повадка. Кого можно шумом отпугнуть, а кто на звук выстрела как на "все к столу" реагирует. А тут след-то свежий, очень свежий да еще странный до невозможности.

— И чего в нем было того... неб.. нееб... необич... странного словом...

— Да как тебе сказать, чтоб понял, ты росомаший след видел? Нет... ну в книжке посмотришь, его или медвежий когда он на пальчиках идет — городскому оно без разницы...

— Пааадумаш — рос-сомаха, вот МЕдвед, это да! — Кажется, переигрываю, Петрович как-то уж очень трезво смотрит, хотя мои 0,7 уже давно кончились и вход пошла "белая муть".

— Ты неправ Константин Батькович...

— Иванович я — Ик! Да чего это туда, Ик!! Намешали... Но ты меня просто Кругляш зови...

— Так вот, росомаха зверь серьезный, с ней и твой Медвед связываться не рискует, а еще у нее характер озорной. Если глянешься ты ей — все, вали куда подальше, житья не даст. Ничего не боится, любые запоры открывает, что твой домушник, а что открыть не сможет — сломает, силы у нее немеряно. Но это если баловства ради, а вот если она на тебя в охоту выйдет... тут уже не шутки, свалится с дерева и будет когтями рвать, опомнится не давая. Хорошо хоть этот зверь на человека всерьез не охотится, он больше поозоровать.

— Все, убедил — росомаха зверь сурьезный, не чета косолапому... Тот неповоротлив, а эта сама ловкость и стремительность...

— Вот ведь... охотничек из тебя Кругляш... Ты только не вздумай на это рассчитывать, слышь — не вздумай, если доведется с ведмедем встретится. Он на прямой внедорожник обгонит — больше шести десятков километров дает, лося в чаще догоняет... эх, совсем вы там, в городе, зверя уважать разучились, за периметром вашим, прям как дети малые.

— Все. Понял. Не сурьезных зверей не бывает, неправильный подход выберешь — тебя и хомячок загрызет. Так?

— Голова! Видать ума много раз такая большая. За это надо бы...

— Ага, наливай!

— Будьмо!

— Так что же там не так со следом тем росомашьим было?

— Да не росомаший, похож только, тем более в полтора раза крупнее. А так — всем он отличался. Вот как лист каштана от листа клевера отличаются, вроде тоже похожи окромя размера, а не спутаешь. Размер, впрочем, настораживал, не то слово, такая зверюга так близко к селу... Она ведь мясцом питается и на ее вес мяса надо много. Вот и подумалось мне, что он уже давно меня учуял и смотрит, свежий след-то. А тут бежать нельзя, и отступать нельзя — зверь эту территорию наверняка моей считал, мои ловушки смотрел, начнешь уходить — совсем обнаглеет, попробует свое превосходство показать. Вот и пошел я вперед, глупо конечно, но какой-то кураж нашел. Думал, что если так нагло на него попру, то он может и на попятную пойти.

Петрович покрутил в руке граненый стакан, рюмки уже некоторое время были признаны "несерьезной посудой и попасть сложно", заново переживая свою опрометчивость. Я про себя прикинул источник его "куража", похоже, если он так каждый день отдыхает, то...

— Так вот, тулку свою верную перезарядил, ясен пень. В один ствол картечь "пятерку", в другую — пулю, хорошая у меня была — шарик от подшипника свинцом залитый. Оба курка взвел, так чтобы в случае чего... да и попер буром. Недалеко впрочем, прошел, аккурат вдоль овражка буреломом доверху засыпанного прошелся, малинник обошел и тут ОН. Стоит. Смотрит.

— Неужто шмальнул?!

— Да ты что! Хотя до него метров пятьдесят было, дистанция самая что ни на есть... Но у меня даже мысли такой не возникло, руки сами опустились, и вообще все как-то стало далеко... мелко что ли...

— И каков он?

— А не запомнил толком ничего — глазищи только громадные, на пол лица, будто у ребенка, в самую душу заглянули. Уши все время шевелятся, на жеребячьи похожи. Голова круглая, кошачья, все остальное в шести скрыто, шерсть серая, были черные пятна, но родные или просто тень от листьев не понять, даже мужик или баба не разглядел.

— Так немудрено, зверь же к тебе грудью стоял? Что так разглядишь...

— Какой зверь? Или хотя... в общем стоял он как мы, на задних и ни на что при этом не опирался. Так что не будь шерсти увидел бы наверняка, если там было чего... Впрочем никаких сисек тоже не висело.

— Ну а потом то что? Может он тебе еще и сказал чего?

— Нет, не удостоил... Посмотрел на меня секунду, головой покрутил и ладошкой так от себя ко мне махнул, будто отталкивая.

— А ты?

— А что "я", развернулся да и пошел, как пришел.

— К зверю спиной повернулся?! — удивленный возглас хоть и был "в тему", но получился совершенно искренне. Событие все больше приобретало прям-таки мистическую окраску.

— Ты это... Не называй его больше зверем, а то сразу городского за версту видно, хоть вроде и человек с пониманием... — Петрович решительно влил себя еще остававшееся на дне стакана, и продолжил — Ничего я тогда вокруг не видел, тишина и покой на душе были. Только когда до овражка дошел — почувствовал, что что-то не то. И ведь не сразу даже понял, в чем дело — тулка моя, неведомо как за спиной оказалась, курки спущены. И когда я это все сделать умудрился, ума не приложу... — Петрович, задумчиво поискал ответ на дне пустого стакана и, спохватившись, потянулся за четвертью.

А дальше пришлось воочию убедиться в словах первого шефа, говорившего — "как это "не помню, пьяный был", не бывает так чтобы не помнил, бывает, что вспоминать не хочется, стыдно потому что".

Словом, вспоминать, что было дальше не хочется многое. Тем более что достижения современной фармакологии сдались перед мудростью зеленого змия, а вот мгновенно это произошло или постепенно, восстановить не удалось. Зато все остальное вспоминалось потом, с немалым стыдом, но вспоминалось.

Например, как двоим, крепко хильнувшим мужикам, захотелось еще догнаться и они поперлись через все село к Морковне у которой был самый забористый самогон. Причем, просто так им идти было скучно и в итоге они вовсю подбадривали свое перемещение исполнением арии князя Игоря. Выбор репертуара, судя по всему, принадлежал мне, поскольку Петрович слов не знал и только подвывал мотив.

Загадочная Морковна с исконным женским долготерпением наблюдала четыре попытки штурма собственных ворот, сопровождавшихся громогласными военными советами на тему — куда они открываются и не проще ли будет перелезть. В итоге ворота пали (хорошо хоть не буквально) под скоординированным натиском и решительными усилиями, а хозяйка, поигрывая дубовым засовом от хлева из сотого бруса, смогла вежливо поинтересоваться — "чего надо, гости дорогие".

Простой вопрос вызвал некоторое замешательство, поскольку в пылу штурма цель его несколько подзабылась. Выяснение цели мероприятия могло сильно растянутся, а то и вовсе иметь непрогнозируемые и особотяжкие последствия, хотя-бы по тому, что среди рассматриваемых вариантов были и предложения как руки и сердца, так и более конкретных истосковавшихся по женскому вниманию частей мужского организма.

Впрочем Морковна оказалась слишком опытной, чтобы принимать в серьез пьяные обещания (оно и хорошо, как вспомню этот сотый брус привычно лежащий на сгибе локтя женской ручки, мало отличающейся от Лидочкиной ножки, так и вздрогну), и четко знать — чего им (мужикам) на самом деле надо. В итоге новая четверть (по цене бутылки хорошего коньяка) со словами — "вот, на карбиде настоянный!" появилась как по волшебству, задолго до того как "совет в филях" пришел к единому мнению.

Потом была какая-то древняя бабка которая, нервно крестясь, всунула нам полбочонка "совершенно изумительной капустки"... Потом Петрович громогласно уверял что Хозяин — его лучший друг... и Колобок его лучший друг... И вообще, во всем мире между людьми должен царить мир и уважение. Вот Колобок меня уважает... "И я тебя уважаю!"... "И ты... А ты это кто?"... В итоге, методом бесконечной рекурсии, все же пришли к решению что — "все друзья должны друг друга уважать, а те кто тебя уважают — это и есть настоящие друзья".

Под конец, всплыло сакраментальное — "вот мы хорошо сидим, а Хозяин и лучший друг Петровича — в лесу. Получается, что неуважение мы к нему проявляем". В итоге, прихватив с собой недопитую четверть и остатки на дне бочонка "замечательной капустки", два закадычных друга поперлись в лес.

К Хозяину. Уважение оказывать.

* * *

Осознание своего места во вселенной вернулось рывком. Вовремя. Хотя и все равно безнадежно поздно. Оглядев разом протрезвевшего Петровича, на его побелевшей физиономии увидел отражение схожих с собственными мыслей. Из позитивного было только то, что хотя-бы стволы мы умудрились не забыть, на чистом рефлексе надо сказать, на этой милой планете с оружием даже в спальне расставаться не стоит. Итого: "Астра" у меня, двенадцатого калибра вертикалка у Петровича. Все остальное, начиная от экипировки и заканчивая где-то потерявшимися бутылкой и закуской — в минусах.

Пожалуй, настало время успокоить совесть каким-нибудь зароком — "если выживу, то больше НИКОГДА не буду мешать психотропное со спиртным, чтобы там не писали в инструкции по применению...".

Самое поганое в ситуации — занесло нас довольно далеко, что, надо сказать, само по себе было чудом объяснимым только тем, что местные обитатели явно ох... охренели, от такой наглости, когда парочка упившихся в стельку ввалились в их лес, ругаясь как сапожники и разя во все стороны перегаром. У пьяных и влюбленных, говорят, есть персональный ангел хранитель, а с сумасшедшими не рискует связываться даже голодный хищник. Наверно боится заразиться.

Второй неприятностью была причина, по которой мы разом протрезвели. Отмотав назад ленту памяти стало понятно, что последние минут десять психика испытывала просто невыносимое давление чужого взгляда. Видимо все же нашелся в окружающем пространстве кто-то по-настоящему голодный. А опьяненное сознание не реагировала на очевидную угрозу, пока уровень адреналина не превысил критический порог.

Попытка совершения ретирады не встретила сопротивления, но и ощущение взгляда все не пропадало, более того он явно приблизился — похожие ощущения наверняка испытывает цепляющаяся за спасательный круг жертва кораблекрушения, не видя, но буквально кожей чувствуя как вокруг нее нарезает круги треугольный плавник. Ограниченная видимость — лес был с густым и зеленым подлеском, в котором кто-то кого-то время от времени то ли жрал, то ли совсем наоборот, никак не прибавляла душевного спокойствия и уверенности даже в следующей секунде. В такие места и с профессиональным тепловизором соваться можно только сработанной командой или с "роем мошек"-беспилотников.

Пусть и не совсем обычные визоры, с совсем необычными программами на борту, в текущих условиях помогали на огорчение мало.

Что-то им мерещилось постоянно и так часто, что пришлось отключить звуковое оповещение, надоело дергаться каждую секунду, что-то действительно массивное двигалось сквозь листву на пределе видимости, давая инфракрасный отблеск на верхушки деревьев и заметное оптической программе волну вздрагиваний тонких веток подлеска. Но ни идентифицировать и даже определить количество преследователей визор не смог. Это могло быть несколько целей или одна движущаяся по спирали, аналогия с акулой стала казаться вещей...

В дополнение ко всему прочему организм еще и категорически заявил о том, что он настоятельно желает уменьшить концентрацию отравы внутри себя, расставшись заодно с приличным количеством жидкости. И плевать ему на тактическую ситуацию.

Некоторое время пробовал терпеть. Ага, как раз тот самый случай. Пришлось останавливаться в наиболее открытом (условно) месте и пытаться решить физиологические проблемы. Под перекрестными взглядами неведомых доброжелателей, просто расстегнуть пуговицы на камуфляже оказалось не просто неудобно, а еще и небезопасно. Сложно это сделать одной левой рукой, когда в правой зажат маузер, с досланным в ствол патроном.

Так что когда, наконец, борьба с удавом вошла в решающую фазу, вместо облегчения почувствовал только раздражение. И не смог сдержатся — крепко сжав рукоять в качестве успокоения зашипел:

— Где ты, сволочь, перестань пялиться, да выходи уже!

В ответ куст напротив меня чихнул, буркнул — "ой, ей-ей — какие мы нежные..." и отполз влево, растаяв в подлеске. А я так и остался — с отвисшей челюстью и как в том анекдоте про охотника — "вижу, что не кабан, понимая, что не кабан, а перестать сс..ать не могу", хорошо хоть успел подготовиться.

А напротив меня Петрович между прочим белый как мел, трясущимися губами что-то сказать пытается. Мы ведь операцию "опростаться" проводили по-боевому — когда напарник контролирует ситуацию за спиной неподвижного товарища, перемещаясь по небольшому радиусу, чтобы не перекрывать сектор наблюдения даже в малости, на значительное время. Я думал это на него ситуация так повлияла, ведь "разговорчивый кустик" от меня был метров за шесть, а от него всего за два, считай рукой подать, да еще и за спиной, пусть и сбоку. Но все оказалось еще печальнее, что я мигом понял, когда Петрович, оставив попытку совладать с лязгающей челюстью, просто ткнул мне трясущейся рукой за спину.

Когда резко повернулся среагировав на недвусмысленный жест, то столкнулся с взглядом серого амфициона. Это потом, задним числом, понял, что таким манером жизнь мне объяснила, как выглядит упоминаемый в книгах "мертвый взгляд", а на тот момент от самопроизвольного опорожнения кишечника меня спас только непрошедший шок.

Потому, просто отстраненно отвел взгляд от этих погасших букал, и оглядел окрестности — несмотря на то, что хищник лежал на брюхе глазки находились практически вровень с моими, заодно оценил "тормозной путь" прочерченный этой тушей в траве и колючем кустарнике.

Все было совершенно понятно — зверюга отлеживалась в малиннике, легко следя за нами сквозь ветви и листья, амфиционы вообще прекрасно видят тепло. Выбрав самую аппетитную цель "серенький" решил совершить что-то вроде тройного прыжка — первым выпрыгнуть из малинника и взять разгон, вторым набрать скорость и с высоты оценить реакцию жертвы, потом приземление метрах в семи у меня за спиной, а последний третий настильный прыжок, должен был завершиться на загривке жертвы...

Вот только в середине второго прыжка желающему пополнить сегодняшнее меню помешали, о чем нагляднейшим образом свидетельствовала аккуратная дырочка, ровно между вылупленными от удивления мертвыми глазами. Интересная такая дырочка, даже мизинец в нее не помещается — меньше трех миллиметров на глаз, будто проплавленная в живом теле и еще эти шарики на концах обгоревших шерстинок по краям канала...

Казалось, можно было спокойно перекреститься в честь чудесного избавления, но сумасшедший взгляд напарника, шарящий по окрестным зарослям, несколько напрягал.

— Петрович, расслабься. Все закончилось. — Думал успокоить, не тут то было. Но собеседник, по крайней мере, сосредоточил взгляд на мне и прохрипел:

— Они сейчас парами держатся...

После чего где-то в лесу хрустнула ветка и наши измучанные нервы не выдержали. Первым, не разбирая дороги, ломанулся сквозь подлесок раненым лосем Петрович, пришлось и мне выкладываться на полную, просто чтобы не отстать.

Хотя, если положить руку на сердце, то всего моего самообладания хватило только на вбитом во время "спецназовской" подготовки рефлексе прикрыть лицо пятерней с растопыренными пальцами. Это чтобы глаз веткой не выхлестнуло, и можно было хоть как-то смотреть под ноги и по сторонам — не приведи господь вовремя такого сумасшедшего бега подвернуть ногу или наскочить на сучек...

Некоторое время мы изображали стадо убегающих в панике оленей, если конечно кто-то видел оленей, палящих в любую подозрительную тень из всех наличных стволов, но все рано или поздно должно было закончиться. И дыхание оно не бесконечное, и патроны рано или поздно кончатся даже в длинном магазине на сорок маслят, но чудо в тот день было нам явленно во второй раз — слева раздался выстрел и резкий звук рожка.

Стрельнув в ответ в воздух, и еще прибавив ходу, откуда только силы взялись, мы радостно вывалились прямо на стволы "спасательной партии".

Встретили нас, что называется, "как родных" — каждый норовил залепить оплеуху, для приведения в чувство и высказать все, что он думает про двух идиотов, заставляющих солидных людей вместо заслуженного вечернего отдыха лазить по кустам разыскивая потеряшек.

Под конец родственной встречи в ушах звенело, и от матюков, и от оплеух. Прекратило эту вакханалию встречи одно слово, которое Петрович едва смог выдавить из пересохшего горла — "серый..."

Реакции местных позавидовал бы и спецназ, они и раньше ворон не ловили — несколько стволов контролировали окружающие кусты постоянно, но тут строй моментально рассыпался, ощетинившись стволами из, кто какое себе нашел, укрытий. С нами остались только двое, один из них бросил — "где, когда, что". И выслушав сбивчивые рассказы покивал каким то своим мыслям. Староста, это я понял уже после — рассматривая запись, с сомнением оглядел мою фигуру и сказал — "надо выделять двоих... Не волнуйся, с сопровождающие до поселка доведут в лучшем виде".

Как ни хотелось согласится, но пришлось разыгрывать из себя героя — вытащил из камуфляжа запасную обойму и заявил что "я со всеми". Уважительного взгляда правда не дождался, вместо этого староста покрутил пальцем у виска и отошел, но настаивать на моем препровождении в безопасное место не стал — солнце низко и каждая секунда была на счету.

А Петровича, о том, не желает ли он отправиться домой, никто и не спрашивал. Так мы и поплелись назад по проложенной нами самими просеке, под охраной двенадцати стволов.

Дошли быстро. Правда все равно сначала пришлось ставить походный лагерь, растягивать сигнальную завесу, ставить растяжки и прочее, и только потом дошло дело до трофея.

Тут-то я и получил свой уважительный взгляд, совершенно, к слову, незаслуженный. Но отпираться было просто глупо — вместо так удивившей меня дырочки, между глаз серого теперь было несколько другое отверстие — аккурат под девять миллиметров.

Аут.

* * *

С "трофея" я хотел оставить себе только голову. Говорил местным про желание отдать ее такседермисту, но тешил себя надеждой, что тщательная экспертиза обнаружит хоть что-то.

Но, забегая вперед, скажу — ничего там не нашли. Даже пуля была выпущена именно из моего ствола. Значит, это был, скорее всего, не первый амфицион, но анализ записи визора не смог это ни подтвердить, ни опровергнуть. Неприспособлен он вести постоянную сьемку с высоким разрешением, этот режим включается отдельно и, понятно, что в общей суматохе об этом не вспомнилось.

Мне при дележке досталась еще и шкура. Пытался от нее отказаться, но местные настояли — себе они оставляли мясо ("какое ни какое но свой вкус имеет") и секрет прианальных желез — он, как оказалось ценится на уровне бобровой струи и стоит немалых денег, если успеть его вовремя выцедить и продать. От своей доли в этих деньгах я отказался решительно, местные по настаивали, для виду, но согласились.

* * *

В итоге, на долгую память от операции под кодовым названием "охота на етти" у меня осталась повешенная на стенку голова "серого", замечательно украсившая пол в спальне шкура (почти десять квадратов), некоторое количество седых волос и самое дорогое в мире — знания.

Слишком много про себя рассказали в этот раз неведомые "Хозяева", впрочем — все равно не оставив однозначных следов.

Даже зачем они возились с подменой трофея — непонятно. Разве что "для порядка". Ведь такую характерную пробоину в черепе мог оставить и стандартный армейский лазер.

А лазер — это оружие спецназа, им невозможно стрелять на большие расстояния, но на десяти метрах он порой незаменим из-за своей бесшумности и способности пробить любую броню кроме танковой.

В том, что спецы помогли двум попавшим в переделку шпакам — нет ничего удивительного. То что ушли после этого "не прощаясь" — тоже. У них свои задачи и светится даже на учениях — моветон.

Вот только проверить что в данном районе никакого спецназа не было, мне вполне по допуску. В смысле НАШЕГО спецназа, земного, не было.

И, значит, неведомый Хозяин, это совсем не редкая зверушка, или пусть даже первобытный разумный, а вполне себе развитые технологически личности — способные остановить пулю, не оставляя на ней видимых для наших экспертов следов, а потом метнуть ее кому-нибудь между глаз — тоже бесследно. Ну и приволочь-уволочь многосоткилограммовую тушу, буквально по воздуху, не оставив следов заметных камере и опытным лесовикам.

Вот такие пироги с котятами.

Все эти выводы и вещьдоки ушли в центр. Назад вернулся выговор и "просьба" не лезть в поле, а заодно — чаще закусывать и вообще, заниматься своим делом. Дескать, голова единственного на планете резидента-нелегала ценнее, чем маловразумительные сведенья о каких-то инопланетных "спецах" ходящих у нас там, на Прерии, целыми табунами. Точка.

Вот и гадай теперь — пошутили они про "табуны" или "довели к сведению"...

_____________

Тайны Мадридского двора

Русский человек богат задним умом — утверждение насколько же верное, настолько и неправильное. Это заглядывая в прошлое, когда все кусочки мозаики нашли свои места, хорошо сокрушатся над своей близорукостью. При этом как-то забывается, что были еще сотни и тысячи осколков своих мест не нашедших, и потому забытых. А еще — "нет будущего", его творим мы сами и именно благодаря нашим сознательным или не очень усилиям картина будущего становится такой какой она есть.

И все же окидывая взглядом два последних года и рассматривая разбитую на отдельные осколки мозаику сложно не задаться вопросом — "что еще можно было бы сделать?". С удивлением должен сказать, что практически ничего не хотел бы изменить, просто по тому, что поменять что-либо было уже не в наших силах — небесные жернова мелят медленно...

Слишком велики были силы пришедшие в движение. Но все равно этот проклятый вопрос не дает спать, заставляя прокручивать в памяти давно произошедшее в вечных поисках ответа на вопрос "а что если?" и никуда от этого не деться, если конечно не перестать быть человеком. Как в свое время было сказано — "Человек, есть сумма всех его свершений, надежд на будущее и сожалений о прошлом".

Интересно, почему из всех рискующих заглядывать в будущее самыми прозорливыми оказываются не те, кто его творит — политики, ученые или аналитики, а писатели фантасты?

Нет повести печальнее на свете...

Большое имеет свойство проистекать из малого. Собственно из-за этого всегда особо подчеркивалось, что в нашей работе мелочей не бывает. Вовремя замеченный один взгляд или необычная реакция порой дают больше чем многомесячная операция по проникновению. Недаром одинацатигранный стакан стал притчей во-языцах, и древним баяном — тренировок внимания с его помощью, естественно, давно уже не проводится.

Еще более древней легендой является пресловутое "право на выстрел", "лицензия на убийство" и прочие измышления пишущей братии, начиная с Флеминга. Ему же принадлежит утверждение, что данное право имеет ограниченное число "специально отобранных", в оригинале помнится агентов имеющих в номере "00" было не больше десяти. Все верно — к чему пугать обывателя правдой.

Правда, зачастую, является невыносимым грузом для неокрепшей психики.

Есть такое понятие "лицо процессуально независимое". За этой зубодробильной юридической формулировкой скрывается довольно простой смысл — полная не подотчетность и не подконтрольность. В процессе. Спрашивать с меня можно только за результат.

То есть начальство может мне ставить задачи и спрашивать за их выполнение. Может дать или не дать очередное звание, висюльку, или накарябать очередной выговор в личное дело, может даже штрафануть на полугодовой оклад или вовсе отстранить о работы. Но способ выполнения задач я определяю сам, как и силы, средства для этого необходимые.

А вот судить меня оно права не имеет, что неплохо, принимая во внимания довольно ограниченный набор применяемых способов выражения "неудовольствия моральным обликом офицера". За который облик я отвечаю только перед "комиссией по офицерской чести" рассматривающие выбираемые методы и мотивы и "контрольной комиссией" отвечающей за целевое расходование средств. И вот там, на результативность выполнения задачи будут смотреть в последнюю очередь. Что тоже верно — слишком много у нас есть возможностей, чтобы дать шанс завестись хоть какой-то гнили.

Большое начинается с малого, поэтому лучше финансировать большую часть разведывательной сети из собственного семейного бюджета (это не шутка), чем лишится головы за нецелевое использование пары копеек (это тоже не шутка). Очень большие беды случались порой, когда разведчики начинали путать свой карман со служебным, не в ту сторону естественно.

С моралью у нас понапряжённей, сама суть деятельности связана с прямым нарушением множества законов, а уж какие вопросы для выбора порой стают — врагу не пожелаешь.

Я так решил для себя — надо просто оставаться самим собой, тогда и не придётся выдумывать себе оправдания, четко при том понимая — не помогут. Не разменивать душу на очередную ступеньку в карьере, тем более что как говорил раньше — поскользнутся там очень просто.

А именно вопросам морали и этики, как нb странно в ходе "спецподготовки" уделялось времени чуть ли не больше чем собственно "спец". Только позднее понял, насколько это было правильно. Ведь выбор, так или иначе, но все равно приходится делать любому. К примеру, рассматривались задачки вроде — "Товарищи слушатели, при просмотре записей средств технического наблюдения вы обнаруживаете в действиях поднадзорного признаки нарушения УК по статье "развратные действия в отношении несовершеннолетних". Ваши действия?".

И мы как последние лохи покупались на этот развод, забывая, что этические задачи общего решения не имеют, слишком от много зависит ответ.

Для тех, кто уверен, что всегда надо поступать "по закону" — обрадую, по закону — никак. Мало того, что "закон — дышло", а в отношении большинства наших "объектов" это верно более чем, так и даже по закону — к рассмотрению судом не принимаются доказательства, добытые с нарушением законности. А с законностью большая часть наших методов и рядом не лежала.

Так что выбор — сугубо моральный и личный.

Можно придержать полученные материалы, имея в виду возможность потом дополнительно надавить на объект. Для вербовки шантаж использовать глупо и не эффективно, нельзя построить отношений на столь зыбком фундаменте, но для разового действия — сойдет. Как вариант — переложить выбор на центр, просто отдав туда данный материал, пусть решают.

Скажу честно, последнее действие сродни просьбе об отставке, как минимум. Вон и "мультяшная" голова нашего преподавателя на экране "студенческой скамьи" забавно дернулась — комп не совладал с фильтрацией эмоцией старика. Его можно понять, отсеивать кого-то на этапе обучения это подкладывать крупную свинью тому, кто рекомендовал данного кандидата, но и выпускать в поле человека боящегося принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность... А ведь именно самостоятельности и ответственности требует работа, все остальное — наживное.

Еще можно обратить внимание коллег из МВД на данного перца, при определенной поддержке нашего начальства, грамотный следак легко доведет дело до судебного решения, а мы попутно "выловим" всех, кто будет заинтересован в препятствовании хода суда и следствия. Так зачастую и ловят — на мелочах, уже потом раскручивая на то что самим интересно. Такой вот иезуитский ход.

Или можно переложить решение вопроса на широкие плечи "дневных". Они такому подарку конечно не обрадуются (как и не обрадуется начальство — такой жест явно показывает наш интерес у данной персоне как минимум), но у них, в отличии от нас, есть вполне "законные" средства ведения подобных дел. Тем более что в данном случае (это ведь не они вели эту чертову запись) закон делает очередной кульбит и если не для суда, то для начала "оперативной проверки" оснований уже будет более чем достаточно.

Говорят, такой фокус как-то даже применялся — с целью убрать "неудобного" чиновника гнавшего потоком информацию своим "зарубежным компаньонам по бизнесу". Этого хорошо прикрытого от нашего интереса товарища, просто "сдали" дневным на копеечной взятке элементарно "слив" информацию об установленной в его служебном кабинете прослушке. Явившая с "технической проверкой" бригада сняла датчики вместе с последними записями, которые мигом обеспечили фигуранту восемь лет за вымогательство взятки. Из которых два года зачли только на следствие — очень уж интересной оказалась эта ниточка, да и товарищ очень старался, чтобы восемь лет не превратились в пятнадцать или двадцать пять. Так старался, что пришлось последний год его натурально прятать и суд организовывать на территории училища погранвойск.

В этом месте меня обуял демон противоречия и я, все же выдал будущим коллегам все, что думаю о решении этических задач "в общем". Вот, к примеру, почему все решили, что происходящее хоть каким-то боком нас вообще касается — где в условии задачи было сказано про "принуждение"? Что до нарушения УК то мы совсем не на страже его поставлены, как и общественной морали. Есть желание со всей своей хитровымученностью встать на пути "большой и чистой" вроде той, что Шекспир описал? Оно нам надо?

"Будущие коллеги" слегка обалдели от такого заезда, а я их еще и добил аргументом, что вся ситуация есть прямое следствие прогрессирующей некомпетентности наблюдающейся при решении "не типичных" задач. Ведь все рванулись именно искать решение, вместо вбиваемого навыка — сначала выяснить максимально все возможное и только потом начинать действовать. За что получил поощряющий кивок от препода и недоумение от остальных — они не поняли, причем тут Шекспир.

Пришлось, посетовав на уровень культурной подготовки в ВУЗах, просветить по некоторым фактам. Что, к примеру — "Джульете, на момент описываемых событий, где-то лет тринадцать, может чуть больше, но она точно никак не старше пятнадцати. А уж матери этой героини, на момент когда она ее родила, и вовсе было лет одиннадцать, или тринадцать по самому оптимистическому варианту — что уж и вовсе ни в какие ворота. Такие моменты обычно не доводятся до сведенья широких кругов, дабы не смущать...

Но нам-то, положено именно работать головой и анализировать всяческие нестыковки. Вот к примеру на всех иконах Богородица изображена взрослой, даже умудренной для того времени женщиной, но ведь если взяться за первоисточники, то Марии на момент родов от двенадцати, до тринадцати лет!" — и тут моя попытка перевести стрелки была мигом прервана, а я сам быстро загнан в угол несколькими уточнениями. "Несовершеннолетнего" мигом заменили на "лицо, не достигшее половой зрелости", а у меня самого вежливо поинтересовались, что я ставлю выше — интересы службы или пресловутую "слезу ребенка".

Пришлось, под насмешливым взглядом, три раза прокручивать в голове ответ, убирая из него нецензурные выражения и критику в адрес Службы. В результате чего пассаж приобрел следующий вид — "Я продолжаю считать, что мы поставлены не карать и тем более не судить, для этого общество имеет другие механизмы и людей, тоже самое — имеются отдельные люди занимающиеся детскими психологическими травмами. Каждый должен выполнять свою задачу, наша — предотвращать угрозы для общества и его граждан. Исходя из этого надо и действовать. Думаю данный индивид представлять какую либо угрозу в дальнейшем не сможет. Сложно это сделать трупу, получившемуся в результате попытке ограбления на улице, автомобильной катастрофы или случайного поскальзывания на мыле в собственной ванной. Если же интересы службы требуют получения от этого экземпляра каких либо сведений, то можно обезопасить от него окружающих менее радикальным способом. Например, со сломанным позвоночником он вряд ли будет способен на развратные действия, но вполне может поддерживать вербальное общение.

Слушатель Квадр ответ закончил".

После этого оставалось только любоваться вылезшими на лоб виртуальными очками на виртуальной физиономии преподавателя и отвисшими челюстями одногруппников.

Разумеется, подобная выходка без внимания не осталась, и я был удостоен встречи с той самой "комиссией по этике". В качестве предварительного знакомства, так сказать.

Занимательная вышла встреча, однако — три седых зубра и молодой теленок. Посмеялись над ситуацией, незлобно и необидно, затем рассказали пару смешных "случаев из практики".

И просветили — как оно на самом деле. В принципе — угадал. Любые ситуации вне служебных функций, без разницы связанных или нет со службой, я вправе решать любым способом, который считаю приемлемым. Если у комиссии возникнут какие-то вопросы — их мне зададут — "или, кхе, не зададим, если все и так будет ясно. Но вам, молодой человек, вряд ли стоит о них волноваться — язык подвешен хорошо, отбрешитесь. Вы только таким же принципиальным оставайтесь".

Так что "право на выстрел" я имею, причем руководствоваться при этом должен только "внутренним пониманием справедливости". Самое смешное — точно такое же право (и чуть ли не конституционную обязанность) имеет любой человек с улицы. В этом мы с ним абсолютно равны.

А вот при реализации подобного права лично мне главное — не попадаться. Поскольку дело это мое, опять же, личное, и защищать служба, если вдруг доблестная полиция сможет все же собрать доказательства, меня никто не будет. Возможный максимум — обеспечат беспристрастное следствие и рассмотрение без всякого "телефонного права", не более того и через третьи руки. И поеду я "на новое место службы" контакты с уголовным миром налаживать — на столько, сколько дадут.

Что впрочем, маловероятно — все же уровень подготовки у меня повыше чем у любого человека с улицы. Хотя если вспомнить классику, то те же Холмс с Ватсоном при попытке совершить преступление столько дров наломали...

К слову, все выше сказанное относится и к вполне служебной деятельности. Там конечно можно будет рассчитывать на поблажку и позорный вылет в отставку вместо срока, скажем за "промшпионаж", но это только в случае провала. Если его удастся избежать, то проще будет получить и отсидеть срок, чем засветить наш интерес. Что, однако, уже не раз бывало.

______________

Я к чему все предыдущее вспоминал, удивительно порой насколько часто "учебные" задачки превращаются в подводные камни реальной работы. Нет, от истории в духе "Лолиты" провидение спасло, зато и реальная история современных Ромео и Джульетты оказалась закручена — куда там Шекспиру.

К слову, ситуация когда приходится делать выбор, поступать "по закону" или "по совести", является далеко не самой сложной и к тому же не самой распространенной. Гораздо чаще, и неприятнее, случай когда становится известно о подготовке преступления. Мало кто знает, но преступные намеренья, сами по себе, не являются преступлением ни с точки зрения закона, ни с точки зрения морали.

В реале же, будущий преступник, если у него не порядок с головой, хотя и такое не редкость, может во всех деталях рассказывать план будущего убийства горячо любимой тещи, хоть следователю, хоть прокурору. И ничего ему за это не будет. Перед законом он чист. Даже если ушлый следак умудрится раскрутить на психологию и оформить такое словоизлияние как явку с повинной, то и такое достижение скорее всего не даст ничего — если подозреваемый не озаботился снабдить следствие заодно еще и уликами. Купив нелегальный ствол или какую специфическую отраву.

В противном случае его можно только припугнуть, дескать "знаем к кому идти", можно подумать, что и без этого бы не знали, да и отпустить с миром. Порою имея даже абсолютно точную оперативную информацию задуманное преступление просто невозможно предотвратить или вмешатся на стадии совершения, не хватит никаких ресурсов на круглосуточное наблюдение в течении нескольких месяцев.

Это ведь только в детективах все идет как по рельсам — от задумки к развязке. В реальной жизни решится на столь кардинальный поступок очень непросто, можно буквально годами таскать с собой пистолет, но так и не решиться нажать на спуск.

Словом, за одни слова и намеренья можно ответить только по статьям находящимся именно в нашей компетенции и то пока докажешь что это следуют трактовать как "подстрекательство" или "призывы" — замаешься.

А в этот раз и вовсе никакой информации то и не было, точнее была, но изначально никак несвязанная между собой. С одной стороны поступил сигнал от службы контроля эфира. "Службы" это громко сказано, данный процесс давным-давно автоматизирован и участия человека не требует, там за все набор программ отвечает, но тем не менее — наружка "дневного" явно кого-то вела и, разумеется, мимо нашего внимания это пройти не могло.

С первого взгляда ситуация вызвала только недоумение — контрразведку заинтересовало свидание влюбленной парочки подростков. В итоге нежное первое чувство находилось под прицелами бесстрастных камер и чувствительных микрофонов. Где-то сейчас мощный сервер сравнивал картинку снятую с нескольких точек и в разных диапазонах, включая инфракрасный, анализируя жесты в поисках тайных знаков. Аналогично и параллельно взволнованные близостью привлекательно особи противоположного пола голоса раскладывались на микромодуляции в поисках скрытых смыслов, а с неба на них целился стеклянным глазом спутник накладывая путь перемещения гуляющей парочки на трехмерную карту города и сотни других трасс "объектов слежения" и "зон повышенного внимания" в поиска корреляций.

Нелепица. Но именно это гарантировало повышенное внимание. Через восемьдесят секунд у меня перед глазами было досье на обоих. Ну что сказать — дети как дети, одноклассники, обоим по шестнадцать лет. Девочка явно по умнее, хотя старательно это скрывает, парень так себе — звезд с неба не хватает, но тоже на хорошем счету и замечен. Вместо отдыха на каникулах работает авиадиспетчером, на очень хорошем счету.

А вот с родственниками ребятишкам не повезло, тогда собственно мне параллель с Шекспиром и припомнилась. Она, Аделаида Ланская — дочка осужденных наркоторговцев, сейчас находится под опекой деда, одного из авторитетов "аборигенов". Идеолога и вдохновителя местных "почвенников", это если их прямо "коммунарами" не называть... дела.

Парень, Степан, тоже сын не простых родителей. Отец его — первый помощник второго зама полпреда, вроде и не велика птица, но у меня на заметке находился давно. Была у него одна и очень большая странность, все прочие наши чиновники были люди как люди — тащили в свой карман все, что не прибито гвоздями или приварено, за любой шанс на повышение были готовы продать и родину и бывшего хозяина и прочее.

А этому вот представителю чиновничьей братии я, после всех проведенных проверок и перепроверок, был готов собственноручно пририсовать нимб и пару белых крыл за спиной — по первому требованию, а то и по собственной инициативе. Он даже жену свою любил и взяток почти не брал, да и интриговал и подсиживал коллег как-то спустя рукава, просто чтобы совсем уж сильно в глаза не бросаться.

В итоге, по совокупности признаков, ходил он у меня как главный претендент на штатного специалиста "по окончательному решению вопросов", но, как понимаете, никаких доказательств кроме собственных мыслей не было, и быть не могло. И тут такая ситуация. Может хоть она заставит его действовать, но тогда — бедная девочка.

А ведь я ее на полном серьезе собирался отправить учится на Землю, по линии нашей конторы, просто грех было оставить такой талант валяться на мостовой. Одна история с переоборудованием подводных лодок местных контрабандистов на работу от аккумуляторов, которые можно спокойно в кармане носить, чего стоит. Наши высоколобые даже заключения толком по присланному образцу дать не смогли, только руками и разводят. Талант у девочки к технике. Случаются порой такие самородки.

А талантливый человек редко талантлив в чем то одном. Некоторое время боролся с паранойей утверждавшей что "аборигены" уже дошли в своем подпольном "государствостроительстве" до засылки "агентов влияния" в местную элиту, с целью развала ее изнутри, но, в конце концов, отбросил это предположение как бред. Чем мог привлечь местных коллег этот лопоухий пацан, кроме его папаши, а уж тот и для меня оказался слишком твердым орешком, вообразить было невозможно.

Оставалось только пожать плечами и отправить информацию по инциденту в архив на веки вечные. Судьба любит пошутить — вторая ниточка появилась буквально пару часов спустя.

* * *

Очень многое зависит от способности читать собеседника. Я в этой части совсем не гений, потому постоянно страхуюсь всяческой техникой, ведь давно прошло время, когда детектор лжи был размером со стол и рулонами расходовал бумагу. Программка занимает совсем немного места в визоре (в плане расходуемых на нее вычислительных ресурсов, разумеется, а не объема), а для эффективной работы ей вполне хватает и стандартного "обвеса". Хорошо, что большинство представителей человечества лениво чрезвычайно, им разобраться и в стандартном меню проблема, иначе уже давно не осталось бы никаких тайн.

Впрочем, есть и другое препятствие — это практически невообразимый вал вранья, который нас окружает. Данный момент делает бесполезным любой самый совершенный детектор лжи — и без него можно смело считать, что вам врут постоянно, большую проблему составляет узнать — в чем.

К тому же разговоров за день набирается за полсотни, с определенного момента вся техника становится ненужной — несоответствие реакций начинает просто бросаться в глаза. Вот и тогда — вроде бы ерундовый разговор со старшим мастером небольшой ремонтной мастерской, занимающейся чем угодно, от бытовой техники до коптеров. Собственно коптер и привлек внимание — двухместный красавец с полностью прозрачным колпаком кабины и выделяющийся на фоне всех знакомых машин лыжами вместо колес. На прямой вопрос Вася прореагировал с показным равнодушием:

— Импортная модель. Неплохо себе живут эм-ные помощники эн-ного зама полного хрена. Нам ее на ТО подогнали, завтра утром надо вернуть. Мы тут немного покатались, так, не машинка — игрушка.

Вот только трясущийся мизинец и слегка дернувшийся уголок левой губы явно противоречил усталому равнодушию в голосе. А еще больше не понравился взгляд, это, разумеется, если не считать воплей от программки в визорах — ритмы мозга, тепловая карта физиономии и смена электростатической картины видимых участков кожи — всё это явно говорило практически о стрессовом состоянии собеседника. Но самое главное был все же взгляд — такая смесь тоски и жадности встречается редко.

— А с чего это совершенно новую игрушку на СТО загонять? Продавать что ли собирается?

— Да нет, просто техника капризная, а жить хочется. Да и к участию в гонках ее подготовить надо... — Тут Васе изменило его показное равнодушие и он изподтишка бросил на меня взгляд — видимо, оценивал, насколько заметной вышла его оговорка. Вот так, сосредоточившись на сокрытии полной ерунды, порой выбалтывают куда как большие секреты...

Впрочем, увиденное его успокоило — мне даже не пришлось разыгрывать рассеяность, настолько сильно последняя фраза произвела эффект вылетевшего из-за угла пыльного мешка. Так что Вася с его подозрениями мигом отошел на второй план, я лихорадочно перепроверял то, что и так было известно — никаких импортных моделей коптеров на завтрашние соревнования заявлено не было, равно как и никаких "помов-замов" и членов их семейств, или вообще лиц с ними связанных. Впрочем, пора было выныривать в реал и сворачивать разговор:

— Подготовка, это да... Небось, кучу денег слупили за протирку фар и смазку оптических осей, — что-то мне не нравится этот наглый взгляд и кривая улыбка еще недавно неплохого человека и мастера от бога, всеми называемого просто "Вася". Вот так и гибнут за металл, не смогшие противиться притягательности "легких денег" неплохие но слабые люди...

— Но раз деньги у тебя будут, может, стоит пересмотреть список заказа? На большой земле появилось несколько новых моделей... — после чего мы еще минут пятнадцать обмусоливали технические подробности, начисто вымывая из памяти все ранее сказанное.

Еще не дойдя до своей машины от мастерской, я уже определился с планами на сегодняшний вечер. Любое преступление, даже будущее, оставляет финансовый след — сегодня утром председатель местной ассоциации авиалюбителей получил положительное решение по ряду живо интересующих его вопросов в Кадастре землепользования и службе надзора за использованием радиочастот. Так что не надо было быть провидцем, чтобы предсказать, что завтра один из участников не сможет пройти техническую комиссию и будет снят с соревнований.

Дело отчетливо запахло керосином. Горящим. И на всё про всё — одна сегодняшняя ночь, которой грозило стать весьма насыщенной.

* * *

Как обычно, сюрпризы начались прямо с началом операции "троянец". Вместо ожидаемой толпы темных личностей, которые должны были сегодняшнюю ночь превращать "средство для передвижения роскоши" в летающую бомбу, начиняя все пустоты пластитом пополам с рубленными гвоздями, последний из подозреваемых спокойно запер помещение и сдал ее под охрану на пульт ЧП "Сапсан".

Пришлось со вздохом разочарования давать отбой "силовому плану" и лезть на объект самому.

Взломщик из меня так себе, но это собственно и не надо — если б не утренняя слежка и сильное подозрение что таких совпадений не бывает, то система безопасности сама бы раскрыла двери и ни в какие журналы регистрации, кроме наших, такие запросы не попадают. "Дневному" тоже ничего кроме самой записи бы не досталось, но вот и самого факта будет вполне достаточно. Порой наше извечное соперничество доставляет немало неудобств.

Впрочем, ничего неодолимого не приключилось, потому как если нет служебного допуска, есть элементарное знание давно устаревшей техники, да еще и собственными руками установленной. В смежный бокс пройти было проще некуда, там даже простейшей сигналки не стояло. Потом как по учебнику — сверло диметром в восемь десятых миллиметра через полуметровую стену и оптоволоконный зонд в полученный прокол. Через двадцать секунд внутренние камеры видели уже только транслируемую картинку — у них стоит автоматическая подстройка яркости изображения, а лазер дает куда как более интенсивное освещение, чем темная комната.

Задавить же контроллер датчиков и вовсе оказалось сущей ерундой — они обмениваются с пультом охраны не напрямую а через концентратор, а кс концентратором по обычному общегражданскому радиоканалу, да еще и с шифрованием по антикварному DEC2056. На сорок секунд всей мутоты.

Дальше оставалось только завернуться в маскировочную накидку (одолжил без спроса у одного танка) которая выравнивает температуру с окружающим воздухом и делающей практически невидимым для оптики и радиоизлучения. А замков на дверях в этих местах отродясь не было — засов от зверья, да и все.

А вот самый тщательный осмотр результатов не дал. Не было тут никакой взрывчатки, сам газовый баллон с генератором при некотором подманивании тоже не ничем не хуже, но никаких ни заводских дефектов, ни никаких троянцев в бортовой АСУ, и внешних инициаторов тоже нет. Самое время сесть и спокойно подумать.

Если это не теракт то... Стараниями писателей детективов подстроенная автомобильная, а теперь и авиационная авария стали неким стереотипом для решения проблем в определённых кругах. Люди попроще, предпочитают решать вопросы традиционно — обрезком арматуры или кухонным ножом. Профи, реальные, а не книжные, со столь ненадежными способами не связываться.

Во-первых, очень сложно гарантировать нужный результат — слишком многое зависит от человека, его действий и поэтому можно запросто угробить того кого надо всего лишь припугнуть и наоборот. А во-вторых, слишком хорошо надо знать технику чтобы действительно не оставить следов. Чтобы там не говорили про "дорожников", но опыт у них такой, что малейшую не естественность они почувствуют мгновенно, а современные методы экспертизы запросто вытащат все на свет божий. Слишком громкая вещь — авиакатастрофа...

А может вопрос именно в этом? Ведь скажем падение машины в толпу на соревнованиях эффект иметь будет не слабее теракта. И даже просто разбившаяся на трассе машина всерьез взбаламутит наше болото... А ведь неприятная ситуация выстраивается — "случайная" замена гонщика, катастрофа, которая в противном случае оказалась бы незаметной, мощный общественный резонанс который "кто-то" использует на все сто поскольку будет единственный к этому готов. В этом варианте даже найденные улики "неестественности" пойдут в одну копилку — дескать, случайность, покушались в расчете, что все пройдет тихо...

К тому же настоящий профи даже работая с таким "неудобным" объектом может следов и не оставить. И вообще у безутешного хозяина алиби — машина новенькая, к тому же прошла полное обслуживание. И то, что я ничего толком в ней найти не смог сейчас, почти наверняка говорит о том, что когда она станет просто куском перекрученного от жара металла и кучей разлетевшихся осколков любая экспертиза окажется бессильна.

Что ж, принимаем за основу, что работает профи. Остается только представить как я сам решал-бы подобную задачку. Всю работу с электроникой или способами вмешаться в ее работу снаружи смело отбрасываем. Гонщик ведет машину по наитию, времени смотреть на приборы у него нет, поэтому нет смысла дурить датчики высоты или ставить помеху радиодальномеру выдавая ему "ложное эхо". Все это сгодится в тумане или ущелье, но на гонках летчик больше доверяет своим глазам и чувствам.

"Человеческий фактор" полностью отбросить не выйдет, но он обязательно должен быть подкреплен — слишком умное железо просто не даст выполнить опасный маневр, даже если пилот под действием наркотика попутает верх с низом. Если пилоту, к примеру, "засветить в глаз" лазером, то автопилот просто посадит машину на землю вместо столкновения с ней, опасные скорости сближения с любым предметом блокируются автоматически. А никакого вмешательства в программную часть нет.

Чистая механика слишком заметна, к тому же все критические узлы совсем недавно прозвонили ультразвуком и просветили рентгеном. Так что даже установка имеющей заводской брак детали невозможна, не говоря уже о любительстве, вроде обработки напряженной детали азотной кислотой, чтобы она лопнула под нагрузкой.

А ведь еще надо обеспечить "срабатывание" не просто так, а в нужный момент иначе ничего не выйдет кроме "пшика". Все же дублирование и надежность у этих машинок на высоте, да и пилот успеет хоть что-то предпринять и эффект будет совсем не такой как ожидается. В принципе это не редкость когда противник оказывается умнее, но все равно — обидно. Я по крайней мере решения не вижу.

Тупик? Вывожу на визоры заводскую "принципиальную схему" и начинаю поузловое сравнение в поисках лишних деталей или недостач. И опять тупик. Все на месте, что прибавлено или убавлено имеет вполне логичное объяснение и никакого подвоха. Впору признать собственное бессилие и имитировать нападение на мастерскую банды малолеток — бутылка с "коктейлем Молотова" у полетят все эти загадки вместе с дымом... Грубо конечно, но что поделаешь.

Но тут в глаза бросился интересный значок — кажется диодам отсекающим генератор от шины питания положено иметь несколько другое обозначение. Точно, это не диоды, а оптроны — не мелочатся буржуины, в принципе p-n переход тот же только управляемый расположенным в этом же корпусе светодиодом, нормально замкнутая — схема "Б", что значит что для того чтобы вызвать рас коммутацию нужно подать питание на светодиод, а его ножки откушены и весят в воздухе.

И это правильно — тут оптрон используется в режиме обычного диода, а взять только из-за намного меньшего чем у стандартного диода внутреннего сопротивления... А радиатор на этих "твердотельных реле" сверкает свеженьким лаком, хотя по заводской монтажной схеме нет там никаких радиаторов — сопротивление их меньше, значит меньше и греются, там вообще все параметры с хорошим запасом, коптеру по любому далеко по токам до электровоза, для которого эти приборы изначально были предназначены. Установку радиаторов воздушного охлаждения можно понять — лучше перебдеть чем недобдеть, но все равно под черепом возникло что-то вроде щекотки — интуиция давала знать что разгадка близко.

Так что вытаскивая отвертку уже практически был уверен в результате, но все равно не мог понять что же там придумали, потому был крайне осторожен и прижимной винт крутил — как взрыватель на мине. Впрочем ничего там не оказалось — винт как винт, радиатор как радиатор. Никаких подвохов, такие сотнями льют на местных мастерских отдавая их потом местным школьникам чтобы те сняли с них заусеницы шкуркой и заработали себе пару копеек на мороженное, учась заодно с какой стороны браться за напильник. Прерия — планета молодая, тут в отличии от метрополии совсем не нужны безрукие индивиды способные только перекладывать бумажки в офисах. До последнего времени небыли нужны...

Стоп, а ведь конкретно этого "ежика" обрабатывал не самый старательный товарищ, с одной стороны оставлена пара заусениц и край скругленным совсем не выглядит. Врубаю в визоре режим усиления и рассматриваю теперь хорошо видимое реле. Так и есть, на покрытой изолирующем лаком и отогнутой ножке "управляющего входа" виден еле заметный штрих — место где заусеница вдавилась в металл.

На что спорим, что под вторым, еще не снятым радиатором находится точно такое же повреждение? Правильно, я играю наверняка, но все равно надо проверить.

Сначала, впрочем, проведем мысленный эксперимент. И так — задачу произвести аварию в четко выбранном месте и в нужное время неведомые злоумышленники решили с блеском, как и вопрос сокрытия следов. Внутри коптера их практически нет — сигнал на срабатывание ловушки будет подан оператором с наружи, в виде мощного микроволнового импульса. Злополучный радиатор отлично послужит приемной антенной и через заусеницу заставит зажечься светодиод внутри корпуса оптрона, разрывая электрический контакт между генератором и импеллерами.

Коптер надежная и крепкая машина, ей не страшно даже пропадание тяги винтов — набегающий воздух погасит горизонтальную скорость и раскрутит винты в режиме авторотации, посадка будет жесткой, но никак не катастрофической. К тому же многие модели и вовсе снабжены парашютами. Но это если есть запас высоты, а на соревнованиях его не будет и горизонтальная скорость будет максимальной. Все управление коптера от винтов, как только пропадет напряжение — машина ставне полностью неуправляемой и ударится об землю имея приличную скорость, и хорошо если только об землю...

Подозрения смог подтвердить легко — просто поднес к второму не снятому радиатору антенну "глушилки" и немного поигрался с частотой и мощностью. Ну что ж, снимаю шляпу перед чужим профессионализмом — сопротивление между генератором и моторами стало бесконечным, причем мощность сигнала такова, что исключает срабатывание от случайной помехи, но и не требует излучателя с серьезными габаритами.

Ну что ж загадку разгадали, самое время подумать как нам и рыбку съесть... и на елку влезть. Если сейчас просто обезвредить ловушку, то кто тут приложил лапу, выяснить уже не удастся — все фигуранты лягут на дно и искать их там можно, судя по уровню провернутого фокуса, до морковкина заговенья. Можно, конечно, оставить все как есть и посмотреть кто в итоге попробует погреть руки на последствиях. Но как0то не лежит душа к таким решениям, к тому же дестабилизация обстановке в результате теракта, если задуман именно он — не лучший способ удовлетворения любопытства. К тому если тут замешан "дневной" то дело и вовсе швах.

Решено, "они" рассчитывают на шумиху и общественный резонанс — будет им и то и другое, да только не то чего ждут. И в качестве обязательного дополнения — обязательное расследование инцидента, да не по линии МВД, а по линии СБ. А уж куда заведет процесс мой заклятый коллега — будем посмотреть.

А теперь — за дело, полночи уже прошло, а у меня тут еще и конь не валялся. Хорошо хоть вокруг ремонтная мастерская и за всем нужным далеко ходить не надо.

* * *

Гонки на следующий день доставили массу острых ощущений. Даже тем, кто к болельщикам не относился. Первым делом до меня, наконец, дошло, кому предстоит стать искупительной жертвой — когда из того самого спортивного коптера, следом да первым помом второго зама выбралась немного коренастая и еще не слишком складная фигурка давешней Джульетты. Видимо, семейство Монтекки решило заодно решить и небольшую семейную проблемку...

Это они, будем надеяться, зря — не стоит смешивать служебное с личным.

Весь штат и внештат "дневного" тоже был здесь — готовятся "хватать и непущать", или заносить хвосты — вот и узнаем, "кто есть ху". Словом, к моменту "Х" трясло уже конкретно — если план не сработает, то девочку жалко. А Леночка всё радовалась, что смогла меня уговорить пойти на это представление, а то при любой возможности все стараюсь в доме отсидеться — скоро как лежачий камень, мхом покроюсь...

Вот и настал этот чертов последний разворот. Джульетта шла крайней, что ни говори, но отсутствие регулярных тренировок не скомпенсировать никакой техникой, или энтузиазмом. Впрочем, мне это было только на руку — когда сработает закладка, никто из участников гонок не шарахнется взрыва и не составит компанию — просто с перепугу.

Вот моя аппаратура зафиксировала поток радиоизлучения, "стреляли" откуда-то справа по движению, видимо, спрятав щелевую антенну в чем то вроде фотоаппарата или видеокамеры, с зонтиком в это время было бы слишком заметно — погода хорошая.

Мой "план Б" был прост — если пропадание энергии на винтах от генератора обеспечено противником, то надо обеспечить ее подвод от другого источника. При этом событие должно быть как можно более заметным — хотели общественный резонанс, получите.

Самодельный МГД-генератор — полтора килограмма дымного пороха, упакованные в обрезок карданного вала — должен был сработать при пропадании напряжения на основной шине и "аварийном" сигнале от процессора. Все это по внешним признакам мало отлично от настоящего взрыва, только растянутого на три с половиной секунды — дым, пламя, бьющее двумя фонтанами из развороченного борта (дабы не рисковать лишний раз со сделанной на левой коленке поделкой, заложил две трубы в параллель). Даже если пилот с перепугу бросит ручки управления, этих секунд автоматике хватит на то, чтобы выровнять и посадить машину по-любому.

Вот только после "обстрела" коптера ничего не произошло. Во всех смыслах. Но это я понял только потом, первой мыслью было — "..ц! Перехимичил!!!", второй, когда до мозга дошло, что аппарат совершенно спокойно продолжает движение, не иначе, как запитавшись от астрала и святого духа, было — "я же срабатывание проверял, почему?", а третья и вовсе забавная — "не видать Леночке своего "звездного репортажа", режиссура подвела...". Впрочем, расстроенной мое Счастье не выглядело, азартно снимая финиш на "одолженную" мной на работе профессиональную камеру, может, потом, хоть на просмотре записи чего-то поймем...

Я пока тоже во всю писал "семейную встречу" как-то "помзам" не рад показанным результатом, я бы на его месте тоже засомневался, впрочем мне и на своем не сладко — походу кто-то умудрился разом и найти предыдущую закладку, и разрядить и мой "подарочек". И все это, буквально за несколько десятков минут что машина находилась без контроля, а то и вовсе — прямо на глазах. Гремлины у нас на Прерии завелись еще для комплекта что ли...

Тем временем перед глазами не спеша раскручивалось течение интриги. Ромео наскоро попрощавшись с предками повез Джульетту "в деревню, в глушь, в Саратов" — на местную бахчу. Золушка возвращалась с бала к своим тыквам, вот и славненько, ей там куда как безопаснее чем в нашем террариуме. Даже если где-то на пути притаился еще один "снайпер" с УКВ излучателем на перевес, то исходя из заявленных в диспетчерскую параметров перелета ничего этой парочке не грозит. Автоматика их в обиду не даст, да и вряд ли будущий свекор вряд ли настолько не любит не состоявшуюся невестку, что решит заодно и угробить единственного сына.

А вот некоторые моменты объяснение получили. Я загодя поставил на прослушку все контакты нашей Джульетты и как водится — сетка оказалась дырявой и самая крупная рыбка ушла. Вся подоплека стала ясна только посфактум.

Наш пострел везде поспел, "дневной" еще вчера вечером слил на адрес подружки Джульетты — Рустамке инфоу с прослушки благородного семейства Монтекки. Нет, он разумеется не подписывался, но ничьего чужого уха там быть не может. Видимо таким образом решил по заигрывать с аборигенами, да не учел сосунок как часто может проверять входящие сообщения молодая девушка у которой ветер гуляет даже не в голове. В итоге до настоящих адресатов инфа дошла только тогда, когда Джульетта заходила в этот самый поворот...

Решил добить поганца — прикинул скорость полета и настроил автоматическое сообщение. Теперь как только злополучный коптер ляжет на обратный курс в контору "дневного" уйдет сообщение о заложенной на его борту адской машинке. Вот пусть и проводит обезвреживание, а затем и расследование, если повезет, потому как о том что "генератор" заодно поставлен и на неизвлекаемость я ему сообщать не намерен.

Вот настолько далеко порой заходит личная неприязнь. Ну не люблю я карьеристов готовых лезть наверх по трупам. А так, заглянет в глаза костлявой — глядишь и пересмотрит свое отношение к жизни.

_____________

Дневной отработал как по нотам, без шума и пыли, аккуратненько забрал ключи, лично (!) отогнал коптер в приготовленный "лабиринт" из мешков с песком и также ожидаемо вляпался — одно удовольствие иметь дело с предсказуемым противником. "Генератор" сработал штатно — при попытке просветить его ультразвуком, и доставил кое-кому несколько весьма неприятных секунд.

Правда, как все любители поиграть с чужой судьбой, Игорек свою шкурку ценил и, несмотря на несерьезное отношение к анонимке, на дело отправился в тяжелом саперном скафандре максимальной защиты с усилителями конечностей. Отправил бы и робота, да нет их в нашем захолустье. Потому отделался тугоухостью на ближайшую неделю и румяной корочкой — защитный костюм он больше на гашение ударной волны рассчитан, а тут скорее температура и газодинамический обдув, так что прижарило его прилично.

А потом судьба на мне отыгралась по полной — чтобы жизнь медом не казалась.

Залила мне сала за шкуру эта "сладкая парочка". Потому как хуже нет, чем иметь дело с любителями, особенно такими инициативными. Нет чтобы спокойно сидеть в каком-нибудь тихом месте и не высовываться, благо в местные "маки" даже крутых киллеров можно засылать батальонами, пока не надоест — или никого не найдут, или сами сгинут бесследно.

Так нет — Джульетта решила действовать в духе своего прототипа и устроить себе ложные похороны, забыв насколько легко в классике они превратились в настоящие. Здесь тоже шансы были хорошие — девочка решила исчезнуть в довольно неприятном месте. Ущелье "бедного Йорика" не для летательных аппаратов и тем более не для парапланов.

Впрочем, все эти перипетии я наблюдал уже посфактум и в записи из-за чего большая часть напряженности момента мима меня прошла. Когда система наблюдения подала сигнал, то девочка уже благополучно прошла лабиринт "бросив на счастье" в пропасть собственный шлем, а спасатели уже летели к месту на поиски бренных останков очередной сорвиголовы.

Пришлось шевелится быстро.

— Привет, сержант. — И так невеселое лицо нашего главного спасателя и без того перекосило как от зубной боли. В принципе я его хорошо понимаю, как только в деле оказывается СБ жди подвоха. Это он уже давно должен был понять, хотя-бы после того как отслужив выяснил, что контора "своих" не бросает... Любви это, понятно, не прибавило впрочем поэтому ему старались и сильно не надоедать, однако сейчас не тот случай.

— И тебе не кашлять. — Как бы бывший сержант погранвойск не относился к нашей конторе но перейти на защищенный канал и дать код отзыва, он не забыл.

— Ты там, на вызове, не слишком усердствуй. И людьми тоже не рискуй — ни к чему. — Кажется меня сейчас пошлют далеко-далеко. Хорошо еще что Сержант никогда не видел меня в лицо и по голосу тоже опознать не может, а то ходить по улицам могло стать просто небезопасно.

— Выша робота? Ей же и семнадцати нет..

— Остыть! Что совсем берега потерял? Думаешь кругом зверье один ты в белом? Так я тебе мигом свидание с мозгокрутами устрою — с такими мыслями только в палате с мягкими стенами сидеть. Жива эта соплячка, решила своего дружка на скупую мужскую слезу развести, на почве любви неразделенной. Вон смотри кино. — Сбрасываю ему данные со спутника слежения и наблюдаю, как по чуть-чуть расслабляются желваки ни скулах Сержанта. Видимо досмотрел до того места, где сдвоенная отметка от цели (одна позиционирование визора по базовым станциям, вторая с инфракрасной камеры спутника) превратилась в одинарную — визор вместе со шлемом улетел в пропасть, а вторая сделала доворот и прошла створ ущелья. Так что разговор дальше продолжаем тоном ниже, но все равно далеко не приязненный.

— Это все прекрасно, но с каких это пор СБ за неразделенную любовь отвечать начало? Да еще со слежкой с орбиты?

— С таких, когда в коптере папика ее парня ВВ килограммами вдруг оказывается. Тогда, сам понимаешь, все окружение мигом оказывается под колпаком. — Сержант наконец мне кивает, он в процедуре потрошения троянского коня участвовал лично — не так много людей на Прерии, чтобы все про все не знали.

— В принципе я намерен девочке даже подыграть — пусть пока посидит где-нибудь в тихой щелке, хоть с подобными инициативами не вылезет в самый не подходящий момент. Так что Сержант, заканчиваем с демократией — задача ясна?

— Так точно! Поднять оставленные доказательства гибели, личным составом не рисковать.

— Выполняйте, и вот еще — не спешите возвращаться на базу, сегодня и на будущее держи одну полусвободную машину под себя, что-то мне ее текущий маршрут не нравится... Побудете на подстраховке, как бы этой пигалице ваши услуги не понадобились на полном серьез...

— Будем готовы.

— Все, отбой.

— Конец связи.

К счастью подстраховка не понадобилась и Джульетта благополучно смогла таки найти свой остров в океане, за три дня добралась. Благо ради "секретности" летела теперь только по ночам и замечательно сверкала на фоне холодной ночной поверхности, спасибо ей — днем могли-бы и потерять.

Остров "Полигон", получил свое название из-за находившейся там раньше военной базы. Потом вояки перебрались на другой островок, а все неликвиды скопом продали некой подставной фирме "Морковкин и К" за которой скрывалась очередная коммуна аборигенов. В свое время нашу контору так сильно заинтересовало зачем им понадобилась база всего в паре сотен километров от столицы, что она продавила решение через местную администрацию, заодно надолго отбив у чиновничества всяческий интерес и к фирмочке и к самому острову.

Но шли годы а никакой активности вокруг Полигона заметно не было, даже желающим рискнуть и совершить морское путешествия дабы поиграть в сталкеров никто не мешал. А вот теперь, похоже, время пришло. Интересный маневр. С удовольствием понаблюдал за воссоединением любящих сердец, заодно проверил как работает программный "зонтик". Ничего так работает — Помзам в попытке полюбопытствовать чем занято его чадо получил вполне качественную дезу. На ней все было настоящим, кроме удобно расположившейся на песке пляжа фигурки. Оригинал которой в данный момент занимался семейным строительством.

Причем в буквальном смысле слова — вместо того чтобы расположится в каком-то укромном уголке, в разных частях дома сквозь крышу четко отмечались выбросы тепла и электромагнитного излучения. Судя по всему, молодого человека отправили вить гнездо, точнее — выдали в зубы сварочный аппарат и попросили сварить нормальную двуспальную кровать, как минимум. Хотя, судя по выбрасываемому наружу мусору — до кровати дело у них не дошло, основной любовный порыв ушел на организацию водопровода. Тоже верно — поспать можно и на полу, а вот душ для женщины это святое.

Впрочем, Ромео огорченным не выглядел, скорее слегка ошарашенным — ничего, привыкай парень, семейная жизнь это совсем не только и не столько то что тебе по ночам снится, это скорее общность душ и дел, но поверь — оно того все равно стоит.

На этой ноте я и совершил одну из самых распространенных ошибок — поддался эмоциям. И перестал плотно следить за молодыми, отвлекшись на другие дела. Только время от времени просматривал логи системы наблюдения, дубина.

Потому и прозевал момент, когда все вышло из под контроля и потребовалось личное вмешательство — система наблюдения обратила настоятельное внимание на наличие в районе острова Полигон зон с аномальными температурами воды и воздуха.

Ох и неугомонная парочка. Ну скажите на милость, где и когда они успели раздобыть для хозяйственных нужд ядерный реактор, а самое главное — как смогли его запустить?

Ни на секунду нельзя отвлечься.

_____________

Дела давно минувших дней...

Голому собираться...

Занимаюсь любимым развлечением — нарушением прямых распоряжений и приказов начальства. Самое главное в этом процессе тщательная подготовка, потому как если нарушение происходит в результате импульса желтой жидкости вдруг решившей течь вверх, то ничего путного и ожидать не стоит. А вот если на основе тщательного анализа противоречий в собственно распоряжениях или их клинического несоответствия окружающей действительности, то выходит даже забавно — глядеть на начальственную физиономию, когда приходится выдавать поощрения за прямое нарушение идиотских приказов.

Но тут важна тщательность, если будет хоть малейшая зацепка не дать награду — не дадут, а без этого половина удовольствия насмарку. Словом, готовлюсь к выходу "в поле" хотя это мне напрямую запрещено после истории со снежным человеком.

Но, во-первых хочется (о чем я никому кроме Лидочки не скажу), а во-вторых — надо. Так что формулировка будет "в связи с производственной необходимостью". А все дело оказалось в неугомонной "сладкой парочке", Ромео с Джульеттой. Очень уж активная у покойницы началась "загробная жизнь".

После пуска ядерного реактора на острове началось натуральное вавилонское столпотворение, с поправкой на наше "многолюдье" разумеется — средняя плотность населения на Прерии до сих пор раз в десять меньше самой безжизненной земной пустыни. Причем "столпотворялись" как-бы не с той же целью что в Вавилоне, во-всяком случае — перечень строительных материалов уходящих на остров впечатлял.

Башню они там вряд ли строят, а вот если привести в порядок подземные коммуникации военных, то получится хорошая опорная база... Кого? А вот это и предстоит выяснить. И никому-то, а мне лично — наш уклон в "техническую разведку" сыграл злую шутку, и кадров имеющих опыт агентурной работы, да еще "в поле" на текущий момент не было.

Засылать на это дело кого-то из командировочных "спецов", значило все провалить, наши головорезы, при всей их подготовке, совсем не имеют актерских данных, да и аборигенов слепоглухими считать не стоит. А значит, крокодил в ванной вызовет меньший ажиотаж и меньше внимания, чем попытка подсунуть бойца в качестве разнорабочего или учащегося...

Да, именно учащегося — начали функционировать курсы по "адаптации" в которые потоком пошли кадры с Земли, крепкие парни и девушки вдруг решившие связать свою судьбу с колонизацией. Впрочем не только молодежь — людей семейных, среднего и старшего возрастов, с нужными профессиями и знаниями тоже хватало. А вот неуверенных в себе, решившихся на этот шаг случайно, практически не было. Похоже, все будущие "колонисты" проходили тщательный отбор и подготовку еще на земле. Такое впечатление, что заработал какой-то насос откачивающий с метрополии избыток натур определенного типа.

Но предложение провести инфильтрацию, неожиданно не нашло отклика в центре — сходу эта операция не удалась, с той стороны действительно был фильтр и работал он по принципу "личного знакомства", а присылать специального агента для глубокого внедрения несочли возможным. Придется выкручивается самим. Чем и занялся.

Шанс просочится был вполне твердым, контакты с аборигенами были хорошими, а "насос" работал и здесь, вынимая из местного общества самых склонных к самостоятельному существования, не заморачиваясь социальными или иными барьерами. Вон тот же Ромео, представитель самых что ни на есть "сливок общества" вкалывает на строительстве бок обок с членами молодежной банды, которым до тюрьмы не то что шаг, а всего пару месяцев подождать пока в возраст войдут. Впрочем, теперь ни тем ни другим по уготованной судьбе дорожке не катится.

Ромео тоже начал проявлять непонятную активность. Точнее сначала начал проявлять вполне понятную — его наконец сочли годным не только проводку менять, но и прочность ножек койки проверить. Буквально. Так сама Джульетта сказала. Такая вот пошла нынче молодежь, никакой романтики. Возвращаемся к истокам? Упрощение ритуалов в этой сфере — процесс тревожный.

Так вот, получив "положительное подкрепление" Ромео, при полном попустительстве папаши, развил бешенную деятельность по созданию на Прерии собственного оружейного производства. Нет, всевозможные охотничьи стволы клепали кустарным способом тут отродясь. Не та тут живность, лучше нарушать закон и быть несъёденным, чем законопослушным в чьем-то желудке. Так что на все нарушения в этой сфере МВД и власти смотрели сквозь пальцы — статистики это не портило, как и везде самым частым орудием преступления все равно оставался кухонный нож.

Но Ромео замахнулся на создание "полного цикла" — раз, автоматического оружия — два, и с калибром и точностью вполне достаточной чтобы потягаться с армейским вооружением, в частности бронежилетами — три. Видел я это чудовище, десятый калибр, упор на руку, короткий ствол, лазерный прицел — для охоты не годится, оружие для стрельбы навскидку, по крупной цели в упор или малой дистанции. Столкнись с вооруженным таким противником нос к носу и это еще большой вопрос, насколько эффективным окажется автоматическое оружие. А там еще и переключатель боеприпасов, в том числе — под мелкокалиберные гранаты. "Штурмовая винтовка", только не под стрельбу очередями и совсем не нарезная.

С интересом ждал, каким методами будет Дневной пресекать эту самодеятельность и не обнаружил наличия какой либо реакции. Более того — легализация Джульетты как "Морковкиной" и, следовательно, владелицы острова явно не прошла без его участия. И вообще, уши Дневного из всей этой затеи торчали совершенно конкретно.

Будь я аналитиком генерального штаба — сказал бы, что полным ходом идет "скрытая мобилизация". Но я не военный, по тому в голову лезли мысли уж совсем апокалиптические, вплоть до объявления независимости Прерии от Земли и дальнейшего построения коммунизма на отдельно взятой планете...

Если это так, то проект "Хортица" явно выходит из под контроля. Нужна коррекция. Вот только о чем тогда молчит центр, решили, что кризис пойдет на пользу или наоборот — свернуть работы? Ничего не понимаю, может просто вообще забыли? Бывало ведь и такое...

Но ведь не идиоты же местные? На всю планету пятьдесят тысяч населения, с такими силами не только не отбиться от желающих "восстановить конституционный порядок", но и элементарно не удержать уровень цивилизации от скатывания назад, сначала к натуральному хозяйству, а потом и вовсе к охоте-собирательству. Меньше двух поколений потребуется "капле человечества" чтобы растворится в море окружающего зверья, без поддержки метрополии.

И нельзя сказать что такая ситуация не создана сознательно, мне ли не знать об ограничении экспорта некоторых технологий и знаний в колонии. Местные умудрялись обходить эти барьеры, оплачивая обучение "своим" и таким образом получая знания вместе со специалистами. Но ведь общее количество населения никуда не делось...

Стоп. А ведь сейчас готовится именно массовый завоз населения с Земли, на ГОК. И повезут, скорее всего, именно молодежь, сборную солянку со всех интернатов и прочих заведений. Так что видимо и об обеспечении генетического разнообразия будущей популяции забота проявлена...

Остается мелочь — придумать, что местные намерены делать с внутренними войсками, когда они явятся сюда наводить порядок. Или они что-то знают, и в метрополии скоро будет не до проблем далекой окраины? М-да, вариант, что они договорились с "чубакобарой" и сразу после объявления независимости портал перестанет функционировать, или, скажем, явившихся карателей встретит на орбите флот "иных", и то выглядит логичней.

Интересно, как быстро пришлют санитаров, если я выйду со своими бреднями в центр? Не сразу, понятно, репутация — великая вещь, но настаивать на собственном мнении все же не стоит... Значит нужны факты, и безопаснее будет если это будут просто факты, без всяких теорий.

А получить эти факты можно не так далеко, на острове "Полигон". Значит нам туда дорога.

___________________

Сборы были не долгими — всего две с половиной недели. Отработал старый "конец" и выразил желание пройти курс "адаптации", там так обрадовались, что даже какие-то тревожные мысли появились. Сказали что через две недели быть в порту вместе с остальной частью группы, где грузимся на баркас и плывем на "морковкин полигон". Однако, а островок то уже переименовали...

Времени как раз хватило оформить на работе отпуск пятилетней просроченности, под клятвенное уверение помогать в трудных случаях дистанционно, и закруглить дела. Вот теперь собираю ранец, отход завтра с отливом, в четыре утра.

Точнее руки собирают, ноги, еле таскаясь, пытались им помогать, но скорее только путались под... ээээ... руками. Все остальное пребывало под впечатлением от прошедшей ночи.

Леночка, обычно такая тихая и покорная, этой ночью будто решила доказать пословицу про чертей и тихий омут. Так что было и так, и эдак, а потом еще и вооот так! А потом раз так и так как хоть и думал, но даже предложить стеснялся, а потом и так как не думал...

И вроде приятно ей а глаза как-то поблескивают и лицо такое — грустно решительное. Вот ведь какая фигня — на близких людях все профессиональные навыки обычно сбоят, не в состоянии мы оценивать родного человека, потому что, что не говори, но близкие отношения построены на сплошной идеализации. Но меня так укатали что и до пня бы дошло, а до меня — нет, потому когда под конец взмолился — "солнышко, ты дату не попутала? Я только послезавтра уезжаю...", ответ сразил наповал — "завтра, будешь спать один. Мужчине перед уходом надо выспаться!".

Вот тут дошло даже до меня — "ты что же", — говорю, — "меня как на войну провожаешь?". Пошутил дурак, а она расплакалась. Так успокоить и не смог, только как выплакалась уснула. Так ничего я и не понял — знает она что-то и потому опасается, или просто чувствует...

Вот теперь и собираюсь, не пойми куда то ли воевать, то ли воевать учиться. Впрочем, большой разницы не вижу. Посмотрим, как тут на местных спецназовцев учат, второй раз по любому должно быть полегче...

Одна мысль только все колола шилом — сильно надеюсь, что уходить из этой "учебки" придётся не так как из первой. Долго я от себя эту мысль отгонял, но в итоге все же полез распаковывать уже уложенное, чтобы добавить в поклажу еще один ствол из коллекции и две коробки патронов.

________

А перед нами все цветет, за нами все горит...

А начиналось все ведь похоже...

— Витек?

— Гав!!

— ??

— Учись жить, сынок... Теперь ты — в армии! Тут тебя мигом отучат смеяться над анекдотом:

— Здравия желаю товарищи солдаты!

— Гав, Гав, ГАВ!!!

— Как жизнь?

— Ауууууууууу...

Мы дружно грохнули, а один из "берцев", кажется "левый" (называть эту парочку двухметровых амбалов "тапочками" было как-то...) прокомментировал.

— Впитываем "запахи", Витек у нас дезу не толкнет, сам белая кость — двадцать поколений предков на службе отечеству! Гавкать научился раньше, чем разговаривать. Витек — СЛУЖИТЬ!!!

— Гав! — и под дружный гогот секунду назад вальяжно развалившаяся на ярко-зеленой (точно что ли крашенная?) травке туша принимает положенное по уставу служебно-розыскной собаке положение "сидя на хвосте". Даже язык высунул для демонстрации карьерного рвения — "вынюхивать и выгрызать".

— Витек, ну раз ты такой опытный, хоть и на генетическом уровне, то скажи — долго нам тут еще загорать? — вопрос волнует всех, даже веселье под увяло.

Все же двенадцать тушек "партизан", валяются на зеленой травке по краю плаца жутко секретной военной части N___ , вызывая просто мистическое оцепенение у аборигенов, уже часа полтора, а реакции — ноль. Блин да за это время не только знамя спереть, весь контингент можно по одному выловить и в рабство продать.

— Как человек с генетическим военным опытом, Сова, — "Сова" это я, только на почти двадцать лет и сорок килограмм моложе,— скажу тебе — "задницей чувствую — лежи пока лежится, потому как уже часа через четыре ты будешь вспоминать эти минуты покоя как самые счастливые мгновенья твоей жизни".

Обще философское настроение получило удачное развитие с появлением наряженной в зеленое х/б толпы аборигенов. Толпа как толпа, типа "старички" из обслуги, а вот вожак — фигура примечательная. Видимо его все же чему-то учили, но потом то ли по здоровью, то ли еще за какие заслуги списали в обеспечение.

— Это че у нас такое тут валяется? Не уважает труд товарищей, траву мнет. Я вам счас мигом дело найду. Два!!! — Последний вопль видимо значил что для он хочет переложить порученную ему задачу на двоих подвернувшихся бездельничающих новичков, ну если таковые окажутся понятливыми. А если нет, то скучающая публика рассчитывала получить небольшое развлечение.

Развлечение случилось. Только не такое, которое ожидал сдуревший от безделья контингент. Понятно, что хочется, но ведь есть простое правило, увидел что-то незнакомое — из вида не выпускай, но руками не трогай. Валяются себе двенадцать человек совершенно гражданского вида в непонятной одежке на травке — сделай вид, что не заметил и топай себе дальше. Не дожидаясь пока с видом "меня будить" с вещмешка поднимет голову Серый — ничем не примечательный худющий и малорослый, зато единственный из нашей "гоп-команды" не поленившийся привинтить выданные звездочки и прочие опознавательные знаки.

— Вы как обращаетесь к товарищам по службе, товарищ сержант? — ласково поинтересовался Серый.

— Я-а-а с-старший сержант, т-товарищ лейтенант государственной безопасности... — проблеял спадая с лица жертвенный ягненок, по инерции пытаясь что-то доказать. Вся остальная толпа, в отличие от этого лоха, беззвучно растворилась в окружающем пейзаже.

Видимо это таки были настоящие спецназеры, прибывшие выяснить, что тут за подозрительные валяются, а этот так — ряженый призванный прикрывать их поспешную ретираду, а лохи на самом деле — мы. Но от Серого просто так никто не уходил, в конце концов — стремление поразвлечься за чужой счет заразно.

— Вякни еще раз, и ты у меня ефрейтором станешь... — бесцветно-скучающе произнес мучитель и выдал меняя тон — Упор лежа принять! Делай — раз! Делай — Два.

Ну дальше можно не слушать, а подумать как же нам вышел такой облом... счастья.

В принципе можно было заподозрить подставу от судьбы еще когда вместе с сообщением "отбываете для прохождения подготовки" получали амуницию с оборудованием под расписку, где сказали что даже потерянный дырявый носок можно будет списать в двух случаях: а) на боевые действия, если вы, такие придурки, что умудритесь в них поучаствовать в нарушение прямого приказа; б) вместе с носителем. Но насторожить была должна не эта рутина, а то что заодно нам выдали и новенькие звездочки и прочие знаки отличия.

Но было не до того, а зря — мелочей не бывает. Пока рысили к вокзалу выяснилась первая засада — от места, куда были выданы билеты, до точки назначения предстоял марш-бросок чуть не в шестьдесят километров по пересеченке. Но, не имей сто рублей — друзей у всех было валом, и по нашим билетам уехала группа не то туристов, не то "игрунов" — простите нас ребята, честное слово не знали...

А на соседнюю с частью АЭС, всего-то двадцать пять кэмэ и там работал одногруппник Серого, мы прилетели винтокрылом — набитыми в банку сардинами вместе с рабочей сменой. В тесноте да не в обиде. Тем более после того как в салоне раздавили пузырек хорошей водки, а экипаж получил для "согрева чая" бутылку хорошего коньяка остальное путешествие прошло в "теплой дружеской атмосфере".

Только ржали всю дорогу над анекдотами и реальными случаями из жизни, вроде: про семнадцать человек в малолитражке возвращавшихся "под игру на баяне" с сельской свадьбы, да реальное ДТП — когда в результате падения с моста в реку трактора (там вообще кабина одноместная!), на котором "гоняли за водкой" в райцентр, было зарегистрировано девятнадцать потерпевших.

От АЭС на соседний заводик шла маршрутка — пара бронированных вагонов с пулеметами и маневровый. На сам заводик нас бы не пустили, но нам туда и не надо было — за бутылку универсального растворителя машинист не только подвез к стрелке от которой отходила ветка в нужную сторону, но и подвез нас прямо к второму КПП "в заднем проходе" жутко секретной части. Пред запертые двери которой мы и вывалились радостно-теплой компанией.

Где часа полтора занимались торжественным целованием замка, камланием над визорами, а потом и над спецсвязью, пока два разных ведомства пытались согласовать наше право пребывания на этом четровом клаптике земли, от которой мы бы с радостью держались подальше

Вот тогда и возникла мысль... Не точнее первая мысль была взять положенное как говорили предки "на щит", но мы было засомневались. А вот честно говоря зря — как выяснилось много позднее, на базе толком то и не было никого — весь личный состав ловил... нас.

По "мудрой" традиции новички должны были быть перехвачены по дороге, "слегка" побиты и допрошены. Видимо таким образом создавался нужный настрой на учебу, ну и прикрывалась задница начальству — поскольку при приемке солдата осматривали и фотографировали, чтобы потом на ежемесячной "прокуроке" сравнить фотку с оригиналом. Хотя, что там сравнивать? Отбивная она и есть отбивная — харю от задницы не отличишь...

А тут — "вы нас не ждали, а мы приперлися", при этом все начальство, знающее нас в лицо, в окрестных болотах комаров кормит, на КПП перепуганные повара и электрики из хозроты, которым автомат второй раз в жизни в руки дали. Нет, был там и дежурный взвод, но они-то на постах стоят. В общем, еле нас во внутрь пустили, а потом еще и загорали пока дружно озверевшая часть собиралась с сотен засад по всем окрестностям.

Так вот, а второй "мыслОЬй" бала такая — "глюк в главном компьтере попутал нахрен "глубокое внедрение" с "глубокой", она же "силовая", разведкой". Потому как ничем другим, кроме вмешательства проснувшегося Ктулху, нельзя было объяснить тот факт, что нашу "инвалидно-ботаническую" команду, грозно именуемую "особая офицерская группа", загнали на базу спецназа.

Спецназ ГРУ, к слову, это не "супермэны" из фильмов, а обычные армейские части "всего лишь" имеющие на своем вооружении "специальную технику и средства", чуть лучше обученные и заточенные под более специфические задачи, чем обычная мабута, но все же... А мы и на фоне хозроты смотрелись... тем чем на самом деле и были — будто собрали со старших курсов гуманитарных вузов самых больших рас..гильдяев и забрили в армию.

Впрочем, на самом деле часть была не совсем обычная, иначе нас бы там не было, а вот на кой мы там были — я наверно и до конца жизни не узнаю, разве что в руководители Конторы выбьюсь... точно — Ктулху постарался.

Так что хороший "фундамент" будущих неприятностей нами был заложен изначально, и вряд ли даже выбери тогда другую линию поведения, можно было что-то изменить. Да и не думали тогда о последствиях, молодости свойственна некоторая переоценка собственной значимости.

— Эт еще че? — выразил общее недоумение один из Берцев, наверное — Правый, но хрен их кто разберет.

Зрелище было действительно незабвенное — вдоль дороги перемещалась процессия сбежавших из леса кустов и болотных кочек, которые, вместо того, чтобы двигаться по дороге или дорожкам, скакали по в копанным в землю на обочинах старым скатам, бордюрам, столбикам ограждения с натянутыми тросами. Все это под "ветерок и матерок", роняя ветки и куски грязи, которые надо было потом поднимать, и, устраивая целые акробатические представления, чтобы вытащить сорвавшегося товарища — будто вместо асфальта и плит на дорожках текла как минимум ледяная вода по пояс, если не лава...

А когда надо было "пересечь асфальт" начинался настоящий цирк по форсированию преграды с применением подручных средств и снаряжения. Провешивались "дороги", тарзанки, одна группа мигом отвинтила установленный на обочине щит с объявлениями и использовала его на манер моста, для перехода на другую сторону дороги, а потом, матерясь, они поволокли его дальше — видимо по дороге предстояла еще не одна такая "переправа".

— Это они в казарму возвращаются — от комментировал Левый.

— Эге, а как тут поутру в сортир ходят? — дополнил Правый.

Тут я понял что все "наши" задумчиво смотрят на меня и Юрика — тот был ниже меня на почти голову, а тяжелее килограмм на тридцать. Под такими взглядами становилось несколько не по себе.

— Ни хрена не выйдет, — раздался "голос из подвала", от так и не соизволившего принять более удобную для наблюдения чуда позу Витька, — не с нашей подготовкой и массой. Надо будет что-то придумать, а то при попытке выполнить цирковой номер результат выйдет, как если скрестить кота и бегемота.

— Армагидец всем крышам! — ответили хором все остальные и принялись за организацию консилиума по поводу завтраутряшнего штурма сортира.

Впрочем, до "завтра" надо было еще дожить и желательно — без потерь. Вот только выражение морды лица прапора, топающего в нашу сторону, обещало совсем другое...

___________

— Дом, милый дом... — присвистнул Серый вивидев как выглядит наша "офицерская" казарма.

— Тут только тренировки на выживание проводить. А то и по ведению боев к городских условиях — добавил Витек. После чего все переглянувшись приступили к процедуре досмотра помещения и окрестностей.

— Прикинь, тут даже лампы — накаливания. Из какого музея они это все сперли? — товарищи по команде организовали в предбаннике "пирамиду" и ухитрились выкрутить лампочку из древнего плафона (ну и осмотреть все там заодно) — Ты смотри — 2027 год выпуска!

Казарма равнодушно взирала на нас окнами с "небом в клеточку", в них отсутствовали не только стекла, но и местами рамы. Вся остальная меблировка состояла из голых металлических кроватей в два ряда, но в один этаж (офицеры, как ни как), без всяческих следов матрасов, голый деревянный пол унылые стены и почему-то закопченный, а потом побеленный поверх потолок.

Сама казарма — второй этаж, над какимито складами, широкая лестница, широченный коридор с тумбочкой дневального на которую даже смотреть не стоит, чтобы не развалилась. Направо вход в казарму слева две двери, оружейка, куда мы только что сдали только что выданные автоматы и каптерка, судя по всему. Ключей ни от того ни от другого — нет, дневального тоже в прямой видимости не наблюдается. Сопровождающий, получивший в ответ на предложение сдать все лишнее вполне не двусмысленный ответ, пошел красными пятнами, но отметелить "господ офицеров" не решился и молча удалился вместе с ключами — как бы не по указанному адресу.

Досмотр тем временем подошел к концу — дыры в окнах завесили термоодеялами на двустороннем скотче, и не дует и внутренности не просматриваются ничем, у одеял внутренний слой отражающий. Нашли десятка два всяческих "нычек", большей частью пустых, но встретилось и кое что интересное. Прозвонили стены и потолок с полом в поисках подвохов, кое что нашли и обезвредили. Оно наверно, судя по ветхости, и так не работало, но порядок должен быть. Тем более лень должна изгонятся любыми средствами.

Другие пары прочесали коридоры и чердак, вернулись пыльные, но довольные, как раз к приему горячей пищи. Кормить нас явно не собирались, значит надо выкручиваться самим.

— Группу бардов выгнали из гостиницы, — задумчиво выдал Витек, рассматривая нашу "плиту" и вообще "организацию опорного лагеря в городских условиях", — не потому что пели песни, а за то, что — у костра.

Да, посмотреть тут было на что — под отогнутым краем пледа на окне, чтобы дым шел наружу, в батарее отопления стоит заполненный термотаблетками потолочный плафон, над ним кипит кострюля с "змеиным супчиком" куда присутствующие сгрузили все хотя-бы отдаленно съедобное что избежало ранее участи "закуси".

А так — отгородили себе уголок от кроватей, соорудили из них баррикаду, накрыли все это термонакидками — вышло нечто среднее между чумом и ярангой. Спи не хочу — в тепле и дружеском запахе совершивших марш-бросок солдатских носков.

Вот только спать сегодня нам не светит. Впрочем, ложиться все равно надо.

* * *

Движуха началась просто классически — в собачью вахту. Но не спать и быть готовыми пришлось уже часа за два до этого — картинка в округе, если смотреть в тепловом диапазоне, вышла забавная: как будто по территории ползали невидимые светлячки. Специальная термонакидка закрывала бойцов от "недреманного ока", но она же отбрасывала все тепло вниз "подсвечивая" поверхность, получался этакий "нимб" — светлое кольцо вокруг темного "яблочка", а если по холодной земле ползать, к примеру, то следом образуется этакий "след слизня".

Мы за всей этой возней следили сначала с интересом, но потом начало поднадоедать — слишком уж долго готовился противник. Впору было снова поспать, но заснуть уже не было никакой возможности, и так непонятно — как в первый раз смогли, все же спать в виде барельефа на стене не самое удобное занятие.

Ежу понятно, действительно лечь спать в этой казарме, где еще не вполне успел развеяться "дым прежних боев" однозначно значило проснутся от влетевшей в окно шоковой гранаты, если не от ботинка под ребра — если ребятишки решат отрабатывать задачу "по тихому". Потому дневальный сидел не на тумбочке — что ему там делать, если ключей от оружейки все равно нет? — а внутри казармы, за прикрытыми дверями между косяком и дверным полотном которых было вставлены заботливо выстроганные клинышки. Сидел в противогазе и в самом не просматриваемом углу, разумеется.

Так что когда проем окна, снеся занавесь, влетела парочка "свето-шумовых" и следом за ними какая-то перечная дрянь, назначенный дневальным Витек только прикрыл плечами и предплечьями глаза и уши, как на учениях. Дождался разрывов и стрельнул в окно из ракетницы, подавая сигнал тревоги, а потом навалился на дверь, всей своей немаленькой тушкой, компенсируя усилия отделения пытавшегося вломится снаружи.

Наивные, причем все — маленький клинышек держит лучше любого амбала, проще коробку вынести. Впрочем, и коробка укрепленная дюбелями через каждые десять сантиметров стояла насмерть, не желая ни вываливаться из проема, ни расщепляется даже под ударами кувалды.

В конце концов, Витьку это надоело, да и задачи такой не было — устоять вместе с деревяшкой когда в нее ломиться десяток лбов, и он щелкнул выключателем, включая свет в коридоре. Налитый в лампочки нашатырь, все доступные аптечки на это дело ободрали, мигом вскипел, разрывая колбы, и пролился вниз мелкодисперсным дождем.

Нападающие какие-никакие средства защиты конечно имели, раз сами химию применяли, вот только от аммиака (нашатырный спирт — водный раствор аммиака) надежно помогает только изолирующий противогаз, это такая хреновина в которой выглядишь как смесь инопланетянина с аквалангистом и космонавтом, а для обычных — уже нужны специальные фильтры, красненькие такие. А уж респираторы в случае его применения годятся только сопли и слезы вытирать, ну и кашель заглушают. Слегка.

И утратили штурмовики всю свою боеспособность, общая способность к сопротивлению стала меньше чем у младшей ясельной группы, детишки хоть еще реветь могут, и кусаться, а эти только ползать пытались.

А тут еще и мы из засады, как кавалерия на бегемотах — шок и трепет.

Про засаду стоит рассказать отдельно, прятать что либо лучше всего там где вообще нет ничего. Пользуясь этим утверждением, мы отгородили себе найденной на складе этажом ниже тряпкой уголок уединения. Отхватив от коридора по торцу сантиметров сорок. Человек не в состоянии определить точно на глаз длину помещения, особенно если глазу зацепится не за что, а уж ночью...

За этой "ширмочкой" мы и засели, вкрутив в стену пару саморезов и накинув на них пару петель репшнура в качестве седушки. Обычный бытовой саморез легко выдерживает вес в полторы сотни кило, если не скакать мартышкой, разумеется. Расположились можно сказать с комфортом — в два яруса, так что верхние стучались макушкой в потолок, а на плечах нижнего ряда стояли их берцы.

Ничего не поделаешь, все же просто стой мы на полу, кто-то мог бы почувствовать дыхание или тепло от тела, а так — человек обычно не осматривает тщательно потолок и не ждет опасности выше собственного роста. Разведчиков, конечно, учат специально ждать неприятностей с самых безопасных направлений, но какой нормальный человек ждет, что опасность выпрыгнет на него из глухой стены?

То что какой-то ротозей обопрется "на стену" и наша засада провалится не ждали — ребят специально учат обходиться без дополнительных опор и не цеплять чего быто ни было без крайней необходимости — во избежание шума.

Так что "нежданчик" удался — сразу после газовой атаки на нападающих "рухнул потолок", ткань натянули не только в торце, но и создав "крышу" по всему коридору, а следом — десяток очень добрых дядек, желающих поразмяться после много часового висения на стене на врезавшимся в задницу репшнуре.

Впрочем, воевать толком было не с кем, так — попинали еле шевелящиеся кучки, да и дел было невпроворот. Но все роли были распределены заранее, так что пока четверо вязали налетчиков заранее нарезанными кусками провода, двое забросали трофейными гранатами проем лестницы вниз и, через окно в торце лестничной площадки доступную часть улиц. Остальные тем временем изобразили то ли бурлаков на волге, то ли дедку, бабку, внучку, жучку, кошку и даже (в лице вырвавшегося из заточения Витька) — мышку.

Четко в соответствии с классикой — именно усилия двухметровой "мышки" оказались решающими и изображающая репку решетка покинула свое место на окне в торце лестницы и легла вперед, перекрыв собой весь пролет, как крышка погреба. Вот ведь зараза, вроде все крепления поверху расковыряли или обрезали загодя, а нижние ели согнули вшестером. Зато теперь — несколько движений отверткой, десяток вкрученных прямо в пол саморезов, и опасаться внезапной атаки с этой стороны не приходится — пролету гранат решётка не мешает, а вот развалить ее даже взрывом пластита гораздо сложнее чем сплошную бронедверь.

К слову о дверях, парочка "гранатомётчиков" уже почти выполнили свою задачу — с дужки замка капают последние капли из под жала термитного карандаша, с ржавчиной и песком проблем не было, бертолетки наскребли со спичек, а вот пока всем отделением скоблили на стружку алюминиевые (у них тут точно музей!) провода помянули всех матерей нашего начальства по жену Ноя включительно, но результат того стоил.

Точнее это мы так думали, потому как спустя час каторжного труда ввалилась сменившаяся с чердака пара и с радостным воплем — "привет недоумки!" вывалили на стол гору опилок, которых они настрогали входящей в комплект пилой Джингли из найденного алюминиевого уголка. Аут.

Зато теперь все это смешанное с клеем и намазанное на тонкую проволочку бодренько пережигало очень даже неплохую сталь замков и решеток. Еще пара секунд, "сварщик" дает отмашку и мы дружно вламываемся в оружейку расхватывая что подвернулось под руку и выбрасывая наружу пока "медвежатники" разбираются с креплениями пирамиды.

Сейчас на пульте дежурного по части Тааакой тарарам, но, на всякий случай и для непонятливых пару магазинов трассеров отстреливаем в сторону полярной звезды — для информации, если вдруг связь не работает. А потом с чердака из бесшумок отрабатывают десятка три "отсекающих" поднимая метровые султаны из земли перед наиболее активно переползающими "кочками".

Все, шутки кончились и прячемся уже мы. На поле боя возникает пауза как в театре, попавшие под огонь на открытом месте теперь прикидываются ветошью и боятся пошевелиться, до командиров дошло что взять с наскока не вышло, задавить массой тоже, и теперь остается разве что атаковать засевшего в здании, вооруженного боевым оружием и готового противника. Что по всем уставам положено делать под прикрытием техники или снеся здание до основания артиллерией, а лучше — с применением специальных средств разрушающих так же и подземные укрытия и коммуникации. Аж интересно стало — попробуют?

Броня, во всяком случае, из-за угла казармы слева выскочила как чертик из бутылки, совершенно бесшумно. Спаренные гауссовки глянули в нашу сторону очень уж недружелюбно, но в следующий миг под башней БРДМ вспух султанчик дыма в месте попадания "учебной" ПТУР, а Берцы с грохотом скатились вниз с лестницы на чердак — от греха подальше. Хрен знает, что на уме у "коробочки", они же в танке — померещится еще чего или нервы сдадут. Все же такой переплет у них явно не каждый божий день.

Впрочем, в голосе усиленном матюгальником, который прозвучал из превратившейся в султан дыма БМДР, сквозь кашель было слышно явное облегчение. Больше ничего информативного в предложении о начале переговорного процесса не обнаружили. Если мат опустить.

Витек подполз к выключателю и, сняв с него лицевую панель, отбил морзянкой ответ, замыкая ножом контакты лампочки над входной дверью в здание. Как не удивительно, но лампочка над входом уцелела и вполне исправно донесла ряд международных сокращений радиолюбителей-коротковолновиков.

Во всяком случае "ПНХ" было точно воспринято — в ответ, если опустить опять же рад авангардистских филологических идиом, у нас поинтересовались "вы че это делаете?". После чего в ответ, помимо трехбуквенных сокращений, ушло довольно информативное послание — "отбито нападение на казарму, захвачены пленные, ведем допрос", что вызвало длительную паузу и бурный радиообмен в эфире.

А допрос засунутых в каптерку пленных тем временем шел с переменным успехом. С одной стороны все заботливо разложенные на белой простынке "медицинские инструменты", включая найденные на чердаке ржавые напильники, ножовка по дереву, пилка по металлу и кувалда, пропали втуне и никакого действия на захваченных не оказали — из-за слез и соплей они вряд ли что видели. Зато угроза отправить строптивых в нашу казарму — нюхать помимо нашатыря еще и их собственную слезогонку оказала прям таки магическое действие.

Переговоры тем временем зашли в ожидаемый тупик, требование о прибытии "знакомого лично" офицера не могло быть выполнено по техническим причинам — командир части был дома и еще не доехал, а про прапора то ли не вспомнили, то ли он тоже был вне расположения, то ли слишком по-армейски прямолинейно восприняли слово "офицер".

Словом — ситуация стабилизировалась. Штурма в ближайшее время ждать не стоило. Бедолаги, они ведь не знают самого главного...

* * *

Утро встречали на плацу всем составом, при оружии и внешнем виде будто только из боя. Не хватало только развернутого знамени с раненым в голову знаменосцем и, судя по выражению физиономии добравшегося таки в расположение командира ВЧ N___, расстрельной команды.

Подполковника, однако, можно было понять — бардак вышел просто феерический, нам аж самим стыдно стало. Ох, не погнали б за наши фортели подполкана на пенсию майором...

Отсутствующая на участке метров в триста ограда части, перепаханные танковыми гусеницами аккуратненькие газоны, поднятый на всю ивановскую, аж до самых высших сфер, хай, и довольная рожа полкана в танковом шлеме — непосредственного виновника безобразия, вполне ясно говорили о том, что малой кровью все не разрешится.

Дело в том, что вместе с вскрытием оружейки, мы подали заодно еще и "иволгу" (на самом деле кодовый сигнал совершенно другой, но этот уже стал нарицательным), по каналу который местные забыли, а может не смогли, заглушить. Дескать ЧП — нападение на базу спецназа, точнее — на самой базе.

Предполагалось, что все закончится простой толкотней противоречивых донесений, но система явно дала сбой, видимо ключевых сотрудников не оказалось на местах, и отработала как надо — подняв по тревоге все военные части в районе.

Так что уже через полчаса дислоцированный в пяти километрах танковый батальон во главе с очень "удачно" оказавшимся приехавшим на проверку боеготовности полковником смог покинуть расположение и, потеряв всего тридцать процентов техники, таки добрался до места инцидента.

Зато на месте танкисты не оплошали, что наводило на определенные мысли, и отработали спектакль из серии "солдат матроса не обидит" как по нотам. Два "мастодонта" с навешенными минными тралами проделали проходы в ограждении, но сунувшийся за ними следом танк все равно умудрился не попасть в проход и потерял одну гусеницу на противопехотной мине. Сильно обиделся и шарахнул пару раз из пушки. Холостыми. Но всем окнам в пределах трехсот метров хватило.

Саперные танки, видимо получив приказ, дружно развернулись в стороны и сровняли с землей треть стороны периметра — так чтобы даже танкист в такой пролом не промазал. В эту "дырочку" радостной толпой и ввалилась ударная танковая группа с десантом на броне, подпертая с тыла разворачивающимся строем мабуты на БТР-ах.

И только после этого эти засранцы запросили от командования координаты своих и чужих, для ведения огня на подавление. Получив в ответ вполне ожидаемое "отставить".

Вовремя. Мы, в смысле не только "мы", а всей частью во главе с подполковником и знаменем, тут уже успели позабиваться в такие щели, что куда там тараканам и пытались судорожно вспомнить, как можно сделать этому железному чудищу больно. Хотя бы одному из двадцати, что умудрились все же из боксов выехать и до нас доехать...

Ничего толкового не вспоминалось. Разве что гусеницы им испачкать? Да и не станут они пачкаться — издали отработают пушками и пулеметами, добавят огнеметами вблизи, а потом пехатура соберет оставшиеся несгоревшими железки.

Тут к веселью присоединилась дивизионная артиллерия, километров с двенадцати — семнадцати, и возникла мысль завернуться в белую простыню и начать медленное, чтобы не создавать толкотни и паники, поползновение в сторону ближайшего кладбища. Хорошо хоть эти не проявили дурной инициативы. Тока "люстр" в небе навешали и ими ограничились, светло стало — куда там "как днем", не то, что читать — теней не осталось.

И вот теперь все участники веселухи, за исключением танков — их после долгих уговоров все же удалось выпереть за территорию, изображать из себя раздавленный ими забор — стояли на плацу и тупо пялились друг на друга с немым вопросом — "и дальше чо?". Тем более что командование, наверно впервые за свою карьеру было не в состоянии подобрать слова адекватные ситуации и только шло красными пятнами, беззвучно разевая рот. Как бы не хватила папашку кондрашка...

— Так, если не вернусь — считайте меня коммунистом. — Одними губами пробормотал Витек и печатая шаг потопал с докладом. Вот так всегда — гульбанили все, а отдуваться старшему по званию — успевший перед получением высшего образования послужить в погранцах Витек, был единственным у нас старлеем.

— Товарищ подполковник, особая офицерская группа выполнение учебно-боевой задачи по индивидуальному плану, в рамках общей проверки боеготовности "Саргасы -57" завершила. Результаты оцениваю как хорошие, более подробный анализ будет изложен позднее в рапорте. Старший лейтенант Саврасов доклад окончил!

Быть похоже командиру "Хамелионом", вон пятна вместо красных уже сине-зелеными стали, но силен мужик, смог даже выдавить хриплым голосом — "Благодарю за службу".

После чего махнул рукой, буквально, видимо разрешая всем разойтись, да и потопал, не видя ничего вокруг, в сторону дежурной части.

Хорошо погуляли.

_________

Война войной... а утро начинается с физзарядки. И плевать что между командой "отбой" и командой "подъем" прошло всего пятьдесят четыре минуты. А вот нефиг ибо нафиг.

Будить нас отправили толи самого тупого прапора, толи самого провинившегося соответствующим образом замотивировав: или ты их "строишь" или — в наглядные пособия для отработки психологической устойчивости. Хе, шутка. Но в каждой шутке есть доля шутки...

В результате чего сладкий сон был прерван в полшестого утра жизнерадостным воплем:

— Рота подъем!!! — тут орущий, наконец, "распробовал" воздух, который был — куда-там полковому солдатскому сортиру на сорок восемь очко-мест в сорокоградусную жару, потому остальная часть фразы прозвучала по-нисходящей к хрипу — на зарядку... строится... — дальнейшие сиплые маты за кашлем слышно почти не было.

Бедняга, не увидев реакции на команду, даже проявил чудеса героизма и валился в казарму, где сквозь слезы попинал оставленных изображать спящих "болванчиков" и, не обнаружив личного состава, в слезах и соплях скатился по лестнице и вывалился из задания. Где и обнаружил пропажу. Стоящую "типа в строю" в полной готовности на обезображенных интеллектом лицах.

Разведчиком прапор к слову был неплохим, заметил смотанный шнур и догадался, что группа ночевала на чердаке, подальше от сортирных миазмов, и, четко в соответствии с поданной командой, десантировалась оттуда прямо во двор, "забыв" при этом поставить его об этом в известность. На физиономии прапора читалось явное желание высказаться, да только на данный момент оно явно не совпадало с возможностями, потому он только махнул рукой, давая команду начать движение, видимо рассчитывал продышаться по дороге, наивный.

Не спеша протрусили по всей территории, работа кипит, все смотрят нам вслед, а глаза такие... ласковые-ласковые. Он нас что решил всему личному составу показать? Походу да.

Возле отсутствующего забора небывалое оживление — танкисты пытаются забрать свое имущество назад. Точнее — уже не пытаются. Имущество вцепилось всеми траками (а с одной стороны и катками) в грунт и решительно заявляет, что всю жизнь мечтало служить в спецназе, согласно — даже в качестве учебного пособия по гранатометанию, и никуда оно отсюда не поедет — хоть своим ходом, хоть на буксире. Можете подъемный кран вызывать. Три. Два мало.

То что "два мало", ребятки успели проверить экспериментально. Один из кранов лежит теперь на боку, слегка придавив полуприцеп-платформу, куда видимо собирались танк грузить. Седельный тягач вообразил себя самолетом — передние колеса висят почти в метре от земли. Второй кран стоит в сторонке, грустно взирая на все это безобразие — изогнутая буквой "зю" стрела выглядит экзотической виселицей.

Дальше стало не до любования окрестностями, кросс на три километров пробежали вполне прилично — за семнадцать с половиной минут. Восхищения на эту тему со стороны прапора прошли мимо сознания, сознание тоже в это время пребывало вне тела, но видимо подсознание их все же восприняло. И обиделось.

Потому как ничем другим столь детское поведение объяснить было нельзя, понтанулись как пацаны, насмотревшись на показательное выступление "стаи товарищей" на соседних турниках. И "показали класс".

Витек и Берцы проделали комплекс упражнений весело и с артистизмом. Прапор аж челюсть на ботинок уронил от картины, когда близнецы подсадили на перекладину Серегу, это несчастье до нее даже допрыгнуть не смогло, дальше из единственного ему доступного было пять подтягиваний и "вис колбасой", но братья не растерялись и довершили выполнение упражнения "втроем" подтягиваясь на одной руке и поддергивая задохлика за пояс.

После этого наступил черед Юрка, тот, разумеется, не смог удержатся от выпендрежа и крутанул "солнышко". Турник три оборота выдержал, не иначе как чудом, но на четвертом обороте момент инерции полутора центнеров, да еще приложенных с приличным плечом, явно превысил степень упругой деформации и квадратная труба 40х40х4 из которой были сделаны стойки турника начала деформироваться непластично... Согнулась короче, буквой "Г", так что бегущему следом пришлось вместо подтягиваний выполнять нечто вроде отжиманий наоборот.

Остальные товарищи подбодрили Юрика радостными криками, и ведущий разминку решив не искушать более судьбу прекратил безобразие. Затем мы были вознаграждены нудной лекцией на тему что "разведчик это силовая выносливость", а мы с нашими пузами... годны только турники ломать... только позорим... и что любой вшивый амеровский повар сделает из нас... и много еще чего... но не беда — здесь из нас сделают... за полгода хоть что-то похожее на... солдата хозроты.

Надоел жутко, да и смотрелось все довольно дико — зарвавшийся прапор поучает толпу лейтенантов на глазах заслушавшихся рядовых. Витек это первым просек, но ему и по должности положено:

— Говоришь повар... А вот мы и посмотрим. Юрик, Сова — упор лежа принять. Берцы — считаете. Минута пошла... Внимание, минута!

— Восемьдесят пять! — Правый.

— Восемдесят два! — Левый.

— Что-то ты, Юрик, седня не в ударе — все силы на порчу имущества ушли? Впрочем на соревнования тебя можно против "морского котика" смело выпускать... У них, помнится, семьдесят пять за минуту... Вот так то, товарищ прапорщик.

И моментально переходя на приказной тон, пока с рожи прапора не сошло изумление.

— Упор лежа принять!!! МИНУТА ПОШЛА!

А зрители как-то плавно рассосались, почесывая в местах вероятного нахождения мозга. Хотя чего тут голову ломать? Результат вполне по силам совершено любому. Надо просто взять и отжаться столько, сколько можешь — двадцать так двадцать, десять так десять. А наследующий день отжаться столько же плюс еще два раза через силу. И наследующий. Можно даже с перерывами на субботу или воскресенье. Главное не бросать.

А через три месяца вас тоже спокойно можно будет выпускать против "морского котика". В отжиманиях.

_________________

Прапор, разумеется, настучал кому надо, а может и просто бухнулся в ноги с просьбой отправить его куда угодно, только убрать от группы которую он наказать толком не может, а воспитывать — ему не по званию. Вполне логичный ход, с его стороны. Вот только все остальное начальство в положении как бы не хуже — им ведь, в отличии от прапора, еще и терять есть чего, а способов воздействия ничуть не больше. Только наряды. Даже домашний арест не объявишь, не говоря уже о губе, с деньгами — тоже самое, вне зоны мы их юрисдикции, даже трибунал будет свой. Плохо это, в первую очередь для нас, как-бы чего не придумали...

Они и придумали.

Так что стоим в строю и выслушиваем брызгающего слюнями и разящего перегаром майора (уважили — все по субординации), аж целого заместителя по воспитательной работе. Давненько слушаем, уже минут сорок, надоело до чертиков. Хочется подойти и дать в ухо оратору, но команды "вольно" не подавалось, надеюсь, он догадается сбежать не отдав оной. Потому как достал — новой информации в его мате нет, а та что есть вызывает оторопь.

Если опустить лирику и комбинаторику то в целях обеспечения маскировки и секретности нам приказано: а) снять форму и знаки различия б) переодеться в гражданское и забыть о собственных званиях. Ага — на военной базе в гражданском, очень интересный способ маскировки — даже со спутников заметны будем, может на себя заодно "бубновых тузов" нацеплять? — для полноты картины.

Ну вот майор, проорав напоследок — "и запомните, вы не офицеры б..ть! Вы народное ополчение! Никакой формы и знаков различия! И чтоб через двадцать минут выглядели соответственно на общем построении!!!", вылетел из помещения.

Двадцать четыре задумчивых глаза уставились на маявшегося возле входа в казарму прапора, тот видимо враз обретя телепатический дар пробормотал — "пришлю солдат с одеждой, я мигом", после чего проявив заодно и способности к телепортации просто растаял в воздухе.

А еще через семь минут (любой поймет, что без прямого управления временем тут не обошлось), материализовались пара "черпаков" с ворохом одежды. Пожалуй, только столь массированным применением противником сверхспособностей можно объяснить, что они смогли покинуть казарму живыми и относительно целыми.

— Слышь, Витек, по моему нас конкретно опускают... — Задумчиво почесал бритый затылок Серега.

Группа дружно повторила жест в знак согласия — напялить на себя то, что принесли значило однозначно с этим согласится.

— Они кажись захоронение для зеков ограбили, — морща нос сказал Юрик, — запах и внешний вид, во всяком случае, соответствующие. А мне чего тут подойдет?

Если сказать мягко, то внешний вид и чистота доставленных фуфаек и ватных штанов оставлял желать лучшего, много лучшего, очень-очень много лучшего. Витек же перевел взгляд с валяющейся на полу кучи грязных тряпок на сваленные в углу наши вещи (мы были уже в другой казарме, вполне приличной и чистенькой, а в прежней проводились процедуры по дегазации) и в его глазах заплясали бесята. Осмотрев кривые ухмылки всех остальных наш предводитель подмигнул и поинтересовался:

— Вижу, все подумали о том же что и я. Будет им ополчение!

Слабый голос разума, в моем лице, услышан не был, даже мной.

* * *

Такого плац еще точно не видал. Хотя за все свое существование повидал много чего. А легенд разумеется, ходило еще больше — от многочисленных высоких комиссий порой отчебучивавших чего-то вроде блевания с трибуны, до расстрела в шестидесятых какого-то неподчиняющегося приказам солдатика, после этого случая из уставов исчез пункт о возможности применение оружия офицером в случае неподчинения, что стало началом конца некогда великого и могучего СССР. Сегодняшне-вчерашний "визит танкистов" тоже грозил превратиться в легенду уже завтра. Но такое...

Пред светлы очи высокой комиссии во главе с каракулевой шапкой отбивая дробь берцами по бетоны выходила... группа наемников-шотландцев. Как положено — под звуки волынки, которую быстренько соорудили из двух писчиков (приспособление для подачи сигналов имитирующее крик какого либо животного или птицы), пакета и трубки от аппарата для скрытого перемещения под водой.

Судя по клеткам на традиционных одеяниях "шотландцы" были из клана Дугласов. Из-за этих чертовых клеток мы чуть натурально не опоздали на построение, дело в том, что клетки с разных сторон термонакидок были разные, но в итоге серая клетка показалась менее вызывающей, да и девиз "Никогда позади", по общему мнению, подходил более чем "Действие или смерть" Барклаев.

Впрочем, присутствующим было явно не до геральдики древних шотландских родов, им бы челюсти с поло подобрать.

Так что, маневрируя по плацу с грацией пьяного дальномера, мы как-то умудрились встать на своем место в гробовой тишине. Витек окинул взглядом кривую шеренгу и, скривившись в предвкушении пистона за такую строевую, побежал докладываться.

— Товарищ генерал-майор, особый офицерский отряд на вечернюю поверку построен... — разнеслось по плацу

— Старший лейтенант, это что?! — свистящим шёпотом на весь плац прошипела "каракулевая шапка", остальные присутствующие просто потеряли дар речи. Хотя Витек потом с уверенностью всех убеждал, что на источающем праведный гнев гранитном генеральском лице очень забавно смотрелись смеющиеся глаза курсанта — большого видать любителя розыгрышей.

— В соответствии с приказом заместителя отдельного учебного отряда по работе с личным составом, — упомянутый товарищ сбледнул с морды лица и сделал попытку упасть в обморок, командир отряда вовсю играл желваками и краснел пятнами, — знаки различия и форма сняты, чтобы иметь внешний вид ополчения. Из все гражданской одежды с собой были только пледы, потому ополчение вышло шотландское! Разрешите стать в строй, товарищ генерал— майор?

"Каракуль" окинул взглядом начавшую подзаплывать жирком, но весьма внушительную фигуру бывшего старшего сержанта погранвойск, видимо оценил получившееся впечатление — выданные ножи теперь не скрывала одежда и зрелище мужика с прицепленными режиками на всех конечностях, и волосатыми ногами в берцах торчащими из под клетчатой юбки было совсем не комичным. Невольно вспоминались те века, когда подобные парни держали в страхе всю Европу.

Генерал не спеша нагнулся к микрофону и заявил:

— Разведчики. Запомните, что вы должны быть всегда готовы выполнить любой приказ! Повторяю — ЛЮБОЙ. И действовать при этом надо решительно, со смекалкой и творчески!

После чего зажав микрофон в лапе размером в пол мячика, повернулся к Батяне и выдал:

— Ну, Нетопырь, считай выкрутился. Я тебя конечно "полюблю" и квартальной и тринадцатой, но за самое главное можешь не переживать. Думал что ты свои косяки на других сваливаешь, а теперь вижу — нашлась и на старуху проруха... Да, и мой тебе совет — чтоб завтра в расположении и духу этих дятлов не было. — И развернувшись к Витьку — Ты еще тут? Дуй к своим, вы сегодня отличились, вот первыми и пойдете!

Над плацем раздалось — "К торжественному маршу..." И мы таки пошли.

Первыми. Под волынку. Высоко задирая голые ноги и пытаясь чеканить шаг. Зрелище наверняка вышло незабываемое, как и личные ощущения, ведь под кильт нижнего белья не положено, а ветерок, зараза, холодный.

Поддувает.

______________

— Ну что, Орлы-беркуты из отряда воробьиных... — целый капитан сделал паузу, но тест на зачатки интеллекта ООГ прошла успешно — идиотов, желающих блеснуть эрудицией и поправить "что беркуты, как и прочие орлы, принадлежат к отряду соколообразных" не нашлось, и "сорок пять лет, а уже капитан" разочаровано продолжил, — пробежимся, соколы мои ненаглядные? — мне кажется или нас не боятся?

И пробежались...

Говорят, в программу первых олимпийских игр хотели включить состязание, где спортсмены должны были соревноваться в беге с лошадьми. На марафонской дистанции. Но потом передумали, из жалости — олимпиада была задумана как торжество гуманности и еще не превратилась в способ зарабатывания государственного престижа со всеми вытекающими.

Пожалели, к слову, лошадей. Их результат на таком расстоянии выглядит существенно слабее, и в попытке потягаться на равных с человеком их могли попросту загнать.

Нам само собой было далеко не только до марафонцев, но и до лошадей. Это и должна была показать "пробежка" почти на тридцать километров к смету "полевого лагеря". Не показала. Мы хитрили как могли и таки не дали себя загнать как тех бедных коняшек.

Сначала топали по лесу со всеми положенными предосторожностями, зигзагами, командир уходил вперед с половиной группы — двумя парами, потом в приметном месте оставлял одну и уходил на разведку вперед, в это время основная масса прикрывшись фланговыми и тыловым дозорами "топала на ориентир". Один боец из оставшихся "принимал" подходящую группу, второй "отслеживал хвосты". Потом группа уходила вперед, на новый ориентир, но уже "под углом" на место лежки разведанное и подготовленное умеющими вперед командиром, а "принимавшие" становились тыловым охранением. Потом следовал привал и опять все повторялось по новой.

Капитану такое передвижение, со сменой направления раз в два часа, быстро надоело, и он объявил район "условно безопасным". В принципе все основания к тому были — мы уже успешно обошли большую часть засад и закладок на пути, а что не обошли, то сняли и поставили на другие места на радость преследователям. Преследователи заботу не оценили — пару раз сзади вспыхивали всплески интенсивных радиопереговоров и вроде как даже что-то прилетало — улетало. Надеюсь, ребята хорошо смотрели под ноги, некоторые сюрпризы, особенно самодельные, были не так чтобы полезны при не аккуратном обращении.

После смены режима движения пришлось плестись волчьей рысью, ограничившись только передовым, боковыми дозорами и внимательно поглядывая за спину, но преследователи энтузиазма не проявляли и похоже решили нас "потерять", как тот чемодан без ручки.

Капитан между тем понимая, что может не успеть к назначенному сроку еще раз сменил темп движения и мы поперлись вперед нестройной толпой, на рысях с одним только передовым дозором и нервно косясь по сторонам и назад. При таком варианте все шансы сдохнуть не дойдя, были уже явными, но Витек загнал в голову колонны самых "коротконожек" которые задали темп движения.

Причем сделал это ненавязчиво — отсылая самых шустрых проверить чего-нибудь сбоку и ставя после выполнения замыкающими. Капитан устроившийся в конце видимо желая пинками подгонять отстающих лишился ожидаемого развлечения и переместился вперед начав подгонять головных сначала унизительным (пинками) а потом и довольно болезненным способом — уколами шилом.

Заодно достал всех на привалах непрерывным зудежом по поводу соблюдения питьевого режима и воплями, что если у кого-то хоть капля из фляги будет выпита... В итоге на четвертом повторе у него поинтересовались — а где он у нас вообще фляги увидел? Последовала немая сцена, закончившаяся небольшим шмоном, в результате которого вид капитана стал загадочный и слегка злорадный, ему стало понятно почему мы шли таким "бодрячком" — группа оставила кучу "ненужного", с ее точки зрения, хлама и шла налегке, даже без выданных "кирпичей" сухпая, которые перед выходом успели "махнуть не глядя".

Ну не таскать же действительно это недоразумение с собой? Тем более что от настоящих кирпичей эти угловатые картонные упаковки не отличались не только размером и весом, но и на вкус...

Дело закончилось демонстрацией друг другу простых физических эффектов. Наш "групповод" показал как легко, удобно и незаметно можно приготовить чай, в металлической фляге в ямке из снятого дерна на фигурной металлической хреновине из набора сухпая и таблеток сухого спирта от туда же, не оставляя следов если потом положить снятый дерн назад. При этом он чуть не устроил большой "бум!", не открутив колпачок, оставил металлическую подставку на месте, где ее найдет любой металлоискатель, забыл полить положенный назад дерн и ароматизировал весь лес метров на сто в округе ни с чем не сравнимой вонью сухого спирта. Ладно, в конце концов он профи, а мы в этом деле ни хрена не понимаем. К тому же может он просто "не наш друг, а медведя" и следы оставляет специально.

Но в качестве мелкой мести на выпученные глаза нашего групповода мы с удовольствием полюбовались — когда Серый достал свой любимый "Зиппо" и на бешенном ветру спокойно заварил себе настоящего чайку, а не той растворимой отравы что в пайке, прямо в бумажном стаканчике. И конкретно добили "спеца" близнецы — сварив на всех суп с лапшой за три минуты, в полиэтиленовом кулечке удерживаемым над факелом ручной газовой горелки. Этот многоцелевой девайс, нам сварганили ребятки с рембазы, как раз за часть "кирпичей". Замечательная штука питалась чем угодно, от солярки до любых баллончиков для зарядки зажигалок и позволяла практически бесшумно и незаметно пережигать арматурные пруты или проволоку под напряжением. И никакой вони, межу прочим.

Капитана есть суп, заправленный копченой колбасой и мелко настроганной бастурмой, не позвали — пусть свои кирпичи грызет, с полным чувством внутреннего превосходства. В конце концов "военному, положено стойко переносить тяготы и лишения службы", а мы люди насквозь гражданские постараемся этого максимально избегнуть.

Существовал правда риск, что нужное будет отобрано силой, но грамотно построенная отвлекающая операция дала прекрасный результат — пока близнецы кашеварили все остальные плотно топтались вокруг ямки с закипающей флягой и восторженными возгласами выражали восхищение находчивостью бравого капитана. Ну а вкусные ароматы как, упоминалось раньше, заглушил собой сухой спирт.

А потом готовое блюдо, прямо у него на глазах, разлили по кулечкам-"маечкам", мы их три тыщи штук с собой взяли — на редкость многоцелевая вещь, если с умом подойти и весят всего ничего. Весь мусор сожгли, благо после "спирта" сильнее навонять было просто невозможно, а пепел забрали с собой. Оставленный прибираться тыловой дозор заодно полил травку на месте ямки, выкопал чертову железку и вообще — ликвидировал все оставленные опознавательные знаки, благо постоянная запись с трех визоров не оставляла шансов для "не нашего" друга.

А пока "засланный казачек" в поте лица своего добывал хлеб свой насущный, то есть если по-русски то пытался насытится содержимым "кирпича", группа успела прилично передохнуть и даже поспать после обеда. В принципе не так страшен черт, и сухпаек вполне съедобен, если не пытаться начинать его есть с брикета сухого вакуумно-обезвоженного гороха. Это недоразумение только в печку (буквально, если сухих дров нет) годится, и в качестве "учебно-поражающих" элементов для самодельной МОН-ки (пробовали, результат из серии "жить будешь долго, но мучатся будешь — страшно").

В ответ на "гастрономический демарш" групповод попытался устроить настоящий террор, пару раз был интеллигентно послан, посыл не понял и в итоге стал самым большим сдерживающим фактором в нашем движении — пришлось каждые полчаса по десять минут дожидаться беднягу из очередных кустиков. А вот нефиг на себе демонстрировать достижения в области экономии на солдатском рационе. Впрочем, пара кубиков одного средства, которые вколол расстроенный непрекращающимися "стимулами" Юрок, капитану в "медузу" с большей вероятностью послужили причиной недомогания.

В итоге, он не то что свою флягу выпил, но и всех встречных луж не пропустил и нафиг убил персональный фильтр, а в итоге все равно шатался от обезвоживания, что пришлось становиться на привал и шаманить ему "заварку в кулечке" из коры ободранной с ближайшего дуба. Помогло слабо и если б "стая товарищей по оружию" от нас безнадежно не отстала, то нашли б они нас по запаху даже без всяких собак и спецприборов.

Товарищ капитан пробовал настоять что бы его несли, но в виду отсутствия носилок и навыков его несколько раз уронили, выбирая для этого самые твердые пеньки, и пару раз носильщики не разобрались с какой стороны нужно огибать дерево. В итоге он мигом пришел к выводу, что или надо путешествовать ногами вперед или тоже ногами, но собственными — все равно каждые пятнадцать минут вскакивать.

На "партизанскую базы" мы заявились, будто с настоящего боевого задания — поддерживая с двух сторон ослабевшего товарища. Товарищ этот, при виде оборудованного "зеленого домика", проявил недюжинную силу и прыть, разом оставив нас без руководства.

"Сиротинушками" мы пробыли не долго, крепко загорелый сухощавый майор задумчиво посмотрел на захлебнувшуюся дверцу сортира, одним взглядом разогнал толпу зевак из трех бойцов, и буркнув — "Через двадцать минут быть готовым к часовому броску" удалился видимо заказывать транспорт для эвакуации "раненого".

Витек почесал бритый затылок, посмотрел на еще высокое "шестичасовое" солнце и буркнул — "готовимся, здесь вам не тут". После чего рухнув на рюкзак принялся переобуваться.

__________

Часовой марш-бросок после перехода вытянул последние силы, но в конце нас ждала уютненькая и весьма живописная полянка. Что не было ни для кого секретом, еще на ходу удалось вычислить, куда нас ведут, сомневались только в "куда конкретно" — было несколько удобных точек, а зачем было понятно с самого начала. Поэтому майор, воткнувший в центр поляны саперную лопатку со словами — "обустраивайтесь", неожиданностью не стал. Как говорится — "Неожиданность, должна быть нормой в жизни разведчика". В этот раз у майора удивить не удалось, а зря — предсказуемость путь к поражению.

Витек объявил двадцатиминутный привал и все начали суетиться, по заранее, еще на марше, согласованному плану. Настал черед удивляться майору, но тот явно принял наш сюрприз за общую безалаберность. Что-то он начинает меня расстраивать, ведь все происходит прямо у него на глазах. "Головняк" (головной дозор) вернулся, получил инструкции и утопал вперед, выставили фишки (боковые дозоры) буквально по краю полянки, а вся остальная группа переобулась-переоделась кто во-что, но к лопатке никто в итоге не притронулся.

Под презрительным взглядом достали коммуникаторы, АСУ ПБ (автоматизированная система управления класса "поле боя", точнее — она так выглядела, а большего посторонним и знать не положено) и принялись резаться в игрушку, судя по азартным возгласам. На самом деле все были заняты серьезным делом, а причиной столь вызывающего поведения послужил недавний разговор на марше.

— Вий, как у нас дела с деньгами? — Серега, вдруг зачем-то решил рискнуть дыханием и вызвал командира по каналу внутригрупповой связи.

— Хватит купить истребитель. На пьянку, зная ваши аппетиты, не хватит. Предложения? — Витек как обычно ловит самую суть

— Предлагаю заказать сьемку, арендовать сервер и построить пятимерную модель окрестностей. А то придется как детям в куличики играться. Прошлый век блин.

Хорошо видимая впереди фигура командира на миг замерает и чешет в затылке.

— Даю добро, а то действительно — рожай посреди леса яшикомакет...

Так что теперь все желающие, включая стоящих на фишках, что было грубейшим нарушением боевого устава, разбившись на тройки шерстили по всем направлениям пытаясь свести в единое целое данные разных источников и построить "пятимерную" карту района.

"Пятимерной" она называется от того что помимо трех координат на нее наложены еще два вектора скоростей перемещения во времени. Материки они знаете ли дрейфуют. Шучу. Но в каждой шутке есть доля шутки.

Два дополнительных измерения это разделение на "постоянные" и "временные" элементы. Постоянные, это рельеф, деревья и прочее не склонное к перемещению хозяйство. Временные — люди, животные, техника и, что самое главное, искусственные сооружения, а также — изменения рельефа от времени последнего сканирования.

Задача построения первичной карты, идентификации искусственное/естественное требует сьемки местности под разными углами и просто чудовищных вычислительных ресурсов. Зато потом, любой спутник сравнивая имеющуюся модель с тем что он видит в два счета выделит изменения, причем с мельчайшими деталями, это не в "широкофокусном" режиме тысячи квадратных километров снимать, как только будет модель — любая зверушка крупнее белки окажется под наблюдением.

Тройка, занятая арендой мощностей, вопрос решила "на раз", удачно попали "в окно" — в том месте, где располагались сервера одной транснациональной корпорации, как раз наступало утро и "ночные жители сети" вроде всяких программеров шли спать после трудовой ночи, а заказы от начавших работу офисов еще не посыпались. Пользуясь скачком конъюнктуры мы в наглую подгребли под себя весь освободившийся ресурс.

"Распознавальшики" тем временем на живую нитку скрепляли стандартные модули с результатами воплощения собственных ночных кошмаров. Гоняя все это "на кошках", то есть на тестовых полигонах, и матеря получающиеся результаты и криворучие всего прораммерского сообщества.

А вот "сателлиты" преподнесли сюрприз.

— Машу вать! Витек, ты только глянь...

— Что не дают?

— Наши не дают, что и понятно-ожидаемо, а вот "люби друзи"...

— Дают как поют. В чем вопрос? — Туша Витька нависла над поднявшим кипеж, недвусмысленно намекая на то, что отвлечение командира от созерцания облаков может выйти боком.

— Ты на показатели посмотри. На скорость перекачки. На то, что вместо заявленных шести точек съема нам двенадцать за теже деньги дают. И на разрешение глянь заодно. Что все вместе говорит о том...

— Что мы у этой девочки не первые... И даже не вторые. Понял, не дурак — дурак бы не понял. — Надо будет командиру избавиться от привычки в затылке чесать в ходе принятия решения, хотя с другой стороны — может он этот жест долгими тренировками вырабатывал?

— Сова, сбрось по нашему каналу сигнал, что данный район пользуется особой популярностью у "заклятых друзей". Ну и тесен мир — в трусах на балкон выйти покурить нельзя.

Тут терпение у майора лопнуло, и он поинтересовался — "чем все же .... мается группа". Витек "мухой" метнулся на доклад.

— Не считаю разумным обустраиваться на открытом пространстве. Скачали снимки района, а головняк проверит перспективное место и перебазируемся немного вперед.

Одобрительный кивок и жалостливый взгляд от майора находятся в некотором противоречии друг с другом. Интересно сдержится, чтобы потом ткнуть носом или предпочтет не терять даром времени?

— А почему старлей вы решили, что снимки могут быть вам полезны?

Витек не сдерживает ехидной ухмылки:

— Наши и общедоступные международные — конечно не полезны. А вот коммерческим и недружественным — плевать на все соглашения, они за деньги работают. Так, между прочим, легко вычисляются все важные объекты — по намеренной дезинформации, при сравнении данных из общедоступных и достойных доверия источников, товарищ Майор!

Витек полюбовался на озадаченного начальника, отбил сеанс связи с голавняком и отдал команду сниматься. Похватав вещички и не забыв замаскировать ямку от лопатки группа двинулась к место который станет нам дому на ближайшие дни.

В будущий базовый лагерь.

* * *

— Рассчитал?

— Да, все не очень хорошо. Крышу можем приподнять не больше чем сантиметров на сорок.

— Ну вот а я мечтал об окне с хорошим видом...

Витек, кивнув отошел. Про окно это конечно была шутка. Непредусмотренно окно в подземном укрытии на двенадцать человек, которое предстояло еще копать и копать. Просто в виду настойчивого интереса "заклятых друзей" к этому району пришлось долго и нудно вычислять какие изменения можно внести в ландшафт и при этом не попасться на глаза как "новостройка". Макс замечательно справился с расчетом и вообще — место было прекрасное. Широкая "полка" на склоне крутого и заросшего оврага обеспечивала удобное скрытое место. Вторая тройка как раз заканчивала расчеты по вентиляции и прочей бытовухе, третья — готовила "крота".

Майор поощрительно взирал на всю эту суету, но в целом выглядел довольным — возлежа с кружкой свежезаваренного чая под сооружённым на скорую руку навесом из веток, возле костра за специальным экраном. Назначенный дневальным Юрик забросал консервы в костер и теперь считал щелчки на банке с тушенкой, уже нагретая и открытая "гречка с запахом и вкусом свинины" благоухала на всю округу, серьезна демаскируя место лагеря и отлично стимулируя интенсивность труда на общественную пользу.

— Макс, Свирид — тащите воду. Остальные — запускаем "крота". — Тут Витек услышав начальственное "Кхм!" на полусогнутых побежал получать РОЦУ (руководящие особоценные указания).

— Старлей, обустроились вы неплохо, но почему не выполнена разведка района нахождения?

— А зачем? — Нагло ухмыльнулся ему в глаза Витек. Вся подобострастность слезла с этой туши и он совсем не по-доброму навис над выпучившим глаза майором.

Выпучивать ему их было с чего — еще секунду назад вскрывавший ножом консервную банку Юрик теперь прижал лезвие ему к кадыку. Обратной стороной, но видать все же слишком сильно. Дергаться майор даже не пытался — Серый маскировавший навес с противоположной стороны просунул ствол сквозь ветки и упер его ему в поясницу. Мой собственный автомат демонстративно направленный между глаз на фоне этого даже угрозой не смотрелся — выстрел в упор холостым сделает дырку не намного меньшую чем пуля, не говоря уже о ноже.

Витек плавно поднял руку в жесте "всем внимание" и указал кистью направление. Все, кроме нас троих, побросали свои дела и умелись в указанном направлении. Еще один жест — "отставить" и Юрик как нивчем-небывало продолжил выкладывать мясо в кашу, а Серый стал снова набрасывать хворост. На страховке остался только я.

— Зачем разведку проводить, товарищ майор? — Как будто ничего не произошло, продолжил Витек. — Чтобы Ваши бойцы с секретов могли моих охламонов поодиночке могли повылавливать? Счас ребятки тех, кто попытается взять водоносов повяжут, а потом пройдутся по округе да с остальных секретов личный состав пособирают — вот и будет кому землянку копать, а то будущие военнопленные в засаде наверняка совсем застоялись.

— Откуда? — прохрипел майор растирая кадык.

— Так мы ведь не в прошлом веке живем. Информация основа постиндустриального общества.

— Прекратите клоунаду и докладывайте по существу! — крепкий орешек однако этот майор, явно провоцирует на ответ в стиле "вопросы тут задаю я!". Вместо этого Витек присел, доверительно сцепив руки.

— Докладываю. Места секретов и наблюдатели вскрыты на основании данных полученных с сайта мониторинга пожарной ситуации из общедоступной сети. Места лежек на карте показать?

— ...?? — Кажется, товарищ майор верит нам на слово, но несколько расстроен.

— Человек излучает тепло с интенсивностью стоваттной лампочки. Это излучение попадает в окно прозрачности атмосферы и уходит с земли даже в космос. Надо объяснять с какого расстояния на фоне, скажем ночной поверхности можно разглядеть обыкновенную спичку, не говоря уже о лампочке? Именно по этому над бойцом в засаде обязательно должен быть натянут термоэкран. — Наш предводитель для большей наглядности похлопал по пледу. Майора слегка перекосило:

— Тоже с импортных спутников инфу сняли?

— Нет, мы патриоты когда это легче. Да и сейчас не зима, а спутник нужен очень чувствительный. Просто на пожарных самолетах стоит аппаратура, которая позволяет засекать любые излучающие тепло объекты на расстоянии до сорока километров. Последний облет был полтора часа назад. В общем случае они отслеживают только открытый огонь, но засекают еще и людей заодно. Ведь если рядом с огнем есть человек, то такому "возгоранию" присваивается самый низкий статус, а то ведь даже в глухих местах людей в лесах полно и тушить такие "пожары" — не налетаешься. Словом — получить все местоположения крупных теплокровных животных в окрестностях трудностей не составило. Как и отличить кто из них человек а кто нет, животные редко в засаде возле троп и водопоев сидят — крупных хищников даже здесь хрен найдешь.

"Товарищу майору" явно не по себе, а Витек выполняет еще и добивающий:

— А еще на этом самолетике стоит активная система сканирования. Лазерный луч, проходя над верхушками деревьев позволяет не только обнаружить аномальное преломление из за столба теплого воздуха поднимающегося над костром или засечь дым. Возможности этой аппаратуры гораздо шире — она позволяет полностью снять состав атмосферы по любым веществам, с точностью порядка десять в минус тринадцатой. Дальность обнаружения у нее порядка ста километров. Так что можно определить не только наличие костра, можно точно знать что горит — дрова, синтетика или сухой спирт. И, вдруг пригодится в настоящей работе, у меня есть мысль, что эта хитрая машинерия вполне способна не только огонь обнаруживать. Человек или крупное животное — тоже в некотором смысле техника сжигающая топливо. Так что выдыхаемый легкими воздух, особенно перегар, вполне можно обнаруживать. Над местом лежек, по крайней мере...

Майор впал в задумчивость, наверно размышляет о том, что люди его профессии скоро вымрут как мамонты. А зря, не так и велика чувствительность прибора, миллион молекул на кубический сантиметр это конечно получше чем у среднего человека, но намного слабее той же собаки. Впрочем собака не в состоянии унюхать за сотню километров и сделать точный химический анализ. Неловкую паузу прервало появление первых "пленных".

— О! А вот и наши экскаваторы подгребли! Так господа военнослужащие, согласно международного права я не имею права использовать вас на тяжелых работах, но дело в том что на спецназ коим есть и мы и вы никакие международные соглашения не распространяются. Так что берем на лопату больше, кидаем дальше! Пока летит — так и быть, разрешаю отдыхать. Цените мою доброту!

* * *

Разумеется "заменять экскаватор" пленных никто не заставлял, просто совместили физический труд с обучением. На месте будущего великого строительства "рабы" аккуратно сняли дерн и отнесли его в сторонку, "крот", он же "универсальный буровой робот калибра 75мм", пробил нужное число дырок на заданную глубину, после чего туда опустили заряды взрывчатки. Серый, в рамках тренировки по курсу "промывание мозгов и идеологические диверсии", прочел небольшую лекцию о "особых точках" или граничных условиях при которых любое вещество начинает вести себя "не так" — метал течь как жидкость, твердое тело испарятся минуя жидкую фазу, а газ и броня вести себя подобно струе кипятка наливаемой в кружку. Загипнотизировал всех до "оловянных глаз" и отпавших челюстей. Причем "всех", это именно "всех" — "товарищ майор" поражен был не меньше, похоже лекцию о принципах действия кумулятивных зарядов он благополучно проспал в своей беззаботной курсантской юности.

Завершилась лекция практической демонстрацией — небольшой "бум" и на чистом месте образовался прямоугольный котлован. Выброшенная земля, вопреки всех ожиданий (включая наши) не разлетелась по округе, а образовала аккуратные скаты. Великая вещь, компьютерное моделирование. Бедные спецназеры приобрели вид твердокаменных атеистов увидевших настоящее чудо. Видимо предыдущую лекцию они восприняли как разновидность пытки, а не попытку довести до их сведенья совсем не новый способ организации полевых укрытий. Иначе с чего бы это у них был вид будто у детишек первый раз в жизни увидевших выступление фокусника?

Так и не приходя в сознание "пленные" выровняли дно и стенки котлована. И с благоговейным ужасом наблюдали, как мы достали "шкурки" будущей базы. Замечательная вещь, эти базовые модули. По сути, обычный синтетический пакет помещающийся в карман, при надувании превращается в помещение два на три метра с тамбуром переходником, этакая палатка с надувными стенами, от обычного хозяйственного пакета для мусора отличается только повышенной прочностью, даже цена не намного больше.

Модули расставили в нужном порядке, надули компрессором до двух атмосфер, соединили между собой. Проверили все еще раз и подсоединили самую тяжелую часть конструкции — баллоны с быстротвердеющей пеной. Та заполнила "третье дно". Когда все это схватится то внутри надувного кокона образуется прочное и гибкое покрытие стен, пола и потолка, по которому спокойно можно ходить в подкованных сапогах. Заодно пена загерметизирует перепускные клапаны надувной части и разделит "подушку" на независимые надутые ячейки.

Пока пена схватывалась "рабы" забрасывали всю конструкцию вынутой землей и восстанавливали дерновое покрытие. Глаза при этом у них были большие-большие. Дело в том, что для накрытия землянки положено делать три наката из бревен. Пришлось Серому поинтересоваться — "знают ли бойцы что такое одна атмосфера?". Ему бодро отбарабанили, что "это давления равное одному килограмму на квадратный сантиметр". Зато второй вопрос — "это тогда какой вес можно положить на один квадратный метр надутой одной атмосферой подушки?" вызвал легкое замешательство среди бойцов, и желание "пойти самоубиться об стену" у всех остальных.

В результате мозгового штурма все же удалось выяснить, что в квадратном метре десять тысяч квадратных сантиметров и вес соответственно равняется десяти тоннам! Что значит — если засыпать нашу конструкцию мелкой гранитной щебенкой, с последующей утрамбовкой, то над одним метром тонкой пленки надутой одной атмосферой безбоязненно можно воздвигнуть насыпь толщиной в четыре метра!

Сраженные силой научной мысли бойцы были накормлены, построены в колонну по одному, возглавлены "товарищем майором" и отправлены в место временной дислокации с напутствием "заходить, если что" не с пустыми руками, разумеется. Майор пообещал вернутся завтра, для постановки задач. Мы дружно горестно вздохнули — до захода солнца оставалось еще два часа, а работы по обустройству базы и окресностей было — на всю ночь.

* * *

Основной работой было насыщения окрестностей всевозможными средствами обнаружения. Самый главный наш козырь — шесть станций "завесы" объединенные в единую систему с управляемыми минными полями (которых пока не было), развернули довольно быстро. Немного повозились с размещением их с комплексов высокочувствительных акустико-сейсмических, тепловых, оптических и самое главное — СКВИД датчиков на "комнатных сверхпроводниках". Но труды того стоили, теперь "завеса" была способна засечь человека по магнитным полям бьющегося сердца на расстоянии в пять километров.

И ведь весит одна станция — два кило, не понимаю я наших военных упорно цепляющихся за методы "времен Очаковских и покорения Крыма". И из-за этого пристрастия требовалось теперь насытить окрестности всевозможными "минами ловушками", сигнальными устройствами, растяжками и прочим — чтобы противник не насторожился, от отсутствия в рельефе всего этого счастья. Так что до двенадцати ночи большей частью группы вырезали из консервных банок контакты, между которыми втыкали щепки и присоединяли все это к всевозможным — лескам проволочкам.

Как в сказке прям — "дерни за веревочку, щепочка выпадет контактик замкнется...". А для самых глазастых — к той же проволочке самодельный конденсатор, из той же самой банки, зря что ли на "пленных" продукты переводили? Впрочем, фольга с шоколада, обертки термопакетов тоже в дело пошла — "переступишь, емкость изменится, сигнал сработает". Вот только большая часть этих "пугалок" ни к чему на самом деле подключена не была — вот голову-то поломают, если заметят...

Зато на базе нас ждала настоящая цивилизация...

Многие затруднятся ответить на вопрос — "Цивилизация, а что это такое? Каков основной критерий?". Я же точно знаю ответ, причем четко подходящий к любой цивилизации, хоть к нашей, хоть к древнему Риму. Цивилизация — это смывной толчок.

Если до него не додумались или не смогли сделать — варвары вы, лопухом подтирающиеся, а не цивилизованные люди. Так что извольте соответствовать. К тому же выгребная яма это такой демаскирующий фактор, что просто атас. Пчела в поисках цветов может пролететь десяток километров, но муха в поисках "этого самого" проявляет не меньшую сноровку. И не раз и не два брошенный без погребения мусор или запах от небрежно прикопанного вторичного продукта являлся причиной гибели групп.

Как в закопанном убежище сделать такое чудо? Да просто, берем "крота" и пробиваем им скважину вниз к ручью. Точнее даже две — замечательная "канатная дорога", которая позволяет вытянуть ведро на середину оврага и опустить с блока вниз, чтобы не ломать себе шею спускаясь с кручи вниз на семь метров, это скорее для отвода глаз — воду хочется иметь не выходя из землянки и не протаптывая видимых даже слепым дорог.

Так что в первую скважину закладываем честно спертый полудюймовый пластиковый шланг. Десяток метров это немного, а сильно разнообразит жизнь, к нему небольшой насос и имеем двести литров на хознужды в сутки без лишнего напряжения.

Вторая скважина, разумеется ниже по течению и слегка вдоль русла, на небольшой глубине, чтобы песок служил фильтром, Пробивается "кротом" часа за два, но тут есть нюанс — надо обеспечить чтобы жидкость не всасывалась по дороге вниз разрушая стенки иначе придется каждую неделю перекладывать. Для этого прекрасно подходят "тонкие" хозяйственные мешки — незаменимая вещь.

Теперь крот по чуть уходит вглубь тяня за собой склеенную из кульков двойную "трубу". Посредине "дырки от бублика" идет трос и питание нашего бура, а оба края трубы торчат в землянку. Как толко пройдем тридцать сантиметров надо только подклеить следующий кулек с прорезанным дном к внутренней части и дунуть — давления человеческих легких вполне достаточно, чтобы втянуть в скважину новый кусок. И так, пока "проходка" не будет завершена.

В итоге имеем выложенную двойным полиэтиленом "трубу", остается только соорудить из выкопанной в ручье глины "белого друга" с обязательным водяным затвором и слегка его обжечь. Выглядит так себе, зато работает не хуже золотого.

Ну что — с новосельем!

* * *

— Не пойму я никак, чего ты от нас добиваешься, майор? — на коротком привале на Витька нашло философское настроение, да и ситуация к тому располагала. Надо же, а ведь раньше считал, что все эти разглагольствования Главного Злодея перед тушкой беспомощного Главного Героя есть выдумка борзописцев. А оказалось, что это следствие простого факта — человек редко бывает злым до конца и прекрасно понимает когда он совершает не совсем приглядный поступок, ему надо оправдаться перед собственной совестью, доказать еще раз собственную правоту. Лучше всего — самой жертве. Вон, даже Витька проняло.

Сделал для себя вывод на будущее — сначала контрольный в голову, а потом можно и порассуждать. И лучше всего не сразу, а лет через тридцать-сорок, когда в монастыре буду грехи замаливать. Не дураки были предки, придумавшие такое — видать проблемы с совестью им были знакомы не понаслышке. А если сильно прижмет, то можно и к батюшке сходить, список исповедников с соответствующим доступом чуть не первая вещь с которой знакомят по месту службы.

Витек же продолжал выдавать "на гора" стратегическую информацию, непонятно, он или нервный срыв разыгрывает, или вербовку провести хочет, но болтает не переставая.

— Я конечно понимаю — белая косточка, свои представления как все должно быть. Ондурлинг. Но на выходе? Ведь самое главное в разведке это — целесообразность. Ну станет Юрок на тридцать кило легче и более на человека похож, чем на бегемотика. Но ведь как потом ему будет обидно назад эти килограммы набирать.

Ну и что в этом удивительного? Мы должны быть неотличимы от всего прочего населения, специфика работы такая, и выглядеть максимально безопасными для окружающих. Чтобы любая контра подумала в самую последнюю очередь, а чтобы казаться безопасным — надо им быть. Так что большинство приобретенных навыков в нашей работе не просто не пригодиться — содержат прямую угрозу раскрытия. В виду чего требуют дополнительного контроля, чтобы из не проявить случайно и работы по легендированию если все же вдруг проявятся.

— Так какого ... мать ... ... ...? — Поинтересовался майор.

— А такого ... — в случае визита большого ... нельзя исключить ситуацию, что нам придется взаимодействовать. И мы должны иметь представление о возможностях уровне подготовки и образе мышления глубокой разведки. Как и вы о нашей... В случае визита совсем уж полного ... — должны уметь руководить и организовывать подразделения такого типа самостоятельно. Понимаешь майор, знать, а не уметь. Умения для нас частью бесполезно, а частью просто опасно.

— Ознакомится значит. Ну и как впечатления?

— Честно? — жалкое зрелище, — издевательски ухмыляется Витек, — Система явно пребывает в состоянии кризиса. Самое опасное состояние — когда за внешней формой утеряно первоначальное содержание. Все как перед Большим Песцом. Думается только о показателях и карьере, все остальное — на привычном автоматизме. За такое отношение в случае чего придется платить кровью, впрочем ты в этом убедился на собственной шкуре. Осталось хорошенько обдумать, для этого будет достаточно времени. Поехали!

И подхватив за ремни плащ-палатку, с виртуозно матерящимся майором, группа двинулась к точке эвакуации раненого.

Вот такой вот получился печальный итог первых пяти дней пребывания нашего в полевом лагере. Но я забегаю вперед. Впрочем, ничего особенно интересного и не происходило.

Утром пробежка, до "тропы разведчика" там практические занятия до обеда, потом возврат к себе и занятия по теории и практике, стрельба, рукопашка, минное дело, следопытство, радиодело, скрытое приближение и еще десяток разнообразных предметов. Словом — рутина, привычная нам и вызывающая дикий напряг у сильных телом и скорбных духом параллельных групп.

Мы, однако, и тут отличились — большая часть полезных предметов уже была изучена на уровне местами более высоком чем у преподавателей, тоже радиодело или минно-взрывное, там не хватало только практических навыков, а расчеты любой делал на уровне не на один порядок выше по сложности. В итоге любая лекция превращалась в жесточайший экзамен для преподавателя — не желая тратить время на повторения его просто заваливали горой вопросов, пытаясь найти те зерна нового которые он может нам все же сообщить. Естественно после этого приобрели "индивидуальный план обучения", полные тоски глаза инструкторов которые вынуждены были с нами работать и твердую репутацию выскочек.

В итоге на изучение осталась всякая ерунда вроде рукопашного боя. Правда и там Серый умудрился отличится, хотя шансов завалить местного чемпиона у него не было никаких, тем более в той фуфайке и кирзачах пятьдесят второго размера, которые выдали для "калорита". Но тем не менее — во время жалкой попытки продемонстрировать удар ногой сапог ожидаемо "потерялся" практически соскользнув с ноги. Проявившая коварство достойное аспида обувь обошла выставленный "ради галочки" блок, инструктор сложился вдвое и был унесен с площадке в позе эмбриона.

Самое обидное, все произошедшее было совершенно случайно, но сколько Серега не объяснялся — никто не поверил. Репутация тяжело зарабатывается, но потом начинает работать уже на тебя.

Ну а на физподготовке мы, честно говоря, не блистали. Настолько не блистали, что майор озверел и перестал реагировать на тонкие намеки. И даже попытался "взять на слабо", как будто мы в возрасте всех остальных обучаемых. На слабо, разумеется, не повелись, а вот сделать "заклад на заклад" сочли нужным воспитательным моментом.

После, нашего ночного визита на полигон, группа которую майор хотел поставить нам в пример тоже "не блеснула" и вообще — по завершению имела вид несколько пришибленный. То есть результаты по любому были выше, но не в разы как ожидалось. И это с учетом того, что мы втроем выколупывали Юрика из трубы "хода сообщения", в которой он застревал два раза из пяти прохождений.

Майор вызверился на "отличников боевой и полетической" и полез показывать "как надо". Блин, лучше б он этого не делал.

— Майор ты пойми, мы не со зла, сам ведь говорил — "неожиданность должна быть постоянным спутником разведчика. Обыденность и отсутствие настороженности к привычным вещам — убивает". На этом и влип, если бойцы просто тратили больше времени на прохождение того же "разрушенного моста" у которого мы поменяли местами два соседних участка, то у тебя глаза окружающее анализировать перестали, все ушло на уровень мышечных рефлексов, слишком часто ты по этой дорожке бегал. Впрочем, на глаз определить что балка стала короче на тридцать три сантиметра в движении практически невозможно...

Витек, выслушал рецензию на свое выступление, одобрительно кивнул — "перекур закончен", и мы в восьмиром подхватив ремни поволокли майора дальше.

Заря мы с ним так конечно. Но "алягер ком алягерро".

Он единственный кто пытался нас чему-то по настоящему научить. Пусть и в меру собственного разумения, и большей частью вредному, но все же. Остальные просто отбывали повинность, по тому как попытка качать права сталкивалась с тем моментом, что некие глазные капельки — широкодоступный и легко восполняемый препарат.

И за нашими кураторами плотно утвердилась общая кличка "Засранцы". Но скоро необходимость в радикальных мерах отпала сама собой и нам начала угрожать настоящая скука.

Впрочем, разве дюжина молодых восторженных долбодятлов не найдет себе развлечение? Это не говоря о том, что необходимость выполнения поставленной задачи с нас никто не снимал...

___________

— Ну что там?

— Наивняк полный, хотя кое-чему все же учатся. Но — мееедленнооо...

— Отставить флуд. Докладывай по сути.

— Два секрета, а часового выставили в качестве приманки. Секреты даже полог против наблюдения "свыше" натянули, да только забыли всякую уставную и не уставную фигню из карманов покидывать — сигнатура отражения от шоколадок из сухпая и ИПП (индивидуальный перевязочный пакет) их выдала с головой. Да и манера держать включенными рации а сигналы передавать не голосом а щелчками по микрофону, это же прошлый век. Они бы еще себя красной лампочкой подсвечивали, для полноты картины. От прослушивания человеком такое конечно неплохо, но в случае автоматического сканирования частот — о большем подарке мечтать не стоит.

— Завязывай. А то уже запряг любимую коняшку. Так орлы, сплетаем крылья и думу думать будем.

Вся наша "боевая пятерка" сползлась в кучку и накрылась плащ-палаткой — надо было решить задачу по проникновению на охраняемый объект.

— Первое что мне не нравится, — взял слово Серега, исполняющий обязанности начальника отделения, — так это то что мы считаем противника дурнее себя. Два этих секрета вполне могут быть выставлены напоказ, а настоящая засада где-нибудь в сторонке.

— Ага, лежит себе голяком, в одеяльце завернувшись...

— Борис — ты неправ. Нам спокойно устроившегося в какой-нибудь ямке сторожевого песика за глаза хватит. Ему и кусаться не надо, достаточно раз гавкнуть. Набежит такая стая товарищей, желающих припомнить все наши фокусы — загрызут, чавкая от удовольствия.

— М-да... Очко оно не железное — отходим?

Тут Серый наконец пресек разгулявшуюся вольницу:

— Отставить панику. Просто меняем схему проникновения. Вариант "кондор", Юрик, Сова — готовьте беспилотник. Борис — провешиваешь вместе с ними дорогу, я и Сема — в охранение. Расползлись черти, родина нас не забудет, просто потому, что ничего о нас не узнает.

Ну и расползлись, время то дорого. Пол ночи прошло, а нам и вовсе положено отсюда за не один десяток километров пребывать, или хотя бы к утру вернутся. Готовились к проникновению на территорию собственной части тщательно, потому как — "шутки шутками, но могут быть и дети". Задача вроде как учебная, но патроны у часовых вполне себе боевые, да и все окружающие находятся на грани истерики — уже четвертую ночь наши "пятерки" ходят через периметр как у себя дома. И не просто так ведь ходят, а вполне шухерят — после прошлой ночи часовой на посте номер один был обнаружен спящим в обнимку с воткнутым на место знамени ломом. Само знамя всей частью искали часа четыре — что позволило диверсантам скрыться совершенно безнаказанными. В результате искомое, вполне закономерно, нашлось совершенно случайно — какой-то салажонок мечтательно поднял глазки на облака и обнаружил пропажу на флагштоке возле плаца. Командование на радостях протрезвело и матерясь выщелкнуло патрон из патронника.

На фоне этого все остальные шутки, вроде минированных хлорпекрином сортиров части (30% потерь личного состава, если б все было не понарошку) или подведенные к сиденью в личной "генеральской" машине провода из контура зажигания ("полкан" был здоров как лось — пробил головой крышу и даже легкого сотрясения мозга не заработал, "сплошная кость"), смотрелись мелкими шалостями, "дело житейское". На сегодня в плане было "по шуршать" в секретной части.

"Беспилотник" фыркая на манер кота поднялся в воздух и полетел в сторону крыши штаба. Вот мы счас и проверим утверждение — что чем лучше охраняется граница, тем меньше есть возможности защитить тылы. Лишь бы эта самоделка не подвела. У нас есть конечно стандартные БПЛА, но вот только они слишком легко обнаруживаются по звуку двигателя, да и мозгов у них гораздо меньше. Этот момент меня всегда поражал — почему слепленный на коленке уродец, на которого не пошло ничего кроме того что нашлось в сломавшемся проигрывателе для оптических "блинов", стоит меньше, а умеет больше чем любое изделие военной промышленности, на разработку которого грохнут не один миллион "убитых енотов".

В голову ничего кроме — "Ковчег построил дилетант, а профессионалы строили Титаник" не приходит. Причем на общественный строй и торжество индивидуализма кивать не стоит — в прошлом веке "автомат Калашникова" придумал и сделал безвестный "старший сержант" в свободное от службы время, а то что выпускали на свет десятки сверхсекретных КБ даже оружием назвать нельзя.

Тем временем наша "летающая тарелка" преодолела полторы сотни метров, попутно разматывая за собой ленту аморфного металла, на такую "ленточку" шириной в пол сантиметра и незаметной глазу толщины спокойно можно подвестить слона. Безпилотник заложил вираж вокруг каменной трубы с выходами вентиляции и так никем незамеченный полетел назад. Поймали, "доставили" ленту почти до трехсот метров — чтобы хватило до довольно далеко отстоящего от КСП (контрольно-следовая полоса) высокого тополя. Расстояние не помеха, а вот все остальные такого фокуса не ждут.

Натянули дорогу как следует, и спокойно и не спеша, только что не напевая "я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь", проехали прямо над головой замерших в ожидании подлых диверсантов бойцов. Борис остался со снайперкой перецеплять дорогу ниже и прикрывать "пути отхода", а ударная группа в количестве четырех "ударников" десантировалась прямо на крышу штаба.

Тут нам чуть пушистый зверек и не пришел.

А головой надо думать, а не верить в победные реляции вроде "в здании проведен капитальный ремонт". Сколько там из того ремонта на крышу припало, а тут мы на нее четыре тушки высаживаем, две из которых за сто кило, существенно так "за". Так что наше "СС", то есть Серый и Сема скользнули к окну на чердака как в фильме про ниндзей — бесплодными тенями, никто бы и не подумал, но по громыхающему железу вполне можно ступать бесшумно — если ставить ноги на ребра по краям листов. А вот мы с Юриком при попытке повторить этот фокус быстро выяснили, что не просто не в состоянии двигаться, а то что шума может выйти ну очень много. Под нашим весом гнулись не то что листы кровли, большей частью изъеденные ржавчиной до состояния марлей и кажущиеся цельным только благодаря многолетним наслоениям краски, балки на которых это все лежало тоже проявили предательскую подвижность.

Варианта выходило два — или рвануть к выходу наугад, рискуя провалится на чердак и хорошо еще если не ниже, или проделать тот же фокус но вместе с крышей. Пришлось срочно надувать плащ-палатки и ползти несчастный десяток метров до входа на чердак как через "окно" в трясине, буквально по миллиметру. Но все же доползли и только утерли холодный пот как наши "юберманши" выразительно и синхронно покрутив пальцем у виска подготовили путь отхода — забросив на трубу кошку из двух ножей и натянув линек к двери на чердак. Прямо над тем местом где мы ползали...

Возникло жуткое желание кого-то покусать, аж зубы зачесались, но увидел отражение этого желания на мокром от пота рыльце Юрка и только улыбнулся — можно и нужно уметь посмеяться над собственной глупостью.

* * *

Заместитель начальника штаба, "тридцать три года — а уже капитан" Петр Зогорских, для племянников "дядя Петя" прибывал в странном для военного двойственном состоянии. С одной стороны душу переполняла холодная решимость, замешанная еще на более холодной ярости, а с другой — вызывал раздражение неожиданный комфорт в ходе выполнения боевой задачи. Действительно, это ведь не в чистом поле в яме с водой сморчок изображать, или "царевну-лягушку" на болотной кочке.

Хорошо сидеть в засаде в собственном, ну почти в собственном — засаду организовали в приемной начфина, кабинете. Тут тебе и мягкий диванчик, который можно реквизировать на правах старшего по званию, отправив двух остальных "засадников" маскироваться под столом секретарши и за сложенными горкой стульями для проведения расширенных заседаний. Вот только уже через два часа начинаешь проклинать это мягкое натуральной кожи ложе — скрипит ведь зараза, при малейшей попытке пошевелится, а лежать неподвижно — засыпаешь, потому как слишком мягкое.

Уж лучше бы на голом полу все себе отлеживать, чем изо всех сил стараться не заснуть на этой перине. А такого залета себе позволить никак нельзя — свобода, с которой неизвестные ходили по хорошо охраняемой территории одной из лучших частей, была прямым вызовом. Не поймать этих "невидимок" значило перестать уважать себя. И так неведомые диверсанты который день выставляли часть посмешищем. Только одно позорище пережили, как навалилось следующее.

Первый удар был нанесен четыре дня назад — разводящий обнаружил мирно посапывающего часового рядом с громадной дырищей во временном (после дружеского визита соседей-танкистов) проволочном ограждении. Автомат часового красовался прямо посредине громадного, высотой в рост человека, "ежика" из колючей проволоки образованного неведомо как оттащенной в стороны "спиралью Бруно". Два воткнутых по краям прохода знака "осторожно — мины" и густо засыпавшие весь этот натюрморт "лепестки" (противопехотная мина весом в несколько грамм) дополняли картину невообразимого "залета". Часовые с соседних участков ничего не видели и не слышали, но при этом подозрительно терли кулаками глаза.

Недавно прибывший в часть, и еще полный амбиций лейтеха, удержался от того чтобы расплакаться на глазах подчиненных только невообразимым усилием воли — перспектива получения следующего звания отодвигалась куда-то в район пенсии. Однако единственным пострадавшим он был не долго — еще не успели отзвучать грозные слова, губа пополнится новым арестованным, а местные сортиры — двумя "внеочередными" ловцами жемчуга, как сработала имитация. Неизвестные заботливо прикрутили учебную МОК-ку к ручке двери казармы, а вторая "фугасная" закладка была прикручена к глушителю топливо-заправщика, да еще и сработала в тот момент когда он присосался к стоявшей на подъездном пути железнодорожной цистерне.

Батя еще не успел стукнуть об стол кулаком и начать срывать с окружающих лишние звезды, когда прибежал зампотыл заполошный как курица с отрубленной головой и не доложил, что неведомые не ограничились "цивилизованной" диверсией и теперь все солдаты и часть офицеров, успевших поесть приготовленную ночью пищу, несколько, ээээ... небоеготовы. По причине приключившегося легкого дрыстунчика. "Слуга царю, отец солдатам" проглотил громы и молнии и трясущимися руками перевернул банку с сердечными каплями в стакан водки.

Воспитательный момент был безнадежно смазан.

А на следующую ночь все повторилось. Неведомый враг, проигнорировав все мыслимые правила проведения всех спец операций, а также народную мудрость что — "снаряд в одну и туже воронку дважды не падет", явился вновь. Губа пополнилась еще тремя "залетными" часовыми, хотя даже офицеры были уверены, что после вчерашней "прочистки с песочком" заснуть на посту не смог бы и йог, но и факт нахождения их спящими тоже никто не отменял. Поднятые по тревоге саперы прочесывали самые немыслимые места, но бестолку — половина закладок успела сработать без их участия, половина — их стараниями и только четверть вместе с приписками они смогли записать на свой счет как "успешное разминирование".

Батяня пил водку пополам с успокоительным и вежливым шёпотом вместо привычного мата просил "господ офицеров" навести порядок в этом бардаке. Третий визит оказался самым тяжелым и чуть не уложил старика на больничную койку. Туда же следом сбежали все "крысы" боясь стать крайними в качестве "старших по званию", мигом оформив себе всяческие справки об обострении застарелого геморроя полученного в результате десятков лет беспорочной службы. Остались родину защищать, как водится, назначенные "стрелочники" и энтузиасты еще не забывшие такую химеру как долг.

Но и тех трясло не по детски — с этими налетами творилась какая-то мистика. Мало того что "дивы" знали все ч точностью до цвета трусов начальника охраны, бывает — просто у них внутри был "крот" да и все, но ведь еще и с часовыми происходило совершенно непонятно. Пусть технику можно обмануть или вывести из строя, но как "снять" готового и настороженного человека? И при этом совершенно бесшумно и не нанеся ему никаких повреждений. А ведь каждого окружало минимум два десятка метров совершенно пустого и хорошо освещенного пространства, ну и как такое возможно? Вампиры не иначе.

Единственная запись, которую получили с хитро установленной камеры, только добавила сомнений. На ней часовой исправно вышагивал вдоль вверенного участка, нервно поглядывая по сторонам и в сторону грибка с телефоном. Единственным нарушением устава можно было счесть только безнадежные попытки отгонять комаров. И вот на очередном проходе он направился прямо под гребок, прислонился спиной к центральному столбику, да так по нему и "стек" вниз. Две появившиеся рядом нечеткие тени, в чем-то черном, полностью упасть ему не дали — подхватили за подмышки, прислонили к столбику и прикрутили скотчем, не забыв заботливо поправить автомат. Теперь со стороны часовой вполне себе был "на посту" хотя мимо него можно было колонну танков пускать. Потом один из "черных" отвесил подзатыльник напарнику и махнул рукой в сторону камеры. После чего изображение пропало, игрушка работать перестала, а зампотеху пришлось компенсировать стоимость ее из своего кармана. Хорошо хоть "дивы" лезть на верхотуру чтобы снять устройство поленились или сочли нецелесообразным, и запись из памяти восстановить удалось — все, что камеры выдавали на пульт дежурного никаких интересных картинок и вовсе не содержали. Способ которым смогли вмешаться в трансляцию изображения, он для спец-НИИ скорее интерес представляет, а нам и того факта что доверять теперь можно только своим глазам достаточно.

Так что сидим. Ждем. Свято веря, что эти беспредельщики "берега потеряют" и попрутся именно сюда — во всех остальных местах они уже нагадить успели. Впрочем, их там тоже ждут с надеждой. Замерзая или истекая потом от жары, боясь пошевелиться на скрипучем диване и выдать себя. Стараясь не уснуть и развлекаясь пусканием газов "по разведчески" — как написано в наставлении "бесшумно, а потом энергичными взмахами ладоней развеять демаскирующий запах". Вон опять потянуло — надо будет потом "провести беседу" с помощничками. А то уже не кабинет, а вольера скунсов, аж глаза режет — да никакой нормальные див сюда нос не сунет, на такой запах только гранату сразу забрасывать, ежу понятно, что тут не меньше роты в засаде сидит, ешкин кот. А ведь с этих юмористов действительно хватит ума если и не гранату, то просто зажжённую спичку кинуть — объемный взрыв гарантирован. Самолично придушу хорьков!

Вся засада из-за них на грани провала.

И тут все мысли из головы вылетели — дверь приоткрылась и в получившуюся щель бесшумно просочилась еще более темная чем все остальное пространство фигура. Сердце заколотило в уши натуральной канонадой, но левая рука плавно, по микрону потянула в сторону наброшенное в качестве дополнительной маскировки одеяло. Пришелец двумя плавными движениями оказался на середине комнаты, даже не скрипнув нигде половицами. Все. Теперь ему никуда не уйти. Даже если заметит — нажать на спуск совсем не долго. Лучше конечно дождаться пока слезет это чертово одеяло, и можно будет увидеть точку прицела, но и так сойдет — на таком расстоянии промахнутся невозможно.

Чем там занята наша тень? Стоит, башкой крутит. Неужели ничего не почувствовал? Так, развернулся и двинулся в угол к сейфу. Теперь не спеша наводим на ногу и следом за выстрелом бьем по затылку — патрон в пистолете бесшумный, а обученный разведчик не позволит себе зашуметь даже умирая, это надо использовать, тогда будет шанс застать врасплох и остальных. Никакие угрызения совести, ведь все же это был не настоящий враг, Петра не мучали — все тело пронизывало только странное спокойствие и почему-то онемение.

Одеяло стянуто, а противник стоит спиной возле сейфа. Пора. Попробовал поднять руку с пистолетом и с отстраненным удивлением обнаружил, что оружие весит не менее двух пудов, видимо здорово себе все отлежал, раз даже палец на спуске не чувствуется. И тут в ответ на непомерное усилие в глазах потемнело и в уши проник странный гул.

* * *

Пробуждение было не из приятных. Сознание вернулось рывком. Без всякого плавного перехода.

В полной мере давая насладится глубиной погружения в ароматную субстанцию. Вот ведь — "пошли за шерстью, вернулись бритые на лысо". Стянутые ремнями руки плечи и ноги, плюс то что все это было профессионально зафиксировано в кресле — говорило о том со всей однозначностью. И ведь скажи что не мечтал пристроить свой зад в это самое начальственное кресло — сбылась мечта идиота.

А напротив обнаружился тот самый диверсант — весь в черном, "танкистском" комбинезоне и черной же лыжной шапочке. И что характерно, тоже прикрученный к гостевому креслу. А его то за что? Или доблестный отрядный "молчи-молчи" вдруг проявил отсутствующие аналитические способности вычислил диверсантов и повязал всех разом? А теперь будет устраивать очную ставку в целях выявления сговора. Ага, счас, так в эту фантастику и поверить можно. Скорее параллельно случился налет инопланетных тарелок и сейчас откроется дверь и зайдет строй зеленых человечков. В это верится охотнее, особист отрядный, тот только дно стакана хорошо находит и чутьем на выпивку обладает незаурядным, а так — двумя руками собственную задницу не отыщет.

Но наверно хватит строить апокалиптические гипотезы и тщетно пытаться профессионально затянутые узлы разорвать, вон вероятный противник в себя приходит, сейчас пообщаемся.

"Черный" дернул склоненной к плечу головой, машинально вытер об воротник повисшую из уголка рта слюну, всхрапнул и перепугано дернувшись всем телом распахнул глаза. Слегка запаниковавшим взглядом обежал полутемный, были включены только две слабых настольных лампы в разных углах большого помещения, начальственный кабинет, еще раз дернулся пробуя на крепость узлы и обреченно уронил подбородок на грудь, взгляд в прорезях лыжной маски стал тоскливым.

— Бляяяя-ха муха. — Тоскливо проскулил парнишка, то что "противник" моложе его лет на десять минимум Петр понял по голосу моментально. Хоть и не совсем пацан, но не уверенный в себе и битый жизнью мужик.

— Это ж надо было так жидко обосраться... — продолжал тосковать коллега по несчастью.

— Ты чего здесь делаешь? — Прокашлялся Петр, переключая на себя внимание "сокамерника".

— Да учения у нас, — тоскливо поведал "пленный" шмыгнув носом, — а я попался в ходе выполнения задачи. Тебе, блин. А ты — всем остальным. Так что теперь у них будет прекрасная возможность потренироваться на двух объектах учебного экспресс допроса... А меня значит на устойчивость по тестировать. Господи, ну когда же я издохну... — с трагическим придыханием закончил сумбурную речь "коллега".

— Да не боись ты, Это же учения. Мы же пленные... — Попробовал подбодрить его Петр, а то от тоски в глазах собеседника мошонка норовила забраться внутрь тела.

— Ты это тем четырнадцатилетним соплякам расскажи, которых ты на горной тропке с гранатометом прихватил, а потом им яйца резал, чтобы они тебе дорогу к базе показали. — Зло сверкнул глазами собеседник. — На спецназ никакие права военнопленных и соглашения не распространяются.

И вдруг в прорезях маски сверкнула надежда и парнишка торопливо и горячо зашептал:

— Слышь, капитан, ты только быстро не сдавайся, тяни пока мочь будет. Так глядишь и мне меньше внимания достанется. И не вздумай сразу расколоться — не поверят, подумают что дуришь, будут все равно до правды докапываться и все только хуже станет. Так что держись по настоящему до последнего, а потом ломайся и все вываливай. Только не переусердствуй с упорстовом — если увлекутся то то, что от тебя останется будет проще где-нибудь прикопать по-тихому. Дескать — пропал безвести, может дезертировал или кровники достали. А то все эти "небоевые" потери в ходе учений никому не нужны, проще концы в болото и привет. — Парнишка бросил тоскливый взгляд на дверь и испугано сглотнул.

От такой наивной подлости у Петра волосы зашевелились, причем не только на голове. Слов в ответ не нашлось, впрочем собеседник парнишке похоже и нужен не был.

— Ой, блин идут кажется... Я надеюсь ты все понял, что я сказал. Пожалуйста — делай так, а я попробую тебя вытащить, если они и меня того... под болотной кочкой не прикопают... Что после допроса останется. Мамочки, надо ж было так влипнуть...

Пауза длилась и длилась заставляя вспоминать пословицу об "очке парашютиста которое в момент покидания самолета способно перекусить лом", но в итоге дверь действительно открылась — не хилый у парнишки слух— и в нее уверенными шагами зашли ноги в таком же танкистском комбезе и берцах, свет от лампы падал так, что была видна только нижняя часть человека.

"Берцы" уверенно протопали к коллеге по плену и принялись деловито его распутывать.

— Ну и как? — весело поинтересовался "коллега", и в его голосе совсем не было слышно панических ноток. Скорее веселье и интерес.

— Ну, три с плюсом за "предварительную обработку перед допросом" имеете Тщ.слушатель. И неча рожу кривить, может и твердую "четыре", но только принимая во внимание сложность объекта воздействия.

Окончательно распутанный "пленный" вскочил и умелся наружу успев сделать напоследок жесть "выше нос".

— Так, теперь с Вами Тащ.капитан...

— Пытать будете? — Несмотря на все усилия, фраза прозвучала лишь слегка иронически, скорее напряженно.

— Ну к чему это? Не война ведь действительно... Просто интересуюсь — как самочувствие? Сердечко не трепыхается? Циклопропан, он особых побочных эффектов не имеет, но все же лучше не рисковать.

— Чувствую себя в соответствии с ситуацией!

— Это хорошо, что шутите. Значит действительно можно не волноваться.

— Все остальное — выходит мелочи?

— Все остальное — не в моей воле. Каждый отвечает в меру собственной дурости.

— А в твоей воле этот бардак прекратить?

— Наглеешь, капитан — молодец. Отвечаю — вполне, если попросишь.

— А и попрошу — достали вы уже до чертиков! — Волна куража подхватила и понесла — Хочешь, на колени встану? Ты только развяжи, а то меня так упаковали, что и шевельнуться не выйдет.

— Пожалуй, я так именно и поступлю. Учебные задачи все выполнены и даже перевыполнены. Удалось даже захватить заместителя начальника штаба и получить доступ к секретным документам. — "Черный" выразительно покрутил на пальце связку ключей, вызвав у Петра жгучее желание провалится сквозь плиту перекрытия. Как там говорил этот парнишка — "это ж надо так жидко..."

— Так что дальше наглеть смысла не вижу совершенно, даже при всей Вашей неуклюжести, рано или поздно мы попадемся. Потому можете спать спокойно. — Милосердно добил тот поверженного в прах Петра.

— Не рискуете, Сергей Владимирович? Как же вы так быстро умудрились с полевого лагеря так быстро обернуться.— Наконец, фигура и манера двигаться связались в цельный образ.

— Ничуть, Петр Леонидович! — Вернул ему шутовской поклон "условный противник", — У меня на вашу богадельню "карт бланш". Просто отрабатываем действия против хорошо подготовленного противника по нашему усмотрению. Вот только противник достался так себе... За три дня не догадались, что в десяти километрах от лагеря, пусть и по пересеченке — дорога проходит. А по дороге — автобус, сельская развозка, аккурат между десятью тридцатью и одиннадцатью. И водитель с удовольствием возьмет в салон группу крепких парней в форме и при оружии — хоть в этот вечер ему не придется трястись от страха глухой ночью на лесной дороге. Он даже ни копейки за проезд не возьмет, и за милую душу сделает лишний крюк в пять километров, чтобы опаздывающих из увольнения, если не с самохода, бойцов прямо к КПП подвезти...

Следом за стыдом поднялась волна гнева на собственную тупость, а потом почему-то любопытства пополам с обидой.

— Циклопропан...

— Зарядка в зажигалках и газовых баллонах — пропан. Несложным процессом из него можно получить газ, раньше применявшийся для общего наркоза.

— Круто вы как со-своими — как с тараканами...

Неожиданно прорези маски оказались перед глазами и жесткий взгляд прямо физически уперся в переносицу отталкивая голову назад.

— "Свои", говоришь... А это только у тебя они есть. И то — за линией фронта. У резидента своих нет. Вспомни что ли хоть последнюю большую войну, и перед ней время — скольких контрразведка противника вычислила, а скольких на большую землю отозвали и уже тут к стенке прислонили. "Свои". Так что извини, но для меня своих нет. Только противник и родина.

Уже давно исчезла из поля зрения "тень", а Петр все сидел в начальственном кресле разминая онемевшие запястья-щиколотки и все пытался понять — смог бы он существовать в мире, где нет "своих". И есть ли они на самом деле эти "Свои"?

____________

Шутки кончились...

Получив шифрограмму от радиста Витек на миг нырнул под накидку и через десяток секунд появился от туда с задумчивостью на физиономии. Также задумчиво поднес к бумажке зажигалку и растер пепел, а потом откинулся на рюкзак разглядывая ползущие по небу облака.

— Какое небо голубое...

— Что там, Витек?

— "Снижаться, снижаться...". Блин, а ведь жить на самом деле хочется...

Все дружно повторили маневр командира — от привала оставалось еще семь минут отдыха, а серо-голубое небо с лохмотьями облаков вдруг показалось сосредоточением всей красоты мира. Жить действительно хотелось. Впрочем, до тридцати собственная смерть воспринимается как некоторая абстракция и занимательная головоломка. Но древний "баян" насчет "снижаться, снижаться" ясно говорил о серьезности угрозы. Тот летун наверняка тоже считал, что он у себя дома и бояться тут нечего.

История эта, на самом деле, широко известная в первой, "официальной" своей части. Вторая часть известна менее, хоть грифы секретности с нее давно сняты — почти сто лет прошло. Нам ее рассказывали как пример, что анализировать входные данные и перестраховываться стоит постоянно и непрерывно. Сама история проста как мычание — в разгар "холодной войны" самолет разведчик U-2 шастал над территорией тогда еще СССР как хотел уже четыре года, пока первого мая 1960 года не был сбит. Про это событие и дальнейшую судьбу Пауэрса знают многие, на "честь" уничтожения американского самолета-разведчика претендовало четыре зенитно-ракетных дивизиона. Вот только одновременно с этим, той же самой "Двиной" был сбит и посланный на перехват наш МИГ-19. Желающих взять на себя этот "подвиг" не нашлось.

Особенно принимая во внимание то, что самолет не смогший "достать" противника, высота в двадцать километров на которой шел U-2 для МИГов была недосягаемой, был сбит практически над собственным аэродромом, прямо на посадочной глиссаде. Тогда то и прозвучали эти слова — диспетчер выдал звену перехватчиков команду — "снижаться", а потом, увидев на экране отметку ракеты, успел только ее повторить — "снижаться, снижаться". Более опытный ведущий успел вспомнить что — "даже птицы боятся залетать в зону ответственности ПВО" (не исключено, правда, что эта фраза появилась как раз после этого происшествия) и, врубив форсаж, начал пикировать, помогая земному тяготению тягой двигателей. Риск не выйти их этой фигуры и развалится или потерять сознание в нижней точке, он счел более предпочтительным. Ведомый же сути сообщения не понял — "я ведь и так снижаюсь", а непонятные маневры ведущего повторить не поторопился. За что и получил орден Красного Знамени. Посмертно.

Наша ситуация была похоже как две капли воды. Сегодня утром пришла шифровка от вдруг проснувшегося нашего начальства — "завершив все дела вернуться в место постоянной дислокации", теперь тоже самое сообщение было повторено, но уже без всяческих "завершений". Где-то явно сошла с направляющих ракета-перехватчик, и сколько оставалось "подлетного времени" было непонятно, но ясно что — "мало".

"Вот тебе бабушка и...", а ведь начинался этот полевой выход совершенно обыденно.

* * *

— Так, завтра после подъема идем на два часа на стрельбище, потом обед и скалолазание. Разойтись.

Выполнившая команду группа недоуменно уставилась в спину удаляющегося куратора.

— Мне показалось, или он действительно сказал "два часа"? — выразил общее недоумение Серега.

— Собираясь на два часа, бери жратвы на два дня...

— Полевой выход, и к гадалке не ходить! — нестройным гулом поддержали Серегу все остальные.

— Значит, так, — подвел конец анархии Витек.— Слушай мою команду: по приходу в лагерь выполняем сворачивание. Все, что нужно, упаковываем в рюкзаки, все ненужное прячем так, чтобы и самим потом не найти. Еды берем на десять дней. Сова, Юрок — на вас связь и рация, Серега — мины и прочее хозяйство. Сема — медицина, проверь всех сегодня и в дополнение к браслетам настрой и раздай "ошейники", без них не справимся. Чтобы к отбою все было готово, думаю, поспать нам вряд ли дадут.

А ведь командир, похоже, что-то еще знает — слишком круто взялся за дело, "ошейники", однако. Но раннее утро развеяло все сомнения, не даром говорят: "П.1 Командир всегда прав. П.2 Если командир неправ — смотри п.1". Подняла нас сигнализация периметра ровно за полтора часа до рассвета, как раз к приходу "желанных гостей" успели дернуть кофе, наскоро перекусить и замаскироваться в окрестностях, пока наши "саперы" снимали остатки контуров наблюдения. "Гости" тем временем, потихоньку зверея, успели побегать по окрестностям в поисках пропавшего подразделения, "нашли" пару растяжек с взрывпакетами и сигнальную мину, после чего, наконец, додумались вызвать нас по рации и стрельнуть сигнальной ракетой. Пришлось вылазить.

Витек вежливо попросил проверяющего слезть с нашего товарища, и Серега смог откинуть укрепленный изнутри решеткой из веток блок дерна и выбраться из "могилы". Теперь все были в сборе. Разозленный тем, что нас не удалось застать врасплох, проверяющий взвинтил темп и устроил трехчасовую "пробежку", по завершению которой глаза на лоб от удивления полезли не только у него — "ошейники" показали себя лучше, чем это можно было хотя бы представить.

Удивительную все же вещь придумали спецфизиологи. Причем, ни они сами, ни кто бы то ни было не представляет, как и почему она работает. Еще недавно единственным нашим шансом потягаться с тренированным и специально подготовленным противником было применение различных стимуляторов. Собственно, из-за этого Витек и возражал против попытки нас как следует "прокачать" — чем больший резерв имеет организм, тем более внушительный результат можно получить. Применение тех же самых средств нашими преследователями выигрыша практически не даст. Во-первых они и так в состоянии "выложиться до донышка", во-вторых — из-за того, что им приходится делать это регулярно, то скрытых резервов у них практически нет и есть вполне реальный шанс загнать себя. Как лошадь. В обычном состоянии такое невозможно, а вот под стимулятором — вполне. Впрочем, этим моментом побочные эффекты не ограничиваются — химия, она и есть химия, как не совершенствуй препарат, а печень у человека одна...

"Ошейники" были следующим поколением и основывались на странном "волновом" принципе и прямо-таки мистической гипотезе, что влияние лекарства на организм не является только следствием химической реакции. При всей ее бедовости данная гипотеза имела вполне конкретную экспериментальную базу. Например, если в литре воды растворить таблетку аспирина, а потом с помощью осмотической мембраны профильтровать раствор, отделив только "чистую воду" (в другом варианте лекарство и вовсе не растворяли, а просто помещали в воду в не пропускающем ничего кроме воды мешочке), то выпитая вода по действию ничем от той, в которой растворено лекарство не отличалась. По "основному" действию, разумеется, побочные эффекты связанные именно с химическими реакциями пропадали. Выходило, что основное лекарственное действие имеет именно каким-то образом "поменявшая структуру" от контакта с лекарством вода. Ну а от этого факта до понимания, что человек в основном состоит из воды, и можно воздействовать на эту "воду" напрямую (например — переменным магнитным или электрическим полями), оставался один шаг.

И вот теперь на привалах Сема занимался чистой воды шаманизмом, пусть и в научном исполнении. Ошейники считывали состояние организма, ведь, имея возможность менять "структуру воды", считать ее еще проще, и разворачивали несколько тысяч параметров. Наш "шаман" указывал какие из них нуждаются в коррекции и записывал программу в ошейники, а те выполняли нужные воздействия. Поначалу над возможностью "окосеть от рюмки чая" кто только не прикалывался, но, когда прямо на глазах и буквально за четыре часа зарастает вполне реальный перелом, пусть и фаланги пальца... На мстительные Семины предложения — "отрастить рога" и "удлинить на пару десятков сантиметров", все начали реагировать несколько нервно. Никто так не уязвим при встрече с чудом, как атеисты.

Тем более, что факт имел место быть — всех наших сопровождающих мы загнали, и с третей контрольной точки пошли самостоятельно. Впрочем, до этого момента тоже произошло много веселого.

На первой лежке начальство попробовало нас достать, демонстративно раскупоривая разогретые консервы. Ведь по их мыслям — еды у нас к этому времени уже недолжно было не остаться никакой, собирались-то "на два часа". Такая себе наглядная демонстрация "готовности к любым неожиданностям". В ответ Витек заявил, что своими кулинарными изысками они задерживают выдвижение группы и если за пять минут не закончат — уйдем без них. Порядком подзапыхавшиеся высокие гости остаться без обеда не рискнули и мы получили дополнительных сорок минут отдыха "не в зачет" — для ревизии запасов. Больше всего гостей интересовало как мы смогли успеть поесть менее чем за десять минут, не устраивая костра и прочего.

Витек и показал — дело в том, что полагаться на стандартный паек никто и не собирался. Разведчик не верблюд, чтобы таскать на себе еще и горб из сухого пайка. Стандартный дневной рацион — один килограмм шестьсот грамм веса брутто. Десять дней — пудовая гиря, а тут и лишние десять грамм жизни стоить могут. Возникает неодолимое желание все съедобное из пайка съесть заранее, а на выходе питаться подкожными запасами. Жалко что человек не верблюд.

Но ничего не поделаешь, если мы с Юрком еще могли подобный фокус провернуть, достижения спецфизиологов и не такое могут позволить, то остальным все же продукты питания нужны. Помимо жратвы ведь еще кучу всего тащить надо — патроны холостые и боевые, минимум сто штук не говоря о пулемете, взрывчатку и имитацию, спецаппаратуру, связь и аккумуляторы к ней, одежду, бронежилеты и спальники, инструменты — не военное подразделение а цыганский табор на марше. А ведь от самой завалящей иголки или нитки результат выполнения задачи зависит и не только — группа в поле все равно, что в подводной лодке — любая недоработка и все, приплыли.

Разумеется есть сильное желание сократить таскаемый вес за счет еды в сторону чего-нибудь более полезного. В этом благом деле каждый выкручивается как умеет, но в итоге только убеждаемся, что "нет ничего нового под луной". Предкам ведь приходилось подобные задачи решать на протяжении столетий и рецептов наработанных — торба. К тому же предки у всех разные, в результате чего выходит не только "малого веса и калорийно", но и разнообразно, что радует. В итоге перед проверяющей комиссией предстала "экстремальная кузня народов мира" от стандартных пайков в ней были только галеты, занимающие самую малость витамины и всякие растворимые чаи-джемы и то не у всех.

Сема например выежился и вместо галет туго свернутый рулон армянского лаваша засунул, объем конечно большой, зато вес маленький и в отличии от галет он не крошится — что хочешь заворачивай и посуды не надо. Витек удивил всех комбинацией двухсот граммовых пачек похожего на масло пеммикана — сваренное в жиру до полной дегидрации мясо в смеси с этим самым жиром и сухофруктами, и шоколад в вакуумной упаковке. Нехилая выходит география — от канадского заполярья (пеммикан национальное блюдо тамошних индейцев) до тропиков, где какао растет.

У меня корни немного другие, так что в двух пластиковых бутылках было перекрученное с луком зеленью и чесноком сало, с добавлением перца и соли разумеется. Благословенный продукт — сало можно хранить как угодно, оно не портится и, даже теряя вкусовые качества, не становится опасным для здоровья. А потреблять можно хоть на ходу — выдавил чуть из бутылки на галету, второй накрыл, вот тебе шестая часть необходимых калорий за день. Килограмм сала — рацион на пять дней, почувствуйте разницу.

Во второй бутылке был продукт из рациона обитателей африканских пустынь. Люблю я себя слденьким побаловать, да и при одновременных физических и умственных нагрузках это полезно.. Нет, негров среди родни как-то не затесалось, хотя чем предки Пушкина нам не угодили? Не будем националистами. Тем более что продукт тоже уникальный — смесь меда и толченых орехов, любых. Тоже не портится на любой жаре, мед очень хороший консервант. И сожрать много не получится — слипнется. А уж калорийность зашкаливает. Употреблять аналогично салу — на галету и вперед, хотя можно и выежится и как сейчас намазав на галеты соорудить "походный тортик" залить это дело молоком и мигом все стрескать на глазах давящихся консервированной кашей проверяющих.

Юрок удивил всех затарившись на выход китайской лапшой аккуратно смятой и плотно утрамбованной в литровую бутылку с широким горлышком в виде этаких "таблеток" — хочешь вместо супа, хочешь вместо хлеба. Дополнялись эти галеты двадцатью крохотными консервами детского питания, молочного и мясного. Тоже вариант — пока банки не вскрытые они храниться могут долго, а качество гарантировано высокое. И добил он всех литровой бутылкой "подорваного", а потом еще и концентрированного чифиря с лимоном и сахаром — этакой патокой больше всего напоминающей гудрон. Этот лентяй даже чай заваривать не собирался — капнул в кипяток или просто в минералку и готово. Дополнял это разнообразие килограмм монпансье разложенный в прямоугольные для экономии места фантики — и не лень же было маяться. Словом, на фоне всех нас ретроградов он выделялся верой в то, что прогресс не стоит на месте.

Ну а в бутылках у нас всех была не совсем вода. Переводить хорошее марочное сухое вино на обеззараживающее средство жаба не душила — готовность терпеть лишения совсем не значит искать приключений на свою ... эээ, пятую точку.

К тому же в "соске" такой коктейль не в пример приятнее, лучше утоляет жажду и вообще. Хороший "сухарь" с воняющей дезинфекцией жижей не сравнить. Вода вообще большая проблема — человек, особенно при физической нагрузке, не в состоянии правильно оценивать необходимое ему количество жидкости. А попытка не давать пить на переходе — "все равно на спину выйдет", приводит к тому что все равно воды нахлебаются и все — лишняя вода выносит из организма соль, сердце заходится, ручки ножки дрожат, глазки не смотрят — спеклась разведка.

Предотвратить такое развитие событий просто, захотел пить — выпил, но чайную ложку, не больше. Из фляги или бутылки так не получится, потому берем обычную "систему", слегка дорабатываем с помощью резинового изделия номер два, надо сделать ниппель, и вгоняем ее в обычную бутылку с водой. Бутылку — в боковой карман рюкзака, систему прищепкой к вороту, трубку — под одежду, что впрочем обязательно только зимой, но и летом меньше за ветки цепляться будет. Теперь хоть на ходу, хоть в засаде — ослабил зажим капельницы и дернул свою чайную ложку подкисленной сухим вином воды — не отвлекаясь и не рискуя здоровьем.

Откуда молоко на торт взяли? А передовой дозор зачем — пустой желудок великий стимулятор находчивости, хотя доить чужих коров вроде только ведьмам положено...

К тому же ребята не только молоко притарабанили, сухпай при всей его замечательности питание все же экстремальное. Потому все дозоры насторожено смотрят по сторонам не столько в плане поиска противника, сколько в попытках разнообразить меню. В этот раз добыча попалась знатная, так что на дневку в плане было приготовление вполне экзотического блюда и очередная мелкая пакость проверяющим.

Как же без этого.

* * *

На дневке после второй точки маршрута проверяющие закономерно попались в ловушку привлеченные необычным поведением личного состава. Те, вместо того чтобы свалится там где стояли, столпились возле костра полностью заслонив обзор. Из круга доносились непонятные фразы — "ишь ты царапается...", "точно не ядовитая?", "да за хвост ее и об дерево", "я тебе покусаюсь!", "без пальцев меня не оставь дятел!", "хлебай давай, чего мнешься как целка?".

Подошедших проверяющих, попытавшихся под шумок затесаться в круг, перехватил Витек. Он же на прямой вопрос о причине столпотворения доложил:

— Товарищ майор, личный состав занят тренировкой психологической устойчивости параллельно с приготовление горячей пищи! — Бодро и совершенно не понятно отрапортовал командир.

Начальству стоило бы приобрести весьма полезный рефлекс — реагировать на все непонятное как на опасность, но видимо реального боевого опыта у них не было. А через секунду было поздно рыпаться. Группа расступилась превращая круг в полумесяц. В середине которого оказался Серега держа в руках окровавленный комок шерсти. С лицом перемазанным красным он выглядел неотразимо, да и с остальных "трапезу вампиров" можно было спокойно писать (недаром специально так перемазались).

О! эта картина была достойна кисти Босха! Особенно когда этот паразит мило улыбаясь со словами — "угощайтесь тащлейтенат" сунул обезглавленную тушку оцепеневшему проверяющему прямо в лицо и "не нарочно" ослабил руку сжимавшую обрубок шеи. Последствия не заставили себя долго ждать — обрызганный теплой кровью лейтенант удалился блевать в кусты под неискреннее — "ну не хотите и ладно, так зачем продукты переводить?", а майор побледневший как полотно только и смог пробормотать — "да как можно...". Но был подхвачен под локоток Витком который гудя самым успокоительным тоном — "не только можно, но и нужно. Такая тренировка по употреблению во внутрь крови позволяет свести к минимуму риск возникновения посттравматического синдрома..." и прочую лабуду — попытался увести начальство по дальше.

Не тут-то было, наш штатный медик и по совместительству повар Санек, в этот момент оторвался от приготовления и заявил — "Сырым кошак действительно не очень, а вот чуть позже — милости прошу. На обед у нас "лунхудоу" — "борьба дракона с тигром", просто пальчики оближешь!". Майор посмотрел на зажатую в руке самодеятельного любителя гуандунской кухни больше чем метровую тушку гадюки, перевел взгляд на пенек, где в ряд были выложены одна кошачья голова и две змеиных, после чего приобрел светло салатовый оттенок и удалился пугать кусты следом за лейтенантом. Санек смутился под всеобщими осуждающими взглядами и пробурчал "не, вы прямо скажите, если не хотите лунхудоу, то могу сделать куриный бульон с лапшой и тушеного в сметане кролика...".

А Витек, отправившийся выпрашивать у страдальцев испачканную форму для тренировки по обыскиванию "трупов вероятного противника" был послан далеко-далеко и чуть ли не с применением угрозы оружием. Пришлось перевести на это дело вполне чистую плащ-палатку и запасную ХБ, а потом все это отстирывать. В нее засунули сооруженное из соломы чучело, во внутрь натолкали потрохов и прочих остатков трапезы, подержали немного на солнце а потом по очереди этот манекен обыскивали.

Процесс учебы сопровождался видать слишком экспрессивными комментариями, потому как начальство в итоге удалилось и встало собственным лагерем в сторонке. Призывы пообедать они тоже проигнорировали, а на следующей точке и вовсе от нас отстали. Мизантропы какие-то. Впрочем не исключено, что так и было задумано с самого начала.

* * *

Дня четыре мотались от точки к точке, отмечая время выполнения задач, фиксируя замечания соревнуясь с другими группами. Этакая школьная "зарница" только для дядечек в самом расцвете сил, детский сад штаны на лямках, только с настоящим оружием, танками, вертолетами и песочница размером в военный округ. При этом все старались не попадаться в засады конкурентов и устраивать их сами, ну или хоть какую пакость организовать. Нам на этом поприще естественно не было равных, одна история с сорванными подряд тремя сеансами связи всех групп в районе учений чего стоят. А мы чего? Мы не чего, надо же было хоть как то компенсировать недостатки в физподготовке, мы и так уже плотно на "химию" подсели, возможностей ошейников уже не хватало.

А тут всего делов — подползти к базовой штабной станции в "ближнюю" полуторакилометровую зону и подбросить пять шумовых генераторов, с любовью и старанием засунутых в рукотворные дупла в ветках, камнях и прочих местных предметах. Два часа работы в стиле "папа Карло и говорящее полено" и отклонение от маршрута движения на двавадцать пять километров. Ну да для бешенной собаки и сто верст не крюк, зато удовольствия было...

Самое смешное — связисты, даже когда в их тупоконечные головы дошло что их "глушат", так и не смогли оторвать задницу от стула и найти источники помех. Понятно что пять синфазных генератора с качающимся по рандомному закону сдвигом фазы найти не так просто — "точка выхода в эфир" плавно произвольно перемещается внутри круга радиусом километров в семь и найти на этой площади ветку толщиной в пару пальцев... Но ведь можно и головой подумать и вычислительную технику подключить? Или скажем, собачек запустить — они мигом бы все закладки по находили, по запаху элементов питания. Так ведь нет, нестандартная задача оказалась ребятам не по зубам и они предпочли переехать всем штабом. Ну и ладно — кто не умеет работать головой, пусть работает... думаю высокое "звездоносное" начальство нашло как их отблагодарить за столь выдающееся событие.

Впрочем, наше участие в событии тоже было очевидно, как мы не отказывались от этой чести, но видимо других умельцев в зоне учений не было. Потому после "незапланированной дневки" нас обрадовали новой задачей, в стиле русских народных сказок — пробраться в Кремль и вынести чистый бланку указа с подписью Президента, его ядерный чемоданчик и любимые тапочки, а вот любимую секретаршу — никоем случае не... Шучу. Чет занесло меня куда-то не туда, у этих таблеток забавные побочные эффекты, помимо возможности не спать трое суток подряд.

Но как говорится, в любой шутке есть доля шутки. А задачку нам выдали ненамного проще описанной, и можно не сомневаться, что все остальные группы наших "коллег", как и настоящие коллеги, а также милиция, ВОХР и прочие будут ловить именно нас и со всем старанием. А когда поймают, а при таком соотношении сил в этом сомневаться не приходится, то дай бог чтобы без открытых переломов обошлось — уж очень многим мы успели насолить со всем старанием. Потому вертолет (заброска группы выполнялась посадочным способом) высадил нас совсем не там, где было положено по полетному заданию, а километров на пятнадцать в сторону. Небольшое шаманство с навигационной системой и бутылка марочного коньяка командиру экипажа творят чудеса.

Ситуация называется — на каждую хитрую жопу... Но нет, под нашу ситуацию скорее подойдет "сам себя... хм, перехитрил". Опасаясь попасть по месту прибытия на теплую встречу мы, в итоге высадились прямо посреди весьма занимательного пейзажа — поверх глины и щебенки на склоне холма проглядывали треугольнички красных флажков. От них волосы норовили встать дыбом не только на голове, а тянулся этот натюрморт, судя по изображению получаемому выпученными глазами, прямо за горизонт.

Особую изюминку в сложившееся положение добавила та самая "первая" шифровка из цента — "бросать все и сваливать". Вовремя спохватились. Может и знали о предстоящей подставе, а может просто выразили таким образом заботу, как говорится — "задним числом и в устной форме". Чуть бы раньше и мы бы точно из отсека наружу вышли, а теперь поздно — поезд ушел, вертолет улетел. Теперь только ножками, ножками, да вот беда — мы бы рады, да вот только высадил нас вертолет прямо посреди минного поля. О чем "флажки" свидетельствовали со всей безапелляционностью, это потом, когда у последней мины истечет двойной срок самоликвидации, они мигом потеряют цвет. А пока, радовали глаз яркими цветами, демонстрируя заодно границы, а точнее безграничность, поставленного методом авиационного минирования "поля смерти". Очень удобно, можно конечно флажки и не красить, но как показывает опыт — мины ставят не для того чтобы нанести урон, а для того чтобы не пустить противника туда куда нам не надо. Ну и угроза самим забрести на собственные "подарки" порой сдерживает самые смелые наступательные порывы.

А так — флажки видно и тем и другим, да и посторонним тоже. К тому же в отличие от флажков мины то невидно, и сколько их там можно только догадываться. Можно в стокилограммовую бомбу и вовсе одних флажков напихать — благо они дешевле мин, хоть и ненамного. Будет "учебное минное поле", а сдерживает маневры противника оно ничем не слабее настоящего, вот только нам так не повезло — Серега, провозившись аж сорок минут (абсолютный отрицательный рекорд для него, между прочим), сумел таки снять и принести нам один из подарочков.

— Вот, любуйтесь. "Медуза", ети ее...

Вся группа, до того столпившаяся на условно безопасном пятачке откуда лопасти вертолета должны были сдуть все неприятные сюрпризы, дружно уставилась на изделие под аббревиатурой МДМ-5/93. Увиденное не радовало. Понять что на абсолютно белом листе бумаги, куда Серый с помощью хитро сооруженной из расщепленной палки-хваталки пристроил "молчаливую смерть", можно было только четко зная, что там действительно что то есть.

Совершенно непонятной формы блин толщиной не более трех миллиметров ухитрялся "потеряться" даже на идеально однотонной поверхности неестественного цвета. Его тело пронизанное оптическими волноводами "транслировало" на наружную поверхность изображение с подложки. Только по краям прихотливо изрезанной, для лучшего рассеивания, формы можно было заметить искажения. Обнаружить его в траве, на камнях или еще гдебы-то-нибыло, было совершенно нереально. И тралить "медузу" бесполезно — вся изломается и даже порвется под траками танка, но не сработает, а будет терпеливо ждать, пока на нее наступит именно живой человек. Ну, или наступит срок самоликвидации, вот только срок этот может быть и пару часов и девяносто три дня. О чем нам Серый и сообщил.

— Как эта дрянь срабатывает?

— "На тень живого тела". Нужно чтобы прямо над ней оказалось тело человека, на высоте тридцать-двадцать пять сантиметров, чтобы мина встала на боевой взвод. Как только расстояние начнет увеличиваться — рванет.

— То есть, на нее спокойно можно стать или сесть, но пока не сойдешь... — Тут Юрок резко побледнел и попробовал просунуть под себя руку, чтобы проверить на чем он сидит не вставая с земли.

Почему-то на лицах окружающих улыбок не появилась. Приятного было мало — убить пять грамм взрывчатки, из которой собственно и состоял корпус мины, могли только очень невезучего человека. Для этого надо было натурально боднуть ее лбом. А вот раздробить все двадцать шесть костей стопы и хрен знает сколько суставов названия которых помнят только травматологи, "медуза" могла очень качественно. Настолько, что проще будет отрезать превращенную в мешок с дроблеными костями и мясом ногу, и подарить протез двадцати пострадавшим, чем качественно вылечить одного. Вот такое "гуманное оружие", впору нобелевку за него давать. Война — это экономика.

— Что можно сделать? — это уже Витек

— Думаю из того что у нас есть смогу соорудить трал имитирующий биополя человека...

— Не катит, хлопки пятиграммовых взрывов все же слышно далеко и, к моменту когда мы отсюда выползем, нас уже будет ждать горячая встреча.

— Тогда только ведьму с помелом изображать...

— Так и сделаем, но трал все равно сооружай, потом пройдем еще раз "дорожку" — лучше перебдеть чем недобдеть.

И пошли они... Точнее поползли, на скорость продвижения это сильно не влияло, так что чтарались быть минимально заметными. Впереди группы шла пара "саперов", один размахивал перед собой натуральной дворницкой метлой — на трехметровом держаке, просто сметая в стороны от дорожки все, что валялось сверху, а второй махал над прометенным участком чуть более короткой палкой на которую накрутили "имитатор человека". Следующая пара отмечала границы безопасной дорожки, за ними рывками по тридцать метров, ползло со скоростью раненой черепахи "ядро" групы с вещами, а арьергард снимал вешки.

На преодоление заминированного участка ушло восемь часов.

Успели выспаться почти по шесть часов каждый, впрок. Потому как потом эти минуты спокойного сна пришлось отрабатывать по полной. Наконец разобравшиеся с нашей хитростью преследователи наступали буквально на пятки, гоня как волков в просветы флажков минных полей. Этой дрянью, как оказалось, были завалены все окрестности образуя сложннй лабиринт практически непреодолимых барьеров.

И вот, аккурат перед получением второй радиограммы "Центра" стало ясно, что ничего нам уже не светит, никакие фокусы не помогают и оторваться от преследования нам удастся только сотворив что-то неординарное — научившись, летать, например. Так что добивали последние минуты отдыха в самом не радужном настроении. Нужно было рисковать. И серьезно.

К жующему травинку командиру подошел Сема и доложился:

— Закончил. Но ты себе представляешь что будет если...

— Ты лучше скажи — что со следами.

— Не переживай. Вырезал. Вроде неплохо вышло.

Витек еще полюбовался облаками и горестно вздохнув поднялся.

— Ну что, орлы. Вариант "Цапля". Полетели? — Поинтересовался общественным мнением Витек.

Общественность обреченно кивнула.

__________

— Смотрите тащ.лейтенант что кабаны учудили. — низкорослый и плосколицый разведчик указал на цепочку следов уходящих влево по тропе в сторону базирования "соседей".

Лейтенант с недоумением присмотрелся, но только когда терпение стало подходить к концу и он уже хотел матом выразить свое отношение к странной шутке заметил, что поперек цепочки следов метрах в трех была натянута тонюсенькая проволочка. Поперек тропы стояла растяжка.

— Как же они пойти смогли?

— Так тащ. Лейтенант эти все хитрости только на человеке сработать могут и то на не слишком внимательном. А зверь все чует и зацепить может только по непониманию, что это за штука. Но откуда на полигоне настолько дикому зверю взятся?

И видя что лейтенант встает чтобы отдать команду продолжить преследование уходящих диверсантов поторопился задать вопрос:

— След то совсем свежий, может пробежаться следом да свежатинки раздобыть?

Лейтенант усилием воли прогнал вставшую перед глазами картину — громадная отбивная шипит на углях истекая салом, и посмотрел в сторону кода ушла преследуемая ими группа. Видение отбивной сменилось образом красной рожи начальства которое брызгая слюной и стуча кулаком по столу назначало его "вечным по чему-то там...". Потом, уже в реале, он увидел горящие азартом глаза бойца, обычно такого флегматичного и немногословного — видимо наружу сквозь обычную безразличную маску прорвался зов крови предков, тысячи лет добывавших себе пропитание охотой, и опять заколебался. Если Якут пришел в такое возбуждение, то без добычи он скорее всего не вернется...

Еще пару секунд ушло на колебания и в мозгу забрезжило решение не грозящее ничем кроме устного разноса даже в случае неудачи:

— Мы на задании боец! А не на твоей любимой охоте и наша дичь совсем рядом и стрельбу вполне может услышать, что помешает выполнению задачи. Но и проверить непонятный след надо, так что берешь Снумрика и вдвоем пройдете по следам. С соседями я сейчас свяжусь и предупрежу чтобы они внимание на сработку системы не обращали. Может сможите догнать стадо или выгнать его на засаду соседей дальше по тропе, может и удастся добыть чего. Но если ничего не выйдет — чтобы через полтора часа нас догнали.

Пять минут ушло на установление внеплановой связи. Соседи информацию о том что цель пошла в другую сторону восприняли с разочарованием, а вот то что в сторону них движется стадо кабанов — с воодушевлением. "Лишь бы слишком много нахлебников не образовалось на еще не добытого кабанчика" — с тревогой подумал лейтенант, — "а то моих бойцов всего двое. Впрочем они разведчики и вряд ли свое упустят...". После этого загонщики возобновили свое движение — охота охотой, но двуногая дичь упорно пыталась уйти от преследования, несмотря на явную бесполезность этого действа.

Ну тем хуже для нее.

* * *

Якут с напарником догнал их через отпущенные полтора часа. Разочарование его было столь велико, что отразилась даже на обычно невозмутимой азиатской физиономии. С охотой явно вышел облом — разведчики дошли до второй растяжки но не доходя до третей и метров восемьсот до засады стадо, судя по следам, свернуло с тропы прямо на минное поле. Преследовать его там не имея кабаньего нюха на взрывчатку, а кабаны в этом плане дадут фору и собакам, было явным самоубийством, так что к немалому разочарованию участников несостоявшейся охоты пришлось возвращаться.

Разозленный неудачей лейтенант погнал неудачников в передовой дозор, от глаз подальше, хотя особой необходимости в лучшем следопыте там не было — явные горожане, преследуемые оставляли след четче чем гусеничный трактор. Было правда непонятно, как с такими навыками они вообще умудрились до сих пор быть непойманными?

Но прошло еще почти два часа преследования, а догнать уходящую группу не получалось. Семижильные они что ли? Преследователи уже взмокли, наваливалась усталость и рассеивалось внимание, а противник похоже не приближался. И тут Якут остановил продвижение.

Пробираясь к арьергарду лейтенант очень надеялся, что обычно не допускающий косяков боец даст сегодня повод сорвать злость. Впрочем реальность превзошла все ожидания.

— Командира, твоя стучать мне по башке, однако... — обалдевший от вида Якута раскачивающегося над видимым только ему следом держась за свою "башку", будто проверяя ее наличие настолько сбивал с толку, что лейтенан ляпнул первое что пришло в голову:

— Ты же вроде на чукча? Чего тогда тут героя анекдотов разыгрываешь? — впрочем, тоскливый взгляд бойца настраивал на серьезный лад.

— Однако, — видимо образ "сына тундры" оказался через чур прилипчивым — эти демоны нас надурили. А я то все думал — "что не так было в тех следах?", а счас однако понял — следы такие будто кабан на двух ногах шел, а не на четырех! Так что на надо Командир вперед ходи. Нет там никого, они прошли, потом по своим следам вернулись, одевать кабаний нога и вбок уходить. Потому и след тут есть такой — никто его не прятать!

— Ты что же хочешь сказать? Они прямо по минам от нас ушли?!!

— Бери палка вот такой, — Якут показал на уровне своей головы, — на такой высоте привязывай другая палка, — Взмах рукой на уровне колена, — на нее ставай ногой, за верхнюю часть держись рукой и ходи себе. Моя такой в цирке видел — "ходуля" называется. Там на них клоун даже танцевал и на трамплине прыгал. Человек от мины высоко — мина не срабатывать!

Новость валила с ног и действительно было непонятно что делать — то ли идти вперед и убедится что след закончится, то ли рысью бежать назад, но в этом смысла было еще меньше — не переться же действительно вслед за этими психами через минное поле?

Впрочем проверить это все было просто:

— Высота-12, высота-12. Предполагаю что противник ушел в вашу сторону. Проверьте, когда были сработки емкостных датчиков на тропе 23/14.

Вот так, если проходили кабаны, то даже не оборвав растяжки они своими тушами должны были изменить емкость (как и человек) и вызвать сигнал от датчика, а вот если человек на ходулях, то никакого срабатывания не будет — как и для мины он находится слишком высоко. Мысленно ругая себя на все корки, что он не подумал об этом раньше, пока еще лейтенант (но если не со звездочкой, то с очередным званием он уже мысленно попрощался) еле сохранял невозмутимость дожидаясь пока связист передаст данные из журнала. Они не радовали — сработка была только когда сторожевые линии пересекали Якут с напарником, "кабаны" прошли так, как будто были бесплотными...

Прикинув, куда могла успеть уйти группа, пока они шли по ложному следу, по карте, оставалось только горестно вздохнуть и экстренно выходить на связь со штабом. Получать честно заслуженный фитиль и "Руководящие Особо Ценные Указания" — перейдя через минное поле диверсанты могли идти куда угодно, никаких препятствий на их пути не было, а вот возможностей, вплоть до шоссе и железной дороги, была масса. Все усилия бригады специального назначения и "смежников", работа тысяч людей за последние дни пошли насмарку.

Операцию по перехвату группы надо было начинать практически с нуля.

______________

"Это есть наш последний...", — дурацкий мотив никак не желал вытряхиваться из головы, и попытки от него избавиться были давно оставлены. Потому как во-первых, он все же помогал переставлять ставшие чужими ноги, а во-вторых — стоило от него избавиться, как в голове возникали куда как менее оптимистичные слова — "сколь верёвочка не вейся, а совьешься ты ..."

Шел седьмой день гонок на выживание, и нас таки загнали. Отчаянный прорыв прямо через минное поле и выход за границы полигона подарил нам четыре лишних дня, но на этом удача и закончилась — за нас взялись слишком серьезно. Некстати оказавшаяся близко от нашего выхода с зоны минирования группа плотно села нам на хвост, и следующие четыре дня мы метались на манер улепетывающей от собак лисицы — хвост в одну сторону, сама лисица — в другую.

Такие непредсказуемые изменения направления движения не давали выставить нам впереди заслон, но те, что были сзади, упорно шли по следу и "стряхиваться" не желали никак. Нас пока выручало "недреманное око" спутников. Противник толи не использовал возможности спутниковой группировки над собственной территорией, толи не имел квалифицированных специалистов для этого, а возможности авиаразведки были сильно ограничены — мы про нее знали чуть не больше, чем диспетчеры базовых аэродромов, а найти нас по следам авиация не могла — не зима сейчас все же. Зато преследователь у нас на хвосте, похоже, был все время свежий — наверняка те вертолеты, что выполняли посадку возле них, помимо припасов, регулярно подбрасывали им еще и подкрепления.

Мы пока держались только на достижениях спецфармакологии, одно замечательное средство позволяло не спать в течении пяти суток — расстояние между нами и преследователями не сокращалось только потому, что, в отличии от них, мы могли идти не только всю ночь, но и весь день. Вторые чудесные пилюли позволяли поспать ровно сто двадцать минут, несмотря на действие первого препарата. Так что худо-бедно, но пока мы еще могли потягаться с настоящими профи.

Однако сейчас шел четвертый день, и с ним всё заканчивалось — резервы организма, набор всяческих фокусов и везение. Всё подходило к концу. Шло соревнование даже не сила на силу, думаю, наш противник был измотан не менее, а воля на волю.

Дело шло к тому, что пора действительно принимать "последний и решительный", пытаясь избавиться от преследователей, или оставлять заслон в надежде, что он сможет их задержать на время достаточное для отрыва остального ядра группы. Оба варианта были из серии храброй глупости, потому-как, принимая во внимание количество преследователей — минимум взвод, шансов на успех не имели никаких. Впрочем, у нас, разумеется, был план (как же так, чтобы у нас и плана не было?), и сейчас уже все окончательно дозрели, чтобы его реализовать.

Была не была!

* * *

— Товарищ капитан группа ушла в дефиле между высотами шестьдесят семь и восемьдесят четыре!

— ...! ... ... ...!!! — если опустить военно-уставные идиомы, то капитан выражал свое недоумение осведомленностью противника о том, что в ближайшие полтора суток вылетов не будет и, соответственно — нет никакой возможности выбросить десант и закупорить противоположный конец узости. А ведь какая замечательная могла выйти ловушка! Но все резервные группы перекрывали другие направления. Проход же через эту узость посчитали слишком большой авантюрой даже для этих безбашенных.

Увы, видимо авантюризм противника базировался не на чертах характера, а на информированности. Не иначе, как где-то работал "крот", или существовал канал утечки — ничем другим то, что сейчас группа уходила через практически единственную оставшуюся щель, объяснить было нельзя.

— А может не все так плохо? Уже неделю они бегают, не семижильные же они? Может просто выбрали место, где можно попробовать отбиваться, в узости ведь оборонятся самое оно. Оставят заслон, а сами рванут на прорыв... — Тут, видимо, лейтенант и сам понял, что такой сценарий никак не тянет на "не все так плохо" и заткнулся, потому как, пока будут возится с заслоном, основная группа имеет все шансы выскочить.

— Так, помимо головного дозора выслать еще и усиленные боковые. Пусть идут под самыми склонами и, в случае обнаружения группы, попробуют выполнить охват. Темп движения поднять, попробуем не дать им хотя бы закрепиться...

Последовал выматывающий душу рывок, но когда взвод, прикрытый боковыми дозорами, втягивался в узость, прямо впереди встали султаны дыма, и пространство между высотами начало затягивать белой пеленой, стекающей с поросших лесом склонов.

— ...! Шевелитесь ... ....! — выразил свое отношение к происходящему лейтенант. — Эти ... ... похоже решили устроить лесной пожар в качестве барьера между собой и нами!! ... ...! — Остальные, включая капитана, молчали — берегли дыхание.

* * *

— Ну, уютные могилки мы себе, по крайней мере, отрыли. На тот случай, если не сработает. — Резюмировал Витек результаты наших часовых стараний по рытью индивидуальных стрелковых ячеек.

— Не ссы, командир — всё будет чики-пуки, — плеснул эрудицией один из Берцев, на миг оторвавшись от планшета. — Всё идет по плану.

— Втянулись в ущелье, триста метров до точки, — доложился второй. — Дымовые и зажигательные закладки сработали штатно.

— Есть подтверждение от "крыльев"!!! Они видят дым! Ложатся на боевой!

— По "могилам"! Газы!!!— Выдал неуставную команду Витек, — И молиться, черти, чтобы Берцы их на цель, а не на нас вывели, да чтобы загонщики противогазы лишним весом посчитали, а то будет нам...

Но дальше его нервное многословие уже никто не слушал, все судорожно натягивали фильтры и пытались по-уютнее устроиться на дне могилок — свист заходящих на цель беспилотных бомбардировщиков МЧС стал различим уже просто ушами без всякой аппаратуры.

— Есть сброс! Отклонение сорок метров! Рассеивание в пределах нормы! — хором продублировали Берцы строки и так выдаваемые на коммуникаторы.

Все дружно начали высовывать головы из окопов, игнорируя грозный командирский рык: "Лежать, бояться!!!", тем более что Витек высунулся чуть не самым первым — в кои-то веки удастся полюбоваться на настоящую штурмовку?! Тем более, что нам достались места в самом что ни наесть партере — со склона горы открывался замечательный вид.

Первыми, перегораживая ущелье слева направо, четко между нами и преследователями, легли громадные султаны БП-100. Аналогичные всплески синхронно с ними поднялись у выхода из заросшего лесом ущелья, а потом всё пространство между ними и склоны захлестнули разрывы БП-50. Миг, и всё вокруг превратилось в некое подобие неба — словно на склоны опустилось громадное белое облако, полностью заполнив собой ущелье как миску суп.

— Ура нашему доблестному правительству, посчитавшему что МЧС нужны не только собственные танки, но и бомбардировочная авиация! Ну, заодно спасибо нашим хакерам за прекрасно сделанную работу. А теперь все бегом вниз — вязать наших преследователей, пока не очухались. Проволоки нарезали? Работаем парами. Очень сильно надеюсь, что эти "пожарные бомбы" на самом деле такая безопасная штука, и наших преследователей не придется собирать ложками и хоронить в котелках...

* * *

Выглядели ребятишки грустно — надышавшись "порошкового средства огнетушения" и получив по ушам, а то и легкие контузии от зарядов, которые этот порошок разбрасывали, они все норовили принять позу эмбриона и на происходящее реагировали слабо. Так что после фиксации верхних конечностей за спиной куском проволоки, приходилось их отволакивать в сторону чуть не на руках. Правда, сочувствие быстро пропало — Серега отозвал в сторону Витька и показал ему магазин, пристегнутый к автомату, там были вполне себе боевые заряды, а никак не пластиковые шарики. Мигом прошерстили остальные трофеи и пришли к неутешительному выводу — надо сваливать — как можно быстрее и как можно дальше. И не слишком церемониться.

Так что загрузили всех пленных в две летающие платформы, присланные МЧС по нашей заявке, туда же горой свалили оружие, да и улепетнули на всем этом сами. Районная больница, пока мы пролетели остававшихся до нее несколько километров, успела приготовится к приёму "пострадавших на пожаре". Мы скинули врачам, а заодно и в прессу, легенду про бедных солдатиков, принимавших участие в тушении лесного пожара и попавших под удар собственной авиации — вот вою-то будет. Да и свалили оттуда побыстрее, пока врачи занимались поступившими, а начальник охраны тупо пялился на свой уютный кабинет, заваленный оружием.

Часа полтора у нас было — пока разные ведомства закончат обмен любезностями и шестеренки опять начнут свое вращение. Не так и много, чтобы прямо посреди райцентра смогла потеряться толпа наряженных в крутой камуфляж вояк с оружием. Среди местных пасторальных пейзажей мы привлекали внимание похлеще слона на улицах Питера в час пик. Проблемка.

Впрочем, если думаете, что эта задача нерешаема, то...

— Дядя Сережа, привет! Это я, Витя. Мы тут с друзьями проездом... Даже так, все бросать и к тебе на царскую охоту? Да, действительно удачно совпало... Нет, одежду не надо, мы как раз со сборов. Всё понял, через двадцать минут будем...

Лист прятать лучше всего в лесу. А самое темное место — под светильником.

В этот раз мы умудрились совместить сразу обе китайских мудрости, и уже через десять минут толпа из наверно самых разыскиваемых в районе вооруженных дезертиров торчала прямо под крыльцом местного ОВД под завистливыми взглядами усиленного наряда с автоматами и бронниками, лежащими горизонтально на заслуженных животиках местных бойцов с преступностью. Наряд чуть не истекал слюной на собирающихся перед мэрией (если кто не помнит, во всех мелких городках Милиция и Муниципалитет стоят друг от друга через площадь Ленина). "Эти", пользуясь моментом, собрались на природу охотиться, а ты тут парься и дезертиров лови...

Толпа охотников вышла весьма колоритная, мы вней растворились бесследно — достаточно было снять погоны и упрятать все лишнее в здоровенные сумки, ну а наш совершенно гражданский вид всегда был при нас. Так что спустя двадцать минут появился "дядя Сережа", по совместительству представитель президента в этом районе, обнялся с Витьком и все присутствующие нестройными рядами загрузились в несколько бортов и отправились на выезд — посильно участвовать в работе чрезвычайного масштаба по поимке... как бы не нас.

Впрочем, всерьез никто никого ловить не собирался, среди своих бытовало другое название мероприятия — "царская охота".

* * *

Прилетели. Развернулись, что в нашем исполнении выглядело как найти место, где мы никому не мешаем, прилечь на травку и сквозь полуприкрытые веки наблюдать, как остальные работают. Потом были установлены столы, обслуга мигом заполнила их "простой и незамысловатой крестьянской пищей", все дружно пропустили "по первой" и мы отвалились, ссылаясь на трудности приезда и усталость, спать. Пока другие будут лазить по кустам, обдирая лбы и коленки, да палить в друг-друга, мы лучше тихонько в тенечке полежим. Набегались ужо.

Под вечер все же проснулись. Охотнички умудрились даже не промазать мимо привязанной дичи и нам поднесли "на кровях". Витек сходил в "штабную палатку", поинтересовался, как протекают наши поиски. Ничего так протекали, "дядя Сережа" уже принял вовнутрь не менее двух литров, но был, что называется, "ни в одном глазу". Старая школа. Вот если б он только еще заодно не рассказывал каждому встречному, как он десятилетним пацаном принимал участие в обороне Белого Дома...

Что до собственно поисков, то шли они очень энергично, неуловимая группа была обнаружена то тут, то там и уже раз десять захвачена, а то и уничтожена. Заодно Витек уточнил время прибытия за нами спецтранспорта, который должен был эвакуировать нас подальше от армейских будней. До отлета домой оставалось четыре часа.

Дичь вовсю жарилась, ребята из охраны, а охранял высокое начальство разумеется самый крутой спецназ из "нашей" бригады (слава богу, что хоть "не нашего" отряда), показывали, как надо готовить лягушек, и угощали всех желающих. Поболтали с ними, угостили сигаретами, натыренными со столов с закусками, заодно "забыли" рядом двухлитровую бутылку хорошей водки — пусть порадуются, что не по сопкам скачут, а начальство охраняют.

А потом в "координационный штаб" прибыл генерал. Наш. В смысле, не совсем наш, или совсем не наш...

Ну, в общем, случился нежданчик. Начальству надоело скакать по сопкам и оно лично прибыло на ковер доложиться на тему происходящего бардака. Или просто проконтролировать координацию работы местных органов внутренних дел. Или просто поесть и выпить на халяву, поддержав заодно пару полезных знакомств.

Словом, пришлось быстро отползать подальше и наблюдать продолжение с безопасного расстояния. Впрочем, угроза была минимальной — генеральское окружение, впрочем, как и гражданское, быстро выбыло из соревнования "кто круче пьет", и за столом остались только два зубра. Потом дядя Сережа тоже сдал позиции, он все же с утра тут разминался, и он убыл набираться сил в отдельную палатку. Военная и гражданская свита уже вперемешку храпела в соседней.

Генерал остался один, но не без компании — мы подошли и сели, аккуратно оттеснив попытавшуюся дернутся было охрану. Витек по-хозяйски уселся напротив и налил себе водки в стакан под стремительно трезвеющим взглядом высокого начальства.

— Откуда? — Только и смог выдавить генерал.

— Так, дядя Сережа позвал, Петр Леонидович, — кивнул Витек в сторону палатки, накладывая себе закуски.

— М-да, далеко пойдете, молодой человек. Да еще с такими родственниками. — Генерал налил и себе, видимо, желая избавится от неприятного ему состояния трезвости.

Закусили, помолчали.

— Может, скажешь какого черта весь этот бедлам? Под кого копаете? — Попробовал развеять "туман войны" собеседник.

— Ни малейшего понятия. Да и никто нам этого и не сказал бы. Была задача проверить боеспособность, ваши крупно сели в лужу. Бывает. — Все остальное вне моего желания понимать...

Генерал опять налил себе и, криво ухмыльнувшись, сказал:

— Ну, нашу задачу вы завалили, хоть какое-то утешение.

— Это Вы зря, у нас ведь еще два часа есть...

— Да не пыжься старлей, вокруг АЭС три кольца охраны, да и элементарно времени не хватит...

Витек молча выдал ему карточку с шифрограммой. Рука генерала, когда он заталкивал ее в личный коммуникатор для отсылки, даже не дрожала — силен мужик, или ему все уже пофиг. Еще посидели, пока проворачивались невидемые шестеренки, а потом пришел входящий вызов.

Было забавно наблюдать за выражением лица начальства по мере получаемой информации. А также за изменением цветовой гаммы. И выражения, прозвучавшие после того, как генерал грохнул коммуникатором об стол, тоже представляли немалый интерес. В части расширения словарного запаса.

Если опустить наиболее экспрессивные выражения, то смысл его тирады сводился к фразе — "да вы что, ох..ли?!!!". В принципе, мы его хорошо понимали, не самое приятное осознавать, что вверенный объект, несмотря на все принятые меры, все же заминировали, да еще и вполне боевой взрывчаткой, вместо имитации. После того, как им конкретно указали место, доблестные саперы без труда нашли и кислородный баллон, и бочку с автолом, и два небольших заряда, которые должны были все это равномерно перемешать по получению кодового радиосигнала. Словом, рвани все это — и часть станции пришлось бы сносить и строить заново. В другом месте. Если б звезды расположились совсем уж неудачно.

В итоге начальство запило горечь поражения и поинтересовалось — "как?".

— Это один из наших самых больших профессиональных секретов, товарищ генерал-майор. "Хочешь, чтобы задача была выполнена вовремя — выполни ее заранее". Мы эту мину еще по дороге в часть заложили. На всякий случай. А вот и наш транспорт. Разрешите идти?

___________

Морковкино заговенье

"Какое небо голубое..." — вспомнился незабвенный Витек, интересно — как он там. Никого из ребят я после этого не видел, что впрочем естественно. После возвращения был чудовищный разнос на котором "пубертатные прыщавчики" было самым мягким выражением с объявлением благодарности в личное дело. И Прерия. Семнадцать лет.

Раньше тщил себя надеждой что хоть на пенсии свидимся, теперь видимо придется оставить и ее.

А небо действительно красивое, особенно если рассматривать его рухнув на землю после трех сотен метров вертикального подъема. Можно было подождать своей очереди на подъемник, но находится рядом с морем после пережитого не было никакого желания, вот и рванул на верх ножками вообразив себя молоденьким козликом. Под конец иначе как бараном себя не называл, но при попытке глянуть вниз становилось еще муторней, и оставался один путь — наверх.

И цвет у неба какой изумительный... Впрочем ничего в этом удивительного — оно сегодня просто хорошо умытое. Дело в том что рано выйдя утром наша шаланда (кажется это корыто называется вельбот) умудрилась попасть в шторм прямо в виду нашей цели — острова Полигон. И почти сутки (показавшиеся не меньше Вечности) болталась как ... цветок в проруби, стараясь не размазаться по его скалам и в тоже время не удалятся от них слишком далеко, потому как выйдя мы из "тени" этих самых скал туда где гулял настоящий ветер и океанские волны...

Не исключаю что шторм на самом деле был слабенький, так небольшая рябь, но с не слишком высокой палубы утлой скорлупки все смотрится несколько по-другому чем с берега. Команда эту точку зрения тоже разделяла и ходила с зелеными лицами и тоскливыми глазами. Впрочем пассажиры к счастью этого не видели, потому как все были что называется "в лежку" и от "белого друга", по-морскому именуемого гальюном, старались не удаляться. На палубу никого из них разумеется не пускали — там во всю властвовали перекатывающиеся через кораблик волны, по этому дышать внутри трюма быстро стало нечем и появился характерный запашок. От чего "заболели" даже те кто джо этого момента держался.

Через три часа штормования старший помощник обратил внимание на сохранившего естественный цвет и аппетит пассажира. С началом шторма я вспомнил о побочном эффекте взятого с собой "пофигина" и теперь здорово выделялся румянцем на общем зеленом фоне. В итоге меня сунули в рубку "вторым рулевым" с главной задачей работать якорем — удерживать рулевого за пояс, чтобы очередная волна не провернула его вместе со штурвалом.

Вот тогда и удалось полюбоваться на море в его естественном состоянии. Незабываемое зрелище когда видишь перед собой Волну которая возносится не только над тобой но и над верхушками мачт, причем эдак в трое от их длины. И на эту жидкую гору, крича от ужаса форсированным двигателем, начинает восхождение скорлупка с тобой внутри. И что самое удивительное — выгребает, чтобы на самой вершине открыть взгляду просто бездонную водяную пропасть внизу, между волнами куда секундой позже предстоит скатиться, и еще более высокий Монблан следующей волны прямо перед глазами. Свихнутся от впечатлений можно. Вот только некогда — все настолько заняты, что даже на эти красоты любоваться удается только краем глаза.

Как говорится "вся жизнь пролетает перед глазами", Ну, жизнь — не жизнь, а времена молодости вспоминались очень даже живо. Видимо по аналогии с бурлением за иллюминаторами. Потому как все оставшиеся годы были тихими и размеренными, как тоже самое море еще сегодня утром, забавные аллюзии возникают, однако. Судя по всему, впереди всем нам предстоит нечто подобное происходящему, впрочем, до будущего урагана надо еще пережить этот...

А потом привык. Человек он к чему угодно привыкнуть может. Вот только потом находиться рядом со ставшим ласковым и солнечным морем почему-то не было никакого желания, и проще было карабкаться вверх по скале, чем подождать лишних полчаса наедине с этим заснувшим чудовищем.

* * *

Ничего так островок этот, "Морковкин полигон". Из-за смены владельца претерпело изменение и название. Был у военных "Полигон", теперь у острова новая хозяйка, и все дружно переименовали его по ее фамилии — "Морковкин". Впрочем, называют и так и так — никто особо не путается.

Сам остров отнюдь не прост. Высота берегов такова, что в большей части мест наверх не забраться и с альпинистским снаряжением. Есть взлетно-посадочная полоса, способная принимать не только самолеты, но и не слишком большие космические челноки. Подземные коммуникации военной базы сохранились замечательно, наземным требуется некоторый ремонт, чем и занимается хозяйка острова — оперативный псевдоним "Джульетта", сменившая имя и фамилию и ставшая, не без помощи извне, землянкой. Ромео ей во всю помогает, когда не занят в собственном проекте.

Словом, живут наши голубки душа в душу. Вполне умело направляя хозяйственные усилия нескольких десятков трудных подростков, между прочим — из разных, совсем не дружных между собой банд, и всех, кто подвернется под руку. Смысл этой кипучей деятельности напрочь терялся в тысячах мелочей. Выяснить — откуда взялся на острове ядерный реактор, так и не удалось. Если военные "забыли", то у меня начинал свербеть орган интуиции от желания заглянуть в "вороньи гнезда" на господствующих на острове высотах — не забыли ли наши бравые вояки там заодно и зенитные автоматы ПВО.

Управляемые минные поля вокруг ВПП и наземной части базы, во всяком случае, в полном порядке. Я проверил. Да и цепи управления заботливо подлатаны, а "исполнительные устройства" установить — дело пары часов, даже если их нет. Впрочем, всё пребывает в полу-законсервированном состоянии, что тоже верно — по острову бродят толпы посторонних, к чему лишний ажиотаж.

Однако, это разгулялось моё воображение. Чтобы эффективно оборонять остров нужен гарнизон численностью в тысячи человек. Найти их при желании можно, а вот зачем? С последним и предстояло разобраться.

Две недели активно вникал в творящееся вокруг, буквально шкурой чувствуя, что не только я исследую новую для себя среду, но и она весьма активно ко мне присматривается. Местные аборигены, а заправляла тут именно эта странная фракция анархо-коммунистов, с охотой объясняли и показывали всё происходящее. Настолько охотно, что чувство опасности просто отмерло, оставив свои попытки о чем бы то нибыло предупреждать.

Паранойя? Может быть. Ну а как еще реагировать, если совершенно незнакомого человека проводят вдоль технологической линии производства штурмовых винтовок, вежливо отвечая на вопросы, с радостью разрешая проработать на некоторых участках, чтобы он мог войти во все тонкости процесса, и знакомя под конец с генеральным конструктором? Ежу понятно, что отпускать живым столь осведомленную личность никто отсюда не собирается. Надо будет сильно попотеть, чтобы в итоге выбраться, но это все потом.

А пока, помимо вполне впечатляющего оружейного производства, тут было развернуто еще несколько технологических цепочек, тоже из серии "технологий с двойным дном". Ведь и штурмовую винтовку, штурмовой винтовкой никто собственно не называл — проходила она как охотничий самозарядный гладкоствол, предназначеный для защиты жителей от неумеренной активности биосферы Прерии. А то, что на расстоянии в полторы сотни метров подкалиберный закаленный стержень из этого ружьишка пробивал практически любой элемент бронирования среднего десантного экзоскелета, кроме грудной кирасы, это просто случайность — такие уж хищники на Прерии, обычной свинцовой пулей их не возьмешь. И лазерный прицел этой пушке исключительно для стрельбы ночью, или навскидку — на расстояниях не больше пятнадцати метров, а не для точной стрельбы на три сотни метров, на которых она пробивает легкий экзоскелет навылет вместе со всей его начинкой.

И пустота в цевье под стволом предназначена не для боевого лазера, питающегося от "чудесных" аккумуляторов разработки Джульетты (к слову — именно кристаллы для лазеров выращивались на соседней "непонятной" технологической линии), а для удобного расположения портативного (размером с карандаш ведь!) сварочного аппарата ее же авторства. Мало-ли зачем охотнику может понадобится такая нужная вещь — отвалившуюся пряжку ремня там приварить, или из рельса кусок на память вырезать... А так он всегда с тобой.

Тем более, хозяева острова, помня о том, что "техника в руках дикаря — груда металла", озаботились и теоретической подготовкой прибывающих колонистов, и стрелковой, и тактико-специальной. И верно — какой смысл давать оружие тому, кто не умеет им пользоваться? И будущие колонисты тщательно изучали в учебных классах всевозможную местную живность, ее повадки и способы с ней управится. Долго ломал голову на тему: почему в "профилях и силуэтах" отсутствует Хомо Сапиенс Милитари, но, попав на практику, понял две простые вещи — организаторы реально считали местную фауну более опасной, чем вооруженный человек и, соответственно, предполагают, что основные события будут происходить не в населенных пунктах. А умению ловить ближнего в прицел учиться недолго, и, в отличии от страха перед зверьем, обычно совсем не требуется преодоление каких-то высоких психологических барьеров. Что бы там не утверждали философы-гуманисты.

Вторым "откровением" было то, что всех изначально учили действиям в группе. Это было новостью в обучении военному делу. Обычно сначала солдата натаскивают индивидуально и только потом пытаются сбить из одиночек подразделение. Здесь сразу вбивали четкое понимание — насколько бы ты ни был хорош, без других не выжить. И жертвовать тоже никем нельзя, или выживают все или... Очень уж знакомые установки, будто действительно назад на базу подготовки спецназа попал, впрочем так далеко в подготовке даже там не заходили. Помимо этого было еще много "приветов из прошлого".

Например, очень немногие знают, что основной упор при подготовке спецподразделений делается на подготовку психологическую. Физические кондиции не так важны, а навыки — вопрос опыта, всё рано или поздно упирается именно в психологию — в способность человека переступить через свою слабость и обучиться. В крайнем случае, недостатки обучения, или физических кондиций могут быть нивелированы техникой, но вот подготовить соответствующие мозги очень сложно. Обычно довольствуются простым ситом, отсеивая "не кондицию". Здесь же был применен прямо противоположный подход.

Благодаря психологической подготовке суммировались сильные и нивелировались слабые стороны каждого члена группы. Тасуя между собой команды на занятиях и тренировках, от каждого добивались осознанного и, что самое удивительное, трезвого взгляда на свои возможности и возможности товарищей. Каждый сам для себя определял место и стиль действий и не на основании дисциплины, когда солдат боится сержанта больше чем пуль противника, а на основании самодисциплины и осознанного принятия решений.

Очень интересная методика. Работало все, разумеется, не без сбоев и накладок. Но, судя по тому, как быстро разрешались все недоразумения, выходило, что это именно методика, а не действия по наитию. Я даже засомневался, то что все разработано именно для людей сомневаться не приходится, уж очень впечатляют своей эффективностью результаты. А вот людьми ли это придумано? Раньше ведь как-то все больше психологи на желание повысить свой статус в стае полагались. На "ты начальник — я дурак", если по-простому, а не на стремление к самореализации в рамках заданного микрокосма. Впрочем, не стоит под каждой кочкой наличие инопланетян (или чертей) подозревать, случаются пророки и в своем отечестве. Случаются, только им обычно вырасти не дают.

Но, может, зря я на психологов бочку качу? Может, все дело в том, что обычно методики (что армейские, что гражданские) ориентированы на массовую подготовку, на разделение функций как в муравейнике. А тут готовили скорее универсалов диверсантов, или выживальщиков, пусть и в составе малой группы. Инициативных, думающих, способных на риск и при этом способных думать не только за себя, но и за товарища. Очень и очень странный подход, сулящий в будущем очень много неприятностей. Всем. Потому как сломать и подчинить человека, чувствующего за своей спиной поддержку остальных членов "племени", да еще и способного создать вполне рабочую группу с кем угодно — невозможно. Но возможно уничтожить. Всех.

Все остальное было знакомо и в общем-то стандартно — стрельба, в том числе и по неожиданно появляющимся мишеням, тактика перемещения, тактика выполнения работ, когда часть работает а часть прикрывает, материальная часть, логистика, экономика. Причем, учить мог кто угодно и чему угодно. Имел неосторожность выразить недоумение, что в деле защиты от фауны малое внимание уделяется пассивным средствам обороны и мигом оказался в роли преподавателя по минному и саперному делу.

Ох и аукнется кому-то моя учеба. Тут ведь главное не конкретные навыки, а особый взгляд на мир, понимание, что из любой вещи можно сделать оружие. А так ничего лишнего, но ребятам и запал Кибальчича оказался откровением. Словом, добросовестно объяснил, как из обычного охотничьего патрона сделать противопехотную мину, и как при отсутствии патрона обойтись обычной щепкой. Познакомил с расчетами взрывов на выброс грунта и с основами перерезания взрывом конструкционных элементов. Способами производства ВВ в непромышленных вариантах. Года на три-пять наболтал. Впрочем, это как посмотреть — ничего нового и недоступного в открытых источниках не сообщил.

И что удивительно — никаких шалостей по моей части не приключилось, а ведь среди слушателей и пацанята по семь лет были. Как они от желания намазать ножки стула любимому учителю, к примеру, "недотрожкой" удержались? Видимо, работает все же идея "воспитания ответственности". Не ожидал.

Словом, впрягся в лямку и потянул, как тут принято. Не чинясь и думая больше над решением поставленной задачи, чем над правом отдающего распоряжения командовать. И с этого момента почувствовал, что общее внимание к моей персоне начало ослабевать. Нет, совсем оно не пропало, были среди моих знакомцев люди, испытывающие профессиональный интерес. Но вот все остальные, похоже, за своего приняли, или своим сделали. Это как посмотреть.

А внутреннее напряжение тем временем нарастало. Должен был где-то перед отъездом с острова произойти "момент истины". Когда окончательно будут взвешено, и решено — чего от меня больше, пользы или возможного вреда. И общей благостностью я особо не обольщался. Если сообщество стабильно, значит должны существовать и методы избавляться от нежелательных элементов. И вполне эффективные. "Счастья, для всех и даром" — не бывает. Так что готовился к будущему разговору основательно, думая, чем еще придется пожертвовать, чтобы заинтересовать и выбраться с этого "острова дружбы" по возможности целым и без необходимости прорываться с боем.

Был, разумеется, и запасной вариант — тихо исчезнуть можно было в любой момент, но уж слишком многое было поставлено на кон, слишком многое зависело от будущего разговора, чтобы от него уклонится. Приходилось рисковать. В итоге допустил одну из самых детских ошибок — перегорел. Так что, когда ко мне с этим разговором подошли, ситуация воспринялась черезчур отстраненно. Пришлось собираться и накручивать себя.

Тем более, что "честь" мне была оказана немалая — "поговорить" подошел сам "дядя Ляпа", местный "серый кардинал". Судя по всему, главный здесь организатор работ и специалист по подбору кадров.

* * *

— Кругляшь, есть разговор — дядя Ляпа стоит чуть в стороне, от отрабатывающей сегодня "перемещение с грузом" группы.

Переглядываюсь с лидером, сегодня это конопатая девчонка лет двенадцати, с своим девятимесячным братиком (надеюсь) в рюкзачке для переноски и отрезом вертикалки с глушителем в руках. Она с серьезным видом мне кивает качая стволом на прощание и группа уходит дальше. Без меня.

Сую маузер в кобуру и, пробарабанив пальцами по крышке, достаю из кармана платок. Жарко мне. Не спеша вытираю платком лысину, прячу его в карман "забыв" застегнуть крышку кобуры. Взгляд ляпы становится внимательным, плохо совмещаются это простецкое радушие на физиономии и спокойный взгляд профессионального убийцы. Незакрытую кобуру он срисовал и будет теперь внимательно следить за ней и правой рукой, не обращая меньше внимания на левую и нож с этой стороны на поясе — то что надо. Длю паузу — это он подошел вот пусть и говорит что нужно. Честно и прямо. Но не мне в эти игры играть — собеседник разворачивается и топает в сторону зданий, он абсолютно уверен, что я за ним последую и тут он прав.

Не спеша подходим к строениям и начинаем спускаться в подвал. Мой будущий собеседник топает впереди смело показывая что он мне доверяет или что уверен что никуда я не денусь. Дергаться действительно нет смысла, хотя если в подвале свернем направо то пожалуй стоит попробовать — направо у тут длиннющий коридор для обслуживания реактора перекрываемый последовательно четырьмя толстенными переборками. Сейчас переборки прислонены к стенам, а сам тоннель используется как тир. У него сто метров длинны и в конце хорошая стеночка с пулеуловителями...

Нет, повернули налево. Там "круг". Тоже тир, но для отработки действий в группе. Дверь в него открыта значит "круг" не занят, заходим и задраиваем ее за собой. Гарантия что нас никто не потревожит и тонкий намек — с одной стороны, отсюда вполне может только один, а с другой — намек на равные шансы, хотя я на фоне этого здоровяка не смотрюсь никак несмотря на недели на свежем воздухе при постоянных тренировках. И тем не менее — рисковый мужик, уважаю и, честно говоря, начинаю опасаться.

Заходим в круг, он на самом деле круг и есть — в круг шести метров становится группа, а на нее со всех сторон выскакивают, выпрыгивают и выезжают (по проволоке) различные мишени. От безобидного суслика до "Серого Господина", есть и пару человеческих силуэта, в основном детишки. Стрельбизе это, что называется "песочница", для самых начинающих, до стен расстояние невелико — все таки подвал. Так что движущиеся от покрашенных "под бескрайнюю степь" мишени всего метрах в десяти двенадцати. Главная задача тут другая — группа может часа три тут промариноваться, изолированная от посторонних звуков и слушая только степь или лес (в записи), обустраивая лагерь и т.д. прежде чем все придет в движение. Им сначала и боевые патроны не дают, только травматические — поначалу, с перепугу, новички стреляют на любое движение, а значит в друг друга.

Потом правда наступает черед и свинцовых пули, а потом песочница оказывается маловата и бывшие новички перебираются сначала на свежий воздух в "ямы" на стрельбище, а потом и уже ходят на "маршруты", но это уже в конце обучения.

А сейчас вся эта машинерия выключена, мишени освещены и встроились вокруг нас, а мы стоим как два ковбоя в старом вестерне. Чтобы довести ситуацию до абсурда начинаю насвистывать и отбивать мотив по крышке деревянной кобуры. Ляпа хмурится — вызывающее поведение тут не одобряют, а я и вовсе веду себя странно донельзя. Вот пусть и пялится на кобуру — вторая рука на поясе, заложив большой палец за ремень, очень "безопасный" жест, а с другой стороны — рукоять ножа в паре сантиметрах. Но дальше нагнетать уже не стоит и исходя из тактики, что лучшая защита — нападение, начинаю говорить сам, ломая собеседнику весь план разговора:

— Фигню вы задумали. Толку из этого не будет никакого!

— Ээээ ты это, Кругляшь, о чем? — Молодец. Ошарашен, но сумел ответить обтекаемо, а не ляпнуть первое, что в голову пришло.

— Да "десятка" эта ваша. Толку с того что автомат, зачем ей это, если дистанции огня десять пятнадцать метров? Любая зверюга это расстояние за миг проскочит, не больше двух раз успеешь выстрелить и, сам понимаешь, если с первого раза не попал... То и второй мимо уйдет, отдача то у этого чудовища соответственная. Так что не выйдет стрельбы очередями, хоть игрушка — одна из лучших в таком классе, я по крайней мере лучше не видел.

Выпаливаю все это на одном дыхании, попутно входя в образ "сумасшедший ученый", подтип "теоретик". Есть такие индивиды — разбираются сразу и в чем угодно, от севооборота до космической техники, но — сугубо теоретически. Впрочем, мне и это на руку — убогих все жалеют и по возможности не трогают. Психи способные увлечься какой-то ерундой до полного отключения от окружающего мира — они понятны, все их мелкие странности легко объяснимы одной большой. Вот и на лице собеседника появляется соответствующее выражение — облегчение смешанное с досадой. С одной стороны не будет же он мне объяснять зачем на самом деле нужны эти слонобои, а с другой — взрослому человеку стыдно не найти аргументов способных убедить "большого ребенка". Спешу закрепить первый успех:

— Разве что от стаи отбиваться, но и звери не дурнее нас — если будут атаковать, то с разных сторон и изменить прицел все равно не успеешь, все силы на борьбу с отдачей уйдут. А цена у нее запредельная, проще уж двустволок-вертикалок четыре сделать — в один ствол картечь в другой пулю. На все случаи жизни, для самообороны самое оно.

Собеседник набирает в легкие воздуха для ответа, но открыть рта я ему не даю:

— И все равно это тоже фигня и не выход из положения. С "десяткой" может справиться только здоровый, крепкий мужик, а большая часть наших слушателей и прочих нуждающаяся в самообороне — женщины и подростки. Им она просто неподъемна. Даже не по отдаче, жить захочешь — научишься справляться, а просто по весу. Таскать с собой здоровенную и тяжеленую оглоблю с полным магазином, да еще с переключением с одного патрона на другой — смысл? Ведь сделать удастся от силы пару выстрелов и как говорил — если первым не попал, то привет. В итоге даже если барышня эту дуру потащит, то всего с двумя патронами в магазине. Ну и смысл было огород городить? Нет для самообороны нужно что-то дешевле, проще, намного легче и не габаритнее, при сохранении, разумеется, останавливающего действия.

— Кхм, все верно говоришь. Но и я как-то про закон рычага тоже краем уха слышал. А за счет чего ты, мил человек, собираешься составить такой букет достоинств?

— За счет дальности стрельбы и точности, естественно. Дальность не больше тридцати метров, а точность сантиметров десять разброса! — с торжествующей улыбкой идиота, сообщаю банальную истину.

— Кхм, — взгляд собеседника упирается в мою кобуру. В сообразительности ему не откажешь, как и в умении делать выводы — маузер со специальными пулями действительно почти подходит, но именно что "почти", — Тогда пистолет получается. Но боюсь твоя пушка ничуть не проще и дешевле в производстве чем "десятка", а скорее и посложнее будет. В разы.

— Нет, на пистолет, а ... Смотри! — срываю с пояса нож и одним движением бросаю в мишень "полосатик в засаде" слева от собеседника. Он даже не дергается, что говорит о том, что либо прозевал мой бросок, либо о том что слишком хорош — понял что железка летит не в него.

Раздался хлопок и я чуть не получил в лоб рукояткой, которая бодро зазвенев улетела к противоположной стене. Вот дурень — это при стрельбе одиночными отдача безопасна, а если всеми пятью разом... Ляпа задумчиво проводил взглядом рукоять, потом перевел его на дыру, которая образовалась в мишени на месте головы "полосатика". Хорошая такая дырочка, размером с суповую тарелку, будто из помпового ружья вязанной картечью влупили, и заглянул за мишень. От туда раздался удивленный присвист.

— И шо цэ було? — видимо от удивления даже говорок прорезался.

— Это был НРС (*нож разведчика специальный) две тысячи двадцать второго года выпуска. Антикварная вещь... — расстроенный голос мне не приходится даже "играть", любимую игрушку действительно жалко.

Подбираю рукоять и иду смотреть что он там увидел. Зрелище действительно впечатляет — в сороковом уголке пулеуловителя (толщиной между прочим шесть миллиметров!), разрезав его практически на половину, засело лезвие ножа. Хорошо так засело, больше чем на половину длины клинка углубилось — наружу торчит только хвостовик, который в обычном положении скрыт в рукояти. Без клещей назад не вытащить, да и смысла скорее всего нет.

— Не расстраивайся Кругляшь, я тебе новый сделаю. — Ляпа, не теряя времени даром, начинает раскручивать болты на секции. Они седеланы откидывающимися на петлях, чтобы можно было собирать свинец.

— Два! — Нагло заявляю я, — Впрочем, у меня еще есть... — и начинаю искать по карманам второе лезвие. Оно с пилкой, поэтому я его обычно не ставлю, а таскаю в качестве метательного ножа.

— Это обычный нож для выживания, — занимаюсь просвещением, пока собеседник крутит гайки, — но лезвие можно использовать и для стрельбы, Конечно это не основное назначение, суть в том пороховой заряд, толкающий лезвие, срабатывает при сильном колющем ударе. Это позволяет поразить даже очень крупного зверя. Предохранитель надежен, все зависит от того как нож вынимать из ножен. Если чуть нажав и повернув, то случайного выстрела боятся не стоит, а вот если выхватывая, то автоматически взводится "стрелялка". Произвести выстрел можно только сильно ударив или сжав рукоять с дух разных сторон — случайно этого не сделать.

Борьба с винтами, наконец, закончена и Ляпа занят лицезрением четырех стодвадцатимиллиметровых "гвоздей" застрявших в бетонной стене. Хорошо так вошли, по самые шляпки, и это принимая во внимание, что сначала они прошили пулеуловитель.

— А это чо? — собеседник мне сегодня достался немногословный.

— "Помимо "стреляющего лезвия", в полую рукоятку ножа для выживания может быть установлен блок из четырех стволов для стрельбы патронами МПС2. Два лазерных прицела этого блока, вместе с штатной лазерной указкой под лезвием образуют "прицельный треугольник" позволяя вести интуитивную стрельбу из любого положения не целясь, в том числе ночью или под водой" — цитирую по памяти инструкцию, показывая заодно и упомянутый треугольник.

— А это и есть те самые МПС — бесшумный подводный патрон со стреловидной пулей длинной в двенадцать сантиметров, — пока говорил, успел вставить запасное лезвие, выкинуть стреляную гильзу и вставить на место новую, то что для ножа используются стандартные патроны для строительного дюбельного пистолета собеседник явно заметил — внимательный, а теперь из откинутой задней части выдернул стрелянные гильзы и вставил новую обойму на четыре патрона, — этот патрон в свое время создавался из расчета на то, что пуля должна пробить металлический баллон высокого давления вместе с аквалангистом. Или остановить атакующего боевого дельфина. На воздухе такими пулями стрелять можно не более чем на сто метров, если очередями, одиночным можно попасть не более чем на тридцать метров — пуля начинает кувыркаться. Но останавливающее действие на этих тридцати метров очень серьезное, как и пробивное — бронежилеты для нее значат не больше чем рубашка.

Делаю паузу, оценивая впечатление и сруливаю с опасной темы:

— Но для самозащиты бесшумная стрельба да еще с такими характеристиками разумеется не надо. К чему бесшумная стрельба? Заряды можно сделать попроще, под обычную пулю, а все силы бросить на уменьшение отдачи. Сделать маленькую безоткатку, например, реактивные пули или просто гасить отдачу откатом блоков стволов — рукоять большая, есть где развернутся фантазией.

— А этот нож, он что еще умеет?

— Ну-у-у... в отрыве от остального комплекса разведчика немного. Умеет распознавать хозяина, там тот же лазер через призмочку на рукояти в момент хвата сканирует папиллярные линии, так что чужой даже вынуть из ножен не сможет. Все работающие в одной группе — вносят свои данные в базу ножа. Можно его еще в качестве самострела прикрутить, цель лазерный луч пересекла — выстрел. А вот с простейшим коммуникатором — тут тебе и дальномер и микрофон, можно восемь ножей в неплохую акустическую ФАРу (*фазированная антенная решетка) собрать. Воткнул лезвием в грунт — имеешь сейсмический датчик охранной системы, пристроил на ветку — сообщит о пересечении луча. Можно для связи на прямой видимости лазер устроить или например ультразвуком под поверхностью воды — километров тридцать даст, побольше многих раций если без ретранслятора. Но это все лишнее, хотя начинка там примитивная и заказать или сделать самому ее легко. Нам тут только самый приметив нужен — блок стволов, лазеры полупроводниковые из любой игрушки, нам только само лезвие с патроном и ударником — и то хлеб, а если еще блок стволов добавить...

Дальнейшие переговоры ушли на обсуждение всяческих технических решений и увлекательное черканье на чертежной доске, в которую мы превратили одну из мишеней. Коротко рассказал, почему выстрел практически бесшумен — пороховые газы толкают не пулю, а поршень и уж он пулю. Кода поршень достигает дульца гильзы он там распирается не выпуская газы наружу. Гильза толстостенная и давление выдерживает, из-за чего собственно ствол оружия и не ствол вовсе, а так — направляющая тонкостенная труба. Стволом, по сути, является сама гильза. Вскрывать ее после этого рекомендуется очень осторожно. Зато выстрел звуков практически не производит — высокоскоростные газы остались в гильзе, а сама пуля ()скрее стрела, летит на скорости всего двести сорок метров в секунду, скорость звука не превышая, потому покидает ствол без хлопка.

Долго объяснял, как пуля может двигаться в воде с большой скоростью. На самом деле такое возможно только если пуля будет двигаться... не в воде. Вот такой вот парадокс — плоский носик пули заставляет жидкость кавитировать — мгновенно вскипать, превращаясь в пар. Это явление хорошо знакомо конструкторам кораблей и особенно гребных винтов. Они с ним традиционно борются, потому как кавитация способна очень быстро обглодать метал истончив его до бумажной толщины. А здесь пуля двигается в создаваемой ей самой пузыре, тратя энергию только на превращение воды в пар. За спиной пули каверна схлопывается, оставляя после себя пузырьки.

Есть и еще одна польза — хвостовик пули все время бьется о стенки пузыря, и это не дает ей возможности свернуть с первоначального пути. В итоге дальность полета пули и ее скорость остаются весьма велики — под водой дальность стрельбы может значительно превышать видимость. Вот только на воздухе такая длинная пуля начинает кувыркаться очень быстро. И ничего с этим поделать нельзя — подкручивание или стабилизаторы разрушают каверну.

Создать боеприпас равно пригодный для воды и воздуха долгое время считали невозможным. Решение в итоге нашли совершенно случайно, при попытке преодолеть другую "досадную помеху". Дело в том что дальность стрельбы сильно зависит от глубины, та же самая пуля что на глубине в три метра проходит в воде более шестиясяти, на глубине в сорок способно преодолеть от силы десять. Все дело в том что длинна пузыря зависит от внешнего давления, и чем глубже тем быстрее вода "хватает за хвост" такую пулю — каверна схлопывается раньше чем пуля успевает пролететь собственную длину. Вот чтобы этого избежать к "гвоздю" добавили "шляпку" в каналы которой заложен обычный порох — газы от сгорания увеличивают объем искусственного пузыря увеличивая дальность стрельбы.

Но оказалось что и на воздухе сгорающий порох, и проходящий через отверстия в "шляпке" воздух вполне способны стабилизировать полет пули. Не далеко, но дальность прицельной стрельбы в сто метров очередями и в тридцать одиночными военные сочли вполне приемлемыми.

Потом перешли на более простые боеприпасы и способы их изготовления малыми сериями. Дядя Ляпа собеседником оказался интересным, по теме не то чтобы знающим, но хорошо информированным. Душевно пообщались. Главное, впрочем, было в другом — меня таки выпустят с острова. Да и все участники процесса остались им абсолютно довольными, поставив напротив фамилии собеседника в графу "контакт" отметку "перспективный". Собеседник изо всех сил делал вид что ему интересен "гражданский" вариант, хотя почти уверен на все сто что "устройство бесшумной стрельбы" забыто не было.

Что ж, задачи минимума-максимума выполнены полностью, есть даже немалая перспектива развития отношений.

_______________

Мирный атом — в каждый дом...*

(*фраза приписываемая академику Александрову)

Если слышали, что купить все необходимое для создания атомной бомбы можно в обычной аптеке, не верьте — придётся зайти еще и в хозяйственный. Но я этого не знал, потому как последний дурак поперся в аптеку.

Впрочем, большая часть закупок проскочила на ура, в качестве легенды было достаточно сказать, что это для обеспечения летнего выезда детского лагеря на природу. Так что и хххххххххх, в немереном количестве (представьте себе, на Прерии до сих пор в ходу такая архаика, как хххххххххххххххххх, так что их количество никого не удивило — дети есть дети, что не поломают то посеют), и активированный уголь чуть не килограммами, все это, как и все прочее, проскочило без вопросов.

Но вот на строчке "хххххххххх ххххх" у молоденькой провизорши глаза полезли на лоб.

— Это что, тоже детям??? — У меня в голове тихонько звякнул тревожный звоночек. Привлекать лишнего нимания не хотелось совершенно. Пришлось выкручиваться.

— Нет, это мне... — смущаясь и краснея, выдаю заготовленное объяснение, — понимаете... ну очень болит, а тут два месяца без возможности что-то купить...

Но не тут-то было. Впрочем, провизорша тоже понизив голос до интимного шепота наставляет меня на путь истинный:

— Вы поймите, даже на два месяца тут очень большая доза. Это ведь человек на тридцать — не меньше! Вы возьмите, что-нибудь по новее, если не хотите с препаратами, то есть на травках...— приходится "осознать" и быстренько зачеркнуть "лишний" нолик.

— Ой, извините, это я видимо по аналогии с остальными закупками. — И расплатившись наличкой покинул место проигранного боя под сочувственные взгляды молодых девчонок.

Вот ведь дилемма, теперь что обойти еще десять аптек? Так нету их столько, да и риск... — тут в голове второй раз звякает колокольчик, а это явно перебор — второй косяк за день, это много. И ведь действительно, я хоть и расплатился наличкой, конспиратор недоделанный, но приобретенный набор препаратов и предметов уж очень характерен, а аптеки данные по закупкам тоже сливают в общую базу, и стоит возникнуть интересу вычислить желающего изготовить ядерный заряд в домашних условиях труда не составит. Благо все аптеки камерами оборудованы. Надо будет этот момент проверить вдруг, кто еще подобный ассортимент закупает, жаль подобная мысль поздновато пришла.

Ну и что делать? На затравку все необходимое есть в самый притык. Хххххх мне больше не купить, а жаль чистые "медицинские" хххххххх и ххххххх в них, мне бы очень пригодились. Вторую партию ххххххххххх тоже закупать не стоит. И чем все это заменить? После еще одного забега в аптеку (я "предусмотрительно" разбил закупку на две партии чтобы сильно не светится) пришлось почесать лысину и топать в хозяйственный, где накупил кучу всяческих свечек — от всевозможных декоративных, до пучка толстых осветительных. Ну и естественно мешок хххххххххх ххххххх прикупил — как же без нее?

Вот с этим "набором ядерного маньяка" я и ввалился к себе на роботу, благо всех сослуживцев отсюда выгнал по домам, а Леночку предупредил, что есть масса работы. Причем весьма неприятной, и так, между делом, поинтересовался — не желает ли она прямо сегодня-завтра завести ребеночка? Потому как после этих "дел" с полгодика придется от данного желания воздержаться. И вообще закрепить отношения официально я готов в любой удобный для нее момент. Поставил, так сказать, вопрос ребром.

На что моя благоверная полыхнула до корней волос, но преодолела смущение и как-то погрустнела. Но причину своего отказа объяснила странно — "время сейчас тревожное, лучше переждать", от чего у меня волосы дыбом встали, ведь откуда ей знать? А похоже знает больше меня. Или чувствует. Впрочем, от продолжения ее размышлений и вовсе выпал в осадок — моя любовь предложила сегодня сделать небольшой запас спермы — "на всякий случай, а так мне от тебя хоть память останется!". И при этом имела вид очень решительный.

Что не говорите, но женщины до скончания веков так и останутся загадкой. Вроде знаешь и любишь человека до мельчайших нюансов, а потом бац! — и перед тобой вместо не заглядывающей дальше завтрашнего дня милашки оказывается стратег способный распланировать жизнь лет на двадцать вперед. Причем с учетом всевозможных каверз, на которые жизнь богата, и способный не дрогнув принимать решения о которых многие предпочтут не задумываться — так спокойнее.

Вот такие пироги, но вернемся к нашим баранам.

Организация в коей я имею возможность работать на разных должностях, включая директорскую, имеет все необходимое для работы с радиактивными материалами. В космосе без этого никак. Спутники нам приходится время от времени ремонтировать и изготавливать некоторые части для них тоже. Так что теперь всего остается только пройти тамбур и накинуть тяжеленный от свинца фартук поверх спецкомбинизона. Это на самом деле все лишнее, но Леночку расстраивать не хочется, поэтому буду дуть на воду.

Последний штрих — проверить зарядку дозиметра и можно приступать к работе. В вытяжном шкафу, размером с небольшой чулан, заканчивается процесс обогащения урана. Той самой части атомной бомбы, которую невозможно купить, а можно только украсть. Это и было проделано в ходе моей служебной командировки на "Полигон". Что не говори, но учет и охрана радиактивных материалов у аборигенов поставлен из рук вон плохо. Нельзя судить об окружающих по себе и полагаться в хранении топлива к реактору на замки и автоматику. Опытному человеку они совсем не помешают упереть килограмма четыре "зеленки", в пересчете на чистый "235", разумеется.

Несложно преобразовать это топливо в газообразное состояние и облучив лазером — разные изотопы имеют различные "резонансные" частоты — добиться выборочной ионизации нужного не затрагивая всех остальных. Затем газовый поток разделяется электростатическим фильтром, отделяющим ионизированные частицы от неионизированного потока, и завершает сепарацию мощное магнитное поле. Сверхпроводимость позволяет создавать очень мощные магниты, что очень благоприятно сказывается на размерах и производительности установки. Самое большое преимущество этого метода — очень четкое разделение изотопов, ведь очень небольшая примесь скажем урана двести тридцать четвертого может наделать очень больших дел, вплоть до преждевременной сработки заряда и "пшика" вместо взрыва. И что самое интересное — ничего нового изобретать практически не пришлось, в большей своей части это стандартная лабораторная установка электромагнитного разделения — мы ее используем для вторичной переработки батарей спутников.

Так что нужное количество вещества в наличии есть уже со-вчера, осталось мелочь — сборка.

Первой преградой на пути служат размеры и геометрия устройства. Для получения цепной реакции требуется, чтобы больше чем один нейтрон из двух с половиной возникающих при распаде был поглощен атомом топлива. Излишняя энергичность нейтронов при этом только вредит. Надо их притормозить. Неудивительно что минимальную критическую массу имеют ххххххх хххххххх, они лучше всего задерживают нейтроны не давая им покидать зону реакции. Все дело в хххххххх, как в наиболее близком по массе к нейтрону и лучше всего его тормозящем. Но хххх имеет и массу отрицательных свойств. Хотя бы по тому, что хххххх. Потому воспользуемся альтернативой — в хххххххх тоже очень много хххххххх.

Есть и другой способ удержать нейтроны — это отражатели. Лучшим отражателем для быстрых нейтронов является уран двести тридцать восемь. Его у меня после того как неразлучную парочку (двести тридцать пятый и двести тридцать восьмой) как разделили более чем достаточно — в исходном составе двести тридцать пятого было всего около семи с половиной процентов, все остальное как раз двести тридцать восьмой...

Вот за счет его и решим многие вопросы — благо на самом деле уран мало уступает прочности стали, а в весе превосходит ее почти втрое.

Второй главной задачей является не дать топливу разлететься, едва начнется реакция. Растущему нагреву надо противопоставить внешнее давление. То есть движение от периферии к центру. И желательно чтобы эта скорость была намного больше чем та с которой разлетается испаряющийся металл. Проще всего "обжать" зону реакции ударной волной.

Для этого надо сделать форму заряда в виде эллипсоида вращения. Тогда ударная волна сначала сожмет топливо в фокусы эллипса а потом столкнет их между собой. Сделать столь сложную форму вроде бы проблематично, но на самом деле это вполне по силам серийному объемному принтеру. Два получившихся полуэллипса я сейчас и натираю растертым в порошок стеклянной бутылкой стержнем карандаша. Данный процесс так и называется — графитация.

Потом из раствора с помощью электролиза на формы будет осажден обедненный уран, главное правильно плотность тока выставить. В качестве кумулятивной оболочки уран выше всяких похвал (из-за плотности) да и отражателем нейтронов послужит, и, на самом деле, он тоже радиактивный изотоп (чтобы не говорили неучи) и тоже способен к цепной реакции и усилению мощности взрыва, просто ему чтобы "завестись" нужен мощный внешний источник нейтронов.

Приступаем к предварительной сборке изделия — топливо с замедлителем вовнутрь, обычную химическую взрывчатку — наружу. Как раз ххххххх хорошо просушена и перетерта, добавил алюминиевый порошок, предварительно его проверив — последнее время в качество краски стало совсем не лучшим, и рука потянулась за топливом. Как самый большой лентяй хотел взять ближайшую красивую изумрудную декоративную свечку, но рука буквально повисла в воздухе. Голова некоторое время порассуждала над своеволием конечности, а потом в ней молнией сверкнуло объяснение такого красивого цвета — "кобальтовая краска!!!" и пришлось переодеваться и идти на свежий воздух — покурить.

Хотя и не курю. Но руки тряслись так, что продолжать работу, как ни в чем небывало было бы полнейшей глупостью. Четкая ситуация из серии "хотели как лучше, а вышло как всегда", чуть было не вышло...

Теперь придется сходить в аптеку и купить парафина для компрессов, а то не крашенных свечек не хватит, да и денег на них не напасешься. Купленный парафин пришлось сначала очищать, но это не беда. В итоге все было в сборе и во внешнем корпусе, но пока что не было самого главного. Нет, это не взрыватели — небольшое количество ххххххххх в качестве инициирующего вещества я выгнал из купленного ранее в аптеке "гинекологического" раствора хххххххххх. Все это уже упакованное в взрыватель вместе с проволочкой электродетонатора было установлено. Но была еще одна вещь, без которой полученным устройством можно было спокойно колоть орехи.

Самой главной деталью в ядерном оружии является хххххххх — электронный ключ позволяющий подать напряжение одновременно на два детонатора расположенных на разных концах "элипса". Сделать это необходимо, как говорят техники — "с прецизионной точностью" иначе вместо взрыва произойдет самоликвидация заряда, тот самый "пшик".

По скорости срабатывания и мощности пропускаемого тока этому устройству нет равных. Из-за него у меня имеется большой расчет на то, что подрыв основного заряда произойдет напрямую — ток проходящий через проволоку столь велик что просто испаряет метал порождая ударную волну.

Вот это чудо техники и надо сейчас сделать из старых алюминиевых банок, ххххххх ххххххххххх, проволоки и стеклянных наконечников для сифонной клизмы, она же клистир. Десяток операций, в итоге которых лежащий на столе опиумный бред превратится в кошмар наяву. Приступим.

Делай — "раз". И трясущимися руками из очищенного листа алюминия (берем банку и обдираем все лишнее сначала наждачкой, потом пастой Гойя) вырезаются портняжными ножницами будущие детали. Руки быстро трястись перестают — деталлей надо много, на всю технологическую линию предусмотрено девяносто процентов брака. Вырезанные заготовки загибаю по оправке.

Делай — "два". Точечной сваркой соединяю все это между собой, не забыв естественно приварить электроды. В принципе на это дело у меня есть аппарат, Но атомную бомбу на коленке я не собирал с времен прохождения спеподготовки (и многое бы дал чтобы сейчас не вспоминать давно забытые навыки), потому решил не вносить новшеств, а делать "как учили". Так что цанговый карандашь, в него обычный грифельный стержень, зажим, два провода и трансформатор — аппарат точечной сварки готов. Подумал не сделать ли еще и очки сварщика из закопченных стекол но решил не выеживаться и взял обычную маску.

Делай — "три". В пламени спиртовки вытягиваю и формирую корпус будущего ключа из стеклянной трубки. Мое любимо развлечение с детства, в школе, помнится, барышням стеклянные сердечки в знак симпатии дарил. И из тех же наконечников клистира змеевики вытягивал. А здесь и вовсе возится особо не с чем. Главный секрет — в трубку воздух поддувать надо в процессе.

Делай "четыре". Ответственный момент — запайка электродов в стекло. Тут ошибка приведет к растрескиванию корпуса. Накаркал. Но не беда — стеклянных деталей сделано с запасом. Отжечь и цоколь готов.

Делай — "пять". На электроды впаянные в цоколь монтируются методом точечной сварки анод, катод, решетка и "поджиг". Поджиг достаю из отдельной свинцовой коробочки — он покрыт радиактивным изотопом.

Делай "шесть" — обезжиривание и протравка внутренних деталей, Я ведь за них пальцами брался — вакуум этого не любит.

Делай — "семь", вставить цоколь в колбу и спаять их в пламени в единое целое. И опять все на отжиг — гора брака в процессе производства пополняется. Интересно на выходе хоть что-то будет?

Делай "восемь", откачка воздуха и снова прожарка. Сначала форвакуумный насос, потом в колбу заливается ртут и снова на прожарку. В этот раз греется не только лампа снаружи, но и индукционной печью (громко сказано, это всего лишь толстая медная шина свернутая спиралью по которой проходит переменный ток) до красна прожариваются внутренности выгоняя всякую грязь. Испаряющаяся ртуть вытесняет последние молекулы воздуха и пропитывает металлические детали связывая примеси. В конце вытягиваю и запаиваю "хвостовик".

Делай — "девять". Готовый ключ ставится на стенд и проверяется качество срабатывания. Надо же — выход получился даже больше, чем ожидалось. Подбираю наиболее близкие пары. Впрочем, и забракованные изделия совсем не пропадут — в обычные взрыватели они пойдут "на ура".

Все, девять операций и самое страшное оружие из арсенала "прогрессивного человечества" готово. Теперь установить его к всей остальной электронике еще раз проверить и окончательная сборка. Все работает. Подсоединить к взрывателям, вставить в общий корпус электронику. Взгляд на дозиметр, поводить над всем и собой радиометром — все в норме. И можно наконец подумать — "а стоит ли?". Стоит ли браться за сборку второго "изделия" или быстренько разобрать имеющееся и забыть как страшный сон. Впрочем, это совсем не гарантирует, что после не будут сниться другие кошмары.

Как говорят в авиации — "скорость принятия решения".

__________

Тень пятая. Разве дано отличать добро от зла...

Три дня. Это много или мало?

Смотря как мерять, если по отношению к человеческой жизни — то очень и очень немного. С этим утверждением согласятся все, кроме тех, в чьей жизни они стали последними, и для тех, кто их помнит. Для тех, для кого время жизни разделилось на "до" и "после", на время, кода все еще были живы, и на "потом", когда остались лишь воспоминания. Если мерять так, то соглашаться с тем, что три дня — это немного, будет практически некому.

Можно мерять эти дни событиями. Тогда получится, что в них, как в точке фокуса, сошлись результаты кропотливых усилий за многие годы. Причины многого из происшедшего возникли десятилетия назад, не всякая человеческая жизнь способна вместить их все. Крупные и мелкие вопросы копились все это время, чтобы разом вывалится на голову, призвав всех живущих к ответу. Да и сами деньки на события вышли очень даже богатыми — не всякий год таким наполненным бывает, но все же три дня — это три дня, и количество мгновений в них ограничено.

Можно еще мерять, как эти дни изменили что-то в человеке, его судьбе. Тут, увы, любая оценка будет мало того, что индивидуальна, так еще и до предела субъективна. Многие после стали совершенно другими людьми, но, скорее всего, гораздо больше тех, кто остался таким, каким и был раньше. И стараются спрятать воспоминания как можно глубже, не узнавая себя самого. А кого-то произошедшее просто сломало. Впрочем, были и такие люди, которые даже в жерновах времени остались теми, кем и были на самом деле, не изменившись ни на йоту. Испытание просто содрало с них все наносное, весь тот мох, которым обрастают даже камни, и показало настоящую сердцевину.

А были ведь и те, кто и вовсе ничего не заметил. Эти дни для них не отличались ничем необычным. Все произошедшее прошло мимо. Миновала чаша. И все их понимание состоит в этом, что положенная судьба досталась кому-то другому... Или эти счастливчики и его лишены? Вполне возможно.

Можно еще судить по тому, как эти дни изменили мир и судьбу народа. Но это еще рано. Слишком близко все произошедшее, еще не оформились главные изменения, еще слишком многое может быть повернуто вспять, или принять другой облик. Произошедшее с каждым в отдельности заслоняет произошедшее разом и со всеми. Лицом к лицу — лица не увидать...

Очень по-разному можно оценивать прошедшее время, все зависит от точки зрения. От того, что видели и в чем участвовали сами, что узнали и осмыслили позднее. Переосмысливать предстоит еще долго, взвешивая собственное представление со знанием окружающих, пока каждое частное мнение не сольется с общим — о том, какими были эти три дня.

Три дня войны.

Их ведь по любому счету не может быть "мало". Сколько-бы эта война не длилась — годы или десятилетия, или, как наша — всего три дня. Дело в том, что войну невозможно выиграть. В войнах есть победители и проигравшие, но нет выигравших. Выиграть можно сражение, но не войну, она все равно будет страшным бедствием, кто бы не одержал победу. Впрочем, я не совсем прав — можно выиграть и войну. Это в том случае, если она не начнется.

Но это не наш случай. Можно ли было выиграть "трехдневную войну"? Возможно, этот вопрос будет моим личным проклятием до конца дней. Остальные смотрят на вопрос проще — и так же пытаются понять, "а кто хотя-бы победил в ней?". Надеюсь, что мы не выиграв войну, не проиграем хотя бы мир. Очень на это надеюсь, что дальнейшая жизнь подтвердит, что все жертвы, добровольно и не очень, принесенные на алтарь этого чудовища, не окажутся напрасными.

Жертвы... Любой, кого коснулась крылом тень беды еще долго будет ворошить память в поисках ответа на вопрос — "а можно ли было поступить иначе?". И с ужасом будет обнаруживать новые и новые возможности сделать все по-другому, изменить уже свершившееся. Когда-то позднее, когда время милосердно сотрет из памяти многие детали, заменив их домыслами, а большая часть вариантов произошедшего будет рассмотрена не по одному разу, тогда совесть с воображением перестанут терзать душу и отпустят на покой тени прошлого. Во всяком случае, я на это надеюсь.

А пока, остается только в тысячный раз ворошить прошлое, в попытке найти пропущенные знаки и сделать выводы на будущее. И оправдания. Как же без этого? Ведь тени былого по-прежнему здесь. Остается только понимать, что "не мы первые", и уж точно не мы последние, кому не давали покоя воспоминания. Были и те, кому пришлось намного тяжелее, а потому можно снять со стены гитару и повторить за ними:

Дальние горы, свинцовая пурга,

где кровь текла, где сердце жгла

холодная награда.

Там потерял я и друга и врага, —

была война, война была,

и мне другой не надо.

Разве дано отличать добро от зла

в пекле военного ада?

Ведь все-таки война была,

и мне другой не надо.

Виктор Верстаков

<a href="http://video.yandex.ru/iframe/viktorverstakov/c1mh605upg.3220">слушать</a>

Слетелись ворон к ворону...

После возращения с "Полигона" события в жизни пошли по нарастающей. На Прерию толпой валили работнички ГОКа, превращая тихий мирок в припортовые районы. На благодатной почве быстро и массово расцвела всевозможная плесень. Эта опухоль вполне могла пустить метастазы, но до нее никому особо не было дела.

Власть азартно делила пролившийся на планету золотой дождь, особо не задумываясь, где бывает бесплатный сыр и зачем его туда кладут. Скорее всего, они рассчитывали вовремя отойти в сторону. Об этом свидетельствовало и поведение руководства Кампании. Ребята вели себя как будущие хозяева, и никакой грызни, между ними и хозяевами старыми, чего в другой ситуации следовала ожидать, не произошло.

Работать на территории Компании было чрезвычайно сложно, их служба безопасности совсем недаром ела свой хлеб. Это явно не Дневной. Ребята работали за серьезный интерес, потому рыли землю глубоко и никаких недостатков в финансировании и прочем — точно не испытывали. Так что большая часть информации "из-за забора" проходила от беглецов и особой глубиной не отличалась — никаких особых секретов до разнорабочих никто, разумеется, не доводил. От технической разведки — спутников и перехвата переговоров по визорам, и то толку было больше.

Происходящее выматывало в первую очередь непониманием причин. Очень плохо пытаться успевать реагировать на последствия, не понимая, почему все происходит, это значит что везде будешь опаздывать. Что и происходило.

На планету косяком потянулись наши "коллеги", что тоже добавляло головной боли. К счастью, большинство из них были тут транзитом. Но некоторые оставались, явно готовясь поучаствовать в неизвестных нам будущих событиях. Про тех же "журналистов" я уже вспоминал. К слову — я их потерял, точнее намеренно оставил в покое.

Правда, перед этим они умудрились меня еще раз удивить. У них произошло "прибавление" в команде, которое, наконец, решило давешние сомнения на тему: "кто же у них боевик?". Так вот, боевиком оказался... кадавр. Новость из серии что называется "умереть — не встать". В принципе, оно конечно логично — боевые возможности этой противоестественной смеси человека и зверя просто зашкаливают. Особенно принимая во внимание, что взаимопонимание в боевой паре человек-кадавр намного превосходит связки человек-собака и человек-человек. Есть и недостаток — подчиняются кадавры только хозяину — тому человеку, из генетического материала которого они собственно и были "рождены". Что давно поставило крест на их использовании военными, а вот всевозможные спецслужбы кадавров использовали бы с радостью — если б на них было столько денег. Что не говори, но стоил такой боец как новейший истребитель-невидимка, хотя в некоторых случаях возможности стоили дороже затраченных средств.

История появления этой милой зверюшки тоже хорошо укладывалась в рамки моей "теории отвлечения внимания". Так вот, сначала нас всех поставили на уши сообщением, что "почтальоны" умудрились потерять прибывшего на планету кадавра. Новость вызвала оживление, еще бы — самые впечатлительные волновались по поводу разгуливающего по улицам монстра, что было полной чушью — без команды хозяина кадавр безопаснее любой собаки, самые жадные думали, как потратить вознаграждение за сведенья о местоположении столь дорогой зверушки. Полиция и ребята Дневного три дня носились как наскипидаренные, пытаясь найти хоть какой-то след.

Поучаствовал в веселье и я — по всем документам и видеозаписям кадавр вместе со своей клеткой на планету таки действительно прибыл, а потом (по данным тех же документов и видеозаписей) попросту испарился. Вместе с клеткой. Ситуация вызывала нервный хохот — не из-за самого факта бесследной пропажи, как это сделать технически могу сходу выдать пару-тройку рекомендаций, ничего в этом сложного нет, вселило понимание сути вопроса — безопаснее украсть атомную бомбу. Искать ее будут так же настойчиво, но она хоть сама не рванет. А кадавр прекрасно чувствует местоположение хозяина и рассчитывать, что его сможет удержать какая-то клетка мог только самый незнакомый с вопросом человек.

Словом, я успокоился и стал ждать развития событий. Если похитители не были идиотами — то должно было последовать предложение из серии "верну за вознаграждение", если были достаточно умными, что впрочем, не соответствовало их поступку, то они привезли бы зверюшку перевязанную ленточкой сами и самыми искренними извинениями. Но похитители таки оказались идиотами, и кадавр явился на третий день сам. Пригрёб со стороны моря цепляясь за какую-то деревяшку — видимо все что осталось от посудины на которой его держали.

Расчет похитителей на то, что значительное водное пространство отобьет у зверушки чутье, был понятен, но он не оправдался — милашка понял, что везут его не в сторону хозяина и "заволновался". Жаль, что я так и не понял — какая именно посудина пропала безвести его стараниями — ребята были достойны Дарвиновской премии. Посмертно.

Появление у "журналистов" кадавра разрешило все вопросы — уж очень занимательный был экземпляр. Все указывало на четкую специализацию — лапы с перепонками, прекрасно видящие в воде и слабом освещении глаза, пушистая шерсть, к тому же "водонепроницаемая" как у тюленей. И вообще — плавать он очень любил, однако это не значило, что на суше кадавр был менее эффективен, просто набор атрибутов явно указывал на то, что к нам пожаловала группа из флотской разведки. Блин, не планета, а какой-то Ноев ковчег, или наоборот? — Титаник. Там тоже кого только не было...

Набор атрибутов, особенно перепонки, меня, к слову, напряг. Дело в том, что для получения кадавра помимо генов человека нужны еще и гены соответствующего животного, а где они такое чудо подыскали? Что-то я не помню ни одного земного животного с такими признаками.

Чуть не сломал голову — что они тут забыли? Каких либо значимых морских объектов для флотского спецназа тут нет. Разве что собрались обкатывать новый вид бойца и нового оборудования, так сказать — испытания в боевых условиях. Тогда ситуация еще хреновее чем я думаю. Вот ведь зараза — похоже, все вокруг знают о происходящем гораздо больше меня.

Отправил все свои выводы в Центр, особо подчеркнув "непонятность" кадавра. Получил от туда очередной нагоняй за самодеятельность, плюс категорический приказ — держаться от группы как можно дальше. А наши аналитики, злопамятные твари, не забыли видать историю с "летающими тарелками" и, радостно взвизгивая, по мне потоптались. Если верить их заключению, то — "на основании экстерьера, можно судить, что для создания данного экземпляра были использованы гены росомахи (имеет перепонки, покрытие шерстью, хорошо плавает и весьма сообразительна)". Тут меня кольнуло какое-то предчувствие, но вспомнить ничего не удалось, и пришлось читать дальше — "или утконоса (то же перепонки плюс земноводный образ жизни), в последнем случае когти, скорее всего, имеют железы для секреции яда. Вступать в рукопашную схватку с данным экземпляром настоятельно не рекомендуется".

Вот ведь умники, да с любым кадавром лучше в рукопашную не сходится — порвет как тузик грелку и даже тяжелая экзоброня не защитит. Так что отравленные когти ему не для людей, а для обороны от всяческой морской живности, что впрочем, не делает их менее опасными. Одним словом — оставил я этих ребят в покое, не до того стало, будем надеяться, что наши пути не пересекутся (мне жить тоже хочется), хотя мир тесен, а вселенная, как известно, имеет форму чемодана и один из его углов похоже именно здесь, на Прерии.

События между тем принимали все более загадочный оборот. Удивили аборигены, вдруг затеявшие великую индустриализацию. Они, или слишком хорошо чувствуют ситуацию и понимают намеки, или имеют хорошие источники информации, которыми, к сожалению, не делятся. В итоге все свободные ресурсы, и финансовые, и людские, они вложили в строительство различных промышленных объектов, разбросанные в самой глухомани. Мне это здорово напоминало эвакуацию промышленности за Урал, вот только начатую своевременно.

Понятно, что под этим лозунгом они просто выводили из-под первого удара большую часть молодежи и, пользуясь моментом, вымывали квалифицированные кадры из городов. Но... они что, всерьез рассчитывают на длительные и затяжные военные действия, при которых понадобится опора на собственную индустрию? Или готовятся к "автономному существованию"? — тогда выходит, у метрополии серьезные проблемы, о которых бесштанные аборигены знают, а Служба нет. Бред. Но и склонности к бессмысленным действиям за ними не наблюдается, выходит все таки что-то знают.

Поведение "куркулей", то есть зажиточных хуторян севера, было проще и понятнее — они раскупоривали кубышки и запасались всем необходимым на трудные времена. В итоге с прилавков раньше соли, перца и спичек исчезли патроны для нарезного оружия. Черный рынок будто подмело, самый завалящий ствол стал стоить немыслимых денег. Раньше нарезное таким спросом не пользовалось. Мне даже пришлось озаботится сигнализацией для коллекции и крепкими дверями, чего раньше тут не требовалось. И вообще — деньги резко упали даже не в цене, а в покупательной способности, тот же ствол не сильно купишь, но легко можно сменять на что-нибудь нужное, на лекарства, к примеру. Тревожный признак.

Куркули представляли из себя очень серьезный фактор, эта действующая исключительно в своих интересах сила могла свернуть куда угодно. И что самое тревожное — при всей кажущейся стихийности процессы были хорошо управляемы и обеспечены. Аборигены широко развернули "высокотехнологичные" пусть и в кавычках, но для нашего мира и это было очень много, производства вроде оружейного, самолетостроительного и даже судостроения. Последним к слову, занималась "сладкая парочка" — Ромео с Джульеттой покинули свой остров и теперь в укромном месте строили самую настоящую верфь.

Более того, они умудрились обойти запрет на экспорт в колонии высокотехнологичного оружия. Начав импортировать... детские игрушки. Получить доступ к их разработкам оказалось несложно, но когда я их увидел — волосы встали дыбом. На основе этих микропроцессоров, а "игрушечная" микроэлектроника от боевой только классом исполнения отличается, предполагалась разработка автономных боевых комплексов — с распознаванием противника и принятием самостоятельных решений. Дальше "умных мин" опытные образцы пока не пошли , но я быстренько прикрыл эту лавочку, перекрыв канал поставки и перехватив уже отгруженную партию — спички детям не игрушка! Я этим чипам и сам применение найду, а с безопасностью у аборигенов проблемы, как я убедился, еще не дай бог, кто об их работах узнает.

Куркули же просто и без изысков вооружались, и что самое удивительное — оружие для них было. Сбился с ног пока искал — как на планету попадает вполне современное оружие. Пока не понял, что оно идет прямо со складов госрезерва. Аут. Местные власти, почувствовав, что пахнет жареным, поспешили вооружить всех, кому еще могли доверять. Под знамена "федеральной милиции" в итоге попало больше трех тысяч горожан. Не слишком пригодные для ведения войны в условиях леса или гор, они, тем не менее, составляли вполне серьезную военную силу просто из-за численности и неплохой подготовки с организаций.

Формированием и обеспечением их занимался никто иной, как Дневной, он и получал для них вооружение. Разумеется, заказывал его чуть не втрое больше, чем была численность федеральных сил. В итоге "все лишнее" мигом оказывалось с другой стороны баррикады, даже часть военной техники "ушла налево". Он, вообще, соображает, что творит? — судя по всему — да, но самым странным здесь было то, что оружие передавалось практически даром. То есть причины такой щедрости были скорее политическими, чем меркантильными.

Сообщение о происходящем в центр вызвало странную реакцию. В смысле — вообще никакой. Центр прикинулся слепоглухим, зато открыл "зеленую линию" всем моим запросам. И стало понятно, что выкручиваться придется исключительно собственными силами.

Ну я и начал. Выкручиваться.

А события тем временем набирали знакомый по книжке истории оборот. Параллельно с подготовкой "силового крыла" работала мощнейшая пропагандистская компания. Вполне известные специалисты по ведению информационной войны раскачивали лодку общественного мнения так, что коллеге их приходилось тормозить, чтобы они не перевернули ее раньше времени. У современного человека вообще мало шансов устоять против грамотно организованной пропаганды. Настоящие профессионалы в состоянии буквально в два дня так взболтать мозги толпе, что позднее люди сами себя не узнают. Мои жалкие попытки притормозить этот маховик столкнулись с противодействием того же Дневного и стало ясно, что стороны баррикады в этом противостоянии окончательно установились.

И так не слишком единое общество, усилиями идеологов и грамотной политикой экономистов, создавших массу мелких проблем вроде дефицита продуктов питания и идиотских распоряжений властей по этому поводу, раскололось по линии город-деревня. Точнее — аборигены (в смысле те кто здесь родился) и приезжие (приехавшие в последние пятнадцать лет после восстановления регулярной связи с метрополией). Над этими, вполне пока еще здравомыслящими силами, нависали почувствовавшие поживу "куркули" и совершенно безбашенная молодежная толпа, привезенная на ГОК.

В городе дело дошло уже до вооруженного противостояния между "Ассамблеи Коренного Населения" и "Федералами", обе вроде как поддерживали порядок в городе, придавив поднявшую было голову преступность, охраняли продовольственные склады, но стоило между ними проскочить даже самой малой искре и полыхнет так, что потом останется только завалы разгребать. А полыхнуть, когда друг напротив друга стоят две вооружённых силы могло в любой момент. Но не полыхало. Что наводило на мысль, что — "пока еще не пришло время".

А это значит, что пока туземцы мастерят боевые каноэ, танцуют военные пляски и закупают у соседей кремний на наконечники копий и акульи зубы на дубины, где-то за горизонтом маячит каравелла. Чтобы потом появиться в громе сорока корабельных пушек и сверкании кирас морской пехоты, которая и добьет обескровленного победителя и объявит об "усмирении кровожадных аборигенов".

Компания на эту "третью силу" тянула вполне, и спокойно могла позволить себе небольшую частную армию для обеспечения своих интересов здесь. Непонятно было только — в чем заключаются эти таинственные интересы, ведь планету они и так, считай, купили с потрохами. Но видимо пока Компании не давали развернуться причины политические. А это значит две вещи — пока идут переговоры и торг, ничего тут не произойдет, и "усмирять" явится не частная армия, а федеральные внутренние войска.

Что, пожалуй, даже хуже, чем хуже некуда. Потому как, тогда точно придется выбирать сторону. Потому как, одно дело — воевать с частными карателями и совсем другое — становится поперек двинувшейся государственной машине.

К слову — таинственные Хозяева тоже притихли. А ведь в переломные времена наоборот идет всплеск сообщений о всякой мистике. Люди стараются убежать от реальности. А тут — как отрезало, ни одного сообщения. Или они тоже готовятся и ждут когда полыхнет?? — воображение мигом добавило к каравелле авианосец. На палубе ровными рядами выстроены самолеты, к пилонам техники вешают бомбу, готовые сравнять спорный атолл с уровнем океана, в вертолеты набивается бравая морская пехота....

Здравый смысл на эту картинку покрутил пальцем у виска и заявил — "что при таких силах им никакого повода ждать не надо — придут и навешают люлей кому захотят". Потом, правда, почесал в затылке и добил прямо противоположным аргументом — "впрочем, авианосцы просто так по океану не шляются. Где-то миль за двести вполне может тихой мышкой красться подводная лодка, высотой с шестиэтажный дом и длинной с железнодорожный вокзал, готовая одной реактивной торпедой перебить хребет этому дракону, если он вдруг вздумает своевольничать. В этом случае — повод им будет нужен...". Пришлось усилием воли выкидывать посторонние мысли из головы и переставать волноваться о вещах, на которые не имею ни малейшего влияния — и так забот полно.

Выводы про идущие переговоры совершенно неожиданно получили подтверждение — возникло странное затишье, в котором каждый делал свое дело, не рискуя мишать противнику даже по мелочи, чтобы не дай бог не рвануло. Этот подарок судьбы я и использовал по максимуму, снизив попытки противодействия пропаганде (до уровня достаточного, чтобы не встревожить Дневного), начал готовиться к дальнейшему развитию событий.

Готовиться к войне. Гражданской.

______________

Войны не начинаются с первым выстрелом, как это обычно считает большинство и пишут в учебниках истории. Данное событие требует весьма длительной подготовки и просто так бросить войска на противника не получится при всем желании. Тот, кто хоть раз в жизни пробовал спланировать марш, ну хотя бы батальона, не говоря уже об осуществлении этой задумки на практике — меня очень хорошо поймет.

Так что любая война начинается с мобилизации, и первый ее этап — мобилизация скрытая. Для очень многих война начинается задолго до первого выстрела...

__________

— Петрович, ну ты как? С нами или че? — хозяин хутора только зыркнул исподлобья и невежливо махнул топором, с треском расколов полено. Зло сплюнул, полюбовавшись на неровный скол, и все же повернулся к переминающемуся с ноги на ногу гостю. Видимо, решил, что все равно не отвяжется, а колоть дрова в таком настроении — только поленья портить.

— Не береди душу, Ставр. Не понимаешь ведь, о чем просишь. И вам оно не надо. "Дело" у них, — предразнил он пришедшего. — Знаем мы эти дела. Поведут как баранов на бойню, а вы и пойдёте. Сами, да радостно белея... Тьфу!

— Ну, ты это... — на лицо гостя набежала тень, — все же себя умнее обчества не ставь. Думаешь, если полыхнет — в сторонке отсидеться?

— Если полыхнет, то ни в какой пещере не отсидишься. Особо разбираться не будут, всех с землей перемешают... — Петрович опять принялся устанавливать полешко на чурбачок. — Да и Родина про меня не забудет, ети ее. Я ведь, в отличие от вас, присягу давал. Так что позовут, когда понадобится чертей по лесам гонять...

— И че, в моих стрелять будешь?

Петрович, хекнув, расколол полено вместе с чурбаком и, матюгнувшись, отбросил топор в сторону — взгляд, которым он наградил не к месту влезшего с вопросом гостя, ласковым назвать было никак нельзя.

— Ставр, ты ведь вроде не твой Влас, у которого одна военная романтика в голове. Седина вон в бороде, но видать яблоко от яблони... Да пойми — не будет там времени разбираться, кто в прицеле. Там — или ты успел выстрелить, или не успел. А если думать начал, то не успел гарантировано. Да и то, что обычно при таких заварушках творят... Во что люди превращаются, век бы этого не видеть. Так что — не сумлевайся. Никаких сомнений не будет. У тебя, к слову ,тоже.

— Жаль, а мы на тебя рассчитывали. Ну да справимся. Это наш мир и хозяйва тут мы! Нечо пришлым тут командывать, вот!

— Революции задумывают романтики, осуществляют фанатики, а результатами пользуются подонки. И вот, что я тебе скажу, самое страшное, зачастую — это все одни и те же люди. Остальные до конца революций редко доживают.

— А че, смотреть, что творится и молчать в тряпочку?

— Вот, под такими лозунгами вас и поведут... Надеюсь, сосед, ты доживешь до того, чтобы понять, что я тебе сказать хотел. Удачи.

Хуторянин проводил взглядом уходящую через ворота фигуру в комке с ружьем за плечами и предернулся как от холода. Потом сплюнул, воткнул топор в половину чурбака и пошел в дом.

* * *

— Дядько Ставр, а Ермоловы ушли. — Небольшой пока отряд, расположившийся на отдых после неудачного "сватовства", младшенький брата догнал часа через три.

— Как ушли? — Ставр удивленно смотрел на едва переводящего дух двенадцатилетнего пацана, запоздало подумав, что стоило дать ему сначала время отдышаться.

— Так это... Как вы ушли, так минут через сорок тоже собрались и ушли...

— Ты не части, толком говори — кто ушел, куда?

— Ну дык — он, старуха его и дочка старшая, и Василь. Все в таких одежках пятнистых, с оружием и рюкзаками большими, из дому вышли и ушли. А пошли не далече — до Стрыевой поляны, оттуда их коптер и забрал... Жёлтенький такой, буквы там исчо какие-то были, но я не разглядел... — тут юный разведчик получил затрещину и обижено умолк.

— Вот ведь сука! Но мы еще вполне можем вернуться и эту гниду к ногтю, хозяйтво с дымом...— взвился со своего места Влас, — А я ведь хотел его младшую за себя взять. А теперь и так сойдет, нечего ей кочевряжится...

Дальнейшие планы среднего сына остались не озвученными — поймав вопросительный взгляд брата, Ставр молча кивнул, и пудовый кулак Данилы сбил потерявшего берега щенка на землю. Там его настиг сапог, отбросив на куст малины. Еще с десяток раз пнув свернутое в бублик скулящее тело, брат, пряча глаза, буркнул: — "А ведь не так и неправ Петрович", и склонился над упавшим.

— Сам вижу, еще ничего толком не произошло, а щенки уже сдержаться не могут. Ребра не сломал?

— Нет.

— Сломать?

Некоторое время Ставр раздумывал под скулеж избитого сына.

— Неее, лучше пусть гаденыш на глазах будет. Так, пожалуй, спокойнее. Ишь, чаво ему захотелось... И увидев вытаращенные глаза мальчонки, опомнившись, добавил, — а ты чего замер? Дуй домой и скажи там... В общем, скажи, чтобы все вместе держались. Как и раньше. Кто бы там не за что, а всем спокойнее будет, если в дом эта дрянь не приползет. Так что пусть друг за дружку держатся крепче чем було... Понял? Все давай отселя.

Данил с сомнением посмотрел на вытирающего кровавую юшку Власа, потом на Ставра.

— Щенков мы, может, в узде и удержим, а много ли нам самим надо, чтобы озвереть?

Ставр только угрюмо вздохнул, он прекрасно понимал, как легок этот путь. Гражданская война набирала обороты, разделяя ранее прежний мир на своих и чужих.

__________

События на далекой Земле тоже происходили весьма занимательные.

Генеральские дачи. Одно время в мозгах "дорогих расиян" это словосочетание вызывало картины, достойные скорее "Тысячи и одной ночи", и нельзя сказать, что такое мнение было уж полностью незаслуженным. Потом общественное мнение свыклось и поутихло, но стереотип держался крепко, тем более, что количество желающих считать деньги в чужом кармане и обсудить ближнего вместе с его дальними родственниками — есть величина, зависимая только от текущего количества населения. Потому как, именно к общей численности проживающий в стране дееспособных граждан она и стремится. Асимптотически.

Но вот в двух этих конкретных строениях вряд ли кто-либо смог усмотреть знакомые по фильмам и газетным статьям черты. Они, если и выделялись на фоне прочих "фазенд" типично городских жителей, искренне желающих единения с природой, то только в сторону своей несовременности, если не сказать — древности. Видимо, дачам не повезло с генералами — они ведь тоже люди и бывают совершенно разными.

Эти двое были именно такими — не привлекающими лишнего внимания и очень его нетерпящие. Еще крепкие, но уже даже не "в возрасте", скорее крепкие деды. Совсем не привычные к пышным мундирам и одевавших их исключительно "когда положено". Такие вот тихие и неприметные генералы. Под стать их службе. Дома были на них похожи — удобные места отдыха вдали от городского шума, тоже еще крепкие, но даже на невооруженный взгляд старые.

А еще между дачами был забор. Не слишком высокий или красивый. Обычный дачный забор из потемневших крашенных досок. Он тоже производил впечатление "прям сейчас в музей", но не от ветхости, просто чувствовалось, что забор этот видел немало прогуливавшихся вдоль него генералов. Причем как-бы еще не тех, которые совсем недавно стали офицерами, перестав быть красными командирами. А еще этот забор был линией, разделяющей два мира, которые не могли встретиться в соответствии с установленными правилами игры.

Не то, что бы он был так уж высок и неприступен, хотя количеству и качеству совершенно незаметных систем сигнализации и контроля позавидовало бы любое банковское хранилище. Нет, преграда была вполне преодолима, маленькие и не очень дети (а на самом деле — внуки и даже правнуки), вполне спокойно пересекали эту границу в любых направлениях. Суровые хозяйки, когда они появлялись в этих местах, вполне могли переброситься друг с другом через него парой слов. О погоде там, или по каким-то хозяйственным делам. А вот Хозяева как-то умудрялись не встречаться. И даже в поле зрения не попадать, что согласитесь, уже скорее признак высочайшего профессионализма.

Они не испытывали друг к другу какой-то неприязни, нет, когда-то в далеком уже времени, когда дети были маленькими, а они сами молодыми, они принадлежали к одному курсантскому братству. Потом с уважением следили за совместными успехами, а потом карьера развела их по разные стороны и к уважению прибавилась настороженность. И уже в самом конце, когда выше подниматься стало просто некуда, и оба оказались во главе серьезных организаций, судьба решила пошутить и свела старых товарищей-противников буквально бок-о-бок. Вот и пришлось каждому мирится с странным соседством, потому как отступится — значило бы показать слабость, даже в такой мелочи.

Ничего личного, просто таковы были правила игры. Потому что структуры эти государство создавало именно, чтоб не давать слишком много власти в одни руки, и внимательно следило, не давая произойти этому явочным порядком. Потому как борьба шла совсем не шуточная, клочья в стороны так и летели. Личные же контакты между главами контор могли значить только одно — большие проблемы уже у государства и не только у него. Вот и был не слишком высокий штакетник неприступнее иных крепостей.

Но неприступных крепостей не бывает, рано или поздно рушатся любые преграды. О чем со всей определённостью говорила седая и усатая голова, без прочих особых примет, торчащая прямо над забором. Воображение мигом дорисовывало невидимую лестницу, которую прислонили с противоположной стороны.

— Что ж ты, сосед, прямо как неродной. Столько лет бок-о-бок, а ни разу на рюмку чая не зашел?

Вопрос был задан в шутливой манере, но взгляд был серьезен. На миг взгляды старых знакомых встретились. "Началось? Уверен?" — поинтересовались серые глаза, "Век свободы не видать" — немного насмешливо ответили голубые.

Второй сосед не спеша разогнулся — он как раз пытался освоить нелегкую науку копания грядок, и немного задумчиво оглядел свой тихий омут, пытаясь запомнить последний миг. "А я, старый пень, надеялся, что смогу спокойно свалить дела на приемника. Не успел" — сказала его немного смущенная улыбка. "Так не пойдет, мы с тобой эту кашу заварили, вот мы и расхлебаем. А приемникам свой хомут тянуть!" — ответил насмешено вздёрнувшийся ус. Пантомима много времени не заняла — ровно столько, чтобы ответ не показался торопливым.

— Ну отчего же, Андрей Саныч. Это мы завсегда готовы. Только лучше давай ты к нам, как раз четыре кило маринованного в сухом вине шашлыка поспело. Посидим по-соседски, я тебе счас ворота открою.

— Да зачем вокруг бегать, тут мои сорванцы давно штакетину на один гвоздь подвесили. — сосед споро слез с лестницы и, судя по хрусту гравия, направился в сторону упомянутой прорехи.

Впрочем, первым на чужую территорию заглянул не он, а спортивного вида молодой парень. Спокойно поздоровался с точной своей копией, неизвестно как возникшей между хозяином и дырой в заборе. Молодые люди крепко пожали руки, посмотрели друг другу в глаза, да и отправились выполнять отданные распоряжения — готовить небольшую встречу на высшем уровне. Откуда ни возьмись появились хозяйки обоих имений и скооперировали усилия не слишком многочисленных, зато шумных и подвижных отпрысков следующих поколений. Обстановка приобрела четкую организованность и направленность, вполне можно было быть уверенными, что небольшой межсемейный пикник состоится в ближайшее время. Будущее страны было менее радостным.

Впрочем, старики никуда не спешили. Расположившись на берегу небольшого лесного озера, они одобрительно поглядывали на происходящее, попивая пиво прямо из бутылок. Они не спешили переходить к разговорам — слова в их кругу слишком много значили, время пока что было, и переходить к неприятным вещам никто не спешил, тем более на фоне неподдельной радости нежданным праздником. И только отведав первой порции шашлыка, патриархи удалились с бутылкой вина в беседку для приватного общения.

— Рановато началось. Не ждал. Думал что Они не готовы. — Хозяин бросал тяжелые короткие фразы, он не слишком уважал пустую болтовню.

— А они и не готовы. Это мы постарались, — гость был доволен и не скрывал этого, — давно надо было, а то развел ты у себя, Игорь, не пойми что. Частные армии, тыфу ты, погань какая.

— А то не знаешь, за кем теперь сила и с чьих рук соколы наши едят... — раздражение, вызванное в общем-то справедливым упреком, лишило хозяина собственной молчаливости. Впрочем, сказанное могло быть как искренним, так и просто демонстрацией позиции собеседнику. Поэтому гость перешел на деловой тон, прямо излагая ситуацию.

— Мы смогли ударить в самое больное место — по кошельку. А наши "друзья" сочли это удачным поводом поднатаскать заодно своих овчарок и показать свою власть. Словом — гасить беспорядки на Фениморовке отправятся не внутренние войска, а целая десантная бригада. Министр был в ярости, но его просто заткнули.

— Значит Купперовка... — хозяин задумчиво покрутил в руках стакан, мимолетно усмехнувшись привычке не называть вещи прямо, — да, такую угрозу эти сволочи не пропустят. И должны считать все своей величайшей победой — и чужих не пустили, и смогут творить, что захотят. Ведь именно на добычу ядерного топлива там, они ставили как на основу своей будущей энергетики.

— Пусть сначала они оттуда выберутся! Там каждый первый с оружием в сортир ходит. А когда их кулак будет там...

— А голова здесь... Нам предстоит много работать. Что Сам?

— А ты как думаешь? Каждый должен сделать свое дело, Игорь. Все что он мог — сделал и даже больше. Они считают что он "их", и остались без силового прикрытия. Это целиком и полностью его идея и исполнение. Дальше все зависит только от нас.

Хозяин внимательно посмотрел на играющих у воды детей. Им недолго оставалось наслаждаться полной свободой — лето коротко и первое сентября уже на носу. Это если все пойдет как надо, а вот если выиграть эту партию не удастся...

— Да, я знаю, что там тоже люди живут и детишек растят. — Гость очень четко почувствовал мысль собеседника. — Но у противника больше десяти тысяч отборных войск. Полностью укомплектованная бригада с самой современной техникой. Я не хочу вести с ней бои на улицах Москвы. Тем более, что противопоставить ей-то и нечего. Да и внешние силы тоже в стороне не останутся. А так хоть есть шанс.

Старики некоторое время посидели молча, вспоминая все прошедшие годы, за которые они по крупицам собирали собственные службы и боролись за их влияние. Годы достижений, которые сейчас придется бросить на кон в расчете на выигрыш. О собственно судьбе они уже не думали, но неправильное решение заодно уничтожало и дело всей жизни.

— Когда уходят каратели?

— Уже ушли. Ты меня знаешь, я бы не стал рисковать, светя нашу связь, если б это имело какое-то значение. — Веселье Седого сходило на нет, он внимательно поглядывал на своего партнера.

— Черт, ничего не успеваем поправить...

— Приходится рисковать, что сделано — то сделано, что не сделано — будет потом оплачено.... Теперь все зависит от ребят на местах. Кто у тебя там?

— Очень перспективный молодой человек. Надеюсь, он сделает правильный выбор.

— У меня тоже один из самых... — Седой цепко ощупывал взглядом лицо собеседника уже не заботясь о том, что он подумает. — Что-то Игорь, ты какой-то задумчивый. Неужели не рад? Или переживаешь за те средства, что вы вложили в эту планету, как его там — "проект Хортица", верно? Вот уж не ожидал. Ходили слухи, что вы опять взялись за старое, это надо же — "построение солидарного общества в условиях внешнего давления". Не думал, что у тебя есть склонность к социальной фантастике. Людей не переделать. Впрочем, предшественники вашей конторы чудили и похлеще, но и что удивительно — ведь выходило. Надо ж додуматься — "социально близкий элемент", но ведь действительно смогли привить уголовникам, уважавшим ранее лишь силу, социальную организацию! Дать полным социопатам законы и воспроизводимую структуру коллективных отношений. Впрочем, в конце всё все равно развалилось...

— В конце всё развалилось. Как не крути — войну со всем миром мы проиграли и победители устанавливали свои порядки... Не смотри на меня так. Мне не жалко, хотя жаль, что ты не выбрал для провокации другую планету...

— Там были самые высокие шансы на победу. — Седой повинно развел руками.

— Мне ее жалко. Я боюсь. — Хозяин видимо не хотел развивать тему дальше, но, увидев поднятые брови собеседника, продолжил через силу, — Андрей, "Хортица" давно прекращена и продолжалась лишь на бумаге — как внешнее прикрытие "Индиго". Дело в том, что мы почти сразу заметили вмешательство в проект третей силы. Очень грамотное и выверенное вмешательство...

— Черт, а мои охламоны ни сном, ни духом! Кто? Территориалы или межнационалы? Религиозники? Какой-то "фонд"? Неее-е-т только не это...

— Ага, правильно догадался, — Хозяин впервые нормально улыбнулся, глядя на ошарашенную физиономию напротив. Кто-нибудь другой посчитал бы ее каменной, но опытный взгляд опредилил, что собеседник практически в нокдауне, — Именно они — "зеленые человечки". И чем закончится наше вмешательство в их проект, я боюсь себе даже представить...

— Вот те бабушка... И главное — как вовремя! — Седой быстро приходил в себя, хотя ему на это понадобился стакан вина, — ладно, не томи. Рассказывай — кто, что, зачем?

Собеседник взял короткую паузу, не столько припоминая отчеты и выводы аналитиков, сколько решая — что можно сообщить, а что лучше пусть останется тайной.

— Мои умники выделили минимум трех игроков. Первые — если не люди, то отличия несущественные. Структурированное общество, практически наше — у них есть какие-то свои интересы, есть разделение на соперничающие группы и прочее. Словом слепок с нас любимых с поправкой на более развитую технику. Вторые интересней — гуманоиды, но стайные хищники, способные тем не менее к широкому сотрудничеству. Орда, по-другому и не скажешь — каждое звено автономно и самодостаточно, но если надо объединяются в какие угодно структуры. Анархо-коммунизм в реале...

— А третьи? Ох, чую, что припас ты подарок...

— Да, подарок еще тот — негуманоиды. Совершенно нечеловеческая логика и мотивация. Больше всего похожи на общественных насекомых.

Седой молча уставился в небо и моргнул, прогоняя наваждение — чудовищный муравей разглядывает махонький Земной шарик в громадную лупу. Аж глаз в небе померещился.

— Да-а-а-а, вот это мы попали!

— Это еще не все. Вся эта троица прекрасно друг с другом уживается. Внутренние противоречия конечно есть, их просто не может не быть, но они вполне слажено работают при выполнении совместных задач.

— Действительно, стоило подыскать другое место. Даже шанса сыграть на противоречиях нет.

— Не переживай. Выбор места не сильно-то и важен — "зеленые человечки" на Прерии мелькают не чаще, чем в других местах и сильно на глаза не лезут. Надо очень четко знать, куда смотреть, чтобы заметить их вмешательство. Срисовали их во время Большого Кризиса. Тогда они действовали резко и не слишком заботились маскировкой.

— Аааа, — контора Седого во время кризиса понесла тяжелые потери, его предшественник воссоздавал ее практически с нуля, не удивительно что информация о тез временах полнотой не блистала — Так это они нам его организовали? Серьезные ребята...

— И да и нет. — В этот раз хозяин поднятые брови проигнорировал.

Старики еще немного посидели, просто наслаждаясь последними часами покоя — отлаженные шестерёнки служб вращались, не требуя их присутствия. Чуть позже, часа через два, они конечно не выдержат и сорвутся в поднимающуюся круговерть дел, но сейчас можно было полюбоваться закатом.

Ночь обещала быть насыщенной.

____________

В сетевом пространстве тоже есть свои тупики и захолустье. Глобальная сеть Прерии постоянного контакта с сетью метрополии не имела. Не слишком многочисленные "зеркала" крупных фирм и новостных каналов обновлялись от случая к случаю — информационными пакетами с приходящих кораблей. Но и на просторах ее вирта случались занимательные события. Пусть и неизвестные широкому кругу сниферов.

Личины собравшихся побеседовать в созданном непосредственно для этого события "кармане" вирта были более чем забавны — пухленький амурчик и такой же пузатый чертенок, явно скопипастченый с логотипа древней операционки. Ну да на тот и вирт, чтобы каждый мог выбрать себе образ, достойный его внутреннего состояния. А вот вела себя парочка странно, совсем не о том должны были беседовать два выбранных персонажа.

— Опаздываете. Я совсем недолго могу держать канал связи, не привлекая к нам внимания. — Амурчик явно сердит и трясет розовыми телесами, впрочем чертенок его совсем не боится.

— Прибыл как смог. Я не в вашем прямом подчинении, чтобы мое начальство восприняло эту встречу как уважительную причину не явиться к нему на вызов. Мы всего лишь должны договориться о взаимодействии. Итак, в чем у Вас есть потребность? — Церемонный поклон в исполнении бесенка сопровождается издевательским "щелчком хвостом". Впрочем, его шутливый тон мигом пропадает, когда он переводит взгляд на врученный ему свиток.

— А луну с неба заодно? Вы с кем воевать собрались? Два "орла" с боекомплектом и дополнительно... нифигассе! Да еще две платформы с "коробочками" к ним, да плюс... С этой херней они просто не взлетят!

Ангелочек, едва его собеседник открыл рот, выхватил из колчана стрелу, и ранее светлое пространство вокруг них стремительно потемнело, отражая уровень повышения безопасностей.

— Вы идиот! — шипению ангелочка позавидовала бы и змея, — это пусть и защищенный, но негарантированный от прослушивания канал! Ты что, пьяный? Еще раз что-то ляпнешь — язык отрежу! Чтобы не сеять сомнения, вот..., — дальше последовала длинная череда обмена кодовыми фразами, по мере которой чертенок становился все озабоченней.

— Так вот, техника мне нужна в квадрат 34-90. Доставит пусть ваш экипаж, и пусть удалятся километра на три, мои люди заберут, о возврате сообщим часов через семь. Советую прислать к этому времени ремонтный вертолет, нет гарантии, что технику вернем... — ангелочек выдержал паузу, пока собеседник осознавал ситуацию, и продолжил, — неповрежденной. Как прикрыть перед своим начальством операцию — продумали?

— Так точно! Внеплановыми учениями, согласно последним распоряжениям! А если честно, Реверс, что за зверюшка вокруг бродит? Начальство, во главе с Представителем всем кагалом собралось на рыбалку, но почему-то потребовало подготовить к срочному вылету наш шатл. А тебе, вон, танки понадобились...

— Не дрейфь, вы на своем островке имеете все шансы отсидеться. Ты только из себя героя не разыгрывай, всё делай по плану. Пакет "Гроза 76", не ошибешься. Бывай, будем живы — сведёмся. — И растаял, оставив грустного бесенка крутить кисточку хвоста.

* * *

Варан не спеша прошел по первому этажу гасиенды, отмечая как расположилась его группа и "соседи", поднялся на третий — в гнездо зенитной спарки и спустился на второй, где был оборудован штаб. Всё сегодня было в норме, ребята сплошь опытные, так что службу не тянули, а несли. Кто надо спал, кто надо — бдил, никакой нервозности, несмотря на приближение момента "Х", не ощущалось, хотя то, что назначенное совещание наверняка последнее перед началом активных действий, личный состав знал наверняка. Все остальное тоже двигалось по плану, и вот это отсутствие накладок и косяков просто изматывало ожиданием больших неприятностей.

Варан прошел немало, и четко знал, что если все идет как запланировано, значит в плане есть очень крупное упущение. Но найти ничего пока не мог, и это тоже беспокоило. Пока же оставалось только полюбоваться на давно знакомые физиономии командиров отделений, плюс командир, он же пилот их ударного коптера, барражирующего вблизи местной столицы, который присутствовал на совещании виртуально, и сообщить им очевидное:

— Два часа отдыхаем, потом час на сборы, и выдвигаемся каждый к своим целям. Вечером работаем, взаимодействие с прибывающими по варианту три. Вопросы? — Все только спокойно кивнули, обсуждать было особо нечего, но тут вмешался сидевший тут же в уголке "радист". Радистом его именовали по старой привычке, способы передачи информации и ее перехвата давно не ограничивались радиоволнами, но назвать его по-другому, ответственным за информационное обеспечение и техническую разведку, было слишком длинно.

— Командир, есть оживление у местных. Причем очень странное наши кремниевые мозги выловили, слушаем запись:

"Добрый день, хотя скорее уже вечер, дорогие слушатели нашего "официального радио", многие слушатели наших заклятых конкурентов с "Там-там-радио" звонят и интересуются, что бы значило прослушанное ими сообщение — "Метеослужба выражает серьёзные опасения, что область высокого давления сохранится над южной оконечностью материка до полуночи следующих суток".

— Хм, действительно похоже на плагиат — "Над всей Испанией... о простите, конечно же над "Прерией", безоблачное небо, а где-то там дождь". Отвечаем — во-первых, дорогие слушатели, мы безмерно рады, что среди вас столько образованных людей, которые помнят столь давние события. А во-вторых, принимая во внимание, что тонкие намеки слушателями правительственных каналов воспринимаются плохо, со всей прямотой и официальностью заявляем — ни о каких шутках речи не идет, но мы всё равно выразимся конкретнее" — спецназ удивленно переглядывался, не понимая — зачем их заставляют слушать маловразумительный треп, но тут пошла песня:

Над русской землею — нерусские птицы,

их крылья темны, их чужды голоса.

Проснулся ли я, или прошлое снится -

ответит война через четверть часа.

В рассветной заре небеса побледнели,

и русские звезды почти не видны.

Ах, если бы знать,

что не сплю в самом деле

за десять минут до начала войны!

Остаться в живых... Нет, остаться бы спящим,

не видеть, не слышать, как взрывы сверкнут.

Ведь прошлая боль лишь больней в настоящем,

когда до войны пять последних минут.

На русской земле не осталось покоя.

Но будет победа, но будет весна.

Отец в сорок первом мне машет рукою,

чтоб я не забыл, как приходит война.

Виктор Верстаков

<a href="http://www.youtube.com/embed/fGtq_FLOpPI">слушать</a>

И пока участники совещания ошарашено переглядывались, диктор, растерявший свою болтливость и веселость, закончил — "Это, сограждане — последнее предупреждение, дальше остается только передать сигнал воздушной тревоги. Если, конечно, успеем. Шансы на это невелики. Для тех, кто не знает, как объявляется воздушная тревога, сообщаем — это протяжные сирены, или короткие отрывистые сигналы". Тут уже Варан не выдержал и заорал, хотя его и так слышали:

— Сокол, ты засек, откуда идет передача?

— Да, — последовал короткий ответ.

— Заткни придурка!

Небольшая пауза, потом "Сокол" доложился:

— Прошел сброс "тюленя"... есть захват... есть запуск двигателя... Есть попадание!

— Всё, "Сокол", возвращайся, подбираешь нас. Работать будем раньше срока. По местам!

Все мигом разбежались, поскольку образовалось масса неотложных дел, остался лишь радист. Варан, внимательно наблюдающий из собственного угла:

— Ухо, давай срочную связь.

В ответ тот развел руками:

— Нету связи, командир, ты слишком поторопился, электромагнитная бомба вывела из строя наземный передающий центр, и похоже, он был единственный.

— Как? На этой планете нет разделения военных и гражданских сетей?! — новость была из крайне неприятных.

— Захолустье... Можем попробовать выйти на связь через спутник. Тогда наши сведения получат хотя бы, когда корабли придут на эту сторону.

— Челнок у военных... Впрочем, толком сообщить и нечего. Давай спутник.

* * *

А в окрестностях столицы оператор откинулся от пульта, вытер платком лысину и сказал, скорее всего сам себе, чем кому-то:

— Есть, мы их сделали. Засек, и откуда запущено, и с кем они были на связи... "Кондоры?"

— Координаты получены, мы его ведем.

— Валите засранца!

Руки оператора тем временем обесточивали всю, еще работающую, аппаратуру и включали ложные передатчики, шанс, что "умная бомба" на это купится были минимальны, но хоть какая-то надежда. А потом оставалось только попытаться найти место, чтобы рядом не было металлических предметов, вот только, где его взять? Оставалось встать посреди аппаратной и ждать, когда рванет. Незабываемые впечатления.

Впрочем, все оказалось не так уж и страшно, лишь двери пришлось открывать с помощью ранее принесенного с пожарного щита лома — электронный замок не работал, как и любая электроника метров на двести в любую сторону.

**

— Спутник соединение не принимает, сразу после вызова идет сброс. Местные вояки тоже молчат как рыба об лед! — Впервые в голосе Уха послышались нотки обеспокоенности — потеря связи — это очень серьезно, серьезнее может быть только появление егерей. Хорошо хоть здесь им взяться неоткуда, а местные вояки могут гоняться за тенью от хвоста до морковкина заговенья. Но все равно, связь — это критично, что толку в собранных сведеньях, или даже в выполненном задании, если об этом никто не узнает?

— Дай мне "Сокола". — Напрягся следом за Ухом Варан. Помучавшись несколько минут, еще более взволнованный Ухо доложил:

— Нет связи, и на общем планшете воздушного диспетчера его машины тоже нет!

Это, впрочем, было неудивительно — десять минут назад две ракеты-перехватчика, зайдя с двух направлений, прошили коптер Сокола навылет и рванули с другой стороны — боеголовки, рассчитанные на уничтожение тяжелобронированных штурмовиков не смогли правильно отработать по гражданской машине. Впрочем, тем кто внутри это нисколько не помогло — слабый корпус не выдержал близких взрывов, и вниз машина упала уже грудой обломков.

Всего этого Варан, разумеется, не знал, но цепочка событий выстраивалась однозначная, потому медлить он не стал, заорав — "К бою!!!", не забыв включить в коммуникатор (для тех, кто находился не в здании, а на выносных постах) кинулся к лестничному пролету. Это и спасло ему зрение.

Бомба, упавшая прямо перед зданием, полыхнула магниевой вспышкой и ослепила всех, кто кинулся к окнам, кроме него. Второй Кондор разнес в клочья далекий забор, ограждающий территорию гасиенды, а потом они вдвоем ударили из пушек и неуправляемых ракет по крыше здания.

Варан пришел в себя через пять секунд после удара и, еле отцепившись от перил лестницы, рванул назад — к установленному посреди здания крупнокалиберному пулемету, возле которого беспомощно копошился ослепленный наводчик. Второй его номер лежал рядом лицом вниз, из рассеченной приличным куском камня головы начала вытекать ярко алая кровь. Сверху на голову еще сыпался какой-то мусор, но взгляд наверх подтвердил неприятную мысль — зенитной спарки у них больше не было. Как и всего третьего этажа с крышей. Большую часть ее просто срезало ударом из штурмовых авиационных пушек.

Варан оттолкнул наводчика, пытающегося развернуть крупняк в сторону клубов пыли оставшихся на месте забора и крикнул ему, чтобы подавал кассеты. Моля богов, чтобы тот заодно еще и не оглох. Боги его услышали и боец, наощупь найдя разбросанные кассеты, замер в готовности. Варан примерился к пролому и, отметив, что на экране прицела появилось что-то массивно-металлическое (ничего более определенного сквозь клубы пыли рассмотреть было нельзя), всадил туда длинную очередь в надежде охладить пыл атакующих и дать остальным время прийти в себя.

Результат превзошел все ожидания. Над клубами пыли с визгом и ревом взвились "кречеты", не ожидавший этого Варан аж присел, инстинктивно пытаясь укрыться, хотя непосредственной опасности не было. Полет этого инженерного боеприпаса размером с хороший бочонок действительно походил на полет птицы, "крылья" его образовывали стоящие под углом два реактивных двигателя. А в когтях "кречет" тащил змею — гибкую трубу наполненную взрывчаткой, которую он сматывал с невидимого в клубах пыли держателя. "Змея" отделилась от птицы и полетела вниз, пришлось вполне сознательно падать на пол и накрывать голову руками.

Жахнуло душевно. Всё же три тонны взрывчатки в двух трубах, пусть и растянутые на сто с лишним метров. Минного поля теперь тоже нет. Следом, в пролом по "дорожкам", проложенными взрывами, ворвались две БМДР, захлебываясь от лая крупнокалиберных пулеметов . Одна тут же подлетела вверх от удара гранаты под левую гусеницу — на первом этаже вступил в бой гранатометчик. Машину развернуло, с брони горохом посыпался десант, а секунду спустя из ее чрева, распахнув кормовые люки, вывалилась и начала разворачиваться в цепь пехота. Сама БМДР, превратившаяся в неподвижную огневую точку, плотно накрыла второй этаж из АГС, с легкостью прошивая саманные стены.

Все это Варан наблюдал, скрипя зубами, с пола, куда его сбил сноп осколков от близкого разрыва. Пытаясь наложить жгут на руку, он не увидел, как вторая машина на полной скорости проскочила оставшиеся двести метров и с расстояния метров в семьдесят выдала "драконий плевок". Огромный шар огня из станкового огнемета мячиком отразился от поверхности и, оставляя за собой огненную дорожку, влип в фасад здания, превратившись при этом в огненные смерчи, ворвавшиеся внутрь через проемы окон. Всего этого Варан не видел, но ревущее шипение огнесмеси и крики сгорающих заживо людей были слышны отчетливо. Механик-водитель перевел огнемет в непрерывный режим и, уже не спеша, проехался вдоль фасада, превращая весь первый этаж в филиал ада.

Последней мыслью Варана, перед тем как рванула сложенная внизу взрывчатка, было, что они не только не выполнили задачу, но не смогли взять за собственную гибель даже равную цену. И виноват в этом только он.

* * *

— "Шарик" вызывает "Жука". "Жук" доложите о потерях.

Седой крепкий мужик улыбнулся, отчего зашевелились роскошные усы, действительно делающие его похожим на жука, и взял в руки тангету. Мелькнула мысль — "ишь ты, о результатах не спрашивает, только о потерях. Значит не сумлевается". Такое отношение начальства грело, а ведь еще перед началом операции усач был настроен куда как более скептически. Противник был серьезней некуда, и пусть в ударную группу попали совсем не зеленые новички — их опыт вряд ли уступал подготовке противника, скорее превосходил, но все же — "старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет". С молодыми тягаться было стремновато, но произошедший бой показал — есть еще порох, есть.

— При штурме понесли следующие потери: двухсотых — два, трехсотых — пять, один тяжелый. Потери противника — уничтожено три диверсионных группы с тяжелым вооружением, обшей численностью от двадцати четырех до тридцати человек. Ушедших от преследования нет. Установить более точно численность противника,— взгляд обежал две стоявших стены здания и еще дымящиеся развалины, — не представляется возможным, в ближайшее время. Пленных нет.

— Заканчивайте зачистку и отходите в точку сбора. Вы мне нужны в городе. Следы сильно не прячьте, не до того. Благодарю за работу. Конец связи.

Первый выстрел войны официально еще не прозвучал, но война уже шла. И пленных в ней не брали.

______________

Как я уже говорил — лодку раскачивали мастерски, и с каждой минутой трещина, расколовшая общество, всё углублялась. Раскручивающийся маховик подготовки к гражданской войне вращался все быстрее уже без посторонних усилий. В обычном состоянии самый твердый в убеждениях человек все же больше склонен к компромиссу, чем к конфликту. Если необходимо вызвать в обществе раскол, то надо воспитать в людях непримиримость — мы, или они, ты за них, или за нас. А еще надо дать вместе с непримиримостью сопричастность — обычно человек один на один со всеми своими бедами, надо показать ему, что он является частью некой великой общности и все его проблемы мелки, но они обязательно будут решены — после победы, вот только одолеем их и все будет прекрасно.

И человек, вдохновленный возникшим чувством единения, видя перед собой врага, виновного во всех его бедах, и веря в то, что после победы всё будет замечательно — пойдет куда угодно и против кого угодно. Собственные лозунги уже не воспринимаются критично, от окружающих требуют безусловной поддержки, а не указания на ошибки. Человек, ранее видевший свою единственную опору в семье и близких, вдруг понимает, что семейный круг узок, он стесняет его свободу, а мир велик и ждет его свершений. Раскол общества, тем более такой — искусственный, навязанный психологическими технологиями, а не проистекающий из реальных экономических противоречий, проходит в первую очередь по живому — через семью.

Обычно революционеры отрывают от старшего поколения молодежь, она наиболее внушаема и активна, менее склонна воспринимать окружающее критически. Но в этот раз "кололи" по принципу убежденности — "кто прав?", и разлом проходил зачастую между близкими людьми. Просто потому, что в паре всегда кто-то более внушаем, а кто-то склонен воспринимать мир критически, или больше с юмором. Таково природное разделение внутри человеческой популяции, один приносит добычу, а другой ее делит так, чтобы всем хватило и никого не обидеть. Очень тяжело видеть родного человека, попавшего под чужое влияние, не слышащего, точнее — нежелающего слышать тебя, говорящего штампованными лозунгами и не осознающего этого. Кто-то в такой ситуации теряется и опускает руки, сохраняя лишь видимость прошлых отношений, в надежде что все вернется, кто-то борется с пеной у рта, доказывая свою правоту и бьясь о стену непонимания еще недавно самого близкого человека, кто-то решается переступить через собственные принципы и волю — все эти пути ведут в никуда. Не миновала и меня чаша сия.

С Леночкой мы уже давно не говорили о политике, может это был один из самых правильных путей. Ведь она находилась в самом центре информационного тайфуна, там где правда и домыслы соединялись специальным способом, чтобы и правда и ложь воздействовали на людей в нужном направлении. Не стоит думать что правильно подобранная информация не действует на самих работников масмедия, действует и еще как — зная, что правда, а что — вымысел или способ подачи, они со временем вообще перестают отличать правду от вымысла. Воспринимая новости только по "убедительности".

Сначала я пробовал бороться — сбивая фанатические нотки в голосе шутками или насмешками, рассказывал как все на самом деле — контакты с аборигенами у меня были плотные, и знал я много больше, чем говорилось в новостях, устраивал аналитические разборы сюжетов, показывая приемы подтасовки. Но потом заметил, что в глазах любимой профессиональный блеск и понял, что еще чуть и она начнет меня воспринимать просто как источник информации для своей работы.

С этого момента мы о политике не разговаривали, просто шутили и смеялись, припоминая забавные случаи, обсуждали всяческие сплетни, но политики не касались. Наш маленький мирок стремительно сжимался, отгораживаясь от внешнего, из него пропадали люди — о многих нельзя было говорить, не вспоминая политику. И было понятно, что долго так продолжаться не может.

С некоторого момента мы перестали разговаривать вообще. Просто по вечерам держались за руки, пытаясь сохранить хотя бы то тепло, что у нас оставалось. А потом ложились спать спиной к спине.

Но и это долго продолжаться не могло. Поэтому увидев в обед, мы его традиционно проводили дома, наряженную в камуфляж ломающую руки Леночку и пристроившийся на диване набитый рюкзак — вздохнул с облегчением.

— Я... Ты ведь добрый, ты наверняка поймешь... Я должна уйти... Это мой долг... Я медсестра, военнообязанная... Прости меня, я тебя расстроила... — и всхлипнув, повесила носик.

Видимо моя дорогая репетировала речь, но потом все вылетело из головы. Впрочем, и так всё понятно, потому чмокаю ее в повинно склоненную макушку и спокойным голосом увещеваю:

— Не надо расстраиваться, тебя полностью поддерживаю. У всех нас есть долг, который нас зовет. И вообще — у меня для тебя подарок! А растроить ты меня можешь только неумением собираться.

Благоверная вскидывает удивленно заплаканные глазки и тут же садится, видимо ноги не держат — она ведь настраивалась на битву, а тут... Даю ей время прийти в себя и пока вытаскиваю с антресолей уже давно сложенный рюкзак.

— Вот, солнышко, тут все необходимое, а из твоего, — хватаю кособокое чудище и вытряхиваю из него содержимое на диван — там только фарфоровых слоников не хватает, — сможешь взять, что понравится — в моем еще довольно много свободного места.

Потом приношу "подарки": комплект полевой формы, такой же как на ней сейчас, только лучше подобранный и на порядок лучшего качества, нижнее белье и коробку с "Астрой".

— Ой, а что это такое? — Вот и грусть прошла, женщины и дети — очень любят подарки. С трудом отрываю взгляд от пальчиков, гладящих необычный рисунок термобелья.

— Это, золотце, надо одевать на голое тело, чтобы тебя вошки не кусали. Еще оно пропускает пот и грязь наружу, не впитывая. Обычное белье надо стирать как можно чаще, иначе возникнет раздражение, а в этом можно месяца полтора ходить немытой без последствий, если придется. Да и сохнет оно мгновенно, а если вымокнешь — не пропускает холодную верхнюю одежду к телу, в нем теплее. — Грустно смотрю в глазки, ставшие размером с небольшие блюдца — кажется, девочка совсем по-другому представляла себе житие военных, и пытаюсь настроить ее на позитивный лад:

— Беги примеряй!

Ну все, все мои слова забыты, и мое солнышко побежало примерять обновы. Через неплотно прикрытые двери слышу вызов входящей связи и щебет — устало плюхаюсь на стул рядом со столом и прикрываю глаза, минут двадцать передышки "на-подумать" у меня есть. Можно припомнить прошедшее в попытке угадать будущее.

Странный перерыв в несколько месяцев явно подходил к концу. Стороны накопили достаточно сил, и видимо, решение на самом высшем уровне принято. И крысы побежали...

Всё наше доблестное руководство свалило в отпуск — порыбачить. Все нелегкие обязанности "заботиться о благе народа" свалили на назначенного стрелочником папашу Ромео. А я все гадал, что же у него за роль в администрации, а оказалось — зиц-председатель. Часть менеджеров Компании "растворилось в пейзаже" и вовсе без объяснений. И тех и других на островной базе ждет шатл. Значит до его подготовки к старту — ничего не произойдет, когда должны начаться события, руководства быть на месте не должно....

Вот и отлично! Очень надеюсь, что наш Ромео себя покажет. Нет, ну такого, честно говоря, я не ожидал. Такого вообще никто не ожидал, провернутая операция достойна войти в учебники. Но по порядку. Совсем недавно, сразу после крысиного исхода — на что некоторые олухи не обратили внимания, в столицу вернулась "сладкая парочка". Вроде ничего необычного — "возвращение блудного сына", так сказать. Они пробежались по старым знакомым, тот факт, что "знакомые" помимо этого еще и вся верхушка местного "клана" анархо-комуннистов, они же "бесштанные", они же "аборигены" — тоже прошел мимо сознания. Ну а потом Ромео навестил маму с папой. Следить за прохождением воссоединения семьи я не стал — полно было других дел, и в итоге облажался как никогда в жизни.

Констатирую — день был явно не мой. Но все произошло к лучшему. Два часа спустя меня поднял "звоночек", чтобы сообщить самое невероятное из возможных чудес — Ромео в два счета уговорил папашу передать ему всю полноту власти на планете. Аут.

Таких фортелей отечественная история не знала со времен отречения "царя Бориса". У аборигенов не иначе где-то припрятан гений интриги, мощь которого, в полном согласии с классиками, положено изменять в "рэбах", скорее, впрочем, в "килорэбах". Такой блестящей операции по проводке своего "агента влияния" во власть история спецслужб скорее всего не знала. А над историей "бедной дочери простых наркодилеров, ставшей первой леди планеты", будут рыдать все домохозяйки вселенной. А контрразведчики, наверное, должны были застрелится, но я ничего кроме восторга не почувствовал.

И быстренько подтвердил все его полномочия (подтверждает полномочия вновь назначенного представителя президента именно "ночной" — его сложнее прижать к ногтю), да и сбросил все коды с аппаратов прежних полномочных властителей. Смена власти прошла без сучка, без задоринки. И при полном соблюдении конституционной законности. "А у нас переворот — вот!"

Ромео развернул просто бешенную деятельность, видимо опасался, что папаша проспится и отберет игрушки назад. Ну и как любой настоящий пацан первым делом ухватился за оловянных солдатиков — от всей души его понимаю, сам такой. В итоге все "федеральные" силы в темпе ускоренного марша покинули город, оставив его в полной власти сил самообороны Ассамблеи. Федералы тем временем убрались подальше и принялись усиленно окапываться, лопатки им, к слову, презентовали те самые ассамблейцы, по личной просьбе новоиспеченного Представителя Президента.

Не погнушался, лично позвонил в штаб самообороны и сообщил о своей нужде. Видимо благодаря именно этим переговорам сдача города прошла без эксцессов. Да и дальше рассчитывать на то, что "самооборона" и "федералы" сцепятся, не приходится, сложно это сделать, когда между ними несколько десятков километров. И теперь у нас есть вполне законная власть, которая сейчас активно проводит политику "национального согласия", так что явившиеся на подавление беспорядков окажутся в дурацкой ситуации в виду полного отсутствия тех самых беспорядков.

У нас тут все хорошо и прекрасно, власти и незаконные вооруженные формирования разве что в десна не целуются. И, между прочим, из города вслед за ушедшими "федералами" выпускают их же госпиталь, мое счастье числится как раз в его штате. Что на самом деле куда как удачно. Пусть будет подальше от столицы, хотя бы в первое время.

Потому как на этом все хорошие новости заканчиваются. И скоро сюда явится несколько тысяч карателей. Им на всю нашу конституционную законность будет глубоко ... , они не затем сюда пришли, словом. А значит, стоит попробовать уговорить убраться куда подальше еще и Ассамблейцев. Ага, вместе со всем остальным населением, вот только те кто понимает серьезность происходящего уйдут и так, а остальных и динамитом с места не поднимешь. Об утечки радиации что ли объявить...

— Мир вашему дому! — о волке речь... Видимо, пользуясь всей полнотой власти в городе, аборигены спешили провернуть все свои дела. В частности выяснение — "кто есть ху".

— Заходи, дядя Ляпа. Извини, предложить могу только водку без закуси — хозяйка сборами занята.

— Водка это хорошо. Но не сейчас. Сейчас голову надо иметь трезвую...

В этот момент в комнату вбегает Леночка, в одной обтягивающей обновке и, издав смущенный писк, выбегает обратно. Мы провожаем взглядами стройную фигурку, Ляпа хмыкает в кулак, пряча усмешку.

— Ты это... извини за беспокойство. Но вопрос, Кругляш, все же серьезный — ты с кем? Надо решать. В стороне нынче не отсидеться, хоть вроде и подутихло.

Тут нас опять отвлекла Леночка — с пунцовыми ушами, но уже одетая в новую форму, даже кобуру с подарком приладила, принялась расставлять на столе запотевшую бутылку "Зубровки", рюмки, закуску — и когда она это успела? Ляпа потянулся за балычком, а я словил золотце за пояс и поправил кобуру. Заодно вытащил ствол и сделал легкое внушение:

— Солнце, это не игрушка, не смотря на то, что такая красивая (* 300-я модель была подарочная, с сине-золотым узором), потому патрон должен быть в стволе, а флажок предохранителя стоять на "огонь". Тогда не будет вопроса "думала, что не заряжен" — всегда заряжен, и всегда готов к выстрелу. Эта модель тем и хороша, что скорость приведения к бою больше чем у револьвера, надо только взять в руку и выстрелить. За безопасность не волнуйся, пока не в руке — не выстрелит. И стреляет любыми патронами, которые в ствол влезут, так что можешь не волноваться на этот счет. Ну а попадать ты у меня и так умеешь.

— Кхм, так что решил? Вот ведь... Вечно куда-то бежать надо. С сожалением выпускаю теплую талию и пытаюсь сформулировать ответ так, чтобы без мата и информации из раздела "для служебного пользования", взгляд падает на забытую в углу гитару. "Щас я вам ответ нарисую!".

Пальцы пробегают по ладам, давненько я ее в руки не брал, ну да три блатных аккорда забыть сложно, а больше от меня никто и не ждет. И не открывая глаз от моего золотца выдаю:

Слетелись ворон к ворону,

черно от воронья.

А я смотрю в ту сторону,

где женщина моя.

Быть может, смерть обещана

мне в завтрашнем бою.

А я смотрю на женщину,

на женщину свою.

Не сладко и не солоно

питаюсь и живу.

А посмотрю в ту сторону -

и счастлив наяву.

— Вояка, деревенщина, -

себе я говорю.

А все-таки на женщину

любимую смотрю.

Пора вернуться ворону

в заморские края.

Я не отдам ту сторону,

где женщина моя.

Виктор Верстаков

<a href="http://video.yandex.ru/users/viktorverstakov/view/19">слушать</a>

Хорошая тишина после исполнения получилась. А уж взгляды — я искренне пожалел, что Леночке свою колонну догонять и ни на какие безумства элементарно времени нет, ну зато порадовал на прощание.

— Ну спасибо Вам за хлеб за соль, пора и честь знать. Тем более, что сборы у вас. — Засмотрелся я, не заметил как дядя Ляпа на выход собрался.

— Я провожу.

Во дворе неудавшийся парламентер делает последнюю попытку:

— Жаль все же, мы на тебя рассчитывали. Но я конечно с пониманием...

— А я вообще-то с вами иду. Вот жену соберу, мои подойдут, да и подойду к складам.

— Как же... — Ляпа смущенно кивает на выскочившую следом Леночку.

— Ты видимо еще не понял. Все мы в одной лодке. И сторона у нас тоже одна. У всех, кому не повезло тут оказаться.

— Ты что-то знаешь? — Севшим голосом интересуется собеседник. Вот не думал, что так можно побледнеть при его-то загаре.

— А он много чего знает, работа у него такая. Ты часом поговорку про связистов не забыл? — заговорщики подмигивает появившийся из-за угла Петрович.

— Хм, а мы все гадали — куда это ты делся? — Чешет в затылке Ляпа, рассматривая нового собеседника.

— Где делся, там больше нет, потому что я туточки. И вообще, кончай даром звенеть. Есть о чем серьезно перетереть со всеми вашими центровыми, чтобы по сто раз базар не разводить.

— У тебя?

— У него, — тычет в меня пальцем Петрович, — организуешь?

— Конечно.

— Скинь на визоры место встречи, как договоришься — аккурат остальные ребята подойдут.

_________

Ну и рожи! Ничего не поделаешь, исторический момент поднимает наверх людей совершенно разного склада. Еще раз оглядел лица собравшихся — организаторов незаконных вооруженных формирований, лидеров и вдохновителей революции, или отцов-основателей. Все зависит от того, каким путем пойдет дальше история. Те же самые ребята, что побросали за борт тюки с чаем в славном городе Бостоне, наверняка ничем от моих сегодняшних собеседников не отличались. Так что, чтобы не путаться, буду называть их вожаками, каковыми они и есть — вожаки ими самими созданных стай, или свор. У кого что получилось.

И отношения тут совершенно волчьи — уважается в первую очередь сила, но надо сказать, не дурная, а проявляемая на благо стаи. Даже самого сильного и хитрого сожрут или изгонят, если он будет направлять свою агрессию на сородичей, а не на чужаков. Десятки лет выживания в объятиях совсем не парковой биосферы Прерии и еще менее тепличной ее социальной организации научили местных выживать в любых условиях, а это, в первую очередь, означает — практически мгновенно находить свое место в стае и с максимальной отдачей отрабатывать свою роль.

"Культ силы" совсем не означает беспредельное насилие, те же волки очень редко дерутся между собой, в отличии от собак, для выяснения статуса им обычно достаточно демонстрации. Но вот беда — сейчас далеко не обычная ситуация и, как обычно, в такой наверх всплывают далеко не самые рассудительные и уравновешенные. Собравшиеся тут скорее исключение из этого правила, жизнь на Прерии такова, что самые безбашенные до серьезного авторитета просто не доживают, но и в семье не без урода...

— Это что за ботан к нам пожаловал? — крепкие пальцы на мускулистых руках хватают меня за отвороты комка и пытаются поднять на свой уровень. Не менее, чем метр девяносто шесть. Крепкий он парень, этот Янош, вожак принявший под крыло самую радикальную часть местного течения, в основном выросших членов различных молодежных банд.

— Ты что себе возомнил, что тебе тут кто-то рот открыть даст, там, где серьезные люди собрались?

А ведь и ты тут не в авторитете, вот и стараешься его заработать, пытаясь оторвать от пола сто сорок килограмм живого веса, безнадежное, в общем-то, занятие. Остальные смотрят на него с усмешкой, но вмешиваться не спешат — оценивают, смотрят, как поведу себя в случае угрозы.

— Янош, ты это... полегче, — Ляпа.

А вот этого нам не надо — принять чужое заступничество, значит показать, что ты в нем нуждаешься. Так что ты, Янош, в одном прав, тут уважают только силу, не физическую, правда, но начать можно и с нее.

Человека толстого обычно считают добродушным, хотя он может быть любым — неповоротливым или подвижным, быстрым или заторможенным, умным или глупым, а вот слабым такой человек быть не может. Просто потому, что когда таскаешь на себе лишних шестьдесят-семьдесят килограмм веса поневоле натренируешься. Со всего размаха бьюу кулаком правой руки в ладонь левой — локоть сам выносится вперед и встает на одну линию с пяткой, все сто сорок килограмм веса в итоге вкладываются в удар локтем прямо в пресс моего оппонента. Парнишка в ответ на такое телодвижение опровергает поговорку "большой шкаф громче падает" — тихонько подгибает коленки и, стекши на пол, сворачивается в позу эмбриона, тоже молча.

Обхожу образовавшуюся кучку, эффектнее было бы перешагнуть, но не с моим ростом, а перепрыгивать все же несолидно, и спокойно интересуюсь у остальных — есть ли у них аналогичные вопросы.

— Да уж садись, Кругляш. И так понятно, что круче тебя тока яйца. — По лицам пробегают усмешки, похоже присутствующие рады, что Янош нарвался наконец, но сильно большим достижением это не считают.

— Я человек мирный, меня не трогают, я десять раз не трону... — Бурчу в ответ, устраиваясь на стуле, мне главное, что за мной признали право говорить на равных. Двое дюжих молодцов, очевидно — стенографистов — на нашем совещании комитета начальников штабов, споро выволакивают так и не разогнувшуюся жертву моих педагогических талантов на улицу.

Разговор пока не залаживается, все внимательно меня разглядывают, как хомячка экзотической расцветки. Прекрасно знаю, как я выгляжу, потому на чужие сомнения не обижаюсь. Демонстративно смотрю в ответ в визоры, пытаясь добиться максимального качества картинки. Наконец перекладки моих будущих соседей по скамье трибунала заканчиваются, и они решаются нарушить молчание:

— Я так понимаю, что у нас появился новый коллега. Который точно знает, как нужно выиграть эту войну.

"Вот оно как..." — они уже все решили, учтем.

— Да, — отвечаю просто, но с максимальной серьезностью. Разглядывая задавшего вопрос — вроде похож на всех, такой же крепкий мужик за сорок, но есть в нем что-то интеллигентное — сельский учитель, фельдшер? Вполне может быть, странных типов порой поднимают наверх большие пертурбации. Ставлю себе мысленный минус — оказывается, я далеко не всех знаю.

— А если не по твоему Гениальному Плану и не под твоим Мудрым Руководством? — слегка насмешливо интересуется все тот же "Учитель".

— Потому, что боюсь, вы не вполне понимаете в каком мире живете, и какое место в нем занимают информация и связь... — под удивленные взгляды вывожу с визоров проекцию на соседнюю стенку — сначала вид сверху на улицу и дом, куда меня привели в духе приключенческих романов с завязанными глазами, потом изображение укрупнилось и схематизировалось до плана, на котором появились яркие пятна. Кружочки были и присутствующие в комнате начали менять положение — все повставали с мест желая подойти поближе к экрану, только бдящие под дверью — охрана, и видимо, отдыхающая смена в соседней комнате остались на своих местах. Еще раз увеличиваю изображение и откидываюсь на спинку стула, задирая лицо к потолку — на экране вместо желто-оранжевого пятна проявляется вполне знакомая физиономия с лысиной и пухленькими щечками. Делаю сам себе ручкой и убираю изображение. Цирк закончен.

Присутствующие смотрят как-то грустно. Я не понимаю — чего они хотели? Крыша крыта пластиковой черепицей вполне прозрачной для инфракрасного излучения, для радио, впрочем, тоже, но в мельтешении значков радарных отражений разберется только специалист.

— Человек излучает тепло в инфракрасном диапазоне. Если сравнивать с вам известным — светит, как стоваттная лампочка. Это излучение попадает в окно прозрачности атмосферы, уходит по-простому с поверхности в космос. Не долго же вы протяните, если никто не будет держать над вами космический зонтик, пусть и хлипенький и дырявый. — Вообще-то то, что я им показывал, это не картинка со спутника, а результат сьемки с беспилотника висящего на пяти километрах над Плесецком. Но им это знать необязательно — многие знания, многие скорби. Потому наваливаюсь на стол и "до-давливаю" их убежденностью в голосе:

— А вы что, всерьез собирались партизанить как во времена двенадцатого года? Не спорю, как сейчас, так и тогда, боевой дух и подготовка очень важны, но существуют тысячи нюансов, известных только профессионалам, незнание которых ведет к поражению. К примеру — вашу памятку, что надо вынуть батареи из визоров и прочих передающих устройств я видел. А вот о том, что любой из них имеет внутренние аккумуляторы, и вполне могут откликаться на запросы еще дней десять, человек, это написавший, похоже не подозревал. — Вроде дошло, опять пошли переглядки.

— Резюмирую: уже давно известно, что партизанские отряды вполне эффективны, только если ими управляют специалисты. Как минимум руководитель и его зам должны быть профи, и это на небольшой отряд до двадцати человек, а большие и смысла не имеют.

Опять переглядки и вопрос:

— Твоих людей разумеется?

— Я человек маленький, — покаянно развожу руками, — но где нужных людей взять — знаю. Точнее — есть люди, согласные их дать. Впрочем, если у вас есть спецы нужной квалификации...

— Не все с таким могут согласится...

— Смерть дело сугубо добровольное. — опять развожу руками. — Тем более, что у нас плащей для маскировки теплового излучения человека всего триста, а уж грамотных командиров и вовсе по пальцам...

— Понятно. Ты услышан, но и отдать тебе право распоряжаться жизнями наших сыновей просто так... Мы решим по результатам небольшого собеседования с нашим... хм, экспертом. — И в сторону "стенографистов", — позовите... хм, эксперта.

Некоторое время присутствующие обо мне "забыли" и перебрасывались только короткими фразами, состоящими в основном из предлогов и междометий. Если они так рассчитывали меня подготовить к разговору, то сильно промахнулись.

— Ну и где этот ваш Наполеон?! — Вошедший мало отличался от моих собеседников, даже местную походку копировал удачно, но мне отчего-то захотелось щелкнуть каблуками. Ограничился вставанием.

— Здравия желаю, товарищ... полковник. — от протянутой руки вошедший не отказывается, но глаза смотрят цепко, Заминку на звании он срисовал четко — действительно непонятно как называть генерал-полковника, одного из самых "подававших надежды" за излишнюю принципиальность уволенного в запас простым полковником. А ведь он сейчас на Эдеме — коней на собственном ранчо разводит. Точно вселенский угол у нас прочно обосновался.

— "Полковник" — вполне сойдет — по-настоящему великим людям чуждо тщеславие. — Вроде и шутка, но глаза совсем не улыбаются, впрочем и раздражения или злобы в них нет. — Рассказывай свой план.

— В словах правды нет. Вы уж лучше почитайте, — и сбрасываю ему на визоры пару последних файлов с картами и планами действий. "Полковник" молча кивает и отключается от внешнего. Остальные смотрят на нас, явно не слишком понимая происходящее. Через минут пять экс генерал стягивает визоры и трет пальцами переносицу.

— Даааа, удружили. Боевой устав, наставления по ориентированию, тактике, саперному делу, штат отряда, привязанный ко всему этому, мелкомасштабные карты, которых по вашим словам в природе не существует, схемы взаимодействия и отдания приказов. Нафига я вам, если у вас тут где-то целый генштаб припрятан? — Поскольку остальные лишь недоуменно переглядываются, пришлось подставлять шею под генеральское недовольство.

— Потому что должен быть тот, кто заметит, что все идет не по плану?

— Хорошо сказано, нет желания занять место начштаба?

— Благодарю. Я и так на своем месте. Поскольку связь и координацию с меня вряд ли кто снимет. — Некоторое время бодаемся взглядами — генерал прекрасно понял и насчет "моего" места и на счет того, что гениальные мысли командующего и штаба еще должны дойти до исполнителей. — Разрешите идти?

На середине пути к двери хлопаю себя по лбу и разворачиваюсь.

— ЗАС (*засекречивающая аппаратура связи) и коды я раздам через два часа, новые прошивки для визоров еще раньше, все остальное — в рабочем порядке. Информация спутниковой группировки пойдет по запросу, но без ограничений, а вот передавать вооружение буду только тем отрядам, которые примут новых руководителей — определяйтесь. К слову — кто станет вместо Яноша? От себя могу рекомендовать Петровича, он с ними справится.

— Вот Янош оклемается и решим... — Учитель чувствует подвох, но не понимает в чем.

— Ага,— говорю, — недели через три, как сможет встать после ушивания разрыва печени. К слову — не рекомендую тянуть с обращением к врачу, операцию надо сделать сегодня — завтра госпиталь надо эвакуировать и будет не до того.

Что не говори, а удачно этот бузотер ко мне полез, даже если ему повезло, то в больнице он проваляется долго — с медициной все договорено заранее.

— Слышь это... — подает голос Ляпа, — ты, Кругляш, все же на будущее так больше не делай. Если в ком сомнения есть — говори нам, мы разберемся.

— Хорошо, вы сказали, я услышал и согласился. Пока война разбираетесь сами, но быстро и без излишней мягкотелости, она слишком дорого обойдется. Возражения? — Обежал взглядом присутствующих, вроде прониклись, да развернулся к двери, чувствуя спиной злой взгляд Полковника, я его таки достал.

Ну, да мне с ним не детей крестить.

________________

Встречают по одежке", для вирта это правило еще более верно, чем для реала. Там человек хоть чем-то ограничен, финансами, например, или собственной конституцией, а в вирте каждый волен выбирать себе тело, какое хочет, и это более чем конкретно характеризует выбравшего личину. Потому сегодня к выбору маски подходил с особым тщанием — слишком многое зависело от этого разговора.

Поэтому выбрал себе честно спертого из какой-то игрушки боевого хомячка.

Во-первых, это тело самое близкое к моему собственному, а значит не надо отвлекаться на управление. В нем я буду чувствовать себя самим собой. Во-вторых, выгляжу я совершенно безобидно, несмотря на стальную шерсть и титановые когти длинной в предплечье, а это удобно для того, чтобы тянуть беседу. Мне сегодня это понадобится. Ну и в-третьих, хомяк — зверь серьезный. Вы ему только в морду гляньте — воплощение добродушного собственного достоинства.

Так что открыл дверь в святая святых — место для переговоров, вполне симпатичный хомячок. Оп-па, а кое-кто тоже слышал эту поговорку, так что меня от лица аверса встречал громадный огнедышащий дракон... Как говорилось в одном, еще двухмерном фильме — "может компенсирует недостаток размера в другом месте?". Подавив нервный смешок — от растерянности я чуть не ляпнул эту мысль вслух — делаю шаг вперед и закрываю дверь. Зверюга высотой с пятиэтажный дом сужает зрачки, пытаясь разглядеть — кто это там пришел, и резко уменьшается в размерах раз в десять, пропорции между нами теперь как между человеком и драконом. И то верно — неудобно так беседовать, а я себе мысленно ставлю большой и жирный плюс — еще не начав переговоры, сумел заставить собеседника что-то менять, это дорогого стоит.

Продолжим, тяну паузу и более молодой и нетерпеливый опять не выдерживает

— Привет, Реверс, — грохочет над головой. Что ж, к жирному плюсу прибавляется еще один — поменьше и потоньше, но все же — я сумел заставить его заговорить первым, что автоматом ставит в подчиненное положение.

— Привет, Аверс. Как тебе заварившаяся каша? — отвечаю степенно и тут понимаю, что все лишнее — мой собеседник вскакивает и начинает вышагивать по декорированному под центральную залу рыцарского замка помещению. Его мотыляющийся по сторонам хвост с головой выдает душевный раздрай хозяина. Вот так вот — ничему позиционные бои и мысленные плюсики, моего собеседника можно приходить и брать голыми лапами.

Задавливаю в себе неуместное благородство и пру напролом, сметая все барьеры.

— Можно подумать, что не твоими стараниями она заварена! Чего это вдруг сомнения возникли — кошмары по ночам спать не дают? Так то ли еще будет.

— Это да. Тут ты прав. — Дракон грустно кивает, выпуская из ноздрей струйки дыма и, прикрыв глаза, продолжает говорить сам с собой: — ты понимаешь, какие сволочи... Они собираются разрабатывать трансураниды открытым способом!! А население им тут не нужно, более того — считай, что никого тут уже нет!!! — От драконьего рева закладывает уши, в случае истерики у человека рекомендуется надавать пощечин, что делать в случае драконьей истерики я не могу сообразить, да и сложно это технически — слишком велика разница в размерах.

К тому же, я сам ошарашен не меньше — мой коллега-противник ошибся. Речь идет совсем не о карьерном способе добычи трансурановых с глубины в пару километров из под бескрайних степей Прерии, совсем не об карьерах в два километра глубиной... Вот уж не ожидал, что это мамонтово дерьмо всплывет...

Уран очень распространенный элемент. В этом собственно и беда. Его содержание в любой планете составляет астрономические цифры, даже если измерять в тоннах, но он слишком "размазан". Уран легко окисляется и выщелачивается, воды, проходящие через толщу известняка, уносят растворы урана в глубину, а потом вода несет их в океан. Сама природа стремится разбросать атомы этого элемента как можно дальше, растворить в океане. Будто понимает, что будет, если они сойдутся вместе. Но тут на пути природы встает... жизнь. Большая часть имеющихся месторождений урана — результат работы бактерий.

Этим малявкам он зачем-то понадобился, и они с усердием достойным восхищения выделяют его назад из водяных растворов тоннами и миллионами тонн, складывая в донные отложения. Эти маленькие трудяги на Прерии оказались особенно жадными. И география им активно способствовала — громадные, пропитываемые дождями равнины с толстым слоем известняковых пород под ними, а ниже — целое море подземных вод в которые собирались все отсутствующие на поверхности ручьи и реки, эта жидкость медленно фильтровалась через камень в сторону океана. Природа сама создала чудовищного размера промывочный лоток в который уходили тяжелые металлы — гравитация заставляет их проникать все глубже в почву, уходя от поверхности, а подземные воды несли их к океану.

Там эту воду и поджидали маленькие трудяги, выделяя из нее серебристый тяжелый металл. Не в металлическом виде разумеется, а связывая его собственными органическими оболочками и хороня вместе с отжившими свое поколениями в наносах. А обосновались трудяги возле моря по простой причине — для жизни им нужна была еще и сера. Которой на Прерии очень мало — тут практически нет вулканов. Сера — не единственная их потребность, есть и другие столь же трудно находимые для них элементы, но в океанской воде есть всё. Так продолжалось довольно долго и, в общем-то, все было мирно, пока на Прерии не появились люди.

Люди, которым вечно мало. Накопленным за миллионы лет запасам они конечно порадовались, но проблема — как достать богатство с глубин за два километра, встала весьма остро. Многие думают, что уран стоит дорого, на самом деле килограмм необогащенного урана стоит около ста пятидесяти рублей и добыча его рентабельна, если цена не упадет до ста двадцати. Но это необогащенного. Для того чтобы превратить уран в топливо для реактора вырабатывающего, скажем, электричество, нужно потратить порядка восьми процентов выработанного на этом самом реакторе электричества.

И это не сама большая проблема. Обогатительная индустрия чрезвычайно сложна — это циклопические заводы из десятков тысяч центрифуг, на которых идет разделение близких изотопов. КПД каждого цикла совершенно мизерен, их нужны десятки. К тому же производство сильно "грязное", не в смысле радиактивного заражения, о котором кричат экологи, хотя и тут не все слава богу, а в смысле, что количество "отходов" в виде того же "бесполезного" урана, двести тридцать восемь. "Отход" его в сотни раз превышает выход "полезной" продукции, и исчисляется тысячами тон в год. И куда девать эти концентрированные отходы непонятно — уран токсичен на уровне мышьяка и просто так его назад природе не вернешь, да и жаба давит, если честно. Словом — чемодан без ручки, и нести тяжело и бросить жалко. Гордиев узел, и это даже, если вопросы утилизации собственно радиактивных отходов не трогать...

На Прерии люди решили, что могут справиться со всеми этими проблемами одним махом. Дело в том, что скорости, с которой вступают в химические реакции различные изотопы, пусть и немного, но отличаются. На этом вполне можно построить процедуру обогащения, были даже отработанные методики, но они проиграли в эффективности сепарации на центрифугах. У людей проиграли. У бактерий это оказалось в большом почете. Слой со значительным отклонением процентного содержания двести тридцать пятого урана оказался толщиной в десятки метров!

Казалось, вот оно Эльдорадо — сверли скважину на нужную глубину и черпай практически готовый концентрат среднего обогащения, остается только выпарить воду и получить в руки бездну энергии...

Ну и как водится, людям стало этого мало, еще толком не получив в руки синицу, они уже стали мечтать об укрощении дракона. Медленная скорость работы "природного реактора-обогатителя" их не устраивала, накопленные за миллионы лет запасы казались мизерными, по сравнением с тем, что можно было "взять". Жажда власти и денег заставила забыть об осторожности.

Что произошло дальше — известно всем и неизвестно никому. Но видимо процесс решили "подхлестнуть", закачав под землю серу и прочее необходимое маленьким трудягам чтобы размножатся больше. Эксперимент был не слишком легальным, но казался неопасным — воздействие на фоне мощи протекающих процессов казалось совсем мизерным.

А вот результат таковым не показался! Видимо была сильно переоценена потребность бактерий в дефицитных веществах, или зависимость скорости размножения от температуры, или присутствие катализаторов, а может — фаза луны и количество пятен на божьей коровке. Слишком мало мы на самом деле знаем, чтобы судить о том, как должно быть правильно. Но факт остается фактом — подземный слой вскипел от плодящихся бактерий, которые тоже спешили урвать свое. Жадность — универсальное качество всего живого.

Ну, а потом... Собственно, что произошло потом имеет не один десяток обоснований, томящихся под грифом государственной тайны высшей категории, и ничего не мешает придумать еще пару десятков новых вариантов. Я свято надеялся, что до экспериментальной проверки дело не дойдет. Ошибся.

Но вернемся к произошедшему — лично я думаю, что во всем виноват "плохой брат". Ведь помимо весьма спокойных 235-го и 238-го, в этой семейке существует и еще один братец — уран двести тридцать четыре, и отличается он совершенно бешенным нравом. Размножающиеся бактерии подняли из старых отложений всех трех братцев, в разы увеличив общую концентрацию, да еще к тому же и разделили их по слоям. Для того, чтобы получить топливо пригодное для обычного ядерного реактора, первоначальную руду нужно обогатить всего в четыре с половиной раза — подняв концентрацию 235-го с 0,7% до 3,5%. Это вполне может произойти и без участия человека, "природные реакторы" Конго — тому прямое подтверждение.

А тут в дело вмешался человек. Нет, обогащения, необходимого для получения ядерного оружия, не произошло, да и не могло произойти. Но этого и не требовалось — 234-тому совсем не нужны высокие концентрации, чтобы "завестись". Испускаемые им при делении нейтроны бомбардировали чувствительные к внешнему облучению атомы 235-го, а слой с 238-мым обеспечил эффективный нейтронный отражатель. И реактор заработал, разом выходя на критический режим. Пошла самая настоящая цепная реакция, распространяясь по водоносному слою во все стороны.

Испускаемые нейтроны эффективно поглощаются водой, десять метров водяного слоя поглощает их все, но отвести принимаемую энергию воде было некуда, скалы и прочие породы имеют недостаточную теплоемкость для слишком быстрых ядерных процессов. Вода вскипела и перестала держать в себе растворенный уран, а также поглощать энергию электронов, прирост реактивности уже запущенного реактора скакнул на порядок и наступил закритический режим.

По простому — рвануло не по-детски. Нет, на самом деле в реакцию вступила очень малая часть топлива, даже не мизер, а много меньше (иначе б планету могло элементарно расколоть, или вскрыть до литосферы). Но и общий вес был совершенно не сопоставим с тем, что присутствует в самом мощном ядерном оружии. В итоге, общей энергии выделилось столько, что сама "кузькина мать" удавилась бы от зависти.

Повезло, что в отличии от бомбы, энергия выделилась не мгновенно, а на протяжении довольно длительного (по меркам микромира) времени. И то, что все произошло не в "точке" — площадь катастрофы была размазана на сотни квадратных километров. Получилось нечто вроде искусственного землетрясения, а на фоне даже обычных землетрясений "царь-бомба" выглядит очень даже скромно.

Но на этом все везение и закончилось. Землетрясение было сильным и, что самое поганое, оно было очень близко к поверхности. Потому разрушения нанесло чудовищные. Эта самая поверхность, получив удар снизу от взбесившегося атома, просто подпрыгнула вверх больше чем на восемь метров, подумала и рухнула назад. А сверху, на поверхности оказался единственный густонаселенный город Прерии — Высотск. Последнее, впрочем, проходило уже не по графе "невезение", а по графе "преступная лень". Имея в своем распоряжении практически безлюдную планету, люди элементарно поленились поискать себе другое место для экспериментов и подложили атомную бомбу прямо под собственную задницу.

Ну а дальше началось и вовсе непотребство, где в единый клубок сплелись героизм и подлый прагматизм. Город был разрушен, сначала мощным вертикальным толчком, а потом "качкой", которая повалила то, что еще могло стоять. Люди, предупрежденные первыми толчками, остались на улице буквально без ничего, те, кто не поспешил покинуть жилища — оказались под завалами. Но разбирать их, в поисках уцелевших, было некогда. Ядерный взрыв, он, в отличие от термоядерного, очень "грязный". С одной стороны, вся грязь оказалась на глубине более чем двух километров, городу повезло — силы взрыва не хватило, чтобы сорвать такой толстый покров. Впрочем, случись такое, мало кто бы успел что понять. Но время, которое понадобится радиактивной дряни, чтобы подняться по трещинам и подземным водам, исчислялось несколькими сутками.

Спасти людей могло только бегство, немедленное, паническое. Бросив всё, что есть, включая раненых и неспособных передвигаться, потому что помочь им никто не мог — вся остальная часть материка была практически не населена, а космопорт разрушен подземным ударом. Да и скольких могла спасти помощь далекой Земли? На самом деле, увезти, или привезти хотя бы несколько тысяч человек — громадная задача, а тут речь шла о сотне тысяч пострадавших. Но людей просто так не стронешь с места, даже если от места остались одни руины. И тогда единственные герои произошедшего — персонал АЭС, который несмотря на тяжелейшую ситуацию, не допустил еще одной техногенной катастрофы, уже на вверенном им объекте и уже через два часа смогли частично восстановить электроснабжение города — стали самыми проклинаемыми за всю историю планеты.

Было объявлено о разрушении реакторов АЭС и масштабном выбросе радиактивных материалов. И начался исход, ужасы которого сложно себе представить, не то что преувеличить.

А в это время на Земле... На Земле о выживших предпочли забыть. "Ничего личного" — помочь они ничем толком не могли, даже если бы хотели — возможностей не было. Ну и к чему тогда поднимать проблему? Тем более, что набирающий обороты кризис в год наносил потери не меньшие — и людские и материальные. Гораздо проще объявить, что город был полностью уничтожен мощным землетрясением и последовавшим цунами. Ничего не поделаешь — освоение новых миров — вещь опасная и затратная.

Выжившие? Конечно есть — те, кто выбрался на пикник в это несчастное время, их показали по телевизору, а об остальных предпочли умолчать. А потом кризис и вовсе оборвал на некоторое время сообщение с колониями, которые выживали каждая на свой лад. Покров тайны надежно укрыл эту проклятую историю, большинства и правых, и виноватых давно уже нет в живых — слишком много лет прошло. Потом связь восстановилась, да и жизнь как-то наладилась...

А вот теперь громадные емкости "для хранения агрессивных кислот" строящегося ГОКа однозначно намекают на возвращение былых призраков. Компания явно решила пойти ва-банк и сорвать невиданный куш, опять считая, что все учтено и схвачено. Значит, они намерены брать и брать хищнически. Прав Дневной — население Прерии, которое итак по статистике "не существует", им не нужно. Потому что после этого планета превратится в радиактивную и ядовитую свалку — зачем удорожать и без того не дешёвый процесс? Проще надо быть, и минимизировать затраты. А жить можно и на других планетах. Они бы и добывающий персонал на роботов заменили, да вот беда — роботы хуже людей переносят радиацию. Ломаются.

Впрочем, похоже и тут выход найден, срок за бунт и сеператизм, и будет кому добывать энергию для задыхающейся земной экономики. "Неучтенного" населения много, хватит надолго, если грамотно подойти к вопросу.

Выныриваю из воспоминаний и, глядя прямо в глаза дракону отвечаю:

— Да, люди им не нужны, нужны рабы для ГОК-а. Но вопрос сейчас не в них, а в том, что намерен делать я. А я, как и ты, еще и офицер, и давал присягу "служить и защищать" — именно народу. И считаю что геноцид — эта такая вещь, от которой я как раз обязан защищать. Как бы многозначительно не молчало далекое начальство. А вот на чьей стороне ты? — речь звучит чересчур пафосно, особенно в исполнении хомяка, но будем надеяться, что Дневной на это внимания не обратит — не до того ему сейчас.

Дракон в ответ грустно и облегченно улыбается и нагло рявкает:

— А передо мной такой дилеммы не стоит! Я буду выполнять, мать ети его, приказ!! — И задрав глаза к потолку цитирует, — "любой ценой не допустить возвращения на Землю прибывающей на Прерию для подавления беспорядков десантной бригады". Точка!

Неужели на Земле стало столь хреново, что вся надежда на чудо в виде нашей гипотетической возможности управится с десятью тысячами десантников? Дракон тем временем роняет голову на передние лапы и тоскливо продолжает:

— Не веришь? Вот держи. — на внутреннем экране появляется значок получения входящей корреспонденции, читаю, тихо охрениевая от содержания. Приказ подлинный, метод закрытия "открытым ключом" не оставляет сомнений ни в подлинности ни в отправителе. Дочитываю до конца, отметив, что оставленный без конроля хомячок "сам" плюхнулся от обалдения на задницу и норовит почесать в затылке.

Плюю на конспирацию и достаю "из воздуха" коммуникатор, на котором набираю код отмены — отводя на исходные позиции группу захвата. Весь этот разговор собственно был не больше чем прикрытием, но раз мы теперь снова в одной лодке... И тут замечаю что "дракоша" очень энергично и целенаправленно ковыряется хвостом в зубах — видимо отдавая аналогичные распоряжения.

Рисковый пацан, этот Дневной — не имея моих возможностей, чтобы вычислить положение абонента, он, видимо, решил ловить мою группу захвата на себя, как на живца, в расчете потом выйти на меня. Далеко пойдет, если научится больше таких глупостей не делать.

Заминая неловкую паузу, задаю вопрос.

— А что там у тебя в качестве "любой цены", есть, или шапками закидывать будем?

— Да понимаешь, — дракон смущается и глазки начинаю бегать, — есть, но это "Нона". — понятно, мало того, что он не знает как ее доставить, так и в случае провала это изделие однозначно укажет на любителя подкладывать ближнему подарки в двадцать килотонн. Да и жаба наверняка душит. Меня, к слову, тоже — совсем не для внутренних разборок предназначен спутник с пучковым лазером, чтобы его как бомбу использовать. Чтож, тут мы вполне можем друг другу помочь.

— Крысы ведь уже побежали? Или еще тут?

Дракон отводит глаза, ему стыдно, но отвечает честно:

— Администрация колонии и представитель президента отбыли на рыбалку, после которой планируют кратковременное посещение Земли. Старт челнока через двенадцать часов.

— Отлично, меняю твою "Нону" на свое устройство. Оно сугубо кустарное и полностью из местных материалов, так что... Да, и еще нужен свободный канал доступа к шатлу.

Внимательный взгляд. Я догадываюсь, что у него на уме, но вопрос о пассажирах шатла, среди которых есть и дети, остается незаданным. Нет, все же не нравишься ты мне, парень, надо будет потом внимательно на тебя поглядывать. Не стоит все же держать на таком посту человека, способного так легко переступить через себя, во имя чего угодно. Если будет у нас это "потом".

Обсудили ряд технических моментов передачи, связь, порядок взаимодействия, да и разбежались — время стремительно утекало, а сделать надо было очень многое.

______________

Войска небесной обороны

При долгом выматывающем ожидании помогает спокойное созерцание. Поэтому первый после бога, а по-простому — капитан стационера, еще раз взглянул в зеркало — подчиненных надо воспитывать личным примером — и, разгладив вибриссы, отправился на смотровую площадку. Беспокойная красота бока планеты как нельзя лучше подходила для того, чтобы обдумать совсем непростую ситуацию, сложившуюся на борту, да и в системе в целом.

Капитан был идалту, впрочем, как и вся его команда — мечты фантастов до космической эпохи о смешанных экипажах так и остались мечтами, не столько из-за ксенофобии, сколько от простого факта — там, где выживание зависит от четкости взаимодействия, проще сработаться с тем, кто мыслит с тобой одинаково, а естественная вариабельность способностей внутри одной расы легко перекрывала видовые отклонения. Жаль. Сам капитан с удовольствием бы имел на корабле десантников-фермиков, чем соотечественников, которые в любой момент могли поставить "на кончик когтя" совершенно любой вопрос. Ничего не поделаешь, полугодовое безделье в ограниченном пространстве вымотало всех, а вот фермики эти месяцы просто бы проспали. Увы, но к тем же фермикам-десантникам в качестве центра управления наверняка бы шла в комплекте как минимум одна особь уровня "трутень", а поладить с ней было еще той задачкой...

Два десятка палуб Кэп, а называли его все остальные только так — дань уважения и одновременно проклятие должности, проскочил даже не заметив — лифтовая шахта проходившая от носа до кормы стационера была пустынна, лапы совершенно автоматически цеплялись за зацепы на стенах, путь вниз был еще удобнее — желающий спустится просто сигал в провал шахты стараясь попасть на один из батутов. Поскольку приемные площадки располагались по спирали, то попасть куда надо за один прыжок мог любой. "Живой..." — потомучто трупы просто бросали с площадок, целясь в проходящую по центру пневмотрубу лифта, а потом они летели до самого дна. Впрочем, в боевой обстановке легко скакать тут бы не получилось — потерявшие герметичность палубы отгораживались выдвигаемыми переборками, и совершенно пустая сейчас шахта превращалась в запутанный лабиринт.

В другое время такой способ перемещения не вызывал трудностей даже у стариков этого четверорукого вида, совсем недавно (с точки зрения биологической истории, разумеется), спустившегося с деревьев и перешедшего с лазания на палцехождение. Разве что беременные женщины, и то не все, вместо скаканья по сеткам батутов предпочитали и вверх, и вниз перемещаться по стенам. Для раненых, впрочем, были предусмотрены капсулы, которые сновали по стенам, цепляясь за те же самые отверстия, или центральная пневмотруба — тяжелое оборудование перемещалось тоже через нее или внутри, или снаружи — с помощью занимающей весь пролет от трубы до стен платформы, неспешно поднимающейся по тем же самым зацепам-отверстиям.

У других рас такой способ перемещения не вызывал особых нареканий — фермики, те вообще, несмотря на всю свою бронированность и приличный вес, похоже не отличали пола от потолка, чем порою вгоняли встречных в оторопь. Идешь, никого не трогаешь, и тут под цокот бронированных когтей из-за поворота выносит тушу килограмм под триста на скорости метров за тридцать в секунду, а инсекты, надо сказать, степенного перемещения обычно не признают, или замирают в полной неподвижности, как неживые, или несутся, будто по ним из гранатомета стреляют. Так вот, выносит на тебя этот ночной кошмар, даже "мама" пискнуть не успеваешь, как он запрыгивает на потолок и продолжает чесать дальше в том же темпе, даже успев скороговоркой пробормотать вежливые извинения — только ветер вставшую дыбом шерсть трепанул, а его уже нет. И понимаешь, что ничего страшного, но все равно непосебе — а ну как все эти сотни кило вниз сверзнутся, все же корабль на такой стиль движения не рассчитан.

Так что у фермиков шахта сложностей не вызывала, с их координацией движения и количеством конечностей они вообще не замечали разницы. А вот Адамитов первоначально брала оторопь. Страх перед высотой — врожденный рефлекс их вида. Странно это для существ во всеуслышание объявляющих себя потомками тоже древолаза — обезьяны, при том, что они, в отличие от той же обезьяны, ни разу не четверорукие. Ну да это их интимные подробности, кого хотят пусть предками и объявляют, хоть крысу. Главное было, что и среди Адамитов люди, неспособные преодолеть страх высоты, встречались редко — вряд ли такие становятся пилотами или десантниками, а другие на военные корабль попадали редко. Так что и они через некоторое время скакали как блохи, даже бравируя собственной лихостью, но все равно были внутренне скованными, из-за чего искусственному интеллекту корабля приходилось их постоянно страховать.

Впрочем, сейчас на борту посторонних не было, как и на планете. Полигон был закрыт, весь поток молодняка проходил сдачу экзаменов теперь на других планетах, а ограниченный контингент десантников обеспечивал работу научников. То есть, поскольку десант на планету практически не высаживался, ломал тренажеры в спортзале и точил когти об стены, бес толку болтаясь по коридорам стационера, и понемногу зверея от безделья. До идиотских выходок и нарушения дисциплины дело пока не дошло — в десанте были сплошь ветераны, но свой предел прочности имели и они. Тем более, что выводы научной группы и следующая из них пассивная позиция очень не понравилась военным. Между гражданскими и десантом наметился раскол и даже начались трения.

Руководству с обеих сторон едва-едва удавалось сглаживать конфликты. И не стоит иронично улыбаться, половина научников состояла из женщин, у военных с гендерным балансом было похуже — меньше четверти, произошло так случайно или намеренно — было непонятно, обычно даже в самых элитных подразделениях женщин было порою больше половины. Вот наскочит на тебя такая практиканточка, а то и аспиранточка — шерсть дыбом, когти веером, от взгляда оплавленная полоса шириной в метр остается, как после станкового плазмогана, а все из-за того, что посмел усомниться в разумности доводов ее профессора — что тогда делать?

Женщины ведь только считаются слабым полом, а на деле — челюсти любой вполне могут перекусить голень, двадцать когтей мигом распустят на ленточки. Ну не драться же с ней всерьез, даже спасая целость собственной шкуры, тем более, что в амок при сопротивлении они впадают гораздо проще и быстрее, а на тебя после такой "битвы" даже самые близкие коситься начнут. Да и мужики у них... Десантник хорош в броне и с оружием, когда рядом есть боевые товарищи, а вот один на один твои когти и зубы уже мало чем отличаются от точно таких же у твоего противника. И не надо говорить, что более высокий интеллект слабо помогает в рукопашной, помогает — и еще как. Тем более, что в ксенобиологические экспедиции совсем уж овощи не попадают.

Одно дело — выполнение боевой задачи, когда за тобой стоит поддержка цивилизации, выраженная, как минимум, огневой мощью крейсера и твоего собственного оружия, есть братва, которая рискнет своей башкой, но постарается вытащить твою из очередной передряги. И совсем другое, когда тебя без всякого оружия, буквально в чем мать родила, с криками "бей демона" гоняет толпа крестьян с виллами, а то и вся королевская конница, вся королевская рать. И ведь задача — не "всех убить", не просто уцелеть, а во всем разобраться, и, если не превратиться в друга, то во всяком случае заслужить уважение как равного. Так что еще большой вопрос — кто выйдет победителем, если столкнутся навык решать самую невозможную задачу, несмотря на себя — с умением решать любую задачу как нестандартную. Собственно, на этой способности разрулить любую конфликтную ситуацию, не прибегая к силе, все пока и держалось. Но и тут был свой запас прочности.

В полированной поверхности двери шлюза мелькнула знакомая физиономия. У, скажем, котенка такой окрас вызывал бы умиление — угольно черная шкурка, белые носочки и перчаточки, несколько неправильных белых пятен на мордашке, придававшие серьезное выражение. Но капитан был идалту, а они на окрас обращают внимание только чтобы запомнить собеседника (рисунок пятен на шкуре, если она не однотонна, так же индивидуален, как отпечаток носа), из общей массы его выделяли разве что уши — не острые, а скругленные, будто у барса, но и это было в пределах нормы. Теперь вряд ли кто будет предаваться умилению от пятен на мордашке, если ее обладатель имеет рост метр девяносто, весит за сто, и в слишком узкие двери проходит боком из-за разворота плеч. Вырос котенок.

А вот на обсервационной площадке капитана ждал сюрприз. Обычно тут никого не было — привычки всех, а тем более лидера, были давно известны и в маленьком коллективе чудачества друг друга старались принимать с максимальным пиететом. Желает Кэп смотреть на звезды в одиночестве — все найдут на это время себе другие занятия. Каждый старался сберечь чужой покой как собственный, тем более, что тогда и к твоим желаниям будут относиться трепетно. Длительное пребывание в замкнутом объеме хищников, пусть и перешедших на всеядность, но очень недавно, это само по себе занятие экстремальное, чтобы еще и позволить себе невнимание к товарищам. Так что если кто-то решился на это, значит ситуация этого требует, и вместо того, чтобы привести в порядок собственную душу и мысли, придется проявлять чуткость по отношению к душе другого. Потому как это хрупкое равновесие взаимной внимательности действовало жестче и непреклоннее иных законов физики.

Правда, существовала еще одна вероятность — на смотровую мог прийти некто незнакомый с тонким внутренним миром стальной машины военного экипажа. Следующий шаг это подтвердил — в воздухе отчетливо чувствовался запах "сорокотравья", спирт практически не оказывал на идалту опьяняющего действия, чего не скажешь о некоторых травках из этой восьмидесятиградусной настойки. Значит, во-первых, это точно научник — экипаж и десант даже вне вахты старались себя держать в тонусе на случай резких изменения ситуации, а во-вторых, разговор предстоит серьезный, раз гость решил успокоить нервы традиционным способом. А на следующем шаге капитан узнал будущего собеседника и вздрогнул. На кораблях, с их системами контроля воздуха с многочисленными уровнями био— и прочей защиты, естественное чутье идалту постоянно давало сбои. Сложно было различать запах на фоне металла, искусственных материалов, работающей техники и мощной вентиляции, но не настолько, чтобы не узнать знакомого с шестидесяти шагов. Вид знакомых кисточек на торчащих из-за спинки кресла седых ушах уже ничего нового не прибавил — и так было понятно, что его удостоил разговора второй, а если понимать приказ буквально, то и первый по значимости лидер их стаи.

Кэп к разговору на высшем уровне готов не был. Но его никто не спрашивал. Оставалось только надеяться, что его замешательство не слишком заметно — капитан преодолел оставшееся расстояние спокойным шагом, не показывая, что он заметил чужое присутствие. Теперь ход за Профессором — по обычаю здороваться первым должен старший, если за минуту на него не обратят внимание остается тихонько удалиться, радуясь удачному стечению обстоятельств...

— Вы зря считаете меня чудовищем, молодой человек...

"Упс, сегодня похоже не мой день...". Была у профессора такая манера — начинать разговор с того места, где он был завершен в прошлый раз, будто и не расставались.

— Я прекрасно знаю, сколько горя стоит даже за маленькими цифрами статистики... Насмотрелся, знаете ли, и в молодости, когда видел результаты политических и научных ошибок собственными глазами, и позднее... Это, знаете ли, отрезвляет — когда видишь во что превращаются твои выкладки. Сейчас на Прерии идет процесс этногенеза... И вмешательство в него внешней силы, любой внешней силы... Поймите, это как роды — пока есть надежда, что все пройдет естественным путем... Да боль и кровь, но внешнее и чужеродное вмешательство даст только еще больше боли и крови... и только. У нас в кои-то веки появился шанс, что развитие пойдет в правильную сторону. И очень повезло, что именно тут шансы, что вмешательство произойдет, минимальны. Что скажете, молодой человек?

Можно было бы сказать, что собеседник явно передозировал успокоительное, судя по значительным паузам в изложении мысли. Многие думают, что подобное "лекарство" способно приглушить шевеление совести, но сильно при этом ошибаются — зубки этой безжалостной твари становятся только острее, а вот самоконтроль падет, и отбиваться от нее становится гораздо труднее. Вот только воспитание не позволяло сказать такое человеку старше тебя по возрасту, а уже немалый опыт камандования заодно и говорил — Проф все прекрасно знает это и сам, но раз все же поступил так, а не иначе — значит и тут запас прочности подошел к концу. Жаль, старик казался совершенно несгибаемым. Как утес. А вот поди ж ты...

— Не стоит считать военных ограниченными людьми. Хоть это и правда. Я действительно сужу сугубо со своей колокольни, но и нас тоже кое-чему учат, например — "закон о мобилизации". Война — это тоже математика.

Задумчиво рассматривавший зажатый в левой лапе бокал Профессор, очевидно занятый решением извечной философской проблемы — "стакан на половину полный, или на половину пустой, и не плеснуть ли еще?", неожиданно поднял на собеседника совершенно трезвый взгляд:

— Закон о том, что любая нация способна выделить на военные нужды только десять процентов собственных людских и материальных ресурсов? Он далеко не во всех граничных условиях верен, к тому же вопрос о видовых и культурных поправках недавно получил очень интересное развитие... Стоп!! — прервал сам себя, уже готовый пуститься в дебри высокой теории профессор, — Вы ведь не просто так его упомянули?

— Я провел моделирование ситуации, с учетом того, что участвующие силы тоже знают этот закон. Прогноз следующий — в операции будет задействовано не меньше бригады. И данные разведки это подтверждают. Понимаете профессор — не менее бригады!! Это минимум десять тысяч обученных убивать отборных зверюг. Что могут противопоставить им местные? Если поэтому гребаному закону, то при максимальном напряжении сил — равную численность бойцов. Если они превысят его в трое-четверо, попросту говоря — поставят под ружье все боеспособное население, то и в этом случае не будет достигнуто превосходство. Противник элементарно лучше вооружен, он будет господствовать в воздухе, он будет иметь возможность отдыха и перегруппировки сил в недоступном противникам районе, сможет создавать подавляющее преимущество на любом нужном участке и бить на выбор. Даже если у местных будет больше бойцов, они будут размазаны по всей планете, не давая никаких преимуществ обороняющимся, и сосредоточить их для встречного удара будет нельзя — любое скопление мгновенно превратится в мишень.

На профессора было жалко смотреть — таким растерянным этого энергичного старика еще не видели.

— Но ведь... ээээ... именно тактический расчет военной стратегии дал высокий процент победы местных... Без этого никто бы не рисковал...

— Дал, а на каких основаниях? — прищурился в ответ Кэп.

— Не знаю... Но я обязательно узнаю!! — поставил уши торчком вскочивший Проф, — мы слишком увлеклись дальнейшим моделированием путей развития и аттракторами. А если в изначальном факте допущена ошибка — собеседник плавно опустился в кресло, но вопреки опасениям капитана принялся за задачу с цепкостью прежнего, так хорошо знакомого ему ранее вожака:

— Так, вопрос "кто виноват" рассмотрим чуть позднее. А пока — если допущен просчет, чем вы можете помочь, я так понимаю — ваши люди рвутся в бой?

— Мои люди не слишком научены верно оценивать свои силы. В реале — мы сможем отвлечь от выполнения задач не более трети сил экспедиционного корпуса. На два дня. Больше ничем помочь не сможем, потому как будет некому. На войне преимущество в технике — всего лишь один из факторов, который к тому же редко удается реализовать до конца. У нас всего два бота, два корабля и триста человек десанта, мы предназначены для решения локальных задач. На более-менее длительные боевые действия нам элементарно не хватит ресурсов — зарядов для пушек и личного оружия, моторесурса ботов и скафандров, а самое главное — не хватит людей, мы просто не сможем находиться разом в сотне различных мест.

— Вывод?

— Единственное что мы можем — нанести удар по транспортам в момент их выхода из портала, до того как они выполнят боевое разворачивание, не говоря уже о сбросе десанта. Попросту говоря — проявить необоснованную агрессию и убить десять тысяч молодых людей. Вашими стараниями возможности сильно ограничены — у нас нет даже нескольких истребителей, чтобы можно было попробовать отстрелить двигатели и заставить противника сдаться. К тому же противник будет неплохо защищен — ядерное оружие в вакууме не слишком эффективно, к тому же защищаются они именно от него. Единственное наше преимущество — гравитационные пушки, а значит, придется бить сразу на поражение. — Капитан видел как передернуло собеседника — ударом знакопеременной гравитации было сложно разрушить неживой объект, требовалась очень высокая фокусировка что сужало зону поражения и катастрофически влияло на точность, зато по живым, не защищенным объектам можно было бить не слишком целясь. Все равно всех накроет. То что оставалась от получившего даже не самый сильный удар человека вызывало содрогание даже у патологоанатомов с десятилетним стажем...

— Но у нас еще есть ТКК.

— Есть-то есть... да не про нашу честь. Тяжелый крейсер карантинщиков мне никаким боком не подчиняется. Более того, у него есть своя цель, и он будет сидеть в засаде, дожидаясь ее и только ее. И это правильно.

— Это конечно понятно. Такое оружие нельзя доверить людям, не способным до конца выполнять приказы. Несмотря ни на что. — по положению ушей, да и всего натянувшегося как струна тела, рыскающим из стороны в сторону вибриссам было понятно, что старик просто умирает от любопытства, но не может обозначить свой интерес даже намеком.

— Дело в том, что фермики запросили у Адамитов поставку двигателей на свой строящийся эскортный авианосец... на девять месяцев раньше заявленного срока. И поставку навигационного оборудования тоже раньше — на четыре с половиной года. Более того — купили, вопреки всем своим обычаям полностью автоматическую и не хм... биологическую систему бортового вооружения. Все это поставлено уже два месяца как.

— Так-с, к чему такая спешка? Ведь именно эти четыре года нужно было для того чтобы обеспечить корабль экипажем... Корпус, да и все прочее, фермики могут соорудить сами — скоростям строительства у них могут и роботизированные верфи поучится. А вот экипаж... наклепать десять миллионов рабочих особей, а меньше не бывает даже на крохотном, по их меркам, эскортнике, это даже не вопрос — отложить нужное количество яиц, два месяца и рядовой экипаж готов. Нужные знания они получат прямо при зачатии, а вот с офицерами у них всегда был величайший напряг. Это товар штучный, даже если снизить количество рабочих особей к минимуму, за счет автоматизации двигателей и оружия нужны несколько тысяч особей не ниже "разумного" и несколько сот не ниже "трутня". А это — тяжелейшие кадровые потери для любого клана, которые ему восполнять не один десяток лет. Что я незнаю?

— Они заказали так же три ИИ. — невольно улыбнулся капитан прозорливости собеседника, у него самого, чтобы связать все воедино ушла не одна неделя. — Со специализациями, внимание — управление двигателями и навигация, жизнеобеспечение и артиллерия, и управление воздушным движением и автоматизация научных исследований и разработок.

— Терм! — сухой старческий палец казалось ткнул в бок поворачивающейся под ними планеты, — Даю левый верхний клык — девочка видимо опять смогла удивить вселенную! Ей на кой-то черт понадобился корабль и она нашла способ, как управлять им, не связываясь с их чудовищными экипажами и не превращаясь в машину для родов... Всегда был в восторге от целеустремленности этой малышки.

Капитан посмотрел на профессора с немалой долей уважения — старик соображал на уровне аналитика генштаба как минимум, при этом делая выводы очень быстро. Правда, немного позабавило в его устах "девочка" по отношении к Терм — фермику и главе исследовательской миссии, находящейся сейчас на планете — в полное нарушение всех спущенных ей "рекомендаций". Но вторая Царица Улья в изгнании могла себе позволить ложить на всяких рекомендателей... хвост. Когда за тобой стоит авианосец — пусть и эскортный и еще недостроенный, себе можно и не такое позволить.

— Вселенная удивляется уж очень однобоко. Вам ли это не знать, — и, отметив искры понимания в глазах собеседника, продолжил, — Адамиты "выразили обеспокоенность", что интересы ученого слишком увлекшегося своей работой могут привести к негативным международным последствиям. Намек на "союз матерей" не прозвучал, но был и так более чем понятен. В результате чего мы получили ТКК — "для проведения совместных учений". И ставлю любой из своих клыков на выбор — точно такой же ТКК скорее всего сидит в засаде где-нибудь за орбитой естественного спутника Земли.

— Но ведь, — глаза профессора просто засияли от неожиданной догадки, — Зяблик, наше молодое дарование — он ведь приемный сын Терм! А это значит...

— Что она знает, что я знаю, что она знает... Все верно, штабные аналитики могут строить какие угодно прогнозы — работа у них такая, самое хреновое развитие предполагать и предугадывать. А я зато уверен, что знаю ее лучше их всех вместе взятых, потому как их она на хвосте не качала и из школы домой на спине не возила. С фермиками конечно до конца уверенными быть сложно, у них переключение между основными инстинктами происходит практически мгновенно, но тем не менее считаю — что до геноцида она не дойдет никогда, просто потому, что ученый, и больше всего ценит именно жизнь. И потому — знание ее про ТКК снижает вероятность появления авианосца хоть здесь, хоть возле Земли с целью иной, чем "демонстрация флага", даже не до нуля, а величин отрицательных.

— Вот только...

— Вот только эта моя уверенность на приказы, полученные ТКК, никак не повлияет. Да и неизвестно достоверно — возможно ли применение его по поверхности планеты без последствий, хм... радикальных. — Капитан задумчиво отвернулся, рассматривая голубой бок планеты. Обычаи идалту несколько отличны от людских, и повернуться к собеседнику спиной не презрительный жест, а проявление крайнего доверия. Некоторое время они молча разглядывали красоту планеты, мысленно представляя кровавый разлом в том месте, где под страшным ударом кора планеты окажется вспоротой до литосферы. Как орех. ТКК не даром носили негласное название "щелкунчик", это страшное оружие могло, если не расколоть планету как орех, то запросто вернуть ее назад — в первые "огненные" дни творения. Точные характеристики этого оружия и вообще его принцип — были величайшим секретом текущего времени.

— А это значит, — решился, наконец, нарушить созерцание Кэп, — что у нас на руках по-прежнему только база, рейдер коллег, два наших бота и один их.

— Ну что ж, молодой человек, теперь пойдем и попробуем разобраться в ситуации, пока она не вышла из под контроля. — Проф начал вставать, и именно этот момент и выбрала ситуация. Очевидно, она подслушивала и испугалась, что ее возьмут под контроль.

Коротко рявкнула тревожная сирена и следом за ней забытая планета за обзорным куполом совершила кульбит — наступила невесомость, и верх, и низ перестал существовать. Кэпа бросило прямо на купол, от которого он оттолкнулся всеми четырьмя лапами и, заорав сам себе — "срочно в рубку!", рыбкой нырнул в сторону прохода к шахте лифта, пролетев мимо беспомощно всплывающего к потолку профессора. Взгляд привычно отметил, что из под купола вниз тянутся нити отстреленной автоматикой корабля сети — значит Проф высоко не улетит, а когда гравитация вернется — не сильно сверху ляпнется, и решил уже было предоставить старика его судьбе, когда тот, решительно отбросив в сторону стакан и тем изменив собственную траекторию, ухватил пролетающего капитана за левую заднюю. Пришлось тащить его за собой на буксире, скорость упала и поэтому до конца коридора они не долетели — когда гравитация включилась, так и покатились по нему кубарем, едва не вывалившись в проем шахты.

Впрочем, быстро расплелись и рванули вверх по стене шахты. Кэп с недоумением поглядывал на неотстающего от него профессора — он-то куда так спешит? Даже спросить хотел, но потом быстренько прикусил язык — это ведь он сам отдал более чем двусмысленное распоряжение "срочно в рубку", а в боевой обстановке команды капитана выполняются даже гражданскими. Беспрекословно.

И теперь впятеро старший, если не больше, его человек умудряется не отстать от куда как более молодого и привычного к таким ситуациям капитана. Просто по тому, что ему так приказали. Вот ведь... Тут начались маневры и главной задачей Кэпа стало просто удержатся и не улететь вниз на встречу с полом, а потом шахту пронзила вибрация заработавших гравитационных пушек и осталось только рваться вверх.

К его удивлению — в рубку они так и ввалились вдвоем, едва при этом не застряв в узком люке. Ну дает старая гвардия!

___________________

Зяблик только сменился с вахты и теперь блаженствовал отмокая в ванной. Все же боевой корабль есть боевой корабль и кресло дежурного обеспечивает лишь необходимый минимум удобств и не более того. В принципе ванны на боевом корабле тоже неположены, но тут уже существовала некоторая возможность маневра личным пространством. Благо оно было — пространство. Это сейчас, когда корабль был по сути превращен в орбитальную базу, на нем находилась половина от положенного по боевому расписанию экипажа, в ином случае — пришлось бы делить каюту еще с кем-нибудь. Последнее, однако, было не лишено некоторых приятственных моментов... которые Зяблик с удовольствием и припомнил, горестно вздохнув под конец — у сестричек образуется следующая увольнительная явно не ранее, чем прейдет на дежурство новый ТКК, а это значит что довольствоваться ему воспоминаниями и редкими сеансами видеосвязи еще месяца три-четыре.

Впрочем, это на одного каюта кажется даже большой, а запихни сюда хотя бы одну особь женского полу... и мигом обнаружишь, что твое место где-нибудь возле двери на коврике. Женщины — они существа воздушные, а воздух, как и любой другой газ, стремится мигом занять весь имеющийся объем. А уж если представить, что тут будет, когда начнется линька... Не, лучше уж сразу оставить жилище возлюбленным, а самому сбежать спать в гамаке в общем кубрике. Суровая мужская компания, всегда готовая поддержать тебя словом и делом, висящие в три этажа гамаки и вежливые просьбы к соседу убрать лапу из чужой пасти...

Словом Зяблик, как настоящий оптимист, наслаждался текущим моментом и пониманием того, что все может стать гораздо хуже. Кстати о птичках — ИИ послушно откликнулся на мысленный призыв и сбросил на имплантат текущее состояние окружающего пространства. Так, на всякий случай, просто по древнему обычаю в случае аврала назад на пост зовут именно подвахтенных (*только что сменившихся с вахты), даже поговорка такая есть — "если хочешь спать в уюте — спи всегда в чужой каюте", но это не его случай, его-то как старшего дежурной смены, найдут и поднимут в любом случае.

Да, за время, прошедшее с последнего залета, когда заигравшийся Зяблик чуть не выдал неожиданно ввалившемуся в систему крейсеру карантиньщиков команду на открытие огня, в служебном положении нашего героя произошли значительные подвижки. В четком соответствии с принципом "все что не делается — к лучшему", эта нелицеприятная история имела самые благоприятные последствия. Во-первых, чтобы исправить пошатнувшуюся репутацию пришлось пахать так, что аж валил пар из... эээ, жарко словом было, и такое служебное рвение не прошло мимо внимания начальства, которое радостно навалило сверху гору новых обязанностей и, полюбовавшись на вывалившего язык от удовольствия подчиненного, закрепило статус кво присвоением новой должности. Ну а во-вторых — в результате этого случая Зяблик познакомился с экипажем ТКК, двумя очаровательными близняшками — Морэной и Мораной. И всерьез задумался о смене своего гражданского состояния — на "дважды женат", благо в данном конкретном случае многоженство еще и не каралось многотещинством.

Тут мысли молодого человека свернули на старую дорожку — воспоминаний и грусти, всвязи с тем фактом, что свидится он со своими зазнобами неизвестно когда, да и то — не вживую, а в виртуальном пространстве... За всеми этими душевными переживаниями расслабившийся в горячей воде начальник дежурной смены оказался совершенно не готов реагировать на изменение ситуации, о чем себя потом неоднократно корил, и, даже, несмотря на то, что в этот момент был подключен к сети напрямую, смог только тупо хлопать глазами на выходящие на предельной скорости из портала и разгоняющиеся на форсаже в сторону планеты носители.

Впрочем, дежурная двойка сработала и без него. Пока начальство тупо хлопало глазами, разглядывая странные формы трех десантных транспортов, они больше всего походили на толстые трехгранные иглы, и разбегающиеся в панике местные спутники, дежурный расчет действовал, избавив его от необходимости раздавать распоряжения. Потом Зяблик, как и положено руководителю принялся за внимательное изучение вопроса "кто пожаловал". Впрочем, внешний вид гостей давал ответ на этот вопрос даже без обращения к базе сигнатур станции. На каждой грани первой иглы будто прилепили по здоровенной черепахе, это были "вертикальники", десантно-штурмовые корабли способные доставить на планету (ну и поддержать их там огнем естественно) или поднять с нее батальон со всей его техникой и средствами усиления, а если с перегрузом, то и две трети полка втиснуть можно. Вторая игла несла на своей грани три крупных крылатых машины и множество "пузырей", это значится пожаловал воздушно-десантный полк. Грани третьей иглы почти не было видно под всевозможными пузырями — орбитальными артиллерийскими платформами и тепловыми щитами десантируемых мобильных артсистем.

И так в итоге имеем три полка — воздушно-десантный, десантно-штурмовой и ракетно-артиллерийский. И все это идет к поверхности на форсаже явно не с целью раздачи пряников. Вывод — "мама, роди меня обратно", одно дело переигрывать на тренажере космические сражения прошлого, и совсем другое -наблюдать операцию по десантированию целой бригады в реале, что называется — на расстоянии вытянутой руки. В это время обстановка менялась каждый миг — гости начали расходится в стороны, образуя вершины треугольника, в центре которого оказывалась планета. С игл транспортиков в бешенном темпе срывалось все, что на них было закреплено, что в купе с начавшими разбегаться во все стороны всевозможными спутниками образовало на орбите немыслимую толчею. В тот же миг коротко рявкнула сирена, объявляя тревогу, и засмотревшийся Зяблик "воспарил" вместе со всей налитой в ванну водой.

Оставалось только выпустить перепонки и, совершив мощный гребок, попытаться "вплыть" в каюту через оставленную открытой дверь санузла. Увы, на выполнение этого маневра просто не хватило времени. Так что едва он, вместе с добрым кубом воды, влетел внутрь каюты, гравитация включилась снова, подтвердив тем самым, что дежурная пара уже успела отстрелить шлюз соединяющий их с приштукованным ранее рейдером десантников и теперь оба корабля вполне могут начинать процедуру уклонения от угрозы столкновения. За рейдер можно было не переживать — с его тяговооруженностью он и с ракетами перехватчиками потягаться сможет, а вот стационеру предстояло уходить от столкновения на одних маневровых, что требовало резких и обильных телодвижений.

Потому, едва поднявшись с пола и окинув взглядом залитую по щиколотку водой каюту, Зяблик рванул к двери, решив, что третьим лишним в центре управления он точно не будет. У двери его поджидал крупный облом — после объявления боевой тревоги свободному экипажу предписывалось находиться на своих местах вплоть до особых распоряжений, о чем он впопыхах разумеется забыл. Попытка использовать свое начальственное положение тоже потерпела провал — на время тревоги вся полнота власти на корабле принадлежала находящимся в боевой рубке, и ИИ со спокойной совестью отказался открывать дверь, а его вызов они разумеется проигнорировали, у них и без него дел хватало.

Однако, тот же самый ИИ поболтать со старым товарищем по нудным дежурствам не отказался и предложенный план одобрил. Потому уже через пару секунд Зяблик, выломав решетку вентиляции, отправился в путешествие в сторону рубки, сквозь зубы матерясь и чихая от пыли. Изображать из себя червяка в причудливо изгибающемся коробе размером в сорок на сорок сантиметров было очень неудобно, спасибо, что хоть дружище ИИ убирал с его пути вентиляторы и кассеты с фильтрами, якобы на профилактический осмотр, и возвращал их назад после его прохода. А то проще б было дождаться завершения тревоги. Ей богу.

Но кто говорил, что руководить людьми это легко?

И поэтому он, не переставая извиваться глистом в железных кишках, ни на минуту не переставал анализировать обстановку. И обстановка и действия расчета начинали ему все активно не нравиться, а уж когда заработали гравитационные пушки пришлось рвануться вперед так, что не застрять получалось только ценой потери приличных кусков шкуры.

И все это ради того, чтобы ввалившись в рубку понять — опоздал.

Взгляд, пробежавшийся по висящей посреди рубке мнемосхеме, подтвердил этот неутешительный вывод, после чего оставалось только сделать шаг по направлению к креслу старшей звена — Азры, чтобы одним рывком выкинуть из него ничего не замечающую вокруг девушку одновременно заорав "ИИ — дробь!". После чего Зяблик глядя на трясущую головой фигуру — экстренное выключение из сети управления часто вызывает дезориентацию, отчеканил уставную фразу — "как начальник дежурной смены я отстраняю Вас от несения служебных обязанностей. Покиньте рубку!". К счастью он не успел отвести взгляд и по сузившимся зрачкам, этой тихой и исполнительной девушки все понял.

Сейчас его будут рвать.

____________

Ввалившиеся в боевую рубку застали картину пребезобразнейшую — единственный оставшийся на посту дежурный пытался руками и ногами отработать за всю остальную команду, а по полу, под лязг зубов и невнятные обещания, катался сцепившийся шерстяной клубок из которого во все стороны мелькали выпущенные когти. Разобрать, кто там где было решительно невозможно. Капитан и не стал. Подхватил с палубы возмущенно пищащий комок, тряхнул посильнее, отчего тот распался на два поменьше, да расшвырял драчунов по углам.

Улетевшая посолонь Азра, с криком: "ты мясник Зяблик!", попробовала было вернуться к выяснению отношений, но была перехвачена профессором. Что было удачно, поскольку Кэп и начальник смены таращились на идущую потоком на мнемосхему оперативную информацию.

Зрелище завораживало. С летящей над поверхностью планеты кормой вперед "иглы" срывались маленькие искры планетарных бомб, потом они выбрасывали факел тормозного реактивного двигателя и резко проваливались "вниз", пока не начинали чертить собственной огненный след, тормозя тепловым щитом об атмосферу. Кажущийся парадокс происходящего движения — бомбы летели "вперед хвостом" реактивного выхлопа, но при этом не тормозились, а только набирали скорость, обгоняя корабль-носитель, никого не заинтересовал — с особенностями орбитального маневрирования все были тут знакомы, а вот малозаметный значок на схеме вызвал начальственное неудовольствие:

— Почему система наблюдения в активном режиме?

— Обе стороны активно применяют средства РЭБ (*радиоэлектронная борьба). Им сейчас не до нас. — Наплевав на собственное подранное состояние, Зяблик уже умостился в кресло — откуда-то из-под пола пришла вибрация от вновь заработавших пушек. Кэп отметил значительно снизившийся темп, отметил более чем скромные результаты — к поверхности проходило более восьмидесяти трех процентов всех бомб. Заодно оценил степень поврежденности подчиненного — с некоторым удивлением обнаружил, что тот не сильно и пострадал.

Ускоренный просмотр инцидента выяснил к тому причину. Благодаря правильно избранной тактике, Зяблик умудрился зайти со спины и, уцепившись всеми четырьмя в кисти и щиколотки, в полной мере использовал свое преимущество в весе и силе. Чем блокировал самые опасные для него органы противника. Оставалось только уворачиваться от ударов затылком и терпеливо переносить попытки приложить спиной об что-то твердое. Последнее удавалось не вполне — нос и особенно губы представляли печальное зрелище, а ребрам наверняка понадобится как минимум осмотр врача, но сейчас он вполне был годен к несению службы.

Сделав этот вывод, капитан решил, что его срочного вмешательства не требуется и повернулся к возмутительнице спокойствия. И чуть не порадовал присутствующих частичной потерей контроля над мимикой — очень уж оригинальный способ нейтрализации применил к бунтарке профессор. Поневоле вспоминалось классическое выражение — "попытки к сопротивлению были подавлены". Видимо имевший богатый опыт общения с молодежью Проф прихватил Азру "зубами за шкирку", прижав "детский" нервный узел.

Так она теперь и висела — кулечком, скрестив верхние и нижние лапки, да высунув язычок будто от удовольствия, только слезы скапливающиеся в уголках неспешно стекали до скул. Все же силен старик — килограмм пятьдесят пять, в "кулечке"-то, а держит будто молочного сосунка. Заметив, что в глубине взгляда погас вызов, Кэп кивнул профессору, чтобы тот ее отпустил и отчеканил:

— Решение начальника смены подтверждаю. От себя за открытое неповиновение — двое суток домашнего ареста. Марш к месту отбытия наказания! — и, отметив повисшие от огорчения ушки и сгорбленную фигуру, отвернулся к схеме.

Впрочем, и там уже не происходило ничего особенно интересного — запас планетарных бомб подошел к концу, один из вертикальников нырнул в атмосферу, два других рассредоточились по орбите. Суета творилась только возле третьего транспорта — там сошедшие с направляющих ботов ныряли в атмосферу длинные гирлянды сплюснутых шаров, чтобы, вынырнув через миг, вернутся за следующей порцией. Выброска десанта шла полным ходом.

Капитан задумчиво подергал ухом, поизучал схему, но все же решился отвлечь подчиненного:

— А теперь все же объясни — почему ты на нее напустился?

Вместо ответа Зяблик махнул лапой и на мнемосхеме появился длинный листинг анализа. Кэп внимательно его просмотрел... потом просмотрел еще внимательней... потом плюнул на необходимость имиджа всеведения и затребовал от ИИ расшифровку. По мере прочтения которой уши все больше начали прижиматься к голове, пока наконец не прорвало:

— Это что получается, они стреляли мимо?!

— Да, в большей части средняя девиация составляет от ста пятидесяти до трехсот метров. По одиночным целям вероятность промаха с незначительными разрушениями составляет существенную долю.

— Как такое возможно?

— Очевидно, в изначальную модель планеты были внесены намеренные искажения. Скорее всего, необходимые поправки военные должны были получать от местных источников. Но это стало невозможно, а времени на пристрелку они не тратили, чтобы не потерять внезапности. Вот и влупили в белый свет...

— Пока Азра не начала их сбивать...

— Да. Она неверно оценила боеприпас, посчитала его обычной болванкой. Бомбы действительно не слишком интеллектуальные, шли в указанную точку по прямой. и есть ли в ней цель их особо не интересовало. Но как только Азра заставляла их отклонится от точки прицеливания гравитационным импульсом...

— Они переключались на самонаведение и самостоятельный поиск цели... Оценка потерь готова?

Некоторое время все рассматривали появившуюся четырехзначную цифру. Первым нарушил тишину Зяблик:

— Я ей этого не скажу, — севшим голосом выдавил он,— просто не смогу. Пусть уж лучше продолжает считать меня сволочью...

— Она сильная. — Задумчиво сказал профессор. Остальные предпочли отмолчаться, но не тут-то было.

— Кто сильная? И почему не скажите? — поинтересовался знакомый голос, заставив капитана обернуться с недостойной поспешностью.

— Я скажу — пять суток ареста! — рявкнул он, проклиная себя за невнимательность.

Высунувшаяся до половины из уже не прикрытого решёткой вентиляционного канала Азра тут же спрыгнула вовнутрь и оглядела отводящих глаза присутствующих.

— Есть семь суток ареста! Разрешите вопрос?

И тут она замерла, сфокусировав взгляд на мнемосхеме.

— Я... Я ведь хотела как лучше... — готовый идти до конца бунтарь превратился в трясущую от ужаса девчонку.

"А получилось как всегда...". Первым среагировал профессор — подскочил и, обняв за плечи, попытался увести, нашептывая на ухо что-то успокаивающе-бессмысленное. Обежав всех беспомощным взглядом на дне которого плескалась детская обида — "как же так, почему это именно со мной?", Азра позволила себя увести, еле переставляя ноги. За открывшимся люком оказалась одна из аспиранток профессора вся из себя в растрепанных чувствах — видимо она там уже давно царапалась в запертый люк. Её-то старик мигом и взял в оборот:

— Золотце, ты очень вовремя. Вот, возьми под крылышко девочку, прихвати у меня в тубусе для карт заветную бутылочку, ну, ты знаешь, о чем я... и как следует посидите. Расскажешь ей пару случаев из собственной практики... — Проигнорировав сердитый и какой-то затравленный взгляд: — так надо, золотце...

— Капитан, прошу взглянуть... — впервые открыл рот второй вахтенный, после чего вывел на экран изображение из арсенала.

Собственно, ничего необычного там не происходило. Просто оставшиеся на борту десантники, а они тут обитали практически постоянно — рейдер для длительного пребывания подходил еще меньше стационера, матерясь, пытались привести себя в хоть какое-то боеготовое состояние — всё их оружие и скафандры болтались теперь в нескольких тысячах километров вместе с их кораблем. Индикаторы оружия и амуниции приданной группы говорили о том, что они полностью экипированы и находятся в трюме возле шлюзов ботов. Туда же, в трюм, направлялись и почти все наличные на борту гражданские.

Кэп и профессор невольно переглянулись и отправились гасить порыв масс, пока он не вылился в очередную за... засаду. "Извини, девочка" — подумал Кэп, — "но твоя ошибка, надеюсь, поможет избежать большего..."

* * *

В трюме, где сейчас собралась большая часть экипажа, не занятого на вахтах совсем, витало напряжения. Полностью экипированная команда стационера заняла места вдоль стен, "гости" наоборот перемешались с гражданскими. На вошедшем начальстве мигом скрестились сотни взглядов. "Мы ничего не в силах изменить, но и жизнь — не самая большая из возможных потерь". Кэп вышел на середину и замер — он совершенно не представлял, что еще можно сказать, все, кто был здесь, уже все для себя решили. Выручил профессор:

— Я прошу не отнимать у этого мира надежду. — Покаянно опустил уши он.

— Они не сдадутся. Это может был бы лучший выход, но они не сдадутся, — вперед выступил командир местных десантников, — а значит нет никакой надежды. Сейчас через портал подойдут подкрепления, подвезут новые боеприпасы, артилеристы сделают выводы из собственного прокола и... Нас не хватит для организации противодействия на планете, но мы можем попробовать взять штурмом корабли.

Капитан на миг прикрыл глаза, представляя себе последствия такого штурма — "это будет хорошая охота... но после нее не останется ни волчонка, ни лягушонка — одни только голые кости..."

— Это не поможет, — высунулась из толпы гражданских какая-то умненькая девочка, — если не закрыть портал, сюда просто пришлют подкрепления.

Все взгляды опять сошлись на капитане, большинство из них были искренне сочувствующими — вряд ли кто-то из присутствующих рискнул бы сейчас поменяться с ним местами. Дело в том, что порталы, хоть и имелся резервный канал управления ими у развернутой группировки, но принадлежали они фермикам. Реакцию же этих существ на такое вмешательство предугадать было крайне сложно. Достоверно было только одно — в прошлом довольно масштабные конфликты случались и по куда как меньшим поводам. Если бы хотябы было обращение от местного правительства — была такая лазейка в международном праве, но Кэп был готов рискнуть собственной карьерой и жизнью, мог взять на себя и ответственность за судьбу здесь собравшихся, но решать, возможно, судьбу миллионов он не был готов.

Впрочем, жизнь мало интересуется чужим мнением. Однако в этот раз ему повезло.

— Кхе,— раздался голос сверху,— извините, что прерываю ваш философский диспут, но со стороны руководства планеты какраз последовала настойчивая просьба закрыть портал.

— Что? — у Кэпа сегодня явно был не его день, он даже не понял, с кем разговаривает.

— По порталу со стороны планеты запущена ракета с ядерным устройством. Боевая тревога, машу вать!! Занять посты согласно расписания! Шевелите булками, черти, до взрыва двенадцать секунд. — Объявил Зяблик, и на самом деле включил сирену.

* * *

— Подготовил?

— Да. — Ответил напарник и вывел текст рапорта в левую полусферу, прямо поверх созвездия Мартовского Зайца.

Зяблику, чтобы охватить взглядом текст пришлось откинуться на спинку ложемента и тут же дернутся от боли — по неосторожности прижал прокушенное ухо. Тяжела ты доля руководителя — о любимой привычке, раздумывая — оттягивать нижнюю губу, теперь тоже придется забыть на некоторое время. Ну и как в такой ситуации вообще думать?

"Так... такого-то числа в такое-то время, со стороны планеты в створ работающего портала было запущено работоспособное устройство, высвобождающее большое количество энергии на основе вынужденного деления ядер тяжелых металлов... С целью сохранить от повреждения аппаратуру портала и... было выполнено... аварийная свертка перехода прошла без... работоспособность портала может быть восстановлена в случае..." — Зяблик не удержался от ехидной ухмылочки, и тут же поморщился от боли в лопнувших губах.

— Отлично написано, тебя ждет великое штабное будущее. Вот только — ты кому письмо адресовал? Этот клан только контролирует техническое состояние, а ситуация тут скорее для владельца.

— Так ведь Улей, портал построивший, тысяч двадцать лет как вымер!

— Ну значит пусть с этим фермики сами и разбираются. — Высунув от старания язык, Зяблик добавил к рапорту пару строк — "для возобновления работы портала необходимо принятие согласованного решения, или установления дипломатических отношений с сообществом, обосновавшимся на планете. Поскольку без этого нельзя исключить повторения агрессии по отношению к аппаратуре сети межзвездной связи".

И подмигнул подбитым глазом вытянувшейся мордочке напарника. Зяблик всегда считал, что любое знание не бывает лишним даже военному. Улей, следящий за древними порталами, не заморачивался в сложных отношениях мягкотелых, а теперь это решение будет отложено на ближайшие восемь — шестнадцать лет.

Ничего не поделаешь — общее сборище маток Ульев — далеко не частое событие, даже если теперь не требует их личного присутствия. А то бы ждали б местные открытия портала лет триста. Но и этих лет им должно хватить — иначе он в них разочаруется.

____________

Капитан Макаренко, начальник клуба и старший лейтенант СБ (по совместительству), очень хотел жить. Чувствовал ведь, что стремительный взлет карьеры (обоих) это лишь повод для судьбы, чтобы засунуть его потом в такую задницу... Но все равно рассчитывал на лучшее. И вот теперь, сразу после выхода из портала, перед внутренним взором вдруг возникло распоряжение — от одного взгляда на приоритет которого начинали шевелиться волосы на спине. И ведь ничего теперь не поделаешь — этого джина назад в бутылку не затолкаешь, да и сделать вид, что ничего не произошло, тоже не получится.

Капитан тоскливо оглядел свою каюту — в помещении, более подходящим для платяного шкафа, зацепиться взгляду было решительно не за что — и схватился за голову. А ведь казалось — всё должно быть исключительно благополучно — далекая от передовой должность (капитан не был трусом, но стремящихся подставлять свою голову под пули считал идиотами), дающая изумительные возможности по второй своей работе — и вот на тебе, из того, кто должен негласно контролировать действия других, он превращался в главное действующее лицо сам.

Рыцарь плаща и кинжала, блин, диверсант без страха и упрека. А ведь работать придется против собственных сослуживцев, ничего не сделавших ему плохого (в основной массе своей) и вполне добросовестно исполнявших свои обязанности, в том числе и по защите его драгоценной шкуры, вместе со всем остальным штабом, от желающих наделать в ней дырок. Вот им в спину и придется нанести свой удар, но не столько это терзало капитана, сколько неопределенность — суть плана, скрывавшегося под невзрачным номером, была ему неизвестна. Служба четко придерживалась принципа — "любые методы добывания информации бесполезны, если контакт не информирован". Вот только, в случае провала, никто из теперешних его сослуживцев в это не поверит, что весьма и весьма печально...

А ведь этот план, приведи он его в действие, вполне может закончиться прямо здесь и сейчас — воображение послушно нарисовало разламывающийся от внутреннего взрыва корпус транспорта на фоне равнодушных звезд, и его самого — с вывалившимся синим языком и замерзшими льдинками в открытых глазах. Скрюченные пальцы судорожно вцепились в горло, будто пытаясь задержать уходящий из легких воздух... последнее — в реале, от ужаса у капитана перехватило дыхание.

Едва оторвав пальцы от собственного горла, капитан глянул на отраженную крошечным зеркалом над не менее крошечным откидным столиком перекошенную физиономию с безумными глазами — мало кто в ней смог бы признать Пашу — балагура и весельчака, всегда знающего как поднять настроение и найти подход к самым одиозным личностям их зверинца. Капитан еще раз посмотрел на лежащие на столе собственные руки — они заметно тряслись, после чего криво усмехнулся собственному отражению и пропел неожиданно хорошим тенором — "храбрец умирает единожды, и тысячи — трус", и успокоил себя мыслью, что смерть в пустоте — вещь довольно быстрая, а вот разбирательство по факту невыполнения приказа — может и подзатянуться, несмотря на всю очевидность приговора. И ведь не побежишь к начальству — сдаваться и искать покровительства. Не поверят. Начнут проверять. А проверку пережить не получится... совсем не те спецы в ВДВ, не под то их навыки заточены...

После чего, бормоча про себя — "если не знаешь, что делать — делай, что должен", указал на полученный пакет, сказав — "выполнить!", и подтвердил действие своим личным кодом.

Теперь оставалось только откинутся на койке, пытаясь поудобнее устроиться в пристяжных ремнях, и люто жалеть о том, что зверь-зампобою заставил комендантский взвод устроить тотальный шмон и изъял все спиртное у "небоевых подразделений", не обойдя своим грозным оком и штаб. И теперь не было никакой возможности хотя бы таким рискованным в предбоевой обстановке способом отключиться от происходящего.

* * *

Прапорщик во взводе по ремонту вооружения и связи, зло сплюнул, удивляясь везучести некоторых скользких индивидов — "вывернулся-таки! А ведь три секунды всего оставалось...", и пошел выполнять поставленную задачу.

Никаких переживаний, в отличие от своего молодого начальства, не испытывал. Дожив до своих сорока трех, он давно разучился мандражировать, просто воспринимал все приходящее сверху как некие стихийные проявления. Глупо переживать о том, что пошел дождь, или град, или началось извержение вулкана — надо действовать сообразно обстановке, пытаясь при этом остаться по возможности целым и в живых, но последнее — как карта ляжет. Излишняя забота исключительно о своей шкуре вредит ее целостности как ничто другое.

Двигаясь вдоль шкафов весело подмигивающего индикаторами "мыслилища" Сергеич, а на другое обращение он реагировал неприветливо — как правило, обращение по имени отчеству предшествовало получению совершенно незаслуженной пилюли — потому как дело свое знал на "ять" и настоящих залетов не имел уже лет пятнадцать, нацелился на тестовый разъем на боку одного из шкафов. К нему он и подключил небольшой носимый пульт тестирования — военные были жутко консервативны и никаким новшествам вроде трехмерных визуальных сред или дистанционного доступа у них встретить не было никой возможности. Подождать двенадцать секунд пока пульт проходил процедуру авторизации, после чего появилось старомодное приглашение к вводу тестовых команд и произошёл следующий обмен сообщениями в текстовом режиме:

— Заглясты жигурить димножил?

— Чего? — казалось, что компьютер, будто человек, от такого обращения слегка ох... охренел.

— Живу я здесь, вот — "чаво"! Жигурьть, спрашиваю, димножил? — продолжал гнуть свое Сергеич.

— "Ну и запросы у Вас" — сказала база данных и... — ответствовал электронный мозг, после чего приглашение к вводу команд пропало. Вместе с ним должны были пропасть логи данных переговоров, как и многое другое, хотя такая возможность вроде как не была предусмотрена совершенно. Во всяком случае производитель железа и программ о таком не упоминал ни единой буквой.

Сергеич вытер пот со лба, матюгнулся, клятвенно пообещал написать рапорт, а при первой возможности самолично выдрать умников, придумывающих такие пароли, да еще со столь сложными заменами некоторых букаф на одинаково выглядящие из другой раскладки. С такими паролями можно добиваться нужного пока рак на горе не свистнет — достаточно раз ошибиться и все насмарку.

Но ему было не до переживаний — еще куча работы. И никто ее за него не сделает.

____________

Все планы сражений рассыпаются от звука первого выстрела. Этот прощальный хрустальный звон показался мне погребальными колоколами. И было с чего. Вместо ожидаемой частной карательной армии, или даже внутренних войск, явившихся для наведения конституционного порядка, из портала на нас вывалилась десантная бригада. "ВДВ — войска первого натиска" — очень мало кто понимает, что стоит за этой фразой. А на самом деле всё просто — в летящий самолет или космический корабль назад не запрыгнешь, имеющиеся в наличии транспортные средства смогут вывезти назад штаб, в лучшем случае, и немногих раненых (кому повезет). Даже при отсутствии у противника ПВО, или ее эффективном подавлении.

У штурмовиков положение чуть лучше — вертикальник сможет поднять назад на орбиту некоторое количество рядового личного состава — если бросить всё лишнее, что будет мешать паническому бегству, это конечно, если к этому моменту будет цел хотя бы один вертикальник. Потому как их задача — непосредственная поддержка огнем при штурме хорошо укрепленных районов. Завалить эту летающую крепость только собственным весом в три тысячи тонн довольно сложно, это живучая и хорошо защищенная машина, но вот нарушить герметичность — довольно просто.

Одним словом, у десанта только один путь — вперед и вниз. Нанести как можно более ошеломляющий удар, пока противник не опомнился, а потом держаться, обеспечивая развертывание основных сил. Если это удастся — с захваченных космодромов противника десант вывезут после победы. Тех, кто останется. В противном случае назад не вернется никто.

В нашем конкретном случае — это значило, что будет сразу удар и там, где пройдут эти ребята, живого не останется. Не тому их учили, не к тому готовили. Никаких ультиматумов, "принуждений к миру" и прочему — только вперед. Знать бы, кто их сюда направил... но не будем мечтать о несбыточном. Самое время объявлять воздушную тревогу — как-никак ПВО и ПКО — моя военная специальность, которую и осваивал три года параллельно с обучением гражданской специальности, это уже тут, на Прерии, переквалифицировался в связисты. Ну и объявил. Вот только никто ее не услышал. Потому как прокололся я по всем своим специальностям. Разом.

Вот такой вот из меня резидент, командующий ПКО (*противокосмическая оборона) и несостоявшийся Наполеон в одном лице. Как говорили люди намного умнее меня — "война план покажет". Показала. Всю мою несостоятельность во всей красе. И ведь ничего уже не исправишь.

Хуже некуда, когда ситуация изменилась, а выполнение старого плана продолжается. Собственно, основная причина всех катастроф, что военных, что техногенных, заключена именно в этом. Такое уже не раз было, когда, вскрывая пакеты приуроченные к "часу Х", обнаруживали там совершенно не соответствующие ситуации приказы. И выполняли ведь, потому как мало кто в суматохе может определить соответственный или нет приказ отдан, более того — за одни такие мысли как минимум положено отстранение от должности. Многое можно успеть сделать, пока управление не восстановлено и не отданы новые приказы. И делалось.

В нашем случае все усугублялось еще тем, что действия в основном выполнялись автоматически, компьютеризованной системой, все элементы которой работали по заранее составленной программе. И вмешаться в процесс, по крайней мере "пока", не было никакой возможности. Едва успев понять, кто к нам явился, сразу же наплевал на жабу и собственные убеждения что "рентгеновские лазеры с ядерной накачкой — не для внутренних разборок", да не тут-то было. Оставленный на орбите "в виду технической неисправности" контейнер лихтера оказался генератором помех. Он еще до открытия портала и ударил по атмосфере пучками летящими на скорости в десятки километров игл. Такая иголочка, как и любой метеор, оставляет за собой плазменный след, крупные метеоры и так излучают радиоволны, правда на собственных частотах в килогерцы. Но если хлестнуть образовавшийся плазменный жгут потоком заряженных частиц на релятивистских скоростях... то получится громадная генераторная лампа с очень широким диапазоном.

Дальнейшим мы были обязаны несовершенством современной связи и хорошим ее знанием недоброжелателями. Старые аналоговые станции вполне могли пробиться через шумы искусственного полярного сияния, да вот только аналоговая связь не использовалась уже более пятидесяти лет. "Цифра" же надежнее, но не когда против нее используют ее достоинства. Передача даже обычного голоса идет пакетами, каждый пакет имеет средства контроля целостности — если при передаче по радио (или другим способом) он был поврежден, то приемная сторона пошлет его номер с просьбой повторить, а если и повторный будет поврежден...

Совсем не сложно рассчитать, как часто нужно выдавать импульсы помех (чем уже импульс, тем его можно сделать мощнее и эффективней), чтобы циклы "запросов/перезапросов" стали нарастать как снежный ком. Теоритически, с некоторого момента даже внешнее воздействие можно выключать, базовые станции справятся с подавлением связи уже самостоятельно — просто за счет того, что будут орать, глуша себя сами. Вот и седел я теперь в абсолютной тишине (битые пакеты система не озвучивает), наблюдая как тараканами разбегаются в стороны спутники, по старому плану они должны были сменить орбиты, пытаясь ставить совершенно бесполезную радиопомеху — транспортники десанта рвались к поверхности, им совсем не надо было договариваться между собой, они действовали по заранее утвержденному плану. Своему плану.

Бесконечно долго наша немота длиться, конечно, не могла — у генератора запас игл совершенно не бесконечен, да и наземная связь рано или поздно одумается и перейдет на помехозащищенное кодирование. Вопрос в том, что произойдет это скорее "поздно" — с артиллерийского монитора непрерывным потоком в атмосферу сыпались управляемые бомбы, а с транспорта — пузыри десантных модулей. Когда и то и другое окажется внизу лучше быть как можно дальше от всех возможных ориентиров для бомбардировки и атаки штурмовыми группами. А узлы связи и управления у них в этом списке на самом верху.

Так что остается только оглядеть уютную подземную комнатку, забитую такой нужной и такой бесполезной теперь аппаратурой, полюбоваться еще раз на четкий ход выполнения десантной операции, да подхватив оружие и рюкзак, поскорее уносить ноги (и все остальные части тела) от этого места подальше. Благо, когда связь восстановится, рулить всем остальным я смогу из любой точки планеты, и даже с обычных визоров. Тогда и наступит возможность вмешаться в уже начавшие исполняться планы.

А пока... пока, как говорилось у одного классика — "теперь мы можем только драться".

_______________

Был еще один человек, который сегодня раздумывал об уязвимости планов, тупости исполняющей их электроники и беспомощности руководителя, облечённого властью, но неспособного повлиять на ход событий. Тяжелые мысли, из которых цензурными были одни предлоги, что неудивительно — полковник Пархомов Георгий Константинович, командир ХХ-й отдельной десантно-штурмовой бригады, был человеком военным и к политесам, по крайней мере с подчиненными и самим собой, мало склонным. Да и ситуация к излишней деликатности не располагала.

Редко кто способен сохранять невозмутимость, видя как на твоих глазах рушится дело всей жизни. Но ему удавалось сохранять каменное выражение лица. Со стороны могло показаться, что он просто любуется ходом десантной операции, вот только встречаться с ним глазами не рисковал никто из находившихся на мостике флагмана штаба дивизии.

— Майор?

— Связь восстановить не удалось. АСУ (*автоматизированная система управления) по-прежнему не принимает коды авторизации. Работаем. Доступные нам каналы связи задавлены помехами, отстроиться не получается — совокупная мощность помехи такова, что наводится на боковые лепестки антенн. Остальные корабли находятся в режиме радиомолчания и попыток связаться не предпринимают. Выполняют ранее полученные задания... — Тут начштаба поймал бешенный взгляд и предпочел закруглиться, но не удержался от вызова: — поскольку на сигналы в оптическом диапазоне не реагируют, то считаю, что ситуация с вирусом у них аналогична нашей — коды внешнего доступа сброшены и аппаратура просто отфильтровывает наши сообщения как попытку несанкционированного вмешательства. Нас слышат, но не понимают. А может, и не слышат.

— Хоть что-то можно сделать? — скрипнул зубами полковник.

— Посылать катер не имеет смысла. Без связи и наведения он будет искать корабли дольше, чем всё закончится.

— Можем послать на внешний корпус матроса в скафандре, флагами размахивать. Если нас наблюдают в оптику, такой способ передачи, пожалуй, самый надежный, — влез с идиотской шуточкой командир корабля. Как лицо, полковнику непосредственно не подчиняющееся и вообще принадлежащее к другому роду войск, он мог позволить себе многое.

Но в данном конкретном случае явно хватил через край, потому, поймав взгляд явно обещающий отправить кое-кого в космос — флагом размахивать, только без скафандра, он быстренько заткнулся и попытался спрятаться на мостике, хотя именно ему полагалось быть тут полным хозяином. Но и спрятаться не удалось — его перехватил начальник по связи и принялся бубнить свое предложение — посылать сигналы с помощью габаритных огней корабля, может найдется знаток старой, еще морской, сигнализации, или просто непонятное моргание привлечет внимание...

Полковник отвернулся от прячущихся от начальственного взора штабных и крепко сжал челюсти, дабы матерные мысли из головы не выскочили наружу самостоятельно. Но облегчения это принесло мало — вместо сбившихся в кучки штабных перед глазами оказалась громадная проекция, на которой во всех подробностях отображалось творящееся безобразие. Хотелось закрыть глаза, или пристрелить кого-нибудь, чтобы отвлечься.

А ведь начиналось все очень неплохо.

Когда Корпорация решила "взять шефство" и за собственные средства организовать совершенно новую бригаду, насытив ее самой современной техникой, и вышла с предложением наверх — это изначально показалось чем-то невероятным. Толстосумы думали только о своем кошельке, а для решения мелких вопросов у них были свои частные армии и наемники, для совсем уж неблаговидных дел. Смысла вкладываться в то, что не будет им полностью подконтрольно, хозяева страны обычно не видели. Какие подковерные маневры привели именно к такому решению, полковник не знал. Но догадывался.

И от этих догадок сердце замирало.

Он совсем не был ангелом. И праведником тоже не был, но и спокойно видеть, как в твоем доме распоряжаются международные корпорации, беззастенчиво не только грабя богатства, но и навязывая собственную волю даже в части, что нужно учить и слушать... Чтобы на это смотреть спокойно нужно действительно быть праведником, а праведником, как уже раньше говорилось, он не был. И вот теперь, отечественный бизнес видимо нажрался-таки до нужного состояния, чтобы потерять от этого удовольствие и понять — что несмотря на все их миллионы и могущество в конкретной стране, за бугром их считали и продолжают считать "русишь швайнен". Свинью никто не пустит на порог дома, ее место в хлеву. И под ножом.

Они пока еще были полезны, как проводники нужного влияния. С ними даже делились доходами, им улыбались при встрече, но с дальнейшей интеграцией в "посткризисную мировую экономику" потребность в них все более отпадала. И место "царь и повелитель всея..." (нефти, газа, леса, чистой байкальской воды, или лимитов на выбросы — нужное вписать), которое заваевали отцы-деды, потом и кровью миллионов своих соотечественников, скорее всего не перейдет их детям. Выученные и выросшие в зарубежье, они все равно не станут там даже принятыми, и их удел — наемные управленцы на высших постах в бывших семейных империях.

Вот тогда о Родине и вспомнили. В том числе и о ее защитниках. Полковник прекрасно понимал, где бывает бесплатный сыр, но наметившаяся смычка крупного капитала с еще не атрофировавшейся частью генералитета им только приветствовалась. Пусть дадут хотя бы вздохнуть обескровленной безденежьем и превращенной в потешное войско армии, а там посмотрим. Уже была страна, в которой кошелек считал себя головой и думал, что сможет управлять кованным сапогом. И неплохо там все вышло, пока головка от успехов не закружилась...

Пусть только вложат в умелые руки силу, а там еще посмотрим, в чьих руках после этого будет власть. Но пока в тандеме было все замечательно, старые связи не подвели, и для новых партнеров его кандидатура тоже оказалась приемлемой, а потом полковник с удивлением обнаружил, с какой скоростью могут решаться вопросы, если к тому есть и воля и деньги. Причем удивительно — но денег уходило меньше на порядки, если сравнивать с обычным военным бюджетом. Отлаженный гражданский аппарат решал вопросы обеспечения и кадрового подбора быстрее и дешевле чем раздутый военный штат.

Так что полковник стряхнул с себя пару десятков лет и тоже взялся за дело с энергией, удивившей всех окружающих. Он конечно видел, что за контингент подбирают ему гражданские психологи-рекрутеры, но и тут он был с ними неявно согласен — солдату излишние моральные ценности не нужны, при некоторых способах ведения войн — это прямой путь к нервным срывам. Солдату лишний ум тоже мешает, главное — служебное рвение, вера в собственную силу и поддержку товарищей, а уж удержать их в узде подчинения приказам — должна дисциплина. Благо, никаких проблем и ограничений в части поощрений и наказаний руководство тоже не испытывало.

Два года прошли как непрерывная череда успехов и свершений, все чувствовали отношение и не отбывали работу, а работали. Наниматели не скупились на подготовку — столько прыжков, в том числе и орбитальных, у полковника не было за все предыдущие года службы. Постепенно, через пот и усталость приходило понимание, они — лучшие. Даже гвардия уступала вчерашним щенкам. И это простое понимание сплачивало сильнее, чем особые привилегии в контрактах. Самоуважение заставляло людей работать с еще большей отдачей и то, что офицеры, в том числе и старшие, не просиживали штанов по кабинетам, а участвовали во всех тренировках, играло не последнюю роль. Это было скорее следствием того, что всю бюрократическую рутину с офицеров сняли гражданские помощники, и командование смогло уделять время своим боевым обязанностям, но солдаты и младший комсостав в такие тонкости редко вдается.

Оставалось только одно — повязать всех кровью. Окончательно сплотить всех в единый механизм реальными победами над настоящим врагом. Дать подрастающим волчатам понимание их места в мире и вкус настоящей добычи. И беспорядки на одной из планет, которую Компания считала давно уже "своей", пришлись как нельзя кстати.

Полковник не был наивен, он понимал, что желание отделиться есть везде и всегда, но вот чтобы перейти от слов к делу нужны и деньги и подготовленные люди. И что и то и другое сошлось на Прерии очень уж удачно к завершению срока первоначальной подготовки. Все это он понимал, но и одобрял одновременно. Даже если все это — есть прямая провокация Компании, то все равно давить ростки сепаратизма нужно как можно ранее. Слишком легко порой ситуация выходит из-под контроля, бунтовщики беспринципны изначально и жадны, как все люди. Они берут деньги у Кампании и тут же лезут в карман к их конкурентам обещая тем золотые горы после победы. При этом не забывают старательно резаться между собой за самые сладкие куски.

Глазом моргнуть не успеваешь, как на цветущей планете не остается мирных жителей, кроме тех, которые, одичав, прячутся по лесам и пещерам, а на руинах бьются между собой наемные армии разных компаний. А потом до государства, которое до этого закрывало себе глаза взятками на "внутрирыночную конкурентную борьбу", вдруг доходит, что конфликт давно не внутренний — среди участников есть "импортные" политические интересы, а не только экономика. И скоро можно остаться без куска национального достоинства.

И разгребать образовавшуюся кровавую кашу посылают армию.

И это притом, что противник порой лучше экипирован и куда как меньше заморачивается соблюдением "законов войны", а ты даже пойманного на горячем мерзавца не можешь прислонить к стенке. Просто потому, что шагу некуда ступить от демократической прессы, которую очень интересует — как соблюдаются права всякой мрази, соблюдение прав всех остальных их волнует меньше, у них ведь денег гораздо меньше. Разве что ради щекотания нерв обывателя картинками зверств — могут пошевелиться. И если начнешь поступать по совести — преступником станешь уже ты, в лучшем случае выпрут на пенсию, облив ушатом помоев на прощанье.

Поэтому — нафиг. Паровозы надо давить, пока они еще чайники. И не придётся платить за выполнение задачи кровью — только потому, что по-другому заграница не поймет. Здесь пока что наша страна, и пусть так остается и дальше, а тот, кто не понимает, что помимо его личных желаний есть еще и интересы государства — пусть пеняет на себя.

Но кроме расчета существует еще и военное счастье, а оно переменчиво.

Планирование, а особенно планирование военное, было уже давно автоматизировано. Если на уровне отделения, или даже взвода, человек еще более-менее справлялся с управлением боем и планированием операций, то на уровне батальона набиралось слишком много требующих учета факторов, которые обычный человек просто не в состоянии даже знать — от среднесуточной температуры, до времени интенсивного размножения клеща. И не стоит считать такие подробности "маловажными" — попробуйте осуществить марш, хотя бы батальона, если за ночь мошкара сожрала все колеса и прочую резину, только потому, что перед выходом забыли выполнить обработку инсектицидом.

Так что в современном мире планы военных действий составляются заранее, причем разом на все случаи жизни, а потом компьютер просто отбрасывает всё, что не ведет к успеху, исходя из имеющихся данных, и предлагает командующему выбрать — по какой стратегии развивать дальнейшие действия. Само планирование тоже упростилось — человек только задет цели, которые нужно достичь на каждом этапе, а всю рутину подготовки громадного вороха распоряжений берет на себя компьютер. Все сказанное — это не откровение свыше, и не удивительный скачек военной мысли, как и не избавление от рутины или превращение человека в получающего приказы от компьютера робота — всего лишь развитие возникшей более трех веков назад идеи "штаба". Уже тогда одного главнокомандующего перестало хватать на все случаи жизни, и понадобилась структура из экспертов в своем деле, позволяющая снять с него рутину планирования и корректировки бездны планов. В двадцать первом веке уже этим экспертам понадобилась помощь — человек перестал справляться с ростом объемов планирования даже в рамках узкой специализации.

В качестве стратегии развития конфликта на Прерии была избрана двухэтапная схема. В самом начале одним мощным ударом уничтожаются две самые крупные вооруженные группировки. Степень интенсивности конфликта и применения силы — высокие. Заодно захватывается самый крупный населенный пункт, а потери мирного населения списываются на последствия небольшой гражданской войны, а не на бомбардировку и уличные бои. Имея за собой городскую инфраструктуру и господство в воздухе, можно немного обождать, пока просьбы о помощи "разобраться с лесными бандитами", а большая часть местных не удержится от желания отомстить, или от желания поживиться в смутное время. При оказании помощи охране корпорации, при проводке колон — непременно начнет литься кровь. Тогда постепенно начинает выполняться зачистка многочисленных мелких поселений — не спеша, концентрируя избыточные силы и применяя, в случае необходимости, авиацию и удары с орбиты. Всё, чтобы избежать лишних потерь, потому как ожесточение с обеих сторон будет нарастать. К концу этого о всякой рефлексии исполнители забудут, и в распоряжении военных окажется костяк, на который останется только нарастить мясо пополнений. И можно будет переходить к более значимым действиям.

А в итоге — на планете нет местного населения, большая часть его отбывает сроки за мятеж в трудовых лагерях Компании, остальные — пребывают в фильтрационных лагерях для иждивенцев. Мы не настолько жестоки, чтобы выгнать их на съедение — на Прерии, в ее биосфере, человек не может существовать вне защитных периметров городов. Через полгода можно проводить свободные выборы (среди персонала Компании, заключенные и неспособные себя обеспечивать по закону права голоса не имеют), и рапортовать об успешном торжестве Законности и Порядка. Не самая чистая с точки зрения морали, но по сравнению с традиционной кровавой баней и не самый плохой вариант.

Вот только в ситуацию вмешалась неведомая сила. Или судьба решила поквитаться разом за все удачи двух прошедших лет. Едва бригада вышла из створа на дистанцию первого удара, как взбесился центральный компьютер — сбросив все коды доступа, он запустил на выполнение оба этапа. Разом.

Причем произошло это уже после отделения вертикальника со штабом от носителя, и того, как местные спутники связи, вместо смиренного перехода под управление военных, включили глушилки на полную и начали играть в прятки с системой ПКО кораблей. То есть главнокомандующий оказался совершенно неспособным влиять на ход сражения. Судьба нашла самое уязвимое место для своего удара.

Получив распоряжения, компьютеры кораблей принялись "балансировать", пытаясь уложить громадье планов на полгода непрерывных боевых действий — в имеющиеся силы и средства, а главное — время. В итоге артилерийский полк расстреливал невосполнимый запас дорогущих планетарных бомб по каким-то халупам. Игрушки стоимостью в самолет и способные отправить на дно авианосец, или збить космический корабль, расходовались на две три саманных хижины. Но не это было самое грустное — воздушно-десантный полк, который должен был играть роль неприкасаемого резерва, как и две трети десантно-штурмового полка, усиленные самоходками артиллеристов, теперь тоже отправились вниз. На выполнение никому не нужных в это время приказов.

И если штурмовики ушли более-менее компактно, то десантников умные машины размазали ровным слоем по всей территории планеты — да еще выдав каждому отделению по пять-десять хуторков для зачистки. И ничего с эти не поделаешь.

Подумав последнюю мысль, полковник наконец успокоился — ничего не поделаешь, и путь военного отнюдь не усыпан розами. Скорее "лепестками".

Конечно, хотелось выиграть эту компанию. Именно выиграть, без обычной неразберихи и бардака, но вышло, как вышло. Он планировал постепенно окунуть всех в суть войны, что ж — это выйдет быстро и без его участия. Каждому отделению досталось по несколько точек — если первые они смогут взять сходу, то в остальных население начнет стрелять в спину или разбегаться. Будут потери, но те, кто пройдет через это горнило, уже не будут задумываться перед выполнением приказа. Все, кто неуспел избавиться от излишне романтических представлений — останутся там, но небесполезными жертвами, а укрепив решительность и боевой дух остальных. Желание мстить за пролитую кровь — это тоже много стоит, возможно, что и понесенных потерь. А дальше, как говорится — "сила солому ломит". Некому им тут противостоять, пока некому. Придет второй эшелон с пополнением и боеприпасами, а также всем необходимым, чтобы крепко зацепиться на планете. А орбитальные платформы артиллеристы уже сбросили, как только удастся выбить дурь из компов, свяжут их в единую сеть и любой желающий попасть на планету или улететь с нее будет вынужден вежливо просить о разрешении. Так что неоткуда будет взяться не то что армии конкурентов, но и даже их диверсантам не проскользнуть. Как говорят шахматисты, их "сбили с книги", что ж будем импровизировать, благо силы для этого есть. Через пятнадцать минут вертикальник сядет на космодром и единственный город окажется захвачен. Дольше должно уже все обойтись без сюрпризов.

Планета, считай, уже наша.

___________________

Нам опять уходить...

"Фамилия, имя, отчество, индивидуальный номер..." — человек что-то негромко бубнит в ответ, положив ладонь на экран сканера. Он спиной ко мне поэтому, в отличие от спрашивающего, сидящего на борту грузовика, мне его не только не слышно, но и не видно за спинами стоящих впереди этой страной очереди. На редкость крепкие ребята — а меня-то куда черти понесли? Только опозорюсь. "Профессия?" — опять бубнеж в ответ, человек на борту хмыкает и передает вниз несколько предметов, и очередь сокращается на одного человека — определивший свою ближайшую судьбу отходит в сторону.

"Фамилия, имя, отчество, индивидуальный номер..." — а ведь было предчувствие, было. И вполне существовала возможность выбрать себе другую судьбу. Вряд ли она оказалась бы лучше, но все же другую. Впрочем, и сейчас никто не мешает спокойно выйти из очереди и отойти в сторонку.

Цифры, цифры... Вся моя жизнь проходит среди них, но они намного более правдивы, чем слова, и способны ответить на очень многие вопросы, надо только уметь спрашивать. А еще — слушать ответы. Например, приток продовольствия в город вроде как действительно стал меньше, и меньше настолько, что впору действительно кричать о надвигающемся голоде, но если наложить на это простой факт, что количество вызовов той же "неотложки" уменьшилось втрое... То придется признать, что либо все в массовом порядке пьют живую воду и запивают амброзией, или количество населения резко уменьшилось, и даже поступающую еду мы съесть неспособны. Возросшее энергопотребление портовых рефрижераторов говорит именно об этом. Исчезновение многих знакомых лиц, что называется "примелькавшихся" за последние годы, это только подтверждает — город стремятся покинуть все, кто имеет хоть каких-то родственников в местной глубинке, или профессию, востребованную там.

А вот от данных местного медцентра просто пробирает дрожь — количество занятых коек там сокращается просто катастрофически, а вот закупки выросли, да и номенклатура изменилась так, что впору рвануть и самому в глушь. Да вот только кому я там нужен?

Вывод федеральных формирований из города ошарашил, все только радовались — самому тупому было понятно, что даже весящее на стене ружье должно выстрелить, а уж когда эти ружья в руках совсем не дружески настроенных друг к другу людей и говорить нечего. Так что "учения" все только приветствовали. А я считал — сколько нужно всего, чтобы перебросить несколько тысяч человек на пару десятков километров. Цифры выходили просто нереальные, и самое главное — по времени. На подготовку такого марша надо потратить несколько недель планирования подготовленного штаба. Или действовать под страхом немедленного уничтожения. Никакие это не учения, а простое паническое бегство. Пусть и хорошо организованное.

"Фамилия, имя, отчество... ИНН, профессия", — негромко бубнят впереди, и приходится выпасть из воспоминаний на мгновенье и сделать пару шагов вперед. И без того недлинная очередь сократилась и стоящий впереди недоуменно оглядывается.

Так что, когда оставшиеся полноправными хозяевами города "ассамблейцы" пошли по дворам, я не удивился. А вот цель их удивила несказанно — они не сгоняли всех под лозунгом "потом разберемся", и даже не проводили точечное изъятие неблагонадёжных и им сочувствующих. Нет, вооружённые патрули просто звали всех посетить Белый город, да еще обещая бесплатное угощение и даже бесплатную выпивку.

Такая щедрость и настойчивость, в то же время, вызывала желание оказаться от места празднования подальше, и пара знакомых так и поступила. Возникло даже желание последовать их примеру, но я сильно сомневался в своей способности выжить на лоне природы. Остановило, впрочем, простое любопытство — к чему такие сложности? Зачем собирать людей в кучку более-менее понятно, но зачем действовать именно таким косвенным способом?

Плесецк построен как портовый город. Большая часть улиц прямые и сходятся между собой перпендикулярно. Ставь бронетранспортер на перекресток и спокойно зачищай квартал за кварталом, никто и пикнуть не сможет. Это любопытство, а также неизживный стадный инстинкт городского жителя, стремление быть со всеми, и погнал на "праздник".

Все вокруг радовались жизни и дармовщине, а я считал. Выходило, что не так уж много людей собралось погулять, и значит, темпы оттока населения были еще выше прикидок. Может, действительно ничего экстраординарного на эту ночь и не предполагалось, а просто новая власть пользовалась возможностью заставить всех сбросить прошлое напряжение и начать все с нового листа.

Под эти оптимистические мысли погас свет.

Наверное, чтобы все собравшиеся возле столов на набережной могли в полной мере полюбоваться зрелищем. Хотя задним умом становится понятно, что энергостанция была уничтожена в первую очередь и, на время пока Белый город переходил на автономное питание, погасло уличное освещение. Обычное же электроснабжение не прерывалась, и под льющуюся негромкую музыку от неба до земли вставали столбы света, чтобы вспухнуть стремительно растущими белыми куполами в месте касания поверхности. Никаких огненных грибов, которые любят показывать в фильмах, не было, или их невидно ночью? Просто стремительно расширяющиеся полусферы, пронизанные светом, и низкий гул и вибрация поверхности. Обычно такая надежная земная твердь — в эти мгновения превратилась в некое подобия болотной ряски — вроде бы и держит, но четко понимаешь, что от бездны тебя практически ничего не отделяет.

Нам сильно повезло, что на набережной было все же мало людей. Отдельные группки растерянных и ошарашенных происходящим не сливались в единое людское море, и даже отчаянные вопли потерявших в темноте родных не смогли заразить окружающих паникой. Повезло, случись всем слиться в не рассуждающую мятущуюся толпу, которая так легко растаптывает упавших, и потери оказались бы громадными. Но, несмотря на творящийся ужас, продолжала звучать музыка, а рядом оставались многочисленные освещенные кафешки.

А потом включилось освещение и растерянные люди недоуменно переглядывались, пытаясь убедить себя, что всё это им привиделось с пьяных глаз, однако зарево, начинающее подниматься над портом, было видимо уже и при свете фонарей, не оставляя никаких иллюзий.

И все пошли. Наверное, были какие-то команды, но я их не слышал. Просто вся людская масса пришла в движение, уплывая в сторону площади возле ратуши. Шли молча, потрясенные увиденным и пытаясь прийти в себя, только "потеряшки" своими воплями нарушали тишину, да шарканье ног. Такое ощущение нереальности происходящего бывает порой в ночных кошмарах, как и жгучее желание проснуться.

На входе на площадь стояла какая-то броня, все обтекали ее, явно не замечая, а мне она сильно не понравилась — слишком легко могла развернуться, перегородив выход. Попробовал вернуться, но противиться людскому потоку было невозможно, потому просто попробовал отойти в сторону, в предполагаемую мертвую зону этого монстра. И кажется вовремя — организаторы этого схождения явно упустили время, дожидаясь пока подойдут последние, подгоняемые на площадь патрулями, разрозненные группки на небольшой площади таки слились в людское море, которое с каждой секундой начинало волноваться все больше и больше, сначала тихие разговоры становились все громче, каждый, очнувшись, спешил познакомить окружающих со своим мнением, и тут-то там начинали проскакивать истерические нотки.

Так что, когда кряжистый мужичек с заметными залысинами полез на стоявший на противоположной стороне бронетранспортер, на него уже никто не обращал внимания — все пытались перекричать всех и до всплеска паники в замкнутом пространстве площади, а патрули надежно запечатали все выходы, оставалось очень недолго. Но и церемониться с нами никто не собирался. Мужичок взмахнул рукой, и торчащий из башни ствол гауссовой пушки ожил, прочертив воздух над головами струями раскаленных от трения об воздух шариков.

Все невольно втянули головы, над площадью разнеслось усиленное динамиками: — "ЛЕЖАТЬ!!", и ствол неспешно пошел назад, посылая новую струю уже гораздо ниже — где-то на уровне пояса. Не удивительно, что у всех разом подкосились колени, и остальное пришлось смотреть уже с земли. Когда прямо над тобой проносится смерть, чтобы погаснуть в стенах ближайших домов, тут не до рассуждения о гражданских свободах.

Мужичок, тем временем, поспешил воспользоваться образовавшейся паузой:

— Вот, значится, и отлично... — заявил он, размахивая здоровенным кулаком в подтверждение своих слов. — Так вам слушать будет даже, значится, удобнее. Вы тока какую дуру, что вскочить захочет, значится, придерживайте... А то дура она одна, а пострадать могут все ее соседи.

Слегка повернувшаяся башня придала немалой весомости его словам, а сопроводивший это действия негромкий взвизг сервоприводов громом пронесся над площадью — настолько стало тихо. Кажется, никто и не дышал. Оратор, оценив всеобщее внимание, одобрительно кивнул и продолжил.

— Значится, я говорить красиво не умею, потому скажу прямо. Только что на планету для подавления массовых беспорядков прибыли наемные войска Корпорации...

"Не может быть... Тут ведь не было никаких беспорядков..." — впрочем когда и кому это мешало? В газетах потом напишут именно так...

— Начали они, как вы видели, с массированного орбитального удара. Что, значится, говорит о том, что никто из здесь присутствующих им, значится, не нужен. Нас вообще, значится, нет, или, по крайней мере, все уже вне закона.

Простые и понятные слова тяжелыми металлическими шарами падали внутрь черепа, порождая гулкое эхо, в пустой голове гуляла только одна мысль:-"Они знали!", и мужичек не замедлил подтвердить эту догадку.

— Это, значится, была политинформация. Теперь о делах наших скорбных — не стоит рвать волосы на жопе и считать, что все погибло. Пусть и очень скоро сюда явятся войска для окончательной зачистки, просто так сдохнуть вам никто не даст. Сейчас подниметесь и получите с собой немного еды и пинок, в какую сторону надо бежать, чтобы сохранить свою шкуру в целостности.

Взгляд оратора стал суровым, хотя увидеть это достоверно не было никакой возможности, а кулак отрубил нечто в воздухе весьма решительно:

— А еще, больше не советую некоторым считать, что раз власти над ними нет, так и творить можно, что угодно. Желающие жить по праву сильного закончат эту жизнь очень быстро, у ближайшей стенки. Это я вам гарантирую. Касается чего угодно — от желания покопаться в развалинах, до отобранной спички.

На краю площади возникло какое-то шевеление, видимо соседи не дали кому-то вскочить, над толпой пронеслось отчаянное: — "Мама!!", сменившееся приглушенными рыданиями. Фигура на броневике горестно покачала головой:

— Я понимаю, в разрушенных кварталах у многих остались родные... Может, они даже сейчас еще живы, хотя это вряд ли.

"Тут он прав..." — стоило закрыть глаза, как перед ними мигом встали издевательские цифры: обычная болванка врезающаяся в поверхность почти на второй космической скорости, а для снижения трения об атмосферу у снаряда есть специальная форма и специальное "скользкое" керамическое покрытие, несет энергию намного большую, чем любая взрывчатка той же массы. Килограмм любого металла на скорости в десять километров в секунду в момент попадания выделяет энергию, равную двенадцати килограмм тротила.

Но это еще не всё, очень многие считают, что чистые металлы неспособны взорваться и в принципе это верно — при обычных давлениях и температурах. Но эти барьеры могут быть легко обойдены, например, за счет увеличения поверхности реакции — обычно и известное всем железо способно не только гореть, если его измельчить до частиц в несколько микронов. Название "пирофорное железо" говорит само за себя, оно же в контакте с водой способно и вовсе взорваться. Количество же энергии в килограмме вызовет зависть у любой обычной взрывчатки — в том же килограмме железа ее — до пяти килограмм тротила. Это у простого железа, не говоря уже об алюминии, из сплава которого, собственно, и сделаны корпуса планетарных бомб — его теплота сгорания равняется пятнадцати килограммам тротила и превышает даже кинетическую энергию.

Собственно, именно поэтому так ценился и ценится уран — в качестве начинки бронебойных снарядов. Сравнимый по твердости со сталью, превышающий ее больше, чем вдвое по плотности он, после пробития брони, превращается в порошок, сгорающий с немалым эффектом для неудачников. Но при космических скоростях столкновения, такой способностью обладает уже любое твердое тело. Этот эффект мгновенного разрушения твердого тела, минуя стадию плавления и кипения, имеет собственное название — "реологический взрыв".

Электронное облако внутри кристаллической решетки как бы "проскальзывает" в момент столкновения, а сама решетка разрывается кулоновским расталкиванием положительно заряженных ядер, которое враз перестало компенсироваться электронами. Твердое тело мгновенно переходит в газообразное состояние, разлетающиеся потоки мало того, что порождают мощную ударную волну, так еще и активно поглощают из воздуха кислород и вообще активно взаимодействуют с любыми окислителями. Что многократно увеличивает объем зоны реакции и ее температуру до нескольких тысяч градусов. Но и этого мало — расширение продуктов из эпицентра сменяется сжатием. Отрицательная волна давления легко затекает за препятствия и в укрытия, добивая тех, кто мог бы уцелеть там.

— ... но позволить остаться в городе мы можем только тем, кто согласен взять в руки оружие. — Приводит меня в чувство усиленный динамиками голос оратора. — Тогда у вас будет время выяснить судьбу близких. До того момента, как сюда прибудет десант. — Фигура опять качает головой.

— Не думаю, что они задержатся. Значится, с первыми лучами солнца надо ждать гостей... И скажу прямо — шансов у тех, кто, значится, будет прикрывать отход и эвакуацию, считай что никаких. Потому все же рекомендую не геройствовать, а сбиваться человек по десять и организованно драпать. Желающие быть полезными могут, значится, проявить себя и там — женщинам и прочим тоже понадобится защита.

Человек еще раз покрутил головой из стороны в сторону, будто ему мешал воротник и со словами:

— Вот, значится, все сказал. Сейчас поднимаемся и топаем вдоль по набережной — паек, значится, получать. Не толпиться. Желающие повоевать тоже получают еду, а потом принимают влево — там будут машины для записи добровольцев. — Оратор спрыгнул вниз, разом став невидимым.

Потом было не слишком долгое стояние в очереди по исходу которого мне в руки сунули кулек с двумя полуторалитровыми бутылками воды и чем-то в вакуумной упаковке, наверное, трехдневным запасом жиров и белков. Потому как углеводы присутствовали в виде буханки хлеба и килограммовой пачки неопределяемой на ощупь крупы, толи гречка, толи пшенка, но скорее всего — перловка.

Некоторое время просто постоял в сторонке, наблюдая, как мимо течет поток перепуганных женщин, местами и с детьми, и угрюмых мужчин. Повспоминал сорок лет не слишком толково прожитой жизни, а как по-другому, если ничего толком после и не останется. Посмотрел на формирование групп эвакуации — из десятка перепуганных людей вытаскивали пару мужиков покрепче, вручали им две пачки соли, котелок, туристический топорик с ножом в рукояти, компас и карту. Потом всех требовали назваться, предупреждали новоявленных вожаков, что за каждого они отвечают головой, а остальных — что надо держаться всем вместе, заставляли все, что есть электронного, вплоть до часов и украшений, завернуть в фольгу и отправляли дальше на север.

Прикинул скорость перемещения такой колонны и оставшееся до рассвета время, да и встал в конец короткой очереди желающих повоевать — не хочется, знаете ли, умереть уставшим, да и не факт что живые не будут завидовать мертвым.

"Фамилия, имя, отчество..." — бубнит усталый голос. Поднимаю взгляд — оп-па, маячившая впереди спина за время моей задумчивости уже успела отойти в сторону сжимая в лапе какое-то орудие смертоубийства, а на меня с борта машины смотрит выдающий — в его взгляде нет даже раздражения, только усталость.

Два торопливых шага вперед: — "Пархомов Игорь Федорович КР-567-33-15"— и, не дожидаясь вопроса о профессии — "бухгалтер-аудитор". После чего взгляд сам уткнулся в землю, вот уж не думал, что мне придеться стыдиться того, чем раньше гордился. Пауза затягивается и меня начинают терзать смутные сомнения — а не выгонят ли меня вообще со столь "не боевой" профессией. Отваживаюсь даже поднять взгляд и набираюсь духом, чтобы начать оправдываться и уверять, что стрелять я умею и даже регулярно, два раза в месяц ходил с друзьями в тир, как замечаю растерянное выражение на лице выдающего.

— Бухгалтер-аудитор, значит... — задумчиво тянет он, чеша в затылке, а потом повинно разводит руками. — Извини, пушки для тебя нет... Хотя! — осененный какой-то мыслью, он опрометью кидается вглубь кузова, оттуда доносятся глухие звуки и возглас: "А то я уж не знал, кому отдать лапочку, а то все вроде грамотные, а толком ни читать, ни считать не умеют!"

Через миг передо мной появляется небольшой холм из ленточек, этот предмет смутно узнаваем по фильмам, хотя ленточки почему-то не зелено-коричневые, а серо-белые. На верх этого холма приземляется винтовка, на которую я таращусь во все глаза.

Интересно, какой музей ограбили ассамблейцы, чтобы стащить из него такой антиквариат? Это же "Выхлоп", он же даже не на пневмопатронах, а на настоящем порохе, и воспламенение не электро, а настоящее капсюльное! О чем и свидетельствует со всей очевидностью краткое руководство, которое я успеваю проглядеть, привычно запоминая все самое важное, пока мой собеседник, матерясь и гремя железом, ищет к оружию глушитель, патроны, прицел и приспособления для чистки.

А с другой стороны — чего еще надо? Дистанция боя у него оптимальная для боя в городе, шестьсот метров. Предназначенное при разработке для поражения легкобронированной техники оружие, в наше время сможет поразить пехотинца в среднем экзоскелете метров за двести-триста, если повезет. Если еще сильнее повезет — возьмет и тяжелый скаф, в упор, или метров с пятидесяти, что впрочем одно и тоже.

— Ты не сомневайся, — ладонь похлопывает по камуфляжу, — с этим и укрытия искать не надо — ложишься просто на дорогу и тебя с десяти шагов никто от кучи строительного мусора не отличит. Благо его теперь... — по лицу напротив пробегает мгновенная судорога, превращая улыбку в оскал, — столько — весь город в руинах.

И ведь действительно, ну и выдали старье, которое лет как пятьдесят своего срока на складе ждало, так, а чего еще ждать ополченцу — он дай Бог, чтобы в сторону противника пару раз выстрелить успел. Не дульнозарядный кремниевый карабин времен англо-зулусской войны дали и то хорошо. Тем более, что упавшая сверху таблица поправок для боеприпасов примиряет с действительностью — все правильно, не стоит тратить деньги на ствол, из которого может и не выстрелят, если вместо этого можно купить новые боеприпасы. Война — это экономика.

Видимо, заметив мои колебания, широкая как лопата ладонь похлопывает по прикладу "Выхлопа".

— Ты не волнуйся. Это тебе больше для самоуспокоения. Шоб голым себя не чувствовал, а это основное, — перед глазами появляется наконец прицел, и "небольшое" руководство к этому чуду, оно втрое толще всего уже полученного, один перечень возможных режимов занимает страницу — когда все это читать?

— Во, видишь парней с самоваром? — Широкая ладонь показывает вправо, где мнется с ноги на ногу четверка парней. Судя по габаритам — портовые грузчики. Понять бы еще, что за "самовар", но если присмотреться, то возле их ног видна какя-то труба — действительно на самовар похоже. Легшая поверх всей макулатуры корявая копия "Таблица поправок к ротному 102мм миномету" решает все сомнения.

— Это теперь твой расчет. Принимай под командование. Сразу назначь наблюдателя-заместителя, чтобы руководил. Ты будешь им только поправки давать и активные мины наводить. Вот визоры, таблица позывных и частот. Все понятно?

— Да.

Но едва успеваю отойти, пытаясь не растерять ничего и параллельно разобраться с визорами, хвала богам — вся выданная макулатура в них продублирована и даже больше — присутствует интерфейс к баллистическому вычислителю в прицеле, как в спину летит оклик.

— И вот еще что, бухгалтер... Ты без геройства. За потерю оружия в боевой обстановке по головке не погладят, но, в случае чего — бросайте нехрен плиту, вам без нее драпать будет гораздо проще, а точность пострадает несильно. Ты главное людей сбереги. Если уж совсем прижмет — попробуйте вынести прицел. Все понял?

Молча киваю. Черт возьми, а мне это уже нравится — первый раз слышу что люди важнее. Такое вдохновляет и подсказывает решение:

— Я тут с другом робота повышенной проходимости собирал. Это хобби такое. Он здесь, в белом городе жил, значит должен был уцелеть. Думаю мы его под перевозку приспособим — все же не на руках ствол и ящики с минами таскать...

Глаза выдающего лезут на лоб.

— Хорошо придумал. Рад, что я в тебе не ошибся, — похвала неожиданно согревает и, улыбаясь во весь рот, поворачиваюсь к своим будущим боевым товарищам. В ответ расцветают настороженные улыбки, и меня вдруг пронизывает удивительное чувство — общности и единения с совершенно незнакомыми, но уже близкими людьми.

"Ну что, ребята, давайте знакомится..."

* * *

— Гексоген бодяжишь? Люменявого порошку положить не забыл? — проскрипел над ухом потусторонний "злодейский" голос.

Рука, до того болтавшая палкой в горловине закопанной в землю бочки, слегка потянула ее вверх, как бы раздумывая — не вытянуть ли шутника вдоль хребта, но потом вернулась к равномерному помешиванию. В место радикальных действий пацан, на вид лет одиннадцати, шмыгнул веснушчатым, многократно обожжённым на солнце и облезлым носом и буркнул недовольно, старательно копируя "взрослые" интонации:

— Дурак ты, Федька, и шутки у тебя дурацкие...

В ответ второй мальчишка тряхнул огненными кудрями и, почесав в затылке, звонким голосом извинился:

— Да нее... Я серьезно! — И потрусил за ручки прозрачный хозяйственный кулек, в котором переливалась под солнцем серебристая пыль.

— Ну так бы и сказал... Это дело!— буркнул курносый и через секунду в горловину бочки струей потекло живое серебро.

— А че ты так рано прибежал, неужели закончили? — решил сменить гнев на милость облезлый.

— Ага,— кивнул Федор, — коробки с рубленой арматурой мы линзой выложили, пустыми коробками их со сторон борта обложили. А мешки с торфом взрослые таскают — "тяжелые они для вас" говорят. Да и погнали. А я сюда пошел — посмотреть, чегой-то вы, Петр Васильевич, тут все возитесь? — Рыжий опять, тряхнув кудрями, отвесил шутовской поклон, видимо не мог он долго обходится без своих хохмочек.

Упомянутый Петька его шутейство проигнорировал, а просто вскинул руку козырьком к облупленному носу. От "их" поворота дорога среди зарослей кустарника просматривалась метров на сто пятьдесят — двести, и была отмечена несколькими приткнувшимися по обочинам "брошенными" автомобилями. Колонна беженцев свернула в зеленку раньше, а конец проложенного ложного следа сейчас мальчишки и наблюдали.

Вероятная погоня должна была пойти по этим следам сюда, за поворот, и немного не дойти до осевшего на пробитые скаты трехосного грузовика, возле которого сейчас суетились человеческие фигурки, укладывая в кузов мешки с "удобрением". Собственно, это и на самом деле было удобрением, таже смесь аммиачной селитры и самого обычного торфа. Вопрос только в пропорциях.

От этой мысли Петьку невольно передернуло:

— И не страшно, больше десяти тон ведь...

— Ага, — довольно хмыкнул Федька, — и полторы тонны рубленной двадцать второй арматуры, чуть пупы не развязались пока укладывали. Зато даже танку мало не покажется — один дуршляг из него будет!

И тут, видимо, до него дошла суть опасения собеседника, но куражиться он не стал, а вместо этого задорно тряхнул головой:

— Да не! Этот ди-мамонт... дианамот... дихло... тфу, ты! Вот уж названьице! Но главное, что он не то, что сам, или там от огня, или удара не взрывается, в него можно спокойно из ружья стрелять! И даже из пушки, во! — но тут, поймав скептический взгляд, поспешил поправиться: — тока не слишком большим калибром. Его специально такой взяли — вдруг этим...

Тут Федор втянул голову в плечи, будто почувствовав приближение подзатыльника и воровато оглянулся, по близости никого из взрослых, готовых "наградить" за неположенное по возрасту словцо не наблюдалось. Но он все равно проглотил ругательство и продолжил на тон ниже:

— Чтобы если они заподозрят засаду и решат ее обстрелять, раньше времени не рвануло. А ин-и-ци-ру-щий заряд — он внизу и за наклонной броневой пластиной стоит — фиг они в него попадут!

И тут Рыжик явно вспомнил начало разговора:

— Ты мне зубы-то не заговаривай! Отвечай прямо — чего стока валандаетесь? Али гостей ждете?

— Да понимаешь какое дело... — теперь настала очередь Петра виновато чесать в затылке свободной от палки рукой, — мыло нам дали вместо порошка. Хрен его знает что там напутали... — конопатый тоже прикусил язык, но вокруг по-прежнему не было никого, и сорвавшееся словцо осталось безнаказанным.

— Э, ты погоди... — задумчиво потянул Федор, — ведь и мыло можно!

— Можно-то — можно, — чуть не плача заявил Петр, — да оно же кусками! Его же тереть надо!! Язви его душу!!

И безнадежно махнул в сторону, где парочка пацанов года на два-три постарше, шипя сквозь зубы, пытались натереть мыло на громадной терке.

— Оп-па, а я то думал — че это они далают? А вона оно как.

— Ага, — уныло ответил конопатый, — на одну бочку с грехом пополам натерли, а с остальным — хоть плачь. Помог бы, а? — в глазах Петра проскочила робкая надежда на спасение от позора. Все же просить о помощи сверстника — это легче, чем признаваться взрослому, что умудрился завалить порученное тебе настоящее дело.

— А, и помогу, — тряхнул рыжими кудрями собеседник и в глазах его замелькали огоньки, обычно служившие предвестниками очередной каверзы после которой неугомонному проказнику несколько дней приходилось спать на животе. Петр тоже заметил эти предвестники и открыл уже было рот, чтобы отказаться от столь сомнительной помощи, но Рыжика уже несло вниз по склону к цепочке брошенных автомобилей.

Помелькав между ними, он рысью побежал назад, неся в охапке красный цилиндр чуть не в четверть себя размером. При ближайшем рассмотрении непонятный предмет оказался огнетушителем. Отмахнувшись от недоуменных вопросов, Федор, со словами: "Учитесь, пока я жив", — поставил на камень нераспечатанный картонный ящик с мылом и обдал его долгой струей газа из раструба.

Камень и стенки коробки покрылись изморозью, а Рыжик, со словами: "От винта!" — сдернул с плеча свою однозарядку и всадил в бок коробки пулю шестнадцатого калибра. Тут уж посмотреть на результат сбежались все, но выходного отверстия не было, потому все недоуменно уставились на поднимающегося с земли Федора.

Тот многозначительно почесал отбитый зад, достал нож и распорол коробку вдоль, после чего все ахнули — она была наполнена крупинками, в которые пуля превратила замороженное мыло.

Рыжик гордо шмыгнул носом и важничая поинтересовался: "Дальше сами разберетесь, али повторить надо?". После чего принялся почивать на лаврах.

Буквально за пять минут остальные бочки были заправлены и оставалось только помешивать в ожидании, пока смесь разойдется.

А потом подошел сосед, объявил "благодарность за службу" и погнал мальцов в тыл, дескать — нечего им тут больше болтаться, скоро и стрелять могут начать. Попытки поканючить успехом не увенчались. Рыжий даже в запале позабыл о вежливости (и осторожности), заявив:

— Да я, дядя Игорь, быстрее всех бегаю — успею еще уйти!

На что сосед лукаво усмехнувшись ответил:

— Ну уж всяко не быстрее меня, иначе б в мой сад за яблоками еще не раз слазил, Лопоухий ты наш! — и ласково потянулся к пряжке ремня.

После чего всех спорщиков просто ветром сдуло, а Федор, действительно самый быстроногий, несся впереди всех, пламенея не только волосами, но и ушами — пострадавший орган видать обладал собственной памятью и теперь заново переживал тот неудачный налет на соседский сад.

На вершине пологого холма Петр оглянулся, чтобы полюбоваться на результаты трудов своих — внизу между поросшими кустарником и низкими деревьями холмами убегала дорога. На ней виднелись брошенные автомобили и даже грузовик, которому предстоит встретить пришлых чудовищным ударом и ливнем шрапнели, где-то справа возле поворота затерялись "их" бочки. Они должны поставить огненную стену на пути тех, кто останется жив после взрыва и побежит обратно.

"Приходите, Гости дорогие, всё к вашему визиту готово. Гость в дом — радость в дом" — прошептали побелевшие от ненависти мальчишеские губы.

* * *

— Федорович, ты бы это... подошел по скорее.

Невысокий сорокалетний крепыш оторвался от рации и раздраженно глянул на переминающегося с ноги на ногу парня. "Хотя какой он парень?" — мысленно поправил себя упомянутый Федорович, "двадцать пять лет уже и залысины на полголовы, разве что до сих пор не женатый".

От оглядывания визитер еще больше смутился, но продолжал гнуть свою линию.

— Там пополнение от смежников прибыло...

— Так вас его принять и послали! В чем дело — ерундовую работу без няньки выполнить не можете? Вояки, вашу мать! — раздражение выплеснулось и резко пропало, не найдя цели — собеседник только горестно вздохнул и махнул головой в сторону ближайшего угла, безмолвно намекая, что самому посмотреть будет проще и быстрее, чем выслушивать косноязычные объяснения.

За углом стояли три бортовых грузовика, из которых выгружали и складывали на брусчатку аляповато покрашенные зеленовато-коричневыми пятнами пластиковые чемоданы с лямками. На первый взгляд — ничего требующего срочного вмешательства. Второй взгляд впрочем искомый бардак обнаружил — большая часть личного состава сбилась в кучки и что-то активно обсуждала. На повышенных тонах и активно при этом размахивая руками.

И без того не блещущие выправкой отделения потеряли последнее сходство с воинскими подразделениями и превратились просто в толпу ошарашенных новостью мужиков. Идти к ним выяснять суть происходящего было как-то несолидно, да и борт ближайшего грузовика был ближе. Два шага и можно заглянуть под тент.

— Ой! Здрасте, дядя Паша! — поприветствовали его от туда знакомой щербатой улыбкой и писклявым голосом.

Кажется, именно это и называется "пыльным мешком из-за угла". Руки успели принять и сложить полтора десятка чемоданов в три аккуратные стопочки, а голова все никак не могла прийти в норму и поверить в произошедшее. Наконец вместо очередного ящика в руках оказался набитый рюкзак, затем в плечо уперлась узенькая ладошка, а руки легко охватили тонкую талию и сняли вниз не слишком тяжелое тело.

Глаза, все еще не веря, пробежали сверху вниз по наряженной в камуфляж щуплой фигурке — от оттопыренных ушей и курносого носа в веснушках, до обутых в тридцать пятого размера берцы ног, особенно задержавшись на торчащих из трижды подвернутых рукавов худых руках, более похожих на ветки. Уши тем временем подвергались массированной атаке:

— Ой, дядя Паша, я такая радая, Вы просто не представляете! Мы с ребятами-девчатами уже сдружились, а тут ведь привидеться расстаться. Да и вообще — шутка ли — тремя взрослыми командовать. Но я справлюсь! Просто как-то все равно не по себе. Я так рада, что вы тоже с нами, а можно я в в вашем отделении буду? Ой, наверное нельзя — вы ведь тут всеми командуете? Правда? Вот все ребята удивятся, что я Вас хорошо знаю...

— Машка, ты что тут делаешь? — ошарашенная новостями голова очевидно не нашла более глупого вопроса для озвучивания, пока глаза, все еще не веря, продолжали пялиться на невесть как тут оказавшуюся двоюродную племянницу.

— Ой! — полыхнув налившимися кровью ушами, девушка быстро оглянулась и, закусив губу, покраснела лицом так, что на нем как подсолнухи на маковом поле выделились даже самые мелкие веснушки, — Извините... Товарищ командир, разрешите стать в строй?!

И окончательно смутившись и не дожидаясь ответа, подхватила свой рюкзак, нырнула в середину некоего подобия строя, который образовали вновь прибывшие возле своих "чемоданов". Павел Федорович обвел глазами эту не слишком прямую шеренгу — никого старше четырнадцати лет в ней наблюдалось — и наконец понял, что все вокруг смотрят исключительно на него. Руки сами сорвали с пояса коробочку рации.

— Колобок, твою мать! Ты соображаешь вообще что ты делаешь?!

— Могилу... себе... копаю... А к чему интересуешься? — раздался из динамика голос перемежаемый пыхтением.

— Какую могилу? — кажется сегодня был день дурацких вопросов.

— Аааа... Это наш военрук так... часто...говорил — "солдат перед боем должен старательно окопаться — чтобы не утруждать противника рытьем могил после боя". Ты... дело... говори! — пропыхтели в ответ.

— Бл..ть!! А я что спрашиваю?! Ты, сука, кого мне прислал???

— Операторов мобильного противотанкового ракетного комплекса "Малютка". Единственного, между прочим, нашего козыря против бронетехники карателей. А ты, бл..ть чего ждал?! Чудо богатырей?! Да где я по-твоему их возьму в такие сроки, и вообще — кого можно обучить за два месяца на оператора, не привлекая при этом внимания? — Голос вдруг упал с повышенных тонов и стал очень усталым и тусклым. — Только заядлых геймеров... Сначала — обучение теории и тактике под видом прохождения новой игрушки. Потом сетевые соревнования, чтобы отобрать лучших. Потом летний лагерь, где выигравшим в качестве приза позволено самостоятельно склеить игрушки из стеклоткани и даже провести настоящие боевые стрельбы...

Далекий голос помолчал, а потом от души выматерился.

— Так что принимай, Федорович, нашу самую грозную силу под свое командование — семьдесят четыре сопляка и соплячки от двенадцати до пятнадцати и триста пусков. Потому как больше все равно ничего нет.

— Ну и сука ты, Колобок...

— Я знаю. Война все спишет. А проиграем — никто на возраст смотреть все равно не станет. Не мне тебе это объяснять. — Последовала такая долгая пауза, что показалось, будто собеседник отключился, но все же он продолжил: — Ты только вот что учти... и остальным передай. В этом возрасте детишки очень смелые, просто потому, что в смерть не верят. Так что в бою их слушаться, как господа бога, но как отстреляются — совать в подмышку и волочь в тыл. У вас именно для этого три здоровых мужика в расчете — передай, что без оператора, в любом состоянии, и прицела — им назад к своим лучше не выходить. Головой отвечают.

Опять пауза закончившаяся: "Заболтался я с тобой, а у меня через двадцать минут гости. Не копайтесь там. Отбой", — и Павел, отняв рацию от уха, встретился глазами с почти полутысячей взглядов. Пришлось, горкнув: "Смирно", — привести и себя и остальных в чувство. Действительно, надо было еще очень много чего сделать.

Война ждать не будет.

* * *

Закрывается неприметная дверь с надписью "Щитовая N67/2", пряча за собой проход в резервный командный пункт планетарной обороны. Увы, в данный момент совершенно бесполезный, мощность выведенных на низкую орбиту глушилок такова, что сейчас на планете не работают многие бытовые приборы, а не только вся связь.

Невольно хмыкнул, похоже, многим придется теперь увидеть реверс широкого проникновения в жизнь беспроводных технологий, оно конечно удобно, когда кофеварку можно включить не вставая с дивана, или просмотреть содержимое холодильника прямо с работы и прикупить нужных продуктов, но вот когда в общую сеть подключаются заодно и газовые колонки... Чтобы там не орали производители про устойчивость их устройств к хакерским атакам, но если брешь в защите вдруг обнаружится, то шуму будет много. Пару кварталов взлетевших на воздух — это действительно не тихое действие.

Чуть не споткнулся, вспомнив, что управление всем коммунальным хозяйством тоже идет в основном через воздух. Хрен с ними, со светофорами, без света сложнее, а вот если на насосных станциях операторы не догадаются сбросить давление, или то же не сделает за них автоматика, будет настоящая "бомба ЖЭК: ни воды, ни света и в говне по колено". Гидроудар в канализационных и водонапорных сетях такая штука, которая может вызывать смех только в пересказе, а вот имеющим дело с ликвидацией последствий, будет совсем не до смеха.

Унылые стенки подземного туннеля со змеящимися по ним кабелями сменяются развилкой. Кажется мне налево, к "дальней будке", в этом подземном лабиринте под космодромом КП может проработать еще не один год, оставаясь необнаруженным. Слишком велики эти технологические пространства, слишком много тут всяческой аппаратуры, которую просто так не выключишь. Собственно потому его здесь и разметили.

А ведь связь понемногу восстанавливается и значит это только одно — надо спешить. Операция по "умиротворению" вошла в новую фазу, на которой нужно управление собственными войсками. А вот тут им хрен — превращенная в громадный постановщик помех "гражданская" сеть спутников способна сильно попортить удовольствие кому угодно. Перехватить управление над ними не выйдет, а вылавливать поодиночке — занятие нервное и весьма рискованное. Но, тем не менее, надо спешить, до высадки противника на поверхность осталось мало времени. Стены отражают эхо прерывистого дыхания, все верно — стимуляторы могут заставить забыть о прожитых спокойных годах и десятках лишних килограммах (взяв в качестве платы пару лишних лет жизни, но тут не до жиру), но не отменят ни того ни другого.

Думаю, со всей этой беготней я один-два десятка кило скину, если переживу следующих два часа — спутники сообщают о сходе с орбиты "вертикальника" с десантом, и глиссада у него явно упирается в космодром. Что ж, можно себя поздравить — ближайшие тактические планы противника угаданы верно. Осталось мелочь — отыграть свою партию хотя бы на "уд" (забавно, только сейчас понял всю двусмысленность этой оценки), а дальше уж пусть другие расхлебывают эту кашу. Без меня. Сам не хочу, но — надо.

Вот, наконец, и выход и, что самое забавное — я умудрился не заблудиться. На выходе меня встречают: готовая, установленная на пусковую "Малютка", и почти отрытый окоп полного профиля с двухметровым бруствером — по-другому нельзя. Спасибо расчету, даром времени они не теряли, но я человек суеверный, потому отбираю лопатку у второго номера и принимаюсь зарываться дальше самостоятельно — не политый собственным потом окоп может и не защитить. Расчет тем временем таскает ведрами воду и льет на бруствер, все правильно, мера совсем не лишняя.

Ну вот, до прибытия гостей еще семь расчетных минут, а у нас уже все готово. Бруствер пролит и замаскирован снятым дерном, все заодно накрыто специальной тканью, поглощающей радиоволны, и сглаживающей контуры накидкой. Теперь можно начинать мандражировать.

Больше всего беспокоит непонятная возня ребят Дневного прямо в том месте, куда сейчас нацелен нос "Малютки". Что они там делали — расчет не понял, но на закладку фугаса вроде непохоже — не нужна для этого катушка диаметром за два метра, установленная на грузовик. И вообще непонятно, для чего она нужна. Еще можно поволноваться на тему, что пилоты в последний момент передумают и сядут где-нибудь в другом месте. Вертикальник в состоянии сесть где угодно, но эти зачем-то прутся на подготовленную площадку космодрома, стереотип мышления, не иначе.

Правда это я на них наговариваю, такие объекты и положено захватывать в первую очередь и максимально неповреждёнными, а противопоставить даже пушкам спускаемого аппарата практически нечего. Мало что может взять броню, а скорострельные стомиллиметровки, рассчитанные на отражение атаки перехватчиков в восьми башнях, быстро перемешают с землей кого угодно.

Вот и легок на помине, на фоне восхода появляется и стремительно снижается, целясь на посадочный стол, немалых размеров овал. Больше всего корабль похож на закрытый куполом от дождя стадион. А что — длина по наибольшей оси больше ста тридцати метров, высота с шестиэтажный дом, так что вполне похоже.

Внутри этого подарка батальон десанта с техникой и приданный для усиления артдивизион самоходок — под сто единиц техники и до тысячи человек. Все это требует немало места и имеет значительный вес. Вот тут меня и пробил пот, не потому, что в напяленном балахоне ОЗК было жарко, а в противогазе еще и нечем дышать. Нет, пот был холодным и неприятно стекал вдоль хребта. Только увидев этого монстра, становилось понятным, насколько сложно будет его завалить.

Обывателю свойственно преувеличивать мощь ядерного оружия. В реале возможности даже стратегических зарядов в мегатонну и выше дают вполне скромные зоны поражения и практически не в состоянии разрушать специально защищенные сооружения. Например, вывести из строя пусковую шахту межконтинентальной ракеты непрямым попаданием практически невозможно, просто не хватит мощности заряда.

Про заряды тактически и говорить нечего — экипаж танка может чувствовать себя в относительной безопасности уже на удалении в триста метров от эпицентра, за полкилометра — ему и вовсе ничего не грозит.

Так что теперь я терзался выбором — ядерный взрыв упакованной в боевую часть "Малютки" боеголовки вполне мог опрокинуть снижающегося монстра ударной волной, если целить по поверхности вблизи точки приземления. Так и думал сделать, пока не увидел этого парящего монстра, все же восемь двигателей, установленные на поворотных консолях, каждый тягой за триста тонн номинально и втрое больше на форсаже... Двадцатикилотонная боеголовка показалась шутихой.

Вертикальник тем временем завис в полукилометре над поверхностью и плавно пошел вниз, становясь на глазах все громаднее. Значит, надо бить в борт в том момент, когда двигатели поднимут с земли клубы пыли, ослепляя собственную оптику. Посадочный стол, он конечно чистый, но не настолько — сверхзвуковые потоки отбрасываемого воздуха легко сдуют не только грунт, им вполне по силам поднять в воздух многотонные плиты перекрытия. Не спеша беру "на три точки" будущее место посадки, мало ли, по идее консоли двигателей должны быть видны по любому, но пусть меня подстрахует автоматика.

Да уж... автоматика — с сомнением оглядываю замершую на направляющей ракету, в очередной раз поражаясь некоторым не самым широко известным вещам. Все думают, что для производства такого оружия нужны многомиллиардные инвестиции, высокие технологии и много еще красивых и грозных слов. В принципе это верно, но можно в любом сетевом музее взять чертежи ПТУРСа (*противотанковый управляемый снаряд) почти столетней давности. Для его производства хватит "мощностей" школьного кабинета труда — литой из пластмассы или клееный из стеклоткани корпус, два твердотопливных двигателя, которые способен набить любой аккуратный человек, простейшие электродвигатели на рулях, вытачиваемый на простейшем токарном станке гироскоп с механическим запуском, и стандартный трехжильный провод в катушке длиной три километра.

Видимо "Малюток" действительно собирались производить в школах, не отвлекая от белее серьезной продукции заводы, во всяком случае у нас это вполне получилось, тем более, что все относительно дорогостоящие части вроде аккумуляторов находятся не в ракете, а на месте пуска.

Чертов вертикальник повисает в воздухе на высоте четыреста, и я скрючиваюсь на дне окопа, бормоча обрывки позабытых с детства молитв — сейчас они там осматривают окрестности, не веря, что никто не собирается препятствовать высадке. Если заметят, то не поможет ни окоп, ни бруствер. Не должны, конечно — в ракете почти нет металлических деталей, да и накрыто все надежно, но удача — барышня переменчивая.

Когда же это закончится? Секунды ожидания тянутся как годы, в сапогах наверно уже хлюпает от пота, а эти все висят — могут себе позволить. Ядерные двигатели практически не потребляют топлива в пределах атмосферы. Засасываемый снаружи воздух нагревается, и даже частично ионизируется, проходя через реактор, после чего подается в сопло, где расширяясь создает подъемную силу. Очень экологически чистый двигатель, как это ни парадоксально, никакой отравы, которую сотнями тонн исторгают из себя химические двигатели, ни даже высокотемпературных струй. И радиации тоже никакой — самые долгоживущие изотопы просуществуют с десяток минут.

Надежность тоже на высоте — воздух в рабочую зону двигателя нагнетается эжекционными насосами, центральный реактор разогревает хранящуюся в баках воду и перегретый пар подается в маршевые двигатели. Помимо отсутствия в этой схеме движущихся частей присутствует дополнительный уровень безопасности — даже при катастрофе маршевые двигатели не смогут пойти в "разнос". Водяной пар дает многократный прирост реактивности реакторов, если перестать его подавать, цепная реакция заглохнет сама собой и движки не перегреются даже при отсутствии охлаждения, их конструкция такова, что без поступающего извне замедлителя они работать не могут.

Ну, наконец-то! Спустя несколько километров сожженных нервов и всего две с половиной секунды висения вертикальник начинает снижение, поднимая вокруг клубы пыли и земли. Есть пара секунд — оглянуться на обреченный город. Где-то там многокилометровой змеей уходит в сторону гор колонна беженцев, им вряд ли что грозит — ветер северный. Но сам город убежать не сможет.

Не везет Прерии со столицами — уже второй предстоит превратиться в мертвый, убивающей все живое радиацией город.

Нет, двадцатикилотонный заряд это сделать не в состоянии, как и двигатели вертикальника — их выхлоп и вовсе минимален, но вот вместе... Двигатели не в состоянии пойти "в разнос", генерируемый ими поток нейтронов для этого недостаточен, но вот что будет, если их облучить потоком нейтронов снаружи? Вариантов масса — от получения взрыва мощностью в двадцать, но уже мегатонн, до "простого" разбрасывания содержимого по окрестностям относительно ровным слоем. Все зависит от конструкции самих двигателей, которую, разумеется, не найдешь в общем доступе. Может и вовсе ничего не произойти — но это уже из области чудес.

До поверхности оставалось еще метров семьдесят, и даже тут, за полтора километра, ветер, поднятый двигателями, начал трепать маскировку, когда от земли к брюху снижающегося корабля поднялись хорошо видимые в прицеле огненные столбы. Не менее двенадцати огненных факела ударили в стороны, слегка не доставая, впрочем на фоне пылевой бури они смотрелись совсем негрозно, а потом — автоматика отключила картинку, оставив перед глазами гаснущее изображение расходящейся под днищем вертикальника огненной спирали.

Поверхность качнулась — на дне окопа, куда я рефлекторно рухнул, подумав, что Дневной мыслил аналогично и не пожалел для прибывающих ядерного фугаса, но эта мысль была ошибочной. До ушей вслед за "сейсмическим" толчком донесся звонкий удар и стон сминающегося металла, и рев маршевых двигателей вдруг сменился тишиной.

Пришлось вылезать и смотреть на результаты чужой работы. Результаты впечатляли.

На первый взгляд спускаемый аппарат был совершенно целым, вот только совсем не спешил опустить аппарели и исторгнуть из себя волну людей и техники. Что было неудивительно — второй взгляд отметил стойки амортизаторов, вылезших наружу через бронированный купол. Приняв на себя многократно превышающий штатный вес, опоры выполнили свой долг до конца, погасив часть энергии удара за счет собственной деформации. "Лапы" боковых опор загнуло вверх и теперь лежащий "на брюхе" вертикальник здорово напоминал дохлого паука.

Почесал невесть откуда взявшуюся шишку на лбу, сунул в кобуру маузер (вот уж дурацкая привычка — хвататься за оружие в поиске успокоения) и наконец, понял изумительную задумку Дневного.

Все дело в том, что внутри обычных предметов хранится порой громадное количество энергии. Килограммовый заряд пластита в метровой трубе развивает мощность в два мегаватта. Разложенные по самодельным МГД-генераторам несколько сотен килограмм взрывчатки способны превысить общую мощность всех энергостанций планеты. На полторы секунды.

Но и этого вполне достаточно, поскольку работали все эти генераторы на короткозамкнутую обмотку трансформатора — тот самый кабель, который ребята Дневного заботливо разложили на посадочном столе в виде спирали. Не слишком толстый провод такого издевательства, разумеется, вынести не мог, и испарился в первые же миллисекунды, но по образовавшемуся на его месте плазменному каналу ток вполне себе продолжал идти.

А вторичной обмоткой в данном случае оказались все контуры управления и энергопередачи внутри снижающегося корабля...

Или тут стоит говорить скорее об индукционной печи? Понятно, что никакая электроника не выдержала, когда магнитная индукция за одну секунду скакнула до величин сравнимой с внутриатомными значениями. Люди, скорее всего, не пострадали... хотя это еще вопрос — при таких значениях полей, а от магнитного поля нет защиты кроме расстояния, специальные экраны слишком тяжелы, да и защищают ими только особо ценные приборы... Так вот — при таких мощностях энергии уже достаточно для искрового пробоя воздуха, внутри несколько секунд должны бесноваться рукотворные молнии, и находиться вблизи металлических предметов настоятельно не рекомендуется — во избежание поражения током. Интересно — где на корабле можно найти место, чтобы рядом не было металла?

Но не это главное, люди-то все же должно быть не пострадали, а вот вышедшая из строя силовая электроника наверняка привела к срабатыванию защиты реакторов — у них там самая примитивная и надежная автоматика, вообще не требующая подачи внешнего сигнала. Каждый стержень аварийной защиты является одновременно поршнем, на который давит сжатый воздух. От немедленного срабатывания его удерживает магнитное поле. Стоит энергии в цепи электромагнита пропасть, что и произошло, когда внутри корабля сгорела вся электроника, как стержень встанет на место, обрывая цепную реакцию. Одна беда — одновременно с этим пропадет и тяга двигателей, и корабль упадет. Что, собственно, и произошло.

Для техники нет особой беды в падении с высоты пятидесяти метров на бетон. Даже загнутые на манер паучьих лап амортизаторы и пробитый корпус — это всего лишь небольшой недельный ремонт. А вот человеку падать с такой высоты не рекомендуется категорически, и без разницы — самостоятельно, или внутри аппарата. Потому как потроха внутри живота, и мозги внутри черепной коробки — все равно попытаются продолжить свое движение к центру земли, и ничем хорошим это не грозит. Это даже если человек надежно зафиксирован в противоперегрузочном кресле, если же, а это почти наверняка, десант собрался в трюмах, готовясь выйти наружу, то к сотрясению мозга и внутренним кровотечениям можно смело прибавлять множественные переломы — кости, они хрупкие, а экзоскелеты совсем не предназначены для прыжков с крыши двенадцатиэтажки без парашюта.

Тут уж как повезет — кто-то отделается относительно "легкими" переломами конечностей, кому-то поломанные ребра проткнут легкие, самым везучим достанутся переломы позвоночника, шеи и таза. В любом случае, Дневной молодец, оказался бы здесь — расцеловал бы подонка: у противника теперь на руках даже не тысяча с лишним безвозвратных потерь, которые он бы мог просто списать, у него в настоящий момент на руках тысяча калек. И теперь надо срочно освобождать еще один вертикальник от войск, и вместо них посылать вниз и экстренно разворачивать госпиталь. Ближайшее время ему будет явно не до нас. Снимаю шляпу, и -аккуратно убирая палец со спуска — не дай бог ненароком испортить такой замечательный ход!

И вообще, пора отсюда сматываться.

* * *

Вот только и наша рация знакомство с магнитным полем не пережила даже на таком расстоянии, пришлось навинчивать на ствол насадку для стрельбы ракетами и подманивать к себе остальной расчет.

Потом возились, снимая "спец БЧ" и упаковывая ее в тяжеленный ранец — моя самоделка имела достаточно высокий фон и для ее переноски нужен был дополнительный член расчета. Который и таскал "увесистый аргумент" в опечатанном контейнере.

Но, не смотря на всю возню, мы успели до посадки второго эшелона. Эти ребятки уселись в предгорьях северо-западнее города — к счастью, не на голову колонне беженцев, а то пришлось бы все же ставить спец-БЧ на место, но обошлось.

Со вторым посадочным модулем тоже приключилась неприятность, правда меньшего размера. Не зная, но видимо догадываясь о судьбе своего предшественника, он решил садиться в сторонке, и попал, бог знает зачем, в несколько десятков лет назад организованную ловушку. Дело в том, что на плато, выбранном им для посадки, был несколько другой состав и твердость грунта, чем указано в геологическом атласе.

Намеренная ли это была ошибка, или просто случайная, но, разумеется, нападающих об этом никто предупреждать не стал. К тому же вертикальник проявил излишнюю осторожность и садился медленно, долго провисев над одним местом и вырыв в грунте, который представлял из себя тонкий слой дерна с песком под ним, чудовищных размеров ямы.

При этом непосредственно под брюхом оказалась эдакая пирамида, которая ввела в заблуждение радиовысотомер. Про визуальное наблюдение в организованной песчаной буре говорить не стоило, и автоматика, ничтоже сумняшись, посадила корабль брюхом на вершину песочной пирамиды и лапами опор на края ямы.

После выключения двигателей эта неустойчивая конструкция некоторое время раскачивалась, устраиваясь поудобнее — внутри при этом с грохотом каталось все незакрепленное, вплоть до танков — а потом, обиженно крякнув, расселась. Десантный корабль в результате оказался закопанным в собственноручно вырытый окоп "для стрельбы с колена" — только купол над краем торчал на треть, так что пришлось выгружать технику с верхней палубы грузового трюма. Опоры погнулись, а корпус слегка "повело". Что сделало невозможным эксплуатацию данного транспортного средства за пределами атмосферы.

О чем капитан, чуть не плача, и сообщил на орбиту. Его там, впрочем, не услышали — радиоэлектронная борьба шла со всей принципиальностью и беспощадностью.

К счастью весь прибывший десант отправился на юг — прояснять ситуацию с предшественниками и брать под контроль руины города.

Ну и хорошо. Выигранное время мы употребили на то, чтобы лишить противника их главного козыря — превосходства в воздухе.

* * *

Трехосный грузовик, реквизированный для военных нужд и потому покрашенный в невообразимую коричнево-желто-зеленую пятнышку (видимо именно так какой-то художник от слова "ху"... в смысле "худо", представлял себе камуфляж) несся по бездорожью противолодочным зигзагом.

Все желающие поболтать, или делиться впечатлениями, обезъязычили еще минут двадцать назад, и теперь перемещение в пространстве происходило только под лязг зубов на особо крупных ухабах и дружный мат, когда в момент остановки всех дружной кучей валило на сложенные тут же в кузове трубы.

Эти ...трубы, под гордым артикулом "76-я холодно-катанная", и были самым что ни наесть секретным оружием, призванным лишить противника возможности наносить воздушные удары и вести авиаразведку.

Когда мне в загребущие лапы попало творение Джульетты под скромным названием "минирование неба", я не знал смеяться мне или плакать.

Красота идеи завораживала — берется обычный детский пистолетик. Это устройство снабжено видеокамерой, позволяющей делать объемные снимки и анализировать изображение. Нажимаешь на спуск, пистолет имитирует выстрел, и если "цель" совпадает с заложенным в базе оружия изображением — голосом сообщает о поражении танка или самолета.

В комплекте идет целый набор моделек всевозможной техники, есть и режим пополнения базы данных, дабы хозяин оружия не отстал от жизни и мог следить за последними изысками военной моды. Есть и демонстрационный режим, когда оружие стреляет само, если его навести на уязвимое место модели, а потом показывает заснятое видео.

Джульетта взяла да и соединила игрушку с совсем не игрушечным импульсным твердотельным лазером и аккумулятором собственной разработки. Тем самым, из-за которого это молодое дарование в первый раз попалось мне на глаза, и с тех пор непрерывно радовало своими успехами.

Поседеть можно от ее выдумки. Все бы хорошо, но для успешности применения подобного вида устройств их нужны тысячи, а не жалких четыре штуки. Остальную партию игрушек, закупленных "аборигенами", я заставил "потеряться". И совесть меня не мучила — "спички детям — не игрушка", с конспирацией у них явно не очень, еще засветят идею раньше времени. В дополнение к "реквизированному" закупил еще и от себя, но уже не целыми игрушками, а по деталям — спаять нужное мы сами сможем.

Ну а дальше все было просто. Берется старый карданный вал, нашими стараниями этот предмет теперь нигде не найти, но и изготовить его ничего не стоит и...

Вот сейчас мы и будем этим заниматься. Двое волокут на плече трубу длинной в два метра, с болтающимся под прямым углом обрезком в сорок сантиметров, еще двое тянут винтовую пешню, (вы бы видели, какие глаза были у менеджера, получившего заказ на тысячу пешней с богом забытой планеты) полутораметровую палку, трубу в полметра, бутылку с маслом. Все это бегом, после двух десятков "посадок" руки работают самостоятельно без участия головы — в земле пробурить дырку, в нее — обрезок, в обрезок ответный на кардане, и туда же палку, к палке привязать веревку, чтобы свободный конец болтался под углом в шестьдесят градусов к горизонту. Налить в ту трубу, что в земле, масла, развернуть трубу в сторону вероятного появления летательных аппаратов, прикрутить клейкой лентой, или приклеить к трубе камеру, вставить и присоединить к взрывателю стартовый патрон. Всё! Теперь бегом в кузов — и к следующей точке через полкилометра.

А труба останется ждать. Когда в зоне камеры появится летательный аппарат, система его распознает и, если он совпадет с одной из военных моделей, даст команду на поджиг набитой порохом трубочки. Истекающие газы заставят трубу вращаться в горизонтальной плоскости, а земное притяжение — падать в вертикальной, в итоге любая траектория в пределах полусферы пересечется с линией прицеливания. Процессор легко рассчитает и скорость движения и время, когда отстрел будет выполнен наиболее оптимально. Ему несложно учесть скорость полета снаряда, с учетом изменения длинны ствола и собственной скорости цели, а также посчитать оптимальные радиусы рассеивания — с учетом возможных маневров уклонения. Может даже связаться с соседними минами, чтобы скоординировать с ними свои действия. Это человек не успевает следить глазом за крутящейся как пропеллер трубой, а машине все кажется достаточно медленным. У неё голова не закружится.

Внутри трубы заложен десяток "воздушных" мин. В кавычках, потому что это обыкновенная самодельная осколочная мина. Берем совершенно обычную пластиковую бутылку на полтора литра и отрезаем донышко, в него мы будем засыпать порох. Бутылка, к слову, имеет диметр 72 миллиметра, и это совсем не случайность. В оставшееся горлышко столовой ложкой накладывается взрывчатка. Не знаете, откуда взять? В любом цветочном магазине берете мешок селитры, в промтоварах — банку солидола, автола, сойдет и обычный воск, или солярка — приблизительно два пуда взрывчатки, превосходящей по мощности тротил, у вас есть.

Заталкиваем в донышко пластид и поверх, выдавливая лишнее, вставляем литровую бутылку с предварительно насыпанными туда поражающими элементами. Лучше всего подходят строительные дюбеля, благодаря своей твердости и форме они способны пробивать броню, но вполне сойдет и простая рубленая арматура. Термически обработанная опять же подходит лучше, но вполне можно закалить и обычную, а она на порядок дешевле. Диаметр цилиндриков должен быть от десяти до двенадцати миллиметров, чем бронированней цель, тем больший нужен диаметр, но промежутки и пустоты стоит засыпать рубленой проволокой диаметром от двух до шести. Особенно это касается горлышка.

Вставленную бутылку, хоть она и сидит крепко, стоит все же зафиксировать клеем или клейкой лентой. Неизвестно ведь, в конце концов, сколько она будет ждать своего "залетного", может и дождь воды в ствол налить. Дно бутылки само сформирует "кумулятивную выемку". В горлышко вдавливается таблетка гексогена и вплотную к ней капля настоящего пластида с погруженными в него проводами электровзрывателя, схема собственно взрывателя, батарейка (самая дорогая часть!), пыж и еще один взрыватель-воспламенитель — для вышибного заряда.

Все это поставляется уже в сборе. Гексоген конечно можно получить и самому... Особенно, если есть знакомый акушер, но нитрирование в домашних условиях? — увольте, любого, кто этим занимался в количествах больше чем половина столовой ложки, легко узнать. По некомплекту конечностей. Микросхема взрывателя — самая высокотехнологичная часть, но мало кто знает, на что еще способны небольшие устройства, которые ветеринары вставляют под кожу домашним любимцам, чтобы легко было опознать пропажу, а владельцы магазинов клеют под этикетку — для контроля партионности, и чтобы посетители не уволокли, не заплатив по забывчивости. Благо эти чипы уже имеют встроенные антенны, и программаторы для них — тоже совсем не аппаратура на особом контроле, так что никаких проблем с закупкой пары сотен тысяч не возникло. Небольшая модификация при помощи аппарата контактной сварки — и у чипов появились весьма нестандартные внешние устройства.

Оперение накручивается на стандартную резьбу от горлышка. Это единственная промышленно изготовляемая часть, Впрочем дело обошлось всего лишь изготовлением форм для того же аппарата, что делает бутылки. Оперением вперед — в донышко, куда уже насыпан порох, герметизировать стык, и мина почти готова. Осталось лишь взвесить — электронные кухонные весы вполне подойдут, открыть пробку и отсыпать немного металлической мелочи, доводя вес до нужного.

После этого остается только законопатить мину в ствол — туда их помещается десять штук — и все. Поджиг вышибного заряда осуществляется по команде от баллистического процессора, в который превратился игрушечный пистолет, через стандартную магнитную антенну, тогда же задается время, через которое должен быть подорван основной заряд мины, чтобы создать оптимальный конус рассеивания. Сработает она и от удара, для этого у нее и встроенный микрофон есть. Дальность полета выходит — до трех километров, высота подъема — до двух.

Уйти от очереди из десяти таких подарков очень сложно. Особенно принимая во внимание, что стоят они через полкилометра, и по одной цели будет работать несколько таких "вертушек".

Впрочем, данное устройство годится не только для летающих, вполне можно доставить массу неприятностей и наземному транспорту, или пехоте. В этом случае устройство кладут на землю, а саму трубу поворачивают вдоль продольной оси на сорок пять градусов, так чтобы стартовый патрон не только разгонял трубу по кругу, но и поднимал ее выше, по мере сгорания пороха.

Сигналом к подрыву теперь может быть не только изображение — с земли много не увидишь — но и сигнал от микрофона, который используется в качестве сейсмического датчика, или команда от пульта управляемого минного поля, переданного по радио, ультразвуком по земле, подсветкой цели лазером — да мало ли как еще.

Думаю, на то, чтобы понять причину происходящего, нападающим понадобится около суток, потом они догадаются менять очертания своих аппаратов, а стрелялки перейдут в режим поражения любого летающего предмета. Птичек жалко, но жизнь дороже.

А теперь работать, мы ведь ставим линию поперек движения противника от гор до побережья, за десять километров от нас тянет ту же линию еще одна машина. Слишком дешевое вышло у нас "оружие победы", общие затраты на минирование меньше стоимости одного сбитого штурмовика, но есть и другой фактор — время. Всего было произведено почти пятнадцать тысяч стволов и двести тысяч мин.

Это очень много работы.

* * *

Мы успели.

Когда говорят о готовности человека отдать жизнь в бою, обычно стыдливо умалчивают о причинах такого поведения. Мне этот день запомнился тяжелым и монотонным трудом за гранью человеческой выносливости, болью в натруженных руках и спине, и четким пониманием, что все это может оказаться напрасным как из-за лишней потерянной секунды, так и совершенно независящих от тебя случайностей. Это понимание собственной незначительности и усталости неожиданно даровало полное бесстрашие, основанное на общем отупении — возможная собственная смерть воспринималась отстраненно и казалась событием не слишком важным, чуть ли не избавлением от необходимости продолжать мучения.

Но мы успели — успели поставить между собой и летающей смертью тонкую нитку "мельниц" вдруг оказавшуюся неодолимой стеной. Успели — хотя был момент когда казалось что все труды были совершенно напрасны и зашедшие со стороны моря два вертолета сейчас обрушатся на хвост уходящей колонны. Страшно даже подумать что могли натворить два "крокодила", да и взвод разведчиков в их трюмах мог легко свести на нет все усилия и потери. Все же не ополчению тягаться с профессионалами, даже если б и смогли задавить массой то крови при этом пролилось бы море.

Спасла развернутая "на всякий случай" завеса из десятка "малюток". У меня были большие сомнения в эффективности стрельбы из этих игрушек по воздушным целям, пусть и не слишком быстроходным и с применением автоматики наведения, да и расстояния между постами было чуть не два километра. Но операторы неожиданно показали класс и в четыре пуска, прорыв оказался очень удачно посреди стыков участков, завалили оба аппарата. Совершенно неожиданно экспериментальные БЧ, со стреловидными поражающими элементами, оказались очень эффективны. Видимо мы несколько переоценили степень бронирования...

Брошенные на выручку к сбитым три аппарата напоролись на "линию" и получили такой разгром, что теперь противник наверняка уверен в наличии у нас самых современных мобильных комплексов ПВО. Во всяком случае больше в нашу сторону они не летали.

Защитников руин города пришлось заставлять эвакуироваться буквально угрозами — они явно собирались стоять там насмерть до последнего патрона и человека. Пришлось наорать что своим геройством они не дают подкреплению противника выйти в район космодрома и крепко там завязнуть за оказанием помощи пострадавшим. Только после этого накал уличных боев пошел на спад, а через море потянулись всякие мелкие кораблики увозящие последних защитников столицы.

Кстати о кораблях... Беженцы как раз достигли временного лагеря, да и всем остальным надо дать хоть какое-то объяснение происходящего. Войны выигрывают не новое оружие и тактика, а люди. Им предстоит сначала победить свои сомнения...

Так что пользуюсь восстановлением связи и отдаю команду центру управления сбросить в общий канал песню — первый выстрел в информационной войне. Войне за души людей.

Надо дать понять, что то что с ними произошло уже было раньше. И далеко не им первым кажется, что мир рухнул и пути дальше нет. От того над превращенной в руины планетой зазвучали слова:

Нам опять уходить в наше Русское море

из неправой страны, что Отчизной была.

Нам опять поднимать в одиноком просторе

на грот-стеньгах несдавшиеся вымпела.

Нам опять вспоминать скалы русского Крыма,

Севастопольский рейд и Малахов курган.

Нам опять объяснять то, что необъяснимо,

и сквозь слезы глядеть в Мировой океан.

Вот когда мы поймем наших прадедов горе.

Спорить с волею Божьей и мы не могли.

Раз в три четверти века по Русскому морю

из России уходят ее корабли.

Нам опять уходить в наше Русское море

из неправой страны, что Отчизной была.

Нам опять поднимать в одиноком просторе

на грот-стеньгах несдавшиеся вымпела.

Виктор Верстаков

__________

Война не понимает нас...

Если и есть что-то в жизни постоянное, так это инструктажи. В целом — оно конечно все правильно — надо же знать, где свои, а где чужие, пароли и частоты связи, без которых тебя элементарно не пустят назад через периметр охраны. Да и для регулярно влипающей в передрягу разведки — помощь летунов и артиллерии бывает порой ой как нужна.

Вот только очень уж часто полезность получаемых сведений оказывалась весьма сомнительной. Пароли бывали просроченные, частоты менялись, а свои и чужие располагались совсем не там, где мнилось штабным, они зачастую и местонахождение собственной задницы могли определить с трудом, двумя руками сразу. Ну а куда наводили свои стволы вызванные на подмогу артиллеристы, или сбрасывали свои подарки летчики — известно только богу, и то на этот счет имеются некоторые сомнения. То, что своих порой приходится бояться больше, чем противника — уже давно вошло в плоть и кровь.

Капитан и командир разведвзвода, похоже, что "вечный" комвзвода, но это его давно уже не волновало, Савельев Василий Петрович, выплюнул окурок в перемешанную гусеницами БМД-шек грязь, и задумался о ее происхождении — сухо ведь вроде. Хотя удивляться тут было совершенно нечему — в любом полевом лагере, а теперь выходит, что и на любой планете, было или грязно, или пыльно. Пыль он любил меньше.

Но надо было все же заканчивать с перекуром и попытаться найти в разворачивающемся бардаке собственное начальство. За спешно развернутой линией обороны из нескольких стационарных автоматических огневых точек и спешно сооружённых из подручных средств капониров для несущей дежурство техники разворачивался подлинный хаос в котором в разных направлениях сновали бойцы, разгружались и устанавливались палатки, чтобы быть через пару минут свернутыми и загруженными назад, над всем этим раздавался рев переезжающей техники и перекрывающий его мат. Армейские тыловые будни, одним словом, все дружно изображали деятельность, опасливо поглядывая в сторону периметра.

Там, за линией постов и километровой простреливаемой "нейтралки" начинались безмолвные руины. Еще дальше, за несколько километров, раздавалась не слишком громкие и частые звуки стрельбы. На самом деле лагерь находился в тылу, но всеми присутствующими воспринимался чуть ли не как передовая. С другой стороны ощущение опасности не было ложным — вообще непонятно какой идиот расположил все так близко к городу. Если до вечера зачистка не будет закончена, то ночью инсургенты смогут спокойно просочиться в окрестные развалины и начать сильно портить жизнь снайперскими обстрелами. Это если хлопки разрывов мин в городе принадлежат нам, если же это минометы сепаратистов, то будет и вовсе кисло.

Сплюнув в грязь, и тем выразив свое отношение к типичному идиотизму командования, Василий все же отправился искать в творящемся бедламе штаб — дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут, но опаздывать, пусть и на никому ненужный мозготрах, это непорядок.

Штаб обнаружился, как и ожидалось, в "глазе урагана" — на небольшом островке спокойствия, внутри выстроившихся "коробочкой" БМДшек стояли два штабных кунга, связисты, и были даже развернуты две больших палатки и еще одна в виде открытого с трех сторон навеса — походная столовая, что ли? Умеют штабные устроиться — этого у них не отнимешь.

Доложившись по "вертушке" о прибытии, внутрь "коробочки" не пускала бравая охрана комендачей, получил распоряжение "ждать" указаний. Оставалось только вглядываться в таких же, вызванных на срочное совещание и теперь мающихся от безделья, или суетящихся подобно муравьям местных в попытке найти знакомые лица и получить хоть толику неофициальной информации о происходящем.

Искать, впрочем, пришлось недолго, с борта стоящей на углу брони его окликнули по имени. Понадобилось несколько секунд, чтобы признать в сидящем на люке двигателя десантнике "салагу" с соседнего факультета, слишком сильно меняет пропорции тела тяжелый скаф — из-за снятого шлема голова, на фоне массивных плечевых щитков прикрывающих приводы искусственных мышц, казалась "кукольной".

Но это там, на земле, четыре курса разницы и другая специализация были неодолимой преградой, а здесь, у черта на куличках и неизвестно вообще в какой галактике, все были "земляки". Ну а встретить выпускника родной альма-матер так и вовсе за счастье, тем более что были они в одном звании. Но от подначки Василий все же не удержался:

— Привет, царица полей с крылышками! Чет так долго с этой кучей мусора возитесь? — помнится, на такое оскорбление — сравнить элиту армии ВДВ презренной "мабутой" — курсанты реагировали бурно и сразу лезли в драку. Но тут "амбалу" явно ничего не светило — две стоящих рядом машины предоставляли прекрасные пути отхода в которые Василий в своем "разведывательном-легком" экзоскелете проскользнул бы легко, а тяжелый штурмовой скаф так же легко застрял. Да и совсем не пацаны они, и уже давно, как не странно.

Дальнейшее эту мысль только подтвердило — Виталий, память имени разумеется не сохранила, но на левом плече имелась соответствующая пластинка да и тактическая карта наконец заработала начав выдавать не только отметки "свой/чужой" но и сопроводиловку, выдавая по каждой отметке не только индекс и позывной, но и ФИО, звание и прочее. Так вот Виталий только укоризненно покачал головой и поднял зажатую в левом манипуляторе бутылку с вопросом — "Будешь?"

— Мне на выход.

— А я хлебну. — водка не спеша полилась в снарядный колпачок а потом разом переместилась в желудок. От увиденного нарушения интуиция просто забилась в истерике, крича об опасности.

— Имеешь полное издеваться. Скажу даже больше — полдня неможем взять руины, которые толком никто и не обороняет. И ... знает сколько еще провозимся. — продолжил изливать душу собеседник. Этот колпачок явно был не первым, скорее всего как и бутылка.

— Что все так хреново?

"Мне хреново? Мне хреново?! Да мне ...ц!!!" — процитировал Виталий древний анекдот и поинтересовался:

— Тебе на инструктаж скоро?

— Направляющий позовет...

— Ну тогда я тебе лучше покажу. Идем.

Капитан легко спрыгнул вниз, его слегка повело, но десант не ударил лицом в грязь и не посрамил честь их учебного заведения, и играючи восстановил равновесие — земную поверхность заметно тряхнуло от удара больше трех сотен килограмм упавших почти с двух метров. Небрежно кивнув в ответ на приветствие вытянувшегося в струнку часового, они прошли через периметр штаба и вышли на противоположную его сторону. Там, как оказалось, было свободно и от посетителей и от техники, а также организовано некое подобие учебного класса.

Инструктаж для очередной группы проводил уже знакомый майор-сапер, есть такой тип людей, безмерно увлеченных собственной профессией до потери интереса ко всему остальному. В общем-то, тип вполне безопасный, незлобный и готовый не обращать внимание на считаемые ими "формальными" заморочки, вроде чинопочитания, но и с ними надо держать ухо востро — вполне могут отправить в один конец ради проверки какой-нибудь идеи, жизнь они ценят меньше собственного любопытства.

Вновь прибывшие спокойно присоединились к слушателям, не вызвав ни малейшего неудовольствия "вещающего" на своей волне майора, у любого другого уже б поставили прилюдно в уставную позу и обиходили б со всем тщанием во имя дисциплины и субординации.

— ... данное устройство относится к типу фугасных огнеметов, последние модели которых сняты с вооружения более пятидесяти лет назад. Конкретно же такой вид, насколько мне неизвестно, не применялся никогда. Не говоря уже о столь массированном использовании для минирования дорог.

Майор сделал широкий жест в сторону стоявших в некотором отдалении довольно странных предметов — обычной бочки для ГСМ, крышки канализационного люка и некой абстрактной скульптуры. Наверно так в представлении газосварщика должна выглядеть офисная пальма, во всяком случае именно на "фикус", сваренный из обрезков труб, это походило больше всего — толстая в руку труба вместо ствола с полукруглыми вырезами в нижней части, разделялась на четыре "ветки" потолще где-то на высоте подбородка — в верхней. Каждая ветка заканчивалась "веником" из нескольких растопыренных обрезков труб в палец, сваренных на манер листа папоротника. Параллельно веткам тянулись толстые отрезки трубы, приваренные к ним в районе "веников". Все было сварено очень небрежно, без зачистки швов — изделие было явно одноразовым.

— ...инженерный боеприпас состоит из топливной емкости, это обычная бочка, которая устанавливается внутри шахты канализационного люка. Диметр бочки и диаметр люка очень неплохо друг другу соответствуют. В бочку опускается сифонная труба которая снабжается на концах сопловыми головками. — Майор ласково похлопал футуристическую "пальму". — Устанавливается такое устройство обычно на перекрестке и может вести огонь в четырех направлениях одновременно. Если в этом нет необходимости, то лишние ответвления вместо головок закрываются заглушками. В зависимости от оптимальных углов разлета смеси противником применяются трех-, пяти— и семи-сопловые головки.

Майор вытер платком лысину, неодобрительно прищурился на загалдевшую от такой новости аудиторию, но продолжил без замечаний:

— Кая я уже сказал, боеприпас устанавливается в стандартный канализационный люк, обычно на перекрестке, высота сифонной трубы может регулироваться с помощью резьбы, которая соединяет две нижние части трубы. В результате этого блок сопел огнемета располагается всегда непосредственно под крышкой люка, обрез которого не мешает осуществлять поражение живой силы и техники. Для обнаружения противника мина снабжается сейсмическими и емкостными датчиками, те, что устанавливаются в коллекторах газовой сети, часто снабжаются также оптическими датчиками на основе обычных бытовых камер наблюдения — в руках лектора появилась небольшая палочка с закреплённой на конце призмочкой — такие используются в обычных дверных глазках. Возможно срабатывание как на движущийся предмет в определенной зоне, так и на распознанный образ...

— Мы так всех своих саперов потеряли... когда подумали, что они путь технике расчистить смогут... — громким шепотом прокомментировал Виталий, отчего ближайшие слушатели на него покосились, а майор глянул неодобрительно, но решил все же ответить:

— Скорее всего, причина в другом. В конце концов, мин с оптическими датчиками не может быть много. А вот то, что прячущиеся в развалинах снайперы противника скорее всего управляют также минными полями и огнем минометов с закрытых позиций — это можно считать уже достоверной информацией... Так вот, при введении боеприпаса в действие, вначале сбрасывается крышка люка. И не просто так, обращаю ваше внимание — указка уперлась в упомянутую крышку — на нее нанесены две ленты пластичной взрывчатки, пересекающиеся в центре под прямым углом, детонатор устанавливается в этом пересечении. В результате чего крышка не просто сбрасывается, но и раскалывается на четыре равные части, в центре каждой установлен сосредоточенный заряд. Крышки тут применяются чугунные, при подрыве они дают очень много осколков.

Дав усвоить полученную информацию, лектор восторженно продолжил:

— Затем приводятся в действие пороховые метательные заряды, расположенные тут, — указка уперлась как раз в обрезки труб, параллельные "веткам" сифонной трубы, — пороховые газы, истекая из сопел, создают пониженное давление, в результате чего топливо подсасывается из топливной емкости и получает ускорение от истекающих газов, после чего выбрасывается через сопла. Дальность полета вязкой огнесмеси составляет около ста восьмидесяти метров с радиусом очага горения до шестидесяти восьмидесяти метров.

— Да это же стена огня! — не удержался кто-то из присутствующих, а Виталий, дохнув в ухо неусвоенным спиртом "прошептал": "Упаси тебя бог, разведка, попасться на прямой улочке между двумя такими ..нами. Там даже танки в расплавленном асфальте тонут".

Майор снова глянул в их сторону, и в его взгляде Василию померещилось сочувствие.

— Продолжим. Мины приводятся в действие действительно одновременно, по сигналу от оператора, или пульта управляемого минного поля, но очевидно могут действовать и самостоятельно. Снаряжаются очень разными огнесмесями, в основном промышленным топливом и маслами с загустителями, но встречается даже обычное растительное масло и тертое мыло. Есть варианты со специальными СВС (самоподдерживающийся высокотемпературный синтез) гранулами, очевидно, для поражения тяжелой техники — выделяемая ими энергия и создаваемая температура приводит даже к воспламенению титановой брони. Некоторые содержат так же добавку кислородосодержащих веществ, обычно различных селитр — в этом случае боеприпас может использоваться не только как химический, но и как фугасный заряд. Для этого на днище емкости устанавливается еще и инициирующий заряд повышенной мощности...

— Мы так свой танк для разминирования потеряли, — раздался "голос из зала", — почти двести кило тротила в брюхо — его просто наизнанку вывернуло, когда под днищем рвануло... — Тут десантник пихнул Василия в бок, и они постарались незаметно покинуть сборище, пока майор не начал воспитательную работу.

— Ну, основное ты услышал, — заявил Виталий, нервно сминая "граблями" пачку сигарет, когда они, сбежав с лекции, обосновались в курилке. Пришлось сунуть ему свою в зубы и поднести огонь, потому как в его нервном состоянии столь тонкие операции были похоже недоступны.

— Остальное и так скажу — б...ские снайперы, вместо того, чтобы стрелять и дохнуть под огнем брони, корректируют огонь минометов, а общее наше продвижение сдерживается огнем этих гребаных фугасов. Город весь в руинах, без прикрытия техники в него не сунешься, а техника горит как свечка. Если идти напрямую через дворы, то с неба на раз падет мина в сто два, и хорошо еще если не в сто двадцать... И вместо того, чтобы идти вперед, приходится думать, как донести раненых назад. Не город, а сплошная ловушка.

В бессильной злобе десантник скрипнул зубами и продолжил:

— Остается только все встречные люки из танковых пушек расстреливать, но гарантии это никакой не дает, да еще попади в него... Меня и вовсе подловили как сосунка — дом поперек улицы, из него по нам два ствола крупняка ударило и кое-чего по мелочи. Мы ясно ответили, крупняк замолчал... Ну мы на радостях в атаку и ломанулись... — в несколько затяжек выкурив сигарету до фильтра, собеседник выплюнул бычок, некоторое время помолчал, но нашел в себе силы продолжить: — У домика этого такая ажурная ограда была, вся в цветах и просвечивалась насквозь, что точно никого за ней. Так когда нам до нее метров тридцать оставалось, она взорвалась.

— Как?!

— Да очень просто! Берешь обычный дюймовый водопроводный шланг, засыпаешь в него через воронку удобрение, купленное для любимых грядок. А потом, через ту же воронку заливаешь пару банок растительного масла, или солярки, растворителя, керосина — что под рукой будет. Остается только обычным скотчем примотать это к чугунной ограде, чтобы она превратилась в мясорубку, способную в долю секунды нарубить в фарш три десятка хороших парней...

— Чешуйчатый тротил забыл...

— Чего? — Оба увлекшихся разговором десантника с недоумением обернулись к курящему в сторонке офицеру, до того своего присутствия никак не выдававшего.

— В твой рецепт еще чешуйчатый тротил добавлять надо, иначе не "заведется", — ответил, сделав затяжку, еще один капитан с петлицами сапера, — а так — все верно.

— Да похрен мне на эти тонкости, — махнул манипулятором Виталий, — самое поганое, что никого в том доме не было. Два КПВТ с телеуправлением и имитатор автоматов на петардах. Сунулись было по гарячке по проводам, которые к пулеметам проложены были, так нас так в три минометных ствола прижали, что не то, что оператора достать — сами еле назад уползли. — Тут у него сработал сигнал вызова и, махнув рукой на прощанье, земляк рванул к своим БМДшкам.

Василий же попытался получить хоть толику информации от сапера:

— А вот скажи честно — выходит, против нас крутой профи работает?

Сапер снова затянулся, видимо решая, не послать ли любопытствующего подальше и в каких выражениях, но все же ответил.

— В том то и дело, что хуже. Профи, понимаешь, он со стандартными решениями дело имеет и как бы крут не был, набор приемов у него все же ограничен. Как и средства — он выбирает определенные — надежные, безопасные. А тут, мать перемать, не война, а конкурс народного творчества. Половина придумок вовсе не срабатывает, или не так, как от них этого ждали создатели, зато остальное оказывается полной неожиданностью — у нас тоже потери, да еще какие... Скоро техники не останется, не говоря уже о людях, а ведь это все только начало...

Тут запищал вызов в штаб, и пришлось извиняться и прерывать только начавший становится интересным разговор.

* * *

Инструктаж — вещь неизбежная, как смерть и налоги. И столь же приятная. Подполковник бухтит, напоминая как надо перемещаться по местности и держать оружие. Напоминает, что за каждым солдатом надо следить в четыре глаза, потому как это такое существо, что слов нет. Но подполковник эти слова находит и долго рассказывает про комбинаторику, обдавая присутствующих волнами перегара. В русском языке всего три матерных слова и один глагол, зато сколько комбинаций!

Савельев выслушивал все это и пропускал мимо ушей — что за существо солдат, а тем более разведчик, он мог рассказывать сам, на примерах, пару суток подряд и ни разу не повторившись. Но вот в потоке брани начала проскальзывать полезная информация, выходило, что их цель — колонна инсургентов, весьма организовано отходившая на север, в сторону гор. Организация и прикрытие было на доступном не всякой воинской части уровне, но вот... город-то, если верить земляку, совершенно пустой, а значит в нем скорее всего одни старики и бабы, все способные оказать сопротивление остались прикрывать отход — "черт, опять безоружным и детишкам глотки резать". По наступившей вслед за этим тишине, лезущим на лоб глазам подполковника и неодобрительному взгляду присутствующего на инструктаже майора Василию стало понятно, что последнюю мысль он произнес вслух.

Оставалось только сделать каменное лицо, в ожидании пока побагровевшее руководство найдет соответствующие ситуации слова, а потом переждать волну матерщины. Но вполне ожидаемо — приказа об отстранении от выполнения задачи не последовало, подполковник лишь гневно сверкнул глазами и, пообещав напоследок кары египетские, сбежал.

Выпавшее знамя подхватил майор, видимо изначально именно он и должен был инструктировать, а подполковник просто приперся деятельность изображать, и вполне толково подтвердил все предыдущие размышления.

— Вот здесь, — световой маркер выделил на карте место возле берега ручья, — посланная вдогонку маневренная группа обнаружила раздвоение следа. Один, который инсургенты попытались замаскировать, пересекал ручей и, вероятнее всего, уходил на проходящую рядом параллельную дорогу. Данный тракт уходит вглубь предгорий и надежно укрыт от наблюдения с воздуха растительностью. Второй след явно продолжался по дороге параллельной побережью. Предполагая засаду в районе ручья, командир маневренной группы решил сделать вид, что не заметил этой уловки и проследовал вдоль побережья, имея целью...

— И дошел этот умник ровно до второго поворота дороги, где его ждала еще одна засада. — Василий мысленно дал себе подзатыльник за недержание речи, но делать было уже нечего. Кроме как делать "вид лихой и слегка придурковатый". Майор побагровел, вытащил платок и протер потную лысину, но орать не стал, лишь погрозил пальчиком как несмышлёнышу, и процитировав: "я сказал — "капитан, никогда ты не будешь майором"", — продолжил, не замечая покрасневших ушей Савельева:

— Действительно, в скором времени группа попала в минную засаду и, в результате подрыва осколочного боеприпаса мощностью до двух тонн условной взрывчатки, понесла потери, не позволившие ей продолжить выполнение задачи. Попытки вести разведку с воздуха успехом также не увенчались, потеря всех посланных БПЛА(*беспилотный летательный аппарат) заставляет предполагать наличие у противника мобильных комплексов ПВО.

Майор вдруг прямо на глазах из доброго дядюшки преобразился в сурового командира, цепкий и требовательный взгляд обежал присутствующих, прерывая перешёптывания и оценивая, насколько каждый понял суть сказанного.

— Принято решение выделить силы достаточные для уничтожения противника в составе двух рот ,усилив их самоходной артиллерией и отдельным разведвзводом. Капитан, я надеюсь на вас, — майор явно не удержался от сарказма, — и на то, что вы не совершите ошибок вроде тех, на которые указывали. Вопросы? Задачу вы знаете, через десять минут командир группы ко мне со всем нужным, я подпишу. Все свободны.

Через десять минут Василия нашел в курилке лейтенант самоходчиков.

— Товарищ капитан, это правда, что вы говорили? Ну... про детей.

Одного взгляда на слегка позеленевшее лицо явно "свежеиспеченного" лейтенанта хватило, чтобы чертыхнувшись полезть за новой сигаретой. Пока прикуривал пришлось мучительно думать как донести до чужого сознания суть, которую туда забыли вдолбить преподаватели.

— Не переживай, лейтенант, там безоружных не будет — не та планета. Тут шестилетние детишки постоянно оружие носят, иначе сожрут.

Увы, более внимательный взгляд подтвердил что стало только хуже. На лице молодого еще парня еще более отчетливо стали выделятся знакомые тени, по ним любой опытный командир еще до боя может четко сказать, кому из его подчиненных суждено в нем погибнуть, или разминутся с костлявой на волосок. Василий заторопился, стараясь обмануть судьбу и видя тщетность своих усилий:

— И вообще — всё это ерунда, которая забивает голову до того момента, пока улыбающаяся тебе из окна семилетняя девочка не всадит в спину идущему перед тобой товарищу стрелу из арбалета, который ей натянули и подали стоящие вне твой зоны видимости взрослые... После этого, если жив останешься, все происходящее воспринимается проще и гораздо спокойнее.

Лейтенант кивнул, но тени на висках и скулах остались на месте. "Черт", — подумал Савельев, глядя ему вслед,— "похоже, без потерь в этом выходе явно не обойдется. Да и командир у нас откровенно хреновый".

* * *

"Командир у нас хреновый... несмотря на то, что новый... только нам на это дело наплевать..." — стучалась в голове пророческая фраза. Наплевать конечно не было, но и сделать было явно ничего нельзя — колонна змеилась между невысоких холмов и неудержимо перла вперед, несмотря ни на что.

Осмотрев то, что можно было рассмотреть сквозь клубы пыли, поднятые колесами и гусеницами, а потом раздутые турбинами техники, Савельев раздраженно сплюнул густую, скрипящую на зубах слюну и по очереди связался с фишками (*боковые дозоры). Все было в порядке. Впрочем, это и так было ясно и без докладов, но пусть не расслабляются. Раз противник не показывается, пусть хотя бы чувствуют на себе взгляд собственного начальства, а то слишком дорого может стоить минутная потеря концентрации.

Однако противник расслабиться не позволил. Еще не успели отойти далеко от города, практически на окраинах, из-под гусеницы головной машины взметнулся фонтан земли, опрокидывая её набок. Поврежденную технику пришлось волочь назад, сложив внутрь первых раненых, а на броню первых убитых — заряд оказался достаточно мощным, чтобы не только повредить ходовую, но и пробить корпус. А нырнувшие по привычке в кювет пехотинцы нарвались на вторую часть сюрприза — установленные там МОН-ки (*мина осколочная направленная), прошлись вдоль канав стальной метлой разлетающихся шариков.

Пришлось выдвигать в голову колонны саперный танк — скорость упала настолько, что оставалось только материться сквозь зубы. Василию, высказавшему мнение, что именно этого от них и ждут, указали на место. Пришлось плюнуть и действительно присоединиться к арьергарду в качестве усиления, все подальше от начальства и клубов пыли, поднимаемых генераторами саперного танка.

Всю бесполезность предпринятых мер им наглядно показали спустя сорок минут, когда мощный взрыв вспорол брюхо шедшей второй за саперами самоходки. Точнее взрывов было три, просто раздались они без различимого ухом интервала. Заряды были установлены буквой "V", два только подняли до неба столбы земли, а вот третий, ударив точно в днище, буквально вывернул наизнанку совсем не слабо бронированную машину.

Шедший сразу за ней бронетранспортер врубил задний ход, инстинктивно стараясь держатся от страшного места, и тут же "нашел" свою судьбу — рванувшая за кормой еще одна мина (которую он перед этим совершенно без последствий переехал), подбросила его, будто спичечный коробок, и перевернув в воздухе, уронила на останки самоходки. Тем, кто был внутри здорово повезло, что в качестве топлива в тяжелой технике используется не водород — подскочившие с двух сторон две других "коробочки" потратили все свои запасы пены, и превратили сцепившиеся машины в "снежную гору", но не позволили ребятам запечься в этом гробу как в духовке.

Впрочем, их везение было относительно и продлилось недолго. В полном соответствии с поговоркой "кому суждено быть повешенным, тот не утонет". Но это выяснилось потом, а пока Василий со смешанным чувством наблюдал, как сдернули вниз совершенно целый БТР (если не считать перекошенные и не открывающиеся задние люки, заклиненную башню и сорванные взрывом шины, машина ничуть не пострадала) и извлекли наружу покалеченную начинку. При этом, с удивлением найдя единственного любителя устава, не забывшего пристегнутся и отделавшегося, в отличие от более безалаберных товарищей лишь легким сотрясением мозга.

Раненых сложили в одну из двух машин на воздушной подушке, с которой сейчас срочно снимали гусеницы, превращая "амфибию" в "летающую тарелку", и срочно цепляли дополнительные баки. Мощные турбовентиляторы позволяли этому гибриду не только "летать" на высоте полутора метров от земли, но и подняться гораздо выше, где он вполне мог потягаться в скорости и маневренности с вертолетом, но и топлива они жрали при этом просто немеряно.

К большому удивлению, в "невезучей" самоходке давешнего лейтенанта не оказалось. Удалось поймать командира саперов и поинтересоваться, каким образом авангарду и голове колонны удалось спокойно пройти прямо над минами, это уже не говоря о том, что минный трал на головном танке вроде как должен был вообще вызвать срабатывание заряда, или хотя бы его обнаружить. Лейтенант скривился, будто съел лимон — его наверняка уже не раз попользовало начальство за случившееся, но послать подальше "целого капитана" не рискнул.

— Это обычный армейский заряд — можно обнаружить или подорвать, — ответил не слишком внятно молодой, в общем-то, пацан, придерживая начавшую дергаться левую щеку. — А если в мешок для мусора высыпать полмешка аммонала и закопать это все глубже полутора метров...

— Вы же все сканируете, проволочку обнаружить можете.

— Это на полигоне. Представляешь, сколько всякого мусора попадает внутрь полотна обычной грунтовки? И при отсыпке и после... Эх, — собеседник обреченно махнул рукой, — сигнал тревоги будет орать непрерывно, вот его и отключили. А заряды были очень глубоко, там из металла махонькая батарейка и тонюсенькие проводки к микрофонам, обычным бытовым крохотным "капсюлям", которые вместо сейсмодатчиков использовали. Ну и прибор кратности — на колонну ведь мина была. И грунт уплотнен так, что похоже, она тут с полгода уже стоит — никакой возможности ее заметить не было. Местные по ней спокойно катались — они то колонны тяжелой техники не гоняют...

Тут взвыли турбины летающей платформы и пришлось "жертву" отпустить — разговаривать стало невозможно. Впрочем, даже если сапер врал насчет времени установки мины, то особой вины его все равно не было, грунт наверняка уплотняли специально, а заметить место где это делали, не так-то просто. Надо будет теперь внимательно приглядываться ко всем неровностям дороги, хотя это уже и так делали после первого подрыва, но все равно бестолку...

Платформа уже перестала терзать уши воем и почти превратилась в блестящую точку над головой, довольно быстро двигаясь в сторону горизонта, когда они впервые услышали "баньши". Вдалеке (опытное ухо определило дальность где-то в полтора-два километра), раздался пульсирующий звук, средний между воем и свистом, и "д-р-р-р-р" почти сливающихся между собой серий хлопков.

И серебристая точка в небе скрылась, заслоненная десятками стремительно вспухающих облачков. Василий прикинул на глаз, что их было не меньше восьми десятков, пока несся к своей машине, а потом по ухабам, к месту падения платформы. Впрочем, спешка была совершенно излишней, столь интенсивный обстрел оказался смертельным даже для неплохо бронированной машины, повреждения от разлетающейся крупной шрапнели оказались фатальными. И для машины и для экипажа, который, скорее всего, погиб еще в воздухе, до того, как вспыхнувшее после удара о землю содержимое топливных баков вплавило раскаленный добела корпус в превратившийся в стекло грунт.

Во всяком случае, три крупных пробоины от прямых попаданий в днище упавшей набок коробочки, позволяли на это надеяться. Потоптались на берегу "стеклянного озера", да вернулись назад к колонне, попутно подобрав исковерканную взрывом трубу — все, что осталось от "воздушной мины". Искать несработавшие командир группы запретил и, в общем-то, был прав, и так в засаду неудавшиеся "спасатели" не попали, скорее всего, просто из-за катастрофической нехватки сил у противника.

После этого колонна еще час двигалась без особых потерь — только периодически "хлопали" мины под саперным тралом, да еще несколько раз послушали "баньши", которые выбили практически все имеющиеся в наличие беспилотные средства разведки. Начальство сорвало голос и по каналу управления изъяснялось исключительно матом, но его при этом все прекрасно понимали. Как в прямом, так и в переносном смысле — терять людей и постоянно ждать следующего подрыва было невыносимо.

Не добавляли спокойствия и местные пейзажи — поросшие зарослями низкорослой зелени холмы подступали вплотную к дороге, и по ним уже не раз открывали ураганный огонь, но каждый раз тревога оказывалась ложной — противник не показывался, предпочитая делать гадости, не вступая в контакт.

А потом выяснилось, что чертовы "баньши" годятся не только для летающей техники — на верхушках и склонах, прилегающих к дороге холмов, раздался знакомый уже звук, и закрутились, разбрасывая во все стороны листья и ветки, рукотворные смерчи. В этот раз мины явно приводились в действие с пульта управления, и в качестве целей в процессоры были заложены явно не самолеты. Рой поражающих элементов стальным градом прошелся вдоль колонны, сметая с брони пехотинцев. При подрыве больше вероятность уцелеть, находясь снаружи, и практически весь наличный состав, кроме водителей, ехал на броне.

Поначалу случившееся показалось чуть ли не катастрофой, но после подсчета потерь оказалось, что не все так страшно — двухсотых оказалось немного, около трех десятков. Трехсотых было больше, но броня экзоскелетов сильно ослабляла силу осколков, опасной была лишь кровопотеря от большого числа мелких царапин. Это не считая того, что практически треть легких экзоскелетов пришла в полную негодность, спасая свою начинку.

Раненым наскоро оказали помощь, перелили несколько декалитров кровезаменителя и раздали стимуляторы, восстановив тем самым боеспособность. Боевой дух, как ни странно, только поднялся — пострадав от действий инсургентов лично, солдаты отбросили все сопливые рассуждения о гуманности и были вполне готовы рвать противника зубами. Вот только увы — противника не наблюдалось. Оставалось только сидеть внутри громыхающего по ухабам железного гроба и ждать что произойдет раньше — взрыв мины, отправляющий все на небеса, или команда "выйти и вступить в бой".

Разведка за этот эпизод получила фитиль, хотя обнаружить замаскированные позиции чертовых автоматических минометов не было никакой возможности. Что и подтвердилось еще не раз. Правда теперь противник массированных засад не устраивал, "баньши" работали с максимальной дистанции почти три километра (куда разведка попросту не добиралась, чтобы не попасть в засаду), они стучали в броню стальным градом, не давая расслабиться.

Боевой дух от этой "погоды" все более падал, особенно среди тяжелой пехоты, которая в своих скафах была не в состоянии поместится в транспортный отсек, и была вынуждена ехать на внешней подвеске. Эти ребята, даже при полном попустительстве начальства, оставляли свою "скорлупу" и перебирались во внутрь. Потери среди них сократились — снаружи оставалась только дежурная смена, но техника потихоньку выходила их строя.

Все мечтали о том моменте, когда подлый враг, наконец, покажется в прицеле.

* * *

Савельев внимательно рассматривал следы, оставленные широкими колесами в пыли укрывающей твердую как бетон грунтовку. След этот ему активно не нравился. Во-первых, он никак не мог понять, какое транспортное средство их оставляло. Причем оно ему было наверняка знакомо, периодически мелькающее на окраинах сознания, смутное узнавание говорило об этом совершенно ясно. Но, увы — верткая мысль в руки не давалось. Видимо его не выпускал из подсознания барьер "здравого смысла". Дело в том, что оставляющих странные следы машин было несколько, одни он вроде как "опознал". Но слишком уж абсурдно было предположить, что среди колонны беглецов движется... "говнососка".

Какие черти занесли машину ассенизационной службы в такую даль, Василий предположить не мог, потому и о своих подозрениях пока никому не сообщал. Возможно, бочку просто где-то сбросили, а машину использовали как платформу, но "мозг" БРДМ (*бронированная разведывательно-дозорная машина) с ним не согласился, ссылаясь на какую-то "развесовку". Две оставшихся машины были идентичны и, скорее всего, еще более экзотичны. Во всяком случае, в голову пока не приходило никаких ассоциаций.

Но на войне все необычное положено считать опасным, и потому за этими следами Савельев приглядывал особо. Поэтому и не проворонил "во-вторых".

Во-вторых, только что глубина оставляемой коли изменилась и совершенно неожиданно стала несколько глубже, чем была. Это было не гарантировано, все же что-то разобрать на изъезженной десятками колес грунтовке что-то сложно, но... интуиция вовсю кричала: "что-то не так!".

Увы, у начальства имелось свое мнение на этот счет. Ожила связь:

— "Орлан", машу вать, что вы там копаетесь?

— "Ганглий", необходимо осмотреть место.

— "Орлан" ... .... ..ть! Пока вы ... будете осматриваться, нас ... с той горки что у тебя за спиной, так ... что ... не ...!

— Есть досмотреть господствующую высоту! — пришлось плюнуть и "мухой" нестись на торчащий в трехстах метрах холм. В конце концов, что тут необычного? — сломалась машина, вот на соседку и перегрузили весь вес что она везла,

С возвышенности аппаратура осмотрела окрестности в поисках противника и пригодных для засады мест. Первого обнаружено не было, но по одному из овражков слева от дороги автоматика даже решила отстреляться (ее истерически поддержали в пару стволов со стороны колонны — нервы у всех были явно на пределе). Ответного огня не последовало и дозор двинулся назад, навстречу колонне, уже внимательней рассматривая обочины и окрестности. Разведка всегда проходит чуть не втрое больше, чем все остальные...

Ровно посредине пути Василия, наконец, пробило понимание, что не так было в изменившемся следе шин — непонятные машины были пятиосными тягачами, и не так давно их вовсе не нагрузили, а наоборот — разгрузили и спустили воздух из трех колес с каждой стороны, чтобы замаскировать этот факт. Другого объяснения странный след не имел, и Савельев судорожно давил кнопку экстренного вызова на тактическом дисплее, в то время, как интуиция уже во всю глотку орала — "ты опоздал!".

Как обычно, эта зараза не ошиблась.

* * *

Игорь мотылялся внутри душной провонявшей потом и страхом коробочки БМД. Жара, вибрация и духота буквально вынимали душу. В этом не было ничего непривычного, не одна тысяча километров пройдена в точно таком же "братском гробу", но война оказалась совсем непохожа на учения. Страх липким туманом висел в затхлом воздухе, выматывая быстрее и сильнее любых телесных страданий.

Совершенно убивала собственная беспомощность, понимание, что ничего от тебя не зависит, и твоя жизнь и жизнь товарищей может легко оборваться, если мехвод возьмет чуть правее... или левее... или будет продолжать двигаться прямо. Все теперь зависело от того, на какое число поставил неведомый сапер прибор кратности у закопанной на недосягаемой для саперного трала глубине мины.

А ведь надо еще постоянно наблюдать за мелькающей вокруг зеленкой, каждому нарезан "свой" сектор, в котором непрерывно дрожало не слишком четкое изображение, транслируемое камерами боевой машины. От этой непрестанной дрожи глаза лезли на лоб и слезились уже на десятой минуте, а неподвижные в реальности предметы обретали собственную жизнь. Еще сильнее "оживляло" пейзаж четкое понимание, что действительно где-то в этих зарослях затаился враг, рассматривающий тебя через прицел пусковой установки, или замерший с пальцами на пульте минного поля, дожидаясь, когда именно твоя машина войдет в створ...

Холодный пот крупными каплями висел на лбу и неприятно стекал между лопаток. Самое обидное, что Игорь никогда не считал себя трусом, да и не был им, но непрерывное ожидание лишало сил тело, а душу охватывало какое-то странное отупение, в котором чувствуешь приближение и неизбежность собственной смерти, но никаких эмоций это не вызывает, кроме одного желания — "скорей бы". Вот только, как ни парадоксально, а страха эта апатия совсем не притупляла, продолжая сосуществовать с ним в странном параллельном режиме. Оставалось только облизывать пересохшие губы, мечтая о глотке из фляжки, уже не первый час мучительно хотелось пить, но делать этого тоже нельзя — сержант таких люлей выпишет...

"О, вот и глюки пожаловали", — попытался мысленно пошутить сам с собой Игорь, — "сержант ведь — это я, а пить, зараза, все равно нельзя, но уже по другой причине — должен подавать пример и следить за бойцами. Иначе они всю воду враз выхлебают и станут вовсе ни на что негодны, а там от лейтенанта так прилетит, что люли от сержанта в учебке с ностальгической слезой вспоминать будешь".

С сомнением обежал взглядом своих подчиненных — большинство совершенно необстрелянных, только после этой самой учебки. У всех глаза оловянные и, скорее всего, уже ничего не видят, только Чурка, снайпер их отделения, имеет хоть какой-то опыт "командировок", он один и крутит постоянно головой, заставляя камеру компенсировать тряску и менять угол обзора. "Вот блин, какими все были орлами, а как дошло до дела — тока чурка и не спекся, впрочем, он к жаре привычный... ".

Игорь уже собирался "взбодрить" личный состав, когда Чурка вдруг вздрогнул.

— Отблеск виден, на холме там, — и ткнул пальцем в борт, полено нерусское. Вот ведь гадство — стоит о ком-то хорошо подумать, как он такое отчебучит...

— Где блеснуло?! Направление, что заметил?! — заорал сержант, заставив вздрогнуть всех остальных, одновременно переключая турель на себя и прокручивая запись со шлема Чурки, потому как толку от снайпера никакого — он от растерянности похоже вообще русский забыл.

Увы, момент был упущен — машина вздрогнула от сильного удара, и все видимое пространство закрыла пелена. Показалось на миг, что это уже и есть "всё", но на тактических экранах шлемов вспыхнуло: "к машинам", и сразу: "к бою", и тело само по себе загрохотало по настилу, походу переводя в боевое положение оружие, а потом выпрыгнуло наружу, перекатом освобождая место для следующего.

Окружающий мир встретил кромешной мглой (Игорь этого не знал, но больше полутоны взрывчатки, заложенной в памятный Савельеву водопроводный шланг, подняли с обочин дороги фонтаны песка и пыли, затмив солнце), и начинающейся заполошной стрельбой. Сержант поймал за шкирку своего бойца, сдуру ломанувшегося в кювет, и, отшвырнув его назад, заорал: "Куда, лоси??? Там мины! Под машину залазьте и за нее прячьтесь!",— и тут же закашлялся (в этой суете он забыл накинуть маску и включить подачу кислорода), щедро хлебнув воздуха с пылью, и почему-то — запахом нагретого асфальта.

"Асфальт? Откуда — тут же грунтовка!" — ударила в голову мысль, а руки уже сами переключали связь на "экстренный" канал, но и тут не успел. Да и по любому было уже поздно.

* * *

Очень немногие знают, как много вокруг них материалов, способных взрываться. Этим знанием, а также пониманием необходимых условий для протекания взрывных процессов, владеют и не все профессионалы. Но практически любой человек в курсе, какая уйма веществ вокруг способны гореть — слишком многие познают это на собственном опыте.

То, что в начавшемся пожаре способны сгорать даже негорючие изначально предметы, и даже вода от жара может начать разлагаться на вполне горючие кислород и водород, тоже не является секретом.

Тайной для многих оказывается другое — эти процессы принципиально не различаются, и то и другое это цепная реакция окисления, и между ними нет неодолимого барьера. Всего лишь — "звуковой барьер". Взрыв от горения отличается скоростью протекания, если медленнее скорости звука — горение, быстрее — взрыв.

Одни и те же вещества могут — как гореть, так и взрываться. Например, тротил вполне можно настрогать ножом и вместо лучины использовать для растопки сырых дров, но упаси господи — закрыть дверцу печки до того, как он полностью прогорит. При создании подобных "особых условий" могут взорваться и вполне "мирные" вещества вроде растворителей или парафина, в которых никто взрывчатку и не заподозрит.

Но есть и удивительные отличия — во взрывчатке запас энергии намного меньше, чем в самом привычном топливе. Вполне обычная писчая бумага превосходит тот же тротил по запасу энергии втрое, а пластмасса — на порядок! Неудивительно, что про разрушительную силу взрывчатки обычно только слышали, а вот с возможностями огня практически все знакомы не понаслышке.

К тому же, не стоит считать, что "дозвуковая" скорость горения топлива — это мало.

Почти шестьдесят тонн смеси авиационного керосина и битума (а именно она находилась в двух аэродромных заправщиках и ассенизационной цистерне), вылитая в канавы по обочинам дороги, горит со скоростью более трехсот метров в секунду.

Огонь охватил всю колонну практически мгновенно. Тогда же резкое падение давления высосало воздух из легких, заставив практически всех потерять сознание.

И это оказалось скорее благом, потому что в следующий миг жадное пламя буквально высосало из окружающего воздуха весь кислород (в отличие от взрывчатки, горящему топливу нужен кислород из воздуха), и, соединившись в единый костер, рванулось ввысь. Огонь, одним тепловым излучением, в считанные секунды сначала высушил открытые участки кожи до состояния пергамента, а потом начал раскалять броню. Сначала до красного, а потом и до оранжевого цвета.

Внутри раскалившихся корпусов сейчас кипел, выделяя горючий и ядовитый газ, полистирол, выводя из строя экипажи самоходок, которые вряд ли сообразили и главное — успели, перейти на "автономку". Про пехоту и говорить нечего — теоретически она вполне могла отсидеться за броней машин, техника все же была рассчитана на многое, но удар застиг их в слишком уязвимый момент — когда люки были открыты для выхода пехоты.

Все эти подробности катастрофы Савельев разумеется не видел — клубы дыма надежно скрыли от глаз происходящее, но инфракрасные датчики БМДР четко "прорисовывали" силуэты машин колонны, заботливо снабдив каждый ярлычком с температурой, стремительно менявшим свои показания. Ну а медленно гаснувшие метки "своих" на тактическом дисплее заставляли только скрипеть зубами от бессилия.

Тем более, ничего еще не закончилось. Ветер донес серию взрывов и заполошную стрельбу, после которой с экрана исчезли еще три отметки — боковые дозоры прекратили свое существование, расстрелянные из засады.

Однако, в доменной печи, в которую враз превратилась дорога, возникло какое-то движение, и с нее в канаву рухнула самоходка. Казалось, все кончено, но машина, взревев двигателем, все же преодолела траншею, и громадным, разбрасывающим во все стороны "искры", пылающим костром закрутилась на поле — от жара на ней самовоспламенились элементы активной брони.

Агония была недолгой — из-за холмов на бреющем вывернул небольшой коптер и отстрелялся сразу четырьмя ракетами. Двумя попал и посреди поля вместо костра возник огненный столб высотой в сотню метров — газ из пробитых баков вырвался на свободу.

Однако, пилоты недолго радовались своей удаче — из пелены черного дама высунулся ствол, и громовым ударом винтокрылую машину просто сдуло с неба. Вниз она упала уже набором деталей. Не слишком крупных. Судя по возникшему при выстреле снопу искр, самоходчики стреляли картечью, не надеясь на самонаведение и радар, или просто не смогли впопыхах найти зенитные снаряды.

Секундой позже после выстрела на склоне одного из холмов по левой обочине блеснуло, и две ракеты, слегка довернув, нырнули в клубы дыма. Раздался сдвоенный удар, потом взрыв, и в воздух чудовищным леденцом на палочке взлетела сорванная с самоходки башня.

Всякое шевеление в дыму прекратилось, а Савельев испытал острое чувство нереальности происходящего — вокруг шел бой, а он в нем не только не участвовал, но на него даже никто внимания не обращал. Прокашлявшись, он попробовал отдать какую-то команду (какую именно — не имел ни малейшего представления, в голове был только звон), но события начали развиваться самостоятельно. Башенный стрелок, недолго думая, накрыл место пуска ракет на холме из всех калибров, включая главный. В ответ с соседнего бугорка стартовали еще две ракеты. И мехвод, не дожидаясь ни команды, ни пока на броню запрыгнет занявшее круговую оборону отделение, в панике рванул куда подальше, чуть не переехав при этом, едва сумевшего вывернутся из-под колес бойца.

Уехал он, впрочем, недалеко. Не долетев до цели пару десятков метров, ракеты разом взорвались, перепахав поражающими элементами полосу травы (к счастью в стороне от залегшего подразделения), и выбив густые шлейфы попаданий из борта машины. Прокатившись еще с десяток метров по инерции и жуя при этом пробитые покрышки, "коробочка" встала.

Рявкнув: "По машинам!" — Василий прыгнул на броню сверху, контролируя отход своих бойцов. Ребята показали себя с лучшей стороны, не только побив все нормативы, но и не забыв затащить раненых. "Откуда раненые?", — мелькнула мысль, но была признана несвоевременной и отброшена, — "все потом". Уже запрыгивая внутрь, краем глаза отметил еще два пуска и малодушно поспешил захлопнуть люк, будто от опасности можно отгородиться тонкой броней.

Внутри "бэшка" больше напоминала внутренности промышленной мясорубки, настолько все забрызгано, но сейчас точно не до брезгливости и прочих чувств. Отметив, что водителя, уже без всякого пиетета, несколько рук выдернули из кресла, и на его место плюхнулся следующий кандидат, Василий заорал: "Гони!" — и занял место стрелка.

Рассчитывал иметь лучший обзор, но машина так резво приняла с места и выписывала такие безумные кренделя, пытаясь уйти от крылатой смерти, что не успевший пристегнуться самодеятельный стрелок болтался внутри башни как язычок в колокольчике на первое сентября. Какой там обзор или стрельба, когда каска по внутренностям башни натуральную дробь выбивает.

Уйти, впрочем, удалось не вполне — один из снарядов лег достаточно близко от цели, под левым передним колесом отчетливо рвануло, машину будто приложили в скулу молотом. Она практически легла на борт, но каким-то чудом умудрилась выровняться и понеслась дальше, цепляя кочки осевшим носом. Савельев от удара вылетел из башни и рухнул на руки личному составу. Его поймали и не дав свернуть себе шею при следующих маневрах.

Уже казалось, что все эти кульбиты достигли цели — ракеты, хоть и легли рядом, но не накрыли, а следующие или выпустить не успеют, или из нет вовсе, — когда со стороны кормового люка раздался металлический удар. Очень близко, возле лба Василия, пытающего отцепится от удерживающих его рук, пронеслось что-то, окатив смертным холодом, а левую сторону его лица обдало чем-то невыносимо горячим.

Получивший "подарок" в затылок, водитель рухнул вперед, а резко тормознувшая "бэшка" буквально встала на дыбы, швырнув все незакрепленное в нос, и перемешав там живых с мертвыми. Впрочем, обратный "инерционный" удар отбросил назад, более-менее равномерно распределив груз по внутренностям "коробочки".

Ухитрившийся уцепиться за спинку кресла Савельев уже примеривался занять место мехвода, но вместо этого на голой интуиции заорал "к машине!". Разведка опять показала чудеса скорости, но самому Василию не повезло — запнувшись за то ли забытого в спешке раненого, то ли оставленный труп, он как раз принял "упор лежа" когда на борту брони словно заработал отбойный молоток.

"Крупняк", — отметил он про себя при взгляде на появившуюся в борту цепочку пробоин — женский или детский кулачек как раз пройдет. Будто обретя крылья, капитан совершил горизонтальный прыжок в длину и "рыбкой" вылетел в открытый кормовой люк, откуда и силы взялись.

Снаружи все было плохо — занявшее круговую оборону отделение (что от него осталось), палило во все стороны, расходуя бесценный боезапас и демаскируя свои позиции, и это при том, что им огнем не отвечали. Пришлось срочно наводить порядок в этом бардаке и пытаться организовывать хоть какую-то системную оборону.

Но едва удалось навести порядок, как "ожил" курсовой пулемет в башне покинутой машины, послав куда-то в сторону холма три коротких очереди. "Черт", — подумал Савельев, вжимаясь в землю за удачно подвернувшимся булыганом, — "кто-то остался внутри, или это раненый пришел в себя? Но почему этот остолоп не связался, а полез воевать? Если не работает связь, было достаточно просто крикнуть...". На все эти вопросы не было ответов, и уже никогда не будет — со стороны башни раздался звук удара металла о метал, а через пол секунды ветер донес звук выстрела. Пулемет и основной калибр задрались вверх, будто выцелевая что-то в небе.

"Приплыли — остались без пулемета и к коробочке теперь не подойти, за этим будут следить и крупняк и снайпер. Что ж это у него за патроны, что броню пробивают? Она хоть и не противоснарядная, но все же... И ведь метко бьёт сука, да и сидит, судя по звуку, метров за двести-триста, не больше", — невеселые мысли толклись в голове не находя приемлемого выхода. Жить хотелось просто неимоверно, но шансов на это не оставалось вовсе. "Но почему они не стреляют? Мы ведь тут как на ладони", — последний риторический вопрос неожиданно получил ответ — замигал сигнал входящей связи, с общего канала от "неустановленного абонента".

— Привет, служивый. Зачем я тебя вызвал, объяснять надеюсь не надо?

— Будешь горячую пищу, баню и удобные камеры сдавшимся в плен обещать?

— Кхе, жизнь обещать могу, что до всего остального — то у нас с этим у самих негусто, Шутник.

— А давай наоборот — камерами мы вас точно обеспечим. Да и все остальное будет — я прослежу.

— Ты, Шутник, через край-то не хватай. Не думаю что обещанное в твоих силах, скорее лоб зеленкой намажут и к стенке прислонят. Ну — что скажешь?

— Надо подумать.

— Думай, тока учти: если долго думать будешь — половина твоих трехсотых в двухсотые преобразуется... — на том конце немного помолчали, а потом совсем другой, звонкий голос заявил:

— А я пожалуй твой мысленный процесс сейчас ускорю! — После чего за спиной у Василия, чуть не касаясь каблуков, взлетела столбом земля от попадания пули.

Инстинктивно вжимаясь в землю и вздрагивая от падающих сверху комьев Савельев только подумал — "..ц, это огневые клещи — крупняк сверху на холме, мы на склоне и снайпер снизу -для них все как на ладони".

— У тебя пятнадцать секунд, — заявил все тот же звонкий голос,— потом предложение о сдаче будет сделано следующему командиру. Время пошло.

— У меня вопрос... — выдвигать требования в таком положении было просто неразумно, но по-другому поступить он просто не мог.

— Не сумлевайся. Мы хоть у вас за воюющую сторону и не числимся, но людьми остаться намерены. Так что за солдатиков можешь не переживать, даже медикаментов подкинем.

— Гарантии?

— Ну, тут ты сам выбирай — или мое слово, или Маруськина пуля. В утешение могу сказать, что вы нам особо не надобны, итак возимся исключительно, чтобы в дерьме не пачкаться.

— Я согласен. — Василий медленно поднялся в полный рост и отбросил в сторону оружие. Два удара сердца ничего не происходило, а потом первый голос поинтересовался:

— А на какой хер ты нам сам-один упал? Ты это — ружьишко-то подбери, нечего нашим имуществом разбрасываться. И на пять десятков шагов вперед отойди, и остальные пусть тоже. Там оружие сложите. Потом кто более-менее целый — вернется к раненым и оружие у них заберет, да в общую кучку сложит. Потом помощь раненым окажите и спуститесь на столько же вниз по склону. Там до исподнего всем раздеться и еще столько же отойти. Все понял?

— Да...

— Ну, тогда не томи, служивый. И про то, что будет, если дергаться начнете, объяснять ненадоть? Ты своим внуши, чтобы лишней дуростью не маялась.

* * *

Процедура разоружения прошла без эксцессов, если не считать таковым предупредительный выстрел, когда один из бойцов попытался подойти к оставленной БМД. А вот после того, как сложили оружие, из-за холма на них не спеша выкатился... больше всего это штука напоминала сарай, поставленный на громадные, в рост человека, колеса.

Как бы там ни было, но глянувшие на них сверху неулыбчивые лица бородачей дали ясно понять, что все планы, о которых до того незаметно постарались договориться, остается только засунуть псу под хвост. Хотя на пленных оружие особо никто не наставлял, кроме установленного за фонарем чудного транспортного средства пулемета, но держали его все с такой непринужденностью, что было четко понятно — пустят в ход привычно и без особых терзаний.

Бородачи, не спеша, рассредоточились, не перекрывая друг-другу сектора стрельбы и беря под контроль любое шевеление в окрестностях, от слаженности их действий невольно брала оторопь. Часть их тем временем принялась грузить трофеи в свой "сарай", а остальные начали выполнять непонятные движения вокруг подбитой машины.

Только один — невысокий, но кряжистый мужичек с большими залысинами — на минуту нырнул внутрь и появился назад уже с аптечкой в руках. Приблизившись, он обежал взглядом напрягшихся пленных и, безошибочно выделив Василия, со словами: "Лови, служивый", — перебросил ему столь неожиданный подарок. Но близко не подошел, а разделяющее их расстояние делало бесполезными любые телодвижения.

Некоторое время пленные были предоставлены сами себе, наблюдая за работой "трофейной команды", но надо было что-то решать с дальнейшей судьбой, и Василий (мысленно перекрестившись), потопал не спеша в сторону тех, кто возился с "бэшкой". Там, во-первых, заправлял знакомый мужичек, а во-вторых, просто интересно было — зачем они из своего сарая кран-балку вытянули? Не иначе, как двигатель снимают, куркули чертовы.

Двигаться старался медленно, без резких движений, но к его удивлению ни окрика, ни выстрела не прозвучало. Охранники просто проводили его взглядами, а "трофейщики" недоуменно переглянулись и вернулись к своим делам — вот только почему у него было ощущение, что за ним постоянно и неотрывно наблюдает не менее трех пар глаз и столько же стволов?

Но путь, наконец, закончился, а внимания на него по-прежнему никто не обращал, оставалось незаметно перевести дух и оглядеться по сторонам. Увы, первое, что бросилось в глаза, был брезент, на который победители рядком сложили пять тел. На вдруг ставшими ватными ногах Василий подошел и замер, не в силах сделать последние два шага.

"Чужих" — механика, водителя и стрелка — можно было узнать только по отличным от формы разведчиков "танковым" комбинезонам, это были даже не тела в полном смысле этого слова, а так... фрагменты. Командир машины лежал лицом вниз, и насколько изуродовала его смерть было непонятно, пятна крови и лохмотья плоти на спине на фоне его подчиненных не казались чем-то страшным. Рядом лежали два тела, залитых кровью, но в таких знакомых "горках".

Весельчака и балагура Илью, — "вот значит, кто показывал чудеса вождения, вынося их из-под крылатой смерти", — можно было узнать только по огненно-рыжим волосам, таких в во взводе больше не было ни у кого. Пуля, угодившая в затылок, оставила от красивого прежде лица только нижнюю челюсть. Рядом упокоился неразлучный его дружок — Стас, этого смерть пощадила, входное пулевое отверстие на правом виске практически незаметно, лицо спокойное, умиротворенное — будто у спящего.

От скорбного зрелища его отвлек лязг металла. Инстинктивно подняв глаза, капитан увидел, как по воздуху в сторону "сарая" плывет снятая с подбитой машины башня и, наконец, понял, как его жестоко обманули. Инсургенты действовали вовсе не из человеколюбия, или нежелания нести лишние потери, они просто не хотели вести бой рядом с подбитой машиной — обороняющиеся попытались бы наверняка ей воспользоваться, а в случае невозможности — уничтожить. Страшно подумать, сколько жизней смогут забрать теперь попавшие в чужие руки благодаря его малодушию стволы.

Горечь поражения, теперь осознанная полной мерой, сменилась какой-то жгучей, прямо детской обидой на весь мир. Она и сломала последний барьер, сжав до боли зубы Савельев шагнул вперед, наплевав на собственную судьбу и собственное же решение — не терять лицо перед врагом — слишком хотелось излить в мир давящую на душу боль. Не ударить рукой, так ударить словом.

— Не думайте, что это, — сведенный судорогой палец казал в сторону брезента, — вам пройдет даром!

В душе клокотало и плескалось раскаленное озеро, и он спешил выплеснуть хоть что-то наружу до того момента, как кто-то из смотрящих на него мужчин успеет спустить курок.

— Снайпера вашего... Из под земли достану! Голыми руками... зубами рвать буду! — волна эмоций вдруг схлынула, оставив после себя полное опустошение. Пелена ненависти спала с глаз и он увидел, какое впечатление произвела его речь. Странная была реакция — ни ответной ненависти, но страха, а в следующий миг он отрешенно понял, что вон те четверо переглядывающихся мужчины решают сейчас его судьбу.

Спокойно, без гнева и надрыва взвешивают на невидимых весах человеческую жизнь... и смерть. Спокойно и обстоятельно решают... нет — уже решили. Трое спокойно отворачиваются возвращаясь к прерванным делам, а четвертый подносит к лицу микрофон полевого коммуникатора, несколько неслышных слов, а губы прикрыты кулаком, видимо сколько слов в ответ и знакомый "переговорщик" не меняя выражения глаз снимает с плеча свое чудовище пристраивая его на сгиб руки и спокойно кивает Василию как старому знакомому:

— Ну тогда пошли чтоль.

— Куда? — оторопелый вопрос вырвался сам собой, тело и душа еще не верили в то что все закончено.

— А вон тудать. Сломанную березку видишь? Чуть ее левее и акурат попадем в овражек... Нам тудать.— Снизошли до объяснений, видя его растерянность.

Савельев как в тумане успел сделать пару десятков шагов, прежде чем до него дошла суть происходящего, и он застыл, стараясь усилием воли выпрямить напряженную спину.

— Что будет с моими людьми? — спросил не находя в себе сил оглянутся.

— А зачем они нам? — отпустим. Тем более шо лечить их не особливо с руки, — не проявляя нетерпения ответствовал конвоир, — пусть их ваши лечат... и тебя бы отпустили, да только нам тут мстители не нать.

— Благодарю. — Кивнул напряженной до полной негнучести шеи головой Василий и быстрым шагом направился в указанный овражек.

Нет, он не смерился и глаза упорно выискивали в траве хоть что-то что было похоже на оружие, но показывать при всех что он боится смерти считал неправильным. От того искомый овражек оказался близко гораздо быстрее чем хотелось.

Небольшой спуск вниз позволил краем глаза оценить расстояние до конвоира — не судьба, идет в семи метрах сзади бесшумной походкой опытного лесовика. На такого не бросишься, и не убежишь — поля по любому быстрее, да и такой матерый не допускает ошибок даже в мелочах — наверняка в стволе вязанная волчья картечь. В попытке найти хоть какое-то оружие, или стечение обстоятельств, Василий сделал еще десятка два шагов вперед, но удача отвернулась от него — под ногами ни камня, ни палки, а сам овражек насквозь залит светом заходящего солнца и просматривается во все стороны. Никакого укрытия, одни прозрачные кусты, да песчаные осыпи невысоких стен.

Да и попадись под ноги камень, годный для броска, за ним не нагнешься — выстрелит навскидку и не промахнется. Оставалось только почувствовав, что конвоир остановился и дальше за пленником не идет, повернуться лицом и посмотреть в глаза своей судьбе. И тут осечка — карие глаза смотрят спокойно и чуть насмешливо, будто говоря — "ну чего ты дергаешься? От пули может, и убегали, а от своей судьбы еще никто не ушел...". Но бороться надо до конца и капитан попробовал завязать разговор в расчете получить хотя бы сигарету — курить почему-то захотелось даже больше чем выжить.

— И что теперь? — конвоир недоуменно поднял брови и сердце невольно пропустило удар от такой неожиданности.

— Ты ведь вроде хотел с нашим начальством пообщаться? Вон оно топат, я дальше как решит так и буде. — ответил абориген, тыча куда-то за спину капитана стволом.

Напрягаясь в ожидании выстрела (вдруг это просто уловка — далеко не каждый может спустить курок глядя в глаза жертве), но с верха оврага стронув небольшую лавину песка, действительно скатилась бесформенная из-за маскировочной накидки фигура — не иначе тот самый снайпер пожаловал. Глаза еще привычно определяли размеры и анализировали увиденное, а в груди уже поселился ледяной ком — снайпер двигался легко, но все время придерживал свое орудие убийства, чтобы приклад не бил его на каждом шаге по пяткам.

Что неудивительно, винтовка Мосина в пехотном исполнении (интересно, это настоящий антиквариат или просто более поздняя реплика?) это еще то "весло", почти метр восемьдесят вместе с непонятно на кой ляд прицепленным штыком, а в самом снайпере было отсилы метра полтора. В кепке. В прыжке.

Еще два десятка стремительных шагов, откинутый капюшон маскировочной накидки и застывший столбом Савельев увидел настоящий лик войны.

Симпатичный, надо сказать, "лик" — веснушчатый, с облезлым вздернутым носиком и голубыми глазами. Все это вкупе с заметно оттопыренными ушами принадлежало девчонке лет четырнадцати. И только спокойный и внимательный взгляд голубых глаз, в котором как в зеркале свидетельствовал, что это не ошибка, не розыгрыш, а перед ним, буквально в трех метрах, действительно снайпер, хладнокровно расстрелявший двух его людей совсем недавно.

— Ну шо, дядя, ты ведь меня видеть хотел и на клочки порвать? — похожее на заросший плющом пенек, чудо вдруг свернуло щербатой улыбкой — верхние передние зубы выросли столь широко что между ними вполне можно засунуть палец,

— Ну так давай — рви. — Неуловимым движением девчушка сбросила с плеча мосинку и направила штык вперед, — Давай решим все здеся. Или ты только безоружных рвать мастак?

Василий совсем не был неопытным, в прошлом ему уже приходилось сходиться с противником врукопашную. И не раз. Но весь его опыть говорил только об одном, в настоящем поединке, насмерть, побеждает далеко не самый сильный, или подготовленный и вооруженный, и даже не самый ловкий, быстрый, бесстрашный, или лучше видящий происходящее вокруг. Точнее все так, просто самым быстрым ловким и бесстрашным вдруг оказывается... сложно подобрать нужное слово. Даже нельзя сказать что "уверенный в себе и хладнокровный", просто потому что и уверенность и хладнокровие это тоже следствия...

Наверно ближе всего будет "самый правый", но и эта характеристика будет неполна. Наверно правильнее будет ударится в мистику и сказать что "побеждает тот, кому суждено победить", вот только это "суждено" не содержит ни капли случайности.

Сложно все же пытаться передать словами ощущения человека, заглядывающего в глаза собственной смерти, но одного взгляда было достаточно чтобы понять — ему не выиграть. На тренировке он бы только посмеялся, и легко отобрал бы оружие из гораздо более крепких и умелых рук. Но здесь и сейчас весь опыт говорил только одно — стоит ему сделать шаг, хотя бы полшага и он останется тут навсегда. Просто потому что вся его сила, опыт и умение — это ничто перед тонкими девичьими ручками в цыпках, что не дрожа удерживают винтовку, и спокойным взглядом, поверх примкнутого явно самодельного трехгранного штыка, нацеленного ему прямо в сердце. Взглядом, в котором даже сейчас не появилось ни одной искорки гнева, или ненависти.

Оставалось только одно — не имея возможности ударить рукой, ударить словом. Буркнув: "Мелкая слишком еще", — Василий презрительно сплюнул и повернулся к девчонке спиной — пусть не победит в поединке, а заколет безоружного ударом в спину. Чтобы потом хоть в ночных кошмарах являться этой гадине...

Но секунды стекали каплями пота по спине, а боль все не приходила — "что ж она тянет?", но тут за спиной раздалось хмыканье и звонкий голос:

— Маленькая, говоришь? Ну тагды ты немного погоди, дяденька — я чутка подрасту. — Слегка обернувшись, Василий увидел, что его противник уже успел забросить винтовку за спину и спокойно стоит рядом с его конвоиром, явно собираясь обсудить какой-то вопрос. Последний впрочем не дремал и небольшая гаубица в его руках смотрела в сторону ошарашенного таким поворотом дела капитана.

Голубые глаза пробежались сверху вниз, явно запоминая мельчайшие детали, и овраг вдруг озарился щербатой улыбкой.

— Ты че, дядя? Так и будешь тут статУю изображать? Ты меня видел, я тебя тоже. Где Марусю-шельму найти — добрые люди подскажут. Мир, он не без добрых людей, — девчонка презрительно и весьма метко сплюнула через свою щербину на лист лопуха, — так что милости просим в гости опосля. Как там раньше говорили — "берегите себя, а я поберегу себя для вас". А пока — двигай, дядя, отседа, нам вона с соседом надоть парой слов перекинуться.

— К-куда двигать? — только и пробормотал сбитый с толку Василий.

— А к своим двигай. — Помог выйти ему из затруднения конвоир.— Тем путем, что сюда добрался. Не боись, там мин нет...

— А-а-а-а.

— Да куда ж ты денешси посреди чиста-поля? Да и зачем? Топай к своим, а я тут пока с племяшкой погутарю, да и догоню... — и тоже повернулся, теряя интерес.

А Савельев на подгибающихся ногах отправился в обратный путь. Буквально спиной чувствуя упершийся между лопаток взглял внимательных голубых глаз. В то, что его просто так отпустят после всего сказанного и сделанного, он не поверил ни на миг, но красоту решения — оценил. Действительно, просто так всадить штык в безоружного сможет далеко не каждый огрубевший душой, а вот всадить пулю в далекую фигурку — да нет вопросов.

Капитан считал шаги чтобы не сбится и представлял себе как девушка не спеша расстилает подстилку, укладывает перед ней запасную маскировочную накидку — чтобы поднятая выстрелом пыль не демаскировала позицию, не спеша вставляет в обойму вынутый из нагрудного кармана патрон (или где она там хранить боезапас, чтобы он имел температуру тела) и досылает его в ствол. Не спеша проверяет поправки на скорость ветра и влажность воздуха, смотрит на облака, дожидаясь, пока они набегут на солнце, и только после этого снимает крышки с прицела, ловя в перекрестие неуклюже ковыляющую фигурку — она так забавно выглядит, стараясь держатся прямо и не показывать всем своего страха и звериного желания жить...

Сердце колотилось, как бешенное, не рассуждающий инстинкт кричал: "Скорее, бегом от этого страшного места! Если каждые три секунды делать скачек в бок, эта змея не успеет поменять прицел и промахнется, а там — забиться в какую-нибудь щель и отсидеться!". С ним намертво сцепилась совесть: "Ты офицер, на тебя смотрят и враги, и подчиненные. Ты не смог им всем показать, как нужно воевать, так покажи, как надо умирать с честью!".

Василию казалось, что он так и умрет от разрывающих его душу желаний, прямо посреди этого чертового поля, но потом перед внутренним взором вдруг появился старый прапорщик из училища. Старик там заведовал стрелковым полигоном и особо ничем не запомнился, а вот теперь он вдруг глянул задумчиво и слегка сверху вниз, как он всегда смотрел на бесшабашную курсантскую братию и буркнул: "Не бегай от снайпера — умрешь потным и уставшим", и пропал.

А вместе с ним пропало и напряжение, и на мир сошла какая-то звенящая тишина, в которой Савельев и дотопал прямо к стаящим рядышком машинам. И даже мысль, что именно сейчас, когда он рядом со своими, которые пялятся на него совершенно квадратными глазами из открытого люка, есть самое время стрелять, чтобы как Илью и окатить заодно всех стоящих рядом, для пущего эффекта — не нашла в душе достойного отклика.

Он даже вместо того, чтобы нырнуть в спасительное нутро "коробочки", остановился и посмотрел, как бородачи умудрились воткнуть снятую башню на место крышки "светлого люка" на своем сухопутном корабле. И даже не удержался от вопроса:

— Не уж-то по месту село?

Бородачи покосились, но один ответил:

— Дык, "доп.вариант"! Не только по месту, но и все нужные подкрепления есть — спокойно стрелять можно!

Капитан покивал, соображая, что ему на руки попала совершенно стратегическая информация, и прикидывая в какую же задницу они влетели, пытаясь нахрапом вломится на эту планету. Но тут его отвлек другой бородач, хотя вместо бороды у него были шикарные усы, но не суть важно, и начал на карте показывать маршрут, которым стоит возвращаться назад. Глубокомысленно покивал, соглашаясь, что нарваться на обратном пути на мину после всего пережитого было бы действительно глупо, и нырнул в спасительную темноту "бэшки".

Впрочем темнота и покой внутри были относительными — через место, где была башня, внутрь падал столб света, а все присутствующие нагло тормошили капитана, кривляясь и крича ему что-то важное, но доходившее будто через толстый слой воды. А ему хотелось одного — свернуться где-нибудь на полу, и чтобы никто его не трогал, но все лежачие места были заняты ранеными...

Потом в руку сунули фляжку, которую он машинально выхлебал, поперхнувшись только на последнем глотке — в желудке и голове рванули две сверхновых, а из глаз брызнули слезы, но пузырь, в котором он до этого пребывал, лопнул и разом навалились все утерянные чувства. Ныл раздолбанный в хлам двигатель, зад неимоверно трясли погнуты оси, в дыру в потолке задувал свежий ветерок приносящий вонь горелых покрышек, а уши терзал рев личного сотава:

— Силен капитан!! — орал ему прямо в ухо сержант, от избытка чувств молотя левой рукой по плечу, вторая весела у него на перевязи, — Стакана полтора спиртяги выхлебал как воду — мелкими глоточками!!! А мы уж думали что хана тебе — ушел в себя и не вернулся! Да и видок у тебя, аж этих перекосило ...

Тут сержант понял, что ляпнул лишнее и отвел глаза.

— А что с видом-то? — тут в поле зрения появился другой боец с аптечкой и сунул под язык какую-то таблетку. У Василия были сильные сомнения, что лекарство стоит совмещать со спиртом, но он решил его не озвучивать, просто по той простой причине что следом боец вытащил из аптечки маленькое зеркало.

В нем отразилась вполне знакомая физиономия, вот только волосы, которые и раньше небыли избавлены от седины теперь радикально изменили свой цвет — на снежно-белый. И скрыть этого не мог густо лежащий поверх слой грязи.

* * *

А загадку, почему их просто отпустили, Савельев разгадал буквально спустя час. Как только немного улеглись треволнения, и стало возможным чуть-чуть спокойно подумать.

Все дело в том, что война это не только тупое уничтожение противника. Основные бои невидимы и ведутся скорее за души, чем за тела. Лишних десять трупов на фоне уже произошедшего, погоды не делали совершенно, а вот десять человек, вернувшихся назад почти из двух сотен, да еще не просто вырвавшиеся, а отпущенные...

В общем, такой маневр противника нес посыл пожалуй более разрушительный, чем простое поражение.

* * *

В принципе, в своих рассуждениях капитан был не так уж и далеко от истины. Не так далеко от него смешной пузатый человечек в этот момент развернул портативную антенну и через спутник сбросил на один из замаскированных командных пунктов директиву. Это было совсем не боевое распоряжение, а просто команда — разослать на всех обонентов очередной звуковой файл. В рамках ведения идеологической воны и поддержания боевого духа — на Прерии наступала вторая ночь войны, и надо было поддержать решимость колеблющихся.

Отметив получение собственноручно посланного фала, человечек открыл его и вслушался в звучащие в наушника строки песни:

Вечерний свет в горах погас,

в ущелье сыро и темно,

вода во флягах, как вино...

Война не понимает нас.

Пусть оставались мы не раз

в ущельях с ней наедине,

но ни на склонах, ни на дне

война не понимала нас.

На гребни высланы посты,

их поменяют через час.

Война глядит из темноты,

она не понимает нас.

А мы опять не жжем костры,

а мы уже не тушим глаз.

Война не понимает нам,

иначе б вышла из игры.

Вечерний свет в горах погас,

в ущелье сыро и темно,

вода во флягах, как вино...

Война не понимает нас.

Виктор Верстаков

Человек встряхнулся, сбрасывая наваждение и, свернув антенну, начал анализировать полученную попутно оперативную сводку — у него было еще много работы. Прошел только первый день, и чудовищная машина войны еще бодро катила вперед, перемалывая тела и выжигая души.

_________

Ну что ж пора, товарищ капитан...

— Похоже, барышни, пулемета нам не дадут,— хохотнула молодуха "лет за двадцать пять". Вся такая ладненькая, а веснушками, щедро усыпавшими не только простоватое лицо, но и торчащие из закатанных рукавов камуфляжа руки, казалось, можно пускать солнечные зайчики.

Ее первый номер, чернявка, приблизительно того же неопределенного возраста, ограничилась только неопределенным: "угу", и подобралась, потому как из люка схрона выглянула седая голова. Новый персонаж не спеша и с удовольствием оглядел две крепко сбитые фигуры, особое внимание уделив брюнетке и, довольно хмыкнул, кивнув своим мыслям. Несмотря на небольшой рост — своей напарнице та доставала едва до плеча — впечатления малахольной она не производила. Широкие бедра, крепкие икры и руки, да и на плечах явно не вата подложена, не говоря уже о груди... Поймав себя на посторонних мыслях и рефлекторно пригладив усы, мужчина подмигнул и ответил:

— Отчего ж не дать, девоньки? Хорошим людям г-на не жалко! — и хекнув, выметнул из люка на заботливо подстеленный брезент искомый предмет.

— ...ц! — совсем не по-женски выразила свое отношение к увиденному веснушчатая.

— Да уж... "печенег-два" ... пуда счастья. — Более взвешено отозвалась брюнетка, подхватывая длинное тело за ручку.

— Дед Силевестр, а у тебя там часом "Максим" не завалялся? — не сдержалась от пускания новых зайчиков веснушчатая. — Вместе с тачанкой! Нам такой, еще с брезентовыми лентами, пожалуйста!

— Цыц, Клуша!— махнула на нее свободной рукой первый номер. — У него там и "Гатлинг" вполне "заваляться" мог. На... хрен нам такое счастье, аж о восьми стволах? И ручку крутить замаешься, и патроны эти, на дымном порохе... потом целое состояние на шампунь, чтобы голову вымыть, уйдет!

И захихикав, новообразованный расчет, подхватил боекомплект и рванул подальше, пока им точно не всучили чего-нибудь из запрошенного.

— Деда, а пушки у тебя там нет? Такой чтоб раз бахнул и больше воевать ни с кем уже больше не надо.

— Отчего ж не поискать, внученька? — ответствовал, пригладив усы и подпустив в глаза смешинки мужчина.

— Ох ты... язык мой — враг мой! — схватилась за голову стройная девушка лет двадцати двух на глаз, от чего "дед" опять пригладил усы, покраснел ушами и спешно нырнул обратно в свое подземное царство.

— Что там, Машенька — "Пламя"? — нахмурившись, поинтересовалась "начальственным" голосом женщина "около сорока" с "мужскими" горизонтальными морщинами на высоком лбу.

— Нет, Марь Иванна. "Шайтан труба", три штуки.

— Бери одну, раз заказывала, — ответила начальница, пряча улыбку во вдруг собравшихся у глаз морщинках, — а остальные...

Но тут небольшая стайка женщин, собравшаяся вокруг начальства, пришла в движение и, мигом смахнув оставшееся, устроили веселую очередь, перебрасываясь шуточками и сверкая улыбками. Кто-то ехидно поинтересовался: "А Зайнаб нашей "Выхлоп" выдадут, или сразу ПТРС-41?". Все оживились, представив себе хрупкого снайпера в обнимку со здоровенной дурой, в двадцать два кило весом, которую и два мужика таскали с трудом.

Последней на выдачу, как и положено, подошла командир группы. Не спеша сверила серийные номера и проверила целостность пломб на транспортном пенале, расписалась в журнале выдачи, прилепив в графу расхода небольшую голограмму. И также обыденно вскрыв пенал, вытащила наружу небольшой тубус мало отличимый на глаз от "шайтан-трубы", проверила работоспособность. Забросив снятые пломбы назад в упаковку, запечатала ее собственными пломбами и спокойно закинула все на ремне за спину. Пустой транспортный контейнер вернулся на место прежнего хранения, а у Сильвестра от всей этой обыденности сжало никак ранее не напоминавшее о своем существовании сердце.

Пытаясь восстановить душевное равновесие, он обежал взглядом полупустые полки своей "сокровищницы" и, не найдя утешения, с тяжелым вздохом полез наружу. Там было на что полюбоваться.

Почти десяток разновозрастных девушек и женщин с весельем и шуточками в быстром темпе приводили в порядок гору смертоубийственного железа. Со стороны казалось, что идет подготовка к какому-то массовому и радостному мероприятию — свадьбе там, или крестинам. Знакомая ситуация — женские руки сами выполняют привычную работу, оставляя головы совершенно свободными, а уж языки и вовсе умудряются поддерживать два-три разговора параллельно и совершенно самостоятельно. Прям, аж знакомое чувство неловкости посетило — будто бабы там капусту на закваску секут, а его инструмент поправить позвали.

Правда тут он и для этого не надобен — с техникой девчата разобрались быстро, хоть и непривычна она им, а на сложные ситуации у них и свои спецы есть, куда там ему. Это, да еще тяжелый запах старой смазки и металла — вместо капустного, вернули понимание происходящего. Впрочем, застывший столбом "зритель" от внимания не ускользнул.

— Может, помочь замаскировать все как было? — со спины совершенно бесшумно подошла командир группы, та самая "слегка под сорок", впрочем это кому другому возраст, а ему так в самый раз... Тряхнув головой, отогнал неподходящие мысли.

— Не стоит, я уж лучше сам. Вам еще много чего сделать надо, а потом еще много чего предстоит. — Про то, что схрон исполняет свои прямые функции последние часы, уточнять не стал — хоть и свои, а лишнего знать никому не положено.

— Смотрите сами, но у нас есть резерв времени, так что смело обращайтесь, — открыто улыбнулась она и отошла к своим, видимо не только у него есть секреты. Оставалось только терзаться несказанным.

Совсем недавно, когда из "попутки" (которая из себя представляла здоровенный кунг, поставленный на не менее громадные колеса от карьерного грузовика, эти небыстрые, зато вместительные и проходимые машины регулярно курсировали между поселениями, перевозя грузы), вывалила толпа женщин в цветастых платьях, он совершенно не знал как реагировать. И даже с трудом смог ответить на названный пароль — абсолютно не верилось, что именно так выглядит ожидаемая "группа".

Настолько не верилось, что запросил сразу и дублирующий пароль-подтверждение. Старшая удивленно подняла бровь, но ответила без запинки. Пока он под насмешливыми взглядами распечатывал схрон цветастые платьица сменились не менее крикливым камуфляжем "а ля сафари", который прямо на глазах вдруг перестал быть крикливым, "подстроившись" под окружающий фон.

Но понимание стоимости такой метаморфозы и уникальность снаряжения, которого у случайных людей просто быть не может, помогло слабо. Даже одежда сильно преображающая человека оказалась бессильна. Просто не верилось и все. Представления, которые обычно возникают при произнесении словосочетания "спецназ" и то, что видели глаза, находилось в жестком, неразрешимом противоречии.

Вот та же "начальница". С ее спокойным лицом и добрыми умными глазами и совсем не мужиковатой фигурой. Такую можно вообразить кем угодно — от директора школы, до хозяйки целого района. Увидеть строгой и требовательной, возможно даже жесткой к нерадивым подчиненным, но никак не режущей горло зазевавшемуся часовому. Ни в ней, ни в ее девушках не чувствовалось той холодной, или наоборот — бесшабашной силы человека знающего, что цена человеческой жизни — одно простое движение.

Не чувствовалась рядом с ними та подсознательная опаска, какая ощущается практически любым человеком, находящимся радом скажем с волком. Пусть с сытым или запертым, но хищным зверем, вся суть существования которого состоит в отнятии чужих жизней. И как не убеждай себя в нужности и полезности "санитара леса" — ничего это не меняет. А тут — ну ничего подобного, обычные женщины — смешливые или спокойные. Разные.

Это вызывало настолько большой диссонанс, что рискнул совершить глупость и задать прямой вопрос. Старшая группы, Мария, выслушав путанные объяснения, более похожие на неумелое объяснение в любви, улыбнулась слегка грустно (что удивительно — глаза тоже улыбались) и ответила неожиданно: "Работа, как работа, даже плюс в ней есть — форму держать приходится, не растолстеешь", тут она провела ладонями сверху вниз, подчеркнув фигуру, и блеснула глазами, заметив, как на него повлиял этот жест. — "Что до остального, то любой сельский фельдшер, пожалуй, зарезал людей по больше чем я, это не говоря уже про то, что почтальонша в месяц пробегает явно больше меня". И ушла, подмигнув и оставив мечтать о несбыточном.

Впрочем, и сейчас, похоже, замечтался, хотя и не время совсем, вон уже все девчонки стоят в неком подобии строя. Все с неподъемными даже на глаз рюкзаками, при оружии, что совсем не придает воинственности. Как она сказала — "работа как работа"? А ведь двоих уже не видно, передовой дозор ушел так, что он и не заметил.

Вот подходит командир, обегает взглядом бойцов, от опытного взгляда не скрыться малейшему непорядку, но и бойцы — под стать, все давно и крепко усвоено. Отмашка, и группа не спеша выходит на маршрут. Девчонки ему улыбаются и машут руками, бросает задумчивый взгляд Марь Иванна, но это уже не меняет сути — группа уходит на задание.

Одна из лучших групп. А ему надо давать сигнал и готовится к приему следующей. И поскорее забыть внимательный взгляд грустных глаз.

* * *

На втором привале "ядро" догнали их штатный снайпер — Зайнаб с совершенно "неожиданным" позывным "Барра" и ее напарница. Короткий доклад не занял много времени, да и был простым дублированием того, что пришел час назад по пакетной связи.

— Двадцать человек. Прилетели на двух коптерах — как и влезли? Выскоблили точку досуха, забрали смотрителя и улетели.

— Не по нашу душу?

— Нет. Сейчас уже подлетают к столице, судя по трассировке со спутника.

Командир не спеша кивнула — у нее трасса подозрительных коптеров была перед глазами. Что ж, приятно ошибиться в человеке, но с другой стороны — интуиция это хорошо, но проверять стоит все, что можно проверить без лишнего риска.

Оставалось только тряхнуть головой, прогоняя из памяти непрошенный и лучистый взгляд зеленых глаз, и командовать подъем — на планете еще царил мир, но "тяжелые" фигуры будущих баталий уже занимали место на доске.

__________

К хутору вышли ближе к полудню. Небольшие домишки-мазанки буквально утопали в тени плодовых деревьев и запахе созревших яблок, призывно сияя белизной стен. Рай, да и только.

Общее впечатление умиротворения и покоя не портили даже выбитые ударной волной стекла и оспины "выходных" отверстий, хорошо заметных на побеленных известью стенах. Саман не мог послужить серьезным препятствием, и пули прошивали строения насквозь.

Тепловизоры и прочая хитрая техника дружно показали отсутствие хозяев, но группа предпочла расположиться на улице в тени деревьев. Командир, удобно расположившаяся на брошенных рюкзаках, теперь одним глазом следила за обносящими нижние ветки яблонь своими девчонками, а вторым приглядывала за махающей найденным в сарае заступом Марфой, по прозвищу "Кувалда". Ей, как самой сильной, обычно доставались все самые тяжелые работы и грузы. Впрочем, олимпийскому спокойствию этой женщины позавидовали бы и греческие статуи.

Отдыхали или работали разумеется не все, две двойки сейчас обнюхивали всё внутри домов и вокруг них, пытаясь восстановить картину происшедшего, хотя особо ничего нового ждать от их действий не приходилось — слишком типична была увиденная картина, и опыт легко дополнял невидимые глазами детали. Командир, кстати, тоже совсем не бездельничала, а "несла боевое охранение", просто никто не запрещает выполнять задачу с максимальным для себя удобством.

За последние десять минут в картине мира ничего существенного не изменилось, только Марфа все чаще смахивала пот — поднявшееся практически в зенит светило жарило немилосердно. Неслышно подошла заместитель и, энергично потерев сорванное яблоко о рукав, отправила его в короткий полет. "Грязное яблоко, о грязный подол — чистый продукт", — прокомментировала она свои действия. Командир полюбовалась собственным отражением на боку плода и, с хрустом откусив приличный кусок, кивком разрешая начать доклад.

— Стандартная зачистка. Тепловизорами определили где хозяева, взрослые были в доме, а двое пацанов ночевали в летней пристройке, — слушающая доклад на секунду отвела глаза в сторону, вспоминая как хрустели под ногами разбросанные по полу игрушки и кровавый ком одеяла на кровати. Это было ошибкой — взгляд сам уперся на сверток из клеенки веселенькой расцветки, лежащий рядом с все увеличивающейся ямой. Не слишком хорошо прожеванный кусок яблока прошел в желудок с некоторым усилием.

— ... в дом бросили "светошумовую", видимо, нужны были какое-то сведенья, — с непроницаемым лицом соврала зам, именно в этот момент из дверей дома выносили тело девушки лет четырнадцати. С одной из пододеяльника торчали худые испачканные коленки и раздувшиеся черно-красные ступни, с другой свешивалась под тяжестью метущих по земле длинных волос держащаяся похоже только на сухожилиях голова. "Лопатой рубили" — буркнула за спиной Марфа и вернулась к своему занятию.

— ... а на пристройку "резинку" (* шоковая граната имеет не дающий осколков упругий корпус) пожалели, или она у них была одна — прошили очередями и забросили в окно осколочную гранату.

— И накололись...

— Да, граната попала в ящик с игрушками, стенки и содержимое которого задержало осколки. Так что один пацан ушел. Он даже не ранен, судя по размеру кровати, ему от девяти до одиннадцати лет. Может двенадцать.

Некоторое время молча жевали яблоки, наблюдая, как под стеной дома удлиняется шеренга из завернутых в импровизированные саваны тел.

— Что будем делать, Фокус? — нарушила молчание зам. — Я так понимаю наша задача не отсвечивать...

— Наша задача, — отозвалась командир, грызя хвостик от яблока, — как раз "пошуметь", Сойка.

— Пошуметь?? — зам сделала большие глаза, кивнув на лежащий метрах в двух тубус с приметным "трилистником" на боку.

— Не настолько громко, — передернув плечами ответила ей начальница.

— Мне это не нравится... — с трудом выдавила из себя более чем предрассудительную с точки зрения устава фразу Сойка. Командир только пожала плечами и хмуро кивнула в знак согласия со своей правой рукой.

— А мне не нравится копать могилы длиной меньше заступа. И детишек в коробках из-под ЗИП-а хоронить, — прозвучало сзади. Обе женщины обернулись, ошарашено посмотрев на Кувалду, аналогичный недоуменно-вопросительный взгляд наверняка бы получила вздумавшая поговорить табуретка. Но в ответ обычно спокойная "ломовая лошадь" посмотрела с вызовом, а потом с насмешкой развела руки в стороны. — Неудобно мне, понимаш — развернутся негде. — И спокойно продолжила выбрасывать землю из ямы доходящей ей уже до груди.

— Ну, местные детишки еще те ангелочки... — попыталась сгладить Сойка, — мозги на потолке видела? — Кувалда кивнула, не прекращая махать лопатой, было понятно что с выбранного пути ее отклонить еще сложнее чем тезку.

— Ты, к слову, разобралась, из чего стреляли? — попыталась чуть отстраниться от ситуации Фокус, происходящее явно требовало переосмысления.

— Не вполне. Скорее всего обрез от старого охотничьего ружья с пришедшим в негодность стволом — очень уж большой калибр, не менее двадцати — двадцати двух миллиметров, но может быть и переделанный под охотничий патрон сигнальный пистолет. Пацан упер его в пол и засадил снизу вверх в забрало, да под шумок выскочил в окно. Получив такую плюху на ровном месте, ребятки по полной оторвались на остальных...

По мере повествования голос зама становился все более озабоченным. Командир резко вскинула голову, потому как вокруг наступила почти полная тишина — только осы жужжали в листве, спеша добраться до перезревших плодов — все ее девушки в данный момент смотрели на нее. Фокус грустно усмехнулась, наверняка, если не подслушивали через аппаратуру, то читали по губам. Прикрыла глаза, принимая решение, и резко вскочила.

— Пира!

— Здесь! — рядом возникла стройная фигура штатного сапера.

— Мы так действительно до ночи будем ковыряться...

— Уже поняла. Удобрения есть в сарае, там же банка с автолом, есть порох к гладкому, но разрешите потратить два метра детонационного шнура.

— Действуй. — И, встретившись еще раз взглядом с каждой. — Значит пошумим, раз приказано. Они впереди нас часа на три и не больше чем вдвое превосходят по численности. К вечеру догоним, не напрягаясь.

"Хотя зря, девчонки, мы это делаем..." — подумала она уже про себя.

* * *

Ушедшую по следам группу из щели между двумя валунами проводили внимательные глаза. Но прошло еще несколько десятков минут, прежде чем их обладатель рискнул выбраться наружу и преодолеть три сотни метров до оставленных домов.

Был это человек, перемещающийся на четвереньках, или зверь, вряд ли кто мог сказать наверняка — слишком хорошо маскировался новый пришелец, двигавшийся от одного укрытия к другому. Вот только, скрывая себя, он еще не знал, что следует заодно скрывать и собственную тень.

Тень мелькнула на пороге сарая, вернулась назад, таща что-то похожее на мешок, и надолго замерла возле стены — видимо рассматривая свежий холмик с крестом без каких-либо имен и маленький бугорок чуть в стороне. Еще спустя десяток минут тень двинулась следом за ушедшими, походя плюнув на еще один холмик в стороне и принимая все правее.

Она явно знала более короткий путь, потому совершенно никуда не спешила.

___________

Настигли преследуемых, как и обещала командир, к вечеру. Семнадцать молодых парней остановились на небольшом возвышении посреди открытого пространства, и теперь, перебрасываясь шуточками, готовились к ночевке, обустраивая временный лагерь.

Службу тянули, надо сказать, по уставу, но без огонька. Расслабились ребятки. Два удвоенных секрета, помимо часовых, но замаскированы так себе — больше об удобстве ночевки думали, чем о том, как остаться незаметными. Да и сама позиция, хоть и позволяет контролировать округу — аж полтора часа потребовалось, чтобы выйти на рубеж, двигаясь в ритме колышущейся под ветром травы — но зато и открыта и просматриваема со всех сторон. В низине им надо было становиться, чтоб незаметно и неслышно, но видимо уже почувствовали себя хозяевами.

Секреты снайпер сразу сняла, как только техническая разведка подтвердила, что связь подавлена и это можно сделать, не подняв тревоги. Предосторожность, в общем-то излишняя, выполненная просто по привычке, потому что следом за этим настал черед часовых, а по ничего не ждущим бойцам ударил "на расплав ствола" пулемет.

Дальше всё было игрой в одни ворота. Противник не сумел толком организоваться, в чем ему всеми силами помогли — занимавшийся какой-то бумажной волокитой возле костра старший лейтенант получил "третий глаз" от Барры и рухнул лицом в огонь, так ничего и не успев осознать, а его зам, что размахивая руками кинулся к радисту, поймал спиной с десяток пуль, но не смог подарить тому и секунды для поднятия тревоги. Хотябы потому, что рацию и радиста просто смели в три ствола второе и третье звено.

А вот дальше начались сюрпризы. Уцелевшие под первым шквалом бойцы противника без командования и понимания происходящего всё же пытались организовать какое-то подобие круговой обороны (хотя, ломанись они просто стадом, но в одну сторону, шансы на успех были бы выше), и пробовали вести ответный огонь. Свои наоборот, затаились, меняя магазины и, если это было возможно, укрытия. Работали только пулемет и снайпер, когда наблюдавшая за происходящим в бинокль Фокус отметила, что прямо в центре лагеря противника вдруг поднялась какая-то штанга, увенчанная прямоугольной коробкой наверху и утолщением под ним напоминающим початок кукурузы.

До головы только доходила суть происходящего, все внимание еще было отвлечено на буквально за миг до этого зафиксированный глазами "полет шмеля", а тело само двинулось вперед — в атаку, отдавая аналогичный приказ всем остальным. В следующую секунду в центре лагеря вспухла быстро расширяющаяся полусфера огня и ужас слегка отпустил сердце, которое однако так и колотилось до самого лагеря, не веря, что оно все еще живое.

* * *

Сойка, которая, как и положено заместителю, непосредственного участия в происходящем безобразии не принимала, а отслеживала окрестности и эфир с помощью технических средств резервного модуля управления, прибежала на разгромленную позицию что называется "к шапочному разбору". И застала зрелище, которое иначе чем предрассудительным назвать было нельзя — вокруг бродили, непонятно чем занимаясь, бойцы, а командир вместо управления стояла на коленях и гладила покореженную железку, ощупывая пулевые пробоины.

Несколько коротких команд позволили привести всех в чувство. В таких ситуациях лучше делать неправильно, чем бездействовать. Например, выполнять "контроль" не было никакой необходимости, все равно во время сумасшедшей атаки все, что было в лагере, нашпиговали свинцом от души, потратив почти четверть общего боезапаса. Но подчиненные деликатно предпочли "не заметить" оплошность начальства и принялись изображать бурную деятельность.

Сойка же как загипнотизированная смотрела на пальцы командира, путешествующие по сенсорам ПСДАК "Баньши", некоторые из них еле заметно подрагивали. Но осуждающих мыслей в голове не возникло, там вообще бесконечным рефреном крутилась фраза: "Песец подкрался незаметно, хоть виден был издалека...". Видимо она произнесла эту мысль вслух, потому как Фокус перевела на нее задумчивый взгляд, прошептала одними губами: "Это ж надо было так жидко обос-ться..." и, подмигнув, отошла в сторону.

Слова, сказанные командиром, имели под собой веские основания — противоснайперский-противодиверсионный автоматизированный комплекс был вещью о которой не стоит забывать никогда и ни при каких обстоятельствах. Его радар, та самая коробочка в верхней части, вполне мог обнаружить человека за пять километров, а на расстоянии в полтора от него не помогала никакая защита. Пакет из восьми безоткатных сорокапятимиллиметровых гранатометов уверенно на этой дистанции накрывал любую снайперскую позицию, засыпая все вокруг осколками. И перезаряжался очень быстро.

Впрочем, при работе этого устройства в активном режиме никто б и не рискнул приближаться. Заметили б и не пошли, но вот тепловизор, будучи устройством пассивным, позволял обнаруживать и распознавать человека за два километра, а сейсмодатчики на нижних опорах треноги вполне могли услышать сердце лежащего на земле человека не за одну сотню метров. Да, и направленные микрофоны под радаром — тоже, тот еще подарок...

Конечно и эта защита не была абсолютной. В любой системе есть лазейки и слабые места. Иначе б диверсантов давно бы не существовало, но преодолеть этот рубеж было очень непросто.

Сойку начало пробивать на нервное "хи-хи". Их противник имел все шансы выйти из этой передряги живым, но он, имея столь мощное оружие обороны, элементарно забыл его включить. Вот уж действительно — человек самое слабое звено любой цепи.

Впрочем покойников можно понять. Они просто боялись неправильных сработок и ждали окончательного обустройства лагеря. Вон ручеек-то протекает в стороне, и каждый раз проделывать проход для водоносов замаешься, а доверять свою жизнь системе распознавания, это свихнуться надо. Так что сработал "защитник" только когда уже стрельба пошла...

Следом за командиром женщина внимательно осмотрела пробоины, стараясь понять — какое чудо спасло если не всех, то большую часть их группы. Вот пробоины от снайперской винтовки — молодец Барра, стреляла явно на движение, первая пуля легла с краю, зато две следующих — четко в центр. Вот — следы от пулемета, в линейке тепловых сенсоров вокруг пробоин видны еще и оксидные кольца — лента была снаряжена бронебойно-зажигательными пулями.

Но это все не то. Тактический анализ готов и однозначен — у "Баньши" было время на хотя бы один залп. А то и на два. Строчки "вероятных потерь" совсем не радуют. Значит что-то не дало технике нанести удар, но что именно?

За решением этой загадки далеко ходить не пришлось. Чтобы стрелять нужно видеть, а ослепить тепловизор могла только высокая температура, сейсмодатчики и микрофоны (да и радар тоже), можно вывести хотябы временно из строя только перепадом давления. А это значит...

— Машенька, солнышко ты наше, — шипит Фокус, которой и по уставу положено соображать быстрее всех, — ходи-ка сюды.

Перед светлы очи мигом предстало само вселенское раскаяние, наряженное в камуфляж с погонами лейтенанта, ушки полыхают красным, взгляд опущен, того и гляди как в детским саду начнет носом шмыгать и землю берцем ковырять, для полноты картины. Гляди, точно — заметила упущение и начала, но на командира все эти ужимки не сильно повлияли.

— Свет мой, скажи как, а с какого ... ты решила по этому ... бугорку "Шмелем" засадить? — чтобы понять, что говорит Фокус, Сойке пришлось стать сбоку — губы шевелились, но ни звука командир при этом не издавал, полезное умение, принимая во внимание наличие включенного "объективного контроля". — Только про женскую интуицию мне мозги не ..., я выстрел еще до того как этот ... встал засекла.

Машенька, зыркнула из под бровей и отведя руку за спину, так что тень от нее гарантировано оказалась вне поля видеозаписи просигналила.

— Тащь майор, заманалась я эту дуру таскать. Вот и подумала — война спишет, скажу — "почудилось", авось сильно не..ут.

Майор шагнула вперед, прижимая пискнувшую от смущения лейтенанта к немалой груди, так что ребра затрещали.

— Товарищ лейтенант, объявляю вам благодарность — за успешные и своевременные действия. — Слегка отстранившись, Фокус развернула разгильдяйку к себе спиной и влепив леща пониже края бронежилета, придала ускорение.

— Тащ. Майор, разрешите просьбу! — тут же продемонстрировала, мигом утратившая все признаки смущения вместе с совестью Машенька, правильность поговорки, что "куда подчиненного не целуй, везде оппа".

— Разрешаю. — В глазах командира отчетливо прыгали веселые чертики.

— Можно взять гитару?

Начальство недоуменно уставилось друг на друга, не зная, что сказать. С трофеями дело было довольно строго. С одной стороны, разрешалось брать только необходимое во время ведения боевых действий, то есть по сути только еду и боеприпасы. Оружие тоже можно, но потом его положено было сдавать. Одежду и обувь — только в случае острой необходимости. Все остальное подлежало либо уничтожению (как "лишнее" оружие) либо просто оставлялось.

Понятно, что помимо гласных законов были еще и вещи на которые все смотрели сквозь пальцы. Например деньги, как известно, не пахнут, но уже с прочими ценностями можно было влипнуть по полной.

На кой понадобилась эта гитара, теперь лежащая прямо поверх горы "на уничтожение" обе женщины придумать не могли и с интересом посмотрели на Машеньку в ожидании цирка, когда та будет подводить "законную базу" под свою просьбу.

— Для повышения боевого духа личного состава во время отдыха! — заявила нахалка.

Брови майора полезли на лоб от такой мотивации, она даже слегка растеряно взглянула на своего заместителя — получалось, что у разведки, выходит, боевой дух низок и нуждается в повышении. Взгляд Сойки был серьезен, он прямо говорил: "Пусть берет, раньше мы со своими не воевали, так что лишний повод расслабиться, совсем не лишний".

— Разрешаю. Но если честно — зачем?

— Так ведь чудо же. Посмотрите, что вокруг творится, — развела руками Машенька, — а она без единой царапины. Как тут бросить?

И ускакала, оставив разом прозревшую Сойку бороться с собственным желудком, посреди выжженного термобарическим зарядом круга в котором земля, камни и осколки металла были перемешены с обгоревшей человеческой плотью.

______________

— Заметили? — поинтересовалась у "наблюдающей за арьергардом" Машеньки отставшая перешнуровать ботинок командир.

— Еще пятнадцать минут назад. Держится в отдалении, но цепко. След не теряет.

— Почему не доложила?

— Так ребенок ведь, Марь Иванна...

Глаза начальства грозно сверкнули, но никто этого не увидел, со стороны женщина казалось, была полностью увлечена нехитрым делом. Зато Машенька гнев почувствовала и зябко передернула плечиками — она то знала, что если наказание не было объявлено сразу, значит провинность требует более тщательного разбора.

— Как ты думаешь, что он будет делать, когда нагонит? — голос звучал ровно и заинтересованно, отчего сердце Машеньки преисполнилось дурных предчувствий, а плечи невольно поникли.

— Разрешите...

— Не разрешаю. Никаких активных действий до привала, просто увеличить внимание. Выполняйте. — И подхватив оружие командир, перепрыгивая с камня на камень, поскакала догонять ушедшее вперед "ядро" отряда.

* * *

Зачем Федор плелся вдогонку непонятному отряду он и сам с уверенностью не сказал бы. Наверное просто потому, что во всем окружающем мире непонятная группа была единственной движущейся деталью пейзажа. Он видимо просто был не в силах расстаться с эти единственным проявлением жизни среди пустоты — даже звери, повинуясь инстинкту, предпочли остаться с пустым желудком, но не покидать логовищ, рискуя столкнуться с неведомыми опасностями изменившегося мира. И только поднимающиеся вокруг все выше горы равнодушно взирали своими вершинами на крохотные и одинокие фигурки. Они-то за свое время чего только не насмотрелись и оттого научились презирать всяческую суету и мельтешение.

Видимо, именно на одиночество, точнее — на нежелание остаться полностью одному перед этой равнодушной вечностью, и следовало списать столь неосмотрительное, если не самоубийственное поведение. Ведь давно уже следовало принять влево или вправо вдоль предгорий, чтобы выйти к человеческому жилью, а не углубляться в и вовсебезлюдные места, где и охотники с бортниками бывали лишь изредка.

Впрочем, еще неизвестно, что он встретил бы там, у соседей, если даже на отдаленный хутор смерть заглянуть не поленилась.

Совсем недавно десятилетнему пацану об одиночестве можно было только мечтать. Пусть их хутор и был расположен далеко от соседей, чтобы преодолеть не один десяток километров, надо было потратить почти полдня на поездку и сборы, зато всяких родственников вокруг наблюдался явный переизбыток. И ладно бы просто наблюдался — каждый из окружающих так и норовил нагрузить тощую шею приличным довеском из домашних дел, да еще и повоспитывать. Хорошо если подзатыльником, а то ведь от бесконечных нотаций хотелось бежать куда-нибудь на необитаемый остров. Туда, где нет ни старшей сеструхи, что вдруг перестала принимать участие в их проказах, вместо этого приобретя привычку напыщенно рассуждать о том "как должно" себя вести, ни младшего брата, вечно нудно требующего участия в его "предприятиях", за которые традиционно больше перепадало Федьке (как старшему).

Вот только когда впивался ногтями в ладони и бросал сквозь сжатые зубы: "Все дураки!", — мечтая или самому куда-нибудь провалится, или чтобы провалился весь окружающий мир, он никак не думал, что желание однажды исполнится. Да еще так — очередью прошивающей стену насквозь и гранатой влетевшей в окно. Вот именно тогда, услышав вскрик брата, сменившийся особенной тишиной, он и понял, что остался один.

Более взрослый человек, скорее всего, впал бы в отрешённое состояние, не в силах совладать с навалившимся горем, а десятилетний пацан просто направил ствол (не имея заряженного оружия на расстоянии вытянутой руки, здесь, на стыке степи и гор никто спать не ложился), на появившийся в дверном проеме силуэт. Зарядил по новой и выстрелил еще раз, скорее всего попал, потому что выпрыгнуть в окно ему никто уже не помешал. Не спасая свою жизнь, в этом возрасте смерть не воспринимается как нечто реальное, даже если она рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, просто дульнозарядный пистолет требовал много времени и более надежного укрытия, чем тонкие стены летней времянки.

И то и другое тело выполнило самостоятельно, судя по тому, что придя в себя после краткого периода беспамятства, Федор обнаружил, что довольно глубоко забился в знакомую щель между камнями — место, где до того бывал неоднократно, играя в прятки, индейцев и прочие мальчишеские игры. А пистолет, заряженный последним из двух патронов, что лежали в кармане пижамы, смотрит своим единственным глазом в сторону откуда должна подойти погоня.

Вот только стальной шарик закатанный в свинец так и не нашел свою цель. Возможно у нападающих не было приборов, способных увидеть на земле следы босых ступней, а может неожиданный отпор настолько отрезвил противника, что взрослые и обученные убивать люди решили... не нарываться. Так или иначе, но своего врага вглядывающийся до боли в темноту мальчишка этой ночью так и не дождался.

Враг, как ему и положено, подкрался оттуда, откуда не ждали. Со спины. Пижама грела не слишком, босые ноги на камне не чувствовали холода, адреналин и нервное напряжение не дали телу замерзнуть, но каменные стены щели по капле отнимали тепло. Федор просто не заметил, как от возбуждения перешел к оцепенению, а потом и вовсе впал в забытье.

Ранняя осень — не самое холодное время, тем более на Прерии, поэтому холодный сон не перешел в вечный. Но когда заглянувшее в щель между камнями солнце заставило открыть глаза и мучительно попробовать вернуть подвижность застывшим мышцам, оставалось только скрипеть зубами — по родному подворью, прекрасно видимому с этой позиции, открыто, ничего не боясь, ходили захватчики. И не было никакой возможности заставить их об этом пожалеть — на пятьдесят метров, нужных для уверенного выстрела из "пистоля" при свете дня его никто бы не подпустил.

Свои возможности он понимал хорошо, и недооценивать противника тоже был несклонен. Один единственный имеющийся в наличии выстрел не позволяет рассчитывать на случайность. Оставалось только внимательно смотреть и запоминать. И копить ненависть.

К счастью, долго эта пытка не продолжалась. Довольно скоро захватчики двинулись дальше. Федор еще пару часов потратил на попытку понять, что это не ловушка и его враги действительно ушли. Но даже после этого приближался к ставшему вдруг таким незнакомым и чужим дому очень медленно и осторожно. Боясь что-либо сдвинуть или потревожить.

Осторожность себя оправдала. К хутору подошел другой отряд, и только непонятное предчувствие не дало попасться в ловушку стен. Второй раз он разглядывал из уже почти родного укрытия людей почти в такой же в форме, но в этот раз ненависть соседствовала с удивлением. Впрочем, долго задерживаться новые пришельцы тоже не стали и скоро двинулись вслед за первыми.

А следом за ними, едва одевшись и обувшись, да прихватив немного из еды и самое главное — порох и пули, двинулся и Федор.

* * *

Вот только ненависть оказалась плохим советчиком. Точнее он из-за своего мизерного жизненного опыта просто не учел, что пришельцы могли руководствоваться какими-то своими, непонятными ему резонами, в результате чего попытка срезать путь увела довольно далеко от цели преследования. Наверстать упущение помогла вспыхнувшая в отдалении стрельба и выматывающий рывок, но к самому главному он безнадежно опоздал.

Долго и с разных сторон рассматривал место произошедшего боя — выжженное среди травы пятно с разбросанными на нем телами и вещами, которые победители решили оставить тем, кому уже ничего не было надо. Смотрел издали, так и не решившись приблизиться, благо острое детское зрение позволяло рассмотреть во всех деталях. Мелькнула было мысль поискать себе что-то посерьезнее "пистоля", но она погасла быстрее чем огонек спички в ураган. Мигом припомнилось парочка просмотренных с замиранием сердца фильмов "про спецназ", и неопределенный страх сменился уверенностью, что ушедшие точно оставили среди тел немало сюрпризов для неосторожных. Или он ничего в этой жизни не понимает.

В итоге, так и не рискнув приблизиться даже на расстояние, достаточное, чтобы почувствовать легендарный "запах трупа врага", Федор обогнул место побоища по дуге и двинулся по следам — что там нюхать и к чему лишний раз рисковать, со смертью все счеты заканчиваются. А у живых есть еще немало дел.

И вот он уже несколько часов плелся следом, толком не понимая — что он делает и зачем. Что хочет, а главное — зачем так рискует?

Точнее уже не плетется, а подползает. Потому что этот удивительный отряд, наконец, сделал привал. Хотя, продолжай они также двигаться дальше, никто бы этому уже не удивился. Но все же появилась возможность подобраться поближе, и любопытство погнало мальчишку вперед. Последние полторы сотни метров пришлось преодолевать на четвереньках, а то и извиваясь ужом в траве, но зато с этой позиции все было видно достаточно хорошо.

Ничего необычного, чтобы оправдало затраченные усилия, впрочем, не происходило — женщины, а теперь он мог с уверенностью сказать, что все бойцы это именно женщины, просто отдыхали после перехода, перебрасывались неслышимыми из-за расстояния фразами и... готовили еду.

Обострившийся от голода нюх, посрамил и глаза и зрение, четко сообщив будущее меню и доведя его до сведенья заодно и желудку. Последний взревел диким зверем, заставив мальчика уронить голову в траву — с перепугу ему показалось, что этот рык наверняка должны были услышать в лагере. Впрочем, эта мысль была не так уж далека от правды.

— Сегодня Клуша готовит, а она такая мастерица, что просто пальчики оближешь. — Раздался справа из-за спины спокойный уверенный голос.

Оставалось только скрипнуть зубами от бессилия и сгореть от стыда, поскольку первая, инстинктивная, попытка провалиться сквозь землю успехом не увенчалась. Федор, пламенея ушами, повернул голову в нужную сторону на угол достаточный, чтобы встретится со спокойным взглядом сидевшей на корточках в трех метрах от него женщины в камуфляже.

Простое открытое лицо, добрые морщины от улыбки возле уголков губ и глаз, и... полное отсутствие следа из примятой травы у нее за спиной. Сколько она уже тут стоит, пока он играл в индейца, подкрадывающегося к лагерю бледнолицых? Как подошла так, что он не услышал ни звука, не почувствовал взгляда или изменения в поведении обитателей травы, с кем он вообще рискнул играть? Забыл как-то — то, что для него игра, для кого-то может быть просто жизнь...

И ведь не проявляет ни малейшего нетерпения, дает время собраться с мыслями, оружие тем временем спокойно лежит на колене и направлено совсем не в его сторону. Вот только от взгляда на висящий слева на поясе нож и совершенно расслабленную левую руку не возникает никакого желания хвататься за оружие, хотя рукоять пистоля под рукой и в другой ситуации наверняка были б шансы его использовать. Но здесь и сейчас, от фигуры за спиной просто веет уверенностью и безопасностью. Не может быть человек настолько спокоен, уверен и при этом неагрессивен и умиротворен настолько, что полностью сливается с окружающей природой.

Точнее это он так думал. Еще две минуты назад. Видимо так она и смогла подойти. Женщина глубоко втянула ноздрями воздух и сказала:

— Действительно мастерица. Пойдем? — в вопросе не было никакого нажима, будто даже спрашивающая предполагала, что Федор мог не согласиться и был волен остаться тут, слушать стрекот кузнечиков, пока она не съест приготовленный неведомой Клушей ужин.

Пришлось вставать и топать в сторону лагеря, пламенея ушами от стыда — у него даже оружие не попросили, верный пистоль торчал за поясом. Будто никакой опасности он не представлял. Видимо, так оно и было.

— Да не переживай так. — Неожиданно сочувственно раздалось в спину. — Ты очень хорошо прятался, просто молодец. Никто бы тебя и не заметил, только...

Несколько шагов прошли в молчании, пока конвоирша подобрала деликатные слова. — Просто помимо стараний надо еще и знания иметь. Техника она сейчас такая... От нее ни тебе ни мне не укрыться. Попросишь потом Зайнаб записи показать... Можно конечно и технику обмануть, но тут как раз знания нужны. Научишься еще. — тут Федора ободряюще похлопали по плечу, от чего мальчик вздрогнул. Он опять не услышал, как к нему приблизились, а ведь она все время разговаривала!

В лагере возникло впечатление, будто попал в водоворот — без всякого сомнения, очень серьезные бойцы вели себя как обычная толпа разновозрастных женщин — каждой хотелось сказать пару слов, потрогать пришельца или просто заглянуть в глаза.

Из этого вихря рук, глаз вынырнула кружка бульона и кусок хлеба, а затем крышка от котелка с мясной кашей и ложка. И весь окружающий мир перестал существовать.

* * *

Вряд ли сон, неожиданно навалившийся на Федора, был просто следствием обильной еды и нервного напряжения. Слишком уж тяжело было из него выбраться, а даже когда удавалось "всплыть", то всего несколько секунд — и затуманенное сознание вновь соскальзывало в беспамятство. Те крохи ощущений, что удавалось схватить в эти мгновения, более всего походили на бред. Или тот же сон.

А как иначе относиться к происходящему, если тебе кажется, что ты катаешься на любимом их с братом развлечении — тарзанке. Ноги продеты в ременные петли, упругая ветка, к которой привязана вся конструкция, ритмично покачивает тело вверх-вниз, но в тоже время лицо и грудь прижаты к прям-таки неохватному, но мягкому и теплому стволу. Федор спросонья попробовал все же обхватить и прижаться сильнее, но длины рук не хватило, только что пошарил по другой стороне в поисках, за что зацепиться.

"Какой шустрый мальчик", — не то одобрительно, не то с иронией произнес низкий и какой-то бархатный голос, после чего его ладони отцепили и перенесли ниже. Потом кажется снилось, что он совсем маленький, ему страшно засыпать, а мать прижимает его голову к своей большой и мягкой груди, укачивая и напевая песню без слов...

Проснулся Федор уже ранним утром, еще до восхода солнца и, вполне ожидаемо, совсем не на том месте, где его сморил странный сон. О чем свидетельствовали уже прилично нависшие над головой горы, отчетливо видимые сквозь ресницы на фоне едва начавшего светлеть неба. Глаза мальчик предпочел не открывать и вообще постарался дышать ровно, как спящий.

Впрочем, остальным было явно не до его хитростей — буквально в двух шагах четверка во главе с командиром, накрывшись одним плащом, что-то высматривала на слабосветящемся экране.

— Вот смотрите.. Здесь, здесь и здесь... Движутся вот так... Я бы еще наверняка перекрыла тут и тут, но сведений у нас об этом нет... Чему, понятно, удивляться не стоит... — четыре головы под тканью дружно кивнули и некоторое время было тихо.

— Ну и что, командир, будем теперь тянуть повыше ручки? Или сразу ножки?

— Цыц, озабоченная! Какому психу ты на юх сдалась? Кто к тебе, ближе чем нужно, чтобы бошку прострелить, вообще подойдет? И не мечтай, маньячка. — Хлесткие слова произносились не со злобой, а с юмором, но казалась говорящая только пытается скрыть... Тревогу? Обреченность? Или принятие воли судьбы?

— Эх, вот, все мои мечтания девичьи загубила, а я уж собиралась шило вставить...

— Вот-вот...

— Отставить бред... Что скажете, девочки?

— Хороший мальчик... — казалось, волосы на затылке зашевелились от внимательных взглядов.

— Точно! До сюда его Кувалда тащила, отсюда пойдем по камням, да и нести — не велика тяжесть. Значит...

— Да, действительно... А ведь может и получится... — будто делая волевое усилие, сказала командир. — Тогда, слушай мою команду — три часа на отдых и выработку плана. Рассортировать барахло, все лишнее — бросить. Дальше пойдем под "одиннадцатью днями". Не надо на меня так смотреть — знаю, что тут нет хороших реанимационных с нужной аппаратурой, но это единственная возможность, а восемь дней превысить шансов мало. Потому как пункт два — медику раздать "пятнадцатиминутки". Прием — по команде, или по обстановке.

Тишину, повисшую после этого, можно было резать ножом, потом кто-то тихо сказал: "Вопросов нет", — и все начали расходиться. Федор же, пользуясь отсутствием надзора, тоже решил проверить... увы, аккуратное ощупывание рукояти — пистоля за поясом не выявило. Попробовал переместить руку выше и поискать за пазухой, как сверху раздалось:

— В кармане рюкзака, на котором лежишь, поищи...

Оставалось только вздрогнуть и перестать притворяться спящим. Искомое действительно оказалось в боковом кормане рюкзака, на котором он лежал.

— Извини, Волчонок, — низким грудным голосом сказала женщина и, будто извиняясь, сунула ему в руки котелок с мясом, — просто слишком уж неудобно ты его засунул.

Наворачивая неизвестного зверя в сметанной подливке с макаронами, Федор уважительно косился на присевшую на соседний рюкзак фигуру — ну и громадина! Действительно руками не охватишь, от шеи к плечам тянутся жгуты мышц, отчего погоны лежат не горизонтально, а чуть не под углом в сорок пять градусов, руки торчащие из подвернутых рукавов формы толщиной наверно с его бедро и все перевиты канатиками сухожилий.

Такую стать Федор видел только на картинке — там мраморный дядька льву пасть раздирал. Глянул еще раз на соседку и пришел к выводу, что и эта б смогла. Задавать такой вопрос было боязно, а ну как решит в порядке воспитания отвесить легкий подзатыльник — голова мигом с плеч слетит и по земле попрыгает. Но очистив треть котелка, он все же решился:

— Волчонок?

— Меня Кувалдой зовут, — казалось вне связи с вопросом прозвучал ответ, сопровожденный мечтательной улыбкой, — я в юности молот метала... и ядро, немножко... Вот. А тебя как еще называть — не лягушонком же... — Кувалда опять странно улыбнулась, следя за совершающей вертикальные движения ложкой. — Зубки ведь уже показал, остренькие.

Эта гора вдруг неожиданно притянула его к себе, и, уткнувшись куда-то между подмышкой и холмом богатырской груди, Федор, под ласковое поглаживание по голове, враз вышептал-выкричал все, что пережил и видел за весь проклятый прошлый день, от вскрика брата, до плевка на чужую могилу и безумного преследования. Да и выплакал, если уж совсем честно — лицо под конец было все мокрое.

Через некоторое время все же успокоился и начал злиться на себя — разнюнился как девчонка, теперь точно на него как на сопливого мальчишку смотреть будут. Так что набрался духу и вывернулся из-под ласковой ладони, шмыгая напоследок носом. И вздрогнул — все остальные были тут. Просто стояли и смотрели, но к счастью, среди всех взглядов не было ни одного жалостливого или разочарованного.

— Тебе сколько лет? — поинтересовались из круга.

— Одиннадцать! — гордо задирая нос, ответил Федька, увы, пришлось тут же им шмыгнуть, смазав все впечатление.

— Одиннадцать говоришь? — иронически подмигнули в ответ.

— Ну... почти... — повесил голову мальчик.

— Значит, прямо в забрало пулю и всадил... — задумчиво сказала та, которую все слушались, и протянув руку, поинтересовалась: — Можно взглянуть?

Оставалось только сцепить зубы и, утешаясь мыслью, что если не отобрали до сих пор, то может и вернут, протянуть оружие рукоятью вперед.

— Надо же, дуэльный пистолет с запалом от пьезоэлемента. А не тяжеловат он тебе? Ведь запросто отдачей плечо вывернет. — Федор только шмыгнул носом и отвернулся, скрывая злые слезы — теперь уж точно отберут!

Но командир его переживания заметила.

— Зайнаб, ты ведь любительница таких хитрых штучек?

Из окружающего пространства выпорхнула тоненькая девушка с явно нерусским разрезом глаз. Она "пистолю" и осмотрела, и обнюхала, и кажется даже — лизнула.

— Какая вещь! — и не дав Федору буркнуть расстроенное "дарю", вдруг азартно заявила: — А давай меняться! — и не дожидаясь ответа, забурилась в кучу рюкзаков в поисках достойного обмена, бормоча себе что-то под нос на неизвестном языке.

— Вот! — заявила она спустя минуту, гордо демонстрируя крохотный дамский пистолетик, — СП-64!

Федор, криво улыбаясь, взял на ладонь крохотульку — лежит как влитая, что неудивительно. Зато Зайнаб смотрит с гордостью, будто сама разработала.

— Это тебе получше монстра будет. Прицельная — до ста пятидесяти, стреляет совершенно бесшумно, потомучто пулю выталкивают не пороховые газы, а поршень. До тридцати метров пробивает бронежилет второго класса, свыше семидесяти — третьего. Можно стрелять в воде и в воздухе. Пять зарядов, лазерный прицел и всё такое прочее.

— Как это? — тока и смог ошарашено произнести мальчик, до которого только сейчас дошло, что ему выдали весьма грозное, несмотря на несерьезный вид, оружие.

— Так пули реактивные, на выходе ствола дозвуковые и очень тяжелые, а потом разгоняются. Пойдем, сам счас отстреляешься и всё поймёшь...

Настойчиво ухватив Федора за руку, Зайнаб решительно потянула его куда-то в бок, но тихое — "Кхм", подействовало отрезвляюще.

— Зайнаб, оставь человека в покое, успеете еще наиграться-настреляться. Сначала воспитанника надлежит привести в божеский вид. У тебя размер наиболее близкий, выдай ему что-нибудь из запасов одежды и обуви. У тебя, хомячок наш дорогой, наверняка есть. Добровольцы, что еще помнят, как иголку держать — поможете довести размер, пока Барра будет его отдраивать. Перед выходом будет построение — я не шучу, так чтоб образцово выглядели все. Разойдись!

Шагнув к оторопевшему Федору, майор положила ему руки на плечи, слегка сжав, и заглянула в ставшие большими от удивления глаза.

— Да, парень, "воспитанник" — это серьезно, придется сильно постараться, чтоб соответствовать. Но и не за красивые глаза дано, за дело. А за старанием дело настанет, ведь верно?

— Я буду... — горло перехватило, но командир и так все поняла и улыбнулась.

— Я знаю, а остальному научишься. И начнем пожалуй с того, что все приказания, распоряжения, пожелания и просьбы командира положено выполнять бегом! — И получив шутливого леща пониже спины, новоявленный "воспитанник" отправился выполнять ранее отданные распоряжения.

* * *

А пострелять ему все равно удалось. Чтобы такой энтузиаст этого дела как Зайнаб и не нашла свободного времени? Да ни в жизнь такое невозможно.

"Малыш" действительно с легкостью крошил камни размером в пару кулаков (и не самого Федора), и попадал в цель за сотню метров. Причем прицеливаться можно было как невидимым лучом, тогда надо было включать специальный режим на подаренных Зайнаб очках, так и тремя красными точками, сходившимися в то место, куда должна была попасть пуля.

Толкался пистолетик при этом совсем незаметно. Но больше всего удивило Федора, что в нем при стрельбе вообще ничего не двигалось, кроме спускового крючка, разве что. А ведь всем известно, в пистолете энергия отдачи используется для выброса гильзы и перезаряда. А у этого чуда даже соответствующего окошка, куда должна вылетать стреляная гильза, не было. Такое впечатление, что стреляный патрон просто растворялся или сгорал, но массивная тяжесть патронов была явно против этой идеи.

— Почему, говоришь, ничего не движется, и куда гильзы деваются? — Зайнаб кажется сама была удивлена вопросу, даже почесать в затылке попробовала, — подача патронов идет от пружины, которую ты сам взводишь, когда тянешь предохранительную скобу чтобы появился спусковой крючок. Все упрятано внутри — так меньше вероятность, что в механизм попадет грязь. А вот экстракция... Стреляная гильза выбрасывается через дуло, вслед за пулей, так что имей в виду — чтобы не нашуметь.

— Это как?

— Да все очень просто, потому и пистолет имеет такой тонкий ствол и маленький вес. На самом деле, стволом, ну как бы однозарядным, является гильза, внутри нее сгорает пороховой заряд, но газы не выходят наружу, а давят на поршень, который толкает пулю. Основной разгон проходит внутри гильзы, она же принимает на себя все давление, ствол служит только для направления полета пули. Раньше пытались делать телескопические поршни, но оказалось проще сделать два движущихся в противоположных направлениях толкателя. Один толкает пулю, а второй саму гильзу вместе с пулей — скорости-то всё равно складываются, а так еще и о извлечении стреляной гильзы думать не надо — вылетает она следом прямо через ствол.

Но самое удивительное произошло на самом построении, когда Федор, наряженный в новую форму, вымытый до крахмального скрипа (вот уж не подумал бы, что можно достичь такой чистоты и вовсе не имея воды, но выданные салфетки оказались настоящим чудом), внутренне трепеща, занял свое место в конце строя. Только и успел заметить на груди командира красиво блеснувшие ряды наград — раньше ничего подобного на ней небыло. Предчувствия его как обычно не подвели.

— Воспитанник Еремушкин!

— Я! — от волнения голос выдал нечто похожее на мышиный писк.

— Ко мне!

— Есть! — вторая попытка прошла, кажется, более удачно.

Проходя вдоль строя, Федька точно понимал, что многие сейчас улыбаются. Он будто видел себя со стороны — мальчишеская фигура в трёхкратно подвернутой на рукавах и штанинах форме, пытающаяся "тянуть носок" и изображать строевой шаг. Но во взглядах, которые сейчас он чувствовал всей кожей, не было насмешки, скорее гордость.

А потом все стало лишним. Подойдя ближе, он увидел глаза Марь Иванны, как все называли командира группы, и совершенно забыл об окружающем.

— ... за неустрашимую храбрость, проявленную в бою с неприятелем... — кажется даже небольшой ветер затих, стараясь услышать продолжение, — "по приговору роты", — тишина со стороны замершего строя будто зазвенела одобрительно и радостно, — ... воспитанник Еремушкин награждается знаком отличия "Георгиевский крест четвертой степени".

Майор сняла собственную награду и приколола ему слева над сердцем, со словами: "Носи с честью, я его за настоящее дело получила".

— Я... наверно должен что-то сказать? — от удивления Федор совершенно потерялся, не зная, куда себя деть.

В глазах напротив, совершенно неожиданно, появилась какая-то растерянность и даже неуверенность, впрочем, быстро сменившаяся решимостью, будто командир определилась с чем-то очень важным.

— Скажи: "Служу народу и спецназу!". Этого будет достаточно, — шепнула она.

— Служу народу и спецназу!

— Стать в строй!

Потом его тормошили со всех сторон, норовя то обнять, то потрусить. Молодой голос подкинул бессмертную мысль: "Надо бы обмыть". На нее разом зашикали: "Думай головой, балоболка, какое "обмыть" в поле?". Кто-то задумчиво заявил: "А ведь теперь и подзатыльник не дашь — по уставу не положено!" — и все разом отчего-то рассмеялись.

Веселье продолжалось до того момента, пока грустный голос не напомнил: "Полчаса до выхода", — и все разом разбежались, заканчивать сборы, оставив Федьку посреди всеобщей суеты сжимать в кулачке серебряный крестик награды. Правда почти сразу подошла Зайнаб и помогла перецепить награду на внутренний слой камуфляжа.

— Это, Волчонок, ведь не просто крашеная ткать, она и радиоволны неплохо поглощает. Так что, уж извини, пусть и не покрасуешься, зато в прицеле меньше светиться будешь...

Через собирающийся лагерь прошла, раздавая распоряжения, заместитель командира Сойка, и замерла как вкопанная перед сидящей на груде вещей "на выброс" Машенькой. Девушка поглаживала бока гитары, которую точно теперь предстояло бросить.

— Так, а может все же поднимешь нам "боевой дух и мотивацию", — Сойка явно слегка ерничала, но в голосе звучало скорее ожидание, чем насмешка, — не зря же ее брали?

В ответ Машенька только кивнула и перебрала струны. Все мигом замерли, стараясь не пропустить ни слова зазвучавшей песни:

Ну что ж, пора, товарищ капитан.

Мы Родину и смерть не выбираем.

Мы под звездой прошли Афганистан,

мы на крестах России умираем.

Ну что ж, пора, товарищ капитан...

Мы сыновья загадочной страны,

мы как чужие в собственной Отчизне.

И пусть мы ей сегодня не нужны,

но без нее и нам не надо жизни.

Мы сыновья загадочной страны...

Нет красных звезд на полосах знамен,

но наша кровь не изменила цвета, —

еще он будет в мире воскрешен,

хотя пока мы гибнем не за это.

Нет красных звезд на полосах знамен.

Ну что ж, товарищ капитан, пора,

ведь мы ни жизнь, ни смерть не выбираем:

мы за Державу гибнем под "ура",

мы за эпоху молча умираем.

Ну что ж, товарищ капитан — пора!

Виктор Верстаков

— Да уж, — пробормотала в возникшей тишине Сойка, после того, как отзвучал последний аккорд, — умеешь ты, Машенька, вдохновить и направить.

— Ага! Особенно про "сыновей" в тему получилось! — хохотнула неугомонная Клуша.

Остальные промолчали — каждый, видимо, думал о своем.

* * *

Если Федька и думал, что былые заслуги и даже награда позволят ему общаться со взрослыми на равных, то мигом убедился, что такое, если и возможно, то только пока ведешь себя по-взрослому. Стоило попытаться покачать права, как его мигом поставили на место и не самым приятным способом.

Просто, перед самым выходом, Сойка, проходя мимо, бросила: "Кувалда, несешь Волчонка". В ответ на что Федор, разобиженный в лучших ожиданиях, заявил: "Еще чего! Да я от вас не отстану!". За что мигом и огреб по самое не балуйся — не успели еще брови заместительши командира достигнуть верхней точки, как шею что-то кольнуло, и ласковый голос отрядной медички над ухом произнес: "Маленький мальчик забыл, что приказы не обсуждаются, а теперь закрываем глазки и крепко спим, это — тоже приказ...". После чего потерявшую чувствительность тушку запаковали в некое подобие парашютной подвески и прицепили на спину Кувалде.

Пришлось действительно отсыпаться впрок.

Наслаждаться забытьем, однако, долго не пришлось, уже на третьем привале, шипя сквозь зубы подслушанные у взрослых словосочетания не слишком понятного смысла, Федор растирал занемевшие ноги еще не слишком чувствительными руками.

— Командир, надо бы поговорить. — Фраза, сказанная не слишком громко, произвела эффект шоковой гранаты. Даже Федор бросил свое занятие и во все глаза уставился на происходящее буквально в пяти шагах от него.

— Так что скажешь? — В голосе тетеньки звенит непонятная настойчивость. Замерев перед сидящей на камне майором, она не обращает внимание ни на то, что ее собеседница закрыла лицо ладонями, будто стараясь спрятаться от происходящего, ни на то, что все в лагере замерли и смотрят только на нее, ни на неслышно возникшую за спиной фигуру. А рука у вдруг образовавшейся "тени", между прочим, расслаблено лежит на поясе рядом с рукоятью ножа.

Кожу на голове мальчика странно стянуло — это сбритые, за невозможностью расчесать колтун, вихры попытались встать дыбом. Возникло сильное желание забежать в кустики, но сдвинуться с места он не успел.

— Скажу, что ты, Клуша, дурой жила, дурой и сдохнешь. — Из под ладоней голос майора звучал глухо, но в следующий миг она их отняла, смахнув навернувшиеся на глаза слезы, и жестко продолжила: — Флягу дай!

Клуша вызывающе дернула головой, как норовистая лошадь, но с пояса флягу сняла.

— Подумаешь. Всего лишь сока тарника. Классно подстегивает и побочных эффектов никаких. — Командир болтанула емкость, на слух определяя остаток, и мальчик увидел, как побелели держащие флягу пальцы, но больше никак свое волнение она не проявила, с каменным лицом спрятав флягу в карман своего рюкзака.

— Вот и говорю, что дура... Поинтересоваться, из чего, к примеру, "одинадцатидневку" делают — религия не позволила? — голос звучал скорее расстроено, чем гневно. Командир отвела взгляд в сторону от разом растерявший весь свой запал Клуши — побледнев как мел, та плавно опустилась на соседний камень. Ноги ее явно не держали.

Сбоку подскочила медичка, бормоча что-то успокаивающее, Федор ждал чего-то вроде того, что проделали с ним — легкого касания и падающего тела, но она просто посветила в глаза: "Плюнь сюда, девочка, вот и молодец". Посмотрев на показания зажатого в руке приборчика, медичка просто отошла за спину пациентки, грустно покачала головой, сделав при этом непонятный знак второй рукой.

Клуша же, не отрываясь, смотрела на командира, и в этом взгляде была какая-то детская обида:"Как же так?" — потом вдруг сменившаяся спокойным вопросом: "Сколько?". В ответ майор дернула щекой, подняв один уголок рта: "Не парься — больше чем всем остальным".

— Ты извини, но я к тебе Раду приставлю, да и вообще... следи за собой. — Смотреть на своего бойца она по прежнему избегала.

В ответ Клуша только криво улыбнулась и тряхнув головой, показала, что пришла в себя.

— Ладно... Со мной допустим все понятно, — проглотив комок, хриплым голосом продолжала упорно гнуть свою линию, — но остальные? Оставьте пулемет, поставьте мины, а сами уходите. Зачем же...

— Уйти... А думаешь выйдет?

— Вот оно как... Вот суки...

— А головой подумать? — нахмурилась Майор. — Присягу напомнить? И ради чего ее давали? Вот как думаешь — какие шансы у местного ополчения против настоящих спецов? Прикинула, а теперь посчитай, сколько тех же спецов нужно, чтобы нас поймать. А сколько нас сейчас ловит, и так представляешь. Неприятно конечно себя разменной монетой чувствовать, неприятно, но если минуты на жизни меняются...

— А если...

— Хороший мальчик... — непонятно ответила майор, после чего под излучающими надежду взглядами обеих Федор почувствовал себя очень неуютно.

— Вот оно что... — задумчиво протянула Клуша и, искренне улыбнувшись, добавила, — действительно, дура.

— Вот что, боец, — не спеша поднялась, одергивая форму, майор, и вдруг порывисто обняла вскочившую Клушу, — кончай мне тут херню пороть. Думать — не твоя задача, а что и когда делать, тебе и так скажут.

— Ну и дуры! — заявила в ответ подчиненная и, повернувшись, ушла, явственно смахнув что-то с левого глаза.

Больше терпеть неопределенность собственного положения Федька не мог — как пружиной подброшенный, он подскочил к задумчиво перебирающей вещи в рюкзаке майору.

— Командир, надо бы поговорить! — пискнул он первое, что пришло в голову, пока решимость окончательно не покинула заходящееся в стуке сердце. В ответ ему просияла улыбка на пару десятков золотых зубов, и мягкая ладошка попробовала пригладить оставленный спереди чубчик.

— Конечно, боец. Отойдем.

Однако, когда они зашли за громадный, в пяток его ростов, останец, доброты во взгляде командира уже не осталось — только холодное внимание, от которого Федька нервно оглянулся посмотреть, не стоит ли кто у него за спиной. Никого там не было, впрочем — слишком много он о себе думает, ему то шею свернуть еще проще чем куренку.

— А что такое "одинадцатиденевка"? — от волнения и чехарды в голове наружу выплыл совсем не тот вопрос.

— Понимаешь, все дело в том, что человек — не лошадь. — Ответила майор, задумчиво глядя на противоположную стенку ущелья. Там, вопреки всем законам физики, ползла вверх крохотным паучком знакомая мальчишеская фигурка. — Загнать обычный человек себя не сможет. А всякие супермэны существуют только в плохих фильмах. Зато есть препараты, которые могут на время превратить человека в лошадь... Тогда можно бежать все одиннадцать дней подряд — не отвлекаясь на сон, отдых, боль или даже еду.

Фигурка на груди громадной скалы добралась до нависающего карниза, хитро изогнулась, перевернулась и полезла дальше ногами вверх — аж дух перехватило.

— Расплата за это понятная — несколько недель, если не месяцев, постельного режима и специальной физкультуры. Если в течении восьми дней принять антидот, вполне можно потом прийти в норму. Дальше — понадобится специальная аппаратура, которая за тебя будет есть, выводить отходы, дышать и гонять по венам кровь — как повезет. Она есть далеко не везде, да и с ней шансы далеко не стопроцентные. После одиннадцати дней никого вытащить не смогли.

— Но как же так...

— На войне всякое случается. Человек может быть смертельно ранен, отравлен, получить смертельную дозу облучения. Это — для него возможность не быть обузой себе и товарищам, а сохранять боеспособность. До самого конца. Одиннадцать с половиной дней.

Вот так вот просто. Про "пятнадцатиминутку" мальчик спрашивать уже не стал — и так понятно. Зато собрался с духом спросить о главном.

— А я значит обуза! И значит, вы меня бросите! Счас она, — палец ткнул в фигурку уже практически добравшуюся до самого верха, — сбросит вниз веревку и привет — пойдете дальше своей дорогой... — горло перехватило и оставалось только отвернуться, делая вид, что сделал это ради того, чтобы помахать в ответ добравшейся до верха Зайнаб. Оттолкнуть прижавшееся к спине тепло решимости уже не хватило, как и сбросить обвившие руки.

— Ты молодец, Волчонок — про "мешок" как догадался? — пришлось шмыгать носом и отказываться от похвалы.

— "Мешок" — это че?

— Понимаешь, собака на самом деле не по следу идет, а там, куда движение воздуха запах со следа относит. Запомни это на будущее. В таких местах, вроде этой скалы, движение воздуха образует как бы водоворот — "мешок" из которого ни один запах не вырвется, — ничуть не расстроившись из-за его неосведомленности, пояснила майор.

— А вообще, Волчонок, ты никакая не обуза, а боец, на которого остается только и надеяться. Ты понимаешь, погибнуть не страшно — выбирая такое дело, подобный исход естественно подразумеваешь. Страшно погибнуть, не оправдав доверие, такое тоже бывает. Жизнь — она штука сложная. В этот раз так вышло, что выполнить боевую задачу можешь только ты. Мы тебя, собственно, потому и на руках до сюда тащили — чтобы те, кто идет следом, о тебе ничего не знали. Значит и твое исчезновение не заметят. Но отказаться, конечно, можешь — ты присяги не давал и вообще...

Федор тяжело вздохнул — взрослые часто врут, пытаясь замаскировать свои решения чем-то значимым. Кажется, это называется "ложь во спасение", да и стоит смотреть правде в глаза — он действительно обуза, значит не стоит кочевряжиться, жизнь есть жизнь.

— Что нужно сделать?

Улыбнувшись, майор сняла со спины зеленый тубус:

— Надо отнести эту вещь в указанное место и отдать человеку, который назовет пароль. — И, видя что мальчик замер с выпученными глазами, глядя на круг с жёлтым трилистником, успокоила: — Да это ерунда, за месяц таскания получишь столько же, сколько от микроволновки за год.

— Я н-н-е боюсь, — до Федора наконец дошла серьезность задачи, и груз ответственности заставил сердце ухнуть в пятки. — А если некому будет отдавать?

Командир грустно улыбнулась, еще раз взъерошив многострадальный чубчик.

-Тогда выйдешь на связь с нами, а если не отзовемся... Что ж, ты уже взрослый мальчик, к тому же настоящий спецназовец — разберешься, куда применить от пяти до сорока килотонн... — в ответ на испытывающий взгляд оставалось только прикусить губу и кивнуть.

— Ну что ж, я верю в твою рассудительность. А теперь давай немного поучимся — пока девчата тебе рюкзак собирают.

"К бою изделие изготавливается так..."

* * *

Ну вот и все закончилось. И головокружительный подъем, когда ветер раскачивал на "паутинке" худенькое тело, а мимо проплывали прожилки и трещинки могучей скалы. Вниз он, как и советовали, старался не смотреть, хотя в данной ситуации это ни на что не влияло.

И краткое прощание Зайнаб: "Прощай, брат Волчонок". Ее последний доклад: "Командир, я тут на четырнадцать часов балок высмотрела". "Объявляю благодарность, орлица ты наша — туда и пойдем", — и последний взмах рукой, прежде чем оттолкнуться и исчезнуть за кромкой. Сброшено вниз крепление "паутинки", и по дну ущелья прошла короткая цепочка фигур, отсюда кажущихся не больше муравья — кажется, замыкающая ему напоследок помахала, но с уверенностью сказать сложно.

Теперь можно рассчитывать только на себя. И значит, десять раз подумать, прежде чем сделать. Это раньше он мог сгинуть без следа — мир бы и не почесался. Теперь же ему доверено дело, от которого зависят многие жизни.

Значит, как пятки ни зудят, делаем все спокойно и медленно: лечь на спину, полюбоваться низким серым небом. проверить, что все на месте — труба под правым локтем, рюкзак на груди, пистолетик в кобуре и крепко прихвачен ремешком. Выданный короткий автоматик — в мягком чехле в боковом кармане рюкзака, а ремень от него — на шее. Таблетка давно рассосалась, оставив после себя мятный привкус. Вроде все как положено, осталось только "дернуть за веревочку".

Поехали!

Все же совсем недаром был выбран такой способ экстренного спуска. Ни одному взрослому не пришло б в голову, что такое возможно без общего наркоза. А Федору было весело когда надувшийся громадный (а еще и прозрачный) шар покатился вниз, под шипение газа стабилизирующего вращение внутренней сферы, разгоняясь все быстрее, отскакивая от препятствий и летя по воздуху порой пятидесятиметровыми дугами.

Все это вызывало только писк восторга, хотя у взрослого скорее просто остановилось бы сердце, когда шар на мгновение завис над пропастью, чтобы потом ринутся вниз с почти полукилометровой высоты к поверхности горной речки, казавшейся маленькой ленточкой.

Спуск по горной речке понравился не меньше полета с горы. В одном месте даже пришлось кувыркаться внутри, чтобы снять "корабль" с камней, на которые его выкинуло стремительное течение. Но постепенно течение замедлялось, а навигатор начал подергиваться, предупреждая о вхождении в зону, из которой рекомендовано топать дальше уже собственными ногами.

Опять пришлось кувыркаться, чтобы подгрести к берегу. Сослуживший свою службу шар не спеша поплыл в сторону поворота русла, но не доплыл — короткая очередь из двух патронов отправила отслужившую свое технику на дно. Извини шарик, но тайна быстрого ухода из зоны облавы так и должна остаться тайной. Пусть уж лучше преследователи, когда поймут свою ошибку, прочесывают мелкой гребенкой горы.

Самый быстрый и самый безопасный участок был завершен. Впереди были сотни километров по поверхности планеты, где практически любой хищник был больше его весом, а значит — считал Федора своей законной добычей. И почетное место среди опасностей занимал, естественно, человек.

Оставалась мелочь — дойти.

* * *

Мария с сожалением опустила оружие — она через прицел рассматривала махающую рукой им в след крохотную фигурку на вершине скалы. "Черт, совсем забыла сказать пацану, чтобы не маячил на фоне неба", — впрочем, сейчас это было уже некритично, а позже найдется, кому объяснить и научить. Если будет такая необходимость, и если будет это самое "потом".

Невольно передернув плечами, отогнала все сомнения — успеет. А они уж сделают все возможное, чтобы его не стали искать до того, как не станет слишком поздно. Как лиса уводит свору собак от логова с лисятами.

Война — это цифры. К счастью, они учились по одним и тем же. Есть вполне четкие нормы, сколько можно пройти в горах — в зависимости от сложности рельефа, температуры и высоты, вверх по склону или вниз. "Шарик" покроет все самые оптимистичные прогнозы, как бык овцу. Значит, он успеет.

Осталось одно — увести за собой погоню.

— "Орбита", мы уходим в квадрат 34-18. Что там за строение? — связь в горах довольно безопасна, если выбрать место, из которого видно только небо, и желательно — без спутников противника.

— "Фокус" — это "таежная избушка". Должна быть в хорошем состоянии. Посторонних в окрестностях сейчас нет. Строение пустое. Принимай карту района с оперативной обстановкой.

— Значит, счас уничтожаем документы и отходим, "Орбита".

— "Фокус" — отставить уничтожение.

— "Орбита" — благодарю.

— "Фокс" — что могу. И... прости.

— "Орбита" — принято. Сочтемся. Конец связи.

— "Фокус" — следующий сеанс по вашему вызову. Класс "прима". Отбой.

Ну вот и все — последние точки расставлены. Надо же — прощения попросил, тяжело быть гадом и иметь при этом совесть, но это уже не ее проблемы. "Подъем, девочки, движение по третьему варианту".

Группа металась в лабиринте узких ущелий, как настоящая лиса, уходящая от погони — создавалось впечатление, что она движется разом во все стороны. Но если свора большая, и есть возможность перебрасывать отставших участников веселья на новые направления по воздуху...

А с другой стороны — все щели все равно не перекроешь. Спасали пока данные "Орбиты" и принятый стимулятор. Ловцы выдавали себя каждым выходом в эфир, а отчетность их многочисленное начальство требовало регулярно, поэтому все многочисленные засады на пути оставались без добычи. А вот стимулятор не только помогал — он конечно давал возможность двигаться без отдыха и со скоростью которую противник не ожидал. Но при этом все вещи, которые обычно выполняются "на автомате", теперь требовали внимания.

Надо было следить за тем, чтобы вовремя поесть, чтобы не рухнуть, когда сахар в крови упадет ниже критического, контролировать собственные движения, чтобы ненароком не переломать кости. И в приказном порядке бегать в кустики — просто, чтобы сердце не оказалось отравленным продуктами подхлёстнутого метаболизма. Их статный медик выглядела жутко, но пока еще держалась.

А вот время подходило к концу. Слишком велика оказалась "свора". Вполне можно собой гордиться, похоже, тут вообще собрались не только все наличные "волкодавы", но и вообще все хоть чуть способные к самостоятельным осознанным действиям. А другого и ожидать не следовало, сама в аналогичной ситуации рвала бы жилы и подключала всех, кого можно и нельзя. И сила успешно противостояла хитрости и опыту — скоро придётся жертвовать частью группы, чтобы дать время остальным.

Точнее — это противник так думает. Значит, есть возможность его сильно удивить.

Удивить получилось. Оставив заслон из с пулеметчика, группа ушла дальше, стараясь максимально быстро проскочить еще не перекрытое "бутылочное горлышко", и выйти из зоны облавы. Это преследователи так думали. Потому не спешили, а старались, пользуясь подавляющим огневым превосходством, прижать огнем и взять пулеметчика живьем.

Им бы следовало передумать, когда выяснилось, что помимо пулемета в заслоне присутствует еще и снайпер, успешно прижавший посланных в обход пулеметной точки, но не одумались — времени не хватило. Совершившая рывок длинной в десяток километров, основная часть группы обрушилась на наступающих с тыла. А с этого направления зарвавшиеся преследователи даже толковых укрытий не имели — недаром столько времени выбирали место для засады.

Бой в итоге вышел очень короткий. За почти три отделения заплатили одним двухсотым и одним трехсотым — замечательный результат, если б в других обстоятельствах. Поймала осколок по ниже спины Машенька — как бы не от собственного "минного поля", подорванного в кульминационный момент, да так и осталась возле своего пулемета Клуша — по ее ранениям так и не смогли понять, помогла ли ей "пятнадцатиминутка" продержаться до решающего удара, обеспечив общую победу, или наоборот — убила, когда в этом не было никакой необходимости.

В последствиях наложения одного спецпрепарата на передоз другого разберется разве что хорошо оборудованная лаборатория. Несомненно было другое — их стало меньше. Зато кольцо было прорвано и можно споконо идти туда, куда изначально и собирались. Это тоже дорогого стоит.

— "Барра" — "Фокусу". Танцуй. — Вот и еще один камень с души.

— "Барра" — с таким количеством хабара могу только подпрыгивать. Что там у вас?

— "Фокус" — балок пустой. Есть почти тонна жидкого топлива и почти полтонны газа. Живем.

— "Барра", газ — водород, метан?

— И тут повезло — пропан.

— "Барра" — редуктор?

— Уже почти сделали. Конец связи.

Вот теперь действительно живем. Правда недолго, но на бессмертие никто всерьез и не рассчитывал.

* * *

— Не дрейфь, капитан. Никуда они не денутся. — Попытался подбодрить непонятно о чем задумавшееся начальство верный зам.

Иволгин Виктор Иванович тоскливо в очередной раз осмотрел тактическую схему и вынужден был констатировать — ничего не поменялось. Уже вторые сутки водившая его за нос группа в очередной раз преподнесла сюрприз. Для разнообразия — приятный. Но интуиция явно кричала о подвохе, но в чем именно он заключается — предпочитала отмалчиваться как на допросе.

Крутившиеся ранее ужом и выскальзывавшие из всех ловушек резко сменили тактику и сели в глухую оборону. Ничего не сказать — позиция, конечно, сильная и наверняка время, которое он потратил на сосредоточение сил, обороняющиеся тоже использовали максимально. Именно поэтому никаких решительных штурмов и прочих глупостей не наблюдалось.

Одного раза хватило. Это когда два отделения "с ходу" попробовали сбить оставленный заслон и при этом влипли по полной. Попав для начала на управляемое минное поле, когда несколько взрывов превратили обычную каменную осыпь в чудовищную осколочную мину. Уцелевших же добила сделавшая крюк основная часть группы, разыграв классическую огневую засаду — "молот и наковальню".

Потери вышли чудовищными, и за них еще предстояло ответить. Тем более, что непосредственных виновников теперь даже ради получения морального удовлетворения не накажешь — последствий собственной ошибки они не пережили.

И вот опять и снова чертовы духи со всем комфортом расположились прямо в капкане, ведя вялую перестрелку, хотя должны были рваться наружу, не считаясь с потерями. Уж кому-кому, а этим должно было быть четко понятно, что в любой момент подойдет тяжелая техника и не уйдет никто. Но — сидят как приклеенные, и это наполняло сердце ожиданием больших неприятностей.

— Ну вот и все, Иваныч, — немного фамильярно заметил зам, — летят, слава те Господи!

Вынырнувшее из низких облаков продолговатое тело четко вписалось между двух соседних вершин, в ущелье между которыми и засели противники, и выполнило сброс техники. В пространстве за транспортником вытянулись колбасы парашутов-стабилизаторов, на нижних концах которых стремительно набухали конусы надуваемых воздушных мешков.

Стабилизаторы едва-едва успели полностью раскрыть купола, как клубы пыли скрыли место приземления — сработала тормозная пиросистема.

— Летуны гребаные! Куда мать ... вы.. ...! — дальше шел уже сплошной мат, даже без предлогов.

Это надо понимать командный канал вызванной подмоги умная техника подключила. Пользуясь тем, что сети управления успешно объединились, Иволгин смог уяснить всю удручающую картину разворачивающегося бардака. Рано он обрадовался точностью, с которой транспортник выбросил технику прямо в горловину ущелья. Просто потому, что это получилось только в двух случаях из трех, третья БМД-шка как раз вываливалась из чрева свечкой уходящего вверх летательного аппарата.

Под аккомпанемент матюгов находящегося именно в ней командира прибывших на разборку "тяжелых" десантников. Разумеется, рисковать повторным заходом на цель для "до сброса" никто не собирался, и выкинули их по принципу "на кого бог пошлет".

Дожидаться, пока начальство "приданных" перестанет кувыркаться в воздухе и начнет выполнять свои обязанности, было некогда — счет шел на секунды. Капитан мигом перевел управление на себя и сбросил прямо на АСУ машин план атаки и схему взаимодействия вместе с приказом начать атаку. Слава богу, в этот раз обошлось без пререканий и выяснений, "танкисты" тоже понимали ценность первого момента ошеломления.

— Конвейер заело... или тележку... Аварийно скинули. — Прокомментировал происходящее зам, внимательно наблюдая за воздушными эволюциями.

— Сволочи, — прокомментировал, не отрываясь от тактической схемы, капитан, — могла ведь и парашютная система заодно не сработать, раз уж все наперекосяк пошло.

— Как бы он нам на шею не... того. — Продолжил он, озабочено косясь на быстро несущиеся вниз десять тон брони, не считая боеприпасы и топливо. По командному каналу тем временем уже даже слов разобрать было нельзя — одни эмоции. Иволгин хотел успокоить зама — по данным схемы точка приземления отстояла от них больше чем на пол километра, но тут отвлекся на развитие ситуации.

Вместо ожесточенной стрельбы, атакующих встречало стекающее сверху в ущелье дымовое облако. Клубы искусственного "тумана" как раз сворачивались в жгуты, четко между выдвигающейся на рубеж техникой, которую, помимо "тяжей", оседлала еще и выделенная в "штурмовые" часть его роты — и группой блокирования.

Вот значит, в чем состояла суть задуманной духами хитрости. Капитан усилием воли отогнал вставший перед глазами кошмар — влетевший в дым и ослепший в результате какой-нибудь подлой хитрости (вроде мощного генератора помех или подсаженного в АСУ вируса), ударный кулак наматывает на гусеницы собственный авангард, пока затерявшиеся в суматохе диверсанты уходят в отрыв. Нужно было срочно принимать решение, но в голову ничего кроме продолжения атаки не приходило. А потом стало поздно.

На удар по ногам и колыхание вдруг вообразившей себя морем скалы капитан поначалу внимания не обратил, как и на ошарашенную фразу зама: "Тонн семь, не меньше...", — больше всего в этот миг интересовало исчезновение меток "своих" с тактической схемы. Это начал работать постановщик помех, или все же вирус? Увы, но ответ был получен тут же — стоило только поднять голову.

Над створом ущелья, отлично видимая с расстояния в два километра, стремительно расширялась вверх белесая полусфера — зона атмосферной инверсии, отмечающая прохождение ударной волны. А из середины уже неспешно поднимался огненно-оранжевый, но с высотой все более теряющий цвет и становящийся серым, гриб.

Нет, не тот , к счастью не тот, но и он старался дотянуться до низких облаков. "Метров триста-четыреста уже есть", — отрешенно подумал капитан, наблюдая за этим чудовищем, и одновременно — как гаснут последние отметки. От ударного кулака не осталось никого, от авангарда — от силы — половина.

Из ступора его вывел скрежет гусениц по камню.

— Капитан, тудыть твою качель, что за ... тут творится?

Вовремя. Отдав команду резерву: "По машинам", — Иволгин прыгнул на броню и заорал в "глухую" лицевую пластину шлема: "Рви, уйдут суки!!"

* * *

"Поле, поле, кто тебя усеял...", — полностью опустошенный Иволгин взирал на плоды трудов своих. И ужасался.

Тогда, в горячке встречного боя, когда шел судорожный размен, никакая цена не казалась слишком большой, наверно еще и потому, что и собственная жизнь взвешивалась на тех же самых весах. но вот сейчас...

Совсем небольшое стадо его разведчиков, не знающих куда себя деть — всё, что осталось от роты. А ведь это — лучшие из лучших.

"Лучшие — просто потому, что единственные. По-настоящему лучшие лежат чуть дальше...". "Плевать!", — заявил капитан своему внутреннему голосу, — "лучшие, потому что живы и выполнили задачу". И тут же сплюнул — препираться можно сколько угодно, но соотношение потерь говорило само за себя.

"Вот-вот, к тому же — с кем теперь ты собираешся выполнять следующее задание? Это не говоря о том, что им ты выполнить их задание помешать не смог..." И это тоже было верно. Даже если медики смогут быстро поставить в строй раненых, вернуть разведке уверенность в своих силах будет задачей как бы не более сложной.

Ведь и сейчас, едва стоит закрыть глаза, как перед глазами мигом возникает "картинка" последнего эпизода боя. Когда за четыреста метров впереди в последнюю атаку поднялись четыре фигуры. И как они одним рывком, совершенно не реагируя на огонь, преодолели более полутора сотен метров — буквально на глазах подмоги стерев с лица земли остатки авангарда. Ошеломленные бойцы, так и не смогшие найти в себе силы подняться в контратаку на этих "неуязвимых", и так и умерли в укрытиях, превратившихся в ловушки .

"А это ужас пошел дальше..." — чтобы упасть, не добежав до второй линии, еще через полторы сотни метров — вытекшая через десятки попаданий кровь отказалась поддерживать видимость жизни в телах. Иволгин тогда хорошо запомнил полные мистического ужаса глаза "зама". Что тогда говорить о молодых парнях — никакие уверения в силе современной науки не смогут быстро вернуть им былую уверенность.

"А вот докладывать о результатах стоило сразу, не пытаясь разобраться самому... " — все верно, местные всеми силами старались сделать невозможной связь, но как на грех именно сейчас связь была. И доблестное начальство хрипело и плевалось в микрофон, пусть и весьма далеко, но слышимое, словно на расстоянии вытянутой руки.

— Капитан ... ты ... что ... там... ...? Положить ... две трети роты... только ... двухсотыми!! Всю технику ... пожгли ...! Да за такое ... .... .!!! С десятком духов ... не справился!!

"Повторяться начал, хотя он и прав", — отрешенно подумал Ивогин, разглядывая сидящего на обгорелой броне их последней БМД-шки командира "смежников". "Коробочку" положило набок и буквально выпотрошило попадание термобарического заряда, на такое "варварство" современная сверхлегкая броня рассчитана не была, хорошо хоть случилось это после того, как десант успел развернуться в цепь. Но и так потеря последней единицы техники обошлась очень дорого.

"Танкист", стянув с головы свое "ведро", смотрел угрюмым, ничего хорошего не предвещающим взглядом, но вел себя на удивление тихо и разумно. И не только потому, что был в меньшинстве, просто снайперская пуля поразила "голема" в весьма не приятное место — разбив гидронасос. Так что поднять ко рту стакан с найденной в чреве машины водкой для тренированного мужчины сложности не представляло, пусть на это и требовалось усилие в двадцать килограмм, а вот драться с таким гандикапом было просто глупо. Вынуть же этого рака из панциря можно было или в передвижной мастерской и очень медленно или быстро — взрывчаткой.

— Разрешите доложить результаты противодиверсионного рейда, товарищ подполковник? — вклинился в поток мата уставший ждать капитан и, воспользовавшийся паузой, которая понадобилась начальнику, чтобы набрать новую порцию воздуха. Ответом ему была гробовая тишина, видимо от такой наглости на противоположном конце потеряли дар речи.

— Докладывайте.

"А быстро он пришел в себя", — подумал Иволгин и приступил:

— В соответствии с приказом, я прибыл в квадрат... — привычные слова лились независимо от сознания, но сегодня уж очень разительно отличались от того, что видели глаза, уже который раз обегающие сцену побоища. Сердце терзал один вопрос — "неужели те, кто смог сотворить такое, не могли прорваться и уйти?".

Ответ не радовал — могли. Но предпочли вместо этого выполнить задание. Вот такое вот простое решение — выжить, но проиграть или победить, переступив черту.

— Излагайте короче. Только суть. — Кажется вспышку бешенства сменила холодная ярость.

"И что удивительно — их задачу выполнить должен ты. Промолчи, и победа им не достанется, а гибель их станет напрасной. Отомсти за своих людей... "

— В результате проведения спецоперации полностью уничтожена разведывательно-диверсионная группа 22-й ГОБр СпН ГРУ! — по уставному "лихо и слегка придурковато" доложил капитан, — в составе девяти человек, собственные потери составляют...

Кажется, начальство второй раз за разговор потеряло дар речи.

— Капитан, о чем ты бредишь? Какой спецназ, какое ГРУ?

— Самый настоящий, "Серые волки", тащ подполковник! Волчицы...

— Чтоооо?!

— Виноват! Нами взяты ордена и документы! Командир — майор, Проваторова Мария Ивановна, самая младшая по званию, снайпер — старший прапорщик Кунакбаева Зайнаб. Женская офицерская группа. — "Ох, заткнись хоть сейчас!", — простонал здравый смысл, но капитан, стиснув зубы, продолжил: — Ни одного спец изделия обнаружено не было.

— Какие "изделия", выражайтесь яснее.

— Подобные группы штатно имеют на вооружении два тактических ядерных заряда. Взятые фото материалы показывают, что у этой группы по крайней мере один такой заряд два дня назад был в наличии. Очевидно, они или были переданы кому-то, или уже установлены. Необходимо, чтобы саперы проверили возможные места размещения зарядов.

— Капитан, ты что по открытому каналу болтаешь... Да я тебя... — после чего связь оборвалась.

— А мне по..й, товарищ подполковник! — сказал Иволгин и встретился с уважительным взглядом "танкиста".

— "... капитан, никогда ты не будешь майором", — прохрипел цитату тот и кивнул на второй стакан.

— "Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут", — сказал он в ответ и, опрокинув в себя огненную воду, добавил: — Куда уж дальше? И глубже.

* * *

Он вышел в нужную точку спустя семь дней — бледная тень самого себя, только что не шатаемая ветром. Все основные события к этому времени уже были закончены и даже частично забыты. Люди вообще склонны стараться забыть прошлое.

Сканер исправно работал на прием, и об основных событиях войны Федор знал. Но собственным глазам верил все же больше, впрочем и они с легкостью подтвердили новые реалии мира — на ВПП и возле ангаров военная и гражданская техника вперемешку. Люди... люди пока не сливаются, держатся обособлено, но это уже вопрос времени. И небольшого времени.

Вот только у него еще есть задача, и его война еще не закончилась.

Сунутый в воду одного из ручьев исправно передал запрос и получил ответ — завтра утром или послезавтра в тоже время. Успеет. Тут недалеко.

Утро началось как обычно — с мучительных позывов к рвоте. Тело за ночь забыло о своем состоянии и теперь пыталось освоиться заново. К счастью, он давно уже перестал наедаться перед сном, пока влил в себя немного воды, извергнув которую назад, желудок слегка успокоился.

Теперь можно и делами заняться. Удивительно, но боли как таковой уже давно не было, но как оказалось, запах тоже может причинять боль куда как более мучительную. Затолкав в организм противорвотное из аптечки, быстренько засунул следом немного еды — привычно не чувствуя вкуса. Теперь можно собираться — ополоснулся в ручье, всячески стараясь не потревожить раненую руку, и натянул с вечера выстиранную форму, провел пальцем по награде, вспоминая и надеясь. Теперь руку на перевязь, ремень оружия на шею и можно двигаться.

На условном месте стоял коптер и рядом с ним шебуршился мужественного облика парень. Больше никого обнаружить не удалось, значит начинаем — только подтянуть леску зубами по короче. А теперь самое главное — не споткнуться. Впрочем, уставшему роботу, которым чувствовал себя Федор, было почти все равно.

Парень чуть не бросился вперед, но заметив весящий на груди автомат, пусть и не направленный стволом в его сторону, а смотрящий влево, и руку на рукояти, мигом поумерил энтузиазм и споро отбарабанил положенный отзыв. Оба. И основной и резервный. Кажется, теперь действительно все.

— Я честно говоря... — встречающий явно выглядит растерянным. Совершенно не ожидал, что посылку принесет пацан, наряженный в подвернутую до нужного размера форму.

Рядом с небольшим костерком накрыта целая поляна — несколько бутылок с незнакомыми этикетками, изысканная и наверняка бешенно дорогая "земная" закусь. И радом со всем этим великолепием топчется хозяин, не зная что ему делать с выползшим из кустов чучелом.

И морщится, не в силах подойти ближе.

К счастью, от вида еды новых позывов не произошло, а то дело могло окончиться крупными неприятностями. Федор просто опустился на колени на берегу всего этого великолепия, пытаясь перебороть накатившую слабость и сфокусировать зрение.

— Я могу это забрать? — робко поинтересовался парень, а вблизи скорее молодой мужчина, видимо не зная что дальше делать с этим поломаным роботом.

— Кусачки есть?

— Что? — взгляд парня становится растерянным.

— Кусачки, ножницы — хоть что-то — есть?

— А да... — из кармана крутых камуфляжных штанов появляется не менее крутой мультитул. Чем черт не шутит, может действительно "швейцарский". Мигом сложив ножницы, собеседник смотрит теперь на них с удивлением.

— На правой руке рукав отодвинь и аккуратно леску перережь. Пока мы тут на атомы не разлетелись. И забирай.. — В глазах собеседника появляется понимание вместе с животным ужасом. Эк его пробрало — аж на носу капля пота повисла. Видимо, только сейчас понял, что за рукоять автомата мальчишка держался не для смелости или форсу, а чтобы не опустить руку. Но рука не дрожит, и через секунду Федора избавляют от привычной тяжести за спиной. Вот и все — пост сдал, пост принял...

Становится возможным уронить затекшую руку на колено, да и самому теперь можно просто лечь на спину. Но как оказалось, что встречающий, когда забирал посылку, слишком низко наклонился — теперь приходится опять положить уставшую руку на оружие и контролировать окружающую обстановку, пока бедолага избавится от всего съеденного утром.

Но это совсем не трудно. И облака замечательные.

— Парень... Тебе наверно в больницу — надо что-то с рукой делать... — ты смотри, а быстро он очухался...

— Что с ней делать? — пробормотал Федор, скосив глаза вниз, на свою руку, порванную когтями на второй день похода — черные скрюченные пальцы, похожие на невиданные когти, торчали из раздувшейся как подушка иссия-черной ладони. — Заберите ее от меня. Воняет — сил нет.

___________

Нас война догоняет...

Ночь тиха и небо звездно. Слава те, Господи — хоть последняя часть утверждения неверна. Плотная пелена облаков, расположившаяся на высоте восьми километров, не только прячет звезды, но и укрывает землю от слишком внимательного взгляда сверху.

Космосу, впрочем, не до земных дел — они там сейчас сачком остатки гражданской спутниковой группировки вылавливают. "Гражданские" — они-то, конечно, гражданские. Но, как некоторые выяснили на собственной шкуре, в качестве шпионов и постановщиков помех работают неплохо, да и при попытке "взятия на абордаж" вполне могут на таран пойти взрываются не слабо, рядом лучше не отсвечивать.

Надо успокоиться. И принять все таким, какое оно есть. В конце концов, будущие историки, если этот эпизод вдруг удостоится их внимания, напишут всего пару строк — вроде: "Единственный за всю войну рукопашный бой произошел на второй день конфликта. Когда в результате ошибки радиотехнической разведки первый батальон ХХХ-го полка вместе с приданной ему девятой разведротой атаковал полевой госпиталь Федералов, приняв его за штаб сторонников Независимости".

"Кругляш... кончай маячить. Че ты, как тигра прям — еще хвост вырастет..." — приходится отвлечься от своих мыслей и присоединится к остальным. Зрелище конечно — не бей лежачего. У сигнальных костров вообще находиться не положено, а тут еще и чаек с перекусом, неспешные разговоры явно "не под чаек", и даже гитара тренькает.

"Партизанщина" — в чистом виде, хотя с другой стороны, а мы-то все кто? Так что разнос за потерю дисциплины устраивать не стал, посты все же выставлены, с неба вряд ли чего прилетит, а людям хоть как-то надо сбросить напряжение этих двух сумасшедших дней, заполненных в основном ожиданием. Вот и сейчас ждем самолета, а что нас ждет по прибытии на место и вовсе представлять не хочется.

Так что молча принял кружку, да присел к огоньку, вот только донести угощение до рта не успел.

Нас война догоняет потерей друзей,

болью ран и бессонницей злою.

Сдать бы горькую память в военный музей

и навеки вернуться из боя.

Вот прилег на кровать, а лежишь на скале,

и от снайпера некуда скрыться.

Посмотрел на окно — там в предутренней мгле

полыхают знакомые лица.

Есть другие друзья, есть другая любовь,

перед ними ты нынче в ответе,

но былая война проступает, как кровь

сквозь бинты в полковом лазарете.

Страха нет на душе, нет на сердце вины,

да и рана давно затянулась,

но живешь, словно сам не вернулся с войны

иль она за тобою вернулась.

Виктор Верстаков

Содержимое кружки ухнуло вовнутрь одним глотком, хорошо хоть это действительно оказался не чай. На плечо легла ладонь размером с лопату, но сжалась очень аккуратно. Поддерживающе.

— Брось, Кругляш. В списках убитых ее нет, раненых — тоже. Так что все хорошо с твоей Леночкой...

"Было б "все хорошо", никто бы радиограмму с просьбой прибыть не давал...", — но сказал совсем другое:

— Душевная песня.

— Да брось ты, будто не знаешь, сколько ветеранов оседает на дальних планетах. И почему. Да и сам, небось...

Действительно, знаю. Впрочем, процесс выжимания неугодных на окраины не нов. Тысячи лет этому изобретению, сразу, как началось строительство империй — так и придумали. Сотни раз на этом обжигались, но так ничему и не научились, любой беспокоящий фактор, будь то совесть, гордость, или наоборот, шаловливые ручки — с глаз долой, из сердца вон. Хоть в Сибирь, хоть в Австралию, хоть в Тмутаракань.

— Мне повоевать не пришлось... — В ответ взгляд слегка насмешливый и понимающий: "Не хочешь говорить — ну и ладно, тут далеко не каждый готов распахнуть душу. Много в ней всякого. Но вот свежего человека под пулями видно завсегда".

Тем временем разговор, слегка притухший с появлением начальства, возвращается в прежнее русло. Старики помалкивают, а вот "молодёжь" ("тридцать лет — ума нет") раздухарилась не на шутку. В основном все крутится вокруг двух тем: "Где ж мы их всех хоронить будем?" и о том, "как здорово заживем, если никого сверху не будет". Кажется, это называется — "головокружение от успехов".

Видимо часть мыслей отобразилась на роже — хреновый из меня агент. Расслабился.

— А что нам умный человек скажет? — Спросил бы кто из молодых, можно было б отшутиться, или просто послать по дальше. Но взгляды отмалчивавшейся до этого момента "старшины" очень внимательны. Эти не упустят ни одного слова или интонации, так что пусть уж лучше знают, чем додумывают.

— Нам не пересилить... — слова падают, как камень в трясину — беззвучно, но возникающая после этого тишина громче любого ора. Самый нетерпеливый из спорщиков вскакивает, открыв рот для гневной отповеди, но так и застывает с нелепо открытым ртом под пятеркой тяжелых взглядов. "Старички" пару секунд молча переглядываются, в итоге чего пара из них кивает, остальные покачивают головами скорее укоризненно.

— Веско сказано. Теперь скажи — на что тогда надеяться?

— Пока мы выезжаем только на умении прятаться, и то не всегда удачно... — окружающие хмуро кивают, причина сегодняшнего перелета кажется ни для кого не секрет, вот ведь блин "сарафанное радио" — это ж просто рай для шпиона! — ...на знании местности, на заготовленных заранее сюрпризах и ходах. Да еще на том, что удается удержать самых больших энтузиастов от активных действий.

Кажется, пока со мной все согласны, хотя упомянутые "энтузиасты" наливаются дурной кровью и готовы сожрать "умника" сырым, но даже у них хватает ума молчать в тряпочку — здесь не город, тут за слова принято отвечать. Конкретно.

— Всех этих финтов хватит дня на три. Потом самых больших дураков на командных постах у противника мы выбьем, а остальные резко поумнеют и научаться своей головой думать вместо исполнения идиотских приказов. И начнут работать законы войны — преимущество в технике, выучке, дисциплине и взаимодействии. А также самый главный закон войны — закон числа.

Даже "старики" смотрят удивленно, да уж, этого по "сарафанному радио" не передают.

— Против нас — десантная бригада, это три полка и вспомогательные подразделения — чуть больше десяти тысяч бойцов. У нас же... есть такое понятие — "мобилизационный резерв", обычно его считают на уровне десяти процентов от общей численности населения. Население тут особенное и, поставив в строй баб и ребятишек, мы лимит превысили многократно, но все равно — на одного десантника у нас приходится не больше двух бойцов. Один мужик и один сопляк, или баба — против подготовленного и вооруженного по последнему слову бойца. Это не говоря о том, что из оружия и припасов — только то, что с собой, никакой промышленности — чтобы смогла обеспечивать собственную армию — у нас нет.

— Ну ты учитывай, что дома и стены помогают... Да и у десантуры припасов тоже не завались — портал-то тю-тю...

— Это да, и значить мы с ними в равном положении. Ключевое слово "в равном". Через три дня они с бардаком совладают, озвереют и начнут воевать уже не по приказу, а за погибших товарищей и из желания выжить самим. И начнется размен...

— Кхе, — решил прервать мои откровения Петрович, — "после этой охоты не будет ни человечка, ни волчонка — останутся одни голые кости". Но ты не юли, а ответь прямо — что ж нам, следовало сразу сдаваться? Жизнь себе, лижа чужие сапоги, вымаливать?

"Хм, кажется, сейчас кто-то огребет..." — неодобрительное молчание вполне способно взорваться ненавистью.

— А ничего бы это не дало. Все прекрасно знают, с каким приказом сюда прибыли войска — "всех под корень". А рассчитывать нам остается только на одно — что даже до военных дойдет, в каком мы все положении. И что они тут теперь надолго, если не навсегда, и значит надо не приказы оставшейся с той стороны Земли выполнять, а думать — как дальше жить.

— Дядь Федь, — неожиданно звонко в тишине звучит мальчишеский голос. Это приставленный к костру пацаненок лет одиннадцати решил, что ему тоже есть, что сказать, — я же говорил что это "китайский вариант"!

От всеобщего внимания мальчишка ежится, но вместо смущения бросается отстаивать свою позицию:

— Китай за свою историю пережил много нашествий. И практически ни разу не смог отстоять свою независимость. Не получалось у них объединяться перед лицом врага. Но зато все их завоеватели через некоторое время становились китайцами, растворяясь в покоренном народе, как крупица соли в воде.

Отметив снисходительно добродушные, а то и горделивые улыбки присутствующих, дескать: "И мы могем!" — спешу свернуть со скользкой темы.

— В конце концов, бригада — "это не только ценный мех". Это, в конце концов, три вертикальника, спутниковая группировка, новейший госпиталь, под тысячу единиц техники, несколько тысяч человек с высшим (пусть и специфическим) образованием, да и просто десять тысяч молодых парней. Это-то для Прерии, с ее катастрофическим дефицитом мужского полу. Да и просто — три полковых оркестра.

Давешний "попрыгунчик" рискнул было открыть рот на тему "наших баб", но получив тычок в бок от соседа, быстренько его захлопнул, весь скривившись и скособочившись.

— Эт ты хорошо сказал, — ухмыльнулась бородатая личность через костер, — тока ничё, что мы сейчас, выходит, собственную технику жгем и наших девок "соломенными вдовами" оставляем?

Все зашевелились, послышались смешки — такой взгляд на шкуру неубитого медведя был внове.

— Сначала надо волю переломить, а потом уж мечтать. Но главное — чтобы большой крови промеж нас не вышло, иначе остановиться будет очень сложно...

— Летит!

Уже в ходе погрузки в летевший на эвакуацию госпиталя санитарнный самолет — мне, как самому негабаритному, досталось царское место позади пилота, а вот всем остальным пришлось примерить "деревянные пижамы" (* подкрыльные кассеты для перевозки раненых) — все не оставляла мысль про дорогу, которая вымощена благими намереньями. Ведь никто не знал, что нам предстоит увидеть, и будет ли после этого желание остановиться.

* * *

На месте приземления властвовал вполне ожидаемый хаос. Четкий и организованный, но совершенно непонятный и страсть как недружелюбный к возмутителям. По прибытии нас самым бесцеремонным образом выкинули с нагретых мест и, не дав даже времени оглядеться, отогнали в сторону. Освобожденные площади и емкости тут же оказались заняты. Пилот, не глушивший мотор, дал газ, и самолет канул во тьму, оставив нас посреди летного поля.

В ответ на попытку прояснить текущее местоположение и дальнейшие действия нас послали... и довольно далеко... если уж быть до конца точными, то туда вообще не ходят. К счастью, посыл сопровождался жестом, который все решили воспринять как направление движения. Ну мы и двинулись, тайно надеясь, что направление нам указали не туда же, куда рекомендовал двигаться вербальный ряд, при этом нервно осматривая небо черед "ночники" и прослушивая окрестности — в попытке разглядеть или услышать садящийся самолет раньше, чем он приземлится нам на голову. Умом понимая всю глупость и тщетность таких надежд — по военному времени все движки были снабжены специальными глушителями, а моторы укутаны дополнительной теплоизоляцией, что делало их необнаружимыми простыми средствами.

И нам вполне успешно удалось преодолеть летное поле, избежав слишком тесного знакомства с самолетными винтами. За пределами взлетной полосы творилось нечто, весьма напоминавшее разворошенный муравейник. Снующие во все стороны люди-муравьи внимания на нас обращали мало, разве что только ради того, чтобы снова куда-нибудь послать. Так что после очередного выслушивания от милейшей девушки (пухлые губки и голубые глазищи на пол лица) слов, которых этому ангелу во плоти и знать-то не было положено, Петрович плюнул и начал действовать с опорой на собственные силы. Разослав бойцов в разные стороны для выяснения обстановки, сам повел меня к начальству, полагаясь исключительно на собственное чутье.

И это оказалось единственно верным решением, уже через пять минут я переступил порог здоровенной, человек на пятьдесят, палатки, внутри которой за складным столом сидело искомое начальство. В гордом одиночестве, если не считать за компанию полупустую литровую емкость с этикеткой в виде черепа с костями и надписью "Яд". Вокруг палатки кипела суета, но здесь было тихо и спокойно. Как в глазе урагана. Значит, это я правильно зашел.

— Явился? — чуть не пришпилил меня к тенту острый взгляд черных глаз.

И тут, как говорится "дошло", что я, прекрасно зная начальника госпиталя, умудрился его не узнать, что называется "в упор". С другой стороны ничего удивительного в этом не было — если и обычный человек многолик, на работе он ведет себя и выглядит по одному, а с внуками, например, совершенно по-другому — то врачи двуличны по определению. Особенно хирурги.

Милейший и интеллигентнийший человек, как например мой собеседник, от которого в обычной жизни не то, что грубого слова — упрека не услышишь, в операционной превращается в безжалостного тирана, мат не просто употребляющего — им разговаривающего, способного швырнуть назад неправильно поданный инструмент, совершенно не глядя на то, что это. Отчего хирургические сестры у них приседаний двадцать за операцию выполняют стабильно.

— Явился... — видимо ответной реплики от меня никто и не ждал. — Ну тогда пойдем! — и резко вскочил из-за стола.

Я ожидаемо напрягся, готовясь подхватить драгоценную емкость — судя по уровню жидкости, сейчас и стол и хозяин палатки должны были оказаться на полу. Но ничего подобного не произошло, и пришлось двигаться следом на отгороженную пологом половину палатки.

— Вот! Смотри, кому мы жизнью обязаны.

Сердце пропустило пару ударов, а потом возникло столь сильное желание кого-то убить, что ногти шкребанули по дереву кобуры. Пришлось закрыть глаза, сделав медленный глубокий вдох — укрытое простыней тело, лежащее на металлическом столе, было раза в два больше Леночки...

— Смотри! — интересно все хирурги такие садисты? Правда, после того как с тела сдергивают простыню, я скорее благодарен. Это тело не так давно принадлежало крепкому зрелому мужчине, лежит спиной вверх, выходные отверстия четырёх пуль — кулак вложить можно, видны во всей красе.

— Знаешь, — возбуждение оставило главврача, голос звучит устало и даже тускло, — я так и не понимаю, почему он не умер мгновенно. Должен же был потерять сознание хотя бы от шока... А теперь мы его тут бросим, мы, все кто обязан жизнью, засунем его в наспех отрытую яму и побежим дальше — спасать свою шкуру. — Вот блин, и что мне с этой интеллигентской рефлексией делать? Не время ведь ей тут, и не место.

— Думаешь, если б он это знал, то поступил бы по другому? Брось, прах к праху, а забота о мертвых нужна не им — они уже сделали для живых всё, что сумели — а как раз живым. Если хочешь, прикажи забрать. Ты тут, в конце концов, главный, а не мыши. Но лучше просто помнить всех тех, благодаря кому сам жив. И живых и ушедших, но заботиться надо все же о живых.

В ответ на сбивчивую речь получаю задумчивый кивок и огонек узнавания в глазах — надо же, а ведь он похоже меня помнит, несмотря на бесконечную череду последующих пациентов...

Под эти воспоминания мы и вернулись к столу и, в невесть откуда нарисовавшийся второй стакан упала щедрая доза. Выпили, не чокаясь. Медицинский спирт, сдобренный аналогичным глицерином (вот умеют медики использовать знания во благо — свое), мягко проскочил вовнутрь и котенком устроился в желудке.

— Они пришли около двенадцати, — голос звучит виновато, хотя уж сидящему напротив человеку винить себя не в чем, — тихо вырезали две крайние к лесу палатки, а потом...

Собеседник не отрывает взгляда от стакана, который непрерывно крутит в руках, будто на дне его пытается разглядеть происходившее.

— Знаешь, мне казалось, что я все знаю о ранах и могу спокойно относится к тому, что вижу... Я видел, что могут сделать с человеческим телом зубы и когти зверя, но скажу честно — с тем, что оставляют человеческие зубы... не сравнить. Тех, кто успел проникнуть в соседние палатки, просто разорвали в клочья. Сами раненые — охрана даже добежать не успела.

— Ну так, жить захочешь...

— Это да, стремящийся выжить человек — страшнее любого зверя. Сказал бы мне кто раньше, что человека можно пробить насквозь обычным костылем... — и нервно вздрогнув, пытаясь отогнать не слишком приятные воспоминания, он снова потянулся за бутылкой.

— Вот и вспомни, что видел, когда захочется сказать, что подвешивать под крылья баки с изопропиловым спиртом — это чудовищно и бесчеловечно.

Не зря ли я так с ним? Вон человек разом протрезвел, а уж от ужаса, отразившегося в глазах, у самого мурашки по коже, но деваться некуда и через пару секунд переглядок главврач берет себя в руки и утвердительно кивает.

Вот за что люблю врачей, так это профессионализм! У меня б в такой ситуации горлышко бы по краю стучало и руки со стаканом тряслись. А тут и налито с прецизионной точностью, и до рта донес, не расплескав, а уж хлебнуть полстакана чистого спирта залпом — тут с медиками только адмиралы потягаться могут. Это оказалось последней каплей, и мой собеседник уронил голову на стол, отрубившись теперь надолго. Нормальный такой ход для решения этических коллизий, опробованный не одной сотней поколений.

Правда налил он только себе, но мы не обидчивые, а об том, кто кому потом руки не подаст — потом и думать будем. Если это "потом" когда-нибудь настанет.

На проходе, совершенно бесшумно, нарисовалась парочка дюжих санитаров — они тут что — специально ждали, пока начальство угомонится, или у них чутье такое? Споро накинув лямки мягких носилок, при этом совершенно не потревожив спящего, они легко подняли расслабившееся тело и бережно понесли к выходу. Ну и здоровые бугаи, совсем немаленький доктор у них никаких видимых усилий не вызывал, кондиции для морской пехоты... или санитаров в психушке.

Не исключено, что так оно и есть.

* * *

— Привет!

Все мысли разом вылетели из головы, и тело само ухватило бутылку — мне до координации хирурга далеко, и стол я точно переверну. Но порыв рвануться и обнять прошел почти мгновенно, так и замер в неловкой позиции, едва пристав. Второй раз за сегодняшнюю ночь я не узнал знакомого человека, и причиной тому была явно не скудность освещения.

И ведь толком сказать не могу, с чего вдруг знакомая и родная вдруг показалась совсем чужой, ведь и голос, и фигура, и лицо — все было знакомо и ничуть не изменилось! Леночка, видимо тоже поняв мою неуверенность, только грустно улыбнулась и сделала шаг вперед.

И только глядя как она легко идет к столу, я понял что изменилось. Прошедшее с нашего расставания время и произошедшие события не оставили следов на теле, но сильно изменили душу. Это совершенно четко читалось в пластике движений, во взгляде.

Прежняя Леночка смотрела на мир удивленно распахнутыми глазами и была совершенно беспомощна перед ним, ее постоянная неуверенность в суждениях и действиях проистекала в первую очередь из опасения кого-либо невольно (про "вольно" и говорить нечего), обидеть. Чем она сама вызывала неодолимое желание укрыть и защитить. Теперь же в каждом движении чувствовалась непоколебимая уверенность и готовность — этот человек четко понимал границы собственных сил и был готов действовать исходя из них.

Да и взгляд... Нет он ни в коей мере не был "мертвым", или остановившимся, скорее добрым, но вот глубина спокойствия, в нем отраженная, мне не нравилась категорически — в этом океане утонут любые чувства. Взгляд человека, увидевшего мир без прикрас и иллюзий, и принявшего его таким, каков он есть. И себя в нем.

Оставалось только понять — есть ли мне место в ее новом мире, и осталось ли в новой Леночке хоть что-то от той, которую я любил. Впрочем, долго терзаться ожиданием не пришлось — подойдя к столу, мое Солнце ухватила стакан, который успела на треть наполнить ставшая совершенно самостоятельной моя левая рука, и снова грустно улыбнувшись: "Сегодня что-то все пытаются меня споить", — выпила его мелкими глоточками как обычную воду. "Но что-то не получается", — продолжила моя прелесть, занюхав термоядерное пойло рукавом: "Спасибо, наверно все же это мне было надо", — после чего совершенно спокойно начала рассказывать. А я только сидел и смотрел в такие знакомы глаза, на дне которых нет-нет, да мелькали тени произошедшего, и истово надеялся, что не все потеряно.

"Операции сегодня закончились довольно поздно", — в голосе не слышно "забубенности" — как бывает, когда одна история рассказывается в сотый раз — или сомнений. Видимо сейчас, рассказывая, она заново переживает события:

"... руку ампутировали. Девочка, десять лет — водитель не удержал дистанцию и ударил кузов впереди идущей машины, она возле заднего борта была и выпала прямо под колеса... раздробление локтевого сустава и открытый перелом. Сутки тянули, но дальше ждать было некуда — хоть и жалко, но тут все равно нет возможностей, чтобы то, во что превратили ручку колеса грузовика, назад собрать", — показалось, или в глазах мелькнула тень?

"... отдали мне. А куда я с ним? В обычной больнице надо было б в крематорий топать, а тут... Взяла маленькую лопатку, ручку, да и потопала...", — на губах промелькнула легкая усмешка, но глаза выражения не поменяли, — "даже халат стянуть забыла, потом спохватилась, что в белом землю копать собралась, а потом рукой махнула — ну какой он белый после двенадцатичасовой смены?". Леночка смотрит на свои руки и наверно представляет, как держа в этих ладошках черенок и ампутированную конечность, храбро пробирается на окраину лагеря. Храбрость эта проистекала не из четкого понимания опасности, а из ее обычной мечтательности и неспособности представить отрицательные последствия. Вон она и сама улыбается, вспоминая какой была.

"... дошла до крайних палаток, миновав стоявшего возле входа часового — периметр-периметром, но тут край лагеря, и звери вполне могли от запаха крови и голову потерять...", — легкая пауза и на лбу появляются "задумчивые" морщинки, — "не знаю, что заставило меня оглянуться... Наверно по тому, что уже со всеми успела перезнакомиться, а этот был явно незнакомый, еще подумала — "какой здоровый", в нем не меньше метр девяносто... было". Леночка знакомым до боли жестом потерла запястье большим пальцем: "И ведь не просто глазом скосила, а специально в сторону приняла, чтобы под капюшон дождевика заглянуть. Ну да... сеяло таким мелким, а я даже без плаща понеслась, так спешила. Вот и стою как дура в пяти метрах от него и пялюсь, пытаясь вспомнить, как я такого проглядеть могла. А он на меня тоже смотрит и улыбается так... ", — а теперь пальцы в замок сцепила. Волнуется? Скорее недоумевает.

"... светло так улыбается, не похотливо, а будто была у человека какая-то мечта, но практически недостижимая, а потом вдруг, вот прям счас — она возьмет и сбудется. А я стою как столбик, и пошевелиться не могу — все отнялось, как поняла, что это Враг", — сокрушенно покачав головой над столь неразумным поведением, девушка продолжила, — "а он все также улыбается, только глаза предвкушением загорелись, и карабин с плеча скидывает". Хочется закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы эта картина — громадный мужик и замершая перед ним от ужаса крохотная фигурка — стала менее яркой.

"... и штык так быстро ко мне приближается. Четко понимаю — он меня насквозь пропорет и даже не остановится, а сил даже закричать нет. И все так четко-четко видно, и глаза голубые, и капельки пота на верхней губе, и даже сорванные заусеницы на его левой руке...", — на секунду эти странные, излучающие покой глаза закрылись, и подумалось, что сейчас она, вспомнив как все было, сорвется, расплачется, и этот жуткий разговор прервется. Но оказалось — просто вспоминала.

"Я даже отскочить не подумала, так он вперед пер — было понятно, что догонит. Да и просто немыслимо страшно было к смерти спиной повернуться... попробовала только лопаткой штык в сторону отвести — куда там, он даже не шелохнулся... в таких-то руках...". И я увидел в глазах Леночки искреннее недоумение, она развела руками, видимо, не зная, как объяснить случившееся. "Он просто упал мне под ноги. Как шел, так и пухнул... плашмя... не пытаясь ни руки подставить, ни голову уберечь...".

"... вот стою я как дура и не знаю, что делать. От меня в двух шагах лежит человек, пытавшийся меня только что убить, и не шевелится... Это хорошо, что не шевелится — справиться с ним у меня никаких шансов нет", — укоризненно покачала головой, вспоминая свою растерянность, и вдохнув, как перед прыжком в воду, продолжила: "Бросила тогда я ручку девочки, ухватилась второй рукой за лопатку, сделала шаг назад, да и рубанула сверху вниз по затылку... изо всех сил... Какие были...".

Леночка проворачивает в руке стакан, пуская гранями веселые зайчики и подняла на меня виноватые глаза: "Я же не знала, с какой силой бить надо, вот и... А сопротивления вообще не почувствовала, лезвие так и прошло насквозь, и в землю вошло... Будто не череп, а арбуз расколола... И звук соответствующий...", — сокрушенное покачивание головой, — "а потом, представляешь, я присела и пульс на шее пощупала... наверно подумала, что такому красавцу мозг — не главное, он и без него жить сможет".

"А если честно — ничего я там не думала... но наверно это и спасло. Когда глаза подняла, а рядом со входом в палатку... справа кажется... второй стоит. Тут никаких сомнений не было — форма точно не наша. Так вот, стоит и на меня смотрит — как я пульс найти пытаюсь. Наверно он просто не понял что это я первого...", — небольшая пауза, в ходе которой девушка пыталась вернуться к потерянной мысли, и продолжение, — "зато он понял, что я могу поднять тревогу и пошел прямо на меня. Странно так пошел, красиво, будто танцует, и в руке у него нож еще такой необычный был... А я опять бежать не пробовала, как представила, что догонит и этим ножом по горлу... так лопатку выдернула и с писком на него бросилась. Он понятно легко от меня уклонился, просто шаг назад и в сторону сделал, и повернулся... ну действительно, будто танцевал. А вот потом просто упал назад, и руками так... ", — девушка передернула плечами то ли от воспоминаний, то ли показывая, как дергался противник.

"А я стою напротив выхода палатки, там внутри полно этих... я их уже толком не видела, странно все — пятна вместо лиц, такие... серо-белые, размытые, хоть внутри и светло, а вот форма — видна в малейших деталях... Тут я поняла, что "это всё", они же прямо на выход бегут, и деваться некуда. И как-то так мне спокойно стало... и наконец, про оружие вспомнила. Ты ведь мне говорил, чтобы носила не снимая... Вот я и носила, а как понадобилось — напрочь все забыла. Извини, пожалуйста, а?", — преклонившись через стол, накрываю ее ладонь своей. Небольшая прохладная ладошка вцепляется с неожиданной силой.

"Хорошо, что на мне мой халатик был, на нем пуговицы слева, так что я просто полу рванула, и кобура под рукой оказалась... А потом было очень странно — они ведь быстро бежали, но людьми они для меня уже небыли... так просто, силуэт, который надо поймать в прицел, нажать спуск и увидеть как он подпрыгнет или упадет вбок... И знаешь... я была быстрее. Они быстро бежали, но я была все равно быстрее".

Глубокий вдох, тонкие пальцы теперь трут уже мое запястье. "Я сменила обойму и догадалась обернуться. С другой стороны, между палатками ко мне тоже бежали люди, и форма у них была та же самая... Вторую обойму я отстреляла спокойней, а потом... потом мне стало страшно, но как-то странно, в голове одна мысль — "третья запасная обойма в сумочке осталась!", я так и не поняла сама, как у себя в палатке оказалась. Вытряхиваю все из сумочки, а соседка на меня с соседней кровати таращится — хороший же у меня вероятно был видок, в халате с драными с мясом пуговицами...", — коготок нарисовал у меня на ладони заковыристый вензель, — "а пока я там что-то нашла, все и закончилось".

Леночка выпила неизвестно когда налитое из стакана и, решительно тряхнув головой, переместилась ко мне на колени.

— Ты меня теперь бросишь? — горячо выдохнули губы прямо в ухо, — я ведь людей убивала. И знаешь, ничего по этому поводу не чувствую. Я чудовище? — вот теперь в голосе тревога и сожаление прозвучали явственно.

Оставалось только прижать ее покрепче и, зарывшись лицом в волосы , дурея от знакомого запаха, так же выдохнуть: "Ничего страшного, я убивал их тысячами".

Мое Солнце слегка отклонилось, внимательно и серьезно посмотрев мне в глаза, и важно кивнув, уткнулось мне носиком в шею, моментально засопев — все же для ее массы доза спирта была слишком большая.

Так я и сидел, держа на руках свое тихо сопящее сокровище и размышляя как мы будем жить дальше, — хотя что там думать, сначала надо до этого "дальше" дожить, а там уж вдвоем разберемся с любой проблемой — пока на пороге не появился один из давешних санитаров и не помахал в воздухе "сбруей". С намеком, так сказать, что очередь на эвакуацию дошла и до младшего медицинского персонала.

Я встал и держал Леночку на руках, пока санитар сноровисто затягивал ремни носилок.

— А где второй?

— А зачем? — прогудело в ответ. — Тут же, — он "взвесил" мое счастье, как котенка вместе с лукошком, демонстративно приподняв за ручки сбруи одной рукой, — три пуда с небольшим. Сам до самолета донесу, не потревожив — не сумневайтесь. Я с пониманием.

И уже проходя наружу, добавил: "Не волнуйтеся, проспится и все будет нормально, это мужику память на всю жизнь, а девчонки они по-крепше будут... "

* * *

В одиночестве (или в теплой компании с пузырьком "яда"), я пробыл недолго, соблазн решить проблемы исконно русским методом не успел не только победить, но и даже толком оформиться. Вернулся мой "эксперт".

Петрович неодобрительно потянул носом, как кот пузырек валерьянки обнюхал (в этот раз одобрительно), не слишком потерявшую в содержимом емкость, крякнул от удовольствия и... спрятал "яблоко раздора" в рюкзак. А потом, пользуясь моим онемением от такой наглости, перешел к делу.

— Значится так, Кругляш, начну с твоих личных дел, а то без этого ты ни о чем другом думать несмогешь.

Оставалось скрипнуть зубами и сжать кулаки, как-то подзабыл я, что все разговоры записываются и транслируются — "работа прежде всего", но... М-да, Петрович, оказывается — человек редкой деликатности...

— И что скажешь про эту фантастику?

— Кхе, ну фразу — "никто так не врет как очевидцы" — ты знать должон точно. — Дождавшись ответного кивка, мой эксперт подмигнул: — Так вот, девочка, почитай, и не врет...

Этому паразиту в театре бы играть — вон как паузу держит, но получив в ответ неодобрительный прищур, Петрович отодвинул в сторону вдруг возникшее желание повеселиться, и продолжил по-деловому:

— Периметр они прошли играючи. Не с профессионалами технике тягаться, умный человек завсегда найдет как ее надурить, а тут разведка была — их ухватки. Не меньше взвода, правда половина похоже была не разведка, а обычный десант, такого и поставили перед входом — часового изображать. Два барака вырезали умело и без шума — спали уже все. Часовых у входов тоже сняли без вопросов. А вот дождевик он напялил, чтобы форму скрыть, да вот только никакого дождя то и не было, девочка именно на это внимание обратила, хоть и сама не поняла.

Я подумал и кивнул — пока все сходилось.

— Когда парнишка просек, что его выпасли, начал действовать как учили — "быстро, смело и не задумываясь". Разведчик бы заговорил, отвлек, а этот... просто попер вперед.

— И?

— Штыковому бою почитай уже лет семьдесят-восемьдесят не учать, да и рукопашному — только чтоб от пьяных бомжов отбиться смог, ну и для поддержу уверенности в собственных силах. Тьфу! — от избытка чувств Петрович даже плюнул на пол, но быстро взял себя в руки.

— Понятно, но к чему это?

— А к тому, что от нашего часового ему карабин остался, со штыком. Вот он и решил им поработать, оно и сподручнее, да и за ножом ему лезть — сначала плащь снимать надоть. Вот тока штыковой бой — эт тоже фехтование, а оно, как любое искусство, тонкостей имеет выше крыши и дилетантов не терпит...

Петрович огляделся вокруг, но не найдя ничего подходящего, нырнул на вторую половину палатки, чтобы появиться назад со шваброй.

— Этот молокосос не знал, что когда в штыковую ходют, приклад положено к бедру прижимать, а не к бочине. Вот гляди, что будет, если по стволу в этом случае стукнуть — умные люди это рычагом называют. Собственный приклад впечатывается под ребра, а там...

— Капсула печени...

— Ишь, какие слова... Но и я тож такое знаю — "нокаут" называется. Каким бы крутым не был — сознание враз гаснет. Да и убить так можно запросто, даже просто рукой по стволу ударив — рычаг. Вот он и рухнул, девчонка-то лопаткой двинула, да со всех силенок.

— А второй?

— А вот второй был первому не чета. Матерый. Хваткий, все видящий и способный рассчитывать до миллиметров. Это его и сгубило. От ума глупостей не меньше делают, чем по дурости. Этот вот в ближний бой полез.

— А зачем? Мог ведь нож метнуть, или выстрелить, у него-то бесшумка точно быть должна.

— За бесшумкой ему лезть далеко было, он же перед тем ножом работал... А метнуть, — Петрович отошел метров на семь и, присев на корточки, вытянул руку над землей, будто пытаясь найти пульс на шее лежащего человека. — Что скажешь?

— Желудок закрыт. Но шея и сердце — нет.

— В сердце бросать и мужик не всякий решится — ну как по ребрам скользнет. А с женщиной это глухой номер изначально. Почему, понимаешь?

— С этого ракурса — не понимаю.

— Кхе, молодежь... Сбруя, которую барышни на себе красоты ради таскают, не то что нож, не всякая пуля возьмет. Эти материалы помимо лифчиков, на подкладки под прессы холодной вырубки идут. Я ж говорю — опытный был. Не чета тебе.

— А в горло что помешало?

— А ничего, он и метнул. Да тока... любой человек горло защищает инстинктивно. Девочка лезвие штыком лопаты отбила, сама того не заметив, а я подобрал. Вот.

На стол ложится пластина метательного ножа — расширяющееся и утолщающееся к острию лезвие, длинный черенок лезвия с обязательным отверстием.

— Вторым ножом он рисковать не стал — посчитал, что вблизи она ему не противник, сможет легко от лопатки уклониться. И прав был совершенно.

— В чем ошибся?

— На какую высоту бьет кровь при повреждении крупного сосуда, не вспомнишь?

Приходится морщить лоб но, казалось, давно забытое за полной ненадобностью знание выскакивает само:

— До потолка операционной. Это... метра три с половиной, четыре.

— Вот-вот.

— Хочешь сказать...

— Да, парень был хороший рукопашник. Такие очень точно рассчитывают дистанцию — это у них на чистом автоматизме выходит — и лишних движений не делают. Он четко знал, где должно было пройти лезвие лопатки, и отклонился как надо, да вот рукоятка была в крови и попросту выскользнула...

— Случайность, значит... Но мне помнится, что даже если перехватить разом обе артерии, прежде чем сознание погаснет, секунд тридцать должно пройти? Спец за это время пяток человек положит.

Петрович смотрит на меня с непонятным сожалением, но до ответа все же снисходит.

— Совсем молодежь учить перестали... В шею не только, и не столько из-за артерий бьют. Там рефлекторная зона, как и напротив сердца, к слову, обширное повреждение приводит к практически мгновенной потере сознания и смерти от шока, даже ежели крупных сосудов не тронуть. Вот так вот. — А дальше все просто было. Она снаружи и в темноте, они на свету, да и девочке только казалось, что она все медленно делает, а по звукозаписи — всю обойму она отстреляла чутка больше чем за две с половиной секунды. И вторую — за три с половиной. Всем в округе показалось, что очередь из автомата тревогу подняла, а не из пистоля стреляли.

— Так вот всех врагов и перестреляла?

— А чего такого? Стрелять умела хорошо, патрон убойный, дистанция самая что ни на есть... Вот со врагами... Там помимо врагов она еще и парочку своих положила... тех, кто не вовремя наружу сунулся. Такие дела.

"А вот этого я ей никогда не скажу..."

— По частям вроде все понятно, где везение, где ошибки, а вот в общем сказать можешь? Как такое возможно — девчонка ничего толком незнающая и не умеющая против нескольких подготовленных бойцов?

Петрович задумчиво покрутил в своих, похожих на лопату лапах стакан и хозяйственно спрятал его в рюкзак.

— Я раз статейку читал. Там прохвесор говорил, что каждый пятый вблизи опасности собой владеть вовсе не может, мясо — учи его, не учи — все забудет и голову потеряет. Почему вояки всегда выделят "обстрелянных" — потому что там уже ясно — кто есть кто. Но это не всё — ожидание смерти сковывает, точность стрельбы на стрельбище и в бою — чуть не в двадцать раз падает. Потому основные потери и наносит артиллерия — они за передовой и не так боятся. Большая часть людей под огнем способны только на те действия, что им вбили на обучении до состояния рефлекса. Потому и требуют от солдата в первую очередь слушать и выполнять приказы, не задумываясь — потому что в бою голова отказывает. — я кивнул, все это нам объясняли еще на втором курсе, когда вбивали в длинноволосых шалопаев основы строевой подготовки.

— Вот так, Кругляш, и это по стрельбе, а в рукопашной ты ведь в глаза смотришь. Недаром даже в девятнадцатом веке только две армии ходили в штыковую, остальные при приближении неприятеля на сто метров, предпочитали драпать. Все обучение — только чтоб солдата до контакта когда глаза видны довести, и только надежду дают, что будет делать "как учили", а не застынет манекеном.

Но есть и более редкая порода людей. Они в бою не только на шаблонные действия способны — они все происходящее вокруг видят и, исходя из этого, действуют, и тут уже неважно — женщина это или ребенок — остальные по отношению к ним слепые и... ну как бы сильно заторможенные, будто в воде все делают. Такому практически невозможно научить, как говорится — талант.

— Забудь.

— Забыл, но все одно жалко, если талант пропадат...

— Если сдюжим — некуда будет такой "талант" применять. Для того сейчас и жилы рвем. А не выйдет... Вот тогда и подумаем. Давай дальше.

Закрыв глаза, слушал доклад и стыковал с уже известным. Выводы были неутешительные — бардак, но именно он, как не парадоксально, оказался спасительным.

Начать стоит с того, что, по агентурным данным, проведение этой операции было связано с ошибкой. Из-за интенсивного радиообмена — наши эскулапы, разумеется, забили болт на рекомендации молчать в тряпочку — и оживленного воздушного движения, противник посчитал, что нашел местоположение штаба сепаратистов.

Реакция последовала мгновенная — "легкий" десантный батальон, прикрытый разведротой, без всякой техники стремительным броском перевалил горы и вышел в нужную долину, успешно избежав обнаружения. Это было очень плохо — противник, наконец, отошел от ошеломления первых дней и начал действовать профессионально и инициативно.

На месте они разумеется разобрались, что никакого штаба тут нет, но назад не повернули. После кровавой бани последних дней этические вопросы мало кого волновали. Видимо решили нанести максимально возможный урон при минимуме собственных потерь.

Впереди, как и положено, шла разведка. Её прикрытие, до роты десанта, залегло на краю периметра для обеспечения поддержки и отхода в случае сопротивления. Снайперы "отработали" часовых и пулеметные гнезда, а периметр изначально серьезного препятствия не представлял.

Все шло по плану до того момента, пока одной знакомой медсестрой не была открыта стрельба... Причем главная ее заслуга была исключительно в поднятой тревоге — услышав заполошную пальбу, ныне санитар, а в прошлом — морской пехотинец (интересно почему он пошел в санитары? Ну, да судьба его и тут нашла), Эгоян Арам Давидович, бросился не в сторону шума, а к ближайшему пулеметному гнезду. Обнаружив, что расчет уничтожен, он снял пулемет со станка (неправильно устроенное ограждение не позволяло вести огонь в нужном направлении), и открыл огонь по выдвигающейся через периметр.

Вряд ли нанес противнику серьезные потери, стрельба "с рук" не дает особой точности, да и снайперы не дремали и тут же попытались подавить оживший пулемет, но четыре пули для этого оказалось недостаточно -бывший морпех позволил себе умереть только после того как закончилась лента. Так его и нашли — в обнимку с пулеметом на дне окопа, куда он сполз, отстреляв все до железки. Но дело было сделано, летящие трассера (а пулемет был установлен не столько для отражения наземного нападения, сколько против воздушного налета), показали всем направление атаки. К ночному бою подключились другие точки и очухавшаяся охрана.

Оператор, явно с перепугу, хотя потом уверял совершенно другое, привел в действие все МОН (*мина осколочная направленная), периметра. Действие явно паникерское, но в той ситуации оказавшееся единственно верным — струе стальных шариков плевать на твою подготовку, она просто не оставляет между соседними шариками места, в котором могла бы уместиться проекция человеческого тела. Попытка атаки группы прикрытия была сорвана, а сама она понесла немалые потери, причем в основном не убитыми, а ранеными, что еще больше сковало противника.

В дополнение к этому открыли огонь три имевшиеся у охраны АГС (* автоматические гранатометы), и до того, как были подавлены ответным огнем, успели в очередной раз перепахать периметр.

Но реально спасли ситуацию "ишаки". Забыв о том, что они не больше и не меньше "резерв ставки", эти разгильдяи, дислоцированные в восьми километрах южнее, узнав о нападении, поддались общему сумасшествию ночного боя и тоже открыли огонь. Без приказа и целеуказания. Даже не подумав, что запросто могут накрыть заодно и своих.

Одно слово — бардак. Если точнее — пожар в бардаке во время наводнения. Но именно он оказался спасительным. Дело в том, что противник к этому моменту однозначно имел подавляющее превосходство, и будь на месте госпиталя действительно штаб, или любая другая военная цель, никакое сопротивления не помогло бы — смяли б одним ударом. Но нести потери ради столь непрестижной цели не хотелось, а с другой стороны...

Словом, залп минометов крупного калибра послужил хорошим стимулятором мыслительного процесса. Всплески разрывов двухсот сорока миллиметровых реактивных мин, поднимая столбы песка и камней на десятки метров, перемешали зеленку, превращая ее в некое подобие лунного пейзажа. Из-за разброса прицеливания (территорию госпиталя они не зацепили только чудом), вряд ли был нанесен хоть какой-то ущерб, но было достигнуто главное — противник, не имеющий никакой защиты от столь серьезного калибра, и вообще никакого тяжелого вооружения, начал планомерный отход.

И сейчас, судя по данным спутниковой разведки, вполне успешно его осуществлял — группки целей, держа дистанцию, не позволяющую накрыть их разом, но достаточную для оказания немедленной помощи соседям, демонстративно медленно отходили на восток, развернувшись фронтом почти в три километра. Все как положено — с авангардом, арьергардом и боковым охранением. Достать их было нечем.

Во всяком случае, это они так должны были думать — любые, сколько-нибудь значительные силы стянуть мы не успевали, а любой заслон такая сила собьет не останавливаясь.

Что ж, подождем. Эвакуация госпиталя успешно завершена, самолеты вернутся и будут готовы к следующему вылету не раньше, чем часа через два. Самое время поспать перед продолжением.

* * *

Кем только не был за свою почти полуторавековую историю У-2 (ПО-2). Аэроопрыскивателем полей и санитарным, ночным бомбардировщиком и агитационным самолетом, воздушным огнеметом и гидросамолетом. Был даже "лакированным лимузином", до "борта N1" правда не дорос, но в его отделанной красным деревом трехместной кабине высшего руководства и генералитета перебывало немало.

Много кем был. Стратегическим бомбардировщиком — не был.

Этот недостаток мы намеривались и восполнить. Впрочем, "стратегический" — это относится скорее к задачам. А пока все наши Стратегические Военные Силы собрались на полосе в трех километрах отсюда. С них там в спешном порядке снимали кассеты для перевозки раненых и придавали насквозь мирным машинам новое качество, заодно возвращая одно из самых первых предназначений.

Всем десяти.

Больше этих бипланов на всей планете не было. Все возможное и невозможное было поставлено на этот единственный удар.

"Рота, подъем!" — сказали в самое ухо, подкрепив фразу парой дружеских тычков в плечо. Действительно, что это я — хоть и не спал, но замечтался — синие значки самолетов на тактической карте уже выстроились вряд, готовясь к взлету. Где-то сейчас там, в темноте, дымящие от перенапряжения моторы и матерящиеся пилоты пытались вытянуть в небо почти полторы тонны дополнительной нагрузки (* для сомневающихся, модификация У-2МБ-М-12, оснащенная двухсотсильным двигателем М-12, имела скорость 240 км/ч, потолок в 5000 м, бронезащиту кабины и полезную нагрузку в 800 кг). Даже страшно представить, что будет, если сейчас произойдет авария.

Но пока все идет хорошо, и значки медленно набирают высоту, одновременно выстраиваясь в строй пеленга. На ярлычке рядом с каждым маркером меняются цифры — высота растет и вместе с ней растет температура двигателей, но пока ничего критического. Сзади, за строем "бомбардировщиков", появляются две зеленые метки "пастухов".

Прибыло прикрытие, вся наша "истребительно-штурмовая" часть ВВС. Делается штурмовик просто: берется гражданская спортивная машина, и ей на внешнюю подвеску цепляются кассеты с НУРС-ами (* неуправляемые ракетные снаряды), благо у нас этого добра... спасибо интендантской службе военных, сначала экономящей на боевых стрельбах, а потом -на вывозе назад просроченного боекомплекта. На каждую сторону кабины приходится по два пакета направляющих, четыре на машину.

Кассеты эти — просто сваренные в кустарных условиях обрезки бесшовных труб, бывшие карданы автомобилей или части аппаратуры котельных, разброс они дают второе больше положенного, но с квалификацией наших пилотов-штурмовиков — это скорее благо. Не уничтожат, так хоть напугают.

Строй тем временем выполняет доворот на цель по рекомендациям диспетчера — с учетом температуры и направления ветра занимают новую высоту, почти восьмикилометровым по фронту "полумесяцем" начинают наезжать на красные отметки отступающего противника.

Последнее не остается незамеченным, снизу загорается яркая на фоне холодной ночной поверхности точка — это скорее всего открыл огонь крупнокалиберный пулемет. И тут же одна из "синих" начинает вываливаться из строя, теряя высоту становясь все ярче — горит! Остальные метки слегка меняют курс, закрывая пробитую в строе брешь, а один из "пастухов" резко принимает в сторону, ложась на боевой курс.

"Вот это полыхнуло!", — на месте обнаружившего себя пулемета возникает пятно температурной засвети, штурмовик с перепугу отстрелялся практически половиной боезапаса, накрыв более трех сотен квадратных метров поверхности. Чем он дальше воевать собирается — непонятно, но будем надеяться, что все к лучшему.

"Господи, если ты есть — пусть они подумают, что это "двухвертолетная схема" — один провоцирует открытие огня, второй утюжит обнаруживших себя. Господи, очень прошу — они ж ее учат, эту схему, пусть так и думают!", — уж не знаю, был ли я услышан, или удар штурмовика оказался более чем убедителен, но больше огня никто не открывал. А через три десятка секунд это стало неважно — за каждым из "синих" потянулся совсем прозрачный, но все же отчетливо видимый в тепловом диапазоне след. Это изопропиловый спирт из подкрыльных баков, смешиваясь с реагентом в емкости позади пилота, через "штаны" уходил наружу в виде потока аэрозоля.

Маркеры дружно начали мигать цифрами высоты — неопытные пилоты не справлялись с облегчением машин, по открытому каналу пронесся матерный рык, и высота расти перестала, а спустя несколько десятков секунд строй миновал последние красные отметки и ушел, опустошив баки и оставив позади догорающий остов самолета.

Операция "фитофтора" завершилась успешно. Я вышел наружу, удивляясь, что не чувствую совершенно ничего при виде того, как красные отметки постепенно теряют сначала подвижность, а потом и яркость, попросту говоря — начинают остывать.

"Ну что, ребята, все готовы? Всё проверили?" — ночь еще была далека от завершения, но у нас ещё было много дел там, где на ни в чем неповинную зеленку и всякую мелкую живность было вылито более двенадцати тонн бинарного зарина.

Гражданская война — одна из самых жестоких. На ней не соблюдаются никакие писаные и неписаные законы.

___________

Странный парламентер появился на окраине Новоплесецка около одиннадцати часов утра на третий день войны. Больше всего эта конструкция напоминала обычный кунг, поставленный на громадные, высотой выше человека, колеса от карьерного самосвала. Все это неспешно, со скоростью идущего человека, покатило в сторону ближайшего блокпоста.

Электродвигатели, вращающие колеса, работали практически бесшумно, широкие шины при езде по траве тоже сильно не шумели, солнце с неба светило жарко, "старослужащие" отсыпались после ночной самоволки в город. Там было не слишком много развлечений, если не считать за таковые оставленные инсургентами мины-ловушки, но в брошенном жителями городе можно было найти много интересных "сувениров" и просто вещей радующих душу. Так что все усилия пропаганды, уверявшей, что "водка может быть отравлена", а золотые украшения обрызганы аэрозолем из радиоактивных изотопов, пропадали втуне. "Экскурсии" (в их первичном значении), в простирающиеся всего за триста метров от блокпоста развалины — пользовались неизменной популярностью.

Побочным следствием такого увлечения было то, что солдаты "первого класса" испытывали некоторую сонливость, а молодые, вынужденные утром дежурить "за себя и за дедушку", тоже бдительностью не блистали. Чего опасаться? — духи из города ушли, трясутся теперь по щелям в горах, а подобраться к посту со стороны гор через почти километровую полосу отчуждения на глазах бдительной системы обнаружения — не смешите наши тапки. Вон, сколько местной живности в первый день настреляли, но теперь и дикое зверье поумнело. О том, что система запросто "пропустит" цель размером с дом, если не распознает в ней хотя бы танк — не знал даже ее оператор.

В итоге — сарай подкрался незаметно. И обнаружили его, когда до блокпоста ему оставалось ехать метров двести пятьдесят. Причем самым неприятным для проштрафившихся солдатиков образом — капитан, с весьма ему подходящей фамилией Ипатьев, вышел на поздний утренний променад в "форме N1" (трусы, тапочки, полотенце), и полоская зубы освежителем — "ибо негоже" — похмелье там, или не похмелье, а офицер должен являть подчиненным пример бодрости и здоровья — да так и застыл, увидев новую деталь пейзажа.

В ступоре он, впрочем, пробыл недолго — подавился освежителем, попытался ухватиться за отсутствующую на резинке трусов кобуру и хриплым страшным голосом сообщил вынырнувшему при появлении начальства из прослушивания очередной музыкальной композиции радисту: "Все в укрытие, и передай, что если какая сука без команды выстрелит я из нее..." — и первым выполнил собственную команду, скрывшись в блиндаже. Оставление меры наказания, за нарушение распоряжения "огня не открывать", на воображение солдат имело под собой самое веское основание — в кузов такой дуры вполне поместилось бы несколько тонн взрывчатки, в случае детонации которой блок бы просто сдуло. С самыми серьезными последствиями если не для здоровья, то для карьеры.

К счастью "сарай" на нарушение приказа никак не провоцировал, то есть стаял как вкопанный на месте и только слегка помахивал на легком ветерке укрепленной спереди белой тряпкой — сдаваться приехал, что ли?

Обстановка, несмотря на кажущееся спокойствие, накалялась все больше, пугая именно своей неизменностью. Занявшие по тревоге укрытия солдаты потели и нервничали, напряжение просто висело в воздухе. К счастью капитан, уже одетый по форме и при оружии, появился раньше, чем у самого слабого сдали нервы и началась стрельба. А так, после некоторых малопечатных распоряжений в сторону непонятного объекта, выдвинулось звено из трех молодых.

Пугаясь собственного дыхания и норовя залечь при каждом подозрительном звуке, они минут за десять доползли наконец до транспортного средства и попытались изобразить вольную фантазию на тему "занятие круговой обороны". Хорошо хоть окапываться не начали. Капитан все это время шипел сквозь зубы — двое из троих вовсе не включили связь и нашлемные камеры, а третий умудрился каким-то образом вывернуть объектив вверх и транслировал теперь исключительно "вид на облака".

В итоге понукаемый по рации боец все же рискнул забраться по лесенке вверх и заглянуть в кабину, после чего соколом слетел вниз, и вся тройка предприняла маневр под названием — "спешная ретирада".(*эфимизм в военное практике обычно означающий бегство с поля боя) Ввалившись в собственный окоп, герой не смог сообщить ничего внятного, все его сведения ограничились вытаращенными глазами, белым лицом и судорожным дыханием.

Ипатьев к столь явному проявлению слабости, к всеобщему удивлению, отнесся с пониманием и даже напоил бойца "универсальным успокоительным" из собственной фляги, а затем поднес воды запить — он тянул лямку уже второй десяток лет, и что могла привезти машина, приблизительно представлял. Предположения его различались только по степени паршивости. Это и предстояло выяснить.

— Там взрывчатка? Мешки и ящики? — медленно и успокаивающе, но с некоторым нажимом произнес капитан. Боец только энергично замотал головой.

— Мертвые? Части тел?

— Т-т-таааам г-г-гроб-б. — Непонятно прозвучало в ответ.

— Один? Или весь кузов занят? — но боец уже ничего не мог ответить. Несмотря на все принятые меры, он, закатив глаза, сползал в глубокий обморок.

— "Гроб на колесиках", — нервно хихикнул кто-то из собравшихся, но под взглядом капитана осекся и вообще — слился со стенкой траншеи.

Капитан же забыл о шутнике (к счастью для него, хотя злые языки не зря величали Ипатьева "слоном", за хорошую память), и задумался над ситуацией. Ситуация была поганая. Слишком близко стоял этот сарай, чтобы воздержаться от активных действий в ближайшее время. Потому, отдав распоряжение: "Снайперам — держать картинку", — он спокойно выбрался на бруствер и, помахивая щупом с телекамерой, двинулся в сторону машины.

Чего стоило Ипатьеву эта непринужденность и неспешность знал только он сам, современная форма от пота не промокает, а то, что холодный пот в сапогах хлюпает — об этом никто кроме хозяина не знает.

Подойдя так близко, что на громадное колесо можно было положить руку, капитан максимально раздвинул щуп и осмотрел по очереди грузовой трюм и кабину. Ему еле удалось сдержать облегченный вздох — никакой взрывчатки не наблюдалось, во всяком случае, в количестве, опасном для блок поста на таком расстоянии, несколько десятков кило в такой громадине по всякому спрятать можно, но о тоннах речь уже не шла.

А вот "гроб" действительно в наличии был. Точнее не гроб, а цинк, аккуратно запаянный, насколько об этом можно было судить. Так же не спеша капитан направился назад, обдумывая свои последующие действия — дальше рисковать было глупо. Да и необходимости не было.

* * *

Затребованные в докладе Штабу саперы явились аж через два с лишним часа. Что было хорошо — больше времени на подготовку, высокое начальство наверняка такой непонятный случай без внимания не оставит, значит есть шанс как попасться на глаза с проявленным рвением, так и получить очередной разнос за полную фигню. Тем более, что один залет уже есть, и надо было попытаться сгладить ситуацию с минимумом потерь.

В процессе подготовки к визиту начальства вроде удалось удержаться в рамках меры разумного, не опускаясь до показухи — у нас тут все же война, а не учения. Правда произошло это скорее в виду недостатка свободных сил — большая часть расслабившихся старичков в соответствии с распоряжением копала "огневую точку... для стрельбы стоя... на танке!" чуть в стороне от блокпоста, а молодежь в поте лица их "охраняла". Впрочем, фортификационные работы были скорее проявлением предусмотрительности, чем садизма — Ипатьев с саперами общался и раньше, и то, что они обязательно затребуют "укрытие специального типа", был совершенно уверен. Так что лучше все подготовить заранее, чем потом лично махать лопатой под нетерпеливыми взглядами "звездных мальчиков".

Прибывшая на место группа саперов, облазив и обнюхав транспортное средство, причем "обнюхав" буквально — и электронным носом и приведя собачку, выдало заключение: "Безопасно, мин нет", — а вот "гробик" потребовали переместить в более удобное для работы место. Ипатьев только хмыкнул, но ввязываться в безнадежную свару не стал — восемь "отличников боевой и политической", давно взятых им на заметку, "нежно", на руках, не отрывая взглядов от положенного на крышку "гроба" уровня, отнесли куда положено. И наверно до конца своих лет зареклись навлекать на себя неудовольствие капитана.

Возились саперы удивительно долго. Применяя при этом кучу хитрой техники. А вот результаты явно получили нерадостные — потому как вид в конце имели угрюмый и неразговорчивый. Пробовали даже промолчать, отсылая подальше: "До вас доведут все необходимое", — но не тут-то было.

Капитан, отринув все политесы, попросту уволок в уголок старшего для приватного разговора. Возмущенный такой бесцеремонностью старший прапорщик (или если в соответствии с последними веяньями — сержант второго класса), хотел было и капитана послать далеко и надолго, благо свидетелей тому не было, но вовремя разобрался, кто перед ним. С такими, прошедшими и крым и рым волчарами, можно было быть уверенным только до определенного предела, а потом уже неизвестно, что придет в голову такому контуженому — может ведь и наплевать на последствия и "виртуальную" близость к штабу, и просто настучать по тыкве. Но и изощрённой подставы тут не ожидалось, капитана действительно волновало все непонятное, недостаток информации привычно воспринимался им как источник опасности.

Поэтому прапорщик предложил угоститься собственными сигаретами, попробовав создать у собеседника понимание, что они просто беседуют "из уважения", и все сказанное не подлежит передаче кому-то еще. Подход нашел у капитана полное понимание, но вот вопросы он начал задавать слишком прямые — и тем самым — неудобные. Но ничего не поделаешь — пришлось отвечать.

— Нашли что-то?

— По нашей части — нет, но до того, как туда сунут нос ребята из РХБЗ (*Войска радиационной, химической и биологической защиты), я бы никому не советовал этот ящик открывать.

Некоторое время капитан и прапорщик смотрели друг-другу в глаза, пытаясь понять что-то сверх сказанного. Прапорщик первым отвел взгляд.

— Будут через час, причем вместе со своим начальником. — Капитан благодарно кивнул. Что службу РХБЗ возглавляет зам комбрига, ему напоминать было не надо. Он уже мигом прикинул, где возьмет тент, чтобы накрыть котлован с "гробом".

— Что внутри? — Тут прапорщик задумался надолго, вытянув за три затяжки почти всю сигарету, но все же прикрыл глаза и начал цитировать по памяти.

— Отрезок трубы диаметром в дюйм длиной порядка метр восемьдесят, предположительно, по данным рентгеновской спектроскопии — дюралевой. Ткань плотная и хорошо поглощающая ультразвук, приблизительно четыре метров квадратных. Несколько металлических бляшек сложной формы толщиной до пяти миллиметров и диаметром в среднем около пяти сантиметров...

И глядя на ошарашенное и непонимающее лицо капитана, потянулся за наладонником:

— Некоторые бляшки имеют выраженную гравировку в виде цифр и букв, вот тут они хорошо видны — смотри.

— ..ть! Да это же...

— Точно, капитан, нам вернули знамя ХХХ-го полка... В запаянном цинковом гробу. Как думаешь — это намек?

* * *

Замкомбрига, подполковник и начальник службы РХБЗ, курил подряд третью сигарету. Во рту был непередаваемо гадостный привкус, но остановиться он просто не мог. Прямо сейчас на экране визоров наряженный в "космический" скафандр боец сверлил крышку "гроба", а точнее — цинкового ящика, переданного сегодня утром под белым флагом можно сказать прямо к порогу.

Особо любоваться конечно было не на что — специальный инструмент исключал контакт сред внутри и снаружи ящика, оттого и видно было только руку в "противочумном" костюме, сжимающую ручку дрели — но и оторваться тоже не было сил. Тем более, что отверстие уже просверлили и специалист несколько раз нажал на резиновую грушу, загоняя газовое содержимое внутрь анализатора.

Подполковник покачал головой, привычно удивляясь консервативности — двадцать первый век к концу, а военные предпочитают обходится без лишней техники даже в напрочь автоматизированных приборах вроде того же анализатора. Причем предложи ему кто прибор с автоматическим насосом, сам же и отклонит такой прибор как недостаточно надежный.

Еще раз покачав головой и подумав: "Какая только фигня в голову не лезет", — подполковник отбросил недокуренную сигарету — привкус стал уж совсем нестерпимым, чтобы тут же вытащить и подкурить следующую — "космонавт" посмотрел на листик, выданный ему прибором, отрицательно покачал головой и начал набирать уточняющий запрос на выносном пульте. Забрав полученную распечатку и пробу воздуха, нажал на кнопку, подождал, пока прибор закачает в зонд и под присоску герметизирующий состав, и отсоединил анализатор.

Наружу он вышел уже без шлема, сочувственно покачав головой. Такие гражданские закидоны подполковника раньше довольно сильно раздражали, но со временем он к этому привык — что делать, если хорошие спецы в этой специфической области были далекими от понимания сути службы — а вот теперь снова поднялась в душе давняя муть. Но подчиненный этого не заметил, и непонятно для посторонних доложившись:

— "Биологию" сделаю на стационаре, хотя — что там могло уцелеть... — спокойно протопал мимо в сторону машины, даже не подумав для проформы выдать уставное; "Разрешите идти?". Подполковнику было, впрочем, не до нарушения устава — он внимательно изучал небольшой листик, чтобы спустя миг скомкать его и зашвырнуть подальше.

Но приступ ярости быстро прошел и спустя еще минуту подполковник разглаживал смятый пластик и подкуривал пятую сигарету. За этим его и застал взвизг тормозов. Взглянув на прибывшего оставалось только вытянутся по стойке смирно.

— Товарищ полковник, разрешите доложить...

— Коля, брось... Мы же с тобой из одного училища, из одной роты. Говори прямо — что там за х..ня?

— Нас поимели, Георгий. Поставили в нужную позу и...

— Господин подполковник — отставить слюни! Докладывайте четко по существу. — Взгляд комбрига стал жестким, но слегка смягчился, когда побледневший зам развернул плечи, снова вытягиваясь в струнку, вот только голос не понравился — какой-то неживой, хоть и без следов уныния.

— Обнаружен бинарный зарин. В летальных концентрациях. Примеси позволяют однозначно судить — компоненты для приготовления боевого ОВ местного производства. Так же обнаружены следы Р-33, тоже бинарного, в концентрациях достаточных для уверенной идентификации.

Некоторое время тянулась пауза, потом комбриг закурил очередную сигпрету и тихо спросил; "Это значит, что назад никого нам не ждать?", — зам молча кивнул, отводя глаза. Докурив, полковник поинтересовался:

— Р-33? И чем это плохо, Коля?

Зам бросил быстрый взгляд, но с фамильярностью решил не спешить.

-Р-33 — нервнопаралитическое вещество. Оно почти в десять раз токсичнее, чем зарин. Для удара, например, по Новоплесецку, — полковник вздрогнул, но зам предпочел этого не заметить и продолжал гнуть свою линию, — понадобится восемь самолетов с зарином и только один с Р-33.

— Не прорвутся!

— Георгий Николаевич, — тихо ответил зам, — им и прорываться не надо. Понимаете, такие следы — это намек. Вчера, совершенно точно, применялись активные мины калибром двести сорок, если не больше, дальность полета такой мины от шестнадцати до тридцати двух километров. Мы в состоянии закрыть такой радиус вокруг города? А деревянный ящик, который является пусковой для мины, может быть привезен на ишаке, перенесен на руках... да что там говорить — на нас дом на колесах может прямо на окраину прикатиться!

Зам отчаянно махнул в сторону "наглядного пособия", глаза комбрига зло прищурились. Но зам еще не закончил.

— Мы намертво привязаны к этому городу, тут развернута вся структура и переносить ее в другое место — уже нет резерва мобильности. Более того — надо снимать с орбиты остатки войск, а навигация по-прежнему не восстановлена. Такая мина с химической начинкой создаст радиус поражения метров в сто. Нам надо будет постоянно жить в скафандрах, а противник будет иметь возможность наносить удары на выбор. Ресурс же восстановителей ограничен, и пополнить его неоткуда.

— Коля, — голос комбрига стал напряженным, — ты же мне говорил, что бригада укомплектована с тройным запасом...

— Где мы, а где тот запас? Да и будь он тут — это всего несколько дней в плюс. Мы ведь комплектовали под собственное применение химии. Одно дело — несколько часов на зачистку после применения ОВ особо упорной деревушки, или засевших в пещерах непримиримых, и совсем другое, когда химия применяется против нас. Причем массированно. Потому и говорю — "нас сделали".

Глядя на поникшие под тяжестью высказанного плечи полковника, зам уже не был рад своей правоте — на миг показалось, что этот человек сейчас ломается под этой тяжестью, и вместо командира они получат безвольную тряпку. Но нет — плечи распрямились, а глаза сверкнули гневом.

— Да что ж вы все разом и в одну дуду! — подполковник мысленно сделал стойку (кто ж это еще приносит столь же неприятные известия?), и поставил зарубку — проведать начштаба, отношения у них были не ахти, но больше ничего в голову не приходило.

Смотря в спину уносящегося в бешенстве начальства, зам думал о том, где на этой планете можно найти сырье для регенераторных патронов и аппаратуру для его переработки. Выходило, что только на ГОКе, а туда соваться не рекомендовалось, но похоже пора брать инициативу в свои руки — "спасение утопающих, дело рук самих утопающих, а также — их ног".

* * *

Уже при посадке в машину, подполковника перехватил ИО командира ХХХ-го полка (только что узнавший, что он теперь самый настоящий командир полка), оторвав от невеселых мыслей вызвав тем самым приступ раздражения. Особо близких отношений между ними не было, а тут еще новоиспеченный комполка завел речь чуть не о богословии.

Подполковник долго не мог сосредоточиться на том, что собственно от него хотят, а когда понял — просто выпал из реальности. Майор хотел забрать знамя.

— Вы с ума сошли -если его достать, то рядом на пятнадцать метров можно будет только в костюме химзащиты и противогазе находиться! Этот предмет смертельно опасен и подлежит уничтожению.

Майор посинел лицом и схватился за сердце

— Как же так, это ж знамя...

— Хм, — подполковник вспомнил, что потерявшее знамя подразделение расформировывается — традиция, то-то майор прискакал в таком волнении, — да, уничтожать действительно не стоит, но ведь в этом случае знамя вроде как не утеряно? Может можно подготовить, эээ... замену?

Из потока сведений стало ясно, что с заменой там не все так просто, единственное, что понял, знамя — не флаг. Разговор зашел в тупик.

— Но может со временем ОВ распадется...

— Это оно на местности распадается, а в замкнутом объеме храниться может долго.

— Но ведь есть же какие-то средства?

— Боюсь, что после растворов останутся одни нитки, хотя нет — ордена еще уцелеют, а вот за древко — не поручусь. Никто не проверял такие вещи, если честно.

— Но должен же быть выход... — подполковник посмотрел на вытирающего пот майора и понял, что он ему не завидует, мало того, в каких обстоятельствах приходится принимать полк, так еще и проблемы с суевериями ему на голову.

— Думаю, можно попробовать... Если например гонять воздух внутри по замкнутому кольцу, прокачивая его через фильтр, но фильтры надо регулярно менять, да и возможные утечки мониторить...

* * *

В течении двух месяцев после этого разговора усиленный караул стоял возле постамента, на котором был установлен... цинковый гроб. А третий, бессменный член этого караула, сидевший в клетке за постаментом рядом с блоком воздушных фильтров, крыс по имени Стропорез, и вовсе стал всеобщим любимцем.

____________

Свои своих...

Поговорить с врагом довольно просто. Особенно, если ты не солдат, которого от противника отделяет насквозь простреливаемая нейтралка и море ненависти. Но даже там всегда есть "пара частот", на которых вполне можно обсудить ряд жизненно важных вопросов, впрочем, на передовой других и не бывает. Что уж говорить про уровень, с которого несколько тысяч жизней представляется небольшим значком на крупномасштабной карте, а толщина и длинна разноцветных нитей — потоков снабжения — значат гораздо больше, чем эти самые значки и цифры потерь на них.

Так что большое начальство вполне может себе позволить провести пару часов за непринуждённым общением и воспоминанием об общих знакомых, поднимая в тосте бокал с дорогим коньяком — пока безликие цифры на тактических экранах умирают, исполняя их стратегические замыслы. И не стоит судить их слишком строго — командир, в отличие от мнения большинства, нужен совсем не для того, чтобы отправить войска в наступление или управления боем, с этим прекрасно справятся и его заместители, а для того, чтобы вовремя все это безумие прекратить. А это те самые, отраженные на карте четырех— и пятизначными цифрами, жизни. Потому как нет больше ни у кого такого права — отменить отданный приказ.

К тому же бывает и так, что говорить начальству просто не о чем — слишком велика разница в статусе, не было общих знакомых, или обсуждать их судьбу спокойно не получится. Но если необходимость поговорить возникнет, то технические возможности для этого найдутся моментально, для этого и надо-то всего — ретрансляционный спутник, которым со спокойной совестью можно будет пожертвовать.

В виртуальной переговорной спустя три дня после первого раунда переговоров, если можно так называть взаимные обвинения в измене и объявление войны на уничтожение, снова собралось трое. Никаких обработок изображения на такого рода встречах не применяется, не говоря об уже об аватарах, любая попытка что-либо скрыть означает разрыв — с врагами надо быть более честным, чем с друзьями.

Поэтому присутствующие имели полную возможность "полюбоваться" как прошедшие дни, их потери и лишения, отобразились на собеседниках. Больше всего, если судить по внешности, досталось представителю "инсургентов" — усталость, грязная форма без знаков отличия и небритая щетина разом состарили в общем-то молодого человека лет на десять. Но ввалившиеся от недосыпания глаза из черных провалов глазниц смотрели с уверенностью и давящей силой. Взгляд победителя.

Сторона "изменников" выглядела лучше внешне, безупречная форма и общая подтянутость, вот только смотреть они предпочитали куда угодно, только не на расположившегося напротив через виртуальный стол оппонента. Крепко сплетенные пальцы рук и опущенные плечи выдавали настроения, с которыми и вовсе не стоит выходить на переговоры. На плечи военным отчетливо давило предчувствие поражения.

Ничего удивительного, что первым начал инсургент:

— Ну что, коллеги — не наигрались еще в солдатики?

Побелевшие костяшки пальцев оппонентов и сжатые челюсти послужили ему ответом. Даже понимая, что их специально пытаются вывести из равновесия нарочито грубым приемом, они все равно не смогли сдержать эмоции, поскольку были людьми военными, а не съевшими собаку на игре с намеками дипломатами.

— Вы понимаете, что своими действиями нарушили все законы и международные соглашения, и тем самым обеспечили себе как минимум пожизненный приговор за бесчеловечные методы ведения боевых действий? — неуклюже попытался контратаковать сидевший слева майор.

— С каких это пор население, в отношении которого осуществляется геноцид, стало признаваться стороной в военном конфликте? — насмешливо поинтересовался в ответ инсургент и устало прикрыл глаза, чтобы в следующий миг уколоть взглядом похлеще рапиры: — А если привлечь к ответственности всех виновных, то управлять и вовсе станет некому...

И с довольной улыбкой оглядел опять не смогших совладать с собой собеседников — хорошо хоть челюсть на пол никто не уронил, ограничились выпученными от удивления и неверия глазами — они хоть не дипломаты, но прекрасно поняли, что значит подобная фраза.

— Но почему? Вы ведь должны быть прекрасно осведомлены о текущем состоянии... — не, ну точно не дипломаты — кто ж такие вопросы задает? Впрочем, такая реакция была заранее просчитана.

— Потому что я, господа, трезво оцениваю и свои и Ваши возможности. Хотелось бы считать, что это именно нам удалось поставить вас в столь опасное положение, да-да, я в курсе, сколько часов осталось существовать вашей орбитальной группировке, если не будет снято наведение навигационной помехи, и сколько дней смогут воевать войска на поверхности без притока подкреплений и боеприпасов из метрополии. Но я должен смотреть правде в глаза — раком вы себя поставили практически сами, наша роль в этом хоть и ключевая, но очень невелика.

— Но...

— Да мы вас на первых порах переиграли, и дальнейшее развитие ситуации сулит тяжелые потери. Вот они-то меня и не устраивают. Коллега очень точно сказал про "бесчеловечность" наших методов — мы действительно готовились к ведению войны со стороной, несвязанной никакими договорами... И заметьте — в условиях почти полного отсутствия серьезных войсковых формирований, которые мы у метрополии никак вымолить не могли. Так что Вы, господа, появились тут очень вовремя, как ни цинично это звучит, и потому любые человеческие потери, без разницы какой из сторон, в дальнейшем считаю не приемлемыми.

— Бред! Война с зелеными человечками... — Не выдержал сидящий посредине подполковник и тут же заткнулся под ледяным взглядом.

— Позвольте напомнить, где мы находимся. Это другая планета, фронтир. Тут все выглядит несколько по-другому, чем из мягкого кресла на Земле. — И дождавшись смущенного кивка, продолжил: — То что на Прерии периодически проявляется активность Чужих — факт доказанный и неподлежащий сомнению. Я вообще удивлен, что они не поучаствовали в произошедшей заварушке.

И обежав взглядом собеседников, двое из которых таки не совладали с контролем над нижней челюстью и теперь имели вид весьма глупый, грустно кивнул своим мыслям:

— Ага, значит-таки поучаствовали... Ну что ж, тогда тем более надо как можно скорее заканчивать эту возню в песочнице, а то придет взрослый дядя и... — на всех присутствующих будто ледяным ветром дохнуло от понимания насколько тонка та грань, за которую они возможно уже заступили.

Но все присутствующие были людьми военными и долго предаваться мистике не могли по определению — миг осознания прошел, и переговоры продолжились.

— Все, что можно, чтобы Вам выйти из этой истории с минимальными потерями, мы сделали. Сейчас на Острове находится исполняющий обязанности представителя президента. И не надо морщится! — чуть повысил голос "инсургент" что-то рассмотрев на лицах через стол. — Я понимаю, что на верху власти сейчас едва закончивший школу пацан. И если б вы знали каких трудов стоило продвинуть столь удобную фигуру... Впрочем, это уже наши интимные подробности. Главное в другом — у этого пацана есть и формальные полномочия, и авторитет среди аборигенов. Это шанс, если сможете договориться. Так что приложите все усилия — второй такой возможности просто не получится организовать.

— Никто не собирался проводить никакой геноцид, просто из-за сбоя в компьютере по поверхности был нанесен удар... — Вдруг ни к селу ни к городу влез майор и тут же заткнулся под насмешливым взглядом.

— Браво. — Откинувшись на спинку стула, будто в театре, инсургент даже изобразил пару хлопков ладонями. — Мы, скорее всего, даже поддержим эту версию. Вот только... так уж вышло, что моя военная специальность как раз командир БЧ2, специализация — баллистик. Так что мне не надо рассказывать каких денег, а главное — времени, стоит составление программы наведения на цель. Чтобы планетарные бомбы, даже при свихнувшемся центральном вычислителе, посносили нафиг все сараюхи в дикой глуши — программы для этого должны быть написаны и внесены в его память заранее. А принимая во внимание, что это стоит подороже чем большая часть целей... Кстати о птичках — взгляд стал жестким, и опять отчетливо дохнуло холодом, — не стоит считать, что по результатам операции не будет проведено самого тщательного расследования. Сор из избы выносить и устраивать публичные судилища не будем, но... приниматься меры будут с учетом личного вклада каждого в дело защиты мира и спокойствия.

Стандартная официозная фраза в установившейся тишине прозвучала неожиданно зловеще.

* * *

Дверь в дом, где проходило совещание штаба сил самообороны, или сборище полевых командиров бандформирований — это смотря с какой стороны посмотреть, резко распахнулась, и наружу выскочил весьма крупный мужчина, прибывающий в крайней степени ярости.

— А вот ... вам! Это моя делянка, и я там рулить буду! А кто на чужое место сунется, еще пожалеет! Сами б..ть проспитесь! У себя в хлеву командуйте, а в чужие дела не лезьте! — заорал он куда-то вглубь дома, потрясая кулаками, лицо от гнева стало темно-красным, казалось еще миг — и его хватит удар.

До того мирно кучковавшаяся во дворе охрана начала поудобнее перехватывать оружие и бросать настороженные взгляды по сторонам, прикидывая, кто за кого будет в случае возможного конфликта. Но мужчина повисшего взрывоопасного напряжения не заметил, проорав еще несколько фраз, в которых цензурными были только междометия, он со всей дури хлопнул дверью и метнулся через двор к стоявшему поперек деревенской улицы собственному коптеру. Чтобы под изумленными взглядами всех присутствующих, включая собственную охрану, которую он попросту забыл взять на борт, рывком бросить машину в небо — едва избежав при этом столкновения со столбом, и оборвав натянутые поперек дороги провода.

Выписывая в воздухе заметные кренделя, видимо упрек насчет "проспаться" имел под собой все основания, машина на бреющем понеслась в сторону недалеких гор, резко дергаясь в сторону от каждого встречного дерева — автоматика как могла исправляла ошибки пилота.

— Ну Битюг дает! Мать его ...! — это пожалуй было самое цензурное выражение, которое прозвучало во дворе — остальные выражали свое отношение исключительно нецензурно.

Молчали только вышедшие следом остальные полевые командиры, да стоявший возле крыльца снайпер провожал машину глазом прицела. Едва Битюг появился на крыльце, он выхватил его из специального кармашка чехла своей винтовки и теперь увлеченно снимал все происходящее, будто обычной камерой. Не выпуская машину из перекрестия визора.

Едва коптер приблизился к первой сопке, ограждающей вход в ущелье, как снайпер незаметно двинул большим пальцем, переводя прицел из пассивной сьемки в активный режим. Рядом с изображением появились быстро меняющиеся цифры дальности и красный транспарант предупреждения — "Радиодальномер в непрерывном режиме! Высокая вероятность обнаружения противником! Не использовать в боевой обстановке!".

Где-то там радиатор на используемом как обычный силовой диод твердотельном реле поймал наводку и заставил его сработать "штатно" — разорвав цепь питания винтов. Очень уж удачное решение многих проблем (как всем известно "нет человека — нет проблемы"), что называется "пошло в массы".

Уже легшая на вираже машина будто споткнулась в воздухе и, вместо того чтобы обогнуть препятствие, беспомощно заскользила вперед, чтобы впечататься в бок сопки, а потом, все больше набирая скорость, покатиться вниз по склону, теряя импеллеры и части фюзеляжа. Самодеятельный оператор так и продолжал снимать эту трагедию, весьма профессионально удерживая изломанный корпус в кадре вплоть до того момента, когда он замер у подножия, и вверх на десятки метров взметнулся огненный факел — водород из поврежденных баков нашел себе путь на свободу.

Снайпер еще минут десять поснимал буйство этой огненной стихии, для пущего эффекта добавив к обычному изображению еще инфракрасную картинку — плавящиеся в радиусе трех десятков метров от центра катаклизма камни давали неимоверно красивую радугу цветов, а суетящиеся вокруг пожарища человеческие фигуры добавляли динамики и драматизма. После чего захлопнул крышки прицела и осторожно спрятал хрупкую технику в чехол.

— Ты понял, что произошло? — поинтересовались у снайпера с крыльца, где так и стояли столбами невольные зрители.

— Толком не присматривался. Счас перепишу с прицела на нормальный плеер и на хорошем экране посмотрим. Единственное что думается — провод на винт намотался. — И махнул рукой в сторону одиноко стоящего столба с висящими на нем обрывками проводов.

Просмотр ничего нового кроме этой версии не дал — служебные пометки и команды в общий видеоряд не шли.

* * *

Весьма благообразный дедушка не спеша закрыл за собой дверь в мотель и замер на пороге, совсем не старческим цепким взглядом осматривая крохотное помещение. Не обнаружив ничего подозрительного, он повесил палочку на крючок справа от двери и как бы случайно провел рукой по лбу и шее. Со стороны жест был естественен, но преследовал совсем другие цели — только в детективах любят описывать преступников, тщательно вытирающих за собой дверные ручки, на самом же деле отсутствие отпечатков вообще — куда как более знаковый символ, чем обычная для таких мест "каша" из наслоений непригодных к идентификации отпечатков.

Но и рисковать не стоило, тем более что изготовить перчатки с отпечатками никогда не существовавшего человека проще простого, всего то и нужно, чтобы на них попал жир и прочие вещества обильно присутствующие на человеческой коже. Это проще и естественней чем всякие спецкремы, способные, например, своим свечением в ультрафиолете насторожить слишком внимательного эксперта, или обратить на себя внимание служебной собаки необычным запахом.

Дедушка не спеша прошелся по комнате, привычно по старчески бормоча про упадок времен и дороговизну, заставляющую честных людей платить бешенные деньги за собачью конуру. Ничего удивительного в этом не было — старым людям свойственно изливать свое недовольство таким способом и игнорировать очевидные вещи — вроде того, что уже три дня как по разным глухим углам в друг-друга активно стреляли партизаны и прибывшие на планету войска.

Людям вообще свойственно замечать только то, что касается лично их, к тому же интенсивность конфликта уже стремительно падала, оставляя после себя только нелепые слухи, которые и высказывал теперь в виде занудного бурчания дедок. Под этот аккомпанемент тщательный осмотр помещения остался незамеченным.

Оставив часть вещей рядом с кроватью, дедушка прошел в ванную, где после принятия душа проделал довольно странные манипуляции. Под грохот падающей в пустую ванну воды он достал из кармана пробку, которой затыкают слив умывальника, и примеряя ее на место стандартной, явно остался довольным результатом. От имеющейся она отличалась проходящей насквозь металлической трубкой.

Из небольшой бутылочки в слив потекла прозрачная жидкость с резким запахом, потом на внутреннюю часть "пробки" был натянут извлеченный из кармана презерватив, который, аккуратно развернув, заправили внутрь слива. Заткнув пробкой слив умывальника в горловину трубки налили еще немного жидкости из другой бутылочки и, сняв с душа лейку дедушка сноровисто подключил освободившейся шланг к торчавшему из пробки штуцеру быстро оглядел результаты собственного труда. И остался удовлетворен, судя по довольному бурчанию: "Старый конь борозды не испортит".

Выключив воду и бормоча про "молодежь, которая совсем ничего не может сделать самостоятельно", он вернулся в комнату и расположился перед древним проекционником, включив какой-то порнографический канал. Звук был выведен на минимум, но это и не было нужно — взвизги и вздохи под ритмичный стук проходили через тонкие стены из соседнего номера практически без искажений.

Впрочем, дедушку и происходящее на экране, и то ,что творилось за стеной интересовало походу мало — он явно дремал в своем кресле, уронив голову на грудь. Но стоило, спустя некоторое время, невнятным звукам за стеной смениться более осмысленными разговорами и шумом воды в ванной, как сон был мигом забыт, и старик, кряхтя от боли в попытке разогнуть спину, тоже быстро направился в ванну. Не забыв прихватить с собой заранее приготовленный кулек, и на ходу доставая из него весьма необычный предмет.

Приложенный к стене ванной стетоскоп донес весьма много ценной информации: "Милый тебе спинку потереть?" — и легкое царапанье коготком по шероховатому пластику. "Отвали сука ненасытная, и так все соки выцедила, хотя это я вроде как деньги плачу...". Притворное женское фырканье и удаляющееся шлепанье босых ног в ответ, и гнусавое мужское напевание под звук льющихся из душа струек воды полностью удовлетворили слушающего. Кивнув самому себе головой, он решительно повернул кран с горячей водой, а потом переключил поток на полуразобранный душ. Ровно на семь секунд, если судить по секундной стрелке, на которую он смотрел не отрываясь.

После чего вода была закрыта, а дедушка весь обратился в слух, чтобы через три десятка секунд быть вознагражденным почти неслышным за льющейся водой мокрым шлепком упавшего тела. Дальнейшее прислушивание ничего нового не принесло, так же текла вода и все. Так что через три минуты стетоскоп был аккуратно свернут и уложен в чехол, а горячая вода открыта на полную мощность.

Быстро собравшись, старик вновь навестил ванну, где вынул пробку и быстро вернул душу его прежний вид. Уже перед самым выходом он глянул в висящее на стене зеркало, проверяя, застегнуты ли пуговицы старомодной рубахи, и со словами: "Вот голова садовая!" — с размаху, но совершенно бесшумно, хлопнул себя ладонью по лбу. После чего достал из кармана упаковку мокрых дезинфицирующих салфеток, которыми тщательно протер противогазную маску, прежде чем ее снять.

Уже топая к ожидающему винтокрылу, он сокрушенно качал головой, бормоча: "Действительно, стар стал. Пора молодым дорогу давать, пора..." — и пытался вспомнить, что еще "неестественного" могло остаться на месте акции. Но ничего больше не вспоминалось.

Из всех возможных улик — только порванный презерватив в канализации, ну что еще может быть более естественно в заштатном мотеле? Как и не слишком молодой мужчина, принявший горячий душ после несколько бурно проведенных часов с женщиной, и умерший от сердечного приступа — тоже не велика редкость. Это конечно, если не проводить специальную токсикологическую экспертизу.

Но необходимой ее никто не посчитал.

* * *

А вот это сборище можно было смело именовать сходом руководителей незаконных вооруженных формирований без всяких кавычек. Не по формальным признакам, а по качеству собравшегося контингента.

Если характеризовать присутствующих двумя словами, то самым верным было б — волки. Точнее — молодые волки. Уже вкусившие и риска и власти, которую дает оружие, имеющие за плечами своры близких по духу, они совсем не хотели возвращаться к собственному прошлому и подчиненному положению.

С ними теперь не было ни одного "матерого", способного обуздать эту вольницу, но молодежь по этому поводу особо не переживала — наоборот радуясь вдруг свалившейся свободе. Сведи их вместе раньше и дело почти моментально кончилось бы кровавой сварой, слишком много между ними было старых долгов, да и просто соперничества, но теперь все перебивало понимание простой мысли — "пришло наше время!". И открывающиеся перспективы пьянили и "расширяли сосуды и круг друзей" похлеще спирта.

Впрочем, и спирт уже тек рекой — все основные вопросы были перетерты, зоны влияния поделены, интересы предъявлены, оставалось только отпраздновать будущую новую веселую жизнь и помериться хоть в количестве выпитого, раз по-другому пока нельзя. Шестерки готовились выходить в короли и тузы.

— Серый, братан! — ты чего гранчак нюхаешь? Это ж огненная вода, ее не нюхать, ее пить надо! — заявил один из соседей по длинному столу, недобро рассматривая парня лет двадцати трех действительно обнюхивавшего граненый стакан.

— Да чет оно, Голован, сеном пахнет, прям как дома...

Голован, похоже, действительно не был обделен некоторым умом, или просто сработало звериное чутье на опасность, но он мигом ухватил одну из новых принесенных на стол бутылок и, плеснув себе на ладонь, тоже принюхался. И моментально протрезвев от узнавания, хоть и похожего на спирт, но все же немного другого запаха, рванул в сторону выхода. Вот только слишком поздно предупредило чутье своего хозяина, на последнем шаге колени подогнулись и в сени он выпал уже просто тушкой.

Врач, которого спустя двенадцать часов вызвали на место происшествия, только грустно покачал головой от увиденного — за заваленным закусками и объедками столом сидело шестеро молодых парней, седьмого только что принесли и положили под окном — все к этому моменту успели уже и окоченеть. Доктор понюхал одну из открытых бутылок и горестно пробурчал: "Эх молодежь, я понимаю еще, когда метиловым спиртом травятся, но чтоб изопропилового нахлебаться... Эх!".

И махнув рукой, сел писать заключение о смерти — с его опытом, для определения содержимого бутылки врачу не нужно было никакой химической экспертизы. А подозрение о том, что причиной смерти мог быть не только спирт, доктор оставил при себе — он обычный терапевт, а не токсиколог, чтобы с уверенностью судить по косвенным признакам. Нужных же реагентов для того, чтобы подтвердить подозрение, все равно днем с огнем не отыщешь.

И вообще — меньше знаешь, крепче спишь.

* * *

— Кругляш, стой! Вот курава мать, стой!! Кому говорят...

Приходится действительно останавливаться, а то не на шутку взволнованный желающий пообщаться еще к рукоприкладству перейдет. Вон как весь раскраснелся-запыхался пока бежал. Да еще кулачками от избытка чувств потрясает, пудовыми такими кулаками. Придаю взгляду уже не наигранное раздражение на вдруг возникшее препятствие и желание с ним поскорее разделаться. "Не наигранное" оно потому, что сейчас вообще-то действительно спешу, и не до пустых разговоров мне, еще чуть промедлить — и операция окажется под угрозой срыва.

Хорошо хоть недобрый взгляд помогает, и разогнавшаяся туша, которой я от силы до плеча достану, тормозит метра за два. Причем тормозит, похоже, абсолютно самостоятельно без участия разума, потому как язык явно продолжает болтать по инерции.

— Ты что ж. б..ть, сука делаешь?!

Теперь надо удивленно поднять брови повыше, я знаю что от этого кожа на лысине собирается в забавные складочки, и самым елейным голосом поинтересоваться:

— Я делаю? Я ближайших два дня полностью на глазах, и ничего такого делать просто не мог...

Собеседника не обманывают мои ласковые интонации, точнее — меня уже более чем хорошо знают — от них его наоборот бросает в холодный пот. До него, наконец, доходит, что мы вдвоем на пустынной улочке Белого города — далеко не все хозяева еще вернулись после объявления перемирия — взгляд его намертво прикипает к откинутой деревянной крышке кобуры. Но крепок, уважаю — проглотив застрявший в горле комок, он продолжает гнуть свою линию, правда уже более спокойным тоном и взвешивая выражения. Чего собственно от него и хотели.

— Ладно, что вы себе позволяете? Вы же обещали.

Теперь приходится задуматься и подбирать слова уже мне.

— Ах, мы, дорогой мой соратник? А не напомните ли дословно, что именно мы обещали? — кажется все же переборщил, он, похоже, действительно вспомнил все дословно и теперь стоит уже белый как мел.

— Но как же...

— Ну, тогда я сам напомню — мы обещали, что пока идет война, мы не вмешиваемся в эээ... так сказать кадровую политику. За исключением экстренных случаев или вопросов контрразведки. Так? — и дождавшись кивка, продолжаю: — Но дорогой мой друг, война-то — закончилась! И закончилась, должен сказать это с гордостью — нашей несомненной победой.

Честное слово — мне его просто жалко. На глазах этого человека сейчас просто рушится мир, в котором все были боевыми братьями и вместе делали одно большое дело, а теперь после победы оказывается, что это несколько эээ — не так. Вот бы не подумал, что разменяв пятый десяток, можно быть таким романтиком, а ведь в руках именно этих людей сейчас находится сила и власть. Поэтому не мне щадить их чувства, чем скорее они расстанутся с иллюзиями — тем меньше мне будет работы, но все же пытаюсь "закруглить" разговор поаккуратнее.

— Да, вы правильно догадались. С победой прежние договоренности теряют силу. И не просто потому, что наши цели расходятся, а потому, что история знает немало примеров, когда, выиграв войну, умудрялись просрать мир. Просто из-за того, что лучшие отдавали жизни во имя победы, а слишком много мрази решало после, что теперь "их время". Но это уже наша работа — следить, чтобы ничего лишнего наверх не всплыло. Так что просто давайте не мешать друг другу делать свое дело. О-кей?

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но в спину летит вопрос:

— Кругляш, а еще много? — Пришлось вернуться и ободряюще похлопать по плечу, мне для этого чуть не на цыпочки вставать надо, но этот потерянный взгляд "снизу вверх" игнорировать совершенно невозможно.

— Да не переживай ты так, дело-то — обычное. И не так давно было куда как труднее. — Но видя, что от моих слов становится только страшнее, ответил прямо: — Да все уже. Закончили. Самых безбашенных убрали, умная конечно сволочь осталась, но то, что никто с ней церемониться не будет — надеюсь поняла. Так что будет сидеть теперь тише воды и вздрагивать от каждого шороха. Вы уж сделайте милость — воспользуйтесь этой тишиной по полной. О-кей? Глядишь, так дальше и крутых мер не понадобится.

Я уходил от него по улочке и все думал — насколько убедительным было мое вранье? Ведь на самом деле все не так просто и однозначно, но в тоже время верно в главном — я действительно готов пойти на все, но не допустить, чтобы из-за мелочных амбиций одних и благодушия других, принесенные жертвы оказались напрасными.

Да и в части "все закончилось" я несколько слукавил — оставалось еще одно дело. Правда, так сказать, "чисто семейное". Надо, наконец, разобраться в тайнах пружинах и поставить последние точки над "i".

Посторонним об этих вещах знать точно не стоит.

___________

"Что не говорите, но молодости свойственен целый ряд врожденных недостатков. Они конечно проходят с возрастом, да вот беда — довольно многим они же не дают состариться", — приблизительно так я думал, рассматривая в дверной глазок затылок Аверса.

Справедливости ради стоит заметить, что подступающая старость тоже имеет весьма неприятные черты. Пока дожидался своего "альтер эго" в кои-то веки выдалось время проанализировать последние операции. В качестве неприятного сюрприза обнаружил у себя новую черту — стремление переделывать на новый лад старые удачные схемы. Костенею.

Но сейчас не до моих благоприобретенных недостатков, сейчас прямо у меня на глазах молодой еще человек совершал, возможно, последнюю в своей жизни ошибку. Ну нельзя же настолько расслабляться! А он взял и вернулся на одну из своих еще "довоенных" опорных баз. Он бы еще в свой кабинет при администрации президента поперся...

Медленно удаляющаяся по коридору вдоль закрытых дверей неработающих офисов фигура, "незаметно", попыталась провериться, и я поспешно закрыл глаза — как бы не испортить охоту на крупного зверя неосторожным взглядом. Итак, у меня будет меньше полутора секунд, пока цель будет одной рукой поворачивать ключ в бронированной двери, а вторую держать на сканере ладони. Вот еще одна глупость — такая система идентификации годится для мирных обывателей, но никак не для того, у кого от лишней секунды зависит жизнь.

Время! Тяжеленая бронированная дверь медленно идет назад, но спасибо — хоть без единого звука, а то, что медленно, то в едва появившуюся щель ныряет ствол верного маузера, и точка зрения на мир резко меняется. Пусть и ругают профессионалы любые попытки цеплять к оружию телекамеры, и не зря надо сказать ругают — изменение "точки зрения" напрочь вышибает весь полученный ранее стрелковый навык и порой является совершенно фатальным, но если нужно стрелять из-за угла, как сейчас, то альтернативы таким игрушкам все равно нет.

Мир послушно сжимается — есть только двенадцать метров сорок сантиметров прямого коридора, цель и три точки лазерного прицела, сходящиеся на затылке цели в одну. И все же аверс был хорош — непонятно как он понял, что за его спиной открывается дверь, но действовать начал незамедлительно. Что не говорите, но у молодости, помимо недостатков, есть еще и немало достоинств. И хорошая реакция — одно из них.

Вот только никакой реакции уже не хватало. Всего-то и делов, что заряд попал не в затылок, а над левым ухом, ну и кому от этого легче? Дальше проделал что-то вроде тройного прыжка с места, но все же успел подхватить падающее тело и даже вовремя приложить безвольную кисть к внутреннему сканеру. За спиной щелкнул, закрывая дверь, замок, и настало время разобраться, какие трофеи мне принесла "охота на тигра".

Ну и полоски на шкуре что ли пересчитать...

* * *

Крепкий парень. И прыткий. Во только проявлять резвость с встряхнутыми попаданием травматической пули мозгами надо медленно и плавно. А то первая попытка покинуть кресло, куда я его усадил, мигом заканчивается освобождением желудка от содержимого прямо в предусмотрительно поставленный ему на колени тазик.

Что ж, теперь, когда подопечный обнаружил, что крепко привязан за руки к подлокотникам, а ногами к ножкам кресла можно и спокойно поговорить? Оказывается, нет, шустрый объект обнаруживает пристегнутый к воротнику сосок "медузы" и от души к нему прикладывается, что мигом приводит к повторному сеансу пуганья многострадального тазика. Кажется, я переоценил умственные способности объекта... или кинетическую энергию пули? Всё-таки "маузер" пистолет длинноствольный, а двенадцать метров расстояние небольшое...

Ну вот, наконец до него дошло, что вода в трубочке не для того чтобы пить, а так — рот прополоскать, и можно переходить к общению. И тут объект опять проявляет небывалую резвость и пытается перехватить инициативу.

— Рад приветствовать Вас у себя в гостях, располагайтесь как дома, я полностью в вашем распоряжении, — криво ухмыляясь прямо в установленную передним на каминной полке камеру (я расположил хозяина в глубоком кресле лицом к зеву камина), заявляет этот нахал. Зуб даю — он уже понял, что ему в уши воткнуты наушники которые неузнаваемо искажают мой голос. Готов поспорить на что угодно — у коллеги есть готовые сценарии на все возможные случаи и сейчас ему надо только угадать — кто вдруг рискнул познакомиться столь близко. Ну что ж, облегчим ему задачу, заодно посмотрю, есть ли у него заготовка и на мой случай.

— Привет. — И называю длиннющий пароль, предназначенный именно на этот невероятный случай — личную встречу "дня и ночи".

— Но почему?! — в совершенном обалдении шепчет Аверс, но потом спохватывается и бубнит не менее длинный отзыв.

— А ты что думал, все твои усилия по подготовке беспорядков останутся незамеченными? Вроде финансирования и снабжения оружием противоборствующих сторон попеременно, или слив им совершено секретной информации? Постоянного закрывания глаз на грешки администрации и Кампании. Парень, ты долго и старательно раскачивал лодку и у тебя теперь есть очень немного времени, чтобы объяснить свое поведение, а то у меня палец на спуске уже устал.

Крепкая смена растет, однако, начни он юлить и оправдываться, или пытаться купить свою жизнь, то не исключено, что я бы действительно нажал на спуск — со странной отстраненностью понял, что эти три дня войны изменили меня очень сильно. Но в ответ Аверс просто опять посмотрел прямо в камеру, даже показалось, что он видит не объектив, а меня, смотрит прямо в глаза.

— Я выполнял приказ. Точка. Впрочем, если тебе будет легче найти виноватого в собственных ошибках... То стреляй. — И снова эти глаза, смотрящие прямо в душу. Интересно, кто тут вообще сидит связанный и беспомощный? И не дождавшись выстрела, как ни в чем ни бывало продолжил: — У меня для тебя, кстати, тоже приказ есть — второй стеллаж слева, третий ряд, двадцатая папка "Y7, U5, I4, W9, Z2, L8, F7, P3, G2, D1, B8, K4, S5, C6, A2, P7, Q5".

Приходится вставать и снимать с полки нужную папку, а из нее вытаскивать указанные листочки. Надо же это древние плоские голограммы, я такую древность только в музее видел. Три минуты пыхтя, матерясь и ошибаясь, вычисляю в каком порядке их сложить и какие из листиков лишние.

По одному складываю листики между собой, старательно смачивая их водкой и разглаживая так, чтобы внутри не оставалось разводов. Если это правило не соблюсти, или сложить неровно, никакого текста в результате не будет.

Наконец с "приклеиванием" последнего листика появляется содержимое, и я буквально выпадаю из реальности.

— Реверс... Реверс, ты меня слышишь? — толкается в сознание посторонний сигнал, но я не в силах отвести взгляд от огня пожирающего только что прочитанные слова. Наконец, последний листик скукоживается и гаснет, оставляя после себя только запах горелого пластика. Поднимаю взгляд от этого зрелища и вздрагиваю — опять эти глаза смотрят на меня в упор, но на этот раз они полны тоски.

— Реверс, и как теперь жить дальше? — "Черт, не сломался бы парень..."

— Как жить, кого любить и ненавидеть — решишь сам, — и бросив вызов через визоры: — Крокодил? Поставь, пожалуйста, "А8" через четыре минуты и по своим каналам свяжись с нашими пятнистыми друзьями — пусть прогонят это по внутренней трансляции. Надо ребятишкам дать наше понимание ситуации и последствий. О-кей? Вот и ладушки.

Вкладываю в руку Аверсу на треть выдвинутый канцелярский нож, все же освобождать его в таком настроении не стоит — неизвестно что выкинет, то ли драться полезет, то ли застрелится, а так, пока стропу перепилит, будет вполне в форме, а уж дальше пусть сам решает.

— Вот, держи, если не сможешь освободиться, не переживай — обход охраны через пять часов, я открою три двери на этаже, по правилам они должны будут вскрыть и все остальные. Что до твоих душевных переживаний, то решай сам, бо я тебе не мама. Вот только песенку послушай. — И, переключив наушники на нужную частоту, постарался как можно скорее выскочить на улицу. Что-то мне конкретно не по себе стало — проклятые строчки все висели перед глазами, а извечный вопрос: "Как жить дальше?" действительно начал становиться на ребро.

Уже на выходе меня застигли первые слова песни.

Свои своих из-под брони косили.

Не хочется ни верить, ни служить.

И все же без Москвы жила Россия,

без армии России не прожить.

"Проект "Малая земля..."

Интересно — что они имели в виду? Неудачный десант в прошлом веке, "запасную площадку" на случай если метрополия потеряет суверенитет, а дело к тому идет, или недоброй памяти "Новороссийск"?

"Аналитическая записка N...

...отмечены следующие опасные тенденции: ряд представителей крупного капитала - прил.1, опираясь на широкую поддержку следующих кругов - прил.2, получили практически неограниченный контроль над следующими частями и соединениями..."

"Рекомендации:... использовать экономическую уязвимость образовавшегося Конгломерата, для чего спровоцировать беспорядки на планете Прерия и создать угрозу ввода на планету внутренних войск и применения прямого президентского правления...."

"... игнорировать угрозу своему основному источнику дохода (см.заключение по залеганиям трансурановых элементов на П. и возможные способы их промышленной добычи), Конгломерат будет не в состоянии... Наиболее вероятна посылка верных К. войск на планету с целью взятия планеты под контроль...

Виновные ответят поименно

за пулеметно-пушечный расстрел.

Но наши офицерские погоны

Господь еще снимать нам не велел.

"Выводы: ... проведение операции по парированию угрозы государственного переворота на текущий момент сопряжено с повышенным риском..."

"Приказываю: ... после отправления войск провести нейтрализацию верхушки заговора в соответствии с планом "калкан"...

... местным филиалам на П. — предпринять все меры к закрытию портала и блокировании на П. военных сил Конгломерата... "

Вот так. Кажется, в шахматах такой прием называется "жертва". Когда в обмен на какое-то преимущество отдают собственную фигуру. Нас, всех нас, просто списали на допустимые потери. Но... если с одной стороны на весах лежит судьба ста пятидесяти тысяч человек, а с другой ста пятидесяти миллионов... Не знаю и знать не хочу, как можно принимать такие решения.

И пусть неувядаемым позором

придворные овеялись полки, —

есть в армии законы, по которым

грехи смывают сами штрафники.

"Приказываю:... приложить все усилия, чтобы к моменту открытия портала (ориентировочно от 12-ти до 23-х лет), обеспечить на П. полностью автономную экономику, способную поддерживать боеспособность сил, достаточных для отражения любой агрессии со стороны метрополии..."

Интересно, а чтобы следующее поколение жило при коммунизме, они не хотят? Это, пожалуй, полегче будет организовать, чем построение самодостаточной экономики с населением в сто пятьдесят тысяч. Давайте уж тогда смотреть на задачу реально — прилетят инопланетяне и все нам сделают.

В углу поля зрения визоров появилась картинка получения сообщения — забавная мордашка котенка, она чихнула и справа появился текст — "а самим что, слабо?". Вот... нет слов, они еще и мысли читать умеют? Но на душе появилась неожиданная теплота — хоть кто-то про нас помнит.

Так что будем стараться, может и "не слабо". Во всяком случае, теперь в жизни появляется вполне определенная цель...

Отныне не кричать: "Москва за нами!" -

но, стиснув зубы, верить под огнем,

что русское простреленное знамя

мы все-таки поднимем над Кремлем.

Конец. [Author ID1: at Tue Oct 9 11:57:00 2012 ] 07.10.2012 г.