Расчет оказался почти точным. Торпеды взорвались в полном соответствии с показаниями секундомера. Корабль сразу стал крениться, к тому же начался пожар. И лишь немного позже огонь добрался до погребов. Видимо, те были не полны, поскольку взрыв оказался не настолько силен, как можно было ожидать.
Но любоваться зрелищем было некогда. Командир U-47 довернул перископ, ловя в визире то, что он полагал второй по важности целью. Одновременно рулевой выполнял лающие команды:
— Право, тридцать! Так держать! Лево один, Оскар!
Малоподвижная на перископной глубине лодка медленно двигалась, ловя носом цель и одновременно приближаясь к ней. До нее было девять кабельтовых. Даже в темное время (а было чуть позже часу ночи) можно было разглядеть перемещающиеся синие маскировочные огоньки на палубе.
— Давай, Курт!
Последняя из остававшихся в носовых аппаратах торпеда ушла в сторону крейсера, который все еще не выбрал якорь. Но результат попадания оказался иным.
Не услышать такое было невозможно. Лодку тряхнуло, как если бы в надводном положении случилось прямое попадание фугасного снаряда среднего калибра. Лопнули лампочки в центральном посту.
Линейный крейсер 'Худ', краса и гордость Королевского флота, в этой истории погиб не от снаряда линкора 'Бисмарк'. Но гибель крейсера от взрыва погребов главного калибра была столь же впечатляющей. Неконтактная торпеда взорвалась под днищем крейсера — в самом уязвимом его месте.
Перископ U-47 все еще был поднят. Прин решил израсходовать последнюю торпеду. Позиция лодки была весьма подходящей для тихого ухода из гавани, но не для стрельбы по последней крупной цели. Про себя корветтен-капитан принял решение: уходить в пролив Кёрк независимо от результатов атаки.
Командир вспомогательного корабля 'Пегасус' проявил решительность и отдал приказ избавиться от якорей. Все котлы, кроме одного, были холодными, о полном ходе можно было лишь мечтать, и все же корабль тяжело сдвинулся с места. Возможно, именно это перемещение и сделало успех дерзкой германской субмарины не полным. Торпеда взорвалась под правой скулой корпуса корабля; подводная пробоина оказалось большой, но не смертельной. Ход и без того был невелик, после взрыва он упал еще больше, и все же на четырех узлах 'Пегасус' дотянул до береговой отмели. Он оказался единственным кораблем, который спасся после подводной атаки. Видимо, судьба решила хорошенько позабавиться: только на этом вспомогательном крейсере не погиб никто. Зато жадная Фортуна с избытком отыгралась на линкоре и линейном крейсере. Лишь треть экипажа с 'Ройял оука' удалось спасти. Что до экипажа 'Худа', то его доля везения оказалась куда меньше. Из воды достали живыми четверых матросов.
История получила громкий резонанс. Немецкая пресса захлебывалась в патриотическом угаре. Германские эсминцы были отомщены с лихвой. Как и в другой истории, Дёниц получил повышение в звании, став вице-адмиралом. Что до Прина, то ему достался Рыцарский крест железного креста. Впрочем, в звании подводника не повысили, потому что корветтен-капитаном он стал недавно.
В Англии газетные статьи исходили словами ярости и скорби. Это, впрочем, ожидалось. Раздавались голоса, что все базы подлодок до единой надо разнести в песок бомбовыми ударами. Разумеется, умные люди к подобным воплям не прислушивались, ибо трезво оценивали возможности английской авиации. Зато без особого шума предпринимались меры по защите трансатлантических конвоев. Американцы выразили мнение, что-де развеваюшийся флаг США на кораблях конвоя является надежнейшей защитой от пиратов Дёница. Английские адмиралы ответили столь же просто, сколь и категорично: отныне ни один из конвоев не выйдет в Атлантику без защиты в виде британских эсминцев как наилучшей противолодочной защиты. При этом не имеет никакого значения, под какими именно флагами пойдут торговые суда. В ходе переговоров американские флотские офицеры выкатили встречное предложение: дескать, сам по себе британский флаг на боевых кораблях делает их желанной целью для немецких подлодок. А потому, если Германия не хочет военного столкновения с Америкой, то не станет атаковать американские эсминцы. А уж они-то смогут найти и уничтожить немецкие подлодки, если те начнут крутиться под винтами у серьезных парней. В ответ англичание вежливо указали, что противолодочное оборудование на кораблях Его Величества — лучшее во всем мире.
В конце концов переговорщики пришли к компромиссу: караван из судов в количестве не более двадцати четырех будут сопровождать шесть американских и столько же британских конвойных кораблей. Вооружение таковых будет рассчитано на борьбу прежде всего с подводными лодками. Этот пункт возражений не вызвал. В свою очередь, звездно-полосатые партнеры внесли в соглашение свой пункт: командиры американских эсминцев получат приказ ни в коем случае не открывать огонь и не нарушать нейтралитет иным образом первыми. Какие-либо враждебные действия в отношении германских кораблей будут предприняты лишь в ответ на нападение. На этот пункт согласие удалось получить без затруднений.
Несомненно, разговор Странника и Полознева под выпивку с закуской был доведен до сведения наркома Берии. Тот, в свою очередь, не замедлил доложить Хозяину.
— Лаврентий, насколько Странник уверен в возможности советско-японской войны?
— Совсем он в этом не уверен, но опасается.
И так как Сталин явно ожидал продолжения в виде собственного мнения наркома, тот добавил:
— Мне кажется, что наличие крупных транспортных самолетов по-любому будет полезным. И эта работа не станет для Странника чрезмерно тяжелой. Труднее придется тем, кто эти самолеты будет осваивать. Но поскольку серьезного флота у нас на Дальнем Востоке нет, туда придется перебросить сколько-то новейших подводных лодок.
— Но лишь после того, как те докажут свою эффективность в соответствии с планом 'Варшавянка'.
Это название уже было одобрено Хозяином. Основывалось оно на том, что во всем мире лишь трое знали наименование класса новейших дизельных подлодок.
— Так точно. Полагаю, что выполнение плана начнется чуть раньше, чем... тогда. Вот данные из США. Тот самый караван. Это подтверждает и другой источник.
— Вот и поглядим на результат.
— Мне кажется, о возможностях японского наступления стоит спросить товарищей Шапошникова, поскольку он имеет громадный опыт штабной работы, и товарища Жукова, имеющего самый большой боевой опыт именно с японцами.
В голосе вождя отчетливо прозвучало мрачное удовлетворение:
— Да, но не сейчас. Когда у тебя, Лаврентий появятся факты, доказывающие подготовку японского наступления. Но нельзя исключить проявление осторожности с их стороны: при Халхин-Голе японская армия получила урок.
Что-то в этом роде Берия ожидал, поскольку не замедлился с ответом:
— По данным аналитиков, борьба армии и флота в Японии не стихает ни на минуту. Пока что флот получает больше ассигнований. Но если армейцы получат толчок от внешнего источника, то... могут начать подготовку.
Для принятия решения Хозяину понадобилось чуть менее папиросы.
— Через пять дней пригласи товарищей Гризодубову, Раскову... и Чкалова сюда. Пусть осваивают пассажирскую технику — этот Ил-18. Валерия Павловича на час раньше. Что до транспортных машин, то они достанутся команде Голованова, но его приглашать на это совещание не надо. С ним я сам переговорю... послезавтра.
— Все будет сделано.
Берия сделал вывод: Полина Осипенко, похоже, останется командовать вертолетчицами.
— Вопросы?
— Просьба относительно Странника. Нужно сейчас командировать его в КБ Королева. У них готова ракета, способная в теории подняться на высоту двести километров. Считаю нужным матрицировать ее — хотя бы три экземпляра. Александров сам настаивал на этом. И еще он предложил вот какой план...
Берия достал пару страниц печатного текста и протянул Сталину.
— ...он полагает, что сможет без больших усилий матрицировать еще подводные лодки, но при условии сохранения секретности. Разумеется, в последнем вопросе подмога НКВД обещана.
Хозяин взял бумаги и внимательно их проглядел.
— На Дальний Восток, значит?
— Да. В разговоре со мной он особо подчеркнул, что освоение этих лодок возможно и в составе Северного флота. Но если только на дальневосточной базе будет подобное сооружение, то матрицирование как средство переброски труда не составит.
— Есть мнение, что товарищ Александров опять забегает вперед. Сначала стоит осуществить тот проект, что уже предложен, в районе Мурманска. Но если будет доказана возможность матрикации подводных лодок без риска... тогда подумаем. Само собой, сразу же поставить в известность моряков. Обучение экипажей, снабжение, быт — все будет за ними. Если все пройдет должным образом — привлечь судостроителей, пусть и не сразу. Нам понадобится воспроизведение кораблей во всем, включая не только машины, но и приборы. Вооружение, само собой.
Берия наклонил голову. Мысль Хозяина была насквозь логична и понятна. А тот продолжил:
— Будет ли возможность матрицировать там же корабли другого типа?
— Да, но меньше крейсеров, поскольку у Странника таковых просто нет.
Нарком имел в виду, что крупные корабли отсутствуют на складе.
— Сооружение нужно подготовить с запасом. Возможна покупка боевых кораблей и гражданских судов у других стран. Пусть твои люди с участием моряков подберут место. О работах по матрикации докладывать мне каждый день. Предусмотреть участие врача. Странник бывает неосмотрителен в части собственного здоровья, а он и сейчас очень нужен, и еще долго будет нужен.
Берия кивнул и быстро сделал пометки в блокноте.
Но Сталин не торопился завершать беседу.
— Что с атомным проектом?
Все цифры и показатели Берия знал наизусть:
— Задержка сейчас не с изделием, а с полигоном для испытания. В настоящее время роют вертикальный ствол шахты. Дошли до глубины пятьсот двадцать метров. Странник настаивал на километровой глубине. Но еще понадобится не менее полугода, если учесть затраты времени на штреки, то есть горизонтальные отводы.
Нарком остановился перевести дух, и тут же прозвучал очередной вопрос:
— На какой стадии реактор?
— Само сооружение готово. Однако требуется установить в нем системы контроля и управления. Они мало того, что сложные — Александров настоял на дублировании всех приборов и цепей. Также не меньше четырех месяцев займет подготовка к загрузке топливных элементов и сам процесс. Монтажники справились бы намного быстрее, но Странник настоял на драконовских — он так и выразился — мерах безопасности. Разумеется, понадобится матрицирование этих элементов, но позже, перед самой загрузкой.
Вероятно, упоминавшему выше Страннику многократно икалось или чихалось во время этого совещания. Мы не можем утверждать это со всей уверенностью, но зато убеждены, что указанное обстоятельство, если и существовало, то не сильно помешало провести совещание в экономическом отделе НКВД, в котором участвовали Рычагов и Локтионов. Рославлев хотел также привлечь Смушкевича, но тот был в отъезде.
Генерал-лейтенант Рычагов про себя отметил, что тон хозяина кабинета был чуть официальнее обыкновенного.
— Товарищи, нам поставлена задача обсуждения концепции будущего самолета. Не истребителя, а штурмовика. В отличие от хорошо знакомых тебе, Павел Васильевич, штурмовых вертолетов, он будет дешев в изготовлении и эксплуатации. Сейчас он доводится в КБ Ильюшина. От нас требуется уточнить требования к изготовлению. Наметки могу предложить сразу. Логика тут простая. Машина будет летать непосредственно над полем боя, причем на малой высоте. По ней будут стрелять из всего, что может стрелять. Следовательно, потери нельзя предотвратить, но можно снизить. Первое, что приходит в голову: наличие стрелка, защищающего хвост. Самолет без такового — легкая добыча для истребителей противника. И забудьте о пулемете винтовочного калибра. Сзади будет березинский пулемет, с ним я помогу... Второе: дополнительная броневая защита стрелка. Заметьте, товарищи: речь не идет о кардинальной переделке уже существующей машины. На это может просто не хватить времени. Но в будущем подумаем о лучшем варианте штурмовика. Два двигателя воздушного охлаждения, усиленное бронирование... всякое такое.
Некоторое время летчики переваривали сказанное, потом Локтионов покачал бритой головой, хмыкнул и осторожно заметил:
— Я не конструктор, но опасаюсь, что дополнительная навеска брони утяжелит машину. Да еще стрелок и крупнокалиберный пулемет туда ж. Ильюшинцы могут не вписаться по требованиям к дальности. И опять же скорость понизится.
— Что до скорости и дальности: придется конструкторам малость попотеть с аэродинамикой. В любом случае подготовленные экипажи куда ценней того, что удастся выцедить по этим показателям. Но также можно получить большой выигрыш, используя грамотную тактику штурмовки. Гляньте на вот эти варианты...
Летчики не просто глядели: они вглядывались пристально и читали внимательно. Через двадцать минут Рычагов нарушил молчание:
— Сергей Васильевич, может быть, стоит погонять подразделения или даже целые части на тех симуляторах... ну, ты знаешь.
Инженер шумно вздохнул.
— Есть возможность дрессировки на Ил-2, но...
Еще вздох.
— ...ситуация переменилась, короче говоря. Товарищи Сталин и Берия могут просто не дать мне времени это делать. Вот разве что такой финт. Сам дрессировать не буду, но обучу человека — желательно летчика — работать с настройками симуляторов. То есть он может и сам обучиться, но время на это уйдет как бы не раза в четыре больше. Александр Дмитриевич, если удастся убедить Сталина выделить на это обучение неделю моего времени... ну, четыре дня в жестоком минимуме... то может выгореть. Павел Васильевич, и ты при случае замолви словцо. Ну, а если не прокатит — тогда, Александр Дмитриевич, придется тратить деньги, бензин, моторесурс и все такое прочее на хорошее обучение. Вон Пал Василич в этом деле многоопытный.
Авиаторы переглянулись.
— Сергей Васильевич, а почему вдруг такое внимание к штурмовикам-самолетам, а не к вертолетам?
Вопрос Рычагова прозвучал отнюдь не праздно. Он-то видел 'крокодилы' в действии. Пусть они уступали в скорости абсолютному большинству тогдашних самолетов, но уж по точности стрельбы им равных не было, да и броня была отменной.
Ответ последовал не сразу. Летчикам показалось, что этот человек, который обычно не лазил за словом в карман, сейчас с некоторым усилием подбирал нужные выражения.
— Все дело в том, что без меня никто не сможет достать нужные запчасти, материалы и всякое прочее к вертолетам. И постепенно штурмовым авиачастям настанет кирдык. Ильюшинские штурмовики советская промышленность сможет производить совершенно без моего участия. Та самая соломка, которую стараюсь подстелить. Случись большая война — без штурмовых авиаполков пехоте придется туго.
Вплоть до выхода из здания наркомата оба летчика молчали. Потом Локтионов как бы между прочим заметил:
