— Вы правы, товарищ Люлька, эти сотрудники получат и награды, и звания, но вы сами тоже не будете обойдены ими, как только ваш двигатель пойдет в серию. У вас ведь есть связь с КБ товарища Гудкова?
Архип Михайлович немного удивился. Контакты его КБ и конструктором Гудковым имелись, но пока что были абсолютно неофициальными. И все же вождь о них знал.
— Да, товарищ Сталин, такая существует.
— Есть мнение, что ваш двигатель после надлежащих испытаний может пойти на машины товарища Гудкова, который он начал разрабатывать в инициативном порядке. Но также вам придется поделиться разработками с товарищем Климовым. Сейчас он главный конструктор на Рыбинском заводе.
И тут Сталин резко сменил направление обсуждения:
— Товарищ Александров?
Тот, к кому обратился вождь, жестом циркового фокусника извлек из тонкого портфеля листы.
— Вот, Архип Михайлович, схема турбовинтового двигателя. Это и будет епархия Климова.
Со Сталиным спорить мало кто отважился бы, и Люлька не относился к подобным лицам. Но с этим инженером можно было бы уточнить некоторые детали.
— Товарищ Александров, сила тяги у наших двигателей будет больше при том же весе...
— Совершенно верно. Вы также подумали, что и скорость самолета с винтами будет меньше, не так ли? Спешу подтвердить: вы правы. Но турбовинтовые движки большей частью пойдут на самолеты, требующие экономии топлива. Транспортники. Гражданские машины для дальних линий... да и средних тоже. Иначе говоря, вы с товарищем Климовым будете не конкурентами, а соратниками, делающими сходные движки, пусть и для различных сегментов авиации. Это понятно?
Разумеется, Архипу Михайловичу сразу стало все понятно.
История с провалившимся налетом на Баку получила продолжение в Берлине. Генерал Удет вернулся из Москвы в хорошем расположении духа. Он, разумеется, не знал о донесении, которое получил абвер от резидента разведки, но и без того имел в портфеле кучу ценных сведений. На пресс-конференцию, посвященную итогам налета, его не пригласили, но полную информацию он получил. Сверх того, Удет ухитрился встретиться с генералом Рычаговым (а его должность и роль в отражении нападения были хорошо известны германской военной разведке) и провести предварительные переговоры по получению информации о вооружении тех самых реактивных самолетов. Взамен русские выказали осторожную заинтересованность в технологии рентгеновской дефектоскопии сварных швов и в производстве материалов для уплотнений, рассчитанных на высокое давление. Немецкий генерал подумал мельком, что речь может пойти о строительстве подводных лодок.
А Гесс, которому доклад Удета попал на стол, заявил в очередной раз на узком совещании:
— Сведения от генерала Удета в очередной раз подтвердили провидение фюрера. Необходимо любой ценой избегать не то, что войны — просто конфликта с СССР. В данный момент мы к такому совершенно не готовы. На сегодняшний день наш главный враг — Великобритания.
В Лондоне также сделали предварительные выводы. Первый из них был столь же очевиден, сколь и печален: армаду бомбардировщиков ждали. Удивляться этому не стоило: сосредоточение подобного количества боевых самолетов не могло остаться незаметным. Наверняка русская разведка сосчитала количество единиц техники и, в свою очередь, пришла к очевидному заключению: существует лишь одна цель, на которую подобная сила может быть нацелена. Второй вывод тоже не содержал ничего приятного: план совместных действий Великобритании в союзе с Германией против СССР скоропостижно умер. И дело было не только в том, что свои нефтяные источники Советы сохранили, а потому были способны насыщать свои потребности и удовлетворять запросы немцев. Переговорщики с германской стороны проявили осторожность и не пожелали ввязываться в авантюру (слово это вслух не произносилось, но отчетливо подразумевалось). Хуже того: из Вашингтона дали понять, что и на их авансы правительство Гесса ответило дипломатическим, но твердым отказом. Немцам вовсе не требовались кредиты на создание мощной сухопутной армии, скорее могли бы понадобиться деньги на создание сильного флота — а это было не в интересах ни одной из великих морских держав. Следовательно, выигрыш войны против Германии (или хотя бы почетная ничья) виделся для Англии лишь в действиях на море и в воздухе.
Для подобного умозаключения имелись основания. Королевский флот намного превосходил германский и по общему тоннажу и, что виделось главным, по отдельным классам кораблей. Правда, английские силы оказались сильно размазанными по океанам. Ослабление средиземноморских сил виделось нежелательным: Суэцкий канал требовал жесткой охраны, а еще североафриканское побережье являлось как бы не кратчайшей (и сравнительно доступной) дорогой к ближневосточной нефти. Тихий океан требовал еще большего внимания. Очень уж много данных свидетельствовали о том, что Япония нацеливается не только на Китай — это еще полбеды — но и на слабые места на азиатском побережье. В отличие от немцев, японцы активно строили авианосцы. Одно это обстоятельство требовало пристального внимания. Уже тогда моряки микадо рассматривались в качестве потенциального (и весьма вероятного) противника.
И еще оставался темной лошадкой французский флот. Степень его боеготовности виделась англичанам неочевидной, чтобы не сказать хуже. Линкор 'Жан Бар', будучи в потенциале флагманом не из слабых, фактически висел чуть ли не гирей на ногах, поскольку его достройка требовала не менее года. Сплаванность галльских кораблей и обученность экипажей английская разведка также оценивала невысоко.
Только подводный флот Германии рассматривался неоспоримо грозной силой.
Американские военные не были особо обеспокоены потерей своих В-17. На то имелись причины. Во-первых, сами машины были официально куплены Королевскими ВВС; во-вторых, воевали добровольцы, то есть лица, не состоящие на государственной службе. Никакой газетной шумихи по поводу их предполагаемой гибели не было и быть не могло. В ответ на на ноту правительства СССР посол Лоуренс Штейнардт представил именно эти соображения.
Командующий ВВС САШ генерал Генри Арнольд был вызван на ковер к президенту. На требование объяснить обстоятельства и причины провала генерал, хотя и не знал ответа посла своей страны, дал точно такое же объяснение: напомнил боссу, что дело, мол, было представлено не государственным, а частным, летный состав не состоял на службе у правительства США, а техника была закуплена Великобританией с целью проверки ее эффективности. Результаты проверки оказались столь же отрицательными, как и всей операции: судя по тому, насколько хорошо русские подготовились, они заранее прекрасно знали и состав воздушной эскадры, и цель, и даже направление, по которому она летела.
Президент Франклин Рузвельт умел читать между строк и слышать между слов:
— Таким образом, вы полагаете, генерал, что причинами катастрофического результата налета являются скорее ошибки англичан, чем высокие боевые качества русского ПВО?
— Так точно, мистер президент.
— Я напоминаю вам, генерал, что пока что русские не являются нашим противником. Даже больше скажу: у нас прекрасные отношения и немалый торговый оборот. Но как президент я обязан предвидеть любой поворот событий. А поскольку у вас в распоряжении есть своя разведка, то мне бы очень хотелось знать, действительно ли разгром британского авиасоединения можно объяснить лишь недооценкой противостоящих сил, или все же русские не так слабы, как вы думаете. Жду вашего доклада через тридцать дней.
На сухопутном фронте подобное событие поименовали бы 'боем местного значения'. Самый отпетый лгун, будь то армейский или флотский, не посмел бы назвать происшедшее сражением. Чего уж там пыжиться — и на битву оно не тянуло.
На охранение конвоя из трех судов, следующих из Нарвика в Гамбург, был выделен эсминец 'Теодор Ридель', он же Z-6. Корабль был почти новый, в состав Кригсмарине он вошел в 1937 году, зато экипаж был тертым. В этом сказалось везение. Погода была не для артиллерийского боя: в пятибалльный шторм разве что тяжелый крейсер мог бы задействовать главный калибр, да и то под вопросом. По этой причине английские кресера в деле не участвовали. И в этом немецкому эсминцу тоже повезло. Правда, и орудия 'Теодора Риделя' оставались бесполезным украшением.
И еще кое в чем немецким морякам улыбнулась удача. Командовавший подводной лодкой его величества 'Тритон' лейтенант-коммандер34 Питер Ньюстед проявил большую осторожность. Он не решился атаковать из надводного положения, а вместо этого всплыл под перископ и произвел атаку с предельной дистанции. Британская подлодка была вооружена американскими торпедами 'Марк-14' (своих не хватало).
Правда, вахтенный акустик эсминца выкрикнул сначала: 'Шум винтов по пеленгу двадцать три!', а через минуту 'Две торпеды!', но увернуться корабль уже не успевал. Однако большое расстояние до цели привело к промаху одной торпедой. Вторая взорвалась преждевременно: до цели оставались считанные ярды. Это вполне тянуло на везение в сторону англичан хотя бы уж потому, что взрыватель вообще сработал, а в небронированном корпусе образовалась дырища чуть не два метра в диаметре. Впридачу германский экипаж получил аварийный останов правой турбины по причине лопнувших пароперепускных труб. Двое трюмных были убиты на месте и еще один получил настолько сильные ожоги перегретым паром, что шансы на его выживание были фактически нулевые. Уже потом выявилась сильная вибрация левого винта.
Германские военные моряки были отменно обучены. Контрзатопления тут же выправили крен и почти что компенсировали небольшой дифферент. Вахтенный акустик, чуть заикаясь, выдал пеленг на шум винтов подводной лодки.
Командир принял решение почти мгновенно. Возможно, в этом ему помог немецкий военно-морской устав, согласно которому командир конвоя головой отвечает за груз.
'Купцы' получили предупреждение по радио и, надрывая машины, уходили с места атаки противолодочным зигзагом. А 'Теодор Ридель' ринулся прикрывать их отступление. Сказать правду, проектных тридцати восьми узлов он не выдавал, да и двадцати-то не было. Но и того хватило, чтобы англичанин убрал перископ и ушел на глубину ста десяти футов, где и затаился.
Эсминец ходил кругами, добросовестно бомбил и вслушивался. Английские моряки дышали через раз и напряженно ожидали окончания атаки немца. Через два с половиной часа германский корабль принял решение уходить на малом ходу, отслеживая шумы в поисках хоть чего-то, напоминающего подлодку.
Конвой ушел в Гамбург, а Z-6 — в Бремерсхафен, поскольку именно на тамошней верфи эсминец был сделан, и там имелось все необходимое для ремонта. По пути офицеры эсминца с истинно немецким тщанием восстановили картину атаки и пришли к однозначному выводу: почему-то противник избрал первочередной целью не корабли конвоя, а эсминец охранения.
Пока командование эскадрой думало, соображало и шевелило мозгами, пришло сообщение о другом конвое. В нем корабль охранения получил настолько тяжелые повреждения, что не дотянул до базы. Погибло пятеро моряков. Экипаж был, разумеется, снят торговыми судами. Удалось отстоять три судна из четырех.
Этих двух событий хватило германскому руководству, чтобы уловить тенденцию.
Глава 28
Буря разразилась не сразу, а лишь после того, как советские газеты опубликовали неполный список летного состава разгромленной авиаэскадры. Неполный лишь потому, что очень много документов вообще не сохранилось, а по номерам табельного оружия личность владельцев могли установить лишь власти той страны, которая это оружие выдала.
Да и то сказать: у американских добровольцев табельного оружия вообще не имелось, а было лишь то, которое находилось в личном владении. И пробить номера по картотекам не представлялось возможным хотя бы потому, что полных картотек не существовало в природе. Ну представьте: купил джентльмен на ярмарке оружия 'кольт М1911'. Вы что, всерьез думаете, что хоть кого-то в Соединенных Штатах заинтересовал номер на покупке? Не смешите.
С подданными Соединенного Королевства дело обстояло несколько иначе.
В следственных делах фигурировали не только серийные номера двигателей и полетные карты. И даже уцелевшие удостоверения личности и табельное оружие погоды не делали. А вот взятые в плен военнослужащие Королевских ВВС — то было совсем другое дело.
Статьи в английских газетах сначала старались быть нейтральными. Но очень скоро интонации сменились на гневные. И благородная ярость оппозиционной прессы обрушилась — нет, не на русских, как вы могли бы подумать. Отнюдь! Пинки и затрещины посыпались на правительство. Именно оно недосмотрело, недооценило, не учло... и далее по списку.
Результат сказался довольно быстро. Оплеуха кабинету Чемберлена оказалась очень уж звонкой. Правительство было вынуждено в полном составе подать в отставку. И премьером стал Уинстон Черчилль.
Надо быть справедливыми: новый руководитель английского правительства предпринял дипломатические шаги по всемерному сглаживанию конфликта с Советским Союзом. Ответ на полученную ноту, если перевести его на простой русский язык, выглядел примерно так: вообще-то, господа, целились вовсе не в вас, а лишь в Германию, ибо с ней мы воюем, совсем не с вами. Мы только лишь хотели лишить вражеское государство источников горючего. Однако подобные методы противодействия агрессивным шагам Германии нынешнее правительство решительно осуждает. В данный момент мы хотели бы видеть в вашей великой стране скорее союзника, и уж точно не потенциального противника... И все прочее в том же духе. Но ответить наркорминдел не успел.
Дорога ложка к обеду. Мы полагаем, что аналог этой русской пословицы имеется во всех языках мира.
В роли ложки выступила фирма 'Хеншель', а точнее ее сотрудник профессор Герберт Вагнер. Получив животворящие пинки и деньги от Геринга, с которым, по всей видимости, поделился информацией гросс-адмирал Редер — не сам, конечно, а через верных людей — команда означенного профессора довела до ума планирующую бомбу. Но также до более-менее боевого состояния была доведена тяжелая бетонобойная бомба, рассчитанная на поражение бомбоубежищ. А уж соединить эти два устройства в одно труда не составило. Трудности скорее были в количестве, чем в качестве. Приказ рейхсминистра был однозначен: новейшими планирующими бомбами вооружить всю эскадру, и ради этого почти дочиста вымели склады готовой продукции.
Разумеется, экипажам эскадры 'хейнкелей-111' понадобились тренировки. Правда, летчики не считали их трудными. Целью был очень большой дом, а не линкор, который, как известно, может маневрировать, уклоняясь от бомб, а также имеет недурное (а то и превосходное) зенитное прикрытие. К тому же бомбометание в линкор должно было производиться с достаточно опасной высоты две тысячи метров, а вот этот самый дом предписывали уничтожать, находясь на высоте восемь тысяч.
Подготовка к налету на Блетчли-парк проводилась максимально аккуратно. В первую очередь это касалось степени секретности. Не только летный состав — даже командиры высоких рангов не знали, на какую именно цель предстоит сбрасывать бомбы. Полетные карты штурманам выдали в самый последний момент. В дополнение к этому совершенно неофициально сообщалось, что бомбить будут лондонский порт.
