Отдыхали или работали разумеется не все, две двойки сейчас обнюхивали всё внутри домов и вокруг них, пытаясь восстановить картину происшедшего, хотя особо ничего нового ждать от их действий не приходилось — слишком типична была увиденная картина, и опыт легко дополнял невидимые глазами детали. Командир, кстати, тоже совсем не бездельничала, а "несла боевое охранение", просто никто не запрещает выполнять задачу с максимальным для себя удобством.
За последние десять минут в картине мира ничего существенного не изменилось, только Марфа все чаще смахивала пот — поднявшееся практически в зенит светило жарило немилосердно. Неслышно подошла заместитель и, энергично потерев сорванное яблоко о рукав, отправила его в короткий полет. "Грязное яблоко, о грязный подол — чистый продукт", — прокомментировала она свои действия. Командир полюбовалась собственным отражением на боку плода и, с хрустом откусив приличный кусок, кивком разрешая начать доклад.
— Стандартная зачистка. Тепловизорами определили где хозяева, взрослые были в доме, а двое пацанов ночевали в летней пристройке, — слушающая доклад на секунду отвела глаза в сторону, вспоминая как хрустели под ногами разбросанные по полу игрушки и кровавый ком одеяла на кровати. Это было ошибкой — взгляд сам уперся на сверток из клеенки веселенькой расцветки, лежащий рядом с все увеличивающейся ямой. Не слишком хорошо прожеванный кусок яблока прошел в желудок с некоторым усилием.
— ... в дом бросили "светошумовую", видимо, нужны были какое-то сведенья, — с непроницаемым лицом соврала зам, именно в этот момент из дверей дома выносили тело девушки лет четырнадцати. С одной из пододеяльника торчали худые испачканные коленки и раздувшиеся черно-красные ступни, с другой свешивалась под тяжестью метущих по земле длинных волос держащаяся похоже только на сухожилиях голова. "Лопатой рубили" — буркнула за спиной Марфа и вернулась к своему занятию.
— ... а на пристройку "резинку" (* шоковая граната имеет не дающий осколков упругий корпус) пожалели, или она у них была одна — прошили очередями и забросили в окно осколочную гранату.
— И накололись...
— Да, граната попала в ящик с игрушками, стенки и содержимое которого задержало осколки. Так что один пацан ушел. Он даже не ранен, судя по размеру кровати, ему от девяти до одиннадцати лет. Может двенадцать.
Некоторое время молча жевали яблоки, наблюдая, как под стеной дома удлиняется шеренга из завернутых в импровизированные саваны тел.
— Что будем делать, Фокус? — нарушила молчание зам. — Я так понимаю наша задача не отсвечивать...
— Наша задача, — отозвалась командир, грызя хвостик от яблока, — как раз "пошуметь", Сойка.
— Пошуметь?? — зам сделала большие глаза, кивнув на лежащий метрах в двух тубус с приметным "трилистником" на боку.
— Не настолько громко, — передернув плечами ответила ей начальница.
— Мне это не нравится... — с трудом выдавила из себя более чем предрассудительную с точки зрения устава фразу Сойка. Командир только пожала плечами и хмуро кивнула в знак согласия со своей правой рукой.
— А мне не нравится копать могилы длиной меньше заступа. И детишек в коробках из-под ЗИП-а хоронить, — прозвучало сзади. Обе женщины обернулись, ошарашено посмотрев на Кувалду, аналогичный недоуменно-вопросительный взгляд наверняка бы получила вздумавшая поговорить табуретка. Но в ответ обычно спокойная "ломовая лошадь" посмотрела с вызовом, а потом с насмешкой развела руки в стороны. — Неудобно мне, понимаш — развернутся негде. — И спокойно продолжила выбрасывать землю из ямы доходящей ей уже до груди.
— Ну, местные детишки еще те ангелочки... — попыталась сгладить Сойка, — мозги на потолке видела? — Кувалда кивнула, не прекращая махать лопатой, было понятно что с выбранного пути ее отклонить еще сложнее чем тезку.
— Ты, к слову, разобралась, из чего стреляли? — попыталась чуть отстраниться от ситуации Фокус, происходящее явно требовало переосмысления.
— Не вполне. Скорее всего обрез от старого охотничьего ружья с пришедшим в негодность стволом — очень уж большой калибр, не менее двадцати — двадцати двух миллиметров, но может быть и переделанный под охотничий патрон сигнальный пистолет. Пацан упер его в пол и засадил снизу вверх в забрало, да под шумок выскочил в окно. Получив такую плюху на ровном месте, ребятки по полной оторвались на остальных...
По мере повествования голос зама становился все более озабоченным. Командир резко вскинула голову, потому как вокруг наступила почти полная тишина — только осы жужжали в листве, спеша добраться до перезревших плодов — все ее девушки в данный момент смотрели на нее. Фокус грустно усмехнулась, наверняка, если не подслушивали через аппаратуру, то читали по губам. Прикрыла глаза, принимая решение, и резко вскочила.
— Пира!
— Здесь! — рядом возникла стройная фигура штатного сапера.
— Мы так действительно до ночи будем ковыряться...
— Уже поняла. Удобрения есть в сарае, там же банка с автолом, есть порох к гладкому, но разрешите потратить два метра детонационного шнура.
— Действуй. — И, встретившись еще раз взглядом с каждой. — Значит пошумим, раз приказано. Они впереди нас часа на три и не больше чем вдвое превосходят по численности. К вечеру догоним, не напрягаясь.
"Хотя зря, девчонки, мы это делаем..." — подумала она уже про себя.
* * *
Ушедшую по следам группу из щели между двумя валунами проводили внимательные глаза. Но прошло еще несколько десятков минут, прежде чем их обладатель рискнул выбраться наружу и преодолеть три сотни метров до оставленных домов.
Был это человек, перемещающийся на четвереньках, или зверь, вряд ли кто мог сказать наверняка — слишком хорошо маскировался новый пришелец, двигавшийся от одного укрытия к другому. Вот только, скрывая себя, он еще не знал, что следует заодно скрывать и собственную тень.
Тень мелькнула на пороге сарая, вернулась назад, таща что-то похожее на мешок, и надолго замерла возле стены — видимо рассматривая свежий холмик с крестом без каких-либо имен и маленький бугорок чуть в стороне. Еще спустя десяток минут тень двинулась следом за ушедшими, походя плюнув на еще один холмик в стороне и принимая все правее.
Она явно знала более короткий путь, потому совершенно никуда не спешила.
___________
Настигли преследуемых, как и обещала командир, к вечеру. Семнадцать молодых парней остановились на небольшом возвышении посреди открытого пространства, и теперь, перебрасываясь шуточками, готовились к ночевке, обустраивая временный лагерь.
Службу тянули, надо сказать, по уставу, но без огонька. Расслабились ребятки. Два удвоенных секрета, помимо часовых, но замаскированы так себе — больше об удобстве ночевки думали, чем о том, как остаться незаметными. Да и сама позиция, хоть и позволяет контролировать округу — аж полтора часа потребовалось, чтобы выйти на рубеж, двигаясь в ритме колышущейся под ветром травы — но зато и открыта и просматриваема со всех сторон. В низине им надо было становиться, чтоб незаметно и неслышно, но видимо уже почувствовали себя хозяевами.
Секреты снайпер сразу сняла, как только техническая разведка подтвердила, что связь подавлена и это можно сделать, не подняв тревоги. Предосторожность, в общем-то излишняя, выполненная просто по привычке, потому что следом за этим настал черед часовых, а по ничего не ждущим бойцам ударил "на расплав ствола" пулемет.
Дальше всё было игрой в одни ворота. Противник не сумел толком организоваться, в чем ему всеми силами помогли — занимавшийся какой-то бумажной волокитой возле костра старший лейтенант получил "третий глаз" от Барры и рухнул лицом в огонь, так ничего и не успев осознать, а его зам, что размахивая руками кинулся к радисту, поймал спиной с десяток пуль, но не смог подарить тому и секунды для поднятия тревоги. Хотябы потому, что рацию и радиста просто смели в три ствола второе и третье звено.
А вот дальше начались сюрпризы. Уцелевшие под первым шквалом бойцы противника без командования и понимания происходящего всё же пытались организовать какое-то подобие круговой обороны (хотя, ломанись они просто стадом, но в одну сторону, шансы на успех были бы выше), и пробовали вести ответный огонь. Свои наоборот, затаились, меняя магазины и, если это было возможно, укрытия. Работали только пулемет и снайпер, когда наблюдавшая за происходящим в бинокль Фокус отметила, что прямо в центре лагеря противника вдруг поднялась какая-то штанга, увенчанная прямоугольной коробкой наверху и утолщением под ним напоминающим початок кукурузы.
До головы только доходила суть происходящего, все внимание еще было отвлечено на буквально за миг до этого зафиксированный глазами "полет шмеля", а тело само двинулось вперед — в атаку, отдавая аналогичный приказ всем остальным. В следующую секунду в центре лагеря вспухла быстро расширяющаяся полусфера огня и ужас слегка отпустил сердце, которое однако так и колотилось до самого лагеря, не веря, что оно все еще живое.
* * *
Сойка, которая, как и положено заместителю, непосредственного участия в происходящем безобразии не принимала, а отслеживала окрестности и эфир с помощью технических средств резервного модуля управления, прибежала на разгромленную позицию что называется "к шапочному разбору". И застала зрелище, которое иначе чем предрассудительным назвать было нельзя — вокруг бродили, непонятно чем занимаясь, бойцы, а командир вместо управления стояла на коленях и гладила покореженную железку, ощупывая пулевые пробоины.
Несколько коротких команд позволили привести всех в чувство. В таких ситуациях лучше делать неправильно, чем бездействовать. Например, выполнять "контроль" не было никакой необходимости, все равно во время сумасшедшей атаки все, что было в лагере, нашпиговали свинцом от души, потратив почти четверть общего боезапаса. Но подчиненные деликатно предпочли "не заметить" оплошность начальства и принялись изображать бурную деятельность.
Сойка же как загипнотизированная смотрела на пальцы командира, путешествующие по сенсорам ПСДАК "Баньши", некоторые из них еле заметно подрагивали. Но осуждающих мыслей в голове не возникло, там вообще бесконечным рефреном крутилась фраза: "Песец подкрался незаметно, хоть виден был издалека...". Видимо она произнесла эту мысль вслух, потому как Фокус перевела на нее задумчивый взгляд, прошептала одними губами: "Это ж надо было так жидко обос-ться..." и, подмигнув, отошла в сторону.
Слова, сказанные командиром, имели под собой веские основания — противоснайперский-противодиверсионный автоматизированный комплекс был вещью о которой не стоит забывать никогда и ни при каких обстоятельствах. Его радар, та самая коробочка в верхней части, вполне мог обнаружить человека за пять километров, а на расстоянии в полтора от него не помогала никакая защита. Пакет из восьми безоткатных сорокапятимиллиметровых гранатометов уверенно на этой дистанции накрывал любую снайперскую позицию, засыпая все вокруг осколками. И перезаряжался очень быстро.
Впрочем, при работе этого устройства в активном режиме никто б и не рискнул приближаться. Заметили б и не пошли, но вот тепловизор, будучи устройством пассивным, позволял обнаруживать и распознавать человека за два километра, а сейсмодатчики на нижних опорах треноги вполне могли услышать сердце лежащего на земле человека не за одну сотню метров. Да, и направленные микрофоны под радаром — тоже, тот еще подарок...
Конечно и эта защита не была абсолютной. В любой системе есть лазейки и слабые места. Иначе б диверсантов давно бы не существовало, но преодолеть этот рубеж было очень непросто.
Сойку начало пробивать на нервное "хи-хи". Их противник имел все шансы выйти из этой передряги живым, но он, имея столь мощное оружие обороны, элементарно забыл его включить. Вот уж действительно — человек самое слабое звено любой цепи.
Впрочем покойников можно понять. Они просто боялись неправильных сработок и ждали окончательного обустройства лагеря. Вон ручеек-то протекает в стороне, и каждый раз проделывать проход для водоносов замаешься, а доверять свою жизнь системе распознавания, это свихнуться надо. Так что сработал "защитник" только когда уже стрельба пошла...
Следом за командиром женщина внимательно осмотрела пробоины, стараясь понять — какое чудо спасло если не всех, то большую часть их группы. Вот пробоины от снайперской винтовки — молодец Барра, стреляла явно на движение, первая пуля легла с краю, зато две следующих — четко в центр. Вот — следы от пулемета, в линейке тепловых сенсоров вокруг пробоин видны еще и оксидные кольца — лента была снаряжена бронебойно-зажигательными пулями.
Но это все не то. Тактический анализ готов и однозначен — у "Баньши" было время на хотя бы один залп. А то и на два. Строчки "вероятных потерь" совсем не радуют. Значит что-то не дало технике нанести удар, но что именно?
За решением этой загадки далеко ходить не пришлось. Чтобы стрелять нужно видеть, а ослепить тепловизор могла только высокая температура, сейсмодатчики и микрофоны (да и радар тоже), можно вывести хотябы временно из строя только перепадом давления. А это значит...
— Машенька, солнышко ты наше, — шипит Фокус, которой и по уставу положено соображать быстрее всех, — ходи-ка сюды.
Перед светлы очи мигом предстало само вселенское раскаяние, наряженное в камуфляж с погонами лейтенанта, ушки полыхают красным, взгляд опущен, того и гляди как в детским саду начнет носом шмыгать и землю берцем ковырять, для полноты картины. Гляди, точно — заметила упущение и начала, но на командира все эти ужимки не сильно повлияли.
— Свет мой, скажи как, а с какого ... ты решила по этому ... бугорку "Шмелем" засадить? — чтобы понять, что говорит Фокус, Сойке пришлось стать сбоку — губы шевелились, но ни звука командир при этом не издавал, полезное умение, принимая во внимание наличие включенного "объективного контроля". — Только про женскую интуицию мне мозги не ..., я выстрел еще до того как этот ... встал засекла.
Машенька, зыркнула из под бровей и отведя руку за спину, так что тень от нее гарантировано оказалась вне поля видеозаписи просигналила.
— Тащь майор, заманалась я эту дуру таскать. Вот и подумала — война спишет, скажу — "почудилось", авось сильно не..ут.
Майор шагнула вперед, прижимая пискнувшую от смущения лейтенанта к немалой груди, так что ребра затрещали.
— Товарищ лейтенант, объявляю вам благодарность — за успешные и своевременные действия. — Слегка отстранившись, Фокус развернула разгильдяйку к себе спиной и влепив леща пониже края бронежилета, придала ускорение.
— Тащ. Майор, разрешите просьбу! — тут же продемонстрировала, мигом утратившая все признаки смущения вместе с совестью Машенька, правильность поговорки, что "куда подчиненного не целуй, везде оппа".
— Разрешаю. — В глазах командира отчетливо прыгали веселые чертики.
— Можно взять гитару?
Начальство недоуменно уставилось друг на друга, не зная, что сказать. С трофеями дело было довольно строго. С одной стороны, разрешалось брать только необходимое во время ведения боевых действий, то есть по сути только еду и боеприпасы. Оружие тоже можно, но потом его положено было сдавать. Одежду и обувь — только в случае острой необходимости. Все остальное подлежало либо уничтожению (как "лишнее" оружие) либо просто оставлялось.
