— Вот видишь, уже и исправляться начали, а как одолеем эту "насекомую", так и вообще примером для подобания станете.
— Ага — заржал, слышавший все это Рудольф — нам, если уподобятся, в море выйти страшно будет. А если Хорсаку подражать так и вообще одни берсерки бродить в округе будут, чуть что сразу в рыло. — Он глянул на меня и поправился — в тыкву получишь.
Этими словами, он немного разрядил обстановку — на угрюмые, бледные лица мореходов, понемногу влезли улыбки, возвращая румянец, люди приободрились, набираясь решимости.
— А давайте таки изловим эту тварь! И зажарим в яме! — Послышался чей-то голос.
— Нет, братья, давайте эту гадину, загарпуним и потопим — раздалось с другой стороны.
— Не пустим чудовищ, в наш мир! — Заорал и Атарк, потрясая секирой, и подогревая боевой пыл своих хирдманов. — Не бывать этому!
— Не пустим! Не бывать! — Вторило ему множество глоток.
— Кости свои здесь оставим — но мерзоту эту на землю не пустим — заорал стоящий невдалеке от меня, впередсмотрящий Фарсад.
— Я с вами конечно согласен — негромко сказал я — да только вот, как это сделать?
У Атарка новый вопль застрял в глотке, он с немым вопросом в глазах повернул ко мне раскрасневшееся лицо.
— Командуй возвращение на корабль — там все обдумаем и обсудим. Не здесь же, нам ночевать.
Конунг некоторое время, смотрел мне в глаза, затем повернулся и, поднеся к губам гнутый рог, протрубил отход. Назад шли молча, даже редкими репликами не перебрасывались. Я почувствовал острую необходимость, посоветоваться с кем-то Могучим, и сведущим в делах Хаоса. Но только где таких личностей отыскивать, вон даже асы не отвечают на призывы собственного народа.
— Хоть бы ночь выдалась спокойной — повернул ко мне обветренное лицо Рудольф — как думаешь, не пожалует ли эта многоножка, к нам на огонек?
— Если б я знал — хмуро ответил я.
— Не пожалует — пришла мысль от куатара — она трансформируется, преображается, ну что-то в этом роде.
— Откуда знаешь? — Не поверил я
— Чувствую.
— Как ты можешь ее чувствовать?
— Не знаю, улавливаю какие-то волны от чуждого сознания. И должен тебе сказать меня это пугает, такое впечатление, будто она сама шлет мне эти вибрации.
Я на ходу остановился, пораженный внезапной догадкой:
— Да она, похоже, все про наш поход знала, и использовала мое зелье в своих целях. Обрела плоть и дальше... Что дальше? Нет, так не годится — пришла пора вновь выложиться по-полной, и даже если это грозит новой потерей сил, но перекрыть дорожку вторженцам Извне.
Натолкнувшийся на меня Фарсад, невесело улыбнулся — мол, не у одного тебя кошки на душе скребут, потом вдруг со всего размаха врезал меня по плечу, и проговорил:
— Рус, я тут поневоле оказался, так сказать общий долг оплачиваю, хоть в той драке и не участвовал. Но ты знай, я и так пойду за человеком, собиравшимся в одиночку тягаться с подобной Тварью. Клянусь Торовой бородой, и его козлами — я не подведу!
— И я, видит Один, добровольно иду к тебе в услужение — проревел Хорсак — пусть светлые асы будут свидетелями моим словам.
— И я! И я! — Послышалось со всех сторон.
Атарку ничего не оставалось делать, как тоже повернуться ко мне, и достав меч положить его к моим ногам, со словами:
— Я ярл, Атарк, по прозвищу Большой Стир, вверяю свою судьбу, этому человеку, пусть распорядится моей жизнью по своему усмотрению.
— Я, Рус, принимаю всех вас под свое начало, и обязуюсь не дать вам помереть со скуки — коротко сказал я.
Улыбки все-таки появились на огрубевших лицах, к драккару мы вернулись, уже бодрыми и решительными. По дороге каждый прокручивал в голове всевозможные планы по уничтожению сколопендры. Но мне в отличие от всех остальных, нужно было еще и продумывать как уничижить и саму сущность, этой многоножки, и нас закрыть непроницаемой защитой.
Вечером, выставив часовых, из запас прихваченных дров, развели на льду небольшие костры, чтобы согреться и подогреть еду. В преддверии завтра, я не хотел расходовать и йоту сил на всякие мелочи. Возле нашего костра уселись Атарк, Хорсак, Фарсад, Рудольф, Фигурд, Скороб и те воины, чьих имен я еще не знал. Тот здоровенный детина, со дня нашей встречи старался мне на глаза не попадаться, и я так и не понял, сходил ли он с драккара, или же был оставлен на борту.
По ходу позднего ужина, мы обдумывали план дальнейших действий. Решено было подыскать природный разлом во льдах, заманив туда сколопендру и залить маслом, и поджечь. Все что нужно, уже прозвучало в воздухе, и дальше я, говорил только с Куру.
На рассвете, едва солнце показалось над краем льдов, маленькие группки воинов, отправились на поиск подходящего места для ловушки. И хоть в этом нам повезло. Вскоре прибежал запыхавшийся Ульрик, и сообщил, что такое место имеется, и не так уж и далеко от драккара. Закипела спешная работа, на веревках спустились в эту расщелину, проверяя, нет ли ходов и изломов, ведущих куда-либо, затем перекатили к ней бочки с маслом, которых явно было мало, но тут уж я постарался обеспечить нас всем необходимым.
Я сверяясь с куатаром, спешно вспоминал, что знал или когда-либо слышал о многоножках губчатоногих. Хотя тварь, принявшая такой облик, совсем от него не зависела, и первое тому доказательство то, что засела она в вечной мерзлоте, что для обычной сколопендры не смотря на размеры — все равно смерть. Соответственно, все присущее настоящим многоножкам, эту не касалось. Воины прилепили к стенкам ловушки куски мороженого мяса тюленей, ломти китового жира, побрызгали маслом, и поджигали, надеясь, что тварь как-то уловит вкусный запах. Был у нас, и второй вариант привлечения сколопендры, но я не хотел его использовать до последнего, потому что это была уже ловля на живца.
Первый день результата не дал, а вот ночь — время охоты истинных многоножек, выдалась та еще. Но до появления выползка Сил Хаоса, меня посетил неожиданный вестник.
Спал я чутко, но ночной гость оказался рядом, неуловимо бесшумно, лишь легкий ветерок от его крыльев, заставил меня насторожиться, и в итоге проснуться.
— Спишь? — Без всяких приветствий и "здрасьте вам", как будто мы только утром расстались — прокаркала черная птица — а я бы, на твоем месте основательно готовился. Всю ночь плел заклятия, и чертал руны.
Я ошалело уставился на говоруна, не вполне осознавая, где я сейчас нахожусь, потому, что этой птице положено было быть сейчас в Асгарде. Но потом, вспомнив, что именно этот ворон, может летать где угодно, и делал это еще когда был в услужении у караулящего Источник, старого йотуна, перестал удивляться.
— Привет Хугин! Как сам? — Решил я настроить птицу на более теплый лад.
— Да как всегда, че мне сделается? — Помотал ворон головой — ты лучше слушай, что я тебе скажу. Делай выводы, а потом сразу действуй.
— Я весь внимание. Но откуда ты...
— Неважно.... Так вот, с той поры как ты у нас побывал, много воды утекло. И мир стал выглядеть иначе, и асуры изменились. А примерно вот так — мир людей, "Срединный", поэтому логично предположить, что и находится он посредине Гинунгагап. К северу от него располагается холодный туманный Нифльхейм, до которого, кстати, вы почти дошли, а к югу — жаркий огненный мир Муспелльхейм куда тебе и следует направить свой интерес. Но продолжу, так сказать для полноты картины, хоть тебе и известно — на востоке лежит Йотунхейм, мир инеистых великанов, а на западе — Ванахейм, мир ванов. Эти миры расположены в горизонтальной плоскости. Кроме того, проходит и вертикальная ось — ствол Ясеня, на которой миры располагаются над и под. Выше — Альвхейм, мир светлых альвов, а над ним сам Асгард. Ну, ты помнишь,... Ниже лежит Свартальвхейм, мир темных альвов или карликов-цвергов, а под ним — Хель, мир мертвых, обитель смерти.
— Ничего себе Атрид тут наворотил.
— Ну, Атрид, не Атрид, не нам судить, и не о том речь... Кстати а нет ли у тебя с собой, того замечательного вина, которым ты потчевал нас при нашей первой встрече? А то что-то в горле пересохло, это же тебе не шутки из птичьей глотки извергать членораздельную речь!
Я молча достал свою неизменную фляжку, откупорил ее, и порывшись в —
сумке достал маленькую чашу, наполнил ее темно-красной тягучей — жидкостью.
— Хорошая у тебя память — при этом протянул я.
— На такие вещи да — каркнул ворон — тем более от нынешнего пойла что я пью, у меня изжога. А тут эликсир счастья.
Хугин сунул клюв в чашечку и замолк, а когда поднял голову, глаза его сразу заблестели, но он, сделав над собой усилие, принялся вещать дальше:
— От Йотунхейма, мир отделяет ограда, непроходимая для великанов. Они зло с нашей точки зрения, и их надо истреблять. Между тем, йотуны, скажу тебе — самая древняя раса, они старше всех, поэтому некоторые наши и даже хозяин, иногда путешествует в Йотунхейм за советами и предсказаниями.
— Слушай Хугин, ты только ради этого и прилетел, чтобы ввести меня в курс дела, как тут сейчас обстоят дела? Кстати ты, что усыпил часовых, почему нас никто еще не заметил?
— У меня свои секреты — ответила мудрая птица, опуская клюв в чашу с вином — И даже хозяину, об этом знать не обязательно. Пусть думает, что я ничем не отличаюсь от Мунина.... А прилетел я из-за того, что увидел, как тебе помочь — я же вещий птах, не забыл? В общем, цель твоя — это открыть дорогу этой Твари Ледяных магов в Муспельхейм.
— Почему именно туда? И кто такие эти ледяные маги?
— Ух — вздохнул ворон — как же с вами тяжело.... То ли дело с обычными людьми передал волю Пославшего, и свободен — спи спокойно на ветке старого дуба. Ха-ха шучу. А вы первые, сразу кучу вопросов насыпаете — что да почему?
— Ладно, давай поучай дальше — смирился я, а у самого постепенно из различных кусочков разбросанной головоломки, наконец-то, начал складываться ясный план.
— В начале, как известно, был Гинунгагап — Первозданный Хаос. Сам по себе лишенный жизни, но, первоначально, там возникло два мира — Нифльхейм и Муспельхейм, и от их взаимодействия в пространстве Хаоса зародилось первосущество — великан Аургельмир. В Йотунхейме, правит великан Трюм, и это мир инеистых великанов, олицетворяющих собой силы хаоса. Значит дорожку, этой многоножке, открыл кто-то из их сородичей. А поскольку холод Тварь, не берет, то стоит попробовать Жар. Пускай Сурт поработает на благо хоть сейчас, раз уж ему суждено сжечь мир, после Рагнарека... Ты вообще улавливаешь мою мысль?
— В общем, то да. Хотя и не знаю пока, как открыть путь в мир огня, прям отсюда, и чтобы без последствий.
— Лерад может послужить проводником. Используя его горизонтальные ветви, так сказать горизонтальную плоскость, ты сотворишь кратковременною тропу, путь, остается только придать заклятию определенную силу и направление.
— Что еще за Лерад?
— Ох, прости, Лерад — это другое имя Иггдрасиля — центра Мира, Мирового Древа, пронизывающего Вселенную. Это центр Мира, Мировая Ось, символизирующая постоянное обновление Сферы, как дерево сбрасывает листву осенью и вновь покрывается почками весной. Однако и у Древа Предела есть предельный срок — оно растет и, постепенно, подгрызаемое змеями, иначе говоря, мировой Порядок испытывает непрестанное губительное влияние сил Хаоса.
— Но если я использую Иггдрасиль, как проводник — не будет ли от этого вреда самому Древу?
— Не думаю. Оно все равно связывает все миры, так или иначе. Главное помни! Всего раньше была страна на юге, имя ей Муспелль. Это светлая и жаркая страна, все в ней горит и пылает. И нет туда доступа тем, кто там не живет и не ведет оттуда свой род. Суртом называют того, кто сидит на краю Муспелля и его защищает. В руке у него пылающий меч, и, когда настанет конец мира, он пойдет войною на богов и всех их победит и сожжет в пламени весь мир.
Тут ворон замолчал, и замер, словно прислушиваясь к чему-то, затем расправил крылья и каркнув на прощание:
— Прости, мне пора. Надеюсь, еще свидимся. Только я, могу уже быть не совсем я... — странно закончил но, и скрылся в темном небе.
Я посидел в раздумье, затем поглядел на спящих воинов, и дремлющего у моих ног Куру — никто даже не пошевелился за время нашего с Хугиным, разговора. Времени прошло всего ничего, видимо вещая птица умела растягивать мгновения намного лучше, чем я. Тяжело вздохнув, я закрыл глаза, и всей своей волей устремился в иной план Бытия. Уже в ином состоянии, я узрел Мировое Древо, и принялся за плетение Заклятия. Сила волнами потекла сквозь меня — черпать ее, из материи самой Реальности, теперь стало возможным. Магический взор стал еще шире, объемнее, и я увидел путь, по которому нужно будет отправить сколопендру.
Всецеликом и полностью, поглощенный работой с чарами, я ничего не слышал и не чувствовал в обычном физическом мире. И естественно первым приближение громадного насекомого ощутил Куру. Посланный им мысленный сигнал тревоги, кольнул меня в мозг, точно раскаленная игла, заставив мгновенно вскочить на ноги, и еще ни чего, ни видя и не понимая, заорать:
— Тревога!!! Подъем!!! Она ползет в нашу сторону!
Хоть меня и трясло от усталости, от тяжкой, только что проделанной работы, но дожидаться пока сонные воины, разожгут факелы, я не стал. Просто засветил небольшой светошар, невдалеке от борта нашего драккара. В узкой полоске света, показалось огромной извивающееся тело, многоножка обрела плоть и очень хотела есть.
— Помоги нам пресветлый Ньедр — в отчаянии проговорил Атарк, глядя, как на нас, неотвратимо надвигается голодная сущность, принявшая форм, отвратительной многоножки.
Я не слышал ни какой команды, но когда посмотрел вдоль бортов, там уже стояли воины с натянутыми луками, на тетивы которых были наложенные зажженные стрелы. Но свет от множества огоньков, ничуть не смутил целеустремленную гадину. Наверное, она так бы и перла прямо на корабль, если бы не отвлеклась на нашу задумку. Но то ли действительно, помог Ньерд — славящийся своим богатством бог мореплавания, рыболовства и охоты, чья резная фигура украшала нос "Властелина Морей", то ли запах прокопченного дымом тюленьего мяса и китового жира, привлек Тварь немного сильнее, чем мы, а может, была и третья причина. Как бы там ни было но, издав тонкий визг, сколопендра круто повернула в сторону ловушки. Не дожидаясь команды, хирдманы Атарка, гурьбой посыпались вниз, и как оголтелые бросились за многоножкой.
— Стоять!!! — Бешено заорал я. — Без меня ни шагу!
Спрыгнув на лед, следом за всегда успевавшим, сделать это раньше меня, куатаром, я поманил к себе Атарка.
— Строй хирд сваргой! — Громко приказа я — в ней у каждого свое место, и строй держать будут, не смотря ни на что. В таком порядке, и пойдем.
Вслед за сколопендрой мы, быстро двинулись к заготовленной ловушке. Она зависла над краем провала, длинные оранжевые усы подергивались в предвкушении, но в саму расщелину, многоножка соваться, явно не спешила. Я вспомнил слова Хугина, о Ледяных Магах, свои собственные догадки по поводу этой бестии, и, повернувшись к воинам, сказал так, чтобы слышали все:
