— А почему она так взорвалась? — Подойдя ко мне, поинтересовался Миша, провожая взглядом пылевую взвесь.
— Я её очень резко охладила, и внутреннее напряжения просто ждало любого толчка. Вот под их действием фигура и взорвалась в мелкую пыль... милый давай отойдем отсюда подальше, а то если это вдохнёшь... Продолжать фразу не стала, просто подхватила его под руку и потащила в сторону. Примерно в миле от стеклянной лужи, я остановилась, постояла спиной к Мише, и со вздохом развернувшись, глянула на него. В душе поднялся неприятный комок страха, хотелось хотя бы отвести взгляд, а лучше вновь развернуться спиной, но я стояла и ждала начала тяжёлого для меня разговора.
— Любимая, пошли в наши владения. — Нежно обняв меня, он сделал шаг на тропу и мгновение спустя мы стояли на высокой скале, об которую где-то внизу с шумом разбивались холодные волны Байкала. Погода соответствовало моему состоянию — на море был шторм, завывал сильный шквалистый холодный до ужаса ветер, а ливень со снегом напоминал нам о том, что это Сибирь.
— Герми, — продолжая разговор, сказал Миша, — если не хочешь, не нужно ничего говорить, давай будем считать, что ничего не было. У нас есть пара фиалов зелья забвения, давай я выпью глоток и вообще забуду события этого дня? — Он говорил это совершенно серьёзно, в тоже время, продолжая меня обнимать.
— Миш так не пойдёт, я давно, ещё осенью должна была всё тебе рассказать. — Почти шёпотом, уткнувшись в его грудь лицом, так смотреть в его глаза не было сил, произнесла я. — Но не смогла себя заставить это сделать.
Как же мне было сейчас больно и страшно, ведь пока не поздно можно... он же мне сам предложил, всего один глоток зелья. Нет, я должна рассказать! И зажмурившись, глотая вдруг набежавшие слёзы, прошептала:
— Миша, послушай, это, правда. Парвати давно любит тебя ещё с первого курса. Но считая себя не вправе вставать у меня на пути, это скрывала. Я узнала об этом только минувшей осенью, из-за того, что видя, как с тобой пыталась заигрывать Флёр, она сорвалась. Из-за нашей летней ошибке ты вообще для неё единственный парень, с которым она в состоянии быть вместе. Вот поэтому я сама согласилась взять её к нам после того, как я смогу быть с тобой, ведь получается так, что мы для неё единственный шанс на счастье, детей и семью. Пойми, она мне не просто стала подругой, она мне как сестра. И если ты хочешь знать, я не ревную, я уже проверяла это, когда ты с ней танцевал, мне даже нравилось на вас смотреть. Я только прошу тебя, подожди, не спеши. Я не смогу, не переживу, если ты будешь с ней пока я... я вот такая калека! И не могу сама быть с тобой. Если это случиться я ведь возненавижу её!!! — Последнюю фразу я произнесла с внутренним содроганием и осознанием того, что так оно и будет.
Он крепче прижал меня к себе, и подняв моё лицо за подбородок, заставил посмотреть ему прямо в глаза, после чего нежно с еле обозначившейся на концах губ улыбкой, произнёс — Какая ты всё же у меня умная, но иногда невозможная дура. — Наклонился и нежными поцелуями осушил мои слёзы. — А ты не подумала — зачем мне она, если у меня есть ты?!
— И вовсе я не дура! — буркнула я в ответ, и невольно робко улыбнулась. Да — робко, и да — невольно, ведь он такой милый, и сейчас даже понимающий, мне кажется, он понял и, может быть, даже согласился со мной. Вон лицо, какое спокойное, на нём даже нет и следа удивления, разве что немного нежности в глазах видно.
— Конечно не дура, — он помолчал секунду, — ты умная дура. — И скупо улыбнулся, что учитывая его малую эмоциональность, можно приравнять к широкой улыбке. Какой же он всё-таки милый, когда улыбается, в такие моменты у него самое красивое — это глаза.
— Вот подумай сама ты — умная, раз знаешь о мужских инстинктах, но — дура, раз считаешь, что я пойду у них на поводу и предам тебя. А на счёт Парвати... вообще, зачем она мне если есть ты?! Ты что считаешь, она тебя в состоянии заменить?!! Любимая пойми — ты для меня сама жизнь, тебя нельзя заменить, без тебя я сам исчезну, а в мир войдёт то, что останется — чистая ярость и смерть. — В его глазах, когда он мне это говорил, стояла одна безысходная боль. Какая же я вчера была дура, чуть его одного умирать не оставила, он же и вправду не собирается без меня жить.
— Милый не заменить меня, — я вывернулась из его объятий и отступила на шаг, — а лишь подарить подруге, нет, сестре счастье иногда быть с любимым. Она же красивая девушка, ты ведь не отвергнешь её, и вообще по кодексу рода в этом ты мне должен подчиняться! А я хочу, чтоб было именно так. — Сказала я, с облегчением, и даже глядя на него с некоторым вызовом, а что мне ещё оставалось делать? Пусть на душе скребут кошки, и мой не поддающийся анализу, глупый со всех сторон страх оказаться минимум на год ему ненужной, загнан всего лишь "под коврик", но он по прежнему жив, и пусть недоверие к Парвати будоражит мне душу, но он ничего этого не должен увидеть! Хватит с него и вчерашних потрясений.
— Ладно, — хмыкнул Миша, — раз по кодексу рода это прерогатива твоя, то я соглашусь с твоим выбором, но клянусь Мораной, до этого ты после всех положенных по кодексу рода обрядов станешь моей!
— Раз князь так желает, то я ему не буду перечить. И вообще, будет весело заставить Маккошку официально ко мне обращаться, используя титул... — Представив эту картину, я искренне рассмеялась, постепенно страх отпускал. Внезапно у Миши изменилось лицо, на нём проявилось недоумение и даже испуг.
— Гермиона, я тут вдруг подумал, а ты мне насчет Луны ничего не хочешь сказать? — с испугом спросил он, глядя мне в глаза.
Блин только расслабилась как новая напасть, даже появилась досада на не в меру проницательного. Ну да "семь бед один ответ", так кажется, в России говорят.
— Луна очень хорошая девочка, — скосила я взгляд в сторону бушующего озера, — и обидеть её чувства я тебе, да и себе не позволю, вообще она пока почти что ребёнок и о ней говорить в подобном ключе рано. Но если она попросит меня, то я приму её тоже. Мне всегда нравилось число три...
М-да, оказывается, и мой Мишенька способен впасть в ступор, сел на скальный выступ, упер лицо в ладони и уже с минуту молча так сидит.
— Ладно, — наконец то он очнулся, и посмотрел на меня, — с Парвати мне понятно, но Луна то тебе зачем? — Миша почти простонал вопрос со страдальческой миной на лице, и обречённо опустил руки на колени.
— Она будет полезным приобретением для рода. — Я подошла, присела рядом, и, опёршись спиной на Мишу, нащупала его безвольную руку, чуть сжала её. Всё ещё не смея взглянуть на него, продолжила смотреть на озеро. Чуть помолчав, продолжила — Подумай сам, маг боевик первозданного света, пророк, артефактор, а только представь какие у вас будут интересные дети!
Со стороны Миши раздался только тихий стон. Но в тоже время я чувствовала, как отпускает сковывающее его со вчерашнего дня напряжение. Видимо он, наконец, поверил, в том, что я уже не хочу умирать, раз строю планы на долгую жизнь.
— И давно ты насчет Луны решила? — Хм, какой интересный вопрос. Действительно, когда? А ведь, пожалуй, окончательно именно сегодня ночью, когда дарила ей наслаждение, уничтожая жаром ласок, собственный холод, которым её чуть не убила.
— Сегодня ночью. — Честно ответила я. И, решив больше не избегать его взгляда, решительно обернулась и впилась в его губы поцелуем. После чего вновь отстранилась и уже глядя прямо в глаза, спросила — Ты прости меня?! Конечно, ты сам всё решишь, насчёт своей воли я не совсем удачно шутила, но к нашим девочкам у меня действительно ревности нет, не то, что к другим. Прошу только не обижай меня и Парвати... и подожди годик...
— Эх, ну пойми, наконец, — и немного нахмурившись вновь прижал мня к себе, продолжил — ты моя жизнь, я тебя всем сердцем люблю. Я всё сделаю для того, чтобы ты была счастлива. Понимаешь? Всё, что смогу, а потом ещё сверх этого сделаю! Если ты желаешь "большую" семью, значит всё так и будет. Сознаюсь, они единственные девушки кроме тебя, на кого мне приятно глядеть. И естественно, до того пока ты не станешь моей, я и не взгляну даже в их сторону, а если ты захочешь то и потом не взгляну.
— Любимый не хмурься, — погладила его по щеке, — ты только представь, другие парни об этом только могут мечтать втайне от своих девушек, а я тебя сама ... ну ты понял. Я читала, разнообразие мужчине иногда необходимо... по крайней мере, некоторым.
— Ага, я всё понял, — он как-то пристально посмотрел на меня, что-то рассматривая во мне, а потом, встряхнув головой, продолжил, — есть ещё одно преимущество — теперь не придётся с тобой по магазинам за одеждой ходить. Теперь тебе компанию будет составлять Парвати.
— И не надейся, не отвертишься! Нам же важно именно твоё мнение! Хочется-то нравиться именно тебе, а не кому-то другому!
В ответ, только тяжкий вздох и обречённый взгляд щенка, которого забыли погладить.
— Ладно, наверное, нам надо забрать Луну у Блэков и возвращаться в Хогвартс. Мы и так из школы надолго исчезли.
Вместо ответа только крепче его обняла и поцеловала такие манящие губы. Боги как же я боюсь не успеть, не дожить, не увидеть... и как я хочу жить!!!
Луна изумленно счастливая
Мерлинова борода, что это было?! — подумала я, проснувшись и от всей души потягиваясь в постели. После пережитого я всю ночь не спала, исполнения желаний моих потаённых, исполнение того, о чём я несмело ночами мечтала, прижимаясь к Леди моей совершенной, наполняло ликованием таким, что уснуть не было и шанса. Стоило, да, это, без всякого сомнения, стоило агонии моей в объятиях леди, что была вчера самой смерти почти живым воплощением. Впустив её по ошибке в душу свою, стала леди моя Аватаром смерти самой, потеряв в холоде смерти разум и чувства на время. Она просто шла из живых саму жизнь поглощая, она искала тепло жизненной силы что б выпить. Зная, что умираю, я боролась, не веря в саму возможность победы, но я осталась жива к своему удивлению. И что стало причиной тому, я не знаю. Для жизни времени мне не хватало трёх с четвертью минут, вроде не много, но когда они отделяют от жизни тебя, это целая вечность. Но вопреки всем вероятностям, к своему изумлению я осталась жива! Очнувшись ночью от лечебного сна, это наполнило меня таким ликованием, и хоть холод смерти, которым леди моя невольно со мной поделилась, болью сковал саму мою душу, я ликовала, зная — пройдёт время, и свет первозданный растопит лёд смерти в душе.
Так, всё ещё замерзая от недостатка жизненных сил, я очень долго тихо лежала под одеялом, смакуя, что вопреки вероятностям я всё же жива! Внезапно, я вновь почуяла тяжелую мощь моей леди, она стояла совсем рядом, смотря на меня. Вот повернулась, собираясь опять уйти, сделав шаг в свою предвечную тьму. Моя душа взвыла в бессильном желании остановить, не отпустить её вновь туда, где они с князем прекрасным так одиноки. Ведь одинока и я, а вместе мы вчетвером одиноки не будем уже никогда...
— Не уходи. — Прошептала я, не желая оставаться одной. — Герми прошу, не уходи, останься со мной, мне всё ещё холодно. Ты же сама лучше меня знаешь, как это, когда душе холодно. А я даже не знаю, как об этом сказать, что бы кто-то, кроме тебя с Мишей это понял.
— Конечно, останусь. — Она тихо села ко мне на кровать, а через минуту обнимала меня, уже одним этим согревая мне душу.
А позже был целый час, когда она, забыв о морали, дарила мне наслаждение и радость лаской бесстыдной, ах, если бы ещё и темнейший князь был бы с нами... Но это пока невозможно, увы. Но знаю я сейчас точно, так будет, пройдёт пара лет, и я добьюсь того, что будет именно так. Так желает пророк, а значит, мир пойдёт по пути, что приведёт к нужному мне результату! Прекраснейший князь и три леди, предвечная тьма, сумрак и свет первозданный! Такая будет у Луны семья!
— Луна прости. — Совершенная Леди мне прошептала и, встав с кровати, сделала шаг, растворилась во тьме, что предвечна, что бы следующий сделать уже там, где она пожелает.
Странная леди сегодня... просит прощение за то, что подарила мне наслаждение, или она опять о морали? Какая тут к уж к Моргане мораль, если она невольно прикосновением меня чуть не убила, а я добровольно пошла к ней в объятия на смерть чтобы не пропустить к тем, кого она сразу убила бы, а потом, осознав, что сделала, сама бы ушла, растворившись в холоде смерти.
Утром я всё же уснула, часов, наверное, в восемь, до этого мне не давала уснуть память о сладости её поцелуев и воспоминания о том, какое же блаженство мне дарили её нежные руки. Но главное — волнение от осознания того, что Леди моя наконец осознала, что Луна ей не чужая, она не просто ученица, подруга или озорная младшая сестрёнка, Луна — всё это сразу, а ещё Луна любит её и темнейшего князя тоже, а она, ну немножко сама любит Луну. Ну это же так!
Поэтому из спальни я вышла, когда на часах было где-то в районе двенадцати. Вышла счастливая просто безумно, хотя, нельзя не отметить, что сегодня, впрочем, как и всегда, я и просто безумна слегка. Когда, не спав ночь, и уснув только утром, встаёшь почти в полдень, завтрак давно и безнадёжно прошёл, а до обеда ещё пара часов. Но разве это беда? У Блэков есть Кричер, а Кричер варит изумительный кофе и печенье к нему подаёт такое, что от одних воспоминаний о нём у Луны, безумно счастливой сегодня, начинают течь слюнки. Поэтому стопы свои направила я в ту гостиную, что у Блэков малой зовётся, где на маленьком столике возле окна рядом с креслом удобным на столько, что просто манит меня забраться с ногами в него, уже ждал меня изумительный кофе и ваза с печеньем.
А также в гостиной Анкита ждала, мне предстоял разговор с Леди Блэк, непростой разговор. Тьмою предвечной благословлённая Леди и его темнейшиство Князь мной любимый, вчера в доме Блэк, слегка всех напугали, во всяком случае Леди напугала "до мокрых штанишек" меня, когда не осознавая себя, пила саму мою жизнь. Известно, души целитель Анкита, вот и желает она помочь моей Леди. Для этого ей надо многое знать о паре отмеченных Тьмою предвечной, и потому заручиться поддержкой моей желает она. Но вот не знаю вправе ли я рассказать ей о проблемах Леди и Князя мною с Парвати любимых? Бррр... ну я и загнула, однако, даже сама не сразу пойму свои мысли. Короче, я вижу, что Анкита желает помочь Гермионе. Я же не знаю вправе ли я приоткрыть то, что я знаю о природе их мощи и силы, вправе ли я рассказать о проблемах, что принесла с собой эта их сила.
Анкита
Этим утром я готова была растерзать за тупость своего мужа, его вечная страсть к глупым шуткам довела Гермиону до нового срыва. Он, да ещё портрет его мамы Вальпурги, что так настойчиво строит матримониальные планы на ещё не рождённых детей. Как при таких обстоятельствах мне помочь этим детям? Мой муженёк всё же придурок! Узнал о том, как именно Гермиона помогла Луне отвлечься от произошедшего, так промолчи, идиот! Какое ему дело до девочек, до того как именно они помогли пережить друг другу вчерашнее?! Им была необходима разрядка вот они, и получили её, так как смогли. На мой взгляд, в этом вообще нет ничего необычного, но девочки то англичанки, так зачем их смущать? И вообще, судя по тому, как связаны, души этой четвёрки, их семья будет построена в соответствии с традициями предков.
