Я повернулась назад и содрогнулась при мысли, через какой ад мне нужно пройти, чтобы вырвать гриффиндорца из плена злобных мелких гоблинов. Собравшись со своим мстительным слизеринским духом, которому обычно не было присуще совершать необдуманные поступки (это всё негативное влияние гриффиндористости Поттера), я уже была готова прыгнуть в 'свалку', но, как оказалось, этого совершенно не требовалось.
Клубок распался, явив моему взору вполне здорового и довольного Поттера, добровольно игравшегося с детьми. Он, смеясь и дурачась, 'катал' спиногрызов по зелёной траве лужайки, время от времени, благородно позволяя им вешаться ему на шею с весёлым визгом. А я уже собралась было проявить свои героические наклонности. Впервые в жизни, кстати, а он... Мда! Тут есть над чем задуматься: гриффиндорский извращенец любит играться с детьми. Эта новость взорвала бы все периодические издания волшебного мира. А на одном снимке можно было бы заработать минимум сотню тысяч галеонов.
Неожиданно он замер, наверняка, поймав мой озверевший взгляд, и в это мгновение в нём нечто изменилось, словно что-то исчезло. Это его неуёмное ребячество или свет в глазах, что ли? Что-то такое, что делало его самого похожим на ребёнка.
— Кхм-кхм... — прочистил он горло, тут же принимая серьёзный, взрослый вид. — Дети, всё! Хватит. — Сказал он спокойно тем размеренным и рассудительным тоном, так не вязавшимся с ещё не потухшими задорными искорками в его взгляде. — Иначе тётя Панси взбесится и разорвёт нас в клочья. — Добавил он шёпотом, заговорщически подмигнув магглёнышам. Дети хитро блеснули своими глазками-бусинками и нехотя успокоились, рассевшись, кто, где был, прямо на траве.
Один мальчик с тёмно-каштановыми кудряшками сидел прямо на коленях Поттера и тот обнимал его руками. Я окинула эту шайку придирчивым взором: все были отменно грязные и растрёпанные, как свиньи в хлеву. Даже Поттер. Хотя нет. Не так. Поттер в первую очередь. Он вообще самая главная свинья в этом свинарнике. 'Нам крупно влетит от Лоры!', — подумала я удручённо.
Тяжко вздохнув, я открыла рот, чтобы вслух зачитать этим скотинам лекцию о пользе чистоплотности и примерном поведении... но в этот миг меня оборвали на полуслове самым хамским образом, не достойным даже великих и гадких слизеринцев: какой-то камикадзе запустил в меня злосчастный пломбир, врезавшийся аккурат в мой нос и запачкавший всё лицо.
— Выыыы... — завопила я как банши, больше не в силах управлять охватившим меня праведным гневом. — Вы микроскопические паразиты! Зааважу всех нахрен! — заменив вопли звериным рёвом, я рванулась в атаку. Впечатлённые моим эффектным обещанием дети, вереща как малолетние детёныши мандрогоры, в панике повскакивали со своих мест и кинулись наутёк.
— Паркинсон! Проклятье! Быстрее... Бежим... Они же сейчас все слиняют! — взволнованно вскочил на ноги Поттер, оглядывая убегавших детей испуганным, а меня испепеляющее-обвиняющим взглядом.
— Остынь, Поттер. — Я презрительно скривила губы и неспешно подошла к гриффиндорцу, заставив его сесть на место грубым толком в плечо. — Нервные клетки не восстанавливаются. — Напомнила я. Затем села сама и, скрестив ноги, стала ждать. Дети уже исчезли из виду.
Поттер смотрел на меня с примесью шока и ненависти в один и тот же миг. Удивительный взгляд. Раньше я такого у него не видела. Признаться, я вообще мало у кого встречала такой пронизывающий взор.
— Что, Поттер? Хочешь меня убить, не так ли? — попробовала я угадать его мысли.
— Знаешь, возникла такая идея. — Признался он искренне, всё ещё не веря в то, что я сделала. — Что нам теперь делать? Как искать детей? Ты об этом подумала, Паркинсон?! — казалось, он был близок к истерике. Он сидел рядом, беспомощно обхватив голову руками и запустив пальцы в вихрастые пряди.
Создавалось впечатление, что у него дико болит голова. А я подумала, что ещё несколько секунд, и он начнёт покачиваться взад-вперёд так, как это обычно делают умалишённые. Это не было смешно. Я видела много таких людей в первые месяцы после войны — потерянные, сломленные горем, одинокие и никому не нужные. Какой-то неприятный ком обволок моё горло изнутри. Я сглотнула, на секунду сморщив лицо, и поспешила развеять мрачное настроение гриффиндорца.
— Вообще-то, подумала. Не волнуйся. — Произнесла я тихо.
— Что? — Поттер опустил руки и взглянул на меня неверяще, с надеждой.
— Что 'что'? — хмыкнула я. — Говорю же, не волнуйся. Нам не придётся искать твоих магглёнышей и тем более ловить их.
— Но как? — удивился он.
— А вот так. Побегают-побегают и вернутся. Куда ж они, милые? — улыбнулась я загадочно.
— Но как?
— Как-как? — фыркнула я, начиная раздражаться. — Да вот так! — я указала направо. Оттуда к нам приближался 'вожак'. За ним плелись ещё шестеро. — И вон так! — я ткнула пальцем в другом направлении. По той дорожке бежали оставшиеся восемь ночных кошмариков профессора Снейпа. И у всех на лицах было лишь одно выражение — непонимание происходящего.
— Как тебе удалось? — изумился брюнет.
— Это же элементарно, Поттер! — я сорвала одну более-менее цельную на вид травинку и принялась покусывать её зубами. Эх-х-х! Вот бы сейчас на пляж... солнышко... песок. — А? Что? — я открыла глаза и увидела перед собой заинтригованного Поттера, который тряс меня за плечо, пытаясь достучаться до моей замечтавшейся тушки. — Отстань. Это всего лишь заклятье притяжения. В детстве моя няня удерживала меня на месте только с его помощью.
— Но когда? — продолжал допытываться парень. Вот приставучий, а?!
— Когда-когда! Пока ты мороженое покупал!
— Паркинсон, я тебя сейчас расцелую! — счастливый Поттер подался было ко мне, чтобы обслюнявить, но я априори увернулась от его посягательств.
— Э-э, нет! Не стоит благодарности, Поттер! — я остановила воодушевлённого парня, уткнувшись в его грудь ладонью.
— Ну, как знаешь. — Нагнав на себя 'обиженный' вид, буркнул Поттер. Но миг спустя, улыбнувшись, лукаво мне подмигнул. — Ты многое упускаешь, детка! — та-ак! Я щазз в обморок свалюсь! Поттер умеет флиртовать?! Этот день в календаре надо обвести красным кружочком.
— Что именно? — ехидно уточнила я, желая обломать самонадеянного нахала. — Возможность обменяться микробами полости рта с самим Спасителем волшебного мира?! Не хватает своих, а, Потти?
Гриффиндорец громко расхохотался и всё же, обхватив меня руками так быстро, что я даже не успела возмутиться, щедро облобызал мою щеку.
— Спасибо! Ты прелесть. — Шепнул он мне на ухо, отстраняясь. После такого неожиданного комплимента я ещё минут пять ходила как пришибленная Ступефаем лабораторная крыска.
— Я же говорил, что они встречаются! — услышала я самодовольный голос 'вожака' за своей спиной. Рывком повернувшись в его сторону, я уже хотела, как и обещала, оторвать ему ухо, но потом расслабилась. Какое мне дело до этого сопляка? И вообще...
Мир сошёл с ума: я живу с Поттером, он называет меня прелестью (а я как-то и не против этого), все вокруг думают, что мы прекрасная пара и ... Да ну их к дементоровой тётушке! Пусть думают, что хотят.
ОН
Последнюю неделю я только и делал, что удивлялся. Удивлялся всему, не прекращая. В первый раз я очень сильно удивился, когда обнаружил на своём безымянном пальце обручальное кольцо, которое означало, что выпускной вечер всё же не обошёлся без эксцессов. Второй раз я был удивлён тем, что женился на слизеринке. Даже более того: не на какой-то слизеринке, а на Паркинсон — подруге моего заклятого врага. Но это ничто по сравнению с третьим удивлением, накрывшим меня подобно холодной волне в момент, когда мы поняли, что не можем отойти друг от друга более чем на несколько ярдов потому, что какой-то священник-шизофреник наложил на нас особое связывающее заклятье. А дальше, как говорится, больше — моя жизнь превратилась в сущий ад. И всё это благодаря дурацкому пари, заключённому с Малфоем. Но через некоторое время я с удивлением понял, что даже ад может быть не так плох, если привыкнуть к Дьяволу.
Я рассеянно взглянул на своего персонального Дьявола, точнее Дьяволицу, нетерпеливо шагавшую из стороны в сторону. Как мы и договорились с Лорой, через полчаса дети после битвы мороженым были приведены в порядок и отведены в нужное место... вот только блондинка опять запаздывала. Поэтому Паркинсон и бесилась.
Осматриваясь, я надеялся увидеть женщину в массе людей, проходивших мимо, но безуспешно. Вокруг нас кипела жизнь. Большие группы любителей покататься на чёртовом колесе, подходили к аттракциону, желая подняться на высоту около ста ярдов, чтобы оглядеть живописные окрестности. Я прекрасно понимал мотивы этих людей. Высота завораживает. Там, наверху всё кажется другим: земные просторы становятся более необъятными, здания маленькие, совсем как игрушечные, а люди крошечные, будто насекомые и весь мир словно у тебя на ладони. Но колесо обозрения не могло вызвать во мне непередаваемых ощущений, появлявшихся в моменты полёта на метле. Это невозможно было описать словами. Это больше, чем сильное наслаждение, больше, чем бешено колотящееся в груди сердце, даже больше, чем чувство победы.
Я печально вздохнул, в тайне мечтая вновь сесть на метлу и улететь куда-нибудь вдаль, к океану... нестись как морской ветер, рассекая воздушные потоки, вдыхать аромат солёного бриза, ощущать на ладонях и лице капли морской воды...
Я бы мог осуществить свою маленькую прихоть хоть сейчас, но я был скован некоторыми препятствиями, главным из которых являлась, конечно же, Паркинсон, которая едва ли одобрит мою затею. Хотя бы из вредности. Нет. Она точно не согласится. Плохая штука этот брак. Он превратил меня из свободолюбивого ястреба в петуха с подрезанными крыльями. Слава Мерлину, что это не на всю жизнь, а лишь на 2 недели. И если говорить начистоту ни я, ни слизеринка ещё не созрели для серьёзных отношений, при которых возможны сильные чувства и создание полноценной, крепкой семьи.
Но Паркинсон, несмотря на то, что временами напоминала мне капризного дьяволёнка, поражала меня своими взглядами и отношением к некоторым вещам. Взять хотя бы детей. По всем признакам было видно, что она их не любит. Хотя изредка мне казалось, что дело вовсе не в любви, а в страхе. Такое впечатление, словно она боялась общаться с ними. Это выразилось в её действиях: она круто взяла их в оборот, сжав в ежовых рукавицах. Она не пыталась найти с ними общий язык, поставив перед жёстким выбором: либо они её слушаются, либо она наказывает их за неповиновение. И её страх выражался не столько в контакте с детьми, а сколько в неумении с ними общаться. Взяв их под строгий контроль, она боялась потерять свою власть.
— Ну и где она?! — 'взорвалась' Паркинсон примерно через пять минут возвратно-поступательного хождения по прямой линии.
— А мне откуда знать? — буркнул я беззаботно, переведя взор на неё, а потом на детей, впившихся вожделенными взглядами в чёртово колесо. Мда... Не дети, а прям сюрпризы ходячие. Чего стоит один лишь мальчик, который рискнул задать нам вопиюще непристойный вопрос, резко вогнавший нас в ступор. Я к своему стыду не сразу отреагировал на его выходку. А через пару секунд было поздно. Разгневанная подобным поведением мальца, слизеринка учинила самосуд и у деток сразу отпало всякое желание узнавать подробности нашей 'семейной' жизни, да и вообще действовать нам на нервы. Правда, ненадолго.
Они всё же отплатили ей сполна, начав закидывать нас мороженым, но и здесь она не растерялась. А заклинание, которое к ним применила дальновидная слизеринка, стало для меня настоящим открытием. Иногда меня даже посещала мысль, что я не знаю и сотой доли тех заклинаний, которыми она владела. Мне не очень нравился её способ, но я вынужден был признать, что под страхом быть наказанными злой тётей, дети слушались Паркинсон намного лучше, чем меня с моим демократическим подходом. К тому же, после необъяснимого инцидента, когда дети вернулись обратно, хотя желали совсем иного, попыток сделать от нас ноги они больше не предпринимали. Но, несмотря на все её действия в отношении детей, я должен признать, что из Паркинсон, скорее всего, получится строгая, но хорошая, возможно, даже любящая мать. Хотя, как я не старался, я не мог представить её с ребёнком на руках и выражением бескрайней любви в каре-зелёных глазах. Может, это оттого, что слизеринцы не ассоциировались у меня с позитивными эмоциями?
— Как это откуда?! Это же ты ввязался в эту авантюру! — накинулась на меня брюнетка, отрывая от размышлений и возвращая на грешную землю. При этом от усердия она едва не забрызгала меня своей ядовитой слюной, давая мне отличный шанс побесить её ещё немножко, пройдясь по теме её социального 'происхождения'.
— Полегче, змеючка! — усмехнулся я. — Яд — вещь драгоценная. Его надо беречь. Мало ли...
— ЧТО-О-О?! — защипела она, попавшись на мою уловку. Я довольно ухмыльнулся и показал ей язык. — Я тебя придушу, Поттер! — пообещала Паркинсон, скорчив мстительную мину, но осуществить задуманного не смогла. Точнее, её прервали на самом интересном.
— Ох, вот вы где! А вас не так-то легко увидеть из-за этой толпы народу. — Послышался звонкий голос за её спиной. Мы устремили взгляды в ту сторону. Перед нами стояла Лора с двумя мальчиками, которых она крепко удерживала за уши, наверное, потому, что те брыкались и пытались сбежать от неё. Один был тёмненький и взъерошенный, как сердитый воробушек, а другой — беленький с тщательно уложенными назад волосами и несколько высокомерным видом. Он сразу напомнил мне...
— Слушай, Поттер, — гаденько захихикала Паркинсон, легонько поддев меня своим плечом и кивнув на мальчиков, — они похожи на тебя и Драко на первом курсе! — я кисло улыбнулся, но не мог с ней не согласиться. К тому же, некоторое сходство всё же присутствовало.
— Знакомьтесь, это Дэниэл. — Указала Лора на тёмненького. — А это Том. — Её взор пал на светленького дьяволёнка. — Обнаружила этих проказников, когда они пытались покататься на американских горках. Слава Богу, успела поймать их в последний момент. — Поделилась она информацией, облегчённо вздыхая. — Гарри, — она посмотрела на меня, — Панси, — затем на слизеринку, — я так вам признательна за вашу помощь.
— Не стоит благодарить нас. Нам было не сложно, — отозвался я. Паркинсон скосила на меня недовольный взор, но я не обратил внимания на её манёвры.
— Надеюсь, дети вам не надоедали? — спросила она настороженно.
— Нет, что вы! — поспешил я успокоить её. — Они все очень хорошие и милые. — Я подмигнул детям и они, будто сговорившись, синхронно натянули на губы самые солнечные улыбки из серии 'Это не я разбил фарфоровую вазу конца 16 века'. Хороши черти! Маленькие волчата в овечьих шкурках. Но на то они и дети, чтобы проказничать и шалить. Когда же ещё, если не в детстве?
— Угу. — Вторила мне Паркинсон, как-то подозрительно 'сладко' улыбнувшись. — Такие послушные и находчивые. Они нам даже устроили показательное выступление. Мини-спектакль, так сказать. — Добавила она вкрадчиво, чтобы у Лоры не оставалось никаких сомнений по поводу того, что её дети те ещё поганцы. Я обернулся к Паркинсон с немым обещанием в глазах придушить её при первом же удобном случае. Только на слизеринку мой прожигающий взор впечатления не произвёл.
