Лето выбора

Заберет он ее из госпиталя! И близко подходить не разрешит! Его жена таким заниматься точно не будет!

— Тора Ида, я прошу вас уделить мне несколько минут вашего времени. Нам очень надо поговорить.

— Слушаю вас, тор.

— Наедине.

Ида поморщилась.

— От моих родных у меня нет секретов.

Армандо окинул 'родных' презрительным взглядом, но пока высказываться не стал.

— Тора Ида, от ваших родных есть секреты у меня.

Ида вздохнула.

— Ладно. Тор Рессаль, мы можем поговорить в кабинете. Прошу вас.

Кабинете?

Что ж, так тоже неплохо, никто не помешает.

Армандо направился вслед за Идой и Полканом, и не услышал, как звякнул колокольчик.

Ида услышала, но решила, что с посетителями без нее разберутся. А ей сейчас главное вот этого выставить. Мало ему, что ли?! За добавкой пришел?

* * *

Кабинет у Иды оказался чем-то средним между процедурным кабинетом и библиотекой. Стопками лежали книги, валялись медицинские журналы, кое-где проблескивали инструменты, на столе — тетрадка. Ида упорно учила анатомию...

Рисунки?

Тоже были. Внутренних органов.

Армандо замутило от отвращения.

Ида уселась за стол и вопросительно посмотрела на него.

— Слушаю вас, тор Рессаль?

— Ида... Я люблю вас. И прошу стать моей женой.

Блеснуло извлеченное из кармана кольцо. Золото, бриллиант...

Ида подняла брови.

— Тор Ресааль, вы заговариваетесь?

Армандо понял, что легко и приятно не будет, и разозлился.

На Иду, конечно. Вот что должны сделать приличные торы, получив предложение?

Упасть в обморок и очнуться на руках у почти мужа, заплакать от счастья, кинуться на шею... эта тоже выглядит так, словно сейчас кинется.

Чем-то тяжелым.

— Ида, поймите меня правильно. Я полюбил вас почти что с первой встречи! И готов пойти против всех — ради вас!

Женщины любят такие красивые слова. Надо только побольше их набросать...

Ида молча слушала. И про глаза, словно звезды, и про улыбку, ярче солнца, и про отчаяние влюбленного. А потом коротко и четко подвела итог.

— Кольцо в руки и вон отсюда.

— ИДА!!!

— Полкан?

— Р-ры, — вежливо отозвался пес.

— ИДА!!! — вовсе уж отчаянно возопил Армандо. — НО ПОЧЕМУ!?

— Потому что я люблю другого, — просто ответила девушка. — Он сейчас в Русине, но...

— Уже приехал, — послышалось от входа.

В дверях стоял жом Ураган. И улыбался не менее дружелюбно, чем Тигр.

И было, было отчего!

Он тут приехал! Все препятствия преодолел! Даже с императрицей договорился.

И у него отбивают невесту!?

И кто!?

Какой-то петух ламермурский!

Да Костя его сейчас на вертел! И не ощипывая!

— КОСТЯ!!!

Ида взвизгнула так, что Полкан едва ухо лапой не закрыл. И вылетела из-за стола. Кинулась Урагану на шею, прижалась.

— Костенька, живой, приехал!!!

И как тут было не поцеловать любимую девушку? Даже два раза, для верности!

* * *

Тут бы эта история и завершилась. Потому как у Армандо был с собой пистолет.

Да, так он и решил.

Если что... шавку он пристрелит, а Ида...

Все равно она его будет!

А вот сейчас...

Когда он увидел, как светится счастьем лицо женщины!

Как она повисает на шее у какого-то престарелого урода (с точки зрения Армандо — именно так!)!

Как они целуются...

Да кто ж из мужчин такое стерпит?! Горячая кровь вскипела, Армандо потянул из кармана пистолет... и заорал благим матом.

Кто сказал, что у собаки нет чувства юмора?

Вот если б Полкан Армандо прихватил за руку или за ногу, были бы проблемы. Опять же, так и отбиться можно, и выстрелить при случае...

Поэтому Полкан прихватил умника ровнехонько за центр тяжести. Да-да, именно там. И легонько так сжал зубки.

С намеком.

Армандо взвыл.

Константин оторвался от Иды, оглядел ламермурца, подошел и вытащил у него из кармана оружие. Охлопал, извлек еще и нож.

— Это что еще за фрукт?

— Ходит тут, надоедает порядочным девушкам, жить спокойно не дает, — радостно наябедничала Ида. Да Ураган и сам уже видел кольцо, лежащее на столе.

Нахмурился.

Взял его со стола и кивнул Армандо.

— Пошли, поговорим.

Армандо расправил плечи.

Поговорим?

Ну, ты сам напросился, старик! Я бокс изучал, я на ринге могу шесть раундов простоять, я... я тебя сейчас под орех разделаю!

— Костя! — испугалась Ида.

Ураган подмигнул ей, и девушка успокоилась. Разница между Армандо и Ураганом была, как между декоративной собакой и Полканом. Тут не за Костю бояться надо.

* * *

Когда спустя десять минут Ураган вернулся в гостиную, костяшки пальцев на одной руке у него были самую чуточку сбиты. Не смог отказать себе в маленьком удовольствии...

Зато Армандо кольцо будет доставать еще дня три, если естественным путем. Костя таки запихнул предложение паршивца ему же в глотку.

Ида повисла у него на шее прямо с порога.

Княжна?

Не подобает?

Наплевать!!!

Здесь и сейчас она была до безумия счастлива. А вот жом Меншиков ее чувства не разделял. Он-то отлично знал, на ком виснет сейчас ее высочество.

— Жом Ураган?

Костя на секунду отвлекся от Иды.

— Жом Меншиков, какая приятная встреча. У меня для вас письмо.

— От кого?

— От ее императорского величества. Анны Первой. Или Яны Михеевой-Вороновой.

Купец аж рот открыл.

— Михеевой — Вороновой?

Ураган-то уехал еще до коронации. И не все новости пока дошли в Герцогства.

— А то ж! Император у нас тоже есть. Давайте я расскажу все по порядку...

Федор Михайлович распечатал письмо, пробежал несколько строчек, явно написанных Яной, и задумчиво кивнул.

— Расскажите пожалуйста, жом.

Ураган поудобнее устроился на диване, притянул к себе поближе Иду, с другой стороны подкатился Гошка — и мужчина начал рассказ.

Слуги не подслушивают.

Слуги осведомляются. А потому жама Эльза раз шесть приносила и чайник, и перекусить, и дверь гостиной была как-то подозрительно приоткрыта... ну и пусть.

Костя рассказывал про Звенигород, про штурм, про то, как Яна убила Пламенного, про свадьбу...

Ида слушала, словно сказку. И она же подвела итог.

— Какая у меня сестра чудесная!

— Согласен, — кивнул Ураган. — А еще я у нее получил разрешение на наш брак.

Про шесть выстрелов он умолчал. А вот колечко из кармана тоже достал. Свое.

Белое золото, сапфиры, тоненький стебелек и цветок незабудки. Красиво.

— Ида, любимая, ты за меня замуж выйдешь?

— Да. И с Яной я договорюсь, — уверенно пообещала Ида, хотя внутренне и робела. Так, чуточку.

— Не надо, — рассмеялся Ураган. — Мы с ней уже договорились... ты как относишься к должности инспектора?

— То есть?

— На мне будут детские дома. На тебе — больницы.

— И что мы с ними будем делать?

— Строить, комплектовать персоналом, проверять, контролировать... я тебя уверяю, дел будет много.

— А при дворе мы жить не будем? — уточнила Ида.

— Нет. Только если ты захочешь.

— Нет! — решительно сказала Ида. — То есть при дворе нет, а кольцо дай сюда! Я согласна! Когда мы поженимся?

Решительно надела цветок себе на палец и сама, первая, поцеловала Урагана.

— Гав, — сказал Полкан.

Его тоже все устраивало. Хозяин в доме быть должен! А то сколько можно?

Все Полкан, да Полкан...

Пусть теперь этот человек отдувается. А Полкану и самому бы семью завести. Вы знаете, какая милая овчарочка живет на соседней улице?

* * *

Ровно через два дня вся компания выехала обратно в Русину.

Яна ждала сына домой.

Глава 14

На чашах качаются

Зло и добро.

Маленькое, но необходимое отступление.

Свободные герцогства.

Чего Станислав не ждал, так это визита жома Рукоцкого.

Да с таким видом, словно ему на голову метеорит свалился, и прямиком в темечко.

— Жом? — поинтересовался осторожно врач, раздумывая — лечить, или пока послушать.

Рукоцкий посмотрел большими глазами — и развел руками, показывая, что есть вещи...

Вот есть такие вещи...

Вот есть...

— Ваша дама... уехала?

— Ида? Вчера заходила попрощаться, — кивнул Стас.

Да, заходила.

Под ручку с Константином. Пришла, поцеловала в щеку, словно брата, улыбнулась, поблагодарила. И за науку, и за помощь, и за все остальное.

Стас отпускал ее с грустью.

Чудесная девушка, все же. Просто он-то для семьи не создан, вот и все дела. И правильно он сделал в свое время... симпатичных медсестричек на его век хватит.

— Понятно... жаль, ко мне не зашла.

— А что случилось-то?

— Да почти ничего, — жом Рукоцкий развел руками — и протянул Станиславу письмо.

Почерк Иды.

Дорогой мой друг!

Когда жом Рукоцкий передаст вам это письмо, меня уже не будет в Герцогствах.

Так и лучше.

Я считаю, что вы заслуживаете более серьезной благодарности, чем простое 'спасибо'.

Жом Рукоцкий — прекрасный администратор, а вы замечательный врач. Советую и впредь не разбивать этот тандем.

Всего вам самого лучшего, Станислав.

Будьте счастливы.

Ида.

— Не понял?

— А ты вот это просмотри, — Рукоцкий впихнул Стасу в руки несколько бумаг — и отошел в сторонку.

Стас послушно принялся проглядывать.

Купчая.

Бумаги на банковский счет.

Еще кое-что...

Владельцем вот этой конкретной клиники теперь числились он — и жом Рукоцкий. Вдвоем.

А на счете в банке была более, чем приличная сумма. Даже если они будут принимать больных исключительно бесплатно, этого на сто лет вперед хватит.

— Не понял? — повторно помотал головой Станислав.

— А чего тут непонятного? Клиника — наша. Мы совладельцы.

— Но... но как!? Кто!?

Тадеуш покачал головой. А потом разъяснил Стасу, словно маленькому.

— Ты бумаги-то читал, доктор?

— Да. А...

— А на подпись внимание обратил?

— Ну... Зинаида Петровна Воронова.

— Понятно. Не сообразил, — подвел итог Рукоцкий. — Чудушко безмозглое,, медицинское, на троне Русины с недавних пор сидит Анна. Петровна. Воронова.

— А...

— А вот — портрет. И Анны, и ее семьи, никого не узнаешь?

Конечно, газеты — это так. Это гадость жуткая. Но узнать Иду все равно было можно. Только там она была совсем молоденькая, и со светлыми волосами...

— Это... это... — заело Станислава.

— Это Зинаида Петровна Воронова. Великая княжна Русины, — жом Рукоцкий согласно кивнул. — И она у тебя чуть не год под началом работала.

Стас как стоял, так и сел посреди коридора. И сидел, пока его поднимали, тащили, ругались...

Великая.

Княжна.

Вот... вот как такое бывает-то?! Как в это поверить?

Молча. Как оказалось — в жизни бывает и не такое.

А жом Рукоцкий тащил его, и думал, что дома две дочери подрастают, а ведь когда клиника в одних руках, оно куда как лучше, и мужчина доктор неплохой, такой в семье пригодится, а что симпатичных девушек любит — кто их не любит?

Сыграть в свой карман он не решится, не так уж и далеко Русина, чтобы Станислав правды не нашел, а вот прибрать его в свою семью — это можно.

Это нужно.

И надо же, как бывает во времена перемен?

Забегая вперед, Иду он больше никогда не видел. Нечего ей было делать в Герцогствах. А вот деньги иногда на счет клиники приходили.

Станислав тоже Иду больше никогда не видел. И в Русину не ездил.

Женился, завел детей. Вроде бы, даже был счастлив. А что уж там у человека в душе?

Душа — по другому ведомству. И с бухгалтерией не согласуется.

Лионесс.

— Она выиграла.

Глаза у ее величества Элоизы были пустые и тоскливые. И у ее сына — тоже.

— Она выиграла, — тихо повторил Корхен.

— Короновалась, села на трон, вышла замуж, — перечислила ее величество. И не удержалась, сорвалась. — СУКА!!!

— Матушка, — Корхен был образцом почтительного сына, чему весьма способствовали переломы, — может, не стоит так-то...

Дама сверкнула глазами.

— Стоит, не стоит... ты не понимаешь?!

Корхен понимал.

Интрига была построена великолепно.

Если бы все удалось, если бы Русина действительно попала в руки освобожденцев, они бы на долгие года получили свободу рук на континенте. Развлекайся — не хочу!

Опять же, от Русины можно было оторвать вкусные кусочки...

Освобожденцам много времени потребовалось бы, чтобы освоиться, чтобы набрать авторитет... а сейчас что?

Анна села на трон. И бразды правления она из рук не выпустит. Не стоит даже сомневаться — все сделает. Чего не умеет, тому научится. А еще в глазах всего мира, ее династия... Михеевы-Вороновы? Да и плевать, она могла любую фамилию взять, главное, что династия не прерывается. Как была — так и осталась.

А что там было внутри Русины?

Кому какая разница?

В доме у аристократа может происходить все, что желается аристократу. И никто не вправе туда заглядывать. Так-то.

Деньги придется вернуть.

Русину придется поддерживать.

Натравить на нее Борхум? Или Чилиан?

Лучше пока об этом не думать. И вообще дышать через раз. Потому как Дрейл прислал паническое письмо...

Все Анна знает.

И Вэлрайо у нее под надежной охраной.

А о дружбе с Лионессом, которую так практиковал Петер, доверяя приятелям все, вплоть до самое жизни, теперь и мечтать не стоит. Не убьют — уже спасибо.

Вот как тут не яриться? Как тут не рвать на клочья батистовый платочек? Когда девчонка, сопля, дрянь мелкая, рвет на клочья все планы! Любимые, выстраданные, годами выношенные....

— Что мы можем сделать?

Элоизза качнула головой.

— Пока — ничего.

— Пока? — уловил его высочество.

— Да. Пока — да.

— Матушка, а потом?

Элоиза сверкнула глазами.

— А потом, дорогой сынок, будет потом. Через год-два, не спеша, попробуем поиграть. Многие откровения прокисают со временем, иные дорожки закрываются, да и люди смертны...

— Матушка, стоит ли?

— Стоит, сынок. Стоит.

— А благословение Хеллы?

— Не повод спускать все с рук мелкой дряни! — отрезала Элоиза.

Корхен качнул головой, но вслух ничего не сказал. Понятно же — матушка закусила удила. Теперь ее не остановить. А вот он бы пока не стал ни во что ввязываться. Понаблюдал бы, может, аккуратно урвал свое от Борхума, может, еще чего...

Переломы болели.

И кашель все еще мучил.

И... доходчиво у Хеллы получилось. До него дошло.

— Да, — год-два, — повторила ее величество. И уставилась в окно.

Она еще не знала, что не проживет этих двух лет. Что сгорит от неведомой болезни.

Что Корхен, глядя на агонию маменьки, положит под сукно все ее планы и заречется злоумышлять против Анны Первой.

И будет прав.

Хелла отняла у Анны и Яны возможность убивать словом, но оставила свое благословение. А оно именно так и работало, заворачивая все зло, направленное на девушек.

Элоиза ненавидела — и погибла.

Корхен был умнее, и остался жив.

Но с Русиной впредь не связывался. И детям закажет. А те — внукам. Может, пройдет сто лет. Может, сто пятьдесят...