Он кладёт трубку, и яркая вспышка боли в груди, пронизывающая всё тело, сводя его жёсткой судорогой, заставляя стиснуть зубы. Шум в ушах. Глаза обжигает ослепительный свет, а затем наступает тьма...

* * *

Сикхт медленно приходит в себя. С ним происходит что-то странное — создаётся ощущение, словно собственное тело ему не подвластно. Всё воспринимается как во сне, кошмарном сне — он сидит за столом, беседуя со своими гостями, но это обманчиво, на самом деле Сикхт не может говорить, не может закрыть глаза, не может пошевелиться. Он лишь способен наблюдать, не вмешиваясь в представшую реальность. Жуткое впечатление раздвоения личности. Ему хочется вскочить, вызвать охрану, но вместо этого долетают отрывки произнесенных им фраз:

— ...конечно, согласен. Я думаю, что наше сотрудничество будет взаимно выгодно. Орден пойдёт вам навстречу.

'Этого просто не может быть!' — Сикхт захлёбывается в немом крике, но ничего не происходит в реальности — его никто не слышит.

— Значит, вы подпишете договор? — задаёт вопрос Вайсен.

'Нет! Ни за что! Убирайтесь немедленно!!' — мысленно проклинает церковник.

— Да, — звучит собственный голос, и рука подмахивает бумаги, ставя его собственную подпись, а затем из ящика извлекается печать и подтверждает написанное.

— Я рад, что нам удалось договориться, — и высокопоставленный гость забирает документы, оставляя один экземпляр, — Спасибо за понимание.

— Скоро увидимся, — скалится секретарша.

При этих словах Сикхту становится неимоверно холодно, и страшное осознание собственной ошибки накрывает его — это вампирша!

'Боже, за что!! Как я мог не увидеть за личиной старой карги — злейшего врага ордена!' — эти мысли повергают в шок, но непослушное тело встаёт и провожает гостей, а самого орденца корёжит от ужаса: 'Господи, что они со мной сделали?! Боже, не дай дьяволу власти над твоим сыном!'

* * *

Сикхт опустошён. Он устал от многочисленных и безнадёжных попыток управлять своим телом. Даже Патрик так и не понял, что с ним происходит. Они вместе предполагали, что Вайсен не просто так решил прийти сюда. Одним из предположений был шантаж или какое-либо давление. Было ясно, что прослушка будет глушиться, и они договорились о телефонном звонке с условными фразами, но никто не предполагал, что этот чиновник решится на разбойное нападение, да ещё и притащит с собой сильную ведьму из вампирского клана!

Паника усиливается с каждым часом. Страх перед неизвестным заставляет разум биться в постоянном стремлении вернуть своё тело, дать понять, что он сейчас находится под контролем. Но всё тщетно. Остаётся только надеяться на чудо. Сикхт слышал, что после первого укуса вампира охотник может ещё вернуться к нормальной жизни, правда на это требуется время. Много времени. Но есть ли оно у него?

Он просыпается, уже одеваясь, и увидя, что за окном сплошная темень ночи, понимает — спасение ему вряд ли удастся. Происходящее мелькает словно сменяющиеся картинки в калейдоскопе: он пробирается из монастыря, стараясь не попасться никому на глаза; идущий по тёмным улицам; садящийся в какую-то машину на пол в ногах у хозяина. Последняя мысль словно выцветшая краска ускользает из его понимания, оставляя неприятный след. Ему завязывают глаза и ведут по длинным гулким коридорам. Он приходит в себя в небольшой полутёмной комнате, куда его заталкивают конвоиры. Здесь кроме кровати, стола и пары стульев ничего нет. Однако самое страшное, что он не знает кто его настоящие похитители и какова их цель. Не может Вайсен пойти самостоятельно на такое преступление. За ним должен кто-то стоять. Тот, кому нечего терять, или он более могущественный — из мафии.

Поток света врывается из открывшейся беззвучно двери и внутрь этой комнаты-камеры заходит знакомая фигура, но только теперь становится понятно, где Сикхт допустил роковую ошибку. Секретарша — это не женщина, не охотница, а бывшая сломленная и надоевшая ему игрушка — лорд-вампир, захваченный во время боя по сговору с его женой! Та дура думала, что сможет добиться мира с орденом, отдав ему часть воинов и муженька. Ей просто повезло, что высшие чины правительств заключили перемирие раньше, чем войска смогли подойти к её владениям. Но как, как этот червь, осмелился подчинить, владеть его телом?! Сикхт уверен, что сломал своего раба. Он не посмел бы укусить. Он был уже на грани сумасшествия и смерти!

'Хоспис на Артельной', — услужливо подсказывает память, — 'Вампир-шаман. Проклятый Ричард! Он, и только он, мог вытащить вампира из забвения. Тогда Орелли...'

Сикхту не дают додумать. Властный голос, словно удар хлыстом:

— Убери волосы и открой шею!

И собственный жалкий шёпот:

— Пожалуйста, не надо...

Боль и слабость, страх и недоумение, и ясное понимание последующего рабства.

* * *

Оштен, клуб Арена, Джордж.

Его вампир! Джордж никак не может налюбоваться своим сокровищем. Он красавец! Даже не верится, что только сегодня утром Хойя скорее напоминал высушенную жалкую мумию, чем живое создание, но смог восстановиться всего лишь за половину суток. Из желтоватой сухой и жёсткой на ощупь кожи, похожей больше на пергамент — посветлевшая бархатная и эластичная. Волосы блестящие и шелковистые, переливаются даже при свете ламп. Теперь все кости спрятались, пусть и под тонким слоем, но всё же появляющихся мышц. Хойя ещё из камеры выйти толком не успел, как оказался в объятьях охотника, который так в комнату с собою и утащил, не выпуская, не слушая ни грамма возражений.

Теперь его вампирище расслабленно лежит вместе с ним в постели. Джордж прижал его спиной к своей груди, а тот не возражает против обхватывающих крепко рук. Он счастлив. Стараясь незаметно, вдыхает запах кожи. Чуть— чуть подышит в шею. Слегка потрётся носом о чёрный шёлк разметавшихся волос. Ему не видно глаз, и выражения лица, но нет попыток вырваться или избежать прикосновений. Похоже, что Хойя совсем не против подобного внимания.

— Пока вы с Вайсеном отсутствовали, я подготовил тебе сюрприз.

— Только не говори о свадьбе, — обрывает его вампир, — Не понимаю, с чего ты так решил оформить наши отношения. Я ведь тебе сказал, что твоя симпатия лишь результат магического действия. Ты потом сам пожалеешь об этом шаге.

— Вот только не нужно сказок! Я не подросток, не страдающий от комплексов юнец. Да, ты поступил со мной не слишком честно, но прошло уже достаточное время для снятия такого обольщения. Это не приворот, а временное колдовство. Так что мои чувства — искренние и настоящие. Завтра утром тебе придётся примерять костюм...

Хойя ужом выкручивается из хватки Джорджа и, повернувшись к нему лицом, шипит:

— Какой ещё костюм?! Ты что задумал?

Но этот манёвр нисколько не смущает владельца клуба:

— Обыкновенный строгий белый. Он тебе пойдёт.

— Дааа, я польщён. А почему не подвенечное платье с фатой до пола?

— О, хорошая идея насчёт фаты! Хотя, пожалуй, паранджа тебе больше подойдёт.

'Вот, чёрт! Зачем я ляпнул это?' — беззвучно, лишь шевеля губами, ругается вампир, но через мгновение успокаивается и принимает нахальный вид:

— Я согласен!

Джорджа от этих слов подбрасывает. Он переспрашивает в шоке:

— Согласен? На паранджу?

— Да, на неё, но с одним условием!

— Каким же, мой любимый?

— Если она пойдёт в комплекте с роскошными усами и бородой, конечно накладными.

Охотник представляет себе картинку, как перед всеми невольными свидетелями, заинтригованными столь редким атрибутом, он приподнимет покрывало для поцелуя, а оттуда выглядывает заросшая мужская рожа. Джорджа начинает трясти от смеха. Лишь подавив желание истерично захохотать, он говорит:

— Боюсь, что после свадьбы нас обвинят в самоубийствах, инфарктах многочисленных гостей, и новом неизвестном пока науке — синдроме 'паранджафобии'.

— Ну что ты, за последнее нас наградят — открытия всегда почётны.

— Сомнительно. Давай уж как-нибудь без покрывала, по старинке, в классических мужских костюмах. Я даже заказал цветы.

— Дай-ка угадаю? — Хойя кажется спокойным, но во взгляде читается нескрываемая ярость, — Конечно символ чистоты — букет из белых лилий!

— Не угадал!! — радостно заявляет охотник, — Две орхидеи — чёрную и белую в петлицы наших с тобой костюмов. Ты первый выбираешь.

Вампир смеётся явно с облегчением и говорит:

— Мне чёрную! Но всё же, кажется, со свадьбой слишком быстро получилось.

— У Ричарда, насколько помню — вообще молниеносно.

— Ладно, умеешь ты уговорить, я согласен, — и с этими словами Хойя придвигается поближе к своему будущему мужу и сам его целует. Легко, почти неощутимо, и очень быстро прячет своё лицо, уткнувшись в подмышку Джорджу.

* * *

Клуб 'Арена', Ричард.

Раньше мне приходилось слышать девчачьи разговоры о шопинге, успокаивающем нервы. Я представлял себе, что мои однокурсницы медленно и со вкусом, словно находясь в картинной галерее, прогуливаются по магазинам. Сам же я их практически не посещал, не видел в этом большой необходимости — зашёл в первый попавшийся гипермаркет взял всё необходимое и забыл про эту толчею посетителей, их гомон, и невообразимые запахи в помещении. Но после вчерашнего дня я теперь точно знаю, что такое подобрать себе целый гардероб, и что означает это жуткое слово — шопинг! Оно хорошо замаскировалось, потеряв ещё одну букву 'п'.

Из-за утреннего шума, поднятого охраной, Секкой и Итаном, пропала моя мечта исчезнуть никем незамеченным, а наказание было чудовищным. Мой новоиспечённый супруг захотел поменять мне имидж, закупив новые шмотки. Сопротивление оказалось бесполезным, более того именно тогда я понял значение обманчиво привлекательного слова 'шоппинг' составленного из 'магазин' и... 'свистеть', вот мы и просвистели по всем магазинам Оштена. Нас везде встречали радостные оскалы продавцов, которые к концу дня казались всё более плотоядными, и каждый раз начинались изнурительные примерки: повернитесь на лево, повернитесь направо, поднимите руку, поднимите ногу, поднимите другую ногу... а я между прочим на шпагат в воздухе садиться не умею!! Досталиии! Как я теперь понимаю встреченную нами молодую пару — здоровенного мужика и хрупкую почти прозрачную девицу, выходящих из бутика, и этот бугай с обрёченностью смертника тихо спросил у своей спутницы:

— А теперь куда?

— Мы возвращаемся домой, — по-деловому ответила она.

— Боже, какое замечательное слово 'домой', — засветившись от счастья, словно смакуя каждое слово, радостно произнёс он.

В тот момент я его не понимал, ведь мы только собирались зайти в первый попавшийся нам магазин. Где нас ожидали с вожделением продавцы. Я тоже хорош! По своей неопытности мне пришло в голову не соглашаться с большей частью предложенного на примерку, а под конец дня, я уже был готов скупить весь магазин, лишь бы избавиться от этого успокоительного для нервов похода. Вот только чьих именно, сложно сказать, так как Алекс был тоже на взводе из-за нашей прогулки. Набрали целую кучу вещей, от зубной щётки до зимнего пальто. Расплачивались чьей-то пластиковой картой, думаю, что либо она была безразмерной, либо мы кого-то пустили по миру. И всё для чего? Что бы одежда теперь соответствовала моему новому статусу — мужа известного охотника и старосты группы!

Возможности избежать этой каторги не было, так как все мои вещи остались в комнате и лаборатории моего прежнего 'владельца', где я жил последнее время. Но больше всего мне жаль книгу по чёрной эльфийской магии, хоть её вряд ли кто-то увидит — из-за охранного заклятья, однако для меня она уже точно потеряна.

* * *

Сегодняшняя моя вылазка удаётся в отличие от вчерашнего утра. Алекс так и спит, не чуя, что я сбегаю из-под его опёки.

Как вспоминаю прогулку по магазинам, так кожа мурашками покрывается!

Первым делом выясняю, что Джордж с Хойей и Вайсеном уже куда-то исчезли, а хотелось бы посмотреть на того вампира, который меня поженил без моего согласия. Не скажу, что я против, но ведь уточнить то совсем не мешало, зачем ему это понадобилось. Не повезло, его уже и след простыл. Впрочем, у меня и без него дел достаточно. Сначала нужно в университете показаться, и уточнить сроки сдачи экзаменов, а потом зайти в библиотеку посмотреть книги о зависимости вампиров от крови охотников. Нужно выяснить можно ли от неё избавиться.

Первым делом я решаю договориться на счёт математики, всё-таки Биссектриса на меня злая, кто знает, как она отреагирует на моё появление, и сколько будет потом мурыжить со сдачей экзамена. Узнав, в какой аудитории сейчас находится преподавательница, иду туда. Издали замечаю группу расстроенных девушек. У некоторых из них глаза, покрасневшие от слёз. Подойдя ближе, понимаю, что здесь идёт переэкзаменовка, и ведёт её, конечно Биссектриса. Мне жаль этих студенток, старавшихся понапрасну поднять свою успеваемость и дело не только в их знаниях, но и мерзком характере преподавателя. Остаюсь ждать окончания аттестации здесь же вместе со всеми. Время всё тянется и тянется, так долго, что кажется уже прошло полдня, а не четверть часа. Дверь в аудиторию медленно открывается, выпуская ещё одну плачущую девушку, но не она привлекает моё внимание — идущая следом математичка светится от счастья, словно энергетический вампир, напробовавшийся многочисленных жертв и нажравшийся в конечном итоге. Она даже руки потирает, выражая сытое довольство.

— Ну, вот, я не ошиблась в ваших знаниях. Вы все сейчас подтвердили выставленные вам оценочки.

Мне становится гадко от её вкрадчивого сладкого голоса, но предмет-то сдавать всё равно придётся. Приходится сосредоточиться, чтобы не выдать своей брезгливости.

— Все свободны! — величественно озвучивает она.

Девочки начинают расходиться, и в этот момент я остаюсь один перед распахнутой дверью.

— Вы ко мне? — звучит вопрос. Меня действительно трудно узнать, вместо моей любимой бесформенной одежды — чёрные джинсы в обтяжку и светло-бежевая рубашка. Про очки пришлось забыть, но контактные линзы, скрывающие синеву глаз, и меняющие её на карий цвет, Алекс всё-таки купил. Но, несмотря на это, узнать меня сложно.

— Да... — отвечаю я.

— По какому вопросу?

— Пересдача предмета.

— Я полагаю, что сегодня вы не готовы? — с издёвкой спрашивает она, и дождавшись моего кивка, продолжает, — А с завтрашнего дня я в отпуске. Так что идите к декану, а он если сочтёт нужным меня отзовёт из отпуска.

Становится не по себе, когда представляю её принимающей у меня экзамен вместо отпуска. О, Тьма! Такое и в страшном сне не приснится.

Но я зря опасался. Всего лишь одна фраза, произнесённая деканом, сразу возвращает хорошее настроение:

— А может ну её эту, кхм, мегеру? Давай я сам приму у тебя математику.

С остальными предметами оказалось намного проще, даже Сильвер настроен дружелюбно и удаётся быстро договориться о сроках переэкзаменовки. Правда, возникшее желание проучить Биссектрису у меня никуда не делось и, вернувшись в нашу с Алексом комнату, я уже мечтал о возмездии, жалея о пропавшей книге.