— Знаешь, я благодарен за своё спасение, и помогу обоим твоим детям, но сам не заслуживаю чего-то большего.
Джордж не выдерживает и рывком переворачивает Хойю на спину, угрожающе нависает над ним:
— Ты сумасшедший!! Ты мне нужен! Ты нужен Ричарду.
И в подтверждение своих слов он впивается жёстким и требовательным поцелуем в чуть приоткрытые губы Хойи...
Джордж разочарован, он не чувствует ответного желания, словно вампир лишь терпит его домогательства. Это убивает и заставляет чувствовать себя безжалостной скотиной. Хозяин Арены отстраняется с едва заметным разочарованием и неожиданно слышит тихий и немного злой смех Хойи:
— Это я сумасшедший?! Ты решил целовать меня в губы! Пойди лучше умойся, а то ведь стошнит, когда узнаешь, что именно ты хотел сделать.
Джордж покрывается холодным потом. Затем он ощущает, как медленно, но неотвратимо начинает захватывать бешенство и неуёмное желание постучать чем-то тяжёлым по голове этого упрямца.
— Я бы попросил воздержаться от комментариев такого рода. Мне всё равно, что и как было до нашей встречи.
— Ах, да, конечно же... — прерывает его вмиг озверевший Хойя, — действительно, зачем знать, чем раньше занималась какая-то вампирская подстилка! Вот только одно мне непонятно — этот поцелуй такая своеобразная жертва ради моих обещаний помочь детям, или просто решил, что он будет оплатой?!
Хлёсткая пощечина заставляет замолчать Хойю, и он, словно не веря, дрожащими пальцами осторожно касается покрасневшей кожи.
— Я не буду сейчас извиняться за свою несдержанность, — глухо говорит Джордж, — Тебе не следовало так далеко заходить, унижая не только себя, но и пытаясь очернить моё к тебе отношение.
— Очернить? Ты в этом уверен? Может, я тебя хочу предупредить, чтобы ты не запачкался и потом не жалел о содеянном в порыве своих желаний? Меня нельзя любить — это слишком грязно, детка, — он выдаёт это всё с почти истеричным смехом, таким жутким, что Джордж пропускает мимо ушей обидное прозвище, — Я когда-то знал, для чего можно использовать рот, кроме естественных потребностей, необходимых для жизни, точнее думал, что знал. Мой отец содержал огромный гарем, там были и женщины, и молодые мужчины. Меня обучали, как получать удовольствие от рабов обоего пола, как доставить боль, подвергнуть унижению или поощрить свою собственность, но я не предполагал, что любое отверстие в теле можно использовать для пыток или как отхожее место. Ричард, когда-то отправленный обучаться минету, укусил своего учителя, чуть не лишив того мужского естества, как же я его понимаю! Особенно тогда, когда мне насильно раскрывали челюсти, фиксируя их хитроумными приспособлениями, а потом использовали так, как позволяла извращённая фантазия. Я ничего не мог с этим поделать: все мои попытки подавлялись специальными орудиями, не позволявшими оказывать сопротивления. Тело раскрывалось настолько, насколько его хотели видеть; настолько, чтобы его можно было касаться везде и делать с ним всё, что хочется. Я грязен. Не прикасайся ко мне, иначе ты сам не отмоешься. Даже сам Сикхт, — Хойя презрительно усмехается — начал мной брезговать и решил избавиться от меня, подарив какому-то садисту. Он в красках расписывал, что будут делать со мной, пока я кончал от смеси боли, ненависти и наслаждения в его умелых руках. Отступись от меня. Я просто применил магию по отношению очарования и призыва, когда не смог выдержать столь длительного воздержания. Твои чувства — всего лишь обман.
— Ты идиот! — Джордж обрывает Хойю — Какой же ты идиот. Я знаю о твоей магии, но мне приходилось раньше охотиться на вампиров, поэтому у меня есть умение ей противостоять. Да, я сорвался тогда, услышав твой зов, злился, что не смог удержаться, но прежде всего — на себя! Ты — мой! Слышишь — мой, и только мой!
Вампир потрясённо смотрит на Джорджа, словно вместо него видит зелёного человечка из космоса, неожиданно занявшего место охотника.
— Плевать на Сикхта вместе со всеми его последователями! Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы ты забыл о тех унижениях и издевательствах. За Рича я бы и сам тебе ввалил с удовольствием — отдать ребёнка на обучение извращенцу, — хозяин 'Арены' на пару секунд замолкает, а потом тихо добавляет, — Но того, через что ты прошёл, не заслуживает ни одно живое существо... и нет такой грязи, от которой нельзя отмыться. Поверь мне, я многое видел и многое пережил. Ты мне нужен. Любой — такой, какой ты есть.
Джордж замолкает и, пристально посмотрев в глаза совершенно растерянного вампира, вновь требовательно и с каким-то отчаянием целует Хойю и тот, наконец, отвечает.
Попробовать на вкус слегка горьковатые губы, чуть прикусить, а потом легко провести языком, словно извиняясь за грубость. Вновь прикоснуться, нажать, сминая, поглаживая. На миг отстраниться, а затем захватить, словно в плен, стараясь подчинить даже дыхание. Слышать, как стучит сердце о рёбра, чувствовать разливающийся жар, нарождающуюся страсть, но знать, что ответ будет не сегодня. Сейчас только дразнящие, сводящие с ума поцелуи. Слишком измождённое тело, исковерканная, изломанная душа. Лишь частота дыхания, лишь полное доверие и искреннее желание. Джордж уверен, что он разбудит желание жизни, заставит Хойю вновь возродиться в этом мире, подарив ему свои чувства. Пусть на это уйдёт много времени — ведь так просто не заживают открытые раны, не исчезают в тонкую нитку шрамы. Но он добьется ответа у этого гордеца.
* * *
Оштен. Клуб 'Арена'. Ричард.
Отчего-то мне тяжело дышать. Окончательно проснувшись, понимаю, что готов сгореть от стыда. Я сплю, уткнувшись носом в подмышку Алексу, забросив на него по-хозяйски ногу и вцепившись руками, как клещ, причём ооочень голодный клещ. На тёмной коже даже следы от моей хватки остались. Вот блин, это я-то вчера думал, что Алекс -воплощение секс-машины? А сам нарываюсь на продолжение даже во сне! Я осторожно отодвигаюсь от него и сбегаю в ванную, чтобы привести себя в порядок. Первым делом хочу умыться, и возле раковины в зеркале вижу своё отражение — ну и рожа у меня! Словно неделю не спал: чёрные круги под глазами, заострившееся лицо, бледная, чуть с желтизной кожа — как у больного, находящегося при смерти. Шея вся в засосах, ну и не только она, задница саднит. В общем, я весь из себя красавец писаный, талант непризнанный. Включаю душ и долго привожу себя в порядок, потом залечиваю все следы вчерашнего секс-марафона и тихо пробираюсь в комнату. Алекс ещё дрыхнет. Быстро одеваюсь и выскальзываю за дверь.
Дааа, если я и рассчитывал сбежать без приключений, то это зря. Мало того, что тут под дверью дежурят два амбала, так ещё и Секка с Итаном караулят! Такой хай устроили, что мёртвого поднять можно, а уж Алекса однозначно разбудили, и его явление народу оказалось фантастически быстрым, как чёрт из табакерки вылетел. Обхватывает меня за плечи, выдёргивая из рук обрадованных нашей встречей парней, и твёрдо заявляет — Рич — мой! Мы сочетались браком!
О, Тьма! Какие лица! Я даже не мог представить, что Итан будет в злобе, а Секка словно пёс, которого выгнали из дома. Аж страшно стало от их эмоций.
— Это правда?! — они с огромным недоверием задают мне почти одновременно волнующий вопрос.
Я шкурой чувствую, как закипает Алекс. И не выдерживая бурного напора со стороны других моих поклонников, чётко подтверждаю:
— Да, Алекс — мой! И это правда!
Он тут же перемещает руки мне на талию, целует в ухо, паразит, радостно смеётся.
— Твой, твой и только твой, орлёнок!
Вот после этих слов у всех присутствующих челюсти отпали! Я, кажется, услышал их чуть слышный стук об пол, хотя, скорее, всё же показалось.
Глава 22
* * *
Оштен, клуб Арена, кабинет Джорджа.
В полутьме комнаты возле стола сидят трое мужчин и ведут деловую беседу.
— ...И каким же образом вы предлагаете раздобыть Сикхта? — басит изумлённый Вайсен, — Хоть эту мразь временно и понизили в должности, охраняют её ничуть не меньше. А когда завершится фарс с духовным судом, где приговор будет явно не соответствовать деяниям, то все скоро забудут о совершённых преступлениях. Простят всё, даже убийство семьи Алекса, ведь 'виновные' давно наказаны.
— Я подготовил пакет документов, в которых предлагаются пути реабилитации пострадавших от действий ордена вампиров и просьба курировать несколько хосписов и больниц, — с этими словами Джордж протягивает бумаги Вайсену, и продолжает, — Здесь говорится о совместном финансировании, но под эгидой церкви. Надеюсь, что это послужит хорошим прикрытием для наших целей.
— Хорошо, я их посмотрю, потом и подумаем над планом захвата Сикхта.
— Я уже работал над этим, — прерывает Хойя, — Нам двоим нужно пойти на встречу с храмовником. Тебе как посреднику, а мне в качестве секретаря. Я хотел взять с нами Денни, но трое уже вызовут подозрения, так что придётся самим
— Кто такой Денни? — спрашивает Вайсен, видя, как при упоминании этого имени дёргается Джордж.
— Он зомби, — пробует ответить вампир.
— Он мой сын, — парирует Джордж.
— Зомби?! Это что шутка? — словно не слыша последней реплики, переспрашивает гость.
— Реальность, к сожалению, — произносит Хойя, — Ричард оживил парня в хосписе, находящегося в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Пока есть ещё шанс ему помочь, но время уходит слишком быстро. Поэтому мы не должны затягивать с нашим походом, — немного помолчав, продолжает, — Кроме того нужно взять с собой дистанционный шокер.
Оба вздрагивают, и почти одновременно спрашивают:
— Шокер?!
— Да, нам необходимо обездвижить Сикхта. Мне придётся его подчинить своей воле, а для этого я должен быть сильнее, но боюсь, что у меня ничего не получится, если он будет в сознании.
— То есть мне не нужно будет тащить на себе его бесчувственную тушу? — не скрывая облегчения в голосе, уточняет Вайсен, — Он сам пойдёт, своими ногами?
— И по 'доброй' воле, много позже нашего визита, так что никто ничего не заподозрит, — добавляет Хойя.
— Ладно, попробуем отработать этот вариант, если документы окажутся подходящими для нашей цели. Детали позже, — чётко произносит гость, — Сейчас меня интересует Ричард.
— В каком смысле, — не даёт продолжить Джордж.
— Я хочу взять над ним шефство, и забрать в Даленбург, после того, как разберёмся с Сикхтом.
— С чего бы это? Ричард без Алекса никуда не поедет, они супружеская пара, — заявляет Хойя.
— И он наш сын, — его поддерживает хозяин кабинета.
Вайсен потрясённо молчит, видимо пытаясь осознать это известие. Наконец не выдерживает:
— Вы в курсе, что он несовершеннолетний? И чей, это — ваш, прошу уточнить.
— Да, конечно же, мы знаем о его возрасте, но он уже не ребёнок и при необходимости может вступать в брак, — парирует вампир.
— Наш — это мой и Хойи, — чуть позже поясняет Джордж.
В глазах гостя застывает немой вопрос, а вампир с подозрением смотрит в сторону хозяина клуба, непрерывающего беседу:
— Мы тоже пара, и нам нужно узаконить семейные отношения в ближайшее время. Хотелось бы видеть тебя свидетелем на нашей свадьбе.
Вампир тихо икает, но старается выглядеть невозмутимо, однако Вайсена сложно перехитрить, и он тут же обращается к молчаливому изваянию:
— И когда же намечается этот счастливый день?!
— Лично я без понятия! Лучше спросить у Джорджа, это он предложил, вот, пусть сам и отдувается.
— А ты, что совсем не в курсе событий?
— Я даже без понятия, и первый раз слышу. Все аргументы против нашего брака, уже расписаны в красках, так что его решение зависит не от меня. Мне же остаётся только надеяться на его здравомыслие.
— Так ты против?! — не выдерживает Вайсен.
— Почему? Мне просто об этом не сообщили раньше, поэтому я в замешательстве, но никаких препятствий делать ему не буду, — с видимым безразличием замечает вампир.
Гость долго молчит, поглядывая то на одного, то на другого, и наконец, взрывается хохотом, постепенно сменяющимся тихими всхлипами:
— Артисты, блин! — и с видимым удовольствием завершает, — Конечно, пойду свидетелем, давно я так не развлекался!
— Вот и славно, — замечает Хойя, — Вы тут можете ещё по обсуждать дальнейшие подробности, а мне нужно подготовиться к встрече с Сикхтом.
Он встаёт и уходит из кабинета, провожаемый взглядами оставшихся собеседников.
— Ну, ну, сразу хватаешь быка за рога, — с сомнением произносит Вайсен, — А ты уверен, что он захочет стать твоим супругом? А сам готов связать всю свою жизнь с такой ледышкой? Да и вообще такое неожиданное предложение, мягко говоря, даже меня шокировало, представляю какие эмоции, оно вызвало у Хойи.
— Ты его не знаешь. Совсем не знаешь, — потеряно отвечает Джордж, — я не могу сказать, что он задумал сделать для спасения детей, но меня не покидает одно чувство — после этого он постарается исчезнуть. Мне бы не хотелось его искать по двум мирам, не зная жив он, или нет. Я просто привяжу его к себе, и никогда не отпущу.
— Уверен? Точно, не отпустишь?
— Постараюсь, во всяком случае.
* * *
Оштен, монастырь Сен-Грегори. Сикхт.
Сикхт сидит за столом в своём кабинете, стараясь сохранять невозмутимый вид, но это сложно когда внутри всё клокочет от ярости. Проклятый Джордж, объединившись с Вайсеном, разрушили его спокойствие. Сбросили с верхних ступеней служебной лестницы. Это больно — внезапно падать вниз с большой высоты. Слава богу, что везде есть свои люди, репутацию которых он прочно держит в своих руках. Они помогут восстановить ему доброе имя, и через пару лет у Сикхта снова будет возможность карьерного роста. Но сейчас, ещё находясь под судом, ему приходится смиряться со своим положением и вынужденным бездействием, а тут ещё этот Вайсен. Его просьба о личной встрече сильно настораживает. С одной стороны его предложение поможет отмыть своё имя от выплесков жёлтой прессы, заодно поспособствовует и скорой реабилитации в обществе и возврату к своей должности. С другой стороны, почему обращаются именно к нему? Зная Джорджа и его отношения с этим чиновником сложно не заподозрить какой-то подлог. Конечно, на открытые провокации здесь никто не решится, но потрепать нервы могут.
* * *
Гостей оказывается двое. Сам Вайсен и его секретарша. Орденец от одного только взгляда на эту ведьму, понимает, что у высокопоставленного лица очень ревнивый муж. Иначе кто бы захотел каждый день встречаться на работе с изрядно подсушенной и престарелой рыбиной. Длинная жердь с надменным взглядом, вымораживающим всё живое в округе. Сикхта передёргивает от отвращения, не хотел бы он видеть таких подчинённых постоянно возле себя.
Обменявшись приветствиями, вошедшие садятся возле стола. В кабинете воцаряется деловая атмосфера. Секретарь достаёт небольшой блокнот, ручку и диктофон, а из небольшой на вид дамской сумочки извлекается внушительный пакет документов, который переходит к Сикхту. Тот просматривает бумаги и задаёт вопросы, уточняя детали, гости отвечают, потом совместно корректируют. Резкий звонок телефона нарушает установившийся темп работы. Священник, посмотрев на высветившийся номер, улыбается и отвечает:
