Упал, повалив людей и вызвав подобие волны — натыкаясь друг на друга люди падали, наступали на ноги, барахтались на земле. Несколько факелов упали на мостовую и оказались придавлены грузом тел своих носителей. Пара человек завизжала, подхватывая крик друг друга. Человеческая змея, сделав еще сколько-то шагов, остановилась, подрагивая в некоем подобии мышечных спазмов.
Притаившись у канализационной решетки, мы тихо смотрели как пляшет, извиваясь в пламени факелов дух страха. Толкая друг друга и выпрыгивая на плечи впереди стоящих люди пытались получше рассмотреть мертвое тело Малена. Те же, кто видел его вблизи, молчали.
— Колдуныыыы! Человека убилиииии! — под звук этих воплей люди стали задирать головы наверх. На свою беду из окна выглянул кто-то из наших преследователей. И его заметили.
— Убийцыыыыы!
Сориентировавшись пылающий гневом народ, стал бросать камни в окна постоялого двора.
— Уходим, — тихо сказал Реваз, кладя руку мне на плечо. — Что бы здесь не случилось, это уже началось. Незачем смотреть. Сегодня ночью люди утопят свою человечность в крови тех, кому не повезет. Так же как не повезло Малену. Полная золота сумка в обмен на жизнь преданного слуги. Равноценный обмен?
— Везение это очень переменчивая штука. Как думаешь, детка? — посол острова Харр выглядел довольным. От него восседающего на черном как ночь коне с серебряной гривой просто веяло каким-то противоестественным сытым довольством. Как от уже вцепившегося в мышь кота, чуть приспустившего когти, чтобы дать жертве надежду вырваться.
Они стояли на высоком пригорке, наблюдая за извилистой дорогой ныряющей меж лесистых островков. Тракт соединял форт Драблаг и город Эктобар. Сам Эктобар был приграничным городом с более чем мирным Эрцом и нисколько не походил на аванпосты Царства. Именно от него сейчас по направлению к Драблагу двигался крупный отряд солдат. Определить кому на помощь спешили бойцы — Лису из Хёргэ или Эйстерлину из Грейбриса было весьма проблематично. Поэтому крохотный отряд из пяти человек, возглавляемый самим господином Корнелием Ассимуром, дальновидно не спешил показываться браво марширующим пехотинцам, с заброшенными за спины округлыми (по моде Эрца!) щитами, на глаза.
— Везение очень любит притворяться. Изменчивый идол, которому поклоняются слабые и больные умом.
Велари неоднозначно взглянула на беловолосого философа.
— Что-то ты стал больно разговорчив. Стареешь?
— К сожалению, нет, — ровно ответил альбинос, подставляя лицо набежавшему ветерку. — Просто вышло так, что из всей этой отряженной со мной шайки ты являешься наиболее приятной собеседницей. И пока они шарят по округе, выискивая нам обходной путь, было бы глупо молчать.
— Врешь, — убежденно заявила Велари, поглаживая мощную шею своего скакуна. — Врешь... белый ворон. Ты говоришь только когда хочешь сказать. Когда что-то преследуешь или выполняешь волю своего драгоценного Харр. Так как Харр вряд ли может интересоваться мной... слишком я хорошо знаю, какие желания ты можешь преследовать в моем отношении.
Ветру надоело играть с их волосами, и он поднялся выше, тревожа кроны деревьев. И хорошо. Слишком ощутим, был запах мужского пота рассеянный в нем. Во всяком случае, для девушки. Альбинос внезапно оглянулся и холодно поглядел на Велари:
— Слабо представляешь. Очень слабо. Ты очень мне дорога и поверь, наше предыдущее спонтанное расставание доставило мне немало неприятных переживаний. Некоторое время я даже думал, что ты так и не оправилась. Что течение тебя не вынесло, и река приняла твое прекрасное тело. Мне было очень больно. И сейчас видя тебя, я просто невообразимо рад. Наши отношения...
— Оставь себе, — Велари спустилась с коня, не желая продолжать разговор, и пошла прочь с пригорка. Но язвительно-сочувственный вопрос, ударил в спину не хуже молота:
— Вспомнила своего старого дружка? Удивительная верность для девушки так часто и пылко изменявшей его памяти. Несчастный...
— Заткни свою пасть, — Велари развернулась, будто ужаленная. От ярости в её голосе конь под альбиносом нервно затоптался. Седок напротив. Любезно улыбался, принимая все ярость как комплимент. — Не смей вспоминать его! Слышишь, ты! Ублюдок! Хозяйский пес, вся радость которого только в исполнении приказов. Ну как, разрешили тебе после стольких лет лизания пяток поставить свою убогую конуру на острове? Может, какая другая подачка досталась от тех чудовищ, что заправляют Харр? Ты же все с благодарностью примешь!
Общение двух старых знакомых проходило по каким-то одним им известным правилам. После этой тирады нарочито расслабленная поза Ассимура показалась бы неестественной даже для стороннего человека. А уж любезная улыбка и вовсе превратилась в гипсовый слепок.
'Достала. Я его достала. Как и он меня' — подумала, испытывая к собеседнику вспыхнувшую с новой силой ненависть Велари.
— Я всегда знал, что рано нам ставить точку. И думаю, наше путешествие...
— Когда мы прикончим Дракона оно окончиться. А если будешь распускать свой поганый язык оно закончиться еще раньше! — свирепо пообещала Велари.
— Не думаю, — мышцы лица, сведенные судорогой, постепенно отпускало и Корнелий малость повеселел. — Неужели бросишь все из-за одного меня? И сбежишь как в прошлый раз? Эйстерлин не поймет.
— С ним я как-нибудь договорюсь, — огрызнулась Велари, убирая лезущие в глаза пряди волос. Альбинос пожал плечами и снова вернулся к созерцанию уже порядочно отдалившегося по дороге воинства. За пехотой шли обозные, катились телеги. Сегодня нечего было даже и думать, чтобы пользоваться трактом. Все кто пренебрег данным правилом, уже кормили ворон. Глаз альбиноса отметил висящие на краях некоторых лесных скоплений тела.
— Не думаю, что получится. Наместник великолепен. Убийца. Двуногий зверь. Видела бы ты его лицо, когда тот парень бросился с ножом, — альбинос восхищенно цокнул языком, не обращая на девушку никакого внимания. — Спокойствие. Полное спокойствие. Он ведь был готов к смерти. Взаправду. Хищник. Но все это перестанет иметь значение очень скоро.
Он замолчал, любуясь природой. Надолго. Будто вообще забыв про существование Велари. Как делал всегда.
Солнце клонилось к закату, рождая удлиняющиеся тени.
— Почему? — не выдержала Велари, чувствуя, что идет на поводу. Альбинос молча улыбался, щуря глаза на свет. Нагло игнорируя вопрос.
— Зима скоро, — наконец сказал он.
— И что? — окончательно теряя терпение, спросила девушка. — Осень, зима, весна, лето.
— Нет, детка. Ты, кажется, не поняла. Определенно пребывание среди этих варваров не пошло тебе на пользу. А ведь все вокруг только и шепчет об этом. Весь окружающий мир. Близится зима. Последняя зима.
Сказанные простым будничным голосом слова поразили девушку как гром.
— Так вот почему... все эти твари. Дикии, баньши, ифриты. Вот почему они лезут...
— Главное впереди, детка. Я расскажу тебе, что произойдет дальше. Те, что проснуться с наступлением холодов уже не будут иметь ничего общего с безмозглыми бронированными чушками. Настоящие духи Смерти. Так назовут их закованные в лед рати защитники этой земли. Когда у этой земли еще будут защитники. А их останется не так много, учитывая запал этих самозваных князьков. Месяц. Самое большее два. И все кончится. Триградье. Острова. Царство. Их судьба уже предрешена. Метель. Смертная метель заметет города, и кровавый снег ляжет под железные ноги. Духи Смерти выметут эту глупую бессмысленную жизнь и укроют землю морозом на годы. Пока не наступит черед Обновления. Пора избранному народу разжечь новую жизнь в бесконечных белых полях. Маги очень вовремя лишились своих сил. Я не знаю, кого благодарить за этот подарок, но все случилось очень кстати.
Велари слушала его вдохновленную речь, видела, как высоко в небо поднимается белая рука, точно вестник описываемого ужаса. И не могла поверить своим ушам.
— Последняя зима. Пробуждение всей дремлющей мощи острова. Снятие всех печатей и запретов с вашего собственного оружия. Оживление десятков тысяч Окультов. Значит, правящие острова Харр действительно сошли с ума, — покачала она головой. — Вот зачем прислали тебя, белый ворон. Проконтролировать процесс?
— Не совсем. Я должен помочь самым талантливым покинуть заведомо гибельные места. Даже если они того сделать не захотят. На острове им все объяснят. Кроме того, я помогу Эйстерлину. Его царствие продержится столько, сколько он сумеет сам удержать. Они не падут от атак духов Смерти. Продержаться до самой кульминации — когда на острове Харр наконец откроет свои ворота Сад Пустоты. Смерть и Обновление.
— Смерть и Обновление, говоришь? — девушку начало трясти. Не от страха. От бешенства. — Вот зачем ты затеял этот разговор. Нравится мучить меня? Какой же ты... пес. Я уже слышала все эти ваши сказки. Избранная раса? Народ достойный вершить судьбу целого мира? Да вы все чокнутые — прикрываете своими зелеными полями и красотами гниль. Черную гниль порожденную собственными мозгами. Сад Пустоты... сердце острова Харр. Ледяное, мертвое сердце, которому вы в откуп приносите жертвы. Собственных мертвецов. Все недостойное. Если бы люди во всем мире узнали, чего стоит легендарный остров Харр они бы смели ваш порядок с лица земли. Особенно сейчас, когда ваш купол наверняка пал. Смерть и Обновление...
— Это естественный порядок вещей, — мягко подтвердил альбинос. — Не понимаю, что здесь такого необычайно отвратительного. Куда более природный порядок, чем тот, в котором детей продают магам на опыты. Чем тот, когда слабые гнут спины перед сильными, а сами готовы грызть еще более слабых. Это ли люди? Ничтожества, черные и черствые. Они сами готовы топтать все непонятное. Готовы сжигать талантливых себе в угоду, пируя на костях. Ты считаешь меня псом? Отлично. Меня часто так называют. Но многие из тех, кого я вывез против воли из этого кошмара, сами благодарят потом. Позже. Я не обижаюсь на ненависть, привык к ней. Потому что знаю, ради чего совершаю свои поступки. Кстати старшие волхвы культов Царства, несколько алхимиков в Балбараше, еще кое-кто знают о Саде Пустоты. Вот только те же волхвы его панически бояться, считая обителью Мракогляда. Почти как ты. Но он не жертвенник...
— Я прекрасно знаю, что это за место! — звенящим голосом перебила Велари. — Я все видела своими глазами. Я прекрасно знаю цену мощи Харр, его открытий... и его народа. Трупоеды и труподелы. А ваши бестии шляющиеся почти по всему миру?
— Велари, ну, сколько можно, — поморщился альбинос. — Ты споришь о несущественных вещах. Наш порядок веками доказывал свою эффективность. Мы не кланяемся богам. Мы не жертвуем людьми. Да и сама ты своими поступками поддерживаешь порядок. Убийство Великого Дракона это последний шажок к окончательному изменению мира. Кроме того, у него есть должок перед островом — жизнь одного нашего гражданина. Видишь? Ты помогаешь правосудию Харр и...
— Прежде чем продолжишь, — сказала, снова взбираясь в седло Велари. — Вспомни судьбу собственных покойных родителей, отправленных в Сад. Вспомни, как они пытались заботиться о тебе, но ведь закон Харр ясно гласит, что гениальные родители не обеспечат гениальных детей. Вспомни, что тебе пришлось пережить, прежде чем ты, повзрослев, приполз на коленях к куполу и просил взять тебя. Ты всю свою жизнь доказываешь собственную лучшесть, ощущая неполноценность. Всю жизнь показываешь Харр, которые для тебя мерило идеала, чего ты достоин. Пес. И ты ненавидишь. Ненавидишь всех и вся, скрываясь за умными словами. Ненавидишь своих умерших родителей за их гениальность, послужившую возможно причиной того, что ты таким родился. Ненавидишь их за свою собачью долю. Наверное, ты даже желал им участи стать нежитью. Ты ненавидишь меня за все пережитое. Ненавидишь за мои нынешние слова. Ненавидишь за то, что столько времени потратив, не сумел сломать меня и превратить в такую же, как сам. Мы с тобой оба нелюди. И ты, думая, что ненависть качество нелюдей охотно научил меня ненавидеть. Но ненавижу я только одного тебя. И твой людоедский порядок.
С этими словами девушка пришпорила коня и сорвавшись с места поскакала вниз по пригорку, туда где было назначено место для встречи их отряда. Не желая ничего слушать и вступать в споры.
Альбинос на нетерпеливо танцующем воронке слепо смотрел ей в след. Если бы Велари обернулась, то она обязательно сумела бы рассмотреть странный блеск в его глазах. Блеск, который с равным успехом можно было бы принять за безумие. И за слезы.
Прайнорк Лем известный среди знающего его люда под ёмким прозвищем Вилоус был занят созерцанием собственного сапога. Казалось, грязные пятна глины на носках заботят его куда больше чем торчащие из земли в полушаге оперенья стрел. Он единственный из своего окружения не дрогнул и не отступил назад, когда пять лучников, поприветствовали появившихся в поле зрения врагов.
— Хреново стреляют, — заявил он, покончив с осмотром громким сморканием прямо в оставшуюся после короткого дождя лужу. — Не иначе как пьяные.
Подняв глаза к небу и найдя глазами стоящее в зените солнце, он крутанул свой знаменитый ус и глубокомысленно пожаловался:
— Парит к дождю. Снова дождь. Осень только недавно началась, а уже трава желтеть стала. Дурацкая погода. По такой духоте да после пива уссаться можно.
Восседающий на коне рядом первый помощник Айлан Джаррамарви только согласно выругался. Выходец из какой-то маленькой южной страны лежащей далеко за Балбарашем смуглый чернявый Айлан общался исключительно бранно. Но удивительно доходчиво, за что и был, ценим предводителем наемников. Так же как и за свое выдающееся бесстрашие — он даже шлема в бою не надевал, уповая на волю какого-то своего воинственного божка.
Оглянувшись на стоящих поблизости воинов, явно не разделяющих его простого отношения к жизни Вилоус ободряюще крякнул:
— Но это ведь ерунда. Главное сейчас терпите, хоть на узел завязывайте. А в бою нормально все будет. Обещаю мужики, многие из вас просто не успеют. Ну, а тем, кому не повезет сильнее всех, будет уже нечем! Ах-ха-ха-ха! — он загоготал, подняв лицо к небу и не замечая как воины помоложе бледнеют от его слов.
Зазвучал горн, командующий наступление. Длинные темные ряды зашевелились. Начали приближаться. Обманчиво медленно, двигаться по равнине.
— Готоовсь! — взбираясь на коня, тут же прокричал Вилоус. Надел шлем, поправив ременную петлю. Легендарный наемник не признавал глухих 'ведер', его любимым типом шлема была простая солдатская ерихонка.
Команда предводителя была подхвачена сотниками. Особенно надрывались двое сотников лучников, чьи правильные группки стояли по флангам наемницкой рати. Под вой рога варвары, ведомые большой группой всадников в серых туниках поверх доспехов, медленно приближались. До Вилоуса и строя наемников за его спиной начали доноситься жутковатый яростный рев, исторгаемый потрясающими оружием варварами:
— Баррааааа! Баааарррррааааа!!!
— Вот же засранцы, — покрутил ус Прайнорк. — Совсем за детей нас держат, раз вздумали пугать.
